К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

      Около двух недель ОД работал и изводил себя занятиями. Было трудно подстраиваться под занятия каждого члена, но что же делать? По-другому никак нельзя было. Трудностью также стало то, что приходилось выходить лишь вечером, когда Амбридж и остальные её прихвостни были чем-то заняты. Гарри высматривал их по Карте Мародёров, и, пока что, с помощью оригами, отправлял послания всем своим товарищам. В поисках нужных заклинаний, Гарри помогала его помощница и второй учитель — Гермиона. Благодаря её знаниям, практически все овладели: Экспеллиармус, Импедимента, и Левитационные чары. Импедименте, в этот раз, обучала всех именно Гермиона, так как сам Гарри плохо помнил его применение, даже на Турнире Трёх Волшебников он старался его не применять.       Гермиона и Гарри уделяли внимание каждому ученику без исключений. Это очень всем нравилось, поэтому уже на третьем занятии, которое стало дополнительным на неделе, ученики смело спрашивали совета, если что-то было непонятно. Захария Смит, наконец, овладел Левитационными чарами, Гермионе пришлось раз сто ему объяснить заклинание Левикорпус. Конечно, большинство также не понимало смысл этого заклинания, зато контрзаклятие усвоили все — Мобиликорпус. Найджел, который был одним из любимых учеников Гермионы среди младших, пока она была старостой, выразил желание выучить заклятье замедления. Это заклинание изучают на первом-втором годах обучения, но чтобы перестраховаться, Гарри и Гермиона решили его продемонстрировать. Этим заклинанием являлось — Арресто моментум, и как выразились ученики в конце занятия: «полезная штука». По мнению Гарри, лучше всех этим заклинанием удалось овладеть Рону и Блейзу, которые работали в паре. Один другого подбрасывал, и одновременно подстраховывал, чтобы не было травм.

*Библиотека*

      Гермиона сидела в библиотеке, пытаясь найти такое средство, которое помогло бы членам ОД общаться, не боясь, что их письма перехватит Амбридж. Блейз и Милисента помогали ей, как могли, но ничего найти так и не получалось. Отчаявшись, Гермиона обратилась в запретную секцию, куда ей уже было разрешено заходить без разрешения преподавателя.       Проходя мимо стеллажей, и просматривая корешок каждой из книг, Гермиона старалась думать, в какой из них могло быть подходящее средство. Наконец, она наткнулась на книгу: «Редкие заклинания». Пролистав её, она увидела главу, которая называлась: «Протеевы чары и способы их применения». — Интересно… — подумала Гермиона. Ей пришлось взять книгу в комнату, чтобы хорошо изучить. Мадам Пинс разрешила это сделать, только чтобы никому ничего не говорила.       Гарри также собирался придумать способ общения с членами ОД, ведь если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто ходить по Большому залу и сговариваться, это выглядело бы подозрительно.       Всем членам ОД Гермиона дала по фальшивому галеону (Рон чрезвычайно возбудился, когда увидел корзинку и решил, что раздают золото). — Видите цифры по ребру монеты? — сказала она, показывая образец в конце четвертого занятия. Монета зажиточно блестела золотом при свете факелов. — На настоящих галеонах это серийный номер, указывающий, каким гоблином она отчеканена. На этих фальшивых цифры будут меняться — они показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите ее в кармане, вы это почувствуете. Все берем по одной; когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдет то же самое.       Ответом ей было недоуменное молчание. Гермиона обвела взглядом смущенных слушателей. — Я подумала, это хороший способ, — неуверенно пояснила она. — В смысле, если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Ну… если вам не хочется… — Ты умеешь наводить Протеевы чары? — спросил Терри Бут. — Да. — Но это ведь… это уровень ЖАБА, — сказал он слабым голосом. — Ну… — Гермиона старалась держаться скромно, — может быть… наверное… — Почему ты не в Когтевране? — допытывался он почти удивленно. — С твоими мозгами? — Трудный вопрос… — сказала Гермиона. — Вообще то, Гермиона подходила под критерий всех четырех факультетов, — усмехнулся Блейз, — МакГонагалл говорила, что это — редкость. — Так мы воспользуемся галеонами? — Послышались одобрительные голоса, и все стали подходить к корзинке. Гарри повернул к ней голову: — Знаешь, что мне это напоминает? — Нет, что? — Шрамы Пожирателей смерти. Волан-де-Морт прикасается к одному, и шрамы у всех жжет. Это — сигнал, что он их призывает. — Ну… да, — тихо сказала Гермиона, — я нашла книгу случайно с этим заклинанием. Кстати, оттуда можно взять некоторые заклинания. Но заметь: я решила вырезать дату на металлических вещах, а не на коже наших членов. — Ага, твой способ гуманней. — Гарри улыбнулся и опустил монету в карман. — Единственное опасение — мы можем потратить их невзначай.

***

      Приближался первый матч сезона: Гриффиндор — Слизерин.       Анджелина требовала чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях ОД наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами — и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих.       Насколько важен для профессора МакГонагалл выигрыш у Слизерина, Гарри понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом. — Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, — торжественно произнесла она, и они не поверили своим ушам. Но тут она посмотрела в упор на Гарри и Рона и сурово добавила: — Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступать его профессору Снеггу, так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит.       Снегг проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах.       Гермиона всё ближе и ближе общалась с Блейзом. Некоторые члены ОД даже поговаривали о том, что они встречаются, но Гермиона опровергла эти слухи, сказав, что она считает Блейза скорее лучшим другом, нежели бойфрендом. Занятия в школе проходили как обычно, разве что, ЗОТИ, как всегда были недовольны, однако, ожидание занятий в Выручай комнате всё окупало.

***

      Блейз сидел в Большом зале и спокойно обедал, выходной день ведь. Сегодня подавали отбивную с макаронами, и апельсиновым соком. Парень спокойно обедал, пока в Большой зал не зашла Гермиона. Недалеко от Блейза сидели Панси, Драко, Кребб и Гойл, они изредка поглядывали на него, однако теперь, презрения в их взгляде не было. После обмана Амбридж, они не так сильно доверяли ей, скорее презирали, однако Блейз этого не замечал, или просто не хотел замечать.       Гермиона стремительным шагом направлялась к Блейзу. — Блейз! — воскликнула Гермиона. Бедный Блейз чуть не подавился, даже кашлять начал. — Ты что кричишь так? — возмутился Блейз, — что за спешка? — Время, — девушка указала на наручные часы, — ты время видел? — взглянув на часы, парень закатил глаза. — Блин…. Четыре часа ещё…. Успеем всё найти, — вздохнул Блейз, — я только сел пообедать. Тебе тоже не мешало бы подкрепиться, в последнее время не ешь ничего. Или книги уминаешь за обе щёки? — Ха-ха-ха, очень смешно, — сказала Гермиона, сев напротив Блейза. Она хлопнула в ладоши, и перед ней на столе уже стояла тарелка с порцией, — ладно, уговорил, я умираю с голода.       Гермиона с удовольствием налетела на еду, потому что Блейз был прав. Пока она помогала Гарри искать подходящие заклинания, то практически не ела, пропускала даже завтрак и ужин, пообедать ещё могла, но до девяти часов, если нет занятий, проводила в библиотеке. Как бы Гермиона ни ненавидела Барти Крауча, который в прошлом году втёрся ей в доверие, его старая книжка пришлась как нельзя кстати. Гарри также пользовался ею, пока все отрабатывали заклинания: «Полезная вещица» — говорил Гарри.       Закончив с обедом, Блейз и Гермиона направились в гостиную, чтобы проверить монеты, побоялись взять с собой. Они не ожидали, что в коридоре их поджидают. Выйдя в вестибюль, они столкнулись с Филчем и Амбридж. — Куда направляемся, молодые люди? — улыбнувшись приторной улыбкой, спросила Амбридж. Обычно в такие моменты их защищает Снегг, но как назло, его рядом не оказалось. — Нам нельзя было пообедать, профессор? — спокойно спросила Гермиона, — сегодня ведь выходной. — Почему вы тогда не за учебниками? — Мы не закрываем их сутками, — сказал Блейз, — на часок решили оторваться и отдохнуть. Какая от нас будет польза, если мы будем валиться с ног? — Верно, — сказала Амбридж, — мисс Грейнджер, это ваш учебник? — из неоткуда, Амбридж достала книгу, подаренную лже-Грюмом, Гермионе. Девушка удивилась, увидев в руках профессора свой учебник. Она сглотнула, ведь в книге были некоторые её пометки. Решив сделать невинный вид, Гермиона стала защищать себя. — Да, он мой. — Откуда он у вас? — Подарок Барти Крауча, — сказала Гермиона, — вы знаете его, он преподавал нам ЗОТИ в прошлом году под видом Аластара Грюма. — Помню, конечно, — сказала Амбридж, — но почему вы не выбросите его? — А почему я должна выбрасывать свои вещи? — Там множество заклинаний, которые могут навредить вам, — сказала Амбридж, — непростительные заклятья чего стоят. — Я просто готовлюсь по этому учебнику к СОВ, вот и всё, — сказала Гермиона, — не вижу ничего странного в том, что я пользуюсь дополнительной литературой. Я показывала этот учебник профессору Флитвику, директору, даже профессор МакГонагалл разрешила пользоваться трансфигурационными заклинаниями, которые там также есть. — Вас обучал Пожиратель смерти, и вы храните его подарки? Подозрительно, мисс Грейнджер, — заметила Амбридж, — я изымаю у вас эту книгу. — Да, пожалуйста, — сказала Гермиона. Блейз удивился, услышав от неё эти слова, — как вы сказали, мне нужно было давно избавиться от неё. - Амбридж также удивилась, когда Гермиона так холодно отнеслась к её угрозе. В следующую секунду, маленькая книжечка в руках Амбридж воспламенилась. Блейз ужаснулся этому, а Гермиона вскрикнула. Амбридж добилась того, чего хотела — реакции на этот поступок. Пепел от книги, женщина бросила Гермионе под ноги. Девушка еле сдерживалась, чтобы не вырвать у Амбридж её руки за этот поступок.       «Змея…» — злилась про себя Гермиона. Радуясь своей победе, Амбридж, вместе с Филчем, прошли мимо.

***

      Гермионе было жаль терять такую хорошую учебную книгу, и ей пришлось об этом сообщить Гарри. Он был крайне недоволен этой новостью, и, конечно, же, поинтересовался, как учебник мог оказаться в руках Долорес. Гермиона сама не могла понять, хотя были подозрения, что это сделала Панси. Ведь Гермиона не прятала этот учебник, потому что особой опасности в нём не было. Большинство заклинаний из этой книги действительно были выведены на СОВ, подозрений возникнуть не могло. — Узнаю — разорву на части! — возмущалась Гермиона, идя с друзьями по дороге в Хогсмид. Рон был также огорчен такой новостью. Он видел заклинания из этой книги, и сам же подтвердил, что заклинания действительно полезны. — И что мы будем делать? — грустно спросил Рон, — в книге более сотни полезных заклинаний. — он увидел улыбку на лице Гермионы, — не вижу ничего смешного. — Эта драная кошка не учла одного, — улыбнулась Гермиона, когда её и Милисенту парни пропустили в Три метлы. — И чего же? — удивился Гарри. Милисента улыбнулась, и ткнула Гермионе в висок. — Герми все заклинания и способы их применения выучила, — улыбнулась Милисента.       Оказалось, что Гермиона весь прошлый год, также всё лето, детально изучала этот необычный учебник. Да, она читала его и на пятом курсе, иногда даже приносила на уроки ЗОТИ, на первый урок, например, однако поняв, что он ей не нужен на уроках, перестала это делать. В свободное от учебы время, девушка перечитывала каждую страницу и главу, стараясь запомнить заклинания, однако ей удалось выучить их все. Гарри ещё раз убедился, что не пожалел, что назначил Гермиону вторым руководителем. Её знания практически безграничны.       В Трёх мётлах, друзья встретили Панси, Драко, Кребба и Гойла, которые, кажется, ходили за ними по пятам. Когда Гермиона пошла к бармену, чтобы заказать ещё арахиса и сливочного пива, к ней подошёл Драко. — Чего тебе? — даже не взглянув на него, спросила Гермиона. Драко закатил глаза. — Хватит дуться, — огрызнулся Драко, — ведёшь себя, как маленькая девочка.(Прим. Беты Опомнился) — Забыла тебя спросить, — сказала Гермиона, — повторю: что тебе нужно? — Я хочу помириться с тобой, — сказал Драко. Гермиона забрала заказ, взмахнув палочкой, заставила кружки парить в воздухе, — прекрати! — он схватил девушку за локоть. Но Гермиона вырвала его из хватки Драко. — По-моему, я сказала, что не хочу иметь с тобой ничего общего. Факультет не беру в счёт, выбора нет. А если ты на счёт Блейза, то так тебе и надо, если бы ты не пошёл на поводу у Панси, ничего бы этого не было. Я не хочу портить ни себе, ни тебе настроение этим разговором. Мы всё решили. Ты не лезешь в мою жизнь, я не лезу в твою, меня не касаются, твои дела, тебя не касаются мои. Разговор окончен!       Повернувшись к Драко спиной, Гермиона села за стол к своим друзьям. Блейз понимал, почему она так зла на Драко, но не мог просить простить его, так как лишь Гермионе решать: подарить прощение, или не подарить, пока что, Гермиона выбрала второе.

***

      Гарри выгравировал на монете дату: 26 октября, семь часов вечера. К большому сожалению, октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришел ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.       Утро матча выдалось холодным и ясным. Гарри проснулся и увидел, что Рон сидит на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку. — Не заболел? — Рон не ответил, только помотал головой. Гарри живо вспомнил тот день, когда Рон по случайности наколдовал себе слизняковую рвоту: он был такой же бледный и потный и так же боялся раскрыть рот. — Надо позавтракать, — бодро сказал Гарри. — Пошли.

*Большой зал*

      Большой зал быстро наполнялся народом, настроение было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зеленых с серебром шарфов и шляп, у каждого еще серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел — надо было поскорее увести Рона. Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни. — Я, наверное, спятил, когда напросился в команду, — хрипло прошептал он. — Спятил? — Не дури, — одернул его Гарри, придвигая к нему хлопья. — Ты хорошо сыграешь. А волнение — это нормально. — Я пустое место. Вратарь — дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал? — Возьми себя в руки, — сурово сказал Гарри. — Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс. Рон повернул к нему несчастное лицо. И тут, получил двойной подзатыльник. Обернувшись, он увидел Блейза и Гермиону. — Ещё одно слово, Рон, и я наколдую тебе тыквенную башку, — возмутился Блейз, хватая из его рук яблоко, — в Трансфигурации, благодаря Гермионе, я теперь настоящий профи. — Это вышло нечаянно, — пробормотал он жалким голосом. — Я не собирался… соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч. — Ничего, — сказал Гарри, быстро поборов неприятное чувство, вызванное неожиданной новостью, — еще парочка таких случайностей, и игра у нас в кармане. — Гарри прав, — кивнула Гермиона, положив руку на плечо Рона, — мы с Блейзом и Мили будем болеть за тебя. А если кто-то осмелится что-то выкрикнуть, заткнём сразу же. — к друзьям присоединилась Джинни. — Как самочувствие? — спросила Джинни. Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться. — Он волнуется, — сказал Гарри. — Это хороший знак, — успокоила Джинни. — Привет, — протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола когтевранцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Рон даже не обратил внимания на свою девушку, и её это немного обидело. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать ее на своей. — Я болею за Гриффиндор, — сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. — Посмотрите, что мы умеем… — Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рев, заставивший всех поблизости вздрогнуть. — Неплохо, а? — радостно сказала Полумна. — Я хотела, чтобы она еще жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон, помни, что мы поддерживаем вас, особенно тебя! — она наклонилась, и чмокнула Рона в щёку. Парень покраснел. Не успели они оправиться от удивления, вызванного ее шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии, избавившейся от сверхбровей стараниями милосердной мадам Помфри. — Когда закончите, — сказала Анджелина, — идем прямо на поле, выясняем погодные условия — и в раздевалку. — Скоро будем, — сказал Гарри. — Рону надо позавтракать.       Однако через десять минут стало ясно, что Рон больше ничего съесть не сможет, и Гарри счел за лучшее сразу вести его в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону. — Постарайся, чтобы Рон не увидел слизеринских значков, — шепнула она. Гарри посмотрел на нее вопросительно, а она предостерегающе покачала головой: Рон уже шел к ним, потерянный и безутешный. — Удачи, Рон, — сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. — И тебе, Гарри.       Рон это удивило, хотя Гермиона целует его в щёку далеко не в первый раз. Вид у него был отсутствующий, он почти ничего не замечал. А Гарри, проходя мимо стола слизеринцев, с любопытством глянул на их значки и на этот раз сумел прочесть вырезанные на них слова: «Уизли — наш король». Чувствуя, что ничего хорошего это не сулит, Гарри поспешил вывести Рона в вестибюль, а оттуда по каменным ступеням на морозный луг. Замерзшая трава похрустывала под ногами, пока они спускались к стадиону.       Безветрие, небо затянуто жемчужно-серой мутью, видимость хорошая, и солнце не будет слепить глаза. Гарри объяснял это Рону по дороге, но тот вряд ли его слышал. Анджелина уже переоделась и, когда они вошли, давала последние указания команде. Гарри и Рон сменили мантии (Рон несколько минут пытался надеть свою задом наперед, пока над ним не сжалилась Алисия) и сели, чтобы выслушать установку на игру. Гомон снаружи усиливался — зрители валили из замка на матч. — Только что выяснила окончательный состав Слизерина, — сказала Анджелина Джонсон, заглядывая в пергамент. — Прежние загонщики Деррик и Боул выбыли, но Монтегю взял на их место обычных горилл, а не тех, кто умеет летать. Их зовут Кребб и Гойл, я о них мало знаю. — Мы знаем, — хором откликнулись Гарри и Рон. — Вид у них такой, что вряд ли отличат один конец метлы от другого, — сказала Анджелина, убирая пергамент в карман. — Впрочем, всегда удивлялась, как это Деррик и Боул не заблудятся на поле без дорожных указателей. — Кребб и Гойл из той же породы, — заверил ее Гарри. Слышно было шарканье сотен ног, поднимавшихся по лестницам трибун. Доносилось пение, но Гарри не мог разобрать слова. Он тоже волновался, но знал, что его волнение — пустяк по сравнению со страхом Рона, который держался за живот, с серым лицом и сжатыми губами уставясь в пустоту. — Пора, — вполголоса сказала Анджелина, взглянув на часы. — Идем… Ни пуха, ни пера.       Команда встала, метлы на плечо, и цепочкой вышла на стадион. Рев зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками.       Команда Слизерина уже построилась и ждала их — тоже с серебряными значками в виде короны. Их новый капитан Монтегю сложением походил на Дадли Дурсля — руки, как волосатые окорока. Позади стояли Кребб и Гойл, почти такие же здоровенные, и тупо щурились на небо, помахивая битами. Малфой стоял сбоку; бледное солнце освещало его белесые волосы. Он поймал взгляд Гарри и, осклабясь, постучал по значку у себя на груди. — Капитаны, пожмите руки, — приказала судья мадам Трюк, когда Анджелина приблизилась к строю слизеринцев. Гарри видел, что Монтегю больно сдавил ей пальцы, но она даже не моргнула. — Седлайте метлы… Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух.       Краем глаза Гарри увидел, как Рон устремился к своим кольцам. Сам он поднялся выше, увильнул от бладжера и полетел вдоль боковой линии поля, высматривая, не блеснет ли где золотом снитч. В точности то же проделывал Малфой на другой стороне поля. — С мячом Джонсон, Джонсон овладела квоффлом, какой игрок эта девушка, я годами это твержу, а она не хочет со мной встречаться…(Прим. Беты Бедняга) — ДЖОРДАН! — крикнула профессор МакГонагалл. — Биографический факт, профессор, для оживления репортажа… Она уходит от Уоррингтона, обводит Монтегю, она… ох… ее настигает бладжер от Кребба, Монтегю перехватывает квоффл, Монтегю устремляется к кольцам соперников… Отличный бладжер Джорджа Уизли, точно в голову Монтегю, Монтегю выпускает квоффл, мяч у Кэти Белл… гриффиндорка Кэти Белл продвигается с мячом, пас назад Алисии Спиннет… — Комментарий Ли Джордана разносился над стадионом, и Гарри напряженно прислушивался к нему — насколько позволял свист ветра в ушах, общий гам, улюлюканье, крики и пение. — Спиннет обходит Уоррингтона, уклоняется от бладжера — еще бы чуть- чуть, Спиннет… Зрители в восторге, вы только послушайте, что они поют? Он прервался, чтобы послушать. Песня зазвучала громко и отчетливо над зелено-серебряной секцией слизеринских болельщиков:

Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой. Перед кольцами дырой Так всегда и стой! Квоффл Рон поймать не может, Победить он нам поможет, На помойке он родился, Слизерину пригодился.

-…Алисия возвращает квоффл Анджелине! — закричал Ли. Гарри круто повернул, в ярости от услышанного. Он понимал, что Ли пытается заглушить слова песни: — Анджелина… перед ней один только голкипер… БРОСОК… а-а-а! Голкипер слизеринцев взял мяч; он бросил его Уоррингтону, и тот помчался зигзагом между Алисией и Кэти. Пение становилось все громче по мере того, как он приближался к Рону. Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой!       Гарри не удержался; перестав высматривать снитч, развернул «Молнию», чтобы посмотреть на Рона — одинокая фигура парила перед тремя кольцами, и пушечным снарядом мчался к ним массивный Уоррингтон. — РОН! — закричала Гермиона.       Уоррингтон буквально сбивает Рона с метлы. Уоррингтон с лёгкостью забросил квоффл в среднее кольцо. Рон летит вниз, и он разбился бы на смерть, если бы кто-то не поднял его с помощью чар, и не посадил назад на метлу. Рон даже понять ничего не успел. Он не понял, кто помог ему. Гермиона догадалась, что это сделано с помощью Левикорпус, и явно кто-то из ОД, но кто? — Слизерин выходит вперед! — раздался голос Ли среди воплей и свиста болельщиков. — Десять — ноль, ведет Слизерин… Не унывай, Уизли! — Слизеринцы запели еще громче.

НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ, СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ…

— Мяч у Гриффиндора, и Кэти Белл стремительно продвигается вперед, — мужественно выкрикивал Ли, хотя голос его тонул в оглушительном пении.

КВОФФЛ РОН ПОЙМАТЬ НЕ МОЖЕТ, ПОБЕДИТЬ ОН НАМ ПОМОЖЕТ.

— Гарри, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? — крикнула Анджелина, пролетая мимо, чтобы поддержать атаку Кэти Белл. — ДВИГАЙСЯ!       До Гарри только сейчас дошло, что он уже минуту висит в воздухе, наблюдая за ходом игры и начисто забыв о снитче. В ужасе он ринулся вниз и закружился над полем, не обращая внимания на хор слизеринцев.

РОНАЛЬД УИЗЛИ — НАШ КОРОЛЬ, РОНАЛЬД УИЗЛИ — НАШ ГЕРОЙ…

      Снитча нигде не было видно; Малфой тоже кружил над полем. Они пролетели навстречу друг другу над серединой. Гарри, пролетая мимо, не услышал, что он поёт эту ужасную песню. Гарри удивился этому. — И снова Уоррингтон, — орал Ли, — пасует Пьюси, Пьюси обходит Спиннет… Давай, Анджелина, ты можешь его перехватить… не удалось — отличный бладжер Фреда Уизли… нет, Джорджа, какая разница — одного из них, и Уоррингтон роняет квоффл, его подхватывает Кэти Белл… эх, тоже упускает… с квоффлом Монтегю, капитан Слизерина. Монтегю несет квоффл, летит к кольцам… Блокируй его, Гриффиндор, ну же!       Гарри пронесся за кольцами Слизерина, не позволяя себе оглянуться на Рона. Поравнялся с голкипером и услышал, что Блетчли поет вместе с болельщиками: ПЕРЕД КОЛЬЦАМИ ДЫРОЙ… — И Пьюси снова уходит от Анджелины и устремляется к кольцам… Внимание, Рон!       Гарри не пришлось оглядываться, и так все ясно: тяжкий стон на трибуне Гриффиндора, аплодисменты и крики слизеринцев. Двадцать — ноль. Не страшно, можно отыграть или поймать снитч. Несколько голов, и они будут впереди, как обычно, успокаивал себя Гарри, ныряя и маневрируя между игроками в погоне за блеснувшим предметом, который оказался браслетом от часов на руке Монтегю. Но Рон пропустил еще два гола. Теперь поиски снитча были окрашены легкой паникой. Поймать бы его поскорее и закончить игру. — Кэти Белл из Гриффиндора финтом оставляет позади Пьюси, уходит под Монтегю — отличный вираж, Кэти! Обводит Уоррингтона, она мчится к кольцам, вперед, Анджелина… ГОЛ! Сорок — десять в пользу Слизерина, мяч у Пьюси…       Среди гриффиндорских криков Гарри расслышал рык нелепого льва Полумны и воспрял духом: всего тридцать очков отрыв, пустяки, спокойно можно нагнать. Он увильнул от бладжера, пущенного Крэббом, и возобновил охоту за снитчем, поглядывая на Малфоя — вдруг тот заметит первым. Но Малфой, как и он, все летал вокруг поля, тщетно высматривая золотой мячик. -…Пьюси отдает Уоррингтону, Уоррингтон — Монтегю, Монтегю возвращает его Пьюси… Джонсон перехватывает квоффл, пас на Белл, прекрасно… но нет, ее настиг бладжер Гойла, и вновь мяч у Пьюси…

НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ, СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ. РОНАЛЬД УИЗЛИ — НАШ КОРОЛЬ…

      Но Гарри увидел его, наконец — крохотный крылатый золотой мячик парил в футе над землей, поблизости от слизеринских шестов. Он спикировал… А слева, прильнув к метловищу, серебристо-зеленым пятном несся к земле Малфой… Снитч обогнул подножие одного шеста и полетел к противоположным трибунам; эта перемена курса была на руку Малфою — теперь он находился ближе. Гарри развернул свою «Молнию», и вот уже они летят голова в голову. В трех футах от земли Гарри оторвал правую руку от метловища и потянулся за снитчем… А справа к мячу тянется рука Малфоя, растопыренными пальцами загребает воздух… Внезапно скорость метлы Малфоя замедляется. И — победа! Пальцы Гарри схватили маленький, рвущийся на волю снитч. Гарри направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками. Игра спасена, неважно, сколько голов пропустил Рон, завтра никто этого не вспомнит, главное — Гриффиндор победил… БАХ. Бладжер ударил его точно в крестец, и он свалился с метлы. К счастью, высота была всего пять-шесть футов — Гарри поймал снитч у самой земли, однако упал он на замерзшее поле спиной, и ему сбило дыхание… На секунду Гарри подумал, что его падение кто-то замедлил. Гарри успел услышать пронзительный свисток судьи, возмущенные крики и свист с трибун, потом глухой удар своего тела о землю и панический голос Анджелины: — Ты цел? — Цел, конечно, — проворчал он и взял ее за руку, чтобы она помогла ему подняться. Мадам Трюк реяла над одним из слизеринских игроков, но отсюда ему не было видно над кем. — Это бандит Кребб, — гневно сказала Анджелина, — он запустил в тебя бладжером, когда ты уже поймал снитч. Но мы выиграли, Гарри, выиграли!       За спиной у Гарри послышалось сопение, и он обернулся, все еще сжимая в руке снитч: рядом приземлился Драко Малфой. Гарри вспомнил, как замедлилась его метла в нескольких сантиметрах от снитча. В глазах его, Гарри не видел злобы, ненависти, или чего-то ещё, чтобы обычно видел после очередной победы над Слизерином. Драко ничего не сказал, лишь кивнул, и пошёл к своим товарищам.

***

      Уже в Большом зале за ужином, Гермиона и Блейз присоединились к гриффиндорцам, отпраздновать их победу. Смеялись и веселились, несмотря на то, что находятся в зале не одни. Гермиона была счастлива видеть Анджелину в приподнятом настроении, да и Фред, перекинув руку через плечо Анджелины, смеялся и веселился.       Вдруг, Гарри попросил Гермиону отойти с ним в вестибюль и поговорить. — Что-то не так? — удивилась Гермиона. — Не то, чтобы… — Гарри не знал, что и сказать, — ты видела, как Рона кто-то спас от падения? — Конечно, — кивнула Гермиона, — с помощью Левикорпус, я уверена. Наверное, кто-то из ОД… — Это сделал Малфой. — Что?! — возмутилась Гермиона, — что за чушь! Зачем Малфою спасать задницу Рона от падения? Ты, наверное, шутишь, может, ошибся? — Я тоже думал, что ошибся, но нет, — помотал головой Гарри, — когда я пролетал мимо Малфоя, я мельком увидел, что из его рукава торчит рукоятка волшебной палочки, прямо перед падением Рона. Я более чем уверен, что спасение Рона — его рук дело. Также, когда мы оба пытались поймать снитч… — А там что не так? — Он был в сантиметре от победы, — сказал Гарри, — он спокойно мог поймать снитч. Но его метла резко замедлила ход, это и позволило мне первым схватить снитч. Герми, я уверен, что метла не могла сама это сделать, мы летели слишком низко, чтобы кто-то осмелился воздействовать на неё. И, похоже, что он замедлил моё падение, после того, как я поймал снитч. — Не понимаю… — А ты не думала, что он действительно хочет вернуть твоё доверие?

*Гостиная Слизерина*

      Гермиону не покидали слова Гарри о том, что Драко хочет вернуть всё на свои места, вернуться к тому времени, когда они с Гермионой были, не разлей вода. Однако воспоминания о предательстве её не покидали, она была зла на Драко, очень зла. Панси уже лежала на кровати, балуясь со своим ужом, внезапно, на кровать Гермионы прыгнул Живоглот. Гермиона погладила его по спине, почесала за ухом. — Спасибо бы Драко сказала, — Гермиона услышала голос Панси. — О чём ты? — Уизли спас, позволил Поттеру снитч поймать, спас его от падения… — сказала Панси. На неё Гермиона злилась сильнее всего. Отвечать ничего не хотелось. Гермиона лишь отвернулась от неё, и заснула.

***

      В понедельник, стали известны неприятные новости, которые Амбридж объявила на своём уроке: — «Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определенные преподавателями». Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д. — И что на этот раз? — недовольно спросила Гермиона. Амбридж свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку. — В связи с тем, что у вас вечером, после отхода ко сну, произошла стычка с членами моей дружины, придется, навсегда запретить вам играть в квиддич. Да, участвующим в драке Джорджу и Фреду Уизли я сообщу лично. — объявила она, глядя на Гарри. — Запретить? — Он слышал свой голос будто издалека. — Навсегда? — Да, мистер Поттер, я думаю, пожизненная дисквалификация будет вам наукой. — Наблюдая, как он пытается осознать сказанное, она улыбалась во весь рот. — И вам, и мистеру Уизли. — она указала на Рона. — Уверена, если бы товарищи по команде не удержали его, он тоже напал бы на мистера Кребба. Я потребую, чтобы их метлы были конфискованы; храниться они будут в моем кабинете, дабы не возникло искушения обойти запрет. — ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! — Гермиона, возмущённая таким декретом, вскочила со стула, — как у вас духу хватило лишить команду по квиддичу таких способных игроков? Притом, лишить их ловца! — Амбридж с помощью магии, посадила Гермиону на стул. Девушка пыталась вырваться, но не получалось. — Вы, наверное, тупы, раз не понимаете, с кем разговариваете, мисс Грейнджер. Единственная, кому дают слово на уроке — я, от вас требуют лишь исполнения правил и получения инфо… — Гермиона не выдержала: — К чёрту… — прошипела она. Сидящий рядом Блейз усмехнулся. — Простите? — К ЧЁРТУ! — крикнула громче Гермиона, — к чёрту правила! Это говорю я — Гермиона Грейнджер!       Впервые, свою коронную фразу Гермиона крикнула Дамболдору, когда количество правил было превышено настолько, что не хватало терпения и нервов, чтобы выполнять их. Такая же ситуация складывается теперь. Амбридж, услышав слова Гермионы, усмехнулась, но увидев искры в глазах других студентов, явно испугалась. Поднялся гул, гам, кто-то начинал громко говорить, даже шептаться не нужно было. — Молчать! — закричала Амбридж, — помните, где вы находитесь! — Это вы знайте, куда записались вы, профессор, — улыбнулась Гермиона. Амбридж посмотрела на неё, — вы попали в Хогвартс, где никакая диктатура не продержится больше полугода, спросите у других профессоров, если мне не верите! Я никогда не любила правила, а сейчас, я возненавидела их настолько, что вам нужно бояться. — Бояться чего? — усмехнулась Амбридж. — Меня, — смело сказала Гермиона, — вы не знаете, на что способна слизеринка, когда чувство её достоинства рискнули опустить ниже плинтуса!

***

      Единственной хорошей новостью для Гермионы и её друзей стала новость о возвращении Хагрида в школу.       Гарри побежал наверх, в спальню, чтобы взять из чемодана мантию-невидимку и Карту Мародеров; они с Роном обернулись так быстро, что, по крайней мере, пять минут они ждали Гермиону в вестибюле — она пришла в шарфе, перчатках и одной из эльфовских нескладных шапок. — Там же холод! — извиняющимся тоном сказала она, когда Рон нетерпеливо щелкнул языком.       Они спешно накинули мантию-невидимку — Рон так вырос, что шел на полусогнутых, иначе высовывались бы их ноги, — и медленно, осторожно двинулись дальше. Они пересекли вестибюль и вышли на безмолвный заснеженный луг.       Сердце у Гарри радостно забилось: впереди квадраты золотого света и дымок над трубой Хагрида. В волнении он прибавил шагу, Рон и Гермиона толкались позади него. По хрусткому снегу они добрались, наконец, до деревянной двери. Гарри трижды постучал кулаком, собака в доме исступленно залаяла. — Хагрид, это мы! — крикнул Гарри в замочную скважину. — А то не знаю, — отозвался грубый голос.       Трое под мантией радостно повернулись друг к другу — по голосу было ясно, что Хагрид доволен. — Порог переступить не успел… с дороги, Клык… уйди ты, сонная псина… — Отодвинулся засов, скрипнула дверь, и в щели показалась голова Хагрида. Гермиона вскрикнула. — Тихо, Мерлин тебя научи! — Хагрид ошалело поглядел поверх их голов. — В мантии, что ли? Заходите живей! — Извини, — шепнула Гермиона, когда они протиснулись мимо Хагрида в дом и стащили с себя мантию, чтобы он, наконец, увидел гостей. — Я просто… Ой, Хагрид! — Ерунда! Ерунда! — Хагрид захлопнул дверь и заторопился опускать шторы. Гермиона в ужасе провожала его глазами. Волосы у Хагрида свалялись от запекшейся крови, левый глаз заплыл и превратился в щелку, окруженную лиловыми и черными синяками. Лицо и руки в порезах, некоторые еще кровоточат. И двигался он скособочась. Наверное, из-за сломанных ребер, решил Гарри. Очевидно, он вернулся только что: на спинке стула висел плотный черный дорожный плащ, а к стене возле двери был прислонен большой рюкзак, в котором могли спрятаться несколько детей. Сам Хагрид, ростом с двух взрослых мужчин, прихромал к очагу и поставил на огонь медный чайник. Клык скакал вокруг них и норовил лизнуть в лицо. — Что с тобой случилось? — спросил Гарри. — Говорят тебе: ничего. — Хагрид выпрямился и радостно повернулся к ним, правда, при этом морщась. — До чего же рад вас видеть. Летом хорошо жилось? — Хагрид, на тебя напали! — сказал Рон. — Сколько раз говорить — ерунда! — А если бы кто из нас пришел с фунтом фарша на месте лица, тоже сказал бы «ерунда»? — не отставал Рон. — Гермиона неплохо овладела медицинской магией, — вспомнил Рон, — может быть она тебя подлечит? Ты же взяла палочку? — Да, конечно, — Гермиона уже собиралась достать палочку, но Хагрид остановил её. — Давайте без этого, ясно? — отрезал Хагрид.       Он подошел к громадному деревянному столу, стоявшему посреди хижины, и сдернул с него посудное полотенце. Под ним оказался кровавый с прозеленью бифштекс размером чуть больше автомобильной шины. — Уж не кушать ли ты это собрался? — спросил Рон, наклонившись к мясу. — Выглядит ядовитым. — А как еще ему выглядеть? Драконье мясо. Не для кушанья принесено.       Он схватил его, пришлепнул к левой стороне лица и закряхтел от удовольствия; по бороде потекла зеленоватая кровь. — Уже полегчало. Жжет, а помогает. — Так расскажешь нам, что случилось? — спросил Гарри. — Не могу, Гарри. Большой секрет. Рассказать — так не то, что с работы уволят… — Скажи, это тебя великаны отделали? — тихо спросила Гермиона. — Великаны? — Хагрид поймал бифштекс, сползший почти до пояса, и снова пришлепнул к лицу. — Кто тебе сказал «великаны»? Ты с кем говорила? Кто тебе наплел, где я… кто сказал, что я… а? — Мы догадались, — извиняющимся тоном ответила Гермиона. — Ага, догадались. — Хагрид сурово взирал на нее тем глазом, который не был закрыт бифштексом. — Это… вроде очевидно, — сказал Рон. Гарри кивнул. Хагрид сердито оглядел их, шмякнул мясо на стол и подошел к засвистевшему чайнику. — Сроду не видал таких досужих ребят, — бурчал он, разливая кипяток по трем кружкам в форме ведер. — Не в похвалу вам говорится, учтите. Любопытны не в меру. Нос суете, куда не надо. — Но в бороде как будто мелькнула улыбка. — Так ты великанов искал? — с улыбкой сказал Гарри, усаживаясь за стол. Хагрид поставил перед ними чай, сел, подобрал свой бифштекс и опять пришлепнул к лицу. — Ну. Искал. — И нашел? — спросила полушепотом Гермиона. — Правду сказать, найти-то не больно трудно. Не карлики, понимаешь. — А где они? — спросил Рон. — В горах, — последовал невразумительный ответ. — А что же, маглы их не… — Да встречают, — мрачно перебил Хагрид. — Только говорится всегда: несчастный случай в горах. С альпинистами. — Он переместил немного бифштекс, чтобы полечить самый большой синяк. — Давай, Хагрид, рассказывай, чем занимался, — сказал Рон. — Расскажи, как повздорил с великанами, а Гарри тебе расскажет, как на него напали дементоры.       Хагрид поперхнулся с кружкой у рта и одновременно уронил свой драконий компресс. Слюни, чай, и драконья кровь обильно окрасили стол, и, пока он кашлял, мясо сползло со стола и с мягким шлепком упало на пол. Гермиона отвесила Рону подзатыльник: — Молчал бы, — рявкнула девушка. — Как это напали дементоры? — А ты не знал? — Рон широко раскрыл глаза. — Ничего я не знал, пока меня не было. Я был на секретном задании, нельзя, чтобы совы ко мне летали все время. Дементоры, шут их возьми! Вы правду говорите? — Ну да. Они появились в Литтл-Уингинге, напали на нас с двоюродным братом, а потом Министерство магии исключило меня… — ЧЕГО? —…и вызвало на разбирательство, но расскажи сперва про великанов. — Тебя исключили? — Расскажи, как ты провел лето, тогда расскажу я.       Хагрид уставился на него здоровым глазом. Гарри выразил лицом простодушие, но взгляд Хагрида выдержал твердо. Хагрид уступил. — Ну, так и быть. — Он нагнулся и выдернул у Клыка из пасти драконье мясо. — Хагрид, это не гигиенично, — сказала Гермиона, но тот уже приложил мясо к подбитому глазу и, подкрепившись основательным глотком чая, начал: — Отправились мы, значит, как семестр кончился… — И мадам Максим с тобой? — перебила Гермиона. — Ну да. — Не закрытые зеленым мясом несколько дюймов лица сразу как-то смягчились. — Ага, вдвоем отправились. И я вам скажу, она не неженка, Олимпия. Ну да, красивая, нарядная женщина… Я-то знал, куда идем, думаю, каково ей покажется по скалам карабкаться да в пещерах ночевать, а она хоть бы раз пожаловалась. — Ты знал, куда идете? — спросил Гарри. — Знал, где живут великаны? — Дамболдор знал, он и сказал нам. — Они прячутся? — спросил Рон. — Это тайна, где они живут? — Да какая тайна, — сказал Хагрид, встряхнув косматой головой. — Просто волшебникам до них дела нет, лишь бы подальше где были. Но где они есть, добраться туда трудно, особенно для людей. Потому и надо было получить от Дамболдора направление. Месяц добирались… — Месяц? — сказал Рон, словно в жизни не слышал о таких бессмысленно долгих путешествиях. — А взял бы и через портал? — Целый глаз Хагрида уставился на него со странным выражением — как бы даже жалости. — Следили за нами, Рон, — грубо сказал он. — Как это? — Никак не скумекаешь. Шпионит Министерство за Дамболдором и за всеми, кто с ним в сговоре, по-ихнему. — Это мы знаем, — вставил Гарри. Ему не терпелось услышать продолжение истории. — Мы знаем, Министерство следит за Дамболдором. — Значит, волшебным транспортом ты не мог до них добраться? — допытывался потрясенный Рон. — Весь путь проделал, как магл? — Ну не так уж прямо весь, — уклончиво ответил Хагрид. — Но осторожность не мешает — мы-то с Олимпией, как бы сказать, заметные… — Рон издал непонятный звук — то ли хрюкнул, то ли чихнул — и поспешно глотнул чаю. — …за нами-то легче следить. Прикинулись, будто вместе едем в отпуск. Прибыли, значит, во Францию и будто бы в школу Олимпии направляемся. Знаем, таскается кто-то за нами хвостом из министерских. Вот и ехали потихоньку — мне же магией пользоваться нельзя, а Министерство только и ждет, за что бы нас закатать. Но хвост мы свой сбросили возле Ди-Джона… — А после этого рискнули малость поколдовать и добрались благополучно. Наткнулись на пару сумасшедших троллей на польской границе, и в минской пивной с вампиром малость повздорил, а так все прошло как по маслу. Добрались до места, и пошли в горы, искать их… Магию, значит, побоку, раз они близко — они волшебников ох как не любят, а нам их злить ни к чему. Дамболдор предупредил, что Сами-Знаете-Кто тоже станет искать великанов. И скорее всего, уже отрядил к ним посла. Сказал: осторожнее, внимание к себе не привлекайте, когда подойдете близко — вдруг они там уже, Пожиратели смерти. — Хагрид умолк и отхлебнул чаю. — Дальше! — нетерпеливо сказал Гарри. — Нашли их. Ночью поднялись на гору — они внизу под нами. Костерки горят и большущие тени… будто гор куски передвигаются. — Какого они роста? — спросил притихший Рон. — Да футов двадцать, — небрежно уронил Хагрид. — Которые побольше, так, может, и двадцать пять. — А сколько их было? — спросил Гарри. — Десятков, думаю, семь или восемь. — И всё? Я думала, что их больше. — сказала Гермиона. — Да, — печально сказал Хагрид, — восемьдесят осталось, а было их пропасть сколько. Одних племен, почитай, сотня по всему свету. Они веками вымирали. Конечно, и волшебники кое-каких убили, но больше сами они друг друга, а теперь особенно быстро мрут. Это против их природы — кучей жить. Дамболдор говорит, мы виноваты — волшебники их прогнали от себя подальше, вот и пришлось им собраться вместе, для защиты. — Ну, вы увидели их, и что потом? — поторопил Гарри. — Дождались утра, не хотели в темноте приближаться, опасно. Часа в три ночи они заснули, прямо, где сидели. А мы боялись спать. Во-первых, мало ли кто там проснется и к нам подойдет, а потом храп такой, что представить нельзя. Под утро из-за этого лавина случилась. В общем, как рассвело, пошли к ним. — Прямо так и пошли? — благоговейно произнес Рон. — Прямо в лагерь великанов? — спросила Гермиона. — Ну, Дамболдор сказал нам, как к ним подступиться. Принести подарки гургу, уважение оказать, одним словом. — Кому подарки? — спросил Гарри. — Гургу — вождю то есть. — пояснила Гермиона. — А как понять, кто там гург? — спросил Рон. — Хагрида вопрос позабавил. Но увидев, что у него всё болит, ответить решила Гермиона: — Проще простого, — сказала она, — самый здоровый, самый уродливый и ленивый. Сидит, и чтобы еду ему таскали. Мертвых козлов и прочее…. — Зовут Каркусом. Фута, — сказал Хагрид, — чтобы не соврать, двадцать два — двадцать три, а весом — с пару взрослых слонов. Шкура как у носорога. — И ты к нему подошел? — с трепетом спросила Гермиона. — Ну… спустился к нему. Он в ложбине лежал, между четырьмя довольно-таки высокими горами, возле горного озера. Лежит этот Каркус и орет остальным, чтобы еду таскали ему и его жене. Мы с Олимпией спустились по склону… — И они не захотели убить вас, когда увидели? — изумился Рон. — Кое-кто там точно об этом подумал, — Хагрид пожал плечами, — но мы сделали, как велел Дамболдор — подарок поднять повыше и ни на кого не смотреть, только на гурга. Так и сделали. Остальные там держались смирно, смотрели, как мы идем, а мы подошли к ногам Каркуса, поклонились и положили перед ним подарок. — Что вы поднесли великану? — спросил Рон. — Еду? — Нет, еды у него сколько влезет. Мы ему волшебство принесли. Великаны любят волшебство, не любят, чтоб его против них применяли. Короче, в первый день мы дали ему ветку Губрайтова огня. — Гермиона тихо охнула, а Гарри и Рон недоуменно нахмурились. — Ветку чего? — Вечного огня, — раздраженно пояснила Гермиона. — Пора бы знать. Профессор Флитвик, как минимум, два раза говорил о нем на занятиях! — Короче, — поспешил вмешаться Хагрид, не дав Рону огрызнуться, — Дамболдор заколдовал эту ветку, чтобы она всегда горела, — а это не всякий волшебник умеет. Я, значит, кладу ее в снег к ногам Каркуса и говорю: «Подарок гургу великанов от Альбуса Дамболдора, который шлет ему почтительные приветствия». — И что сказал Каркус? — поинтересовался Гарри. — Ничего. Не знает по-английски. — Да ну? — Подумаешь, какое дело, — невозмутимо ответил Хагрид. — Дамболдор предупреждал нас, что может так случиться. Смекалки у Каркуса хватило кликнуть парочку великанов, которые разумели по-нашему — толмачей, значит. — А подарок ему понравился? — спросил Рон. — Еще как — чуть не запрыгали, когда поняли, что за штука. — Хагрид перевернул свой драконий бифштекс, чтобы приложить к подбитому глазу холодной стороной. — О-очень были довольны. И я говорю: «Альбус Дамболдор просит гурга поговорить с его посланцем завтра, когда он придет с новым подарком». — А почему сразу нельзя было поговорить? — удивилась Гермиона. — Дамболдор велел нам подъезжать потихоньку. Пусть, мол, видят, что мы держим слово. «Завтра придем еще с одним подарком», — и приходим с еще одним. Производит хорошее впечатление, поняла? А они пока что первый испробуют, поймут, что вещь хорошая, и еще захотят. В общем, великаны вроде Каркуса, если их мозги чересчур нагружать новостями, они тебя убьют, чтобы думать было проще. Короче, откланялись мы, нашли себе уютную пещерку для ночлега, а наутро пришли обратно, и на этот раз Каркус уже сидел, ждал нас прямо с нетерпением. — И ты поговорил с ним? — Ну да. Сперва мы поднесли ему ладный боевой шлем, ну, гоблинской работы, непрошибаемый, а потом сели потолковать. — Что он сказал? — Немного. Больше слушал. Но признак хороший. Про Дамболдора он слышал, слышал, что Дамболдор был против того, чтобы убивали последних великанов в Британии. И вроде Каркусу было интересно, с чем к нему пожаловали гонцы от Дамболдора. И еще которые знают по-английски, подошли и тоже слушают. Так что уходили мы в тот день обнадеженные. Обещали назавтра прийти, опять с подарком. А ночью все поломалось. — Почему же? — спросил Рон. — Я же говорю: они не приспособлены жить сообща, — грустно сказал Хагрид. — Такой большой компанией. Не могут с норовом своим совладать — у них прямо смертоубийство. Мужчины друг с другом дерутся, женщины друг с дружкой дерутся, остатки старых племен стенка на стенку идут — и не то чтобы еду не поделили, или костры какие получше, или место для ночлега. Казалось бы, коль весь род твой почти перевелся, ну не долби ты друг друга, так нет же… — Хагрид грустно вздохнул. — В ту ночь завязалась драка. Мы сверху видели, из пещеры. И час за часом дерутся, шум невообразимый. А когда солнце встало — снег кругом красный, голова его на дне озера. — Чья голова? — ужаснулась Гермиона. — Каркуса, — внушительно произнес Хагрид. — И у них новый гург, Голгомаф. Мы-то не ждали, что будет новый гург — два дня только, как с первым в дружелюбные сношения вошли, — и чувствуем, этот Голгомаф не так уж захочет нас слушать. Но деваться некуда. — И вы пошли с ним говорить? — изумился Рон. — После того, как на ваших глазах он оторвал голову другому великану? — Пошли, конечно… Что же мы в такую даль тащились, и через два дня на попятный? Пошли с подарком, который Каркусу приготовили. Я еще рта не успел открыть, а понял уже, что толку не будет. Он сидел в шлеме Каркуса, а как подошли, оскалился. Здоровущий, из самых больших там. Черные волосы, зубы им в тон и ожерелье из костей. Частью вроде бы человеческие. Я, однако, попробовал: протягиваю большой рулон драконьей кожи и говорю: «Подарок гургу великанов…» Оглянуться не успел, как повис вниз головой: двое его приятелей меня за ноги держат. — Гермиона закрыла ладонями рот. — Как же ты от них освободился? — спросил Гарри. — Да без Олимпии ни за что бы. Вынула палочку — такой быстрой волшебной работы я с роду не видел. Чудо, иначе не скажешь. Обоих, что держали меня, стеганула по глазам заклятием Конъюнктивитус, и они меня сразу выронили. Но теперь совсем беда — против них магию употребили, а они за это и ненавидят волшебников. Пришлось удирать, и обратно к ним на стоянку нам теперь ход запрещён. — Дела, — прошептал Рон. — Почему же вы так долго добирались домой, если пробыли там всего три дня? — спросила Гермиона. — Мы не три дня там были! — с негодованием ответил Хагрид. — Дамболдор положился на нас! — Но ты же сам сказал: пути обратно не было. — Днем не было, верно. Пришлось заново все обдумывать. Дня на два притаились, сидим в пещере, наблюдаем. И то, что увидели, нам не понравилось. — Он еще кому-то головы отрывал? — скривив лицо, спросила Гермиона. — Нет. Похуже. — Это как? — Увидели, что он не против всех волшебников настроен — только против нас. — Пожиратели смерти? — догадался Гарри. — Да, — угрюмо подтвердил Хагрид. — Парочка их каждый день к нему ходила, таскали подарки гургу, и вверх тормашками он их не вешал. — А как вы поняли, что они Пожиратели смерти? — спросил Рон. — Я узнал одного, — прорычал Хагрид. — Макнейра помните? — Тот, которого прислали Клювика убить? — спросила Гермиона. — Да. Форменный маньяк. Убивать любит не меньше Голгомафа; немудрено, что они поладили. — Значит, Макнейр уговорил великанов присоединиться к Ты-Знаешь-Кому? — Придержи своих гиппогрифов, я еще не кончил! — рявкнул Хагрид. — Притом, что вначале он совсем ничего не хотел рассказывать, сейчас явно получал от этого удовольствие. — Мы с Олимпией обсудили и решили: если гург благоволит Сами-Знаете-Кому, это не значит, что остальные тоже. Надо потолковать с другими, которые не хотели Голгомафа в гурги. — А как вы поняли, которые из них? — спросил Рон. — Да их же измордовали, — терпеливо пояснил Хагрид. — А у кого немного соображения в голове, те от Голгомафа убрались подальше, отсиживались в пещерах вокруг долины, как мы. И мы решили сунуться к ним ночью — не удастся ли кого уговорить. — Ночью лазили по пещерам, искали великанов? — с благоговением спросил Рон. — Мы не великанов больше опасались. Мы больше беспокоились насчет Пожирателей смерти. Когда собирались, Дамболдор велел не связываться с ними, если можно без этого обойтись, но в том беда, что они про нас знали — Голгомаф, я думаю, рассказал. Ночью, когда великаны спали, и мы хотели полазить по пещерам, Макнейр и другой шастали по горам, нас разыскивали. Насилу удержал Олимпию, чтобы на них не бросилась, — сказал Хагрид, и видно было сквозь косматую бороду, как поднялись у него углы рта. — Прямо рвалась… это надо видеть, когда ее рассердят, Олимпию… Огонь… Верно, французская кровь сказывается. — Хагрид растроганно глядел в огонь. Гарри дал ему тридцать секунд на воспоминания, после чего громко кашлянул. — Ну и как? Добрались вы до этих других великанов? — А?.. Что?.. Да, добрались. В третью ночь после того, как убили Каркуса, вылезли мы из своей пещеры и стали спускаться в долину. Ушки на макушке — не попасться бы Пожирателям. В одну пещеру залезли, в другую — пусто. В шестой уж, наверное, нашли-таки трех великанов. — Небось тесновато там было, — вставил Рон. — Жмыра посадить некуда. — Они на вас не напали, когда увидели? — спросила Гермиона. — Может, и напали бы, если бы силы нашлись, но все трое были сильно избиты. Голгомафова свора избила их до бессознательного состояния, а когда очнулись, заползли в самое ближнее укрытие. Один из них немного понимал по-английски и переводил остальным, и, похоже, им было по душе, что мы говорили. Словом, стали мы ходить к раненым. И одно время шестерых или семерых удалось убедить. — Шестерых или семерых? — обрадовался Рон. — Неплохо. Значит, согласились прийти сюда и сражаться против Ты-Знаешь-Кого вместе с нами? — А Гермиона спросила: — Хагрид, почему ты сказал «одно время»? — Хагрид печально посмотрел на нее: — Голгомафовские сделали налет на пещеры. Те, что живы, остались, после этого не хотели иметь с нами дела. — Значит… значит, великаны не придут, — разочарованно протянул Рон. — Нет. — с тяжелым вздохом Хагрид перевернул свой бифштекс и приложил его к лицу холодной стороной. — Но мы сделали, что должны, передали им слова Дамболдора, и кое-кто из них слышал нас и, думается, запомнит. Может получиться, те, которые с Голгомафом не хотят жить, уйдут с гор и, кто их знает, может, вспомнят, что Дамболдор им дружбу предлагал… Глядишь, и придут.       Снег лепился к окну. Гарри почувствовал, что ноги у него намокли — Клык все время держал у него на коленях голову и пускал слюни. Немного погодя Гермиона робко сказала: — Хагрид? — М-м? — А ты не… ты не слышал… тебе там никто не говорил… о твоей матери? — Незагороженный глаз Хагрида остановился на Гермионе, и ей стало неловко за свой вопрос. — Извини… я забыла… — Умерла, — буркнул Хагрид. — Давно уже. Они мне сказали. — сказал Хагрид, — кстати, мы с Олимпией ненароком стали свидетелями разговора Пожирателей с одним из великанов. — Что за разговор? — удивилась Гермиона. — Они говорили про ученика в нашей школе, который не поддаётся заклятью Империус, — сказал Хагрид. У Гермионы перехватило дыхание, — сказали, что этот ученик одарённый, и способный ученик… — Даже не знаю, кто это может быть, — сказал Гарри. Он и Рон знали способности Гермионы, и поняли, что Пожиратель смерти имел в виду её. — И почему ты так долго не возвращался, — добавил Гарри. — Сириус говорит, мадам Максим сто лет назад вернулась. — Кто на тебя напал? — спросил Рон. — Да не нападали на меня! — с жаром воскликнул Хагрид. — Я… — Но речь его прервал внезапный стук в дверь. Гермиона охнула, кружка выпала у нее из рук и разбилась. Клык залаял. За тонкой занавеской маячила приземистая тень. — Это она! — прошептал Рон. — Залезайте! — быстро сказал Гарри. Схватив мантию-невидимку, он накинул ее на себя и Гермиону; Рон бросился к ним с другой стороны стола и нырнул под мантию. Кучкой они отступили в угол. Клык исступленно лаял на дверь. Хагрид выглядел совершенно растерянным. — Хагрид, спрячь наши кружки!       Хагрид схватил кружки Рона и Гарри и засунул под подстилку в корзине Клыка. А сам Клык прыгал на дверь. Хагрид отодвинул Клыка ногой и открыл ее. Там стояла профессор Амбридж в зеленом твидовом плаще и такой же шапке с наушниками. Она поджала губы и отклонилась назад, чтобы видеть лицо Хагрида — головой она едва доставала ему до пупа. — Та-ак, — громко произнесла она, словно обращалась к глухому. — Вы Хагрид, так? — И, не дожидаясь ответа, вошла в дом, шныряя своими выпученными глазами. — Пшел, — рявкнула она, замахнувшись сумкой на Клыка, который бросился к ней, норовя лизнуть в лицо. — Э… не хочу быть невежливым, но кто вы, шут побери? — Меня зовут Долорес Амбридж. — Взгляд ее обшаривал комнату. Дважды он задерживался на том углу, где стоял Гарри, зажатый между Роном и Гермионой. — Долорес Амбридж? — с глубоким недоумением повторил Хагрид. — Я думал, вы из этих, министерских. Вы разве не у Фаджа работаете? — Да, я была первым заместителем министра, — сказала Амбридж, расхаживая по всей комнате и пристально разглядывая каждую вещь в ней — от рюкзака у стены до брошенного дорожного плаща. — Теперь я преподаватель защиты от Темных искусств… — Смелая женщина, — сказал Хагрид, — на эту должность нынче мало охотников. -…и генеральный инспектор Хогвартса, — закончила Амбридж так, будто и не слышала его. — Это что такое? — нахмурясь, сказал Хагрид. — Именно этот вопрос я и собиралась задать, — сказала Амбридж, показывая пальцем на рассыпанные по полу фаянсовые черепки, которые еще недавно были кружкой Гермионы. — А… — сказал Хагрид, весьма некстати бросив взгляд в тот угол, где спрятались гости, — а-а, это… Это Клык. Разбил кружку. Вот, пришлось другую взять. — Он показал на кружку, из которой пил чай, другой рукой прижимая к глазу драконье мясо. Теперь Амбридж стояла лицом к нему и рассматривала уже не помещение, а все детали его внешности. — Я слышала голоса. — Я с собакой разговаривал, — решительно сказал Хагрид. — И она вам отвечала? — Ну… можно и так сказать, — без убежденности согласился он. — Я иной раз думаю, что Клык прямо почти уже человек. — На снегу три цепочки следов, от двери замка до вашей двери, — вкрадчиво произнесла Амбридж. Гермиона ахнула, Гарри зажал ей рот ладонью. К счастью, Клык шумно обнюхивал подол профессора Амбридж, и она ничего не услышала. — Я только что вернулся. — Хагрид махнул громадной рукой в сторону рюкзака. — Может, кто и заходил, да я их не застал. — А от вашего дома следы никуда не ведут. — Ну, уж не знаю… почему это, — сказал Хагрид, нервно подергав бороду, и снова бросил взгляд в угол, где стояли ребята, словно ждал от них помощи. — Хм… — Амбридж повернулась кругом и прошла по всей комнате, внимательно ее оглядывая. Нагнулась, заглянула под кровать. Открыла буфеты. Прошла в двух дюймах от ребят, прижавшихся к стене; Гарри даже втянул живот при ее приближении. Изучила внутренность исполинского котла, в котором Хагрид готовил еду, снова сделала поворот кругом и сказала: — Что с вами произошло? Как вы получили эти увечья? — Хагрид поспешно отнял драконий компресс от лица, что, на взгляд Гарри, было ошибкой — лиловые и черные выпуклости открылись во всей своей красоте, не говоря уже о большом количестве свежей и запекшейся крови. — Да так… небольшая авария, — неубедительно объяснил он. — Какого рода авария? — Я… я споткнулся. — Вы споткнулись, — ледяным тоном повторила она. — Так. Об… об метлу приятеля. Сам-то я не летаю. Видите, какого я размера — вряд ли какая метла меня выдержит. Приятель мой разводит Абраксанских коней — не знаю, встречались ли вам — здоровые такие зверюги с крыльями. Я на одном прокатился и вот… — Где вы были? — холодно прервала его бормотание Амбридж. — Я где?.. — Да, были? Семестр начался два месяца назад. Вас пришлось подменять другому преподавателю. Никто из ваших коллег не мог сообщить мне, где вы находитесь. Вы не оставили адреса. Где вы были?       Наступила пауза, в продолжение которой Хагрид глядел на Амбридж освободившимся глазом. Гарри почти слышал, с каким напряжением работает его мозг. — Уезжал. Для поправки здоровья. — Для поправки здоровья. — Взгляд ее пробежал по его распухшему черно-лиловому лицу; драконья кровь тихо капала ему на жилет. — Понимаю. — Да, — сказал Хагрид, — маленько подышать свежим воздухом, понимаете. — Да, у лесника, разумеется, свежий воздух в дефиците, — ласково сказала Амбридж. Та небольшая часть лица, которая не была лиловой и черной у Хагрида, сделалась красной. — Ну… переменить обстановку, что ли… — И горный воздух? — быстро сказала Амбридж.       «Она знает», — с отчаянием подумал Гарри. — Горный? — повторил Хагрид. Было видно, как он старается соображать побыстрее. — Нет, я больше по югу Франции. Солнышко, море… — В самом деле? Загара что-то не видно. — Да… это… кожа чувствительная. — Хагрид заискивающе улыбнулся — насколько позволяло состояние его лица. Гарри заметил, что двух зубов у него не хватает. Амбридж смотрела на него ледяным взглядом; улыбка его увяла. Она подтянула повыше сумку на локте и сказала: — Я, разумеется, проинформирую министра о вашем позднем возвращении. Хагрид кивнул: — Правильно. — Вам следует знать, что моя неприятная, но непременная обязанность как генерального инспектора — инспектировать моих коллег-преподавателей. Так что, полагаю, мы вскоре увидимся. — Она круто повернулась и пошла к двери. — Вы нас инспектируете? — недоуменно сказал Хагрид, глядя ей вслед. — О да, — мягко произнесла она, оглянувшись на него и взявшись за ручку двери. — Министерство полно решимости очистить школу от некомпетентных преподавателей, Хагрид. Спокойной ночи. — И захлопнула за собой дверь. Гарри хотел снять мантию-невидимку, но Гермиона схватила его за руку. — Подожди, — шепнула она ему на ухо. — Может, еще не ушла. Хагрид, видимо, подумал о том же. Он подошел к двери и чуть отодвинул занавеску. — К замку пошла, — тихо сообщил он. — Вот это да… Людей инспектирует, а? — Да, — сказал Гарри. — Трелони уже оставили с испытательным сроком. — Хагрид, а что мы будем с тобой проходить на занятиях? — спросила Гермиона. — Об этом не беспокойся, я много чего наметил, — с энтузиазмом сказал Хагрид и схватил со стола драконье мясо, чтобы снова приложить его к глазу. — Держу тут пару зверьков для вашего СОВ. Увидишь, это что-то особенное. — Слушай, Хагрид, — Гермиона заговорила настойчиво, отбросив вежливость, — профессор Амбридж будет рада, если ты принесешь на занятия кого-нибудь опасного. — Опасного? — искренне удивился Хагрид. — Глупости какие — ничего опасного я вам сроду не принесу. Ну, конечно, они могут за себя постоять… — Хагрид, ты должен благополучно пройти инспекцию, и лучше всего, если ты нас поучишь ухаживать за глипоклоками, отличать нарлов от ежей, чему-нибудь в этом роде. — Но это не шибко интересно, Гермиона. У меня для вас кое-кто позадорнее. Я их не первый год ращу, думается, единственная ручная стая в Британии. — Хагрид, прошу тебя, — сказала Гермиона с подлинным отчаянием в голосе. — Амбридж ищет любого предлога, чтобы избавиться от учителей, которых считает близкими Дамболдору. Прошу тебя, Хагрид, учи нас чему-нибудь скучному, что могут дать на СОВ.       Но Хагрид только зевнул во весь рот и мечтательно скосил глаз на огромную кровать в углу. — Слушай, день был долгий, поздно уже, — сказал он, ласково потрепав Гермиону по плечу, отчего колени у нее подогнулись и стукнулись об пол. — Ох, извини… — Он поднял ее за шиворот. — Ты за меня не беспокойся, теперь я вернулся и для ваших уроков таких славных животных припас, честное слово… А вы, ребятки, давайте-ка в замок, да не забудьте следы за собой замести! — Не знаю, дошло ли до него, что ты говорила, — сказал немного погодя Рон, когда убедился, что горизонт чист, и они возвращались к замку по глубокому снегу, не оставляя следов — их убирала Стирающими чарами Гермиона. — Тогда я завтра опять к нему пойду, — решительно сказала она, — и, если надо, составлю для него план уроков. Мне все равно, если уволят Трелони, но Хагрида ей не удастся выжить!

***

      Во вторник, основательно закутавшиеся от холода, трое друзей шли на урок к Хагриду с тяжестью на сердце. Гарри беспокоился не только из-за сюрприза, приготовленного Хагридом, — он не знал, как поведут себя остальные ученики, в особенности Малфой с приспешниками, если урок будет проходить под наблюдением Амбридж. Хотя, последняя выходка Малфоя с квиддичем заставила Гарри усомниться в плохих намерениях Малфоя. Однако, пока они брели по глубокому снегу, генерального инспектора видно не было. Хагрид один ждал их на опушке Запретного леса. Зрелище он представлял собою неутешительное: ушибы, лиловые в субботу вечером, окрасились в зеленые и желтые тона, некоторые раны по-прежнему кровоточили. Гарри недоумевал: что за ядовитое создание напало на него, если раны до сих пор не заживают? И в довершение зловещей картины на плече у Хагрида лежало нечто, похожее на половину коровьей туши. — Сегодня занимаемся здесь! — радостно встретил Хагрид учеников, кивнув головой в сторону темных деревьев. — Поукромнее будет. Да и они больше любят темноту. — Кто это там любит темноту? — услышал Гарри голос Малфоя. Он обращался к Креббу и Гойлу. — Кто, он сказал, любит темноту — не слышали?       Гарри помнил только один случай, когда Малфой вошел в Запретный лес, и показал он себя тогда не очень большим храбрецом. Гарри усмехнулся. — Готовы? — весело спросил Хагрид, обводя взглядом учеников. — Лесную прогулку приберегал для вашего пятого года. Ну, теперь пойдем, посмотрим на этих животных в естественной среде обитания. Значит, кого мы изучаем сегодня, — они довольно редкие. Я, думается, только один в Британии сумел их приручить. — А вы уверены, что приручили? — совсем уже испуганно спросил Малфой. — А то ведь вы не раз уже давали нам диких животных. — Среди слизеринцев пробежал одобрительный шумок, да и у некоторых гриффиндорских было такое выражение на лицах, как будто Малфой высказал их опасения. — Конечно, приручил, — насупясь, сказал Хагрид и поправил на плече сползшую коровью тушу. — Что же тогда у вас с лицом? — допытывался Малфой. — Не твое дело! — рявкнул Хагрид. — Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной.       Он повернулся и зашагал в лес. Ребята явно не горели желанием следовать за ним. Гарри посмотрел на Рона и Гермиону; они вздохнули, но ответили на его взгляд кивком, и втроем они первыми двинулись за Хагридом. Шли минут десять и остановились перед чащей, такой густой, что под деревьями царили, вечные сумерки и совсем не было снега. Крякнув, Хагрид свалил тушу на землю, отступил назад и повернулся лицом к ребятам. Многие еще плелись, переходя от дерева к дереву, и нервно озирались, словно в любую минуту на них могли напасть. — Собирайтесь, собирайтесь, — подбадривал Хагрид. — Их привлечет запах мяса, но я все равно позову — им приятно слышать, что это я пришел.       Он повернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица, и издал странный пронзительный вопль, огласивший дебри, словно крик какой-то чудовищной птицы. Никто не засмеялся, большинство ребят просто онемели от испуга. Хагрид снова завопил. Ребята робко озирались, заглядывали за деревья, ожидая появления чего-то неведомого. И когда Хагрид третий раз тряхнул головой и набрал воздуху в исполинскую грудь, Гарри толкнул локтем Рона и показал на черноту между корявыми тисами. Из сумрака к ним приближалась пара белых светящихся глаз, потом обозначилась драконья морда, шея и, наконец, скелетообразное тело громадной черной крылатой лошади. Секунду она оглядывала ребят, взмахивая длинным черным хвостом, потом наклонила голову и острыми клыками стала отрывать куски от коровьей туши. Гарри вздохнул с глубоким облегчением. Наконец-то подтверждение тому, что они ему не померещились: Хагрид тоже о них знает. Он с любопытством обернулся к Рону, но тот по-прежнему вглядывался в чащу, а через несколько секунд прошептал: — Почему он больше не зовет?       У большинства учеников на лицах было такое же недоуменное и настороженное выражение, как у Рона, и смотрели они куда угодно, только не на лошадь. Лишь двое ее увидели: тощий слизеринский парень позади Гойла с отвращением смотрел, как она ест, да Невилл, наблюдавший за взмахами длинного черного хвоста. — А вот идет еще один! — с гордостью объявил Хагрид, и между деревьями появилась вторая черная лошадь, прижала к телу перепончатые крылья, наклонила голову и стала рвать мясо. — Ну-ка, поднимите руки, кто их видит! — Радуясь, что наконец-то ему откроется тайна этих лошадей, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул. — Да… да, я знал, что ты увидишь. И ты тоже, Невилл, да? И… — Извините, — сказал Малфой, — но что именно, по-вашему, мы должны увидеть? — Вместо ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд все смотрели на нее, потом кто-то ахнул, а Парвати завизжала. Гарри понял почему: куски мяса отрывались от костей и растворялись в воздухе — картина действительно необычная. — Отчего это происходит? — Парвати в ужасе отступила за ближайшее дерево. — Кто его ест? — Фестралы, — гордо сказал Хагрид, и Гермиона тихо охнула за плечом у Гарри: ей это слово что-то говорило. — У Хогвартса здесь целый табун. Ну, кто знает? — Они же очень, очень несчастливые! — перебила его испуганная Парвати. — Приносят всякие ужасные несчастья тем, кто их увидел. Профессор Трелони сказала мне однажды… Хагрид усмехнулся: — Нет, нет, нет, это просто суеверие, не приносят они несчастья, они страсть какие умные. И полезные! Конечно, эта порода не очень-то рабочая, только школьные кареты возит туда-сюда. Да если Дамболдору надо куда-то подальше, а переноситься не хочет… Глядите, вот еще пара… — Еще две лошади тихо вышли из чащи, одна прошла совсем близко к Парвати. Та вздрогнула и прижалась к дереву со словами: — Кажется, я что-то почувствовала, кажется, он рядом! — Ты не бойся, он тебя не обидит, — терпеливо сказал Хагрид. — А теперь кто мне скажет, почему одни их видят, а другие — нет? Гермиона подняла руку. — Ну, говори, — обрадовался Хагрид. — Фестралов могут видеть только те, кто видел смерть. Но есть и те, кто может их чувствовать, или даже читать их мысли.       Внезапно, по телу Гермионы прошёлся приятный холодок, судя по взгляду Гарри, фестрал был рядом с ней. Гермионе не было страшно, как Парвати, но её испугало другое:       «Ты слышишь меня, верно?» — Гермиона была готова поклясться, что слышит чей-то голос. Ей вспомнились голоса, которые слышал Гарри на втором курсе, и Гермиону передёрнуло. — Правильно, молодец, — торжественно произнес Хагрид. — Десять очков Слизерину. Фестралы, значит… — Кхе-кхе. — А, здравствуйте! — с улыбкой сказал Хагрид, обнаружив источник звука. — Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? — как и в прошлый раз, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно обращалась к иностранцу, причем тупому. — С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие? — Да-да, — бодро подтвердил Хагрид. — Рад, что вы нашли нас. Вы это… не знаю… вы их видите? Сегодня у нас фестралы. — Простите? — громко сказала Амбридж, приставив к уху ладонь. — Что вы сказали? — Хагрид немного смутился. — Ну… фестралы! — гаркнул он. — Ну, знаете… такие большие лошадки с крыльями!       Для наглядности он помахал своими ручищами. Профессор Амбридж подняла брови и стала писать в блокноте, сопровождая это бормотанием: — «Вынужден… прибегать… к примитивному… языку… жестов». — Ну, так… это… — Хагрид, несколько волнуясь, снова обратился к ученикам: — Хм… о чем я говорил? — «По-видимому… легко… теряет… нить… изложения», — бубнила Амбридж, но достаточно громко, чтобы слышали все. Гермиона же, побагровела от гнева.  — Ага, ну да. — Хагрид бросил виноватый взгляд в сторону блокнота, но мужественно продолжал: — Я хотел вам рассказать, как мы обзавелись этим табунком. Начали мы с одного самца и пяти самочек. Этот, значит, — он потрепал по холке лошадь, которая появилась первой, — зовется Тенебрусом, он мой главный любимец, первый родился здесь, в лесу… — Вам известно, — громко перебила его Амбридж, — что Министерство магии отнесло фестралов к разряду «опасных»? — Сердце у Гарри упало камнем, но Хагрид только засмеялся: — Фестралы не опасные! Конечно, куснуть тебя могут, если ты им сильно досадишь… — «Проявляет… признаки… одобрительного… отношения… к насилию», — бормотала Амбридж, чиркая в блокноте. — Да полно вам! — Теперь Хагрид немного встревожился. — Ведь и собака вас укусит, не ровен час… А у фестралов плохая репутация из-за всяких разговоров про смерть, люди держали их за дурную примету. Просто не понимали. Верно я говорю? -Амбридж не ответила. Она кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и опять очень громко и медленно проговорила: — Пожалуйста, продолжайте занятие… Я похожу, — она изобразила ходьбу (Малфой и Пэнси Паркинсон задохнулись от беззвучного смеха), — среди учеников (она показала на некоторых пальцем) и задам им несколько вопросов. — Она показала на свой рот, изображая разговор. Хагрид уставился на нее, не в силах уразуметь, почему она ведет себя так, как будто он не понимает нормальной речи. У Гермионы от ярости выступили слезы. — Ведьма, старая злая ведьма! — прошептала она, когда Амбридж подошла к Панси Паркинсон. — Я понимаю, что ты задумала, гнусная, злобная, испорченная… — Ну, так ног… — Хагрид изо всех сил старался поймать потерянную мысль, — да, фестралы. Да. У них много хороших качеств… — Как вам, кажется, — громко спросила Амбридж у Панси Паркинсон… — вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида? — Панси удивилась такому вопросу. — Вполне понимаю, — сказала Панси. — Да… Хорошие качества фестралов. Когда ты их приручил, как этих, ты уже никогда не заблудишься. Изумительно ориентируются — только скажи им, куда тебе надо… — Ну да, если они понимают твою речь, — громко заметил Гойл. Его в спину пихнул Малфой. — Рот прикрой, дурень! — рыкнул Драко. Амбридж повернулась к Невиллу. — Вы видите фестралов, не так ли, Долгопупс? — Невилл кивнул. — Кто при вас умирал? — равнодушно спросила она. — Мой… мой дедушка. — И что вы о них думаете? — Она показала короткопалой рукой на лошадей, которые уже обглодали половину коровьей туши почти до костей. — Ну… — нерешительно начал Невилл и оглянулся на Хагрида. — Ну… они хорошие… — «Ученики… запуганы… настолько… что… не признаются… в своем страхе», — декламировала свою запись Амбридж. — Нет! — Невилл был явно расстроен. — Нет, я их не боюсь! — Ничего, ничего, — сказала Амбридж, похлопав Невилла по плечу и изобразив понимающую улыбку, которая показалась Гарри злобной гримасой. Она повернулась к Хагриду и опять заговорила громко и раздельно: — Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Думаю, что я оставлю вас на испытательный срок… — услышанное заставило Гермиону разозлиться настолько, что она уже потянулась за волшебной палочкой. — Остынь, — повернув голову, она увидела Драко, — если ты сейчас проявишь агрессию, ей это будет только на руку. Если Хагрида хочешь защитить, лучше помалкивай! — Гермиона успокоилась, и убрала руку от внутреннего кармана, где обычно держала палочку. Амбридж растопырила десять пальцев и с широкой, еще более жабьей, чем прежде, улыбкой двинулась прочь.       Когда гриффиндорцы, вместе с Гермионой, Блейзом и Милисентой направлялись в замок, то идя по уже знакомой дороге, увидели, что Панси отошла от Драко, идя на приличном расстоянии. Они ведь встречаются, к чему такая холодность? Гермиона встретилась с Драко взглядами. — Идите вперёд, я догоню, — сказала Гермиона. Все кивнули, и пошли к замку. Гермиона же поравнялась с Драко. — На пару слов. — сказала она. Драко посмотрел на Панси, та кивнула и пошла вперёд. — Ну, давай, — сказал он. — Это ты спас Рона от падения во время игры? — вдруг спросила Гермиона. В глазах Драко она увидела испуг, значит попала в точку. — Зачем мне спасать ужасного вратаря? — Не лги, — сказала девушка, — Гарри видел, как ты использовал палочку, молись, чтобы никто больше этого не заметил. Так, это твоих рук дело? — А что если и моих? — язвительно спросил Драко, — тебе какое дело? — Ты никогда не спасал членов других команд, тем более, ты помог Гриффиндору выиграть, помог Рону, уступил Гарри, спас его от сильного падения… Что с тобой происходит? — Мне казалось, что ты ненавидишь меня… — Отвечай на вопрос. — Не только ты одна верна своим принципам, Грейнджер, — огрызнулся Драко, — я тоже для друзей готов на всё. — Не помню, чтобы Гарри и Рон были твоими друзьями! — А я не помню, чтобы кто-то разрешал тебе вмешиваться в мои дела!       Драко быстро оттолкнул её, и пошёл вслед за Панси.

***

      На последний перед праздником сбор ОД Гарри пришел в Выручай-комнату рано. И был очень рад этому, потому что, когда вспыхнули факелы, оказалось, что Добби взял на себя труд украсить к Рождеству помещение. Ясно было, что это дело его рук — никому больше в голову не пришло бы развесить под потолком сотню золотых игрушек с изображением Гарри и подписью: «ГАРРИ, ГАРРИ, МОЯ ЗВЕЗДА!»       Едва он успел сорвать последнюю, как дверь со скрипом отворилась и вошла Полумна Лавгуд, мечтательная, как всегда. — Здравствуй, — задумчиво сказала она, оглядывая то, что осталось от украшений. — Красиво. Это ты развесил? — Нет. Добби, эльф-домовик. — Омела. — Она сонно показала на большую гроздь белых ягод почти над самой головой Гарри. Он выскочил из-под нее. — Правильно сделал, — серьезно сказала Полумна. — Она часто бывает заражена нарглами.       От необходимости спросить, что такое нарглы, Гарри был избавлен приходом Анджелины, Кэти и Алисии. Все три запыхались и выглядели замерзшими. Анджелина сняла плащ, кинула в угол и хмуро сказала: — Мы наконец нашли тебе замену. — Мне замену? — с недоумением повторил он. — И тебе, и Джорджу, и Фреду, — сердито уточнила она. — Взяли нового ловца. — Кого? — Джинни Уизли. Гарри смотрел на нее ошалело. — Сама знаю. — Анджелина вынула волшебную палочку, согнула и разогнула руку. — Но она ничего, оказывается. Не ты, конечно, — Анджелина одарила его очень недобрым взглядом, — но коль скоро ты недоступен…       Его так и подмывало сказать: «Неужели ты думаешь, что я не жалею в сто раз больше тебя о своем исключении?» Но он удержался и по возможности ровным голосом спросил: — А кто загонщики? — Эндрю Керк, — без восторга сообщила Анджелина, — и Джек Слоупер. Звезд с неба не хватают, но по сравнению с идиотами, которые вызывались…       С приходом Рона, Гермионы и Невилла этот гнетущий разговор оборвался, а еще через пять минут в комнате стало так людно, что Гарри стал недосягаем для горящего, укоризненного взгляда Анджелины. — Хорошо, — сказала Гермиона, и собрание утихло. — Я думаю, сегодня мы повторим то, чем занимались в прошлые разы. Это последняя встреча перед каникулами, и не имеет смысла начинать что-то новое, если впереди перерыв в три недели… — Ничего нового не будет? — шепотом, слышным всей комнате, недовольно спросил Захария Смит. — Знал бы, не пришел. — Эх, жалко, Гарри тебя не предупредил, — сказал Фред. Несколько человек засмеялись, среди них Чжоу, и у Гарри опять что-то оборвалось внутри, словно под ногой не оказалось очередной ступеньки. — Будем работать парами, — подхватил напарницу Гарри. — Для начала десять минут — Чары помех. Потом разложим подушки и — Оглушающее заклятие.       Разделились. Гарри, как всегда, стал против Невилла. Комнату огласили резкие выкрики «Импедимента». Так как Мариэтта занималась с другой девочкой, Гермиона стала партнёршей Чжоу. У неё, кстати, неплохо получалось атаковать Гермиону. Один застынет на минуту, другой в это время вертит головой, смотрит, как идут дела у остальных пар. Потом первый приходит в себя, и теперь его очередь наводить чары. Невилл усовершенствовался до неузнаваемости. После того как он трижды заморозил Гарри, тот, по обыкновению, передал его Рону и Блейз, затем переставил Мариэтту назад к Чжоу, и попросил Гермиону позаниматься с Невиллом индивидуально. Сам же пошел смотреть, что получается у других. Когда он поравнялся с Чжоу, она радостно улыбнулась ему; он поборол искушение пройти мимо нее еще несколько раз.       Поупражнявшись десять минут в Чарах помех, они разложили по полу подушки и занялись Оглушением. Пространства было слишком мало, чтобы всем заниматься одновременно; половина группы наблюдала за другой, а потом они менялись. Гарри смотрел на их работу, и его буквально распирало от гордости. Правда, Невилл оглушил вместо Дина, в которого целился, его соседку Падму Патил, но промах был гораздо меньше обычного, и все остальные тоже действовали успешнее, чем прежде. Гермиона, вместе с Гарри, проходила мимо пар, наблюдая за выполнением заклинания.       Через час Гарри скомандовал: «Стоп». — У вас уже очень хорошо получается, — сказал он, обводя их довольным взглядом. — Когда вернемся с каникул, попробуем что-нибудь покрепче, может, даже Патронуса. — В ответ — взволнованный гомон. Стали расходиться, как всегда, по двое, по трое. Прощаясь, желали Гарри счастливого Рождества. — Спасибо, — улыбнулся Фред, чмокнув Гермиону в щёку, она покраснела от этого. Веселый, Гарри собирал вместе с Роном, Блейзом и Гермионой подушки и аккуратно складывал. Рон с Гермионой и Блейзом ушли, а Гарри остался, потому что задержалась Чжоу и он надеялся услышать от нее: «Счастливого Рождества». — Нет, ты иди, — сказала она своей подруге Мариэтте, и сердце у него радостно подпрыгнуло чуть не до самого кадыка. Гарри сделал вид, что поправляет стопку подушек. Теперь они остались вдвоем, и он ожидал, что Чжоу заговорит. Вместо этого услышал громкое шмыганье. Он обернулся и увидел, что Чжоу стоит посреди комнаты и по щекам ее текут слезы. — Что такое? — Он не знал, как поступить. Чжоу стояла и беззвучно плакала. — Что случилось? — беспомощно спросил он. Она покачала головой, утерла слезы рукавом и хрипло сказала: — Извини… наверное… мы тут учим эти заклинания… и я подумала… если бы он их знал… то остался, бы жив. — Сердце у Гарри рухнуло вниз и остановилось где-то на уровне пупка. Какой же недогадливый. Она хотела поговорить о Седрике. — Он все это знал. И очень даже хорошо, иначе не дошел бы до центра лабиринта. Но если Волан-де-Морт решил тебя убить, у тебя нет никаких шансов. — При имени Волан-де-Морта Чжоу икнула, но глаз от Гарри не отвела. — А ты не умер, хотя был еще младенцем, — тихо сказала она. — Ну… да, — устало отозвался он и пошел к двери. — Не знаю почему, и никто не знает. Так что гордиться тут нечем. — Нет, не уходи! — сказала она со слезами в голосе. — Извини, что я тут распустилась… Я не собиралась… — Она опять икнула. Даже с красными опухшими глазами Чжоу была красива. Гарри чувствовал себя несчастным. Насколько было бы приятнее, если бы она просто пожелала счастливого Рождества. — Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, — сказала она и опять вытерла рукавом слезы. — Я заговорила о Седрике, а он умирал у тебя на глазах. Ты, наверное, хочешь все это забыть? — Гарри не ответил. Она правильно его поняла, но было бы черствостью с его стороны признаться в этом. — Ты, правда, хороший учитель. Да и Гермиона тоже… — Чжоу улыбнулась сквозь слезы. — До сих пор я никого не могла оглушить. — Спасибо, — смущенно сказал он. Они смотрели друг другу в глаза. Гарри сгорал от желания выскочить из комнаты, но ноги его приросли к полу. Чжоу показала на потолок над его головой. — Омела. — Да. — Во рту у него пересохло. — Но, наверное, кишит нарглами. — Кто такие нарглы? — Понятия не имею. — Чжоу подошла ближе. Он сам как будто был оглушен. — Лучше спроси Полоумну Лавгуд. В смысле — Полумну.       Чжоу издала странный звук — не то хихикнула, не то всхлипнула. Теперь она стояла совсем близко. Он мог пересчитать веснушки у нее на носу. — Ты мне очень нравишься, Гарри. — Он не мог думать. Во всем теле странно покалывало, руки и ноги отнялись, мозг тоже бездействовал. Она была слишком близко. Он видел каждую слезинку на ее ресницах…

***

      Получасом позже вернувшись в гостиную, он застал там Рона и Гермиону с Блейзом, которых тот пустил на лучших местах перед камином; почти все уже разошлись по спальням. — Ты чего там застрял? — спросил он, когда Гарри уселся в кресло рядом с Гермионой. Гарри не ответил. Он был в шоке. Половина его жаждала поведать друзьям о том, что с ним произошло, другая половина желала унести эту тайну в могилу. — Ты нездоров? — спросила Гермиона, глядя на него поверх своего пера. Гарри неопределенно пожал плечами. По правде, он сам не понимал, здоров он или нет. — В чем дело? — сказал Рон и приподнялся на локте, чтобы лучше его видеть. — Что случилось? — удивился Блейз.       Гарри не знал, как к этому подступиться, да и не был уверен, что хочет рассказать. И как раз когда решил ничего не говорить, Гермиона сама взялась за дело. — Это Чжоу? — деловито спросила она. — Она зацепила тебя после урока? — продолжил Блейз. Ошеломленный Гарри кивнул. Рон засмеялся было, и сразу осекся под взглядом Гермионы. — Так… э-э… что ей надо? — спросил он с напускным равнодушием. — Она… — вдруг осипнув, начал Гарри, потом откашлялся и начал снова. — Она… — Целовались? — вдруг спросил Блейз. Рон сел так порывисто, что чернильница покатилась по коврику. Не обратив на нее внимания, он алчно вперился в Гарри. — Ну? — Гарри перевел взгляд с его насмешливо-любопытного лица на сосредоточенных друзей и кивнул. — ХА! — Рон ликующе вскинул кулак и разразился громовым хохотом, заставившим вздрогнуть двух робких второкурсников у окна. Глядя, как Рон катается по ковру, Гарри невольно расплылся в улыбке. — Ну? — выговорил наконец Рон. — Как это было? Гарри немного задумался и честно ответил: — Сыро.(Прим. Беты . . .) — Рон отреагировал непонятным звуком, который мог означать и торжество, и отвращение. — В каком смысле? — удивился Блейз. — Потому что она плакала, — серьезно объяснил Гарри. — Ну? — Улыбка Рона притухла. — Так плохо целуешься? — Не знаю. — Гарри эта мысль не приходила в голову, и он несколько встревожился. — Может быть. — Да нет, конечно, — рассеянно сказала Гермиона, не отрываясь от письма. — А ты-то почем знаешь? — с некоторой настороженностью спросил Рон. — Я уверена, что Гарри целуется, вполне прилично, — огрызнулась Гермиона. — Думаю, что Малфой лучше, — усмехнулся Гарри. Гермиона покраснела, — брось, уже всем известно, что ты влюблена в него. — Надо думать, поцелуи ее немного развеселят, — ухмыльнулся Рон. — Рон, — назидательно сказала Гермиона, погрузив перо в чернильницу. — Ты самое бесчувственное животное, с каким я имела несчастье познакомиться. — Это что же такое? — вознегодовал Рон. — Кем надо быть, чтобы плакать, когда тебя целуют? — Да, — сказал Гарри с легким отчаянием в голосе, — почему так? — Гермиона посмотрела на друзей чуть ли не с жалостью. — Вам непонятно, что сейчас переживает Чжоу? — Нет, — ответили они хором. Гермиона вздохнула. — Ну, очевидно, что она глубоко опечалена смертью Седрика. Кроме того, я думаю, она растеряна, потому что ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может решить, кто ей нравится больше. Кроме того, она испытывает чувство вины — ей кажется, что, целуясь с Гарри, она оскорбляет память о Седрике, и ее беспокоит, что будут говорить о ней, если она начнет встречаться с Гарри. Вдобавок она, вероятно, не может разобраться в своих чувствах к Гарри: ведь это он был с Седриком, когда Седрик погиб. Так что все это очень запутанно и болезненно. Да, и она боится, что ее выведут из когтевранской команды по квиддичу, потому что стала плохо летать.       Речь была встречена ошеломленным молчанием. Затем Рон сказал: — Один человек не может столько всего чувствовать сразу — он разорвется. — Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же, — сварливо произнесла Гермиона. — Отличное сравнение, — усмехнулся Блейз, давая Гермионе «пять». — Она сама начала, — сказал Гарри. — Я бы не… вроде подошла ко мне, а потом смотрю, чуть ли не всего слезами залила… Я не знал, что делать… — Не вини себя, сынок, — сказал Рон, видимо вообразив эту тревожную картину. — Ты должен был отнестись к ней чутко. Надеюсь, так и было? — Ну, — Гарри ощутил неприятный прилив жара к лицу, — я вроде… похлопал ее по спине. — Еще бы чуть-чуть, и Гермиона, кажется, возвела бы глаза к небу. — Могло быть и хуже, — сказала она. — Ты намерен с ней встречаться? — Придется, наверное. У нас же собрания ОД, правда? — Ты знаешь, о чем я, — в сердцах сказала Гермиона. Гарри ничего не ответил. Слова Гермионы раскрыли перед ним пугающую перспективу. Он пытался вообразить, как идет куда-то с Чжоу — например, в Хогсмид — и проводит наедине с ней многие часы. Конечно, она ожидает от него приглашения после того, что сегодня произошло… От этой мысли внутри у него что-то болезненно сжалось. — Ну что ж, — сухо сказала Гермиона, с головой уйдя в свое письмо, — у тебя будет масса возможностей пригласить ее. А сейчас, нам с Блейзом пора возвращаться в гостиную. До завтра, ребята!

***

      Утром, Гермиона узнала, что ни семейства Уизли, ни Гарри в школе не было. Её это заставило поволноваться, и она сразу же сообщила об этом Блейзу. Конечно, он не был так близко знаком с её товарищами, но также был удивлен их внезапному исчезновению. В течение дня, примерно в полдень, пришло письмо от миссис Уизли, она предлагала провести Рождество в штаб-квартире ОФ. Гермионе было жалко оставлять Блейза в Хогвартсе, поэтому отправила письмо с просьбой разрешить взять с собой Блейза.       «Я не возражаю. От Рона и Гарри мне удалось узнать, что Блейз поддерживал тебя, когда все слизеринцы отвернулись, буду рада познакомиться с этим молодым человеком. Поезд привезёт вас на вокзал, а там встретят Рон и Гарри. Миссис Уизли»       Гермиона так обрадовалась этой новости, что получив её, быстро спустилась в гостиную, правда, уже вечером, и позвала Блейза. Парень не знал, что Гермиона просила такое разрешение. — У меня для тебя две новости: хорошая и плохая, с какой начать? — улыбнулась Гермиона, хватая из вазы яблоко. Блейз удивился. — Давай с плохой, — сказал Блейз. — Я не остаюсь в школе на Рождество, миссис Уизли пригласила меня на рождественские каникулы на площади Гриммо. — лицо Блейза сразу стало другим, он расстроился из-за слов подруги, ведь он думал, что она останется на Рождество в школе. Его родители уехали на Рождество по работе, поэтому он не сможет провести каникулы с родными. Увидев грусть в глазах Блейза, Гермиона протянула ему письмо. Блейз удивился, прочёл, и выронил лист бумаги на пол. — Это значит, что… — Ты поедешь со мной! — радостно воскликнула Гермиона, — эти каникулы мы проведем вместе!

***

      После приглашения миссис Уизли, через два дня, Гермиона и Блейз уже ехали в поезде на вокзал, где Рон и Гарри должны были их встретить, однако к огромному сожалению, Гарри там не оказалось. Парочку встречали Фред, Джордж и Рон. Блейз спросил, что с Гарри случилось, но они предложили спросить у него самого. Гермиона подозревала, что случилось что-то неладное. По дороге, братья везли их на машине, рассказали, что конкретно произошло. Это удивило и Блейза и Гермиону, а девушка, в свою очередь, рассказала им про слова Хагрида о том, что Пожиратели ищут ученика, способного противостоять Империусу. Не понятно, по какой причине ищут.

***

      Утром все развешивали рождественские украшения. Гарри никогда еще не видел Сириуса в таком хорошем настроении — он распевал рождественские гимны и был несказанно рад тому, что встретит Рождество не один, а в компании. Голос его доходил до Гарри сквозь пол холодной гостиной, где он сидел один, смотрел, как белеет небо за окном, набрякая снегом, и испытывал какую-то свирепую радость от того, что дал возможность остальным посудачить о нем — чем они, конечно, и заняты. Странно, что близнецы и Рон куда-то отлучились. В обед миссис Уизли тихо позвала его снизу, но он не откликнулся и ушел на самый верх.       Около шести вечера в дверь позвонили, и миссис Блэк опять принялась вопить. Решив, что это пришел Наземникус или кто-нибудь еще из Ордена, Гарри только поудобнее устроился у стены в комнате Клювокрыла. Теперь он прятался здесь и подкармливал гиппогрифа дохлыми крысами, стараясь забыть о собственном голоде. Когда в дверь к нему сильно постучали через несколько минут, его это порядком удивило. — Я знаю, что ты здесь, — раздался голос Гермионы. — Выйди, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить. - Гарри открыл дверь. — А ты что тут делаешь? — Клювокрыл разгребал солому на полу, отыскивая случайно оброненные кусочки крысы. — Я думал, ты на лыжах катаешься с мамой и папой. — Честно говоря, лыжи — не самое любимое мое занятие. Приехала на Рождество сюда. Миссис Уизли любезно пригласила меня и Блейза. — В волосах у нее был снег, лицо раскраснелось от мороза. Папа с мамой немного огорчились, но я сказала, что все, кто ответственно относится к экзаменам, остаются в Хогвартсе заниматься. Они хотят, чтобы я хорошо сдала, они поняли. Короче, — бодро сказала она, — идем в твою спальню, мама Рона растопила там камин и прислала сандвичи.       Гарри спустился за ней на второй этаж. К его удивлению, в спальне были Рон, Блейз и Джинни — они сидели на кровати Рона. — Нас привезли близнецы, — сказала Гермиона, снимая куртку, — Фред, наконец, научился водить машину. Мы всё знаем. Амбридж и так вся позеленела оттого, что вы улизнули у нее из-под носа. Правда, Дамболдор ей объяснил, что мистер Уизли в больнице святого Мунго, и он дал вам разрешение навестить его. Так что… — Она села рядом с Джинни, и теперь смотрели на Гарри все трое. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона. — Прекрасно, — сухо ответил Гарри. — Только не ври. — огрызнулся Блейз. — Рон и Джинни говорят, что ты от всех прячешься с тех пор, как вернулись из больницы. — Говорят? Да? — сказал Гарри, сердито глядя на брата и сестру. Рон рассматривал свои ботинки, а Джинни нисколько не смутилась. — Да, прячешься, — сказал Блейз. — И смотреть ни на кого не хочешь. — Это вы не хотите на меня смотреть! — Может, вы друг на друга по очереди смотрите, просто не совпадаете по времени? — предположила Гермиона, причем уголки рта у нее слегка поднялись. — Очень остроумно, — огрызнулся Гарри и стал смотреть в сторону. — Ах, как приятно чувствовать себя непонятым, — съязвила Гермиона. — Они сказали, что вы подслушали вчера через Удлинители ушей. — сказал Блейз. — Да ну? — Засунув руки в карманы, Гарри смотрел на снегопад за окном. — Всё обо мне говорили? Ничего, я привыкаю. — Мы с тобой хотели поговорить, — сказала Джинни, — но ты все время от нас прячешься… — А я не хочу, чтоб со мной говорили, — сказал Гарри, все больше и больше раздражаясь. Гермионе не понравился его тон, и она встала с кресла. — Слушай, не делай из себя бедную Лизу, ты не единственный кто пострадал! — возмутилась Гермиона, — мистер Уизли стал жертвой! Если тебе есть, что сказать, то говори, а не молчи и не бубни себе под нос. Мы всего лишь хотим помочь, вот и всё! Тем более, ты далеко не единственный, кто был под влиянием Сам-Знаешь-Кого, — напомнила Гермиона. — А кто ещё? — удивился Гарри. Гермиона кивнула в сторону Джинни. — Я забыл. — Поздравляю, — холодно откликнулась Джинни. — Прости, — сказал Гарри и, правда, почувствовал стыд. — Так думаешь… думаешь, и я одержим? — А ты можешь вспомнить все, что ты делал? Или были такие провалы в сознании, когда ты не понимал, что делаешь? — Гарри стал мучительно припоминать. — Нет. — Тогда Сам-Знаешь-Кто не завладел тобой, — твердо сказала Джинни. — Когда это было со мной, у меня вылетало из памяти то, что я делала в предыдущие часы. Окажусь где-то и сама не знаю, как сюда попала.       Гарри боялся ей поверить, но на душе у него все-таки стало легче. — А как же этот сон с твоим папой и змеей? — Гарри, у тебя и раньше бывали такие сны, — вмешалась Гермиона. — В прошлом году ты тоже иногда чувствовал, что замышляет Волан-де-Морт. — Гарри покачал головой. — В этот раз было не так. Я был внутри змеи. Как будто сам был змеей… А вдруг это Волан-де-Морт перенес меня в Лондон? — Когда-нибудь, Гарри, — с большим раздражением сказала Гермиона, — ты все-таки прочтешь «Историю Хогвартса», и, может быть, она напомнит тебе, что с территории Хогвартса нельзя трансгрессировать. Даже Волан-де-Морт не в силах заставить тебя вылететь из спальни. — Ты не покидал своей постели, понял? — сказал Рон. — Ты сучил ногами во сне не меньше минуты, пока мы тебя будили.       Гарри снова заходил по комнате. То, что они говорили, было не только утешительно, но и звучало здраво. Не отдавая себе отчета, он схватил с тарелки сандвич и чуть не целиком запихнул в рот.       «Все-таки я не оружие», — подумал он. Сердце его наполнилось радостью, и он готов был присоединиться к Сириусу, который протопал мимо их двери к лестнице наверх, распевая во весь голос:       «Храни тебя Господь, веселый гиппогриф».       Проснувшись рождественским утром, Гермиона увидела горку подарков, а Джинни уже разворачивала свои, тоже из порядочной горки. — Неплохие подарки, — улыбнулась девушка. Она вытащила из подарочной упаковки небольшую коробку. В ней был подарок от Гермионы, открыв её, Джинни кинулась обнимать подругу. — Новые перчатки для квиддича! Спасибо большое! — Гермиона улыбнулась, увидев радостные огоньки в глазах Джинни. — Не за что, — сказала Гермиона. — Кстати, тебе там кто-то ещё подарок прислал, но не из наших точно.       Гермиона удивилась, и поспешила к тому подарку. Он был наверху. Девушка разорвала подарочную упаковку, и увидела две небольшие коробочки. Раньше в такие коробочки никто ей не заворачивал подарки. Открыв их, Гермиона ахнула. Она вытащила тот самый учебник, который порвала Амбридж у неё с Блейзом на глазах. По щекам потекли слёзы. Кто же мог восстановить его? Во второй коробке были: новый шарф, перчатки и шапка. Она помнила, что видела точно такие же в магловском магазине, вымаливала у родителей, но они не захотели покупать.       Вначале Гермиона подумала, что родители прислали подарок, но потом, она нашла подарок и от них. В этом году, ей они подарили красивое вязаное платье с длинными рукавами. Оно было такое тёплое, что Гермиона приложила его к щекам. Нашла подарок от Гарри, он подарил ей изумрудный браслет; Рональд подарил ободок на голову; миссис Уизли связала новенький изумрудный свитер; близнецы Уизли, на удивление — книгу по Трансфигурации; Джинни упаковала клетчатую юбку, в которой можно ходить в школе. Также нашла подарок от Сириуса — учебник по зельям, видимо, из-за происшествия со Снеггом решил его подарить. От Люпина, который также присутствовал здесь, Гермиона получила неплохой подарок в виде кулона в форме орла — её Патронуса. — Веселого Рождества, девчонки! — В комнату забежали близнецы, Рон и Гарри. Девочки улыбнулись. — Погодите спускаться. — Почему? — спросила Гермиона. — Мама опять плачет, — угрюмо ответил Фред. — Перси вернул ей рождественский джемпер. — Без записки, — добавил Джордж. — Ни об отце не спросил, ни сам к нему не сходил — ничего. — Мы пробовали ее утешить, — сказал Фред, увидев новенькую шапку, перчатки и шарф, — круто, чей подарок? — Не знаю, — всплеснула руками Гермиона, — записки нет, хотя… — она увидела небольшую открытку: «Счастливого Рождества». — Это всё, что написано.

***

      Как и ожидалось, Рождество прошло на славу. Все были несказанно счастливы подаркам, весёлому настроению, и только Гермионе было не до праздника. Она не могла понять, кто сотворил её книгу из пепла, ведь если воссоздавать её обратно, нужно знать все заклинания, что там есть, получается, кто-то собрал пепел и восстановил её. Да и такой зимний набор… Кто же мог прислать его?       Больше всего Гермиону удивил приезд профессора Снегга на площадь Гриммо. Как потом выяснилось, Снегг, по приказу Дамболдора, будет обучать Гарри окклюменции, то есть, не позволять Волан-де-Морту проникать в его разум. — НЕТ!       Находившаяся на кухне Гермиона услышала крик Гарри и побежала в гостиную, где Снегг говорил с ним, и застала профессора с Сириусом с поднятыми палочками. — Не надо, Сириус! — Ты назвал меня трусом! — взревел Сириус и свободной рукой попытался оттолкнуть Гарри, но тот устоял. — О, кажется, так, — сказал Снегг. — Гарри… не лезь… под ноги! — рычал Сириус, отталкивая его в сторону. Гермиона вытащила свою палочку, и прежде чем они рискнули произнести заклинание, встала между ними. — Прекратите, — рявкнула она, — два взрослых волшебника, а ведёте себя, как студенты. — Уйди, — сказал Снегг, — иначе… — Я не боюсь пущенного заклятья, профессор, — сказала Гермиона, — испытав пытку на себе я уже ничего не боюсь. Это не ваш дом, и не ваши правила! В конце концов, проявите уважение к тем, кто старше вас — миссис Уизли и травмированному мистеру Уизли!       Дверь кухни открылась, и вошла вся семья Уизли вместе с Блейзом, совершенно счастливые. Посреди группы гордо шагал сам мистер Уизли в макинтоше, надетом поверх полосатой пижамы. — Исцелен! — объявил он, адресуясь ко всей кухне в целом. — Абсолютно здоров!       Он и остальные Уизли замерли у двери, глядя на разыгравшуюся сцену, которая тоже прервалась в самом разгаре: Сириус и Снегг смотрели на вошедших, направив волшебные палочки друг другу в лицо, а Гарри, пытавшийся их развести, так и застыл с раскинутыми руками, Гермиона направила палочку на Снегга, затем на Сириуса. — НУ?! — уже крикнула девушка.       Сириус и Снегг опустили волшебные палочки; Гарри переводил взгляд с одного на другого. Он благодарственно посмотрел на Гермиону, она также спрятала палочку. Лица обоих выражали крайнее презрение, но неожиданный приход многочисленных свидетелей как будто привел их в чувство. Снегг убрал волшебную палочку в карман и, ни слова не сказав семейству, направился к выходу. В дверях он оглянулся: — Понедельник, шесть вечера, Поттер. — Он ушел. Сириус смотрел ему вслед, опустив палочку. — Что тут происходит? — снова спросил мистер Уизли. Гермиона была зла на Сириуса, и, оттолкнув его, направилась наверх, напоследок кинув: — Драка маленьких мальчиков, — и скрылась на втором этаже в их с Джинни комнате.