На всю оставшуюся жизнь

В храбрости есть явное противоречие: сильное желание жить, принявшее форму готовности умереть. Гилберт Честертон

Я не хотела просыпаться. Мне было так спокойно и хорошо во сне. Не было страха, слез, боли. Мне снился дом, там было так тепло и уютно. Мама накрывала на стол, а папа увлечённо читал газету. Мы были вместе. Счастливы. В моем сне не было места горю. Там не было войны. Как же страшно было открывать глаза… Открыла. Вздохнула с облегчением, ведь я все ещё находилась в одиночестве. В камере по прежнему было очень холодно и сыро. По стене медленно полз паук. Голова раскалывалась. Думать было трудно. Вернее, мыслить связно у меня вообще не получалось. Мне было так плохо. Даже дышать было тяжело, а двигаться совсем не хотелось. Меньше движения — больше сохранённой энергии. Желудок сводило от голода. Я не помнила, когда в последний раз ела хоть что-нибудь. В добавок ко всему, снова появилась жажда. Хотелось просто свернуться в клубочек и умереть. Я больше не могла все это терпеть. Мне не хотелось даже думать о вчерашнем дне. Все произошедшее казалось таким унизительным. А главное, я прекрасно понимала, что если не подчинюсь ему, то впереди меня ждут более ужасные вещи. Внутри меня шла яростная борьба. С одной стороны, я понимала, что куда разумнее — покориться, показать смирение и не осложнять и без того своё ужасное положение. С другой стороны, мне хотелось бороться до конца. Я понимала, что это не рационально, опасно. Понимала, что от этого будет только хуже. Но мне хотелось показать Волдеморту, что он никогда не сможет сломить меня до конца. Я хотела, чтобы он понял — я никогда не сдамся! Пока жива, пока есть силы, пока дышу — я буду бороться! Пусть даже у меня не будет ни малейшего шанса на победу. Опять же, подсознательно я понимала, что истинная причина моего бессмысленного сопротивления кроется в чем-то другом, но пока не могла до конца понять, в чем именно. Вспомнились слова мамы о том, что когда мы пытаемся доказать что-либо, мы в первую очередь опровергаем свои личные качества. Вскоре дверь камеры противно заскрипела. Я поднялась на ноги, опираясь руками о стену. Мне не хотелось лишний раз показывать свою слабость. Когда Волдеморт появился в камере, я почувствовала, как меня, словно паутиной, окутывает липкий страх. Сглотнув, я попыталась выровнять дыхание и с вызовом посмотрела ему в глаза. Когда на его губах появилась мерзкая ухмылка, я поняла, что сейчас начнутся новые неприятности. — Ты подумала над своим поведением? — поинтересовался Волдеморт медленно приближаясь ко мне. В этот момент я неосознанно сделала несколько шагов назад, стараясь оказаться как можно дальше. Сердце бешено колотилось в груди. Было очень неприятно находиться так близко к нему. Мне сразу же вспомнились события прошлых дней. Все, что этот тиран делал со мной, было ужасно. Я ненавидела его за это. Хотелось задеть его, оскорбить, ударить по его самолюбию. Чтобы наконец стереть ухмылку с лица этой змеи. Я не понимала, что мой движет и зачем я поступаю так безрассудно, но мне казалось, что такой маленький бунт поможет сохранить ту часть меня, которая все еще была связана с Гарри и Роном. Ту часть меня, которая была готова бороться до конца. — Катитесь к Мерлину! — я постаралась вложить в эту фразу все презрение, которое испытывала к данному существу. К моему изумлению, волшебник расхохотался. Прикусив губу, я поняла, что дико просчиталась. Он ждал от меня именно такой реакции и сейчас открыто наслаждался всем происходящим. — Кажется, маленькая грязнокровка забыла все прошлые уроки, — ответил Волдеморт, доставая палочку. Я знала, что будет дальше, поэтому пыталась собраться с силами, чтобы вытерпеть все молча. Только вот, правда заключалась в том, что измученное «уроками» тело оказалось неспособно вынести новую порцию боли. Как только пыточное заклятие настигло меня, я отключилась. К сожалению, мой мучитель оказался недоволен сложившейся ситуацией, и буквально через минуту я уже снова была в сознании. — Ты же не думала, что я позволю тебе так легко избежать наказания? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, поигрывая палочкой. Он явно получал удовольствие от происходящего. До меня наконец начинал доходить весь ужас ситуации. Я не просто оказалась в плену у врага, сумевшего захватить власть. Я оказалась в лапах самого настоящего маньяка. Садиста, который искренне наслаждался страданиями своих жертв. Он хотел видеть меня сломленной, запуганной, безвольной. Когда я осознала, что часть меня уже готова подчиниться, я ужаснулась. Это не могло быть правдой. Я не могла решить сдаться. Это была бы уже не я. Нет. — Мне кажется, что у человека, которого ошибочно считают величайшим темным магом, явно проглядывается нехватка фантазии, — ответила я, с ненавистью глядя в глаза этому мерзавцу. Мне удалось задеть его, и я почувствовала мрачное удовлетворение. Пусть у меня не было палочки, пусть физически я слабее, но даже в таком состоянии мне удалось изрядно потрепать ему нервы. — Опять «Круцио»? — с издевкой спросила я, заметив, что Волдеморт снова наставил на меня палочку. — Это становится предсказуемым. Атмосфера в камере резко поменялась. Воздух словно сгустился, дышать стало тяжелее. Волдеморт был не просто рассержен, он был в бешенстве. Казалось, что его гнев окутывает все пространство, сжимая меня в тиски. Он тяжело дышал, пытаясь справиться с внезапной вспышкой ярости. Видимо, он опасался, что в гневе сможет убить меня, подарив легкое избавление от дальнейших мучений. Сглотнув, я медленно начала отползать в дальний угол, наивно полагая, что там буду в большей безопасности. Мне хотелось раствориться, исчезнуть, стать невидимкой. Я понимала, что в своем желании поиграть с огнем, очень сильно перегнула палку и теперь пробудила монстра. Было страшно представить, что теперь сделает со мной это чудовище. Почувствовав, что прямо за мной холодная стена, я поняла, что дальше мне деться уже некуда. Я готова была заплакать от страха. Мне не хотелось даже думать о том, что может произойти в следующий момент. Я не понимала, что на меня нашло, не понимала, зачем так глупо провоцировала его. Не могла объяснить себе, зачем лишний раз лезу на рожон, если любому дураку понятно, что шансов спастись и выбраться живой у меня нет. Видимо, таким образом я пыталась создать для самой себя видимость того, что борьба еще не окончена. Пыталась таким образом успокоить свою совесть, заглушить душевную боль. Мне хотелось отомстить ему за все то зло, которое он уже причинил и за то, которое еще причинит всем нам. Гарри, Рон, Дамблдор, Сириус, Грюм, Тонкс, Люпин, Колин, Фред — все они погибли по его вине. Страшно представить, сколько еще людей он сгубил во время этой бессмысленной борьбы за власть. Мне хотелось заставить его понять, что даже сейчас, когда он захватил министерство, когда пал Хогвартс, когда погиб Гарри, еще ничего не кончено. Однако, уже в следующую минуту мой боевой настрой стремительно исчез, уступив место панике. Волдеморт сумел совладать с гневом и теперь медленно наступал на меня, словно хищник, готовящийся к прыжку. Это было поистине пугающее зрелище. Когда он подошёл слишком близко, я ещё сильнее вжалась в стену, надеясь, что стану менее заметной или вовсе исчезну. — Ты даже представить себе не можешь, что тебя ждёт впереди, грязнокровка, — преувеличенно ласково проговорил волшебник, вновь направляя на меня палочку. — Встань. Я даже не шелохнулась. Во-первых, он не собирался меня убивать. Во-вторых, меня накажут в любом случае. В-третьих, он все равно уже взбешён до предела. Значит, нет смысла пересиливать себя и подчиняться, когда сил совсем не осталось. Казалось, что мужчина ожидал чего-то подобного и был готов к такому повороту событий. В отличии от меня. То, что произошло в следующий момент повергло меня в глубочайший ужас. — Империо. Это заклинание всегда казалось мне самым страшным из всех непростительных. Ты оказываешься во власти человека, будучи не в силах сопротивляться. А ведь нет ничего страшнее, чем оказаться под полным контролем этого ненормального садиста. — Встань. Этот ледяной голос пронизывал насквозь. В голове был приятный туман. У меня осталось только одно желание — подчиниться. Я почувствовала, как тело поднимается против моей воли. У меня не получалось сопротивляться. Видимо, сказывалось ослабленное состояние организма после всех перенесённых пыток. Когда заклинание наконец рассеялось, я почувствовала дикий ужас. Он мог приказать сделать множество страшных вещей. Мог заставить сделать все, что захочет. И у меня бы не было ни единого шанса отстоять себя и побороть заклятье. Волдеморт был сильнее. Сейчас, стоя перед ним в углу камеры, я чувствовала себя совершенно беззащитной. — Посмотри на меня, — последовал ещё один приказ. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом, поэтому я упрямо продолжила смотреть в пол, делая вид, что его здесь нет. — Мне повторить? — сейчас его голос был больше похож на шипение. Я испугалась, что он снова применит «Империо», поэтому, поборов страх и отвращение, посмотрела на него. В его глазах полыхало такое пламя, которое могло испепелить любого. Мне хотелось спрятаться от него, снова уставиться в пол или зажмурится, но я не хотела и дальше его злить, поэтому продолжала неподвижно стоять. — Кажется, ты хотела испытать на себе нечто более интересное, чем простое «Круцио»? — ухмыляясь, спросил Волдеморт. — Я с уважением отношусь к пожеланиям моих дорогих гостей. От его ухмылки меня бросило в дрожь. Я понимала, что произойдёт что-то очень ужасное. К горлу подступила тошнота. — Ты удостоишься чести испытать мое новое изобретение, — продолжил Волдеморт, посылая в меня красный луч. На долю секунды мне показалось, что меня парализовало. Словно сердце остановилось, а в лёгких разом закончился весь кислород. В глазах появилась резкая боль, горло саднило, по всему телу стремительно разливалась сильная слабость. Ноги подкосились и я упала, в кровь разодрав ладони. — Это заклинание постепенно выжигает тебя изнутри, очень медленно, затрагивая каждую клеточку твоего организма, — с гордостью пояснил Волдеморт. Его голос звучал словно издалека. Мысли путались, было трудно оставаться в сознании. Сердце бешено заколотилось, то и дело сбиваясь с ритма. Кажется, у меня начиналась тахикардия. — Обычно процесс занимает несколько дней, но, если учесть, что ты и так провела без воды двое суток, у тебя в запасе ещё около получаса. Волдеморт говорил мягко, словно пытался вразумить непослушного ребёнка, и от этого все происходящее казалось ещё более нереальным. В голове все путалось, с каждой минутой дышать становилось все труднее, было больно моргать. — Однако, если ты извинишься за своё поведение, я подумаю над тем, чтобы снять с тебя это заклятие, — вкрадчиво прошептал Волдеморт, и я поняла, что он присел рядом со мной. Это было в сотни раз хуже любого пыточного. Мне казалось, что я медленно сгораю изнутри. Почувствовав, что горло пылает, а воздух больше не поступает в лёгкие, я закашлялась. Хотелось плакать, но не было слез. Это было невозможно терпеть. Мне хотелось сделать все, что угодно, лишь бы этот кошмар закончился. Я готова была дать ему то, что он хочет. — Простите меня, — с трудом прохрипела я, понимая, что ещё немного и я просто сойду с ума или умру. Умирать не хотелось. Очень хотелось жить. Хотелось, чтобы боль прекратилась. Хотелось уступить ему, чтобы снова ненадолго отсрочить последующие пытки и хоть немного набраться сил. Может быть, когда-нибудь у меня появится шанс сбежать. — Нет, малышка, так не пойдёт, — с притворным сожалением сказал Волдеморт, приподнимая мой подбородок. — Я хочу, чтобы ты говорила это искренне. В этот момент мне хотелось рыдать от отчаяния, только вот мой измученный организм не был способен даже на это. Я не понимала, чего он добивался и какой искренности хотел. В голове билась только мысль о том, что я не хочу больше терпеть эти муки. Не хочу умирать так. — Пожалуйста, простите меня, — мой голос срывался, а тело начала сотрясать нервная дрожь. — Как нужно ко мне обращаться? — раздраженно спросил волшебник. Волдеморт был напряжен. Я понимала, что он ждёт ещё одной моей ошибки, ищет повод, чтобы продолжить наказание. Но у меня больше не было сил терпеть пытки и издевательства. Хотелось передышки. Хотя бы несколько часов без боли. — Милорд! — в отчаянии выкрикнула я, моля Мерлина о том, чтобы Волдеморт наконец снял заклинание. — За что ты извиняешься? — мягко поинтересовался мужчина, поглаживая меня по щеке. — За поведение, — всхлипнув, ответила я, понимая, что от боли, шока и стресса уже практически себя не контролирую — Пожалуйста, милорд, простите меня. Некоторое время Волдеморт продолжал с ухмылкой смотреть на меня, а потом лениво взмахнул палочкой, снимая заклинание. Некоторое время я оставалась неподвижной, пытаясь собраться с силами, а затем попыталась встать. Организм был слишком ослаблен и у меня ничего не вышло, я просто рухнула на колени, держась за грудь и пытаясь восстановить дыхание. Отдышавшись, я посмотрела на своего мучителя. Он пристально наблюдал за мной, наслаждаясь моим затравленными видом. — Сегодня ты отделалась очень легко, — сухо сказал Волдеморт. — В следующий раз твоё наказание не будет столь незначительным. В его голосе была неприкрытая угроза. Я похолодела от ужаса. Если это было «незначительное» наказание, на что ещё он способен? Нервно сглотнув, я опустила глаза в пол, пытаясь справиться с охватившим меня страхом. — Встань, — ледяным тоном приказал Волдеморт. Я пыталась подняться, но сил не было совсем. Тело просто отказывалось меня слушаться. Ноги были ватными, руки тряслись, мышцы нещадно болели. Всхлипнув, я закрыла лицо руками, боясь, что он снова придёт в ярость и начнёт меня пытать. Представив, что Волдеморт пробует на мне другие свои изобретения, я разрыдалась. Ещё несколько дней назад сама мысль о том, что этот человек может увидеть мои слёзы, казалась мне унизительной. Однако, в данный момент, слезы приносили мне кратковременное облегчение, смывая избытки негативных эмоций. С каждой следующей минутой я рыдала все сильней, а потом просто расхохоталась. Удобно устроившись на полу и обняв себя руками, я продолжила дико смеяться, даже не пытаясь успокоиться. Внезапно я почувствовала сильный рывок, а затем весьма ощутимый удар по лицу. Смех резко прекратился, а рука машинально схватилась за горящую щеку. Мне не верилось, что Волдеморт только что так по маггловски ударил меня. Я испуганно посмотрела на мужчину, пытаясь предугадать его дальнейшие действия. — Успокоилась? — тихо поинтересовался он, крепко держа меня за запястье. Сил говорить не было, поэтому я только кивнула, надеясь, что это не разозлит его. Похоже, что из-за всего произошедшего у меня случилась самая настоящая истерика. Раздавшийся громкий скрип заставил меня вздрогнуть. Дверь, разделявшая камеру от внешнего мира медленно открылась. Мы продолжали молча стоять, внимательно глядя друг на друга. Он с любопытством и заинтересованностью, словно впервые увидел диковинную зверюшку. Я — с обреченностью. Через несколько минут Волдеморт отпустил мою руку и направился к выходу. Я напряжённо наблюдала за ним. — Ты так и будешь стоять? — с издевкой поинтересовался он, останавливаясь на пороге. — Или ты настолько полюбила карцер? Я недоуменно уставилась на него, пытаясь понять, к чему он клонит. Мозг отказывался адекватно воспринимать происходящее. Неужели он давал мне возможность выйти отсюда? Мне казалось, что я схожу с ума. Поведение этого человека просто сбивало с толку. Заметив, что Волдеморт продолжает стоять, ожидая меня, я медленно направилась к нему. Дальнейший путь мы проделали молча. Я пыталась понять, куда он меня ведёт и зачем вообще вытащил из камеры. А Волдеморт как будто и вовсе про меня забыл. Наконец, мы поравнялись с лакированной дверью, и, открыв ее, меня грубо толкнули внутрь. Я в испуге зажмурилась, но услышав звук запирающегося замка, облегченно выдохнула и медленно открыла глаза. Это была обычная комната. В центре стояла небольшая кровать с тумбочкой, стоящей справа от неё. Около стены был небольшой столик с зеркалом, смотреться в которое я побоялась. Не хотелось видеть себя такой. В дальнем левом углу стоял большой шкаф, заполненный одеждой. Напротив кровати был камин, и ещё одна дверь, ведущая в ванную. Обрадовавшись своей находке, я поспешила смыть с себя всю грязь, которая накопилась за время пребывания в карцере. Я все ещё чувствовала себя очень плохо. Руки с трудом слушались, а малейшее прикосновение к повреждённой коже вызывало сильную боль, но я продолжала усиленно сдирать с себя всю грязь, надеясь, что вода также поможет смыть с меня боль, страх и негативные эмоции, которые окружали меня все это время.Закончив, я обмоталась полотенцем и вышла обратно в комнату. Я боялась, что Волдеморт может вернуться в любой момент, поэтому выхватив из шкафа первое попавшееся платье, надела его и с облегчением повалилась на кровать. Я настолько вымоталась за эти два дня, что не было сил думать ни о странном поведении Волдеморта, который вдруг почему-то решил поместить меня сюда, ни о том, что он планирует делать со мной дальше. Как только моя голова коснулась подушки, я провалилась в глубокий сон, надеясь, что, когда проснусь, все это окажется просто страшным сном.