Никогда не сдавайся

Рик бросился к двери. Споткнулся на лестнице, разбив в кровь ладонь и подбородок. Дополз до двери и подтянулся так быстро, как только мог. Перед глазами раздвоилась панель сканера, и он промахнулся несколько раз, едва не упав обратно. Все плыло, выбивал из ускользающего настоящего повторяющийся из салона машины голос, за дверью пищал включенный маячок браслета. Но, матерясь и рыча, Рик пытался устоять, пока сканер распознавал отпечатки. Как появилась щель между косяком и дверью, просунул туда руку и с силой надавил. Механизм поддался. И Рик вдруг понял, что точно знает, куда бежать. Уже даже не вслушиваясь в направление, ворвался в ванную и чуть не грохнулся, поскользнувшись на плитке. Под ногами — то самое битое зеркало, а в ванной, прижав к груди исполосованные осколком руки, — парень. В той же одежде, в которой приехал, все остальное аккуратно сложил на пол. Часть лица закрывали запачканные кровью волосы, от виска до подбородка тянулась кровавая корка. Наверняка ударился, когда съехал с бортика ванной. Рик представил, как парень сидел, держась руками за край, и просто ждал. Ждал, когда все закончится. И слезы на глазах опять появились. Злость, ярость, обида, сожаление, страх… Чего он только не ощутил в этот момент. Но, переборов себя, начал действовать. Попытался подтянуть парня и чуть сам не завалился. Схватил его за руку, нащупал пульс. Слабый. Хотел вытащить и донести до дивана, но поднять не смог. Страх не придал силы. Ни грамма. Крови было много. И еще запах. Рик отвык от этого запаха и начал задыхаться. Дала о себе знать и боль в конечности, пока только ее отголоски, но Рик не мог сказать точно, сколько у них обоих еще времени. Сорвал с себя подтяжки и, максимально согнув левую руку парня, наложил в три оборота импровизированный жгут чуть выше поперечного пореза. Затем, пока затягивал резинку на правой руке, активировал голосовой центр. Голос дрожал, слова забывались, но время было ценнее золота. Рик отправил свои координаты, описал состояние. Полез за документами на парня, совершенно не думая о том, что на руках была кровь. Нашел в списке информацию о резус-факторе, и потребовал добраться воздухом, чтобы выиграть время. Умолчал только о статусе пострадавшего. Договорится потом. Все сделает. Сколько нужно заплатит, лишь бы выжил. Прозвучал щелчок, и система совершенно спокойным тоном оповестила о том, что сообщение в госпиталь уже доставлено. — Ожидайте пять минут. И этот бездушный голос резанул по внутренностям тонкой бритвой. Затряслись руки. Рик сам даже не мог понять, почему такой страх почувствовал. Видел и кровь, и смерть, и что похуже. Но тогда была война, а сейчас… Рик дернулся, ощутив, как быстро начинает неметь нога. Поднялся с колен, порезанных зеркальной крошкой, и ухватился за косяк. Свет становился слишком ярким, голос с улицы начинал искажаться, обоняние, казалось, обострилось сверх допустимого предела. Надо было действовать, пока не поздно. Рик поставил ноги шире и вызвал бота. Вводить информацию сил не было, продиктовал название препарата и концентрацию. Шприц брал уже с закрытыми глазами. Укола совсем не почувствовал. Время опять превратилось в неизмеримую материю, настоящее сузилось до точки, отметки, уже будто минувшей, и мысли — глупые, несвязные — сдавили голову все сильнее стягивающимся обручем. Но он открыл глаза, медленно опустился на корточки, хотя в глазах темнело и темнело, в обход собственных потребностей попытался закрепить на запястьях парня давящую повязку. Руки больше не слушались: эломин останавливал не только боль. Рик не смог завязать узел, облокотился, чтобы не упасть, о бортик ванной и, рвано дыша, приблизился к парню так близко, как только мог. Его голова безжизненно покоилась на груди, чуть отклонившись от Рика к стенке. Грудь едва заметно поднималась, или Рику только казалось, что еще поднималась. Стало так страшно. Как давно уже не было. Ведь думал же, что может такое случиться. И сам виноват, что не уследил, что ничего не сделал. Что решил не вмешиваться и не пытаться ничего прояснить. Тогда боялся, что закроется парень, а теперь — что не выживет. «Никогда себе не прощу… — прорычал сквозь стиснутые зубы и влепил себе пощечину, — я ведь мог…». Такая мысль была невыносимой. Но сквозь растущую от собственной беспомощности злобу Рик искал выход. Сейчас уже ничем не мог помочь, но что потом? Рик пытался понять, что делать, когда парень вернется. И понял пока только то, что «когда» может быстро превратиться в «если». Это пугало по-настоящему. Теперь Рик понял, почему. Ведь сколько людей погибло у него на глазах? Десятки, сотни? — больше. Но тогда жизнь казалась непозволительной роскошью и никогда — проклятием. Пока оставалась цель, надежда, каждый всеми силами пытался выжить. Платил любую цену за это право. Каждый, кто был там, на этой ублюдочной войне, отдал слишком многое, но отнял еще больше. И вот в чем Рик теперь точно был уверен — нельзя забывать, во сколько чужих жизней обошлись их собственные. Жизнь была даром, подарком, которого они даже не заслуживали. Но ее нужно было прожить за всех, кто не вернулся. Ни у кого из выживших не было больше права умереть так, как хочется — вот в чем оказалось настоящее проклятие. Отсюда и возникло желание растормошить парня, надавать ему подзатыльников и, взяв за шкирку, показать, что такое жизнь.

***

Медики прибыли быстро, уложились в обещанные пять минут. Сквозь нарастающее в голове гудение Рик услышал звук вращающихся лопастей вертолета. Попытался подняться на ноги, но левую ниже колена не чувствовал. Вспомнил, закрывалась ли за ним дверь, и со вздохом облегчения облокотился о стену. Когда услышал быстрые шаги, поднял с поверхности тумбочки документы на парня и спрятал в карман. Чем позже они узнают о том, кому будут помогать, тем лучше. Двое мужчин и одна женщина. Обычные серые халаты с тонкой синей полосой на левом предплечье. Но Рик не сразу заметил среди них знакомого. Общего с Джанель знакомого. И Стив тоже его узнал. Вот тогда ноги вновь подкашиваться начали. Но Рик выбрался из ванной, сейчас казавшейся слишком малой даже для двоих, и пропустил вперед врачей. Из чемодана мужчина достал пакеты с кровью, женщина же принялась осматривать парня, а вот Стив ухватился за плечи Рика и, прежде чем что-либо сказать, пристально рассмотрел, ощупал лицо, лоб. Как игрушку, прислонив Рика к стене, осмотрел ногу и покачал головой. — Так, Рик, я тебя собственными руками задушу. Тебе самому в больницу надо. А не… — но Рик плохо слышал, как будто был под водой. Перехватил руку Стива и, слишком долго для обычного разговора собираясь с мыслями, попросил: — Не я… Он, — попытался указать в сторону ванной, но Стив грубо одернул. — Кто он такой? Почему в твоем доме? Мне Джанель ничего не рассказывала. — Пожалуйста, потом… — Рик начал медленно оседать по стене, но Стив вовремя спохватился и помог опуститься. Зашел к своим, порылся в чемодане и вытащил какой-то препарат. Вернулся к Рику и сел рядом на корточки. — Хорошо, заберем парня в госпиталь и… — Нет. Не надо, не… — Почему? — Стив ввел препарат в вену Рика и попробовал измерить пульс, но тот не дал. Отмахнулся и, смяв рукой ворот халата Стива, притянул к себе. — Ему нельзя в больницу, — может, страх так подействовал, может, препарат, но Рик почувствовал силу. Пошевелил второй рукой и уверенно, быстро достал из кармана документы. Лицо Стива покраснело тут же, как только на обложке документа он увидел символику бывших США. Грубо отдернул от себя руку Рика, но голос успел понизить, чтобы коллеги не услышали. — Он северянин?! Рик, ты из ума выжил?! — Стив… Стив… — Откуда он здесь взялся? Рик, какого черта?! — Стив оглянулся за спину, но на них, похоже, внимания не обращали. — Это неважно. Прошу тебя… ему нельзя в госпиталь. Парень… — Парень перерезал себе вены, чтобы быстрее отмучиться, — резко перебил Стив, хотя на лице не было ни намека на ухмылку или удовлетворение. Просто констатация факта. — А теперь, из-за тебя, Рик, ему еще сверху пятилетку добавят. — Стив выдернул из рук Рика документы, отдаленно напоминающие паспорт обычного гражданина, пролистал до последнего листа и застыл. Рик не мог понять по мимике, о чем подумал Стив. Даже приблизительно. — Что? — Ты видел дату? — Нет, я… — Стив ничего не сказал, вложил раскрытый документ Рику в руки. В плен парень попал всего через двадцать один день после начала войны. Рик опешил: «просто мальчишка…». — Стив, я прошу тебя… — прокашлялся, стараясь избавиться от отвратительного ощущения, которому никак не мог дать название. Чувствовал себя предателем. Возможно, так. Ведь чего ему стоило увидеть эту информацию раньше? Дело пары минут. Зато тогда мог бы понять, почему парень на все реагирует совсем иначе. Из Рика ведь мужчину война сделала, не плен. Воевал он почти четыре года, а лагеря воспринимал, скорее, как плату за совершенное. А что было с парнем, который только-только… Рик закрыл глаза. — Не заноси в реестр. — Ага, конечно. А запасы крови сами исчезли? И мы тоже выехали просто так? А твое сообщение? — Сколько ты хочешь? Стив, пожалуйста. Парень ж всю войну с этим статусом был, как только восемнадцать стукнуло. А ты не хуже меня знаешь, какая была жизнь в лагерях. Это не на стройке наравне с остальными… Стив? Тот промолчал и оглянулся на парня. Видимо, что-то для себя решал. Рик тоже пытался разглядеть, что происходило в ванной, но Стив полностью закрыл ему обзор. — И чем же ты добил парня? — Я?.. Сам не знаю. Он вроде оклемался даже, а я когда приехал, то и… — Ладно… — Стив поднялся, как только заметил трансформирующуюся каталку, и добрался до комнатки. — В госпиталь не везем, сработаем здесь. Ему что-то ответили, но Рик не расслышал, сидел на полу, закрыв ладонями документы, и ждал. Парня на каталке провезли мимо, и Рик с ужасом разглядел покрасневшие бинты и полы ветровки, тянущиеся от вен и груди к оборудованию трубки, услышал звук кардиомонитора. Поднялся и, отталкиваясь то от мебели, то от стен, пошел следом. Врачи остановились в ближайшей комнате — той самой, где спал парень, — переложили его на кровать и принялись быстро, но аккуратно, расставлять оборудование. Разрезали ножницами ветровку, но на спину даже не глянули: не теряли времени. И браслет на ноге почти не выпирал из-под широкой штанины. Рик нашел глазами Стива и, когда тот ответил ему кивком, произнес одними губами:  — Спасибо.

***

Женщина вышла первой, успокоила Рика, уже пришедшего в себя и все это время чуть ли не скачущего по холлу. Настоятельно посоветовала обратиться к психиатру, но косо на Рика не смотрела. Хотя среди врачей ему часто встречались любители судить со своей колокольни. Рик поблагодарил и искренне пообещал сделать все необходимое. Но легче стало совсем чуть-чуть. Последним вышел Стив, и Рик остановил его, выпросив разрешение ввести снотворное на двенадцатичасовой период. Тот согласился, хотя во взгляде было почти не прикрытое осуждение. А вот за что именно, Рик уточнять не стал. Можно было составить список. — Рик, по старой дружбе. Но Джанель я врать не хочу. Не понимаю, как это делаешь ты, — Рик только опустил глаза в пол, не ответил. Стыдно было. — Разберись с этим сам, а с вызовом я помогу. Договорились? Рик кивнул и протянул руку. Боялся, что не помогут, но помогли. — Только… Рик… — Стив замялся и разжал руку, взгляд быстро метнулся слева направо. — Я не стану больше ничего спрашивать, но… Он здесь, потому что… потому что похож на Лекса? Рик не ответил. Все вышли, вертолет поднялся в воздух, не прошло и минуты, а потом все затихло. Но проблемы в жизни Рика никогда не имели свойства заканчиваться, как и прошлое — оставаться в прошлом. Только на воспоминания, насильно забытые, тяжелые, хоть и дорогие, как воздух, он не имел сейчас права. Надо было срочно искать мотивацию для парня. Надо было вернуть ему веру в будущее. Вспоминая его болезненную реакцию на вопрос о родне, Рик сделал закономерный вывод о том, что в этом направлении результата не будет. Многие северные города подверглись зачистке, большинство было разрушено еще в годы войны. Так что здесь Рик вряд ли что-то может. Но, а что он, в сущности, знал о парне, чтобы помочь? Толком ничего. И это нужно было менять. Зашел в комнату и остановился напротив кровати. На парня смотрел в упор, только на закрытые глаза. Больше ничего и не видел. Дыхания даже не слышал, как ни старался. Вот. Вот к чему привели его нелепая осторожность и трепетность. Вот что случается, когда долго смотришь через розовые очки и примериваешь на себя чужое прошлое. Теперь пора было вспомнить свое. Нужно заканчивать с просьбами и уговорами. Больше такой ошибки он не допустит. Рик сжал кулаки и выдохнул, почувствовав, как по телу пробежали мурашки. — Я заставлю тебя жить, — произнес негромко, но с полной уверенностью. Резко развернулся и, больше не оборачиваясь, не задерживаясь, заставил себя вернуться в город.