Рожденные из пепла

      Укрывшись от лишних глаз в крохотной темной комнатке, Андрей круглыми сутками сидел за рабочим столом, пытаясь разработать схему взрывчатки, способную защитить отряд от инфицированных. Это давалось ему с трудом, потому почти каждый час, сминая в руках бумажку, содержащую неверную информацию, парень символически вздыхал и продолжал погружаться в работу. Толстые металлические стены сильно давили на психику; запираясь в комнате и оставаясь наедине со своими мыслями, он чувствовал себя одиноким и брошенным как никогда. Но времени на размышления о том, в какую пизду катится его жизнь, не было. Каждую минуту парень посвящал не сожалениям о невыполненных делах, а своей работе. Андрей чертил понятные только ему схемы, подписывал неразборчивым почерком какие-то детали. Несмотря на то, что этим он занимается уже более восьми лет, создать прототип бомбы по описанию Дениса было очень трудно. А ведь надо смастерить такую взрывчатку, чтобы и под заданный внешний вид подходила, а не только под необходимые характеристики.       Время летело предельно быстро, давя на нервы и заставляя мозги работать усерднее обычного, а Замай всё никак не мог прервать свою работу; ему нужно было как-то убедиться, что он всё делает правильно. Вскоре парень и вовсе потерялся во времени, совершенно забил на еду и отдых, но через неделю (по подсчётам партнеров по отряду) его голову посетило озарение.       Это был единственный раз, когда парень не смог совладать с мыслями и полностью отдался им. Он вспоминал детство, когда всё, любой пустяк, казалось трагедией. Но потом произошла настоящая, глобальная катастрофа. До этого всё было просто, им не приходилось ничего решать, достаточно было спрятаться за родительскую спину. А что теперь? Теперь будущее зависит практически от нескольких парней. Папа Андрея поддержал бы его в любом начинании, он всегда был на его стороне. Он никогда не отказывал в помощи, а парень тянулся к отцу, ведь он был для него примером для подражания во всём. Но сейчас его нет рядом. Его нет. И только сейчас, вытирая рукавом кофты слезы, Замай вспомнил, что когда-то, совсем-совсем давно, за несколько дней до смерти отца, мать невзначай рассказала ему про такую бомбу, как С-4, о которой ей, в свою очередь, рассказал муж. Андрею это показалось ужасным, ведь в своё время её использовали террористы для разрушительных задач (для подрыва сооружений, к примеру) и для поражения живой силы в бою.       В минуту осознав всю гениальность своей идеи, парень выбросил все печальные мысли из головы, а слёзы горечи и сожаления сменились слезами счастья. На радостях подскочив на стуле, Андрей сначала хотел выбежать из комнаты и сообщить всем, что он наконец-то додумался сделать аналог знаменитой бомбы из «Крепкого Орешка», но вовремя остановился, подумав мозгами и начав быстрым корявым почерком черкать на чистом листе бумаги необходимые формулы и чертежи. Стоя спиной к двери и наклонившись к столу, оттопырив задницу и напевая придуманную на ходу песню, Андрей не обращал внимание ни на что: ни на ход времени, ни на приближающиеся шаги, ни на тихий стук в металлическую дверь.       Только услышав звонкий свист, разнесшийся эхом по комнатке, Замай выпрямился и обернулся к источнику звука. Улыбка сразу растянулась на его лице, смущая вошедшего только что парня, хотя это может показаться невообразимым.       — Так. Ты всё-таки сделал эту хуёвину? — увидев маленькие горящие искорки в глазах Андрея и его улыбку на всё лицо, Игнатьев протянул большую кружку крепкого кофе. — Ну, давай, рассказывай, — было видно, что парню не терпится похвастаться.       — Ну. Федос. — Замай старался вести себя как можно сдержаннее, чтобы прямо сейчас не напрыгнуть на друга и не вызвать негативную реакцию. — Сейчас мне нужно только моторное масло спецификации SAE 10 и… — Андрей, конечно, не готов был быть перебитым, но от стрелка можно было ожидать чего-угодно, в принципе.       — Давай без все этих твоих терминов, окей? Мне и так забот хватает, это уж пусть тебе Ден достаёт, — глубоко вздохнув, Федя осмотрел тесную комнату: по углам, а особенно вокруг рабочего места, валялись скомканные и помятые бумажки; на столе лежал кривой чертеж и множество мелких пометок рядом с ним. Подумав, что Андрею не помешало бы немного отвлечься, в темноволосую голову пришла, как показалось Феде, неплохая мысль. — Погнали стрелять?       Игнатьев знал, что Замай отроду не умеет стрелять и может промахнуться по человеку, стоящему в двадцати метрах, потому и предложение было ненавязчивым, чтобы у парня была возможность отказаться. Но этого не произошло.       — Уверен? — Андрей сделал небольшой глоток обжигающего кофе и, не отводя взгляд от Феди, хмыкнул. — Только если не боишься, что случайно подстрелю тебя.       В последний раз обведя комнату взглядом, Игнатьев развернулся в дверном проеме и кинул другу:       — Через пятнадцать минут на взлетной площадке.       Стрелок быстрым шагом направился в сторону общей спальни, где сейчас находился Генерал. Как-никак, а разрешение на пользование вертолетом получить необходимо.       Каким бы самостоятельным и холодным Федя не казался, каждый раз, когда он покидал стены штаба, внутри всё сжималось и он чувствовал себя уязвимым. Он точно не боялся стрелять по инфицированным, но чувство опасности всегда преследовало его. Штаб для Игнатьева — неприступная крепость, а он один из ее защитников.       Без стука войдя в темную комнату и еле различив неподвижную фигуру на одной из кроватей, Федя усмехнулся, подходя ближе. Сегодня ему очень повезло — в сонном состоянии Чейни практически не соображает, потому и получить разрешение на полет не составило большого труда.       — Генерал, — стрелок дождался тихого копошения со стороны главного и продолжил. — Ключи от вертолета дай.       — Нахуя? — пробубнил Денис, переворачиваясь на правый бок и смотря на Игнатьева затуманенным взглядом.       — Андрею потренироваться в стрельбе нужно, — Федя сложил руки на груди, борясь с желанием смачно чихнуть. — У него навыки хуже, чем у одноглазой поварихи.       И Игнатьев всё-таки не удержался и, успев вовремя отвернуться от лица Генерала, громко чихнул, заставляя Дениса поморщиться и перевернуться на другой бок. Пару минут главный молчал, а после, тихим и сонным голосом пробормотал:       — Возьми, лишним не будет, — и в ту же секунду продолжил сладко посапывать.       Стрелок вышел из спальни, закрывая за собой дверь, и направился к потрепанному сарайчику с оружием и боеприпасами, что находился недалеко от основного здания. Перед выходом на улицу, нацепив на голову любимую кепку, боковым зрением Федя увидел направляющегося к нему Андрея. Он не стал дожидаться парня и вышел из здания, внимательно прислушиваясь к звукам за пределами стен. Всё было тихо, как всегда.       — Чего не подождал? — на плечо Игнатьеву приземлилась рука Андрея.       Сильно вздрогнув от неожиданности, стрелок выдал короткое «Блять» и сложил руки на груди, продолжая прислушиваться к звукам.       Никакого пения птиц, никакого собачьего лая. Всё было тихо. Теперь тихо было практически всегда, за исключением моментов, когда отряд встречался с инфицированными. В те моменты воздух пронизывали пули, попадая в тела зараженных, а тишина превращалась в звуки выстрелов и нечеловеческие крики. После таких встреч, каждый из отряда считал, что нет ничего лучше тишины.       — Возьмем оружие и можно лететь, — Федя сделал шаг на встречу к сараю, с сожалением выдыхая, когда рука Андрея покинула его плечо.       — Пидоры, — проходя мимо парней громко крикнул Слава, продолжая идти как ни в чем не бывало.       — … — Андрей со злостью в глазах уставился на него, и не сводил глаз до тех пор, пока Карелин не скрылся за поворотом. — Уебок.       Взяв по винтовке на каждого и пистолет для себя, Игнатьев, не дожидаясь друга, направился к подъему на взлетную площадку. Ещё раз встретив по пути Славу, Федя, как бы невзначай, продемонстрировал винтовки. На этот раз Карелин не осмелился сказать что-то в адрес парней, но заржать в голос, когда те ушли подальше, смог.       Поднявшись на открытое пространство, стрелок быстро сел в вертолет на пассажирское место, предоставляя Андрею возможность побыть главным. Винтовки теперь находились на заднем сидении, где обычно сидит Светло.       — Готов? — надев на голову наушники, спросил в микрофон Замай, заводя вертолет.       Федя молчал и незаметно для себя самого сжимал в руках край толстовки. В тот момент, когда они поднялись в воздух, парень снова почувствовал головокружение и приближение опасности. И так каждый раз, когда он покидает стены штаба.       Как только они перелетели ограду с колючей проволокой, Игнатьев снова увидел то, во что отказывался верить достаточно долго. Но это всё было правдой: дома с выбитыми окнами и, в большинстве своём, развалившимися крышами; загаженные мусором и трупами дороги; а самое ужасное — инфицированные, свободно разгуливающие по улице, где когда-то ходили здоровые люди. Зараженные нападали друг на друга, а потом сжирали, потому что других вариантов не было. Их тела были везде. Совершенно везде. Запах, исходящий от них был ужасным. И всё это пугало не только Федю, но и Андрея, и весь их отряд.       — Приземлись вон там, — сказал Игнатьев в микрофон, указывая пальцем на плоскую крышу девятиэтажного, более-менее целого, здания.       Без особого труда приземлившись, стрелок сразу вылез из вертолета, вставая ногами на твердую поверхность крыши. Замай встал рядом, как и Федя, осматривая городские развалины.       — Ты знаешь, мы сможем сделать всё, как прежде, — заметив необъяснимую тоску в глазах парня, Андрей снова положил руку ему на плечо, чуть сжимая.       — Я… знаю, — на секунду в голове Феди пронеслась мысль: «а смогу ли я увидеть это?», но он промолчал, боясь показаться слабаком. — Неси винтовки.       Андрей направился к вертолету и, вытащив оружие с заднего места, вернулся к Игнатьеву. Стрелок достаточно понятно объяснил, как лучше и правильно прицеливаться, как быть уверенным, что не промахнешься по цели. Замай выстрелил три раза, промахнувшись лишь в первый.       — Хочешь ещё больше адреналину? — стрелок посмотрел на друга и усмехнулся. Он знал ответ, видел по глазам Андрея, что даже если опасность настигнет их, всё будет в порядке. Они друг за друга горой.       — Естественно, — Замай усмехнулся в ответ и посмотрел вниз. Инфицированные бесцельно бродили по дороге, иногда набрасываясь друг на друга, не замечая, что на крыше одного из зданий находится кое-что более интересное.       — Тогда, — Игнатьев лёг на холодную поверхность крыши, прицеливаясь, выжидая и, наконец, выстрелил. — Выкусите!       Пуля пролетела между двумя зараженными, заставляя их отскочить друг от друга. Оба не понимали откуда произошёл выстрел, и начали в непонимании осматривать здания. Андрей с Федей всё ещё оставались незамеченными. Тогда главный стрелок пустил ещё одну пулю прямо к ногам одного из инфицированных, после поднимаясь на ноги, выдавая своё местонахождение. Зараженные будто с ума сошли и кинулись ко входу в здание, но Игнатьев успевал отстреливать всех, и Андрей не был обузой, так же попадая в цель.       Когда все были перебиты и ни один из инфицированных не мог встать, парни расслабились, но адреналин будоражил кровь. Замай, который впервые смог попасть в цель с расстояния больше пяти метров, был горд собой. И сейчас он понял смысл фразы «Адреналин — как наркотик». Действительно, ему хотелось сделать что-то ещё более дикое и безумное. Он посмотрел на Федю, который улыбкой показывал, что был потрясен не меньше самого Андрея. Они одновременно громко крикнули, ведь оба были взбудоражены произошедшим, тем, что у них всё получилось.       Они всё продолжали лежать на крыше, осматривая разрушенные улицы в деталях. Зараженных не было видно, и потому город казался пустым как никогда. Парни прислушивались к тишине и каждый думал о чем-то своем.       Но Федя, видимо, утонул в мыслях настолько, что не слышал ничего. Он просто думал о жизни, которая может быть, если они сделают что-нибудь действительно важное. Думал, погружаясь всё глубже и глубже, ведь в штабе времени на это бывает крайне мало.       Замай же был менее сосредоточен на мыслях. Он просто смотрел на уродливый город, кучу трупов на дороге и на закат. Закат был действительно красивым — небо окрасилось в розовые и фиолетовые оттенки, но кое-где участки неба всё ещё оставались голубыми. Андрей на автомате повернул голову в сторону Феди, думая, что на фоне заката он выглядит невероятно красиво. Но в самый последний момент он услышал.       Быстрые шаги были слышны совсем недалеко и, повернув голову, надеясь, что за его спиной никого нет, он не ошибся. Потрепанный зараженный с ободранной желтой кожей бежал в сторону Феди. Бежал не как зараженный, а как человек. За секунду Андрей смог вытащить пистолет, который находился у Игнатьева под рукой, снять с предохранителя и выстрелить.       Федя пришёл в сознание сразу же. Обернувшись, он увидел труп инфицированного в трёх сантиметрах от своей ноги. По его телу прошлась дрожь, и стрелок встал. Он смотрел на желтую кожу, которая осыпалась прямо на его глазах; на истощенное тело и на пулю во лбу. Чётко, прямо по центру лба находилась дыра от пули. Сердце Феди заколотилось быстрее и он понял, что если бы не Андрей, Игнатьев сам мог заразиться.       Замай наблюдал за Федей и понимал две вещи: первая — у стрелка, как и у самого Андрея шок; вторая — если они сейчас не уйдут, на них может напасть кто-нибудь ещё.       — Федь, — парень подошёл к другу, по привычке кладя руку ему на плечо. — Нам лучше уйти, пока не поздно, здесь может быть кто-то ещё.       — Хорошо, — Игнатьев быстро взял винтовки и направился к вертолету. Андрей же быстро догнал его и сел на водительское место.       — Лучше пристегнись, — Замай глянул на стрелка, отмечая, что состояние у него плачевное. — Всё нормально.       — Спасибо.       Вертолет набрал необходимую высоту, и в ту же секунду на крышу ворвалась толпа инфицированных. Но, к счастью, они опоздали и единственное, что обнаружили — труп с пулей во лбу.