Heartstrings

Йен хотел избегать Мэнди, стыдясь того, что он влез в их семейные разборки, но весь день девушка активно его выискивала, и когда она, наконец, нашла его, рыжий с удивлением обнаружил, что та совсем не злилась. Первым делом она обняла его и убедила, что все было нормально; Йен не поверил этому вранью, потому что ничего из того, что он услышал вчера, не было нормальным, но парень смолчал. Он знал, что Мэнди лишь пыталась защитить его — она рассказала о нескольких случаях в прошлом с другими парнями, которые в итоге оказались в больнице или были вынуждены покинуть страну. Йен был так зол, что не мог ничего сказать, а лишь стоял и кивал. Это был отец Мэнди, а не его. У нее было право просто мириться с происходящим, но Йену хотелось закричать о том, как сильно он все это ненавидел, как ему хотелось забрать ее и каким жалким он себя чувствовал, потому что, даже будучи в курсе, он все равно ничего не мог поделать. На короткий период она перестала тусоваться с другими парнями и стала проводить больше времени с Йеном и зависать у него дома, где они смотрели фильмы и пытались себя хоть чем-то занять, чтобы перестать думать о том, что произошло. Больше всего Йен корил себя за то, что был полным идиотом и не попробовал распросить Мэнди или вмешаться раньше. По школе всегда ходили слухи, что Милковичи являлись просто избалованными мажорами, которые постоянно выебывались и дерзили, потому что папочка вытащит их из любых неприятностей; реальность же оказалась намного хуже. Йену становилось тошно от самого себя, ведь он никогда ничего не замечал. Не замечал, как Мэнди, которая будто пряталась за жирным слоем подводки, постоянно навязывалась и цеплялась за абсолютно не стоящих ее парней, ведь от побоев и оскорблений у нее наверняка была очень низкая самооценка, и она просто не чувствовала себя достойной любви. А еще был Микки… Йен опустил голову и глубоко вздохнул. После его внезапного визита Микки не появлялся в школе три дня. Что тревожило Йена, так это выражение лица Милковича прямо перед тем, как тот его поцеловал; в тот момент вся та жесткость, к которой Йен уже привык, словно исчезла из резких черт брюнета. Еще одна вещь, которую Йен не мог понять. Микки его поцеловал. Да, Йен знал, что это был всего лишь минутный порыв, и ему не стоило принимать это близко к сердцу или надумывать себе всякое, но все же этот поцелуй что-то значил. Может, Микки и не влюбился в Йена — нет, ничего подобного — но было там что-то важное и неуловимое, и Йен никак не мог забыть то чувство, которое будто перелилось в него прямо из Микки, когда все закончилось. От мыслей этих Йена слегка затрясло, и он, сидя на полу около кровати, с тяжелым вздохом швырнул папку в противоположную стену. Прежде чем он понял, что делает, парень бросил вторую папку, а затем вытряхнул все содержимое своего рюкзака и начал швырять его в стену. Когда кидать уже было нечего, Йен остановился и, пытаясь привести сбившееся дыхание в норму, уставился на устроенный им беспорядок. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Фиона, одетая в форму официантки. Она посмотрела на пол, а затем подняла глаза на Йена. — Йен? Что-то случилось? — обеспокоенно спросила она. — Это несправедливо, — выдохнул Йен. — Ты спрашиваешь меня, все ли нормально, когда я крушу комнату, а они даже не могут… Он остановил себя и спрятал лицо в сложенные на коленях руки. Притихишая Фиона присела на корточки рядом с ним и успокаивающе погладила его по плечам. — Йен? Что у тебя стряслось? — Ничего, Фи. Прости, я просто расстроился. Все в порядке, — сказал Йен, поднимая голову с рук. Лучше ему, правда, не стало. Фиона выглядела так, словно хотела распросить его, но решила не делать этого, зная, что сейчас Йен вряд ли ей откроется. — Я ухожу на работу, купишь продуктов вместо меня? — спросила она уставшим голосом. Йен начал собирать карандаши с фломастерами и без энтузиазма кивнул. Более неподходящего времени для подобной просьбы и не придумать, но у него не было выбора; смена Фионы начиналась совсем скоро, хоть за окном уже и была почти полночь. — Прости, Йен, у меня совсем нет денег. У тебя есть? — Да, хватит на немного, — солгал Йен; теперь ложь была такой естественной. Фиона улыбнулась ему и, в последний раз осмотрев комнату, вышла. Йен ненавидел ей врать, но знал, что сестра не поддержит его торговлю телом, так что он не хотел, чтобы она когда-либо об этом узнала. Все это время он рассказывал ей различные выдумки о том, как ему удавалось обзаводиться деньгами, а выдумывать у него получалось хорошо. Деньги за репетиторство и помощь другим ученикам, деньги за то, что он помог какой-то женщине убраться во дворе, деньги за сортировку газет в общественной библиотеке; смех да и только. С того самого случая с надписью на его шкафчике, дела у Йена пошли на спад, так как многие парни попросту боялись, что кто-то увидит их с ним и заподозрит в нетрадиционной ориентации, даже если это было и так. Йен не особо их винил. Не каждый был готов выйти из шкафа, особенно в старшей школе, где процветала травля, а угроза быть отвергнутым всеми остальными обострялась. Он бросил уборку и схватил куртку. Прогулка до магазина была почти успокаивающей, если не считать легкой головной боли, причиной которой послужил его всплеск ярости, и тошноты от того, что он сейчас собирался сделать. Кэш был на месте и копался в кассовом аппарате; как только он увидел вошедшего Йена, то тут же расплылся в улыбке. Если честно, то в самом начале с Кэшем было не так уж и плохо. По крайней мере, разница в возрасте Йена особо не волновала, но спустя какое-то время происходящее начало казаться неправильным. Кэш не только был женат, но у него еще были дети, и вот им Йен искренне сочувствовал. Но у него не было денег, а потому он подошел прямо к прилавку и, натянув вежливую улыбку, молча взмолился всевышним силам о прощении. — Как дела, Кэш? — Йен? Я тебя почти и не узнал, — индус дружелюбно улыбнулся, как и всегда. Он осмотрел парня с ног до головы, не скрывая этого, а затем продолжил. — Чем я могу тебе помочь? — Мне нужны продукты, а я вроде как на нуле, — пожал плечами Йен, переходя сразу к делу. Он показал Кэшу пустые карманы. — Поможешь? — Ладно, — Кэш кивнул и осмотрел магазин, дабы проверить, что тот был пуст. Убедившись, что внутри не было ни души, он вышел из-за прилавка. — Сколько тебе надо? — Эм, совсем немного. Самое необходимое на неделю вперед. — Тогда мне тоже кое-что понадобится на неделю вперед, — ответил Кэш, облизнув нижнюю губу, и Йен едва не огрызнулся. — Если тебя это, конечно, устраивает, — добавил мужчина, словно его это заботило. — Договорились, — рассмеялся Йен и начал обходить магазин, укладывая необходимые продукты в корзину. Черт, теперь ему придется целую неделю трахать Кэша, чтобы они не остались голодными. Жизнь пиздец как жестока. Йен наполнил корзину и поставил ее на прилавок, желая поскорее закончить с этим. Кэш уже настроился и быстро направился к входу, чтобы запереть его и обеспечить им уединенность. Он только собирался вставить ключ в замочную скважину, как дверь распахнулась, а на пороге появился Микки, глядя прямо на Йена и толкая Кэша на угол прилавка. — Твою мать, Йен, пошли отсюда, — рявкнул Микки, схватив рыжего за рукав. Йен забыл про Кэша и про еду; все, что он чувствовал, это как Микки тянул его за рукав, направляясь к выходу. — Йен? — встревоженно позвал его Кэш. Йен вздрогнул, вспомнив о продуктах, и вырвал руку из пальцев Микки. — Кто это? — спросил индус. Микки резко повернул голову и смерил Кэша взглядом, уже готовясь врезать ему хорошенько, но Йен быстро встал между ними. — Хватит, Микки. Просто уходи, хорошо? — Думаешь, я не ебу, что тут творится? У тебя на лице все написано, — выплюнул Микки, и Йен опустил глаза. — Я сказал уходи, ладно? Пожалуйста, Микки, уходи. — Никуда я, блять, не пойду, потому что как только я выйду, ты тут же трахнешь этого высерка. — И что? Это не твое дело, — уже более уверенным голосом возразил Йен. Микки провел большим пальцем по нижней губе и, осмотревшись вокруг, улыбнулся, вытаращив глаза. — Бля, ты серьезно? Ты мне сейчас говоришь не лезть не в свои дела? Ты? — Я это не для развлечения делаю, а для выживания, — слабо прояснил Йен, и Микки снова схватил его, потянув на себя. Он посмотрел на Кэша и встал перед Йеном, загораживая его и словно защищая. — Тронешь его снова — этот магазин превратится в кровавую баню. Брюнет стащил с прилавка корзину с едой и выпихнул Йена из магазина. Кэш так ничего и не предпринял. — Так нельзя, Микки! — крикнул Йен, во второй раз высвобождаясь из его сильной хватки. Микки посмотрел на Йена, а затем бросил корзину на землю и сунул руки в карманы. — Ты ебешь людей за деньги, а мне, блять, нельзя воровать? — Нет, я имею в виду, что нельзя просто так появляться из ниоткуда, чтобы… — он замолчал, и Микки сам интерпретировал его невысказанные слова. — Чтобы что? Спасти твою задницу? Ты реально хотел трахнуть того стремного долбоеба? Если это так, то не дай мне тебя остановить. Милости, блять, прошу. — Сейчас это самый легкий путь, — резко ответил Йен и вдруг почувствовал себя дураком, словно Микки осуждал его своим жестким, собранным взглядом. — Заработать денег? Просто продавай наркотики, как все остальные О да, шутки в подобной ситуации? Предоставьте это Микки. В любое другое время Йену показалось бы это забавным, но он был слишком расстроен и покачал головой. — Ты не знаешь, каково это, Микки. Милкович рассмеялся; какой-то пустой, прохладный смех, от которого у Йена побежали мурашки по коже. — Я жил на блядских улицах в самый разгар зимы, ни одеяла, ни куртки, ничего — только я, земля и бутылка за компанию. Не читай мне тут лекций о том, как тяжело тебе живется, когда каждый вечер ты возвращаешься домой и спишь в постели Когда Йен ничего не ответил, Микки достал из кармана пачку денег. — Это не из жалости, так что даже не начинай нудить, ясно? Это на еду, чтобы тебе больше не приходилось ебать каждого сорокалетнего скрытого гея на районе. Он кинул пачку Йену, и тот, импульсивно ее поймав, медленно перебрал купюры. Там было много стодолларовых бумажек; столько, что хватит на еду еще на год вперед, и при этом можно даже не экономить. — Значит, ты не берешь у отца деньги, чтобы снять номер в отеле, но крадешь для меня? — Я их не украл, — сказал Микки. — Это мои, — он слегка замялся, а затем вновь продолжил. — Ладно, технически они не мои, но этот кусок дерьма все равно не заметит, что там чего-то не хватает, тем более здесь совсем иная ситуация, и я отдал их тебе. Когда я сам не трачу его бабло, то не чувствую себя обязанным. Йен запихнул деньги в карман. Он знал, что поступок Микки имел большое значение, а потому не стал с ним спорить. — Спасибо, Мик. Ты понятия не имешь, как это нам поможет. И… почаще кради у этого мудака, ты заслужваешь каждый цент. Так хотя бы тебе не придется спать в мусорном баке. — Ага, ладно. Как скажешь, — Микки выглядел так, словно усиленно пытался подобрать слова, но у него ничего не вышло, и он отвернулся. Йен мог бы спросить, что Микки тут делал, слонясь так далеко от своего дома, мог бы упомянуть недавнюю ночь и даже их поцелуй, но не стал; он просто благодарно улыбнулся и пошел домой, оставив брюнета наедине со своими мыслями. Он не прошел и половины улицы, когда услышал крик Микки за спиной. — Я не сплю в гребанных мусорных баках! А затем Микки пошел за ним, и пока он догонял Йена, на лице его было почти смущенное выражение, а шаги казались слегка неуверенными. Йен не стал сдерживать лукавую улыбку, когда Милкович, не желая держать дистанцию, зашагал с рыжим вровень. Между ними повисла комфортная тишина, и так было до самых ступенек дома Йена, до кухни, до лестницы на второй этаж и до захлопнутой двери в его комнату. Только когда Йен забрался в постель, а Микки лениво развалился на полу, они начали шепотом переговариваться. Потом Йен уснул, а Микки не сомкнул глаз до восхода солнца, после которого он тихо выскользнул из комнаты, так же незаметно, как и пришел.