* * * * *
После казни жизнь в академии вернулась в своё русло. Занятие возобновились и день прошёл незаметно для Тацуми. Но на этом всё не закончилось. — Так… итого должно получиться число «а» в третьей степени… — Тацуми откровенно устал. Сейчас он держится в сознании только за счёт усилия воли. Не все предметы даются ему хорошо. И высшая математика — его ахиллесова пята, от которой он испытывает лютую душевную боль. Потому приходится превозмогать свою неприязнь к этому предмету. Тацуми сейчас сидит в столовой. На дворе уже ночь. Широкие столы, в которых могут уместиться до десяти человек, пустуют. Тацуми поставил перед собой лампу, несколько учебников, толстую исписанную тетрадь с письменными принадлежностями и стеклянную объёмистую кружку, заполненную вишнёвым компотом, который специально оставляют для тех, кто захочет ночью прийти в столовую. У выхода из помещения молча стоит гвардеец. Его биомеханический глаз на шлеме пристально наблюдает за склонившейся фигурой Тацуми. Дверь распахнулась. Кто-то вошёл внутрь. Тацуми не поднимал взгляда от тетради. Он слышит, как ботинки стучат по кафелю. Через пару секунд фигура девушки опускается напротив Келлера. Бледные мозолистые руки протягиваются к его тетради и придвигают её к себе. Стоило Тацуми посмотреть на незнакомку, как его взгляд сразу упёрся в её объёмную и пышную грудь, отчего он тяжело сглотнул. Посмотрев ещё выше, он увидел лицо очень красивой северной девушки с густыми, очень длинными синими волосами, что уходили за пояс. Но глаза. Эти ледяные огоньки настолько холодны и отталкивают. Кажется, будто они принадлежат какому-то хищнику, который нашёл занятную вещицу. — Ты когда раскрывал первый логарифм, допустил грубейшую ошибку, — Эсдес по-хозяйски взяла ручку Тацуми и перечеркнула его решение, над которым он работал уже десять минут. Затем северянка очень быстро, аккуратным каллиграфическим почерком, начала писать новое решение. Через минуту она закончила и развернула тетрадку к Тацуми, подвинув её к нему вместе с ручкой. — Вот так правильно. — Хм, — Тацуми внимательно посмотрел на решенный пример. — Вот как, значит, надо было… — Я полностью выучила этот предмет за пять дней, и лично моё мнение — всё это пустая трата времени, — Эсдес отклонилась назад, скрестив руки на груди. Тацуми переключил свое внимание на северянку. — Видишь ли, на поле боя это решает ровным счётом ничего. Основным фактом того, что будет определять твою победу и поражение врага, является дух. У большинства учащихся здесь людей он крайне слабый. Сломать их не составит проблемы. И независимо от того, какими навыками ближнего боя они овладеют, я их сожру, — кровожадная садистская улыбка осенила лицо Эсдес. — И что ты думаешь обо мне? — Тацуми в этот момент приготовился к самому худшему. — Принципиален, аполитичен, трудолюбив, стрессоустойчив, ярый патриот родины, пытаешься в алхимию, инициативен, креативен. Не углубляясь дальше, могу сказать, что ты мне однозначно нравишься как человек, в отличие от большинства «слабых» людей, что пришли сюда. Тацуми от удивления раскрыл рот. Эсдес сказала то, о чём вообще знали единицы, и то из его группы. Например, откуда она могла знать о том, что он занимается алхимией? Он всё делал скрытно, по договору с учителем. — Один вопрос: как? — Не считай себя особенным, Тацуми, я наблюдаю за всеми. Привычка. Очень полезная. Благодаря ней я даже знаю, сколько и как часто наш ректор получает взяток. Если тебе интересно, могу рассказать. — Нет, спасибо, мне такая информация не нужна, — Тацуми резко нахмурился. — Я так понимаю, ты пришла сюда не для того, чтобы помочь мне с предметом, ведь так? — Правильно, — холодный взгляд Эсдес устремился на гвардейца. Несколько секунд она сверлила его биомеханический глаз на шлеме, прежде чем тот почтенно кивнул головой и удалился. За ним дверь тихо захлопнулась. Теперь северянка полностью сконцентрировалась на Тацуми. «Ох… как же мне не хочется оставаться с ней наедине. Моё шестое чувство так и говорит — беги! Так, надо держать себя в руках!» — Тацуми невозмутимо смотрит в ответ. — Я пришла к тебе от лица премьер-министра, — голос Эсдес прозвучал как грохот выстрела среди тихого поля. — О как, — Тацуми приподнял брови. — И чем я обязан такой чести? — Ничем. Онест просто тобой заинтересовался. И потому он предлагает тебе сделку. Если ты согласишься, то тебя будет ждать быстрый карьерный рост, удовлетворение любых разумных капризов и тейгу «Ночной Ужас» как дар. — Погоди, «Ночной Ужас»? — Тацуми ещё сильнее удивился. — Я думал, его уничтожили каратели из Мертвой Головы, — по крайней мере так гласит официальный отчёт, который находится в общественном доступе. Тацуми знает немного про этот тейгу. Лишь общую информацию. Это эксклюзивный тейгу, созданный первым Императором специально для Келлеров как награда за заслуги рода перед странной. Он уникален тем, что это живой симбионт, созданный из какого-то древнего монстра, способного повелевать тенями. И на этом знания Тацуми обрываются. — Нет, он хранится в сохранности в одном из убежищ. Где точно — я не знаю. «Вау. А вот это интересный поворот событий», — Тацуми не стал скрывать свою заинтересованность. И как он не мог? Получить тейгу — огромная честь, которой удостаиваются очень немногие. Как написано в официальных источниках, первый Император создал сорок восемь тейгу, используя давно забытые технологии, и в некоторых случаях легендарных опасных зверей, как Инкурсио. Однако во время гражданской войны, что произошла пятьсот лет назад, часть этих артефактов древности была уничтожена, либо утекла за границу и в частные коллекции. Империи со временем удалось вернуть определённую долю утраченного, но ущерб оказался катастрофическим. Насколько известно Тацуми, государство на данный момент владеет тридцатью тейгу. И это всё. Но ещё Тацуми прекрасно осведомлён о такой вещи, как шингу. Слава первого Императора не давала его потомкам покоя и один из них, в своё время, вознамерился воссоздать технологию производства тейгу. Однако, он не владел теми познаниями, которыми обладал его предок, и потому у него вышли шингу. Тоже достаточно мощное оружие, но не такое сильное, как тейгу. Грубо говоря, это дешёвая замена, которую Империя производит до сих пор, вооружая ими отряды убийц и специальные подразделения армии. Самый главный их плюс — шингу не такие капризные в выборе носителя, как тейгу. Артефакты первого Императора способны убить человека, который им не понравится. Но если человек сможет использовать оружие, далеко не факт, что он полностью раскроет его потенциал. А вот с шингу таких проблем нет. Получить целый тейгу — об этом Тацуми даже не мечтал! Какая эта честь, орудовать оружием, созданным самим первым Императором, и карать врагов во имя его! «Звучит божественно!» — Тацуми уже вовсю показывает своё возбуждение, открыто улыбаясь и довольно посмеиваясь. Эсдес всё поняла по лицу Тацуми. — В обмен Онест требует лишь одно: лояльность государству и гарантию того, что ты не перейдёшь на сторону революционеров. — Я!? На сторону революционеров!? Ха-ха-ха! Не, спасибо, меня не прельщает их романтика и «типа» справедливые цели. По мне, это шайка шарлатанов и мошенников, стремящихся на народных плечах прийти к власти. Ничего более. Деус много чего говорил Тацуми про современных революционеров и мятежников. В основном в нейтральном свете. У большинства из них действительно есть справедливые причины идти против власти. Нищета, голод, социальное неравенство, драконовские законы, продолжать можно долго. Но среди них нет лидера. У них нет единой программы действий после победы. В большинстве своём они стихийны. И их успех в гражданской войне не сулит ничего хорошего для государства. — Интересная точка зрения по поводу этой проблемы, — Эсдес задумчиво склонила голову к плечу. — Я думаю немного иначе. Среди слабых нашлись сильные. Сильных не устраивает положение вещей. Они повели за собой слабых. У стада овец появился пастух, что направил их за собой. — Стадо овец — немного грубое определение для общества… — Продолжай думать так, — Эсдес улыбнулась и поднялась с места. — Я передам твоё согласие Онесту. — Стой! — Тацуми остановил девушку. — Мне вот что интересно. Если бы я отказался от предложения, что бы ты сделала? Улыбка на лице Эсдес стала ещё шире. — Ответ прост: свернула бы тебе шею. Тацуми отстранился назад. Одного взгляда Эсдес достаточно, чтобы смело утверждать: она не шутит.* * * * *
Весь следующий день Тацуми старался не вспоминать последнюю минуту встречи с Эсдес. Стоило ему об этом подумать, как он представлял холодные пальцы девушки, сомкнувшиеся у него на шее. Затем раздаётся хруст — и перед глазами всё меркнет. И ведь ей это сойдёт с рук. Тацуми до сих пор с дрожью вспоминает одну давнюю историю про Эсдес, что ему рассказал знакомый старшекурсник. Он её лично наблюдал. Случай произошёл несколько лет назад, когда Эсдес только поступала в академию. И группа начала её гнобить и травить за происхождение, мол, она тупая дикарка, которая ничего не добьётся. Эсдес не стала это терпеть и на глазах у всех избила одногруппников с особым садистским удовольствием. Причём она этим так наслаждалась, что даже имперские гвардейцы не стали вмешиваться. По итогу все несчастные отправились на месяц в лазарет, а их родителям пришлось раскошелиться на замену выбитых зубов, а одному вставили кибер-имплант вместо сломанной левой ноги. Казалось бы, по-хорошему, Эсдес за такое должны были минимум выгнать с позором из академии, но нет. Вся шумиха быстро стихла. Явно Онест вмешался. И с тех самых пор у Эсдес очень дурная репутация в академии. Её все боятся. Несмотря на её красоту к ней никто из парней даже близко не подходит. Точнее, Тацуми слышал про одного храбреца, что признался ей, насколько сильно она очаровала его. Эсдес сразу сказала — нет. Но, к счастью для Тацуми, у него есть учеба, что позволила ему отвлечься от этих гнетущих мыслей. И быстро войдя в процесс, он не заметил, как день подошёл к концу. Теперь юный Келлер вовсю погрузился во внеурочную деятельность. А именно: алхимия! Изучал он её, естественно, у себя в комнате. Комната Тацуми мало чем отличалась от всех остальных. Максимально скромные условия, с персональным шкафом, столом, двумя тумбочками у стены и одноместной кроватью. Однако помещение будто разделено надвое незримой линией, что проходит по ковру. Половина Талия выглядит гораздо более опрятно. У него не разбросаны вещи в творческом беспорядке, все аккуратно сложено, учебники на полках шкафа выстроены в правильной нумерации. Фотографии родных и близких стоят повсюду, особенно много с мамой. У Тацуми есть только одно изображение, где он довольный стоит на застреленном опасном звере вместе с Деусом, гордо вскинув ружьё. И оно одиноко стоит на тумбочке возле кровати. Глазовски как-то хотел навести порядок у Тацуми, но у него ничего не получилось. Келлер потребовал, чтобы тот не трогал его творческий беспорядок. Нет, Тацуми не грязнуля и неряха. Пару раз за месяц с начала учебы он наводил порядок у себя, но каждый раз всё возвращалось в былое состояние. И сейчас Тацуми об этом даже не задумывается, несмотря на то что ему уже досталось за неподобающее состояние его половины. «Ох, ну почему это всё настолько сложно! Неужели нельзя написать понятным языком!» — после очередных двадцати страниц огромного тома, написанного Августом Келлером, Тацуми тяжело выдохнул, обмякнув на стуле. «Определённого прогресса я добился и вообще расширил свой кругозор насчёт алхимии. Но я не могу применить это всё на практике! Тут всё слишком мутное! Ох уж эти алхимики, почему всё нужно постоянно шифровать даже от своих потомков?». — Что, всё никак? — поинтересовался Талий, лёжа на кровати и рассматривая фотографию. — Да. Можешь злорадствовать. — Злорадствовать? — Талий усмехнулся, оторвавшись от фотографии. — С чего ты взял, что я такой мелочный? Мне тебя просто жаль. Ты сидишь, пыхтишь, и пока без видимого результата. — Ну, не то чтобы всё так плохо, — Тацуми обернулся к Талию. — Я узнал, какие течения алхимии существуют. — И какие же? — В основном выделяют две большие группы: боевая алхимия и небоевая алхимия, которые, в свою очередь, делятся на кучу мелких. В первую область входит всё, что можно применить в реальном сражении: например, создать огонь из искры, превратить воду в лёд и так далее, и тому подобное. Но всё это требует уникальных пиктограмм и подобных рисунков. Причём каждый алхимик думает над ними сам и создает свою уникальную технику. Кто-то даже научился создавать целый оркестр огнестрельного оружия, вбивая ими врагов в землю. — Небоевая алхимия уже более обширная область. Сюда входит изготовление различных препаратов, работа с живыми организмами и прочие интересные вещи. Но, опять же, всё это требует колоссальных знаний. К слову, эта область хорошо развита в Закорье. Там местные алхимики массово укрепляют броню рыцарей, позволяя им не обращать внимание на большинство нашего вооружения. При этом они не теряют в манёвренности. — Это всё, конечно, безумно интересно, — Талий от скуки зевнул, — но я хочу поделиться с тобой прекрасной новостью! Я нашёл девушку своей мечты! — черноволосый юноша от радости подскочил с кровати и чуть ли не ткнул Тацуми в нос фотографией, на которой изображена та самая особа, покорившая сердце дворянина. — Она милая, она прекрасна, она… Тацуми скептически посмотрел на Глазовски. — Серьёзно? Талий, ты пришёл в академию ради знакомства с девушками? Серьёзно? Даже Нэш дальше ласк не уходит. — Конечно же, нет! — радостно ответил Талий. — Для меня учёба на первом месте! Но теперь у меня есть кто-то, кто греет сердце! — Талий, тебе даже восемнадцати нет. — Мой отец женился в четырнадцать лет, когда моей матери было девятнадцать! — Мои соболезнования, — Тацуми пожал плечами. — Они до сих пор любят друг друга! Даже несмотря на то, что брак был не по их воле! — Тогда мои поздравления. В наше время супружеская верность — это редкость. — Вот именно! И я всем сердцем чувствую, что она та самая, с кем мне суждено провести всю свою жизнь! — Все настолько серьёзно? — Конечно! «Всевышний, если ты всё-таки есть, пожалуйста, не опускай меня до такого уровня», — Тацуми устало закатил глаза. — Она хотя бы ответила взаимностью? — Эм, — Талий замялся, потирая шею. — Как бы сказать. Пока нет. Но она показала свою заинтересованность! — взгляд Талия вновь загорелся пламенем вечной любви. — А это всё, что мне нужно знать! Я не отступлю до тех пор, пока она не станет моей! — Надеюсь, она не простолюдинка? — Тысяча мелочей, нет, конечно же! Меня родители убьют, если я приведу к ним девушку низкого происхождения, — Талий слабо улыбнулся. — Тогда я желаю счастья и любви. А теперь, — Тацуми указал пальцем в сторону двери. – Иди и излучай свой позитив в другом месте. Я думаю, любой из наших более радостно воспримет эту новость, чем я. — Ах, да им будет неинтересно, — отмахнулся Талий. — В конце концов, ты единственный, кого я могу назвать здесь другом, а не просто приятелем. Потому я излучаю всё своё добро на тебя. «Друг?» — Тацуми нахмурился. За всё свое детство, проведенное под опекой Деуса, Тацуми очень редко общался со своими сверстниками. Только лишь с детьми прислуги. И они казались ему очень странными. Их мысли, их чувства, всё у них какое-то наивное. Они интересовались крайне глупыми вещами, и потому у него никогда не было настоящих друзей. — Друг, хм? — Тацуми поднялся с кровати и встал в центре комнаты. Талий приподнял одну бровь. — С тобой что-то не так, Тацуми? — Нет-нет, — Тацуми быстро замахал головой. — Дело в том, что у меня друзей нет. И тут такое. — Ах, вот оно что, — спохватился Глазовски, поправляя очки. — Тогда идём за мной. Я тебе покажу, что такое быть друзьями. А то ты только тренируешься и набираешься знаний. Нельзя быть таким замкнутым человеком, Тацуми!*****
Ученикам академии разрешалось покидать территорию учреждения. Но только в определённое время. По будням юноши и девушки имели право гулять по территории столицы с трёх до шести часов вечера. По выходным — на час больше. В случае нарушения правил, применялись очень жёсткие санкции, вплоть до отчисления с позором без возможности восстановиться. И Талий решил воспользоваться этим шансом и погулять с Тацуми по центру столицы, куда сам Келлер ранее выходил с очень большой неохотой. Ему там делать нечего. Бесспорно, центр столицы — самое красивое место во всём городе. Аккуратные облагороженные улочки, изысканные здания, отдающие стариной, и сам имперский дворец, который просто нависает над горизонтом, закрывая своими гигантскими размерами солнце. Как всегда, в центре столицы народу полно. В основном это выходцы из соседних районов огромнейшего города, что пришли провести здесь время, как следует отдохнуть, либо просто полюбоваться местными красотами. Кроме них присутствуют знатные вельможи и дамы благородных кровей, которые решили пройтись по магазинам. Одна из таких девушек — невысокая блондинка в синем платьице с кружевами — особенно привлекала внимание Тацуми, ведь за ней шёл целый отряд солдат, что тащит телегу, забитую коробками от всевозможных вещей. Ещё можно разглядеть чиновников, которые вечно куда-то спешат, бойцов имперской полиции, закованные в тяжёлые латы, лениво патрулирующих спокойные и оживлённые улицы центра. Изредка попадаются небольшие группы военных, сопровождающие высокопоставленных офицеров, торопящихся в центральный штаб. Развлечений в центре столицы навалом. Тут и куча бродячих артистов, музыкантов и художников, что за сущие гроши, по меркам Тацуми, быстро сделают твой шарж. Бесчисленное множество дорогих бутиков, парфюмерных и других магазинов на любой вкус и цвет. Огромное количество ресторанов, куда ходит элита Империи и ещё больше закусочных, куда заглядывают обычные люди. Несколько театров, галереи, музеи, самый главный из которых носит название «Музей Имперской Истории». Чтобы полностью обойти его, нужно четыре дня. Есть ещё даже зоопарк, где содержатся опасные звери. — Талий, скажи мне, зачем ты привел меня сюда? Тут слишком скучно, — недовольно проворчал Тацуми. — Тацуми, не будь стариком, — довольно хмыкнул Талий, увлекая Келлера за собой в «Имперский Музей Искусств». Быстро пройдя все пункты контроля, юный брюнет остановился возле самой первой картины, на которой изображена миловидного вида черноволосая дама в тёмном наряде на фоне леса. — Вот скажи, Тацуми, что ты тут видишь? Тацуми внимательно всмотрелся в картину. — Девушку, лет двадцати — двадцати пяти. Лес, ориентировочно хвойный. Судя по климатическим условиям, могу предположить, что это центральный административный округ. Талий прикрыл глаза ладонью. — Ясно. Мне придётся над тобой знатно поработать.