***
— Не знала, что кто-то и впрямь к этому готовится, — вслух озвучила свои мысли Мэнди, глядя на Йена, уткнувшегося в оранжевый учебник. Он ничего не ответил, будучи слишком погруженным в чтение, пока учебник не выхватили у него из-под носа. — Бля, пособие по подготовке к SAT? А ты упертый засранец. — Микки, — вздохнул Йен, но все равно улыбнулся ему. Микки вернул ему пособие, запихнул гитарный кейс под стол и, сев напротив, принялся читать свою собственную книгу. — Дай угадаю. Ты сейчас читаешь ради своего удовольствия, хоть мы и пришли в библиотеку, чтобы учиться, — пробормотал Йен, уже переведя взгляд обратно на страницы пособия. — К чему ты клонишь? — К тому, что за последний семестр у тебя идеальные оценки, в то время как ты даже не старался, — раздраженно простонал Йен. — Звучит как комплимент, — ухмыльнулся Микки, перевернув страницу. — Куда ты поперся после школы? Что, слишком крутой, чтобы идти в библиотеку вместе с нами? А то вдруг увидят, — вмешалась Мэнди, холодно смерив брата взглядом. — У меня были дела. Не суй в них нос и займись своими. — В твоем случае это всегда плохой знак, — язвительно ответила Мэнди и вернулась к выполнению домашки. — Нахуя ты вообще притворяешься, что что-то там делаешь? Разве Йен до сих пор не в курсе, что ты невежда? Мэнди замахнулась, чтобы ударить его, но Микки ловко увернулся; Йен принялся бормотать себе под нос, пытаясь сфокусироваться. — Разве вам не хочется провести выходной повеселее, нет? Готова поспорить, что ваш горячий босс по вам не скучает, — буркнула Мэнди, карандашом обводя ответы. — Что может быть лучше, чем заткнуться и посидеть в тишине? — спросил Микки и тут же отодвинулся подальше, когда девушка вновь на него замахнулась. Некоторое время они молча читали, а затем Мэнди пошла в туалет. Микки посмотрел на Йена, который был слишком погружен в свои размышления, чтобы это заметить. По взгляду его было видно, что рыжий уже который раз перечитывал один и тот же параграф. — Чего? — внезапно спросил он, посмотрев на Микки. — Ничего, — Микки пожал плечами, притворившись, что читает. Спустя несколько минут он отвлекся на собственные мысли, что случалось с ним крайне редко, особенно во время чтения хорошей книги. Салют, исходящее от тела Йена тепло, губы Йена на его губах. Микки покраснел, все еще не привыкнув к чувствам, которые пробуждали эти воспоминания, но уже не так упорно их отрицая. Если его чертово тело реагировало так по-идиотски, то что ж, придется принять это. Они особо не говорили о произошедшем, быстро вернувшись к своим обычным отношениям, но Микки все равно не знал, что творилось на уме у Йена. Если он что и уяснил в отношении рыжего за последние несколько месяцев, так это то, что он все принимал близко к сердцу. Он никто не отмахивался и не забивал, как это делал Микки. Или пытался делать, по крайней мере. Но хуже всего было то, что поцелуй — их второй поцелуй — никак не шел у Микки из головы. Он не был похож на тот, что инициировал сам Микки еще давно. Тот был другой. Там Микки скорее последовал на поводу у мимолетного инстинкта заткнуть Йена. Он словно заключил с Йеном сделку, по условиям которой он мог свалить и забыть об эмоциональной речи рыжего; уйти от него подальше, прежде чем в его душе поселится надежда на то, что, может, в этом мире еще есть что-то светлое. Но у него не получилось. В итоге все дороги приводили Микки к улице Йена, словно его тянуло туда что-то нереальное, управляющее его ногами. А потом он ворвался в магазин и увел Йена от того педофила, впервые за долгое время испытывая такой гнев. Именно тогда все полетело к чертям. Появилась эта странная нужда защищать Йена. Это его пугало; его пугало, что внутри у него все вскипало, когда он видел, как кто-то нарушал личные границы рыжего или дотрагивался до него. Сначала Микки хотел думать, что все это потому, что самого Микки никто и никогда не защищал от плохих людей, а потому он и хотел убедиться, что кто-то оберегал Йена. Но затем все переросло в нечто иное, чувство гораздо более сильное и глубокое, и это страшило Микки. Он не мог позволить себя привязаться, не мог. Но какие-то невидимые, потусторонние нити продолжали вести его к дверям дома Йена, в руки Йена, в сердце Йена. Блять, Микки больше не мог лгать самому себе. Между ним и этим парнем было что-то особенное. Чем бы оно ни было, Микки этого боялся, но при этом ощущал взволнованность; хоть он и знал, что должен бежать, он не мог перестать возвращаться. — Все нормально, Мик? — неожиданно голос Йена, обеспокоенный и тревожный, вторгся в его мысли. — А? Да, все окей, умник, — отмахнулся Микки, вновь переведя взгляд на книгу, которая за время его раздумий почти выпала из рук. Йен кивнул, поверив на слово, и вновь склонился над пособием. Спустя минуту Йен слегка подвинул левую ногу и коленом коснулся колена Микки в уединенном пространстве под столом. Микки напрягся, все тело его тут же окатило волной жара. Он сохранил непроницаемое выражение лица, но легонько толкнул коленку Йена, краем глаза уловив, как губы рыжего растянулись в улыбке.***
— Хэй, — Йен протянул руку Микки, который расположился на своем привычном месте на ветке кизилового дерева. Милкович закрыл книгу и посмотрел на него. В протянутой руке рыжий сжимал книгу в идеально новой, сияющей обложке. — Чего? Нужна помощь с домашкой? — на автомате спросил Микки, взяв книгу. — Она твоя, — рассмеялся Йен. Микки моргнул, переваривая эти слова. — Бля, всмысле? — немного грубовато выпалил он и посмотрел на обложку. Ему не потребовалось много времени, чтобы узнать название книги, учитывая, что он ждал ее выхода вот уже полгода. Он провел большим пальцем по имени автора; автора книжной серии, которую Микки читал последние четыре года. — Какого хера, Йен? — осторожно спросил он. Дыхание его чуть участилось, что было заметно по вздымающейся груди. — Она вышла вчера. Ты же еще не успел ее купить? Мэнди сказала, что ты весь вечер сидел дома, так что я быстро сбегал и купил, — Йен пожал плечами, словно это была какая-то мелочь. — Я вчера слишком заебался, чтобы об этом думать, — честно ответил Микки и пролистал несколько страниц, крепко сжимая книгу в руках, словно он боялся, что она может исчезнуть. — На это ты тратишь свою зарплату? Бля, лучше бы тратил свои деньги на себя. — Все справедливо, учитывая то, что я забрал твою зажигалку, и тебе пришлось покупать новую, — возразил Йен. Он почесал шею и отвернулся. — Ладно, у меня урок через минуту. Тебе, наверное, тоже пора. — Эй, — быстро сказал Микки, глядя на удаляющегося Йена. Когда тот мгновенно остановился и обернулся, взволнованно на него глядя, Микки тут же растерял всю смелость. — Эм, — он сглотнул, глядя в светящиеся глаза Йена. Микки не помнил, когда ему в последний раз что-то дарили, а уж тем более с учетом его интересов и предпочтений; именно поэтому он не толком не знал, как показать свою благодарность. — Я помогу тебе с подготовкой к SAT на выходных, если у тебя не планов, — в итоге произнес Микки, хоть и желал сказать намного больше. — Хорошо, — улыбнулся Йен, буквально просияв после предложения Микки, и направился в школу. Микки высвободил из груди давно сдерживаемый вздох и ударил себя по голове подарком Йена, тут же пожалев об этом и протерев обложку рукавом, проверяя, не повредилась ли она.***
Пятничный рабочий день подходил к концу, и тату салон был забит клиентами. Йен стоял за стойкой около входа, потому что так он всегда привлекал больше народу, как заметил Ванс, а Микки был занят дезинфекцией инструментов, протирая их после каждой законченной татуировки. Освободившись, он принялся лениво подметать пол, слишком устав, чтобы делать это более-менее тщательно. Становилось поздно, а потому Ванс пошел в свой кабинет считать выручку. Микки завернул в парадную часть салона, где Йен расставлял инвентарь. — Никогда не хотел себе татуировку? — спросил Микки, перекидывая метлу из одной руки в другую. Йен быстро на него посмотрел и продолжил аккуратно расставлять бутылочки с соляным раствором для пирсинга. — Не знаю. Мне кажется, если я набью себе что-то, то тут же пожалею. — Это потому что ты все время заморачиваешься по всякой хуйне, — заявил Микки, пройдя мимо Йена, чтобы подмести в углу. Он бесцельно пошатался по залу, рассматривая эскизы на стенах. — Потому что я хочу что-то особенное, а не ругательство на костяшках, — со смешком ответил Йен, и Микки усмехнулся в ответ, не обидевшись на подколку. — Эй, люди ведь должны знать, что им пизда. Потом не будут говорить, что их не предупреждали. — Ты и правда набьешь себе это на костяшки, Мик? — Бля, да хер знает, — ответил Микки, не закончив подметать и плюхнувшись в кожаное кресло. — Ты когда-нибудь рисовать тату? Я помню твои рисунки, — поинтересовался Йен из-под стойки; голос его был слегка приглушен. — Не. Но так-то любой рисунок может стать татуировкой, так? — Микки пожал плечами. Голова его то и дело сонливо опускалась. — Хорошо, — Йен встал и отбросил в сторону тряпку, которой он протирал пыль. — Нарисуй мне что-нибудь, и я попрошу Ванса набить мне это. — Бля, Йен, какого хера? — выпалил Микки, резко выпрямившись. — Ты сейчас серьезно? — Я же сказал тебе, что если это будет что-то особенное, то я не пожалею, — рыжий пожал плечами и направился в офис, откуда вышел спустя несколько секунд с пачкой денег. Запихнув свою долю в карман, он кинул остальное Микки. — Хорошо, что он платит наличкой, а не выписывает ебучие чеки, — заметил Микки, положив зарплату в карман куртки. Когда они вышли из салона, Милкович громко застонал, увидев, что снаружи лил сильный дождь. — Можешь нарисовать что угодно, все на твой вкус, но пусть это будет что-нибудь сентиментальное, — продолжил их разговор Йен, не обращая внимания на ливень. Микки потеребил рукав куртки, чтобы отвлечься. — Я не буду рисовать тебе ебучее тату, Йен. Мои рисунки не настолько пиздатые. — Я видел их в твоем скетчбуке, Микки, и они охуенные. Йен улыбался, словно он уже одержал победу в их споре; затем он одной рукой обхватил Микки за плечи и потянул его за собой в дождь. Ливень сильно шумел, но не был холодным; по крайней мере не таким холодным, каким он должен быть в середине января. — Придется идти так, зонта у нас нет, — сказал Йен, прижав Микки поближе к себе. Вся куртка Микки пропиталась влагой, но тепла тела Йена было достаточно, чтобы согреть его, хоть с каждой секундой они мокли все сильнее. Микки не жаловался, решив, что и так сойдет, и позволил Йену вести себя к автобусной остановке. Это, однако, не меняло тот факт, что все нервы в его теле вытянулись в одну напряженную струну от такой близости к рыжему. Он ударил носком ботинка по луже, забрызгав Йена, чтобы отвлечься и хоть как-то успокоить бешеное биение своего сердца, боясь, что если они продолжат прижиматься так тесно, то Йен сможет его услышать. Обрызгав друг друга несколько раз, они побежали к остановке, смеясь под дождливым небом. Микки споткнулся, и Йен подхватил его, не дав повалиться на землю. Оба они расхохотались, когда проезжающая мимо машина сердито им посигналила. — Твою мать, ладно. Я сделаю это, — внезапно выпалил Микки в перерыве между приступами смеха, и Йену пришлось немного склонить к нему голову, чтобы лучше его слышать за шумом дождя. — Я про тату. Если ты не шутил. — И ты тоже себе набьешь, — с абсолютно счастливым и довольным выражением лица произнес Йен. — Хорошо, говнюк, только больше не говори, что это мне пиздец как сложно угодить, — весело крикнул Микки поверх дождя. Йен уставился на него и протянул руку, пальцами невесомо проведя по влажным волосам Микки вниз, к его лицу. Остановившись там, он посмотрел Микки прямо в глаза, и тот их не отвел, даже несмотря на то, что ливень лишь усиливался, и вода стекала по их лицам, волосам, попадала в глаза. Город содрогнулся от раската грома, и от этого звука Микки пробрало до костей; только он был уверен, что не погода сейчас являлась причиной его дрожи. Йен действовал осторожно; его взгляд, изучающий Микки, казался неуверенным и нерешительным. И тогда Микки молча осознал, что Йен колебался и не торопился только ради него, а потому он опустил веки и чуть склонил голову навстречу мягкой ладони. Застывшие пальцы Йена пришли в движение, аккуратно скользнули вверх по щеке Микки и вернулись в его мокрые волосы, а затем Йен сократил дистанцию между их лицами, своим ртом поймав выдох брюнета. Они целовались посреди улицы, смешавшись с дождем, раскатами грома и вспышками молнии. Микки не боялся, правда не боялся, но не мог контролировать дрожь тела, вызванную инстинктом бежать. Но если что и стало для него неожиданностью, так это то, что ему удалось побороть этот инстинкт, ведь — черт — на самом деле ему вовсе не хотелось бежать от Йена. Вода поглощала их, и Йен притянул его ближе, почти вплотную к себе; он скользил ладонями по лицу и волосам Микки, мягко, но при этом агрессивно. Создавалось впечатление, будто он пытался контролировать себя, сдерживался, из-за чего Микки был одновременно и встревожен, и растерян. Мгновение рассыпалось, когда до ушей Микки донесся резкий визг автомобильных шин, и он отстранился от Йена; свет фар резко ударил ему в глаза, заставив зажмуриться. Мимо них проехала машина, напомнив, где они находились и чем занимались, а затем скрылась в тумане, вновь оставив их в одиночестве. Йен тяжело дышал и смотрел на Микки, но никто из них так ничего и не сказал. В глазах рыжего мелькнула паника, когда Милкович выскользнул из его рук и, развернувшись, пошел в другую сторону, слишком боясь столкнуться лицом к лицу с тем, что только что между ними произошло. Не оборачиваясь и не глядя на Йена, Микки завернул за угол. Там, найдя себе убежище от преследовавшего его взгляда, он сжал ткань футболки у себя на груди и, выдохнув, закрыл глаза, приказывая своему сердцу успокоиться.