***
Стоял рождественский сочельник, но для Йена это была всего лишь очередная пятница. Эта неделя тянулась особенно медленно, учитывая его новую работу. Ему нравился Ванс и нравился тату салон, но каждый раз, когда после утомительного дня в школе он шел на работу, где проводил еще шесть часов, Йен ощущал себя зомби, а ведь дома его еще ждали различные хлопоты и домашняя работа. Он немного скучал по лишнему времени, которое можно было потратить на себя самого. Это, однако, не означало, что он не мог хорошо проводить время на работе. С Вансом было легко и приятно общаться, особенно зная, что его не придется трахать, да еще и Микки скоро был должен начать работать в салоне. Йен осознал, что его чувства к Микки и не думали исчезать. Каждый раз, когда у него в течении дня появлялось время на раздумья, все его мысли тут же обращались к брюнету, напоминая, как сильно тот ему нравился. Было приятно просто думать о ком-то и чувствовать себя счастливым лишь от этого, но все равно все это было лишь тратой времени, что не могло не расстраивать Йена. Все эти мысли об ослепительной улыбке Микки или тех маленьких жестах, которые значили для него так много, в то время как Микки наверняка не придавал им значения, никуда его не приведут. Да ради всего святого, Микки его поцеловал. Несправедливо, что Йен застрял наедине со всеми своими чувствами, ведь именно брюнет посеял почву, на которой они созрели, хоть и ненамеренно. Йен, однако, не мог его винить. Просто не мог, учитывая все, что ему было известно. Закончив с работой и выйдя из тату салона, он пожалел, что не начал работать там раньше, ведь так бы у него были хоть какие-нибудь накопления на Рождество. А сейчас его ожидал очередной год без подарков и с праздничным ужином, который едва ли того стоил. Конечно, он любил свою семью и был рад, что на каникулы они все собирались вместе, освобождая свое расписание от всяческих дел. Йен посмотрел на часы. До Рождества оставалось четыре часа. Он мог бы чем-нибудь заняться и убить время, учитывая, что теперь он был свободен от школы на две недели, и торопиться домой не было нужды. Потупив взгляд, Йен пришел к выводу, что лучше ему просто пойти поспать, пока у него была такая возможность. Йен подпрыгнул, когда в его кармане раздалась вибрация; он не привык к звонкам. Он торопливо достал телефон. — Да? — Йо. Это был Микки. Он сказал всего одно слово, а в животе Йена тут же ожил комок из его запутанных чувств. — Что такое, Мик? — Ты сейчас где? — Только закончил работать, а что? На другом конце линии повисла мертвая тишина, и Йен принялся терпеливо ждать. Наконец, Микки заговорил вновь. — Значит, ты около салона? — В двух улицах от него. Недалеко от автобусной остановки. — Жди там, — приказал Микки и повесил трубку. Йен растерянно вытаращился на телефон, а затем положил его в карман и, дойдя до автобусной остановки, сел на скамейку. От скуки он снял часы с запястья и немного поиграл с настройками, убивая время в ожидании брюнета. Тот подоспел через несколько минут. — Хэй, — выдохнул Милкович. — Хэй, — ответил Йен и подвинулся, освобождая для него место на скамейке. — Я был в баре, — начал Микки, сев рядом с ним. — Подумал, что не повредит сбегать и повидаться с тобой, пока ты не уехал. Йен приоткрыл рот и, прежде чем Микки это заметил, захлопнул его; нельзя было, чтобы он узнал, в какой экстаз Йена привели сказанные им слова. — Спасибо, — чуть дрожащим голосом ответил он, чувствуя, как его просто распирает от радости. Микки осмотрелся вокруг и чуть склонился вперед, нервно заламывая руки. — Ага. Ты был пиздец как загружен всю неделю, но теперь хотя бы каникулы, так что можно выдохнуть до следующего семестра. Нет, блять, Йен не мог выдохнуть, потому что Микки выглядел ужасно мило. Щеки его слегка покраснели, а голос был сладкий, словно мед, а не жесткий и каменный, как обычно. — Мой отец уехал по делам, — продолжил брюнет, стараясь не встречаться с Йеном взглядом. — Его не будет все выходные. Йен ждал, решив не слишком обнадеживать себя, пока точно не узнает, к чему клонит Микки. Тот неловко прокашлялся и с выражением лица побежденного человека откинулся на спинку скамейки. — Не хочешь ко мне? Все надежды на то, что у Йена получится забыть о своих чувствах, были разбиты в пух и прах. Он едва не набросился на Микки, но сдержался, зная, что это бы испортило весь момент. Сглотнув, он лишь кивнул, и Микки кивнул в ответ. Затем они молча встали и начали свой путь к поместью Милковичей.***
— Нихуя себе домик, — вытаращился Йен, когда они перешли порог. Весь первый этаж Галлагерского дома уместился бы в одной гостиной Милковичей. На стенах висели дорогие на вид картины, а потолок украшала гигантская люстра. — Поверить не могу, что ты живешь в таком стереотипном месте, — рассмеялся рыжий и, не удержавшись, провел ладонью по мраморной стойке на кухне, куда они с Микки вошли. — Мой дом — дерьмо, облитое золотой краской, — проворчал Микки, достав из ящика большую стеклянную бутылку. — Я бы не отказался от этой краски, — усмехнулся Йен, шатаясь по кухне и любуясь красивым фарфором на полках. — Что будешь, пиво или дорогую муть? — крикнул ему Микки, когда Йен перешел в другую комнату. — А здесь стены какие-то блеклые, — громко отозвался Йен, осматриваясь. В центре этой комнаты стоял гигантский стол из полированного дерева, за которым легко бы уместилось двадцать человек. С него свисала красивая кремовая скатерть, но больше здесь смотреть было не на что. — Дорогая муть или пиво? — во второй раз спросил Микки, заглянув в комнату. — Давай дорогую муть. Микки вновь исчез, и Йен проследовал в следующую комнату, где обнаружил большой письменный стол с кожаным креслом. На столе стояло целых три тонких компьютерных монитора, а на стене напротив висела плазма. Так же в комнате находилось несколько маленьких столиков, на которых были расставлены статуэтки и фото в рамках. — Съеби из отцовского кабинета, — крикнул Микки через весь дом, и Йен тут же вылетел из комнаты и вернулся на кухню, где Микки разливал напиток из бутылки по стаканам. — Упс, — смущенно улыбнулся Йен, заметив, что Микки, вопреки своему голосу несколько секунд назад, не казался разозленным. Йен собирался сказать брюнету, что ему повезло так жить, но вовремя остановился. Нет, Микки не повезло; в его положении не было никакого везения. У Йена была семья, которой он мог довериться и на которую мог положиться, в то время как Микки застрял в этом доме, где даже не мог спать, потому что не чувствовал себя в безопасности. Микки заметил его взгляд и вскинул брови, но Йен не ответил и молча взял из его рук стакан. — Спасибо, что пригласил, — сказал он, делая осторожный глоток. Алкоголь оказался вкусным и весело шипел у него на языке, слегка обжигая. — У тебя точно нет планов? Ну, семья там, — лениво поинтересовался Микки, тоже отпив из своего стакана. — Завтра, но не сегодня. — Ладно, — Микки моргнул, и когда их глаза встретились, Йен понял, что все плохо. Он желал Микки гораздо сильнее, чем следовало бы. Сегодня ему надо держать себя в руках, если он хочет, чтобы подобные приглашение случались чаще. — Где Мэнди? — сглотнул рыжий, оторвавшись от выпивки. — Ее сегодня не будет. Она улетела повидаться с нашей мамой. — Воу, чего-чего? Вашей мамой?! — воскликнул Йен, с громким звуком поставив стакан на стол. — Мэнди все еще кажется, будто нашей матери на нас не посрать. Это ложное представление, — насмешливо хмыкнул Микки. — Она просто покупает Мэнди хорошую одежду и всякие украшения, когда ее петух в жопу клюнет, а затем отправляет домой. Типа добрый материнский жест. Я понимаю, почему она свалила от отца, но с нами она не хочет иметь каких-либо дел. Нахуй ее. Йен не знал, что и ответить, но его утешал тот факт, что Микки хотя бы мог так легко говорить о подобных вещах. — Чем хочешь заняться? — внезапно спросил он, решив отвлечь Микки от мыслей о семье. Брюнет расслабился и, выпив остатки алкоголя из бокала, начал наполнять его вновь. — Бля, ты думаешь, я так часто к себе гостей приглашаю? — Твой круг знакомств пошире моего, — фыркнул Йен, осушив свой стакан. Микки опустил в него горлышко бутылки, подливая, и уголок его рта дернулся вверх. — А ты не такой наблюдательный, как я думал. — Просто мое мнение, — пожал плечами Йен, пригубив стакан. — Идем, — вздохнул Микки, взяв с собой бутылку и стакан. Сердце Йена стремительно забилось, когда он оттолкнулся от стойки и направился на второй этаж следом за парнем. Комната Микки была не меньше, чем все остальные в этом доме, но не слишком заставлена мебелью. Главным ее украшением служила огромная кровать, посмотрев на которую, Йен решил, что это была самая удобная кровать из всех, что он когда-либо видел, а остальное пространство в основном занимали книжные полки. Около гитары лежали скетчбуки, и среди листов с нотами Йен заметил несколько замысловатых рисунков. На полу около кровати валялся закрытый ноутбук. — Не знал, что ты рисуешь, — вслух удивился Йен и поднял скетчбук. Микки выглядел слегка недовольным, но ничего не сказал и плюхнулся на пол, вытянув ноги так, что вся его нижняя часть тела была скрыта под кроватью. Он открыл ноутбук и принялся что-то печатать. — А у тебя на удивление чисто, Мик. — Ну это, — казалось, Микки хотел что-то сказать, но вместо этого замолчал и продолжил печатать. Йен воспользовался возможностью и изучил несколько книг на полках, пытаясь запомнить названия, чтобы потом, когда он будет при деньгах, сослаться на них в книжном магазине. Запомнив столько названий, сколько сумел, Йен опустился на пол рядом с Микки и вытянулся в такой же позе всего в нескольких сантиметрах от него. Пальцы Милковича на несколько секунд замерли над клавиатурой, и он покосился в сторону Йена, который невинно ему улыбнулся. Встряхнув головой, Микки продолжил печатать. — Выбери фильм, — проворчал он, подтолкнув ноутбук к Йену. — Предупреждаю, мои вкусы могут показаться тебе гейскими. — Блять, просто выбери, — скомандовал Микки, опустив подбородок на ладонь. Йен почувствовал, как он нетерпеливо дергает ногами под кроватью совсем рядом с ногами Йена, и, рассмеявшись, подтянул ноутбук к себе, быстро выбрав нужный фильм и повернув экран к Микки. — Серьезно? Ебучий Дневник Памяти? — ошалело спросил Микки. — Не думал, что ты падешь на самое дно своего гейства. — Эй, этот фильм заставит плакать даже тебя. — Сейчас проверим. Врубай. Йен поверить в это не мог, но они и правда принялись смотреть этот фильм. Более того, как ему показалось, Микки было интересно; он ни разу не оторвал глаз от экрана. Йен изо всех сил старался не дать волю слезам на эмоциональных моментах и украдкой смотрел на Микки, глаза которого оставались сухими, если не еще суше, чем до этого. Когда фильм подходил к концу, Йен заметил, что брюнет начал клевать носом. — Эй, Мик? Уже готов ложиться? Была почти полночь, но Йену все равно показалось странным, что Микки был таким сонным, ведь обычно в это время суток он еще активно бодрствовал. Он аккуратно пихнул его локтем, и брюнет сонно заворчал. — Пиздец скучный фильм. — Прости, — улыбнулся Йен и повернулся к Микки лицом. — Спать хочешь? — Нет, — упрямо ответил Микки, с трудом разлепив глаза. — Ну перестань. Давай, поднимайся, — настоял Йен и вылез из-под кровати, чтобы помочь Микки встать. Микки с неохотным видом поднялся и тут же забрался на постель, повалившись на живот и лицом уткнувшись в подушки. Стараясь не думать о том, какой соблазнительной была эта поза, Йен вернулся на пол и, так как он еще не устал, принялся играть в игры на ноутбуке. Он провел целый час, развлекая себя мини-играми, пока не услышал громкое шевеление на кровати. Приподняв голову, Йен увидел, что Микки повернулся к нему лицом; глаза его были закрыты, а сам парень почти свернулся калачиком. Его руки дрожали и с силой сжимали одеяло. Захлопнув крышку ноутбука, Йен встал на колени около кровати и положил ладонь на плечо Микки, легонько его встряхнув. — Проснись, Мик. Выражение лица Микки его пугало. Между его глаз залегли морщинки, потому что он слишком сильно их сжимал, а рот был слегка приоткрыт; Йен слышал его быстрое, прерывистое дыхание. — Микки, — более твердо произнес Йен и забрался на кровать, обхватив лицо Милковича ладонями. Тот резко открыл глаза и повернулся на спину, глядя на Йена снизу вверх и хрипло дыша. — Кошмар? — осторожно поинтересовался рыжий. Микки ничего не сказал; даже тогда, когда Йен мягко погладил его по лицу, словно пытаясь стереть с него выражение паники. — Прости, я могу… мм, — Йен запнулся и сглотнул, убрав руки. Его слишком занесло. — Я просто хотел узнать, можно ли мне взять одеяло и постелить себе на полу. Опустошение и растерянность сменились внезапной радостью, когда Йен заметил время на часах. — О, смотри, Рождество наступило. С Рождеством, Микки. Микки сел и уставился на Йена. Теперь они были близко, совсем близко; Йен подумал, что надо бы отстраниться, чтобы не нарушать личного пространства, которое так ценил Милкович. Собравшись с духом, он вновь заговорил. — Так где мне взять одеяло? — Просто останься здесь, — ответил Микки и сократил то небольшое расстояние, что осталось между ними, обвив шею Йена руками и уткнувшись лицом ему в плечо. Йен чувствовал, как Микки все еще дрожал в его руках, а потому быстро вышел из состояния ступора и, смягчившись, обхватил парня за талию. Он успокаивающе погладил его по спине, а в следующий миг все чувства, что он так долго держал в себе, внезапно перелились через край, и он поцеловал волосы Микки, медленно и нежно. Но Микки не дернулся и не оттолкнул его, а прижался лишь ближе; Йен чувствовал, как трепещут ресницы брюнета, щекоча его горящую шею, а дыхание обжигает ключицу. Все то время, что Микки вновь засыпал, сердце Йена билось так сильно, что эхо ударов отдавалось в его горле. За всю ночь Микки ни разу не проснулся; все его тело затихло и больше не дрожало, пока Йен его держал. Даже когда рыжий медленно опустил его на кровать и лег вместе с ним, стараясь действовать осторожно, чтобы не разбудить, он продолжил мирно спать и не отпускал Йена всю оставшуюся ночь.