Она...

Они познакомились в маршрутке. Она на учебу ехала, он с работы. Уставший, с красными глазами, растрепанными белыми, почти седыми, волосами. Темно-зеленый длинный шарф еще забавно на шею намотан. Вот-вот свалится. Сакура, впрочем, выглядит не лучше. Опять проспала и не успела накраситься. Пока бежала на остановку совсем запыхалась. Под расстегнутой курткой виден старый синий свитер с оленем. Олень, кстати, тоже очень забавный. А у мужчины куртка совсем легкая, не по погоде. Он стоит рядом, едва касаясь вцепившейся в поручень девушки. Смущена — не совсем подходящее слово, но самое близкое к неописуемому чувству разрывающему ее изнутри. Резкий поворот и рука соскальзывает с поручня, тело валится вперед и Сакура уже готовится к неловким извинениям перед другими пассажирами, на худой конец к падению, однако, в такой толпе оно вряд ли возможно. И, правда, чьи-то крепкие руки подхватывают за талию и ставят в вертикальное положение. Девушка сжимает пальцами холодное запястье и медленно выдыхает. Черт, как же неловко! — Ты в порядке? — спрашивает мужчина, но Сакура совсем не слышит. Вопрос приходится повторять дважды. — Да, спасибо… — опустив глаза, лепечет девушка, мысленно умоляя Всевышнего о скором приезде на свою остановку. Когда автобус останавливается, Сакура, конечно, радуется, но недолго. Он тоже выходит и на выходе подает руку, помогая спуститься, минуя февральскую дорожную грязь. Она вновь скомкано благодарит и пытается скрыться, но он, удерживая ее руку в своей, с улыбкой спрашивает: можно ли проводить ее? Вздохнув, соглашается. За десять минут пути они говорят обо всем, что приходит в голову: музыка, увлечения, и даже умудряются поспорить, и помириться. Только имен друг у друга не спрашивают. Сакура боится, а ему, видимо, совсем не нужно. И когда они расстаются возле ворот университета, он, помахав рукой, идет дальше по той же дороге к серым многоэтажкам, а девушка, прикусывая губу, думает о том, что все-таки стоило узнать хотя бы его имя, а лучше id… *** Вечером, после ужина, Сакура пытается как-то отвлечься от утреннего разговора с незнакомцем с зеленым шарфом, что целый день в больной голове прокручивается, словно самую нелюбимую песню на повтор поставили. Не нравится, но нехотя слушаешь. А за трусость она себя уже корить устала. Ничего не изменишь, не караулить же его на остановке?.. Слишком глупо, даже для ее возраста. В десять она идет в ванную, что набрала несколько раньше. В помещении ужасно жарко и экран взятого с собой мобильника сразу же запотевает, из-за чего приходится постоянно протирать его сухим полотенцем. И как назло ни одного сообщения, хотя общение с кем-нибудь из подруг ей бы явно не помешало. А лежать просто так невыносимо скучно. Пролистывает список групп и, остановившись на одной из них, решает попытать удачу. Может быть, он-таки написал сюда? Или самой, черт возьми, написать? Хуже-то явно не будет. Увлеченно листает сообщения, выискивая хоть что-нибудь похожее. И все мимо. Пусто. В мыслях уже составляет текст своего сообщения, надежда почти потеряна. «Все! Если сейчас его не будет, то закрываю к чертовой матери!» — решает она, пролистывая вниз еще немного, и едва ли не роняет телефон в воду. Вот оно, нужное сообщение! «Мы встретились сегодня утром в автобусе. У тебя розовые волосы, голубая куртка и синий свитер с оленем. Я помог тебе выйти и проводил до института. Если ты не против познакомиться поближе, то напиши мне.» И Сакура пишет. В сообщении всего три слова: «Меня зовут Сакура.» *** Февраль заканчивается, а вместе с ним и конфетно-букетный период и более близкое знакомство. Всего две недели, а ей кажется, что они знают друг друга целую вечность. Он — программист в крупной компании, из-за чего частенько возвращается домой только утром. Ему тридцать два года и день рождения пятнадцатого сентября. Ее — двадцать восьмого марта. Совсем скоро. Они узнавали друг друга все больше. Он любил сайру и баклажаны, она не любила острую еду. Терпела его эротические романы. Он, усмехаясь, ел ее подгоревшие завтраки. Сакура была счастлива. Март она встретила в его постели. Март она встретила женщиной. Думала, что вот оно — счастье. Что дальше плохо уже не будет. Будет счастье, будут отношения. Ночное кино, вечерние свидания, походы в кафе и совместные завтраки. Апрель — романтика разбавленная редкими ссорами и бурными примирениями. Он пахнет его сигаретами и одеколоном. Последний запах, Сакура полюбила слишком сильно. Хатаке не раз жаловался, что его приходится покупать в два раза чаще. А она, в свою очередь, улыбаясь, не спешит напоминать об истраченном персиковом блеске для губ. Она все еще чувствует себя самой счастливой. Май они оба считают просто тяжелым периодом в отношениях, наполненным ссорами и претензиями. Надеются, что переживут, справятся. По-прежнему вместе засыпают и вместе завтракают, ездят на одном автобусе. Он больше не встречает ее после пар, оправдываясь загруженностью на работе, да и домой начал приходить слишком поздно. Иногда за полночь. Сакура, завернувшись в теплый плед медленно замерзает каждую проведенную в одиночестве ночь. На улице тем временем стоит совсем не майская жара. Июнь становится переломным моментом. Сакура не плачет больше в подушку. Понимает, что вот она, суровая реальность, уже запустила холодную руку в ее волосы. Длинные тонкие пальцы только гладят, заполняя голову совсем не радостными мыслями и осознанием того, что всему когда-нибудь приходит конец. Даже, казалось бы, самому сказочному. Какаши слишком много курит. Раньше на это обращалось намного меньше внимания. Впрочем, на его сложный характер, оно раньше совсем не обращалось. Слишком язвительный, эгоистичный, замкнутый… И нет, Сакура знала, что он не принц из детской сказки и была готова принять любым, но… Холодные руки слишком редко обнимают за талию и тонкие губы давно не касались розовой макушки. Сакура уже устала постоянно мыть голову лучшим своим шампунем. В июле все, наконец, становится на свои места. Короткая фраза бьет в самое сердце, а суровая реальность рвет на ее голове волосы. «Давай расстанемся» — не вылетает из головы еще долго, повторяясь каждую секунду, но Сакура лишь сжимает кулаки, борясь с нарастающей внутри яростью и обидой. Что толку злиться? Все было ясно еще в начале мая… Обида?.. Да, тут уж ничего не поделаешь. — У тебя кто-то появился? — пересилив себя, спрашивает девушка, начиная собирать в свою, принесенную еще в марте, дорожную сумку первые попавшиеся на глаза вещи. До шкафа добраться успеет, а заданный вопрос слишком сильно раздирает голову. — Нет, — короткий ответ, и обернувшись, Сакура смотрит в глаза бывшего возлюбленного и понимает, не врет… а может, просто хорошо скрывает. — Извини, что так получилось, — безразлично произносит он, а Сакуре хочется выть от обиды. Она-то, как ни странно, все еще любит. — Ты молодая, еще… — Заткнись, — покачала головой девушка. В голосе ни грамма эмоций, да и взгляд у нее безжизненный. Хочется поскорее убраться из этой квартиры. Хочется прямо сейчас выбросить все связанные с ней воспоминания вместе с этой гребанной любовью. Впрочем, Сакура, как будущий медик, знает, что это невозможно, что это не получится, прямо так, сразу. Хотя, возможно, понимание этого даже никак не связано с ее будущей профессией. — Тебе помочь? — спрашивает мужчина, не отрывая взгляд от поникшей девушки. Та вновь качает головой и сама берется за ручки тяжелой сумки. Ничего, сама справится. Она сильная. Она сможет. Впрочем, причина отказа совсем другая. Застывшие в глазах слезы вот-вот готовы вырваться наружу. Он ни в коем случае не должен их видеть. Нужно же сохранить хоть какие-то остатки гордости… Сумка тяжелая, а в ответ, на брошенный в спину вопрос об оставшихся в квартире вещах, собрав весь холод и последнее спокойствие, говорит: — Выброси. На улице она все же не выдерживает и, сползая по серой стене знакомой до боли многоэтажки, негромко воет сквозь крепко стиснутые зубы.