***
Был декабрь, а потому побелевшая от инея земля никого не удивляла, но внезапно выпавший снег и впрямь стал неожиданностью. Йен стоял напротив магазинчика платьев, дожидаясь Мэнди, пока та делала покупки. Он постучал носком ботинка по земле, стряхивая снег, а когда поднял взгляд, то увидел, как к нему идет Мэнди. Одета она была совсем не по погоде; на ней было лишь открытое платье, едва скрывающее бедра, и Йен, осматривая ее с ног до головы, почувствовал себя отцом. — Эм… Очень откровенно, Мэнди. — Майклу нравится открытая кожа, — прояснила девушка, продолжая вертеться. — Да и я была просто обязана что-нибудь купить. — Обязана? Шопоголик, — усмехнулся Йен и добавил. — Если ему так нравится открытая кожа, то пусть посмотрит порнушку, потому что такими темпами ты в сосульку превратишься. На какие только меры Мэнди не шла ради своих романов. В глубине души Йен знал, что девушка врала самой себе, и просто очень хотела обычного парня, а не дружков по перепиху. Йен слишком хорошо ее понимал. Мэнди взяла его за руку, и они неторопливо пошли по улице. Хоть Мэнди и опаздывала на свидание, она все равно не спешила. — Тебе и впрямь он нравится? Выглядишь счастливой, — заметил Йен, в ответ на что девушка встряхнула волосами. — Я счастлива, потому что у меня такой милый лучший друг, который так волнуется обо мне. — И лучше тебе об этом не забывать, — Йен сжал ее ладонь в своей и издал тихий смешок. — Где у вас с ним свидание? — В пиццерии в двух кварталах отсюда, — она улыбнулась, указав свободной рукой в нужном направлении. — Он хоть нормальный? — Да, нормальный. — Окей, — ответил Йен, но на деле ему хотелось сказать гораздо больше. Ему хотелось потащить Мэнди к себе домой и посмотреть с ней ужасы или самому отвести ее в крутой ресторан, хоть в карманах у него и было пусто. Все эти три года он наблюдал, как она прыгала из отношений в отношения, и каждый раз все шло по одному сценарию: сначала Мэнди пылала энтузиазмом, а в итоге оставалась разочарованной. К сожалению, его советы влетали в одно ухо, а вылетали в другое. Наверное, именно упрямство Мэнди и заставляло ее так долго оставаться с долбоебами, с которыми она изначально хотела лишь переспать. Йен резко остановился, но не отпустил руку Мэнди, и та дернулась назад, чуть не потеряв равновесие. Девушка озадаченно на него посмотрела. — Йен? — Не ходи к нему, Мэнди. Это было все, что он смог сказать. Несколько снежинок опустилось на волосы Мэнди и на ее нос. Она моргнула, и в голову Йена пришла мысль, что Мэнди была ужасно хорошенькой, чуть ли не самой красивой девушкой в мире. — Что случилось, Йен? — спросила она, накрыв свободной ладонью их сцепленные руки. — Просто не ходи к нему, ладно? — уже более слабым голосом повторил Йен. Может, он хотел, чтобы она осознала, что была слишком хороша для всех этих парней. Может, он просто чувствовал себя потерянным, увидев, как Микки почти млел рядом с тем незнакомцем. Может, ему просто было необходимо, чтобы сегодня кто-нибудь поставил его на первое место. Мэнди поколебалась и уже хотела что-то сказать, но потом бросила долгий взгляд на лицо Йена и мягко улыбнулась, развернувшись и потянув его в другую сторону, подальше от пиццерии.***
Чертовски устав после кадетской практики, Йен, зевая на ходу, вышел из школы. Мэнди с ним не было; она осталась в школе на экзамен. Приблизившись к автобусной остановке, Йен расплылся в улыбке до ушей. Там, покуривая сигарету, стоял Лип. Он повернулся к Йену и ухмыльнулся той самой ленивой ухмылкой, которая была достаточно самодовольной, чтобы выбесить остальных, но чуть кривоватой, что говорило о том, что он был рад видеть брата. — Какого хера ты тут делаешь? — Йен рванулся к нему и тут же выхватил из его пальцев сигарету, быстро затянувшись, пока Лип ее не отнял, зажав между губ так, что она слегка покачивалась, пока тот говорил. — Зимние каникулы. Целый месяц. — Везунчик, — фыркнул Йен. — У нас все еще неделя. — Старшая школа, чел, — пробурчал Лип. От его сигареты шел тонкий дымок. — Будто жизнь в Чикаго и без нее не сущий ад. Лицо Йена дрогнуло, когда он увидел на школьном дворе Микки. Тот шел рядом с все тем же парнем, что-то увлеченно с ним обсуждая. Подойдя к небольшому заборчику, они через него перепрыгнули, и хоть у Микки на спине был гитарный кейс, прыжок прошел гладко. Лип, заметив перемену в настроении брата, проследил направление его взгляда. — Твой парень? — Ага, даже близко нет, — ответил Йен, пытаясь звучать спокойно, но в голосе его слишком явно слышалось желание. — Хочешь его? — спросил Лип, но Йен не успел ответить, так как Микки и его друг как раз подошли к ним. — Здаров, — сказал Микки Йену и глянул в сторону Липа. Йен не знал, чего бы остроумного ему ответить, а потому просто кивнул. Микки, слегка озадаченный таким приветствием, уставился на Йена, а затем вновь посмотрел на Липа. — Это Лип, мой брат, — представил его Йен. Лип сделал неопределенный жест рукой, как бы демонстрируя, что Микки и его друг его не заинтриговали. Микки задержал взгляд на густом дыме, который Лип выдыхал изо рта, а затем, словно ему было больно на это смотреть, отвернулся. — Че, курить больше негде? — Если ты так меня спрашиваешь, не хочу ли я покурить где-то еще, то нет, отъебись. Йен чуть улыбнулся при этом комментарии, а Микки показал Липу средний палец. — Микки излечивается от зависимости, — многозначительно ухмыльнулся Йен, глядя прямо на брюнета. — Ага, блять, и кто в этом виноват? — Ты поблагодаришь меня, когда не умрешь от рака, как все мы, — убедил его Йен, вновь взяв у брата сигарету и вдохнув щедрую порцию дыма. Микки был явно недоволен, но прежде чем он что-либо сказал, в разговор влез его друг. — Эй, Микки, нам уже пора. Было неловко, что Микки так и не представил этого парня, но одновременно с неловкостью Йен испытывал и облегчение. Как только они ушли достаточно далеко, Лип повернулся к Йену и забрал у него сигарету. — Умеешь ты выбирать, Йен. — Кто бы говорил.***
Йен постучал карандашом по учебнику, а затем сдался и отложил его. Он пробежал взглядом по Липу, спящему на верхней койке, а затем по пустующей нижней койке. Если бы Йен не пересекался иногда с Карлом после школы, то решил бы, что тот сбежал. Он был рад, что Лип вернулся домой. Они разговаривали несколько часов, и Йен упивался каждой секундой. С Липом он чувствовал, что каждое его слово было услышано; словно все, что он сказал и не сказал, имело значение. Да, порой его брат бывал мудаком, но между ними существовало взаимное уважение и та близость, которую Йен не испытывал с кем-либо еще. Когда Лип уснул, Йен пошел на лицу. Ему не терпелось подышать свежим воздухом после нескольких часов, проведенных в комнате за учебой. Что ему было нужно, так это хобби. Он устал приходить домой со школы и корпеть над учебниками или полагаться на других людей, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Секс немного помогал, но он пообещал себе больше никогда к этому не возвращаться вне зависимости от того, как тоскливо ему было. Он всегда мог позвонить Мэнди и позвать ее с собой, но была уже почти полночь, так что Йен решил ее не тревожить. Он пошатался по улицам, пока они не опустели, лишь усилив его чувство одиночество. Пустынные, заляпанные мокрым снегом бульвары источали атмосферу недоброжелательности, и Йен развернулся, решив пойти домой. Радовало, что завтра школы не было, так что он мог хотя бы выспаться. И вдруг он увидел Микки. Тот был в окружении небольшой компании, в которой присутствовал и тот парень из школы. Они над чем-то гоготали и явно неплохо проводили время. Если до этого мысли об одиночестве не вгоняли Йена в депрессию, то теперь это им точно удалось. Не желая привлекать их внимание, Йен развернулся и пошел в противоположном направлении, пытаясь казаться таким же незаметным, каким он себя чувствовал. — Йен! Это был голос Микки. Голос, который, произнося его имя, всегда с ним что-то творил; голос, который заставлял Йена чувствовать себя словно под кайфом от счастья, который мог причинить ему самую сильную боль, от которого к его лицу постоянно приливал жар. Йен не развернулся и лишь ускорил шаг. Он не хотел отвлекать Микки от всего веселья. Решив, что брюнет за ним не пошел, он повернул за угол и сделал глубокий вдох. Почему он так себя вел? Микки ведь не виноват, что у него есть друзья, с которыми можно провести пятничный вечер, а у Йена нет. — Йен. Голова Йена метнулась в сторону голоса. Микки, догнав его, замедлил шаг. Смех его друзей теперь казался совсем далеким. — Ты меня не слышал? — спросил Милкович. Он не обвинял, скорее, ему просто было любопытно. — Эм… Нет, я слышал, — произнес Йен, будучи не в силах врать. — Мне показалось, что ты занят. — Мы просто хуйней страдаем, — пожал плечами Микки, и у Йена перехватило дыхание, потому что теперь они стояли совсем близко. Он вновь ощутил приступ паники; той чертовой паники, которая словно наполняла его легкие, перекрывая доступ к кислороду, и от которой в глазах у него начинало щипать от внезапной нужды выплакаться. Он отвернулся от Микки и пошел дальше, пытаясь дышать ровно, от чего ему было еще хуже, но мысли его были сосредоточены лишь на одном: нельзя дать Микки увидеть его в таком состоянии. — Да погоди ты, Йен. Какая муха тебя укусила? — крикнул Микки, вновь догоняя его. Теперь он шел сбоку от от Йена. — Я тебя чем-то обидел или что? — От тебя травой несет, — Йен пытался, но не смог удержать свою злость и боль внутри, и теперь они наполнили его голос. — И в чем суть твоего высказывания? — хмыкнул Микки. Йену просто хотелось, чтобы Микки оставил его одного и не преследовал, потому что если он начнет объясняться, то зайдет слишком далеко, переступит границы и нарушит тот баланс, который они только восстановили. — Трава. Которую люди курят, — резко ответил Йен, не заморачиваясь, дошло до Микки или нет. Сунув руки в карманы, Микки продолжил идти за ним, хоть они уже и ушли совсем далеко. — И? Да, я курил травку. — Рад за тебя, — едко сказал Йен, после чего Милкович грубовато схватил его за руку и повернул лицом к себе. — Какого хуя ты такой? — Что ж, раз уже тебе можно курить траву, то почему бы мне не пойти и не отсосать какому-нибудь парню? Технически это еще не секс, так что все нормально. — Бля, ты серьезно? Ты бесишься, потому что я выкурил немного травки? Микки задумчиво провел большим пальцем по нижней губе и изогнул брови. Йен пытался не смотреть на него, потому что думал о том, как Микки наверняка поделился косяком с тем парнем, и они вдыхали один и тот же дым. Должно быть, Микки был очень счастлив, ведь этот парень давал ему спокойно кайфовать и не нудил. Почему он вообще так взвился? Их небольшое соглашение не курить и не трахаться не было таким уж важным. Йену хотелось так думать, но на самом деле оно было важным, потому что показывало, что Микки на него не наплевать. — Хочешь немного? У них еще есть, — предложил Микки. — Начерта мне ваша трава? Мне все равно, чем ты занимаешься со своими друзьями. Несколько мгновений между ними стояла напряженная тишина, а затем Микки вздохнул. — Бля, ну и чего ты тогда хочешь? — Я ничего от тебя не хочу, — рявкнул Йен, чувствуя, как глаза его начали жечь слезы. Он вновь сорвался с места, чтобы избавить Микки от ужасной необходимости видеть его эмоции. — Эй, — позвал Микки. Голос его теперь звучал мягче. Он преградил Йену дорогу. — Я больше не буду, хорошо? Не надо отсасывать какому-то долбоебу. — Можешь делать что душе угодно, я же сказал, — все еще резковато произнес Йен и опустил лицо. — Я не буду мешать тебе веселиться. Иди к своим друзьям, они наверняка думают, куда ты пропал. Внезапно Йен увидел глаза Микки прямо напротив, потому что тот накрыл ладонью его щеку и мягко приподнял лицо рыжего. — Они не так уж и важны, — сказал Микки, и создалось впечатление, будто он аккуратно подбирал слова, чтобы не сказать больше или меньше необходимого. После этого он резко убрал руку, словно вдруг понял, что ей там вообще быть не полагалось. Когда Микки сказал это, Йен попытался отыскать скрытый смысл, спрятанный между его слов. Может, он и шел на поводу у своих желаний, но в словах Микки он услышал больше. Они не так уж и важны; не так, как важен ты.***
— Так кто этот парень? Йен лежал на холодной парковой скамейке, наблюдая, как Микки рисовал палкой фигуры на снегу. Когда он задал свой вопрос, Микки даже не взглянул на него. — Ты о чем вообще? — Тот парень, с которым вы вместе ходите, — повторил Йен, словно это было очевидно. Он перевел взгляд на небо, слишком боясь увидеть счастье в глазах Микки при одном упоминании этого человека. — Ты о моем кузене? Йен так резко повернул голову, что чуть не вывихнул шею. — Твоем кузене? — Да, он всю неделю подрабатывал ассистентом в школе, вот мы и зависали пару раз. — Ассистентом? — чем больше Микки говорил, тем сильнее Йен чувствовал себя полным дебилом. — Ну ассистентом преподавателя. Он универская сучка, хочет набраться опыта. Не знаю, нахуя он выбрал именно нашу школу. Говорил что-то о желании помогать детям, которым не так повезло в жизни, типа им нужен пинок под зад и еще какая-то хуйня. Микки взбил немного снега своей палкой, перемешав его с мокрой грязью. — Мы просто говорили о музыке и моем дяде. Ну, его отце, — добавил Микки и закончил, продолжив разглядывать землю. Йен рассмеялся, и вместе с его смехом, наполнившим ночной воздух, начало исчезать и чувство пустоты в его груди. Микки, сидевший на корточках, поднялся и бросил палку в снег. — Я тут точно один под кайфом? — Прости, — выдавил Йен, все еще смеясь, и закрыл глаза рукой. — Просто приятно это слышать. Когда Йен убрал руку, то увидел, что Микки уже стоял около его скамейки и навис над ним, глядя ему в глаза сверху вниз. — Почему же? Да, Микки был парнем, и не таким хорошеньким, как Мэнди, но сейчас, когда он стоял под снегом и звездами и смотрел на Йена сквозь темные ресницы, чуть приоткрыв рот, слегка покрасневший на морозе, от его вида перехватывало дыхание. В тот момент Йен мог бы это сделать. Он мог бы просто сказать ему о своих чувствах; черт, он просто должен был взять и поцеловать его, раз Микки неосознанно предоставлял ему такую возможность. Но Йену не хватило решимости; он слишком боялся последствий. — Тебе и впрямь нравится твой дядя, да? — спросил он вместо ответа, намеренно переводя беседу в другое русло, чтобы не брякнуть чего-нибудь, о чем он потом пожалеет. — Если ты вкладываешь в слово «нравится» такой смысл, тогда мне много чего нравится, — спокойно ответил Микки. Йен снова рассмеялся. — Не гони, ты вообще редко когда бываешь доволен. Микки замолчал и уставился на Йена, пока тот не сдался и не улыбнулся ему, будучи не в силах оставаться серьезным. И тогда Микки улыбнулся в ответ, той самой счастливой и милой улыбкой, которую Йен так любил, но сейчас она была еще прекраснее, потому что предназначалась только ему. Возможно, Микки и не был единственным, кто страдал от зависимости.