before it quits on me

      Очнулся я разразившись приступом кашля. Надо мной висел брюнет, обеспокоенно смотрел на меня. Я не сразу припомнил, что именно произошло, но мне и не пришлось.       — Оли, Господи! Я думал, я убил тебя… — он схватил меня под лопатки и крепко прижал к себе, на что я хрипло застонал.       — По… — я скривился от боли настолько, насколько это было возможно — практически любое движение головы отдавало резью. Челюсти было невозможно разжать, настолько мучительно это было.       Понимая, что говорить я не могу, я только слабо уперся юноше в плечи, побаиваясь сделать что-либо еще. Мне казалось, что это какая-то плохая шутка, что сейчас он засмеется мне в лицо и продолжит издеваться. Но этого не случилось.       Он сгреб меня в охапку и унес в ванную. Еле теплая вода была сейчас как раз кстати, но я не мог заставить себя даже сесть. Взгляд уперся куда-то перед собой. Все вокруг уже было неважно для меня. Мне уже было все равно, что он будет делать, что он скажет сейчас, каким образом добьет меня.       Нехотя я перевел взгляд на него: он был в моей черной футболке, волосы то и дело падали на бледное лицо, в голубых глазах стояли слезы, подбородок то и дело бросало в дрожь. Он водил ледяными пальцами по моему телу, вспенивая гель для душа. Я чувствовал этот тремор, который он не мог удержать в себе. Он гладил меня по волосам, вымывал кровь с моего лица, но мне было все равно.

***

      Прошло четыре дня. Он не отходил от меня ни на шаг, а я никак не реагировал на него. Лицо залил огромный бордовый синяк, от чего мимо зеркала я предпочитал проходить с поникшей головой. На улицу он меня не выпускал, да я и не хотел на самом деле. Он готовил завтраки, ужины, кормил меня чуть ли не с ложечки, хотя руки у меня и у самого есть. Он ни разу больше ничего не сказал мне.       Он укладывал меня спать и дожидался, пока я усну, а после придавался рыданиям. Он мог плакать несколько часов подряд. Надеюсь, он никогда не узнает, что я не спал тогда.       Координация до конца так и не вернулась ко мне. Пока что. Наверное, у меня сотрясение мозга и мне нужна помощь, но я не мог обратиться — единственный телефон в доме был в его кармане, да и возьми я его — я даже не могу говорить. Ни одного из номеров близких я не знал наизусть. В конечном итоге я смирился. Деваться было некуда.       Я пытался рисовать в блокноте, когда в дверь постучали. Соскочив с постели, я ломанулся ко входной двери, но он уже был там.       — Иди в свою комнату. Живо. — он был напуган.       Растерянно посмотрев на него, я сделал вид, что ушел, но всего лишь скрылся за углом, слушая происходящее.       — Привет, — это был Джордан. Я нервно сглотнув, вспоминая фотографии в инстаграме.       — Ну, привет.       — А Оливер дома?       — Оливер не дома, и вообще, забудь сюда дорогу. — его голос дрожал.       По характерному скрипу двери я понял, что ее закрывают, и вышел из-за угла. Мы пересеклись с Джорданом взглядом, и в ту же секунду в дверь ударили с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Энди обернулся и посмотрел на меня раскаиваясь. Джордан схватил его за грудки, вбивая в стену:       — Это ты с ним сделал?! — интонация друга была настолько обозленная, что я невольно дрогнул, наблюдая за потасовкой. Энди растерянно глядел на него в ответ, глаза затмевала пелена слез. Наконец, он не выдержал и расплакался, оседая на пол, прямо в ноги Джордана.       — Я не знаю, что со мной было, я ничего не помню, я… Я был в другом конце города, я вообще не знаю, как оказался здесь, и… И когда я очнулся, он уже. Он не дышал… — его трясло. Глаза защипало, и я отвернулся от парней, тихо выдыхая. Я не мог ему не верить. Человек, черт подери, не умеет так играть. Я помню его сумасшедший взгляд, помню его смех, он точно был не в себе.       За спиной я услышал удар и резко обернулся — Энди все также сидел на полу, Джордан отошел от него, разминая ладонь. Похоже, дал по лицу.       — Я всегда знал, что ты ничтожество. И теперь я в этом нисколько не сомневаюсь.       Джордан подошел ко мне и молча обнял, прижимая к себе. Я опустил голову ему на плечо и сомкнул веки — мне полегчало. Будто я сидел в тюрьме, и произошло чудо и меня освободили досрочно. Словно тонну с плеч сняли. Я приоткрыл глаза и пересекся с Энди взглядом, он плакал, кусая собственный кулак, чтобы хоть немного сдержать себя. Он был таким беспомощным сейчас. Таким слабым. Глаза заволокла пленка слез, и я отвел взгляд, борясь с желанием подойти и обнять его. Его, человека, который едва не отправил меня на тот свет.