Волчьи Повадки

— Не переноси вес на левую ногу, иначе потерять равновесие от столкновения или удара станет гораздо легче, — молодой паренек валялся на земле, весь испачканный и потный. Он уже понятия не имел, сколько они тут упражняются. Два часа? Три? В любом случае весь настрой, что был вначале, резко исчез. — Я устал… — Я тоже устала от твоего нытья, — рыжая пнула его в бок, из-за чего парень тихо охнул и мгновенно вскочил на ноги, пока ему не влетело ещё больше. Он был в целом ненамного выше Николь, но сильно превышал её весовую категорию в связи с большой мышечной массой. Девушка вообще не понимала, как они, все такие большие, натренированные и расфуфыренные, словно индюки, стабильно получали от неё по морде.       Слегка согнув ноги, Николь сильнее сжала рукоять своего меча. Она не любила тренировочные рапиры, всем сердцем не любила. Тяжёлые, тупые и неудобные, вот как их кратко описать. По ним можно разве что тренировать блок и базовые движения, но уж никак не практиковать фехтование… Но их чрезмерно большой вес имеет свои плюсы на начальных этапах: рука быстрее привыкает к такому весу, и с боевыми мечами будет управляться гораздо легче. Вот только Николь не на начальных этапах.       Буквально выдохнув из себя всё напряжение, рыжая медленно подошла к парню, попутно давая указания, но потом, на последних словах, она сделала стремительный рывок в его сторону, и тот, не ожидая нападения противника, отскочил назад, запнувшись о собственную ногу и упав. Николь не стала ждать. Замахнувшись, она нанесла мощный удар по рыцарю, но тот резко откатился в сторону и, подняв лежащий на земле меч, попытался встать. Хот опять его пнула, из-за чего он даже немного проехался копчиком по земле, громко простонав и выругавшись. — Ты мёртв. — Так нечестно! Ты меня даже не предупредила, — простонал парень, садясь на землю и прикладывая руку к ребрам, куда его пнула Николь. — Твой будущий противник не будет предупреждать о своем нападении. — Но до этого ты меня предупреждала… — Вставай, мы закончили, — отрезала Николь, вставив меч обратно в ножны.       Светлый шатен с самым замученным на свете видом встал. Ну как встал… Он попытался. Ноги его совсем не держали, а всё тело неистово болело. Он ощущал себя одним большим синяком, ибо болело всё без исключения. — Как, ты говоришь, тебя зовут?.. — Николь начерпала воду из общего таза, разлив по двум чашкам ледяную, так приятно обжигающую кожу жидкость. — Я не говорил, — заметив каким взглядом его смерила Николь, парень быстро добавил: — То есть… Я Чемп. — Это сокращение? Назови полное.       Парень смутился, потупив взгляд. Николь начало это жутко бесить, и, не дождавшись ответа, она подошла к нему и плеснула за шиворот ледяную воду. Рыцарь взвизгнул, словно поросёнок, и, подскочив на ноги, начал стряхивать с себя эту субстанцию. — Чемпион я, Чемпион! — Парнишка испуганно отошёл от рыжей, желая избежать ещё одной подобной выходки. Всё это выглядело довольно смешно со стороны. — Тебе не сильно подходит это имя, — выдав что-то наподобие ухмылки, высказалась Николь, самодовольно усаживаясь на ступенях, прямо напротив стоящего парня. — Откуда ты?       Поняв, что избежать допроса ему не получится, Чемп подошел ближе к девушке и присел на землю, стряхнув пот со лба. Уж лучше мирно поговорить, чем возобновить это адское фехтование. — Из Совиного Гнезда… — Чего? — Николь искренне удивилась, ведь глядя на молодого рыцаря, его никак уж нельзя было причислить к Совам. У него слишком короткие руки и ноги, лицо скорее широкое, нежели вытянутое; черты лица гладкие, а не резкие, как обычно бывает у Сов. — Я наполовину северянин. — Не смеши меня, они всегда убивают полукровок. — Мой отец — Лорд Гнезда, он не позволил. Отправил буквально после рождения на юг, на воспитание к сиру Роберту. — К тому, что взял себе в жёны первую дочь Уорда? — К нему самому. — Николь присвистнула. — Честно говоря, ты не похож на рыцаря… — девушка сделала небольшой глоток, обжигая ледяной водой горло. Удивительно, как вода вообще может быть настолько холодной, в то время как солнце едва ли не сжигало сетчатку глаза, стоило только кому-то поднять взгляд к небу. — Как тебя вообще приняли в орден?.. — Ну… Вообще-то ещё не приняли. — Чего? — Я ещё не принес клятву королю, он сейчас очень занят. — Кто тебе это сказал? — Ну… В общем-то никто. Я сам так думаю.       Николь отвернулась и фыркнула. Неужели Чемпион настолько тупой? Сейчас в королевстве никаких дел, кроме как потягивания винца, у короля и в помине не должно быть. Он знатно потрудился, чтобы обеспечить себе настолько спокойную жизнь. Всю оставшуюся работу с лёгкостью может разгрести совет. Наверняка король болен, что, впрочем, неудивительно, особенно в его немолодом возрасте. Некоторые короли не жили и тридцати лет, поэтому пятьдесят с лишним — очень даже неплохо. И всё же смерть короля означает лишь одно: кровопролитие. Даже здесь, практически без наследников, кровь прольётся, Николь была уверена. О правах на престол может заявить Роберт, Уилла, Вайнона, даже Вейверли. Хотела бы девушка сделать ставки, но эти игры всегда были непредсказуемы. Даже для неё. Порой безобидная овечка может скинуть с себя этот костюм и обнажить волчьи клыки. Так бывало довольно часто, если не постоянно, поэтому делать поспешных выводов не стоило.       В целом разговор получился довольно приятным, пусть и не сильно интересным. Чемп вызывал у Николь интерес не меньший, чем она испытывала к Вейверли. Но от последней придётся избавиться в течение месяца. Будет слишком подозрительно убивать её сразу же после приезда или перед ним. Возможно, стоит устроить несчастный случай. Перерезать глотку и отравить слишком глупо, а изменщика начнут искать почти сразу. Падение с башни — неплохой вариант. — А откуда ты? Я заметил у тебя татуировки на шее, можно посмотреть? — шатен слабо улыбнулся, прикладывая ледяную кружку ко лбу. В целом, несмотря на его чрезмерную смазливость, он был довольно располагающим к себе. Но не среди мужчин… Николь бы не была удивлена, если как-нибудь увидела, что его избивают другие рыцари, пока не видит Вайнона. Забавно, но она бы не узнала об этом, ведь синяки и переломы можно было спокойно объяснить тренировками. В голове всё это звучало даже печально, но такова жизнь. Естественный отбор. — Нет, — отрезала Николь, плеснув остатки воды в сторону и встав. Странно, что Вайноны ещё нет. Уже полдень, а рыжая так и сидит на улице без официального дела. Могли бы ей хоть что-то предложить. — Хочешь ещё немного пофехтовать? — практически простонала девушка, потягиваясь. На эти движения кожа отозвалась приятными мурашками по всему телу, которые вроде были и приятными, но такими непривычным и странными. Будто давно позабывшимися. — Боже, давай хотя бы перерыв сделаем. — Как хочешь, — еле подавила улыбку Хот, скрыв приподнятые уголки губ рукой, делая вид будто убирает пот. Его нытьё вроде бы и бесило, но оставляло после себя интересное послевкусие, которое было довольно приятным. В любом случае, ещё пять минут без дела, и Николь со скуки устроит гражданскую войну и революцию. Мысленные угрозы всегда действовали, поэтому спустя несколько секунд, словно по сигналу, выбежала брюнетка. Вся растрепанная, заспанная и какая-то чересчур недовольная. Спрашивать, что случилось, рыжая была не намерена, как, видимо, и Чемпион, что резко встал и отошел в сторону. По-видимому, на безопасное для него расстояние. — Боже, последний бокал явно был лишним… — едва слышно пробубнила себе в руку Вайнона, выпрямившись и опираясь на забор. Видок у неё был… мягко говоря не очень. От неё, конечно, не несло перегаром, но лицо было такое, словно на него медведь наступил. Неужели эту женщину могут бояться рыцари? Омерзительно. — Ладно, Николь, я успела подготовить тебе список должностей, тут прописано всё, от обязанностей каждого до доходов и загруженности. Можешь ознакомиться с ним, у тебя есть час, — она кое-как всунула пергамент в руку рыжей и, потирая лоб, начала удаляться. Девушка, конечно, могла бы сказать про то, что ей не нужен этот список, но Вайнона настолько сильно надушилась духами, дабы скрыть запах перегара, что Николь чуть не задохнулась, еле сдерживая приступ кашля. Отвращение к сестре Вейверли всё сильнее нарастало. Хотя о чем это она… сейчас большинство людей при короле ведут образ жизни гораздо хуже. Брюнетка хотя бы тренировки проводит, держит себя в хорошей физической форме и пытается скрыть неприятный запах после бурной ночки. Вполне приемлемо по сравнению с остальными. — Ого… что это с ней? — Чемп всё-таки подошёл к Николь, почти сразу после ухода Эрп, что немного насторожило девушку. Неужели она приказала им не контактировать с ней? Если это так, то зачем? Пусть поучатся у ветерана. Ну… почти ветерана. — Боже, сколько тебе лет, малыш? — Эй! — Нет, я серьёзно. Ты вообще хоть раз пил? — Конечно же я пил… — как-то неуверенно промямлил тот в ответ, нахмурив брови и отвернувшись, словно обидевшийся ребенок. Николь на это лишь в очередной раз фыркнула, бросив взгляд на сложенный пергамент. Она могла бы прочитать его, но не будет. За этот год ей, наверное, не предлагали лишь быть королём, а всё остальное её уже не удивит. Как-то раз предлагали даже оказать интимные услуги. Ну что ж, больше они им не понадобятся, Николь старательно позаботилась об этом…       Получается, ей нужно торчать здесь ещё как минимум час? Вот гадство…       Аккуратно проведя рукой по волосам, Николь призадумалась. А стоит ли ей вовсе убивать Вейверли? В конце концов, так как она возможная наследница, девчонка ей может даже пригодиться. Но эта идея отпала как-то сама собой, ведь смысла в престоле рыжая не видела. Тебя просто ненавидят на несколько сотен тысяч людей больше, какой от этого толк? В игре за престол либо умирают, либо побеждают, третьего не дано, а чтобы рисковать своей жизнью ради какого-то сраного трона, Николь ещё не полностью отшибла себе мозги. Но с Эрп нужно что-то делать. А может, и не нужно… Если она продержится здесь оставшиеся пять дней, не вызвав подозрений, и благополучно свалит восвояси, то всё обойдётся. А может, и нет… Случиться может всякое, а значит, риск оправдан. Если о ней не будут так сильно беспокоиться, как о Вайноне, то эту смерть почти никто и не заметит. Хотелось бы думать, по крайней мере.       Если она будет держаться на безопасном расстоянии от моей болезни, то, возможно, выйдет сухой из воды. Николь надеялась на это. Это даже не было странным, ведь убивать девчонку даже во имя собственного блага — слишком низко. Она такая чистая, искренняя, неиспорченная этими сраными пансионами, где из прекрасных девушек делают не пойми что! Николь это бесило, да так сильно, что её внутренний гнев проявлялся в сжатых кулаках с побелевшими костяшками пальцев, которые она едва сдерживала от того, чтобы не врезать по роже первому встречному. Они используют женщин как вещи, словно они — неодушевленные предметы, которые ты можешь изменять по своему усмотрению, если тебе в них что-то не нравится. Делают из этих чистых душ роботов, что выполняют любые прихоти мужей, даже не задумываясь об индивидуальности и саморазвитии. А самое ужасное — это то, что вытворяют такое те же самые женщины. Какой абсурд… Иногда создаётся такое впечатление, будто Николь, среди всех людей, что её окружают, — самый что ни на есть ангелочек, что время от времени любит потрошить чьи-нибудь внутренности. Звучит почти мило.       Полдень… Рыжая слегка волновалась насчёт Вейверли, что звучит довольно глупо, если вспомнить, как та задумывалась о том, чтобы убить её.       прекрати прекрати прекрати прекрати прекрати.       Она помнила путь в её покои, поэтому дойти и проведать её не составляло труда.       ХВАТИТ       В очередной раз потянувшись и даже зажмурившись от удовольствия, Николь летящей походкой направилась к уже знакомой двери. — Эй, Николь! — Чемпион как-то взволновано подскочил, увидев, как рыжая начинает скрываться из виду. — Ты куда?! — Прогуляться, — не задумываясь о том, слышал её парень или нет, пробубнила та.       Оставшись в гордом одиночестве, Чемпион как-то уныло потоптался на месте, поковырял ногой в земле и, громко вздохнув, направился к чану с водой.

***

На удивление самой Эрп, она проснулась и даже в дальнейшем пребывала в довольно весёлом настроении. Повлияло на это появление Николь или нет, ей было всё равно, Вейверли была счастлива ощущать такую лёгкость впервые за долгие годы. Проснувшись, она позвала служанок с просьбой наполнить ей горячую ванну и принести что-нибудь на завтрак. Удивленно моргая на столь весёлый тон госпожи, девушки по-заговорщически переглянулись, заулыбались и, нежно взглянув на девушку, помогли ей накинуть халат, в конце сказав, что скоро всё будет готово и она может чем-нибудь занять себя на полчасика. Для шатенки это не было проблемой, поэтому, пожелав обеим служанкам удачи, чему они ещё больше удивились, Вейверли начала подбирать себе перо, водя пальчиком по чёрным, синим, зелёным и другой окраски перьям. Ей действительно хотелось что-нибудь записать в своих черновиках, но стоило ей положить глаз на изящное белое орлиное перо, как в дверь постучали. — Войдите! — на мгновение замявшись, негромко крикнула девушка. Ей редко стучали в дверь. Обычно в покои бесцеремонно врывались, даже не спрашивая разрешения, поэтому эта тактичность была ей в новинку. Но она и так знала, кто за дверью, для этого ей не нужно было рентгеновское зрение или что-то наподобие, ведь прийти к ней утром и постучаться может лишь один человек. Тот, который раньше не жил в этом замке и не знает повадок принцессы.       Дверь медленно отворилась, и из неё вышла Николь. Предсказуемо. Неправильно. Окинув взглядом недавно проснувшуюся и всё ещё растрепанную девушку, рыжая не могла не улыбнуться. Всё это сейчас было так мило: от внешнего вида Вейверли до её положения. Она так и светилась от радости, что Николь оценила. В прошлый раз она была более жалкой и депрессивной, из-за этого о ней создавалось впечатление бедной запуганной девочки, что немного беспокоило рыжую. Но, видимо, она зря трепала себе нервы, ведь всё было хорошо. — Доброе утро, Николь, — одарив девушку лучезарной улыбкой, сказала Вейверли, практически не сдвинувшись с места. — Доброе, моя госпожа, — как-то слишком приторно ответила Николь, положив руку на сердце и поклонившись, из-за чего шатенку чуть не передёрнуло. — Наедине можешь говорить без формальностей, в конце концов, у меня нет статуса как такового… — В таком случае, ты знаешь, что уже час как обед начался? — Что?! — Вейверли испуганно глянула в окно. — Неужели я так долго спала?       Николь ничего на это не ответила, лишь прошла в глубь комнаты, продолжая разглядывать шатенку своими внимательными, умными глазами цвета шоколада. Они изучали её, усердно и очень жадно, но при этом не как глаза мужчины. Во взгляде не было пошлости или хотя бы намека на подобные мысли. В них читался интерес. Интерес к Вейверли, а не к её телу. — Ты поела? — вопрос вырвался сам собой, не удостоверяясь, хочет ли рыжая действительно спросить это или нет. — Мне готовят горячую ванну, после неё и перекушу, — на удивление легко и открыто ответила Вейверли, с улыбкой записывая что-то в свой блокнот. Николь с тем же живым интересом наблюдала за этим действием. Смотрела на то, как кожа обтягивала сухожилия руки, по которой расползались, словно реки, синеватые вены, на то, как глаза шатенки бегали от строчки к строчке, на то, как временами она что-то зачеркивала и переписывая, на то, как тихо и умиротворенно дышала та, словно вокруг никого не было. Неправильно… — Погоди, ты что, волнуешься? — словно опомнившись, повернула в сторону Николь голову девушка, слегка приподняв брови в знак удивления. — Интересуюсь… — на удивление хорошо соврала Николь. То ли Вейверли, то ли самой себе. — Можно почитать? — Что, прости? — Если ты такая собственница, можешь не давать, — пожала плечами рыжая. — А? Ой! Нет-нет, я не то имела в виду, просто… — девушка покраснела, спрятав лицо в ладони и уткнувшись в стол, — я… не думала, что ты умеешь читать.       Рыжая как-то приглушённо фыркнула, но не обиделась. Как говорилось ранее, обиды — не её стиль, да и с образованием сейчас было туго. Если раньше в рыцари посвящали лишь за деньги, с образованием и, естественно, представителей известных семей, то сейчас берут почти всех без разбору, смотря лишь на физическую подготовку. Слава богу, Николь на костре не сожгли, пусть и хотели. — Меня отец научил. — Где он сейчас? — Вейверли отложила блокнот в сторону, полностью повернувшись к Николь и слабенько, но искренне улыбнувшись. Она редко улыбалась, а тем более искренне, но сейчас это не имело никакого значения, ведь давалось это всё настолько легко, словно это не она каждый день придумывала себе повод, дабы встать с кровати, с ужасом думая, что когда они закончатся, то закончится и её относительно нормальная жизнь. — Не знаю. Может, всё ещё служит в церкви, а может, и вовсе погиб. Я не пишу своей семье по некоторым причинам, — слишком внимательно вглядываясь в стол, произнесла девушка, проводя ногтём по сухому дереву. — По каким?       Дверь вновь отворилась, избавив Николь от необходимости отвечать. В комнату заглянула служанка, всё так же улыбаясь. На удивление, как подметила Николь, нежно и с заботой. Видимо, Вейверли не вызывала неприязни у прислуги. — Госпожа, вода готова. — Конечно, спасибо, — Вейверли улыбнулась той в ответ, но сразу вернула своё внимание к рыжей, долю секунды задержавшись на её глазах. — Я пойду. Если хочешь, можешь остаться в моих покоях, — тихо, спокойно и чётко проговорила Вейверли, вставая с не очень-то и удобного стула.       Рыжая промолчала, ласково проводив ту взглядом, не отводя глаз от двери, даже когда та громко закрылась, оставив после себя лишь тишину. Глупая глупая глупая глупая. С трудом отвернувшись от дверей, она с интересом переключилась на содержимое стола.       Этот огромный, но не менее изящный кусок дерева был самым выделяющимся среди остальных предметов декора, что, впрочем, не удивительно, учитывая простоту этого помещения. На столе лежали блокноты с самыми разными обложками. Все они были разрисованы (по-видимому, самой Вейверли) самыми яркими красками, и изначально, взяв один такой блокнот в руки, Николь не могла понять, что же на нём было изображено. Картинка вырисовывалась сама собой, пока время медленно текло. Это как читать сложно написанную и необычную книгу: ты можешь не понять текст с первого раза, но чем чаще ты пробегаешь глазами по строчкам, тем глубже прокрадывается их смысл в твою голову и тем чётче ты видишь глаза цвета шоколада, ярко-рыжие волосы, бледную кожу, после чего осознаешь, что описываешь свой собственный портрет.       Она слышит стук сердца, но не понимает, чей он. Он не может быть её. Оно бьётся слишком быстро.