На всю оставшуюся жизнь

Принуждение, покорность, тирания и угнетение — это такие же семейные понятия, как любовь, сострадание и взаимное доверие. Стивен Фрай

Последняя неделя выдалась очень напряженной. Самым страшным событием стала болезнь Нагайны. Крестраж внутри неё хоть и давал дополнительные силы, но не мог подарить змее бессмертие. Кроме того, он напротив мешал любым попыткам вылечить ее. В конце-концов, я решил, что спасать в первую очередь стоит именно крестраж, поэтому первое время буквально жил в библиотеке, чтобы отыскать способ вернуть осколок обратно минуя стадию раскаяния. К счастью, мои поиски увенчались успехом, ведь вернуть осколок из целого сосуда гораздо проще, чем отыскать осколок из уже уничтоженного. Поэтому, спустя несколько дней я сумел провести ритуал воссоединения. Когда все закончилось, Нагайна была мертва. За столько лет она сумела стать единственным существом, которое мне дорого, поэтому мне действительно было ее жаль. Это чувство стало для меня новым, ведь раньше я никогда ничего подобного не испытывал. И это пугало. Спустя пару дней после этого, оставшиеся на свободе последователи Дамблдора решились заявить о себе. Если раньше у меня ещё оставались сомнения по поводу уровня их умственного развития, то теперь мне все было совершенно ясно — узколобые, предсказуемые, тупые гриффиндорцы. Это же надо было додуматься, штурмовать поместье Рабастана отрядом из пяти человек. Неужели эти израненные, ослабленные сражениями и битвами идиоты всерьёз рассчитывали, что смогут справиться с одним из сильнейших членов моего ближнего круга? Прорваться в поместье они разумеется не смогли, но вот сбежать сумели. Для меня по прежнему остаётся загадкой, как Рабастан умудрился позволить им ускользнуть, но, в любом случае, своё наказание за эту оплошность он уже получил. Я прекрасно понимал, что главной целью этой неудавшейся операции было вытащить девчонку Уизли, и поскольку вся затея провалилась, они обязательно попробуют сделать это снова. Нужно только подождать. В то же время проблема возникла в Хогвартсе. Как сообщил Эйвери профессора тоже решили показать характер. Конечно, с моей стороны было слишком беспечно оставлять Хогвартс на Эйвери и Кэрроу, поэтому и возникнувшие сложности пришлось разруливать самому. Мне хотелось надеяться, что на этот раз хватит одного лишь моего появления в стенах замка, чтобы весь профессорский состав сразу же вспомнил о всех своих обещаниях, данных мне после окончания битвы. Мне было все равно, чем занимался молодняк. Даже если они сумели создать новую оппозицию, долго она не продержится, но вот профессора… Старый состав Ордена Феникса я держал на особом контроле. Обещание я своё сдержал, они были живы и палочки у них никто не забирал. Напротив, с моего позволения они занимались восстановлением замка, разумеется, под контролем моих пожирателей. Отпускать их домой было слишком рисковано, поэтому всем профессорам было запрещено покидать Хогвартс. Многих из них это не устраивало, поэтому, когда я узнал, что именно Минерва попыталась примерить на себя роль лидера и организовала забастовку, я даже не удивился. В любое другое время я убил бы ее не задумываясь, но сейчас, когда уже пролилось столько чистой крови, убивать безусловно талантливую и одаренную волшебницу было просто бессмысленно. В конце-концов, я никогда не собирался уничтожать Хогвартс. И если я хотел сделать это место лучшей магической школой, были нужны хорошие кадры, а таких специалистов как Макгонагалл, Флитвик и Слизнорт было практически не найти. Именно поэтому в этот раз я собирался ограничиться простым прежупреждением. Оказавшись в замке, я первым делом проверил как идёт процесс восстановления. И увиденное меня очень разозлило. Безусловно, ещё прошло очень мало времени с момента битвы, но даже за эти несколько недель можно было сделать гораздо больше, нежели я сейчас видел. Эйвери был абсолютно прав, когда говорил, что профессора намеренно затягивают процесс. Поскольку кабинет директора пострадал меньше всего, я в сопровождении Алекто и Амикуса направился туда, приказав Эйвери привести Минерву. Меня всегда раздражали портреты, поэтому первым делом я накинул на них чары сна и только потом расположился в директорском кресле. Приказав Кэрроу переключить своё внимание на восстановление лестниц, я отпустил их. Откинувшись на спинку кресла, я медленно осмотрелся. В своё время старик отказал мне в самой малости — должности профессора, а теперь он лежит в могиле, а я сижу здесь. На его месте. Какая ирония. Когда Эйвери привёл Макгонагалл, я приказал ему выйти. Мне не хотелось, чтобы кто-то ещё слышал наш разговор. Когда мы остались одни, Минерва все также продолжила стоять в дверях, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня. — Сядь. На удивление, она послушалась сразу же. Трудно продолжать оставаться храброй, когда твой страх сидит прямо перед тобой. Хотя, стоит признать, что Минерва держалась вполне достойно, из-за всех сил поддерживая видимость спокойствия. — Ничего не хочешь мне объяснить? — Я не понимаю о чем вы, — ее голос едва заметно дрожал, подумать только, даже спустя столько лет она так и не научилась уверенно врать. — Брось Минерва, ты никогда не была дурой, не стоит прикидываться ей сейчас, — раздраженно ответил я, замечая, как вздрогнула женщина, когда я назвал ее по имени. — К чему эта жалкая пародия на попытку сопротивления? Признаюсь честно, ты меня очень разочаровала. Я думал, что у тебя хватит мозгов не нарушать условия договора. — Не нарушать условия? Нам обещали свободу, а потом согнали нас в одно место и держат здесь словно скот! — когда Макгонагалл позволила себе повысить голос, я предупреждающе достал палочку. Этого хватило для того, чтобы женщина сразу же замолчала. Теперь она сидела очень тихо, стараясь ровно дышать, но я чувствовал, что с каждой следующей секундой ее охватывает страх. И не стоило ее за это винить. Минерва ещё в школьные годы знала, на что я способен в ярости. А сейчас слухи о моей жестокости и беспощадности уже давно перестали быть просто слухами. — Не забывайся. Мне хотелось запустить в неё круцио, но я сдерживался. Мне было нужно, чтобы она всегда выполняла мои приказы, а не только тогда, когда я держал бы ее на прицеле палочки. — Неужели ты правда думала, что своей глупой выходной сделаешь хуже кому-то кроме себя? Я мог убить вас всех прямо на той поляне, мог заставить вас пытать и убивать ваших бывших учеников, мог сломать ваши палочки или оставить вас в качестве наглядного пособия для практики применения непростительных. Но я не стал лишать вас жизни или волшебства и дал возможность работать на благо Хогвартса. И что я получил в итоге, Минерва? Вместо того, чтобы помочь в восстановлении места, которое ты и сама называла своим домом, ты, напротив, занимаешься вредительством. — Ты не лишил нас жизни, но запер здесь без возможности выйти! Мы не твои рабы, чтобы сидеть здесь и ждать твоих следующих приказов! — Ещё одно слово в подобном тоне, Минерва, и я буду вынужден сделать тебе больно, — я был просто в ярости, но в отличии от своей собеседницы напротив, понизил голос. — Если тебе так не нравится в Хогвартсе, может стоит отправить тебя погостить к моим друзьям? Может в подвалах поместий членов моего ближнего круга тебе понравится больше? Хотя, нет, зачем же так мелочиться, наверное стоит сразу заглянуть в гости ко мне. Так сказать, по старой школьной дружбе… — Как будто тебе нужен повод для того, чтобы причинить кому-то боль, — ответила Макгонагалл, поджав губы. Я медленно убрал палочку, поднялся из кресла и подошёл к Минерве, встав у неё за спиной. Теперь мне стало абсолютно понятно ее поведение. Она изначально шла в этот кабинет как на казнь и не думала, что сможет покинуть его живой. Просто не могла даже предположить, что когда я звал ее на разговор, я действительно собирался просто поговорить, не применяя насилия. — Повод мне действительно не нужен, — спокойно ответил я, положив руки ей на плечи, буквально вдавливая ее в стул. — Но пытать и убивать вас без причины я не собираюсь. Требовать от вас чего-то явно противоречащего вашим принципам тоже. Все, что мне нужно, это чтобы вы не лезли туда, куда вас не просят и спокойно выполняли свою работу по восстановлению школы. Почувствовав, что после моих слов женщина напряглась ещё сильнее, я ослабил хватку. Нужно было дать ей время, чтобы обдумать сегодняшний разговор. — Вам будет разрешено покидать Хогвартс только тогда, когда я буду уверен, что вы не начнёте делать никаких глупостей, — продолжил я, отходя в сторону, чтобы освободить проход к двери. — А сейчас тебе стоит пойти и заняться чем-нибудь действительно полезным. Надеюсь, что больше таких недопониманий у нас не возникнет, иначе за ваши ошибки отвечать будете не вы, а ваши студенты. Ты меня услышала? — Да, — тихо ответила Минерва и быстро покинула кабинет. Я уже слишком сильно задержался в Хогвартсе, поэтому не стал больше тратить своё время и отправился домой. Все это время мне было очень трудно сдерживать рвущуюся наружу ярость, поэтому теперь я собирался спустить ее на единственного человека, находящегося в поместье — на грязнокровку. Всю эту неделю мне было абсолютно не до неё, но сейчас я стремился наверстать упущенное. Зайдя в комнату, я застал чудесную картину. Грязнокровка внимательно изучала окно, видимо она не оставляла попыток сбежать и теперь прикидывала вероятность того, сможет ли выжить, если выпрыгнет из окна с такой высоты. — Окно заблокировано магией, поэтому ты не сможешь даже просто его открыть. Услышав мой голос, девушка вздрогнула и резко обернулась, прижавшись спиной к окну. — Что вам опять от меня нужно? Кажется, грязнокровку возмутил факт моего присутствия в этой комнате. Все это было настолько абсурдно, что я рассмеялся. — Тебе стоит запомнить, что я буду заходить сюда всегда, когда захочу, — я старался говорить обманчиво ласково, зная, что это вызовет у девчонки ещё большее раздражение. — И буду делать с тобой все, что захочу. — Я не ваша собственность! Когда девчонка повысила голос, я сразу же вспомнил поведение Минервы. Подумать только, уже второй раз за день кто-то позволял себе на меня кричать. Только вот в отличиии от Макгонагалл, Грейнджер грязнокровка, которая не представляет особой ценности, поэтому терпеть ее выходки я точно не стану. — Ошибаешься, ты именно моя собственность. И советую тебя это запомнить один раз и на всю жизнь. Если не хочешь постоянно быть наказанной, — прорычал я, доставая палочку. — Тогда чего вы ждете? Давайте! Вы ведь прекрасно знаете в каком я сейчас положении. Вы можете сделать, все, что захотите, а я ничем не смогу вам ответить! Казалось, что у девчонки напрочь отключился инстинкт самосохранения. Вместо того, чтобы заткнуться и стоять молча, не вызывая мой дальнейший гнев, она распалялась все больше. Клянусь Мерлином, с каждым новым словом мне хотелось не просто поставить эту мелкую дрянь на место, а уже размножить ее голову об стену голыми руками, даже не используя магию. Это же надо. Какая-то мерзкая грязнокровка продолжает что-то высказывать мне, когда я стою напротив с палочкой в руках. — Ну что же вы стоите? Вам же так не терпится меня наказать! Так чего же вы сдерживаетесь? Просто возьмите и запытайте меня до смерти и закончим с этим! — Ну если ты настаиваешь, — сказал я, усмехнувшись. Девчонка хотела наказания? Значит, она должна получить его в должной мере. Видимо грязнокровка начала наконец понимать, что натворила. Ее лицо стало мертвенно бледным, а дыхание сильно участилось. Я специально тянул время, ведь ожидание пытки обычно бьет по психике человека гораздо сильнее, чем сама пытка. Но только не в этот раз. Резкий взмах палочки и девчонка упала на пол истошно крича. Я не стал накладывать «Силенцио», сегодня мне хотелось вдоволь насладиться ее криками. Власть — ещё тот наркотик, а чувство эйфории, испытываемое при виде агонии и любой другой реакции на боль, несравнимо ни с чем. Видимо, я держал заклятие слишком долго, потому что грязнокровка попросту отключилась. Однако, я не собирался давать ей даже минутной передышки, поэтому все последующие разы «Круцио» чередовалось с «Энервейт». Когда крики грязнокровки стихли и я понял, что девчонка сорвала себе голос, я остановился. Дальнейшее использование «Круцио» могло лишить грязнокровку рассудка, но ведь я все ещё мог использовать заклинание удушения, режущие, в конце-концов, даже жалящие. Выбор был огромный. Конечно большая часть моего гнева ушла и теперь я чувствовал себя гораздо спокойнее, но я чувствовал, что Грейнджер ещё не усвоила урок, а значит, я могу продолжить. В итоге, я остановился на первом варианте. Все это время грязнокровка с опаской смотрела на меня, ожидая дальнейших действий, но не делала никаких попыток попросить меня все это прекратить. Я дал ей целую минуту, но девчонка так и не образумилась, поэтому я снова взмахнул палочкой и стал внимательно наблюдать за дальнейшей реакцией Грейнджер. До грязнокровки не сразу дошло, что за заклинание я к ней применил. Подсознательно она снова готовила себя к «Круцио». Когда девчонка поняла, что больше не может дышать, в ее глазах была дикая паника, она судорожно пыталась вздохнуть, но все ее попытки были абсолютно бесполезны. Грейнджер вцепилась руками в собственное горло, словно это могло ей чем-то помочь. Заметив, что девчонка вот-вот потеряет сознаете, я наконец снял заклинание. Грязнокровка закашлялась, пытаясь отдышаться, однако я не дал ей этой возможности и снова поднял палочку. На этот раз тело грязнокровки буквально выгибалось дугой. Она пыталась кричать, но из-за сорванного голоса получается только хрипеть. Когда я опустил палочку, чтобы дать девчонке передохнуть, Грейнджер наконец заговорила. — Пожалуйста, — она говорила так тихо, что я с трудом ее слышал. — Пожалуйста остановитесь… Когда я подошёл и присел рядом, девчонка разрыдалась и попыталась закрыть лицо руками, не делая при этом ни малейших попыток подняться с пола. Видимо у неё совсем не осталось сил. — Прошу вас, не надо больше… Грейнджер говорила что-то ещё, но из-за бесконечных всхлипов слов было практически не разобрать. Она лежала на полу, сжавшись в комок, и дрожала. В этот момент я испытывал наслаждение. Я убрал ее руки от лица и заставил девчонку смотреть мне в глаза. То, что я увидел, меня полностью удовлетворило. Грязнокровка была сломлена. Она чувствовала себя беспомощным загнанным зверем, которого вот-вот уничтожит крупный хищник. Мыслей о сопротивлении у неё больше не было. Как и мыслей о том, чтобы когда-либо снова осмелиться мне дерзить. — Надеюсь, что ты надолго запомнишь этот урок и мне не придётся повторять его снова, — тихо сказал я. — Если впредь ты ещё раз попробуешь выкинуть что-то подобное, то не отделаешься так легко. Ты меня поняла? — Да, милорд, — хрипло ответила Грейнджер. Поднявшись с пола я легко потянул за собой девчонку, вынуждая ее встать. Однако, стоило мне ее отпустить, как она со стоном рухнула на пол, схватившись за ногу. С одной стороны, проблемы грязнокровки — это не моя забота, мне стоило уйти и оставить ее самой разбираться с последствиями своих опрометчивых поступков, но с другой, девчонка уже и так была достаточно наказана. За это время она успела в кровь содрать руки и определенно что-то сделала с ногой. Отлевитировав Грейнджер на кровать, я присел рядом, мельком осматривая ногу. Грязнокровка напряжённо следила за моими действиями. Убедившись, что это не перелом, я быстро вправил вывих. Получив полную способность к передвижению девчонка попыталась отодвинуться от меня, но я не дал ей такой возможности. Притянув Грейнджер к себе, я снова заставил ее посмотреть мне в глаза. — Не так быстро. Мне кажется, что мы ещё не все обсудили. Думаю, мне не стоит объяснять, что своим поведением ты лишний раз доказала, что не заслужила ужин? — сказал я, уже привычно поглаживая грязнокровку по щеке. При упоминании еды Грейнджер всхлипнула, затравлено посмотрев на меня, но отодвинуться уже не пыталась. — Ты сегодня очень сильно меня расстроила, — продолжил я, опуская руку на талию Грейнджер, отчего девчонка весьма ощутимо дёрнулась. — Я этого не хотела. Ее было еле слышно, да и сама грязнокровка выглядела слишком слабой. Я решил, что на сегодня с неё хватит. Отпустив девчонку, я направился к себе, приказав домовику принести Грейнджер лёгкий ужин. Оказавшись в своей комнате я разжег камин и опустился в кресло. Сегодняшний день выдался очень насыщенным, а в последнее время я все же стал нуждаться в небольшом отдыхе, поэтому я позволил себе прикрыть глаза и ненадолго расслабиться. На завтрашний день у меня тоже были очень большие планы.