Homemade Imagines

      Их первое знакомство было не особо удачным, да вообще можно сказать, это был самый оглушительный провал в его жизни, сверху донизу облитый собственным позором. Тогда будущий король, знатно захмелев после нескольких кружек крепкого эля, по какому поводу выпитого он сейчас уже и не упомнит, нетвердой походкой вышел подышать свежим воздухом и неожиданно чуть не столкнулся с неспешно идущей навстречу невысокой фигурой, которую поначалу вообще не заметил в потемках. Он не успел даже среагировать, да и в таком состоянии навряд ли бы смог, как маленькая тень проворно юркнула ему под бок, уходя от столкновения, а приглушенный свет уличной свечи каким-то злым огоньком сверкнул в недовольно прищуренных глазах.       - Ох, прошу меня простить, я такой неосторожный, - губы сами собой растянулись в полупьяной улыбке, а картинка перед глазами становилась все более нечеткой, отчего образ замершей в стороне незнакомки расплывался неясными пляшущими тенями, словно чернильная капля под водой.       - Извинения выглядят нелепыми и неуместными, если за ними не чувствуется истинного раскаяния, - приятный низковатый голос, прозвучавший в ночном безмолвии, был пропитан горчащими нотками укора и некого порицания, но за хмельными парами, ударившими в голову, Артур этого, казалось, даже и не заметил, продолжая неприкрыто откровенно разглядывать девушку, что, конечно же, выглядело довольно смешно в его состоянии.       - Леди сомневается в моих самых искренних и глубоких сожалениях? – на эти слова она лишь негромко хмыкнула и, не удостоив его и взглядом, плавно двинулась дальше по темным улицам шумного Лондиниума. – Эй, куда же ты? – но незнакомки уже и след простыл, остался лишь легкий шлейф пряных трав, свидетельствующий о том, что все это было не мираж.       Они встретились уже на следующее утро, когда Артур, весь помятый и усталый, будто и не спал вовсе, зашел в небольшую лавку местной травницы, но за старым деревянным прилавком обнаружил вместо привычной сварливой тетки, безумно жадной на деньги, молодую девушку, стоявшую на маленькой лесенке и аккуратно расставляющую на самых верхних полках стеклянные бутылочки с мутным варевом. На звук тяжелых шагов она не обратила никакого внимания, продолжая свое нехитрое занятие, и повернулась только, когда он демонстративно закашлялся.       - Чего-то желаете? – стальные глаза на мгновение как-то недовольно сверкнули, а сама девушка, поставив последнюю склянку, осторожно спустилась.       - Лишь узнать твое имя, красавица, - Артур, хитро подмигнув, навалился всей грудью на прилавок и улыбнулся своей самой очаровательной, по его мнению, улыбкой.       - Думаю, настойка из перечной мяты вам сейчас нужнее, нежели мое имя, - она сердито сощурила свои красивые глаза, и это было как-то смутно ему знакомо.       Казалось, он уже ранее видел и эти длинные волосы с вплетенными бусинами и искусно вырезанными медными листиками, и гордый даже слегка надменный точеный профиль, и плавные движения тонких рук, вот только никак не мог вспомнить где, но точно знал: они уже виделись.       - Какая ты неласковая, - она снова пропустила мимо ушей его слова, с гулким стуком поставив маленькую бутылочку, на дне которой плавали листики мяты. – Да, подожди, - Артур ловко перехватил тонкое светлое запястье с множеством плетенных кожаных браслетов, на что получил полный недовольства и раздражения взгляд. – Давай поговорим, узнаем друг друга поближе.       - Могу поближе познакомить с белладонной, - девушка резко вырвала свою руку и, как-то зло пробормотав «Деньги оставишь на прилавке», скрылась в маленькой каморке, напоследок обжигая удивленно замершего мужчину расплавленной сталью невероятных глаз.       Позже он, конечно, все равно разузнал о ней. Т/И, а именно так, как оказалось, звали ту незнакомку с улицы, которую будущий король никак не мог вспомнить, была ученицей травницы Лондиниума и по совместительству ее любимой племянницей.       И, видимо, знакомиться с ним она не шибко-то хотела. . . .       Сквозь неприятную липкую дымку болезненного сна Артур почувствовал осторожное прикосновение чего-то влажного к взмокшему горячему лбу. Да, наверное, вот так вот сигать с обрыва в ледяную воду было не самым лучшим решением.       - Непроходимый глупец, − услышал он тихие причитания уже ставшего родным голоса и слабо улыбнулся.       - Зато какой красавец, − Т/И лишь качает головой на его шутку и подносит к пересохшим губам свое очередное неприятно пахнущее варево, больше напоминающее какую-то болотную тину, разведенную кипятком.       - Пей, давай, красавец.       - Что это за гадость? – она помогает ему, аккуратно придерживая голову, а Артура всего жутко передергивает, стоит только сделать глоток из глиняной кружки.       - Отвар из подорожника. Он поможет снять жар, − девушка снова подносит эту жижу к его губам, недовольно хмурясь, когда мужчина начинает отворачиваться. – Не будь ребенком, пей и не капризничай.       - Поцелуй меня - и я все это выпью, даю честное слово, − даже в таком положении он оставался все тем же наглецом.       - Договоришься: я тебя сейчас поцелую вот этой кружкой по лбу.       - Жестокая. И не стыдно будет бить тяжелобольного человека? – он перехватывает ее маленькую ладошку, поправляющую на нем одеяло, и прижимает к своей разгоряченной щеке.       - Как ни странно, но нет, − хоть она и отвечает немного ядовито, в своей присущей колючей манере, но руку отнимать не спешит, чему мужчина несказанно рад.       - Поцелуй меня, − снова просит он, заглядывая в глаза Т/И уже без тени шутки.       - Ох, не отстанешь ведь, - тихо бурчит она себе под нос и, наклонившись, оставляет мягкий нежный поцелуй у него прямо в уголке губ. Артур не успевает даже хоть как-то отреагировать, как девушка уже отстраняется и опять протягивает ненавистную кружку с омерзительным отваром.       - Все, я сделала то, что ты просил, а теперь пей, как обещал, − и он послушно выпивает все до капли под пристальным взором стальных глаз, а потом благодарно целует тонкие пальцы девушки.       - Побудешь со мной? – мужчина укладывается поудобнее, подложив ладонь Т/И к себе под щеку, и чувствует, как начинает медленно засыпать, убаюканный ее теплом.       - Куда же я денусь от тебя.