Обратная сторона мести

Уже вторую неделю от Хаосы не было ни ответа, ни привета. Он забрал с собой ладью, на которой они обычно добирались до Республики или катались в Пайнленд, если надо было закупить что-то для дома, и оставил Рэда с небольшим яликом. Их боевой корабль до поры до времени стоял в доках Республики и ждал часа, когда они должны вновь отправиться на свой привычный промысел. Блэйн обычно собирал всю команду и прилетал за Рэдом и Хаосой, которые жили между Пайнлендом и Республикой. Но до этого момента было еще полтора месяца, и Рэд с удовольствием упивался своим одиночеством и развлекался тем, что проводил время с такой же немногословной Тианной. Он все же отправился в Пайнленд и накупил ей разной одежды, а то она так и ходила по дому, как ворона, в черном платье Ольмы, которое было ей велико. И теперь каждый день приглашал на обед, а иногда и на ужин, и гулял с ней во дворе дома. Она не отказывалась, каждый раз удивляя его своим аппетитом и звонкой стройностью при этом, после чего бродила по лужайке, иногда заваливалась на траву и неподвижно лежала с закрытыми глазами. Рэд уже даже начал привыкать к этому размеренному существованию. Молчаливый обед, молчаливая прогулка, пара дежурных фраз, ненароком сказанных друг другу, и так уже больше недели. Когда Рэд сказал Хаосе, что хочет, чтобы она жила у него, он почему-то так себе все это и представлял. Вот Тианна, которую он украл у Клима, как тот когда-то украл у него Эмбер: живет под его крышей, обедает с ним, бродит по лужайке. Все прекрасно! Она — его живой трофей, честно отобранный обратно, взамен другой девушки, на которую она все-таки походила, как потом сам себе признался Рэд. Но только внешне. По характеру она была, пожалуй, сродни ему: молчала, язвила изредка, смотрела слегка пренебрежительно, со смесью равнодушия и усталости и делала все, что скажут, частенько взамен одаривая взглядом, что был красноречивее любых слов. Постепенно это даже начало нравиться Рэдрику, хотелось вывести ее из себя, позлить, заставить покричать, но она не велась на провокации. Зато в самых безобидных и неожиданных ситуациях, наоборот, поступала не так, как он от нее ожидал. Возможно, если бы она сидела и ныла в своей комнате или пыталась уморить себя голодом, или еще какие вещи творила, которые делают похищенные девицы, скорее всего, она и впрямь быстро наскучила ему, и он отодрал бы ее пожестче и отправил обратно в Альянс, с запиской в кармане: «Спасибо, Клим, твоя воспитанница великолепна в постели. Рэд». Но делать этого он не собирался и решил, что, пожалуй, оставит ее тут, пусть живет, хоть как-то скрашивая его одинокое существование на этом острове. Идеи затащить ее в постель у него почему-то до сих пор не возникало — сразу перед глазами всплывала картина, как она безучастно лежит на кровати с выражением лица вроде: «Ну ладно, я пока посплю, а ты тут как-нибудь сам». Рэдрик, конечно, мало придавал значения чувствам и эмоциям окружавших его женщин, но в этом случае ему почему-то не хотелось, чтобы его снова воспринимали, как досадное недоразумение, от которого невозможно отмахнуться и приходится только терпеть его присутствие. И если ужины и прогулки с Тианной для самого себя он определил как способ разнообразить одинокое существование, то от постельных утех он бы хотел большего. Чем эта девка его явно не порадует, захоти он вдруг чего. Они в очередной раз после обеда вышли на прогулку и ушли за дом, где Тианна копошилась в траве, рвала цветочки, плела веночки. Рэд задумчиво уставился на верхушки сосен, как вдруг краем глаза увидел что-то черное, стремительно бегущее к Тианне с утробным рычанием. Он сразу понял, что это, и, не успев даже задуматься, кинулся к девушке, рывком поднял и закинул на плечо. Три мощные челюсти клацнули в том месте, где она только что сидела, а Рэд со всей силы пнул ногой, одетой в кованый сапог, одну из трех собачьих морд и услышал обиженный визг. Девчонка не успела испугаться, лишь только тоненько пискнула, когда он, громко и забористо выругавшись, взглянул на одну жалобно поскуливающую морду и две оскаленные, со стекающей слюной из зубастых пастей. — Хаоса, ты где? — заорал Рэд, продолжая удерживать Тианну на плече, зная, что цербер не тронет ее, пока она в его руках. — Мадера, иди ко мне, девочка, — раздался спокойный голос и тут же осекся. Хаоса вышел из-за угла и наконец-то увидел, что Рэдрик на полянке не один. — Ой, извини, Рэд, я не думал, что тут еще кто-то есть, кроме тебя. Кто-то, кого Мадера не знает. Он подозвал трехглавую псину к себе и мысленно приказал ей оставаться на месте, а сам подошел к ним с виноватым лицом. Щенка цербера они нашли на одном из островов, когда уничтожили его мать. Еще слепая трехголовая собачонка нелепо переставляла дрожащие лапы по земле, и Хаоса решил оставить ее себе, тем более, по его словам, он услышал ее голос в своей голове. Он назвал ее Мадерой. Псина выросла огромная, три крупных зубастых головы вселяли ужас во всякого, кто ее видел, и нрава она тоже была свирепого, беспрекословно слушаясь только Хаосу. На острове она не трогала никого из домочадцев, послушно приняв каждого из них, после того, как Хаоса внушил ей повиновение им. Вот только Тианну она не знала и чуть было не загрызла ее. — Убери псину, — сказал Рэд, и Хаоса, очевидно, послал собаке мысленную команду, после чего та послушно потрусила в сторону дома. Когда Рэдрик поставил Тианну на землю, до той наконец-то дошел весь размер бедствия, и краска сошла с лица, а неверные ноги с трудом держали, отчего ей пришлось опереться о его руку. — Приношу мои искренние извинения. Я только прибыл и не думал, что кто-то чужой может гулять на улице и Мадера так быстро его учует. Мы не привыкли к тому, что у нас бывают гости. Такого больше не повторится, я поработаю с ней, и она больше не побеспокоит вас, — учтиво обратился Хаоса к Тианне, пристально разглядывая ее. Она кивнула и послушно пошла в дом, вцепившись Рэду в локоть и боясь отпустить его. Сам Рэдрик был взбешен и после того, как они останутся одни с Хаосой, планировал устроить ему форменный разнос.

***

Они сидели в кабинете и после небольшого скандала, связанного с недавним инцидентом, уже помирились. Теперь Рэд выслушивал все межматериковые новости, узнав так же, что пока слухи про похищение воспитанницы Клима до Республики не дошли. Наверное, это и к лучшему. — Что ты решил насчет нее? Я смотрю, вы в каком-то роде даже поладили, — задал неизбежный вопрос Хаоса. — Все остается в силе. Она будет жить здесь. — И как долго? — Я же сказал, пока я не решу иного, — стоял на своем Рэд. — Ты уже спал с ней? — Нет. — Тогда зачем все это? Ты не спишь с ней, но и отпускать ее не хочешь. Дело даже не в Климе и не в его реакции. Она живой человек, а ты удерживаешь ее здесь безо всякой на то причины. — Она моя. Я просто забрал ее вместо Эмбер, — упрямился Рэдрик. — То есть вы просто сидите на лужайке и все? — Да. И это все. Меня все устраивает, и она, кажется, тоже поняла, что теперь это ее новый дом. — Рэдрик, ты не в своем уме! Я, признаться, удивлен твоим упрямством и эгоизмом. Я всегда знал, что ты такой, но что ты настолько радикален в своих убеждениях и готов живого человека превратить в бесправного невольника — это уже выше моего понимания! — Тебе и не надо меня понимать. Просто не читай нотаций, я сам как-нибудь разберусь с этим. Договорились? — Рэд внимательно взглянул на Хаосу, и тот, видимо, сдался, поняв, что его не переубедить. — Ну хорошо. Через какое-то время приедут ребята, и мы отправимся в Запретные Земли, что она будет делать? — Ничего. Жить как сейчас. Ольма присмотрит за ней. — То есть ты серьезно решился не отпускать ее? — Спроси еще раз, но по-другому, и ответ будет тот же. Нет! Я не собираюсь отпускать ее. — Никогда? — Может даже и никогда. — Рэд уже раздраженно посмотрел на Хаосу, который вздохнул и, ничего не ответив, вышел вон, а сам он налил себе в стакан крепкой вишневой настойки и достал из ящика стола зарисовки своих новых механизмов. Потом убрал их, взял чистый лист и кусочек угля и, задумавшись, принялся водить им по бумаге, резкими движениями делая наброски, которые постепенно превращались в оскаленную собачью пасть с острыми зубами и стекающей слюной. Рисовать Рэдрик начал еще в общине, когда только инициировался в механика. У них и предмет такой был. Механики, помимо владения металлом, к тому же еще должны были что-то изобретать, являясь по сути двигателями технического прогресса Республики, а для этого требовалось делать качественные чертежи и проводить расчеты. Чуть позже Рэдрик понял, что ему интересно не только изображать схемы. Рисовать что-то грифелем ему, наверное, даже нравилось больше. Он очень точно схватывал образы и, когда разбогател настолько, что мог себе позволить покупать в Республике самую настоящую бумагу, а не мучиться с жестяными табличками, тогда уже дал волю своей фантазии, делая огромное количество набросков, начиная от груды камней у обочины и заканчивая лицом симпатичной шлюхи, с которой провел ночь. Когда у него появились первые краски и холсты, он пытался и с ними работать, получалось симпатично, но все же бумага и грифель нравились ему больше. Именно эти неровно брошенные на пергамент линии, при попытке ухватить что-то неуловимое, и создавали тот эффект точности и эфемерности, который ему нравился в его работах. И сейчас на него с листа бумаги смотрела одна из злобных морд Мадеры, после того, как ей не дали вкусить чужой крови. Получилось очень похоже. Рэд отложил бумагу, посмотрел в окно, уже вечерело. Раз Хаоса здесь, а значит есть кому присмотреть за Тианной, он, пожалуй, отправится в Пайнленд на ночь и забежит в один из борделей. Заодно и слухами разживется.

***

Тианна сидела на кровати, с трудом отходя от того, что произошло днем. Ее чуть не загрызла огромная трехголовая псина, и вид трех оскаленных пастей до сих пор стоял у нее перед глазами, а в голове слышалась забористая ругань Рэдрика, закинувшего ее на плечо одним махом, как перышко, чтобы спасти от этой твари. Когда эмоции немного поутихли, она задумалась об этом самом Хаосе, который прибыл сегодня на остров. Она точно его встречала на том приеме в донжоне Пайнленда. Скромно одетый молодой человек стоял в сторонке, к нему изредка подходили какие-то люди, он загадочно шептался с ними и невозмутимо наблюдал за всем, что происходило вокруг. И этот Хаоса тоже, получается, соучастник ее похищения, раз уж он друг Рэдрика. Но ей он показался разумным человеком, и в голову пришла мысль при случае побеседовать с ним, может, он единственный, кто сможет рассказать ей о ее дальнейшей судьбе. И вдруг так случится, что вообще уговорит Рэда отпустить ее. Тианна еще немного полежала на кровати и в конце уснула, проснувшись только под вечер, когда щелкнул замок ее двери за Ольмой, принесшей ей ужин. Перекусив без особой охоты, она немного посидела с книгой и решила, что назавтра обязательно постарается поговорить с Хаосой после чего опять уснула. Ждать разговора пришлось недолго. Утром появилась Ольма и сказала, что хозяин ждет ее на завтрак. Тианна очень удивилась, Рэдрик или не завтракал сам, или просто ни разу не звал ее на утренний прием пищи, но, возможно, что-то изменилось, она быстро оделась и пошла в столовую. Там ее ждал, как ни странно, один Хаоса. Он приветливо улыбнулся ей и помог усесться за стол. — Доброе утро, Тианна. Вчера наша встреча вышла немного сумбурной, я хотел бы загладить свою вину и пообщаться с тобой в более спокойной обстановке. Как ты, наверное, уже догадалась, меня зовут Хаоса, и я хотел бы принести свои искренние извинения за выходку Мадеры. Если не возражаешь, сегодня я вас познакомлю поближе, и в дальнейшем она будет считать тебя своей и никогда более не осмелиться даже взглянуть косо в твою сторону. Тианна согласно кивнула, в душе уже трепеща от предстоящей встречи с трехглавой собакой, но согласилась, что так лучше. Они приступили к завтраку. Рэдрика не было, что было ей на руку, и она решилась, не откладывая в долгий ящик задуманное, попытаться разговорить Хаосу. — Я вас видела в том донжоне. Вы были там, как и Рэдрик. Тот молча кивнул, прихлебывая чай. — Скажите хоть вы, что вам от меня надо! Хаоса на минуту задумался, но потом все же ответил. — Лично мне ничего не надо. Я с самого начала был в бешенстве от выходки Рэда, но сделать ничего не могу. Он решил, что ты должна жить здесь, в нашем доме. Хоть я с этим и не согласен, но у нас не принято оспаривать решения друг друга, какими бы безумными они ни были, если только они не касаются нашей работы. — Но почему я? Зачем я ему? Хаоса откусил кусок булочки с корицей, тщательно ее пережевал, очевидно, раздумывая над ответом. — Рэдрик у нас очень специфический человек. У него свои, только одному ему известные мотивы, и, увидев тебя, он решил, что именно ты ему нужна и что ты теперь будешь жить в его доме. — Но он даже ничего не требует от меня. Просто зовет на обед и гуляет со мной возле дома. Он сумасшедший? — Отнюдь, дитя мое. Он запредельно нормальный, если дело не касается его прихотей. А именно: он фанатичный коллекционер и собственник. Скажем так, ты очередная редкость, которой он захотел обладать и добился своего, пусть и не совсем нормальным путем. — Хаоса пронзительно уставился на нее, наблюдая за ее реакцией, а она не могла поверить в то, что услышала. — Это безумие! Но что во мне такого, что он пошел на это? И как долго он планирует держать меня здесь? Хаоса развел руками. — Что в тебе такого, он, возможно, когда-нибудь скажет тебе сам, я не вправе раскрывать его секреты. А что касается твоего пребывания здесь, я, увы, не в курсе, но не думаю, что ты скоро покинешь наше гостеприимное жилище. Поэтому я бы посоветовал тебе запастись терпением и найти себе какое-то занятие по душе. Гостить тебе у нас, наверное, придется долго. Кровь в висках у Тианны заколотилась с бешеной силой, и она обхватила голову руками, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать. Бедный Клим, бедная Летиция, они же с ума сойдут, разыскивая ее. Она почувствовала на плече легкое прикосновение. — Не грусти, дитя мое. Рэд — не злой человек, и он не причинит тебе вреда. По крайней мере, если до сих пор не сделал ничего дурного, то и дальше так будет. Просто найди в себе силы принять все как данность и постарайся обжиться тут как дома. Со временем ты привыкнешь, и я верю, настанет такой момент, когда до этого упрямца дойдет вся бредовость его поступка и он отпустит тебя. Со своей стороны я тебе обещаю, что буду стараться давить на него, чтобы это время скорей наступило. Тианне казалось, что это какой-то идиотский розыгрыш, но в голове билась злая мысль: «Ты никогда не уйдешь отсюда. Ты пленница! Пленница!» — Можно я пойду? Мне перехотелось есть. — Конечно. Кажется, я сболтнул немного лишнего или просто убил в тебе надежду на скорое освобождение. Извини, я не хотел. С правдой тяжелее смириться, но все же лучше, чем жить в блаженном неведении. Да уж. Теперь для Тианны в полной мере стал ясен мотив ее похитителя, и это абсолютно не прибавило ей энтузиазма. Рэдрик настоящий безумец! Он украл ее просто ради того, чтобы обладать. Как вещью, которая приглянулась. Это ужасно, она же живая и она хочет домой! Но, кажется, застряла тут надолго, и теперь придется созерцать лицо этого психопата каждый день, и кто знает, на что он способен. Даже слова Хаосы о том, что ей не причинят вреда, не возымели должного действия. Она отныне не просто пленница, ценная тем, что ее можно выгодно обменять, как она изначально думала и поэтому чувствовала себя в относительной безопасности, а самая обычная вещь, игрушка, которую можно просто сломать и выкинуть. И что творится в мозгах у внешне безразличного Рэдрика, она не знала и теперь стала по-настоящему бояться его. На ватных ногах она доползла до своей комнаты и плюхнулась в постель, борясь с тошнотой и мучительным желанием пойти и утопиться прямо в ванной, чтобы наконец-то стать свободной, пусть даже и таким радикальным способом.