***
Прошло три месяца. Ребята никак не могли взяться за работу - привыкли во время больничного ничего не делать, а теперь не были способными даже просто собраться. Я, словно прокаженный, въебывал за всю группу, утонул просто с новой коллекцией одежды, открыл второй магазин в Лондоне... Я занимался всем, чем только было можно, на что падал глаз и не падал, лишь бы забыть о нем. Я выбросил все, что могло напоминать. Удалил все переписки, удалил все контакты. Мне было легче от того, что, напившись очередным вечером, я попросту не мог набрать его номер и разорвать себе душу в тысячный, казалось бы, раз. Мысль о том, что я сделал его окончательно недостижимым для себя, радовала и грела. А он где-то там существовал со своей девушкой. И, наверное, был счастливей, чем когда был со мной. Хотя, где он был... Мы провели друг с другом так мало времени. И непонятно, от чего мое сердце билось быстрее каждый раз, когда я слышал его имя, или видел его фотографию на странице газеты. Потому-то я и перестал слушать радио в автомобиле и читать таблоиды. Чувства притупились, но, к сожалению, не ушли в никуда, а по прежнему сидели, только где-то очень глубоко. Джордан переехал ко мне в дом с концами, тем временем продавая свой. Сказал, что не может там жить из-за воспоминаний о жене. Будет выкупать другой, но когда - пока что не понятно. Впрочем, он меня совсем не напрягает, при желании мы можем даже не пересекаться, будучи живя вдвоем в одном доме, но желание было, поэтому мы охотно проводили почти все время вместе. Кажется, рана в его сердце начала потихоньку зарастать, просто потому, что я все время вертелся где-то рядом. Я был только рад этому. Рад тому, что ему хоть чуточку легче.***
Я вошел в дом, стряхивая снег с кроссовок. Запер дверь, и, расправившись с одеждой прошел в гостиную, но Джордана там не застал. Прислушавшись, уловил очень глухой звук игры на фортепиано. Поднявшись на цыпочках на второй этаж, я подошел к его комнате и заглянул внутрь - он сидел ко мне спиной, играя что-то очень медленное и грустное. Я не видел его за инструментом никогда и нигде, кроме студии. Дойдя до финала, он опустил руки на колени и потер ими, будто грея ладони. - Очень красиво. - прошептал я, смотря в его спину, на что он тяжело вздохнул, не обернувшись. - Оли... И давно ты здесь? Когда ты уже перестанешь подкрадываться ко мне... Я прошел и сел рядом с ним, опустил взгляд на клавиши - фортепиано было старым, потертым. Нажав несколько клавиш, я сообразил, что оно еще и чуток расстроенное. - Я здесь достаточно, а что? Ты играешь что-то секретное? - я улыбнулся, на что Джордан грузно выдохнул, уставляясь безнадежно в потолок. Я же уставился на него. - Ну... У тебя завтра день рождения, Оли, как ты, нахрен, думаешь, что это я тут играю? Я слабо улыбнулся, опуская взгляд. А я ведь даже забыл, что у меня теперь есть с кем праздновать эту нелепую дату. Парень опустил взгляд на мою ладонь на клавишах и накрыл ее своей, приподнимая и ставя каким-то странным для меня образом. - Пальцы ставятся на инструмент так, а ты их просто кладешь пластом. Это неправильно. Я убрал руку с инструмента и посмотрел на Джордана. Он был действительно расстроен тем, что я подкрался и теперь все знал. Слабо погладив его по плечу, я прошептал: - Извини, я же не знал... Он кивнул, отводя взгляд. Минуту погодя он улыбнулся себе под нос и начал играть что-то из нашего репертуара. - Оли, я так давно не слышал, как ты поешь. Спой же, ну? Я засмеялся, отводя взгляд. Я уже давно ничего не пел, потому для меня было сущей пыткой выдавить из себя хоть что-то стоящее сейчас. Но он начинал веселиться, и я не мог не подхватить его затею, просто потому что чувствовал свою вину. Мы пели песни до глубокого вечера, пока сон не начал щипать глаза. Я прилег на край его захламленной постели и сжался, слушая мелодию, которую он не прекращал играть. В голову, словно топором, врезались воспоминания о высоком брюнете, о его бледной, почти прозрачной, коже, о его ярких голубых глазах... Я посмотрел на Джордана и отвернулся к нему спиной - мне было стыдно за собственные мысли. Он был ничуть хуже, чем Энди. Но не я виноват в том, что любовь зла. Я хотел бы его полюбить. Если бы я только мог. Я сомкнул веки, отдаваясь сну, как в кармане свибрировало. Я вытащил телефон, еще в уведомлении читая текст: "С днем рождения, засранец." Ком подступил к горлу, и я, чуть не дрожа, продолжал смотреть на сообщение, не веря собственным глазам. - Что там, Оли? - Джордан обернулся, поднимаясь из-за фортепиано и подходя ко мне. Я быстро смахнул сообщение из тулбара, блокируя телефон. - Да так, мама сообщение прислала, поздравила. - я растерянно улыбнулся ему в ответ. Он опустился позади, крепко прижимая меня к себе и шепча на ухо: - С днем рождения, Оли.***
- Оливер, солнышко, с твоим днем тебя, мой дорогой! - мама повисла на моей шее, заставляя согнуться в три погибели. Приобняв, я слабо похлопал ее по спине, пытаясь поскорее выпутаться из ее объятий. Увидев мое лицо, Джордан прыснул со смеху, и я улыбнулся ему в ответ, наконец-таки разгибаясь обратно. - С днем рождения, сын, - отец похлопал меня по плечам, слабо улыбнувшись, и шепнул на ухо, - Надеюсь, это твой друг, а не парень? - и я засмеялся. - Нет, пап, это мой друг, успокойся... Джордан смутился и, улыбнувшись, обратил взгляд в потолок. Следом ко мне подошел Том, сразу протягивая какую-то коробочку. Он крепко обнял меня, трепля за волосы. Я не любил этот праздник. К чему радоваться, ведь мне уже тридцатник. Но каждый считал себя обязанным напоздравлять меня. Ребята должны были подъехать с минуты на минуту, и я вывалился на улицу, кутаясь в парке и подкуриваясь. Джордан вышел следом, набрасывая на меня капюшон. - Не простынь, именинник. Он подкурился, смотря на дорогу. Родители жили в пригороде, а потому здесь всегда было очень тихо. Настолько, что порой казалось, что ты тут совсем один. Еще более одиноко, чем у меня дома. - Спасибо тебе, Джордан. - я посмотрел на него. - Не за что, Оли. Я практически ничего и не делаю. - Делаешь, просто не знаешь об этом. Я вытащил из кармана руку и легонько сжал его пальцы. Смутившись, он сжал мою ладонь в своей. Так и курили, держась рука об руку и смотря на заснеженные деревья, пока вдалеке не показалось несколько автомобилей - ребята приехали. Выбросив сигарету, я ушел в дом, оставляя Джордана встречать друзей.***
Я стоял в дверях его комнаты, смотря на сжавшееся тело. Из-под одеяла был виден небольшой просвет - пожалуй, он что-то смотрел в телефоне. Я сделал шаг и половица предательски заскрипела, на что реакция последовала мгновенно. - О, Оли, а ты чего не спишь? Не хочешь, чтобы твой день заканчивался? - Джордан высунулся из под одеяла, улыбаясь. Я прошел в комнату и опустился на его кровать. - Не могу уснуть, какие-то странные мысли лезут в голову. Ты не против, если я посплю у тебя сегодня? Парень только кивнул, поднимаясь и сгребая какое-то барахло с кровати. Пожалуй, кровать была единственным местом, где он мог позволить себе развести беспорядок. Я поправил капюшон кигуруми - подарок Ли, как ни странно, и прилег, обращая взор в потолок. - О чем думаешь, Оли? - Джордан повернулся ко мне лицом, убирая телефон под подушку. - О чувствах. - я зевнул, устало исследуя резной потолок взглядом. - И как они? - парень чуточку напрягся, сворачиваясь под одеялом. - Да неважно, на самом деле... Хочется чего-то, а с другой стороны, вспоминая все те события, уже и не очень-то и хочется... - Понимаю. - парень прикрыл глаза. Я развернулся и лег к нему лицом, едва не касаясь лбом его лба. - Сделай мне подарок на день рождения? - Я же сделал, - он улыбнулся, щипая меня за щеку, - Какой тебе еще подарок? Я умолк, переведя взгляд на его губы и вновь обращая к глазам. Он сглотнул, смотря в ответ. Казалось, эти секунды длятся вечно. Едва дыша, он дотронулся ладонью до моей щеки, на что я слабо подался навстречу прикосновению. Кровь забила с ужасной силой, руки в одно мгновение стали влажными. Опустив ладонь на затылок, он легонько притянул меня к себе, и я коснулся носом его щеки. Он слабо дотронулся до моих губ, и внутри будто что-то взорвалось, обдавая жаром до кончиков пальцев. Я обхватил его губу своими, нежно оттягивая на себя, на что он отозвался горячим языком. От его жаркого дыхания меня бросало в приятную дрожь. Когда мы переплели языки, я покрылся мурашками, в ту же секунду расслабляясь и полностью отдаваясь в его руки. Мы предавались поцелуям до самого утра, и за эту ночь я уяснил одно: никто и никогда не был со мной так нежен, никто и никогда не любил меня так, как любил он.