Homemade Imagines

      Смех, то по-детски задорный словно перезвон невидимых веселых рождественских колокольчиков, ласково навевающих воспоминания из далекого прошлого, где в воздухе витают пряные ароматы украшенной разноцветными игрушками, переливающимися драгоценными бликами в ярких отблесках гирлянды, и горячего праздничного ужина, то резко в одночасье переходящий в визгливое истеричное хихиканье, заставляющее кожу покрываться неприятными мурашками от внутреннего липкого страха, то зловещий, почти рычащий, голодно вибрирующий где-то на задворках замутненного сознания. Он не покидает тебя ни на минуту, навязчивым эхом отдаваясь в голове, крадучись следует по пятам второй тенью, пристально наблюдающей из-за плотной завесы сгущающегося с каждым разом все плотнее мрака, окружает со всех сторон, постепенно загоняя в ловушку.       Пока в один из дней, когда свинцовые затянутые непроглядным полотном туч небеса обрушиваются на маленький городок стеной холодного яростного ливня, неожиданно не стихает на какие-то краткие мгновения, чтобы зазвучать в стократ громче, сливаясь с барабанящими по крышам дождевыми каплями, проскальзывая в оглушающих громовых раскатах и переходя во влекущий зазывающий шепот у самого уха.       - Малышка Т/И такая грууууустная, - с силой зажмурившись, желая прогнать сводящее с ума наваждение, раз за разом умываешься ледяной водой, лихорадочно до боли растирая ладонями лицо, но посторонний надрывный срывающийся на визгливые смешки голос никуда не исчезает, - Почему-почему-почему она такая грустная? Это плохо, очень плохо, так не должно быть, - резко поднимаешь голову, вскрикнув от неожиданности, - в ровной глади зеркала отчетливо проступает выбеленное клоунское лицо с безумной пугающей улыбкой и алым носом-пятачком, окруженное облаком сероватых с темными разводами рюш нелепого костюма, - Пеннивайз мог бы ее развеселить. Да-да-да-да, мог бы, мог бы ее развеселииииииить!       - УБИРАЙСЯ! – твой крик вызывает в ответ лишь еще больший восторженный смех, переходящий в какие-то булькающие и порыкивающие звуки, а чужая жесткая рука уверенно разворачивает, с силой, чуть ли не до хруста вжимая спиной в выпирающие края раковины.       - Малышка Т/И должна улыбаться, - его нарисованный рот растягивается в предвкушающем оскале, а холодные перепачканные в чужой густой крови, медленно стекающей на аляповатые шелковые рукава-фонарики отвратительными кляксами, длинные узловатые пальцы начинают плавно, вдумчиво выводить на твоих дрожащих губах и щеках широкую, так похожую на его собственную, улыбку.       В раскосых глазах-светлячках, под которыми залегли почти что угольные тени, отражается твое замершее перекошенное парализующим ужасом лицо с неровно вырисованной размазанной красной ухмылкой, что наружу так и просится переполненный страхом крик, застрявший где-то в горле склизким удушающим комом.       - Ну, вооооот, другое дело, малышка Т/И больше не хмурится! Теперь она похожа на Пеннивайза! Да-да, очень похожа на Пеннивайза! - клоун заливается звонким смехом, радостно хлопая в ладоши, что аж подпрыгивает на месте, - Бииип! – он озорно щелкает тебя по носу напоследок и неожиданно исчезает, оставив после себя лишь отголоски истеричного безумного смеха, разлетающегося гулким вороньим клекотом в стенах маленькой ванной комнаты.