***
Они еле дотерпели до номера. Путешествие обратно до отеля можно было бы назвать приятной прогулкой, если бы не холод октября. Мужчины шли плечом к плечу, касались друг друга руками, практически переплетая их. Но этого было мало. Они останавливались через каждые несколько шагов, чтобы прижаться губами в согревающих поцелуях — слишком долгих и глубоких. Швейцар окинул их неодобрительным взглядом, когда Эрос так нежно прикоснулся к плечу мужчины, что тот не нашел ничего лучше, чем решительно влететь во вращающуюся дверь, практически падая на пол. В лифте легче не стало. Неуклюже ткнув картой-ключом на кнопку нужного этажа, Виктор сжал Эроса в своих объятьях, подсаживая его на перила. Юноша мягко обхватил ногами его за талию и, прижав мужчину к себе, зарылся пальцами в светлые волосы. Никифоров целовал теплое тело в своих руках с такой силой, что темная макушка ударялась о панельную стену. Но Эрос лишь одобрительно стонал, дергая Виктора сильнее к себе. Мужчина навалился на податливое тело, жадно опускаясь руками по крепкому торсу и накрывая ладонью возбуждение, выступающее через тонкую ткань штанов Эроса. — Ах, Вик-тор, — простонал юноша. Никифоров впервые смог уловить иностранный акцент в том, как дрогнул, чуть повысившись, голос на последнем слоге. Виктор хотел услышать свое имя из уст парня еще и еще. К моменту, когда они добрались до комнаты, Никифоров полностью сдался и наслаждался своим поражением. Он нежно обхватил запястья Эроса, поднимая их над его головой и прислоняя юношу к двери. Мужчина целовал его глубоко, забывая дышать, язык Эроса лениво двигался туда обратно между его губами. Безумно грязно. — Ты можешь трахнуть меня в холле, — предложил юноша скрипучим голосом — Виктор оторвался от его губ, чтобы облизать шею. Эрос что-то тихо шептал: вроде бы на ругань не похоже, но, когда мужчина укусил тонкую кожу чуть ниже, заставляя юношу вскрикнуть, Никифоров засомневался в этом. — Мне казалось, я могу делать все, что хочу, — сказал он, удивляясь своей нахальности. То, как эти слова прозвучали в контексте ситуации, словно огрело Виктора по голове двусмысленностью. Он опустил руки юноши, обхватывая его за стройную талию и прижимаясь к нему. Эрос застонал от наслаждения, запрокидывая голову, и мужчина, не сводя восторженный взгляд от приоткрытых губ юноши, от синих вен под бледной кожей, покраснел. Дрожащими пальцами он прочертил маленькие круги сквозь шелковую рубашку на упругом животе Эроса. — Ты же хочешь этого, правда? Юноша удивленно распахнул глаза и посмотрел на Виктора. Темные волосы растрепались, пряди вылезли из укладки, и Никифоров не мог не думать о том, насколько сильно парню идет такая прическа. Он был уверен, Эрос будет прекрасно выглядеть ранним утром на светлых простынях его кровати. Юноша подался бедрами вперед, заставляя их члены соприкоснуться через ткань. Виктор вздрогнул, почувствовав легкую слабость в коленях. — Ох, ох, боже, Эрос, — простонал он, наслаждаясь звучанием имени и нарочно протягивая звук «Р». Его голова безвольно упала на плечо юноше. — Я дал тебе повод подумать, что нахожусь не там, где хочу быть? — спросил Эрос. Его руки успокаивающе легли на плечи Виктора. — Net, имею в виду, нет. Просто… Я никогда, — мужчина не был уверен, как выразить свою мысль и безумно боялся испортить настрой, сказав прямо, что Эросу заплатили за этот вечер. Юноша нежно поднял его подбородок и мягко улыбнулся, прежде чем потянуться вперед и ласково поцеловать мужчину, заставляя его спину покрыться мурашками. Эрос нежно очертил большим пальцем затейливую геометрическую фигуру на чужой щеке. Несмотря на все, что произошло за вечер, именно этот момент показался особенно интимным для них двоих. — Пожалуйста, поверь, нет другого места, где я бы хотел сейчас оказаться. И уж тем более нет никого, кого бы я предпочел тебе, — сказал Эрос, медленно разрывая поцелуй. Наклонившись, он целомудренно коснулся губами щеки Виктора и прошептал: — Впусти меня. Когда они наконец вошли в номер, все сомнения, терзавшие мужчину, улетучились сами собой. Эрос прошел в центр комнаты, остановившись буквально в шаге от кровати, когда Виктор щелкнул включателем прикроватной лампы, освещая комнату слабым светом. Юноша развернулся к блондину и, не разрывая зрительного контакта, медленно поднял запястье и осторожно снял часы. Покачивая бедрами, он продефилировал к тумбочке и положил предмет на деревянную поверхность. Виктор, чуть ли не с мясом вырывая пуговицы, скинул пиджак на пол. Когда мужчина избавился от рубашки, Эрос замер, вяло перебирая застежки своей блузки. Набухшие от поцелуев губы приоткрылись в удивлении. Виктор хихикнул и скинул обувь. Он никогда не был скромником и прекрасно знал, какое впечатление на людей производит его тело. В голову закралась смелая мысль, что обычные клиенты Эроса выглядят намного хуже. Ну, кроме Криса, конечно. — Вик-тор, — выдохнул Эрос, когда мужчина провел пальцем по его коже, а затем обхватил тонкую шею руками. Юноша несмело скользнул ладонью по телу фигуриста, остановившись в районе груди. Он будто бы опасался чего-то. Словно просил разрешения. Никифоров моргнул — перед ним опять появился тот самый человек, который привиделся ему в самом начале их знакомства. То самое сокровище, спрятанное за доспехами обольстительности и уверенности. Возбуждение теплыми волнами разлилось по его телу. Когда он толкнул юношу на кровать, тот, выдохнув от неожиданности, удивленно моргнул. Облизав губы, он уже хотел позвать Виктора, но мужчина, не дав ему ничего сказать, сразу же навалился, осыпая страстными поцелуями голую кожу. Его пальцы забегали по пуговицам чертовой шелковой блузки, которая весь вечер безумно дразнила его. Справившись с рубашкой, Виктор поцелуями прочертил дорожку по гладкой груди ниже, изумленно думая, бреется ли Эрос или он действительно так молод. Фыркнув от смеха, мужчина уткнулся в живот юноши. Ну, кто будет думать о подобном в такой момент? Но он не мог сдержаться — он хотел знать абсолютно все. Добравшись до пуговиц черных брюк, Виктор почувствовал, как властная рука зарывается в его волосы, а затем с силой хватает, больно оттягивая пряди. Эрос, практически рыча, выдохнул: — Боже, пожалуйста. Будто бы кого-то тут вообще надо было упрашивать. Виктор решительно расстегнул молнию. Да, они слишком быстро зашли так далеко. Но сейчас столь желанный Эрос лежит под ним, молит его о ласке, бормочет неразборчивые «пожалуйста» или «быстрее» … Мужчина стянул штаны юноши на пол, скинув за ними и носки с туфлями. Затаив дыхание, он осмотрел представшую пред ним картину: Эрос, весь покрытый румянцем, растянулся на кровати, а его вставший член, пульсируя от возбуждения, прижался к животу. Не сдержавшись, Виктор облизнул губы и потянулся, чтобы скинуть остатки своей одежды. Эрос вспыхнул от смущения еще сильнее. Его темные глаза внимательно следили за Виктором, а когда мужчина наконец склонился над ним, юноша прикрыл веки, растянув губы в беззвучном «ох». Никифоров простонал, когда его член коснулся чужой головки. Юноша выгнул спину, прижимаясь еще сильнее к желанному телу и не давая возможности даже шелохнуться. Виктор рвано выдохнул, стараясь не краснеть. Он провел рукой по телу парня, чувствуя под тонкой кожей выступающие ребра. «Ему нужно есть больше», — подумал Виктор. Он бы отвел Эроса в любое заведение и даже больше — купил бы ему целый ресторан, если бы юноша хотя бы намеком показал, что хочет этого. Эрос тяжело дышал, подставляясь под поцелуи мужчины и перебирая пальцами светлые пряди. Виктор простонал в поцелуй, обхватил юношу за талию и притянул к себе так близко, насколько это было вообще возможно. Из приоткрытого рта парня вырвался грудной, протяжный всхлип, и Никифоров мог поклясться: это была самая горячая реакция на его ласки, которую он когда-либо слышал. — Презервативы, — выдохнул парень, разрывая поцелуй. Его ладони прошлись по спине Виктора, опускаясь так низко, насколько позволяла длина рук. Мужчина с трудом сдержал стон разочарования от напоминания. — Где? — спросил он, осыпая поцелуями шею Эроса. Виктор не спешил отстраняться от желанного тела: наоборот он медленно терся о юношу, чувствуя приятное давление чужого мокрого члена на живот. — Ш-штаны. Карман. Лубрикант там же. Боже, — простонал Эрос, стискивая зубы — Виктор спустился поцелуями ниже, к его горящей груди. Когда мужчина оторвался от манящей кожи, он уставился на сочащуюся эрекцию юноши — крайняя плоть обнажила головку, которая от прилившей к ней крови была практически пурпурной. Фигурист в порыве безумного возбуждения навалился на парня и слизнул маленькую каплю предэякуалята. Эрос взвизгнул, вцепившись руками в простыни. — Onegai, Виктор. У Никифорова не было ни малейшего представления, что это значит. В таком состоянии он даже не мог заставить себя распознать язык, но, Боже, он хотел услышать это еще раз. Было больно оставлять такого возбужденного юношу одного в кровати, но напряжение возрастало, а член Виктора пульсировал практически болезненно. Мужчина наклонился, чтобы достать презервативы и маленький флакон смазки из штанов Эроса, но затем замер, выпрямился и ласково обвил рукой ногу юноши, которая все еще свисала с кровати. — Как? Парень мгновенно подскочил, затыкая Виктора сильным поцелуем. Он оторвался лишь для того, чтобы прошептать слова, от которых мужчина был готов умереть: — Трахни меня. Никифоров неосознанно сильнее сжал презервативы и лубрикант, но, опомнившись, разорвал фольгированную упаковку и кинул все на кровать. Эрос внимательно следил за его действиями и, откинув одеяло, лег на спину. Юноша тяжело дышал, сжимал простынь и всем своим видом показывал, насколько он жаждет прикосновений. Каждый дюйм его гладкой кожи практически умолял о ласке. Виктор взволнованно выдохнул, наслаждаясь зрелищем. Смог бы он отказать ему? Никогда. Мужчина раскатал презерватив и склонился над парнем. Их тела горели огнем, а воздух между ними, казалось, вот-вот заискрится. Он провел рукой по прессу юноши, раз-другой погладил член, а затем потянулся за смазкой. Вылив практически половину флакона на ладонь, он скользнул рукой между ног Эроса, заставляя парня громко застонать и потянуться ко второму презервативу. Когда первый палец свободно вошел во всю длину, Никифоров удивленно открыл рот. В его голове загорелась вполне очевидная мысль. — Ты делал это? — У меня были некоторые, ах, планы на этот вечер, — выдохнул Эрос. — Пожалуйста, не останавливайся. Даже под угрозой дула, приставленного к виску, Виктор не смог бы остановиться. Два пальца вскользнули внутрь также легко, и юноша глубоко застонал от чувства заполненности. Член Виктора дернулся, отвечая на возбуждение. Эрос извивался под ним, что-то шептал, но мужчина не мог разобрать ни слова. Он добавил третий палец, чувствуя, как напрягаются мышцы от его движений. Нежно лаская, вводя их немного глубже, он довольно улыбнулся, когда юноша нетерпеливо подмахнул, насаживаясь еще сильнее, а затем громко вскрикнул — Виктор нашел то, что искал. Обе руки парня вцепились в плечи мужчины, практически раздирая бледную кожу. — Сейчас, — потребовал Эрос. Виктор согласился. Но прежде чем мужчина успел что-либо сделать, юноша с удивительной силой перевернул его. Никифоров ошеломленно ахнул, когда его спина ударилась об кровать. Он еще даже не успел сообразить, что происходит, а Эрос уже по-хозяйски устроился на его коленях. Виктор выдохнул, не в силах думать ни о чем, кроме этой приятной тяжести чужого тела. Юноша взял его член в ладонь, и мужчина с громким стоном откинул голову назад, закрывая глаза. Эрос начал медленно, дюйм за дюймом опускаться, позволяя чужим рукам с силой сжать его бедра. — Ты такой приятный, слишком хороший для меня, pryanichek, — захныкал Виктор, когда парень полностью опустился вниз. Несмотря на подготовку, внутри него было очень горячо и туго. Мужчина открыл глаза и не смог сдержать стон. Эрос, запрокинув голову, открыл рот в немом всхлипе. Он на секунду замер, а затем его бедра начали двигаться. Виктор не смог удержать взгляда на прекрасном теле, теряясь в абсолютном, нестерпимом удовольствии. Юноша слегка поднимался, а потом с силой опускался. Движения становились все быстрее и быстрее. Еще во время прелюдии Никифоров сразу понял: долго он не протянет. Но сейчас, когда предательская волна наслаждения прокатилась по его телу и осела в нижней части живота, он понял, что все случится слишком скоро. А Эрос продолжал неистово опускаться вниз, вздрагивая всем телом и обдавая мужчину мокрым жаром. Виктор приподнял бедра, отчаянно пытаясь достичь пика, но при этом мечтая, чтобы это никогда не заканчивалось. Юноша двигался в идеальном ритме, отклонившись немного назад и для опоры уперевшись руками в его грудь. Мужчина, тяжело дыша, наблюдал за ним через полуприкрытые веки. Когда Эрос изогнулся еще дальше и усилил натяжение члена, Виктор громко застонал. Боже, какой же он красивый. — Виктор, Виктор, — всхлипывал Эрос, потянувшись рукой, чтобы обхватить свой член. Мужчина, не отводя взгляда, неистово толкался бедрами, подстраиваясь под ритм. Их тела встречались с непристойным шлепком. Юноша подал ягодицы вперед, неуловимо вильнул ими, и Виктор закричал громче, чем когда-либо. Его глаза накрыла белая пелена удовольствия, и он смог только почувствовать оргазм партнера, зарываясь когтями в мягкую кожу. Юноша затрясся, а затем с громким протяжным звуком рухнул на грудь мужчины, потный и дрожащий. Виктор отчаянно ловил воздух ртом, старался восстановить дыхание. Поцеловав темноволосую макушку, он обхватил руками хрупкое тело, тяжело вздымающееся от жара, заполонившего легкие. Мужчина с интересом подумал, как долго они смогут вот так лежать, пока чувствительность не достигнет своего пика и не заставит его вытащить член. — Все хорошо, miliy? — мужчина осторожно вышел из юноши, чувствуя вспыхнувшее где-то глубоко внутри разочарование. Он был рад, что Эрос не понял значение ласкательного прозвища. Оно вырвалось само. Виктор не должен такого говорить. Но юноша, кажется, и не заметил, лишь издал счастливый неразборчивый звук. Ну, или, по крайней мере, Виктор надеялся, что счастливый. — Ты все, о чем я мог мечтать, — выдохнул Эрос. Потянувшись, он кратко поцеловал Виктора в губы и высвободился из объятий. Оба протяжно застонали. Виктор смог понять смысл произнесенных слов, лишь когда юноша скрылся в ванной. Мужчина ухмыльнулся, откинул прилипшую ко лбу челку и, не сдержавшись, тихо рассмеялся. Взаимно.***
Часы Юри тихо запикали с прикроватной тумбочки. Разочарование затянуло ледяной узел где-то в желудке. Вечер пролетел, оставляя каждую минуту, разделенную с Виктором, в прошлом. Словно во сне. Юри потянулся, взял часы и осторожно надел их на запястье. С тяжелым сердцем он выскользнул из объятий спящего мужчины. Все оставшееся время они просто лежали в тишине, переплетясь телами. Уютно. Юноша сел, потянулся поправить прическу, но, заметив проснувшегося Виктора, бросил через плечо взволнованный взгляд. Мужчина лежал на боку, подперев голову рукой. Он смотрел на Юри с такой нескрываемой нежностью, что сердце парня загорелось надеждой. Но, тряхнув головой, он попытался напомнить сам себе, что многие клиенты ведут себя так же в их первый раз. В такие моменты сложно перестать романтизировать ситуацию. А потом нежность исчезала вместе с эйфорией. Он знал: он первый эскорт Виктора. Его кумир просто еще не знает правил игры. (Надо надеяться — и никогда не узнает их достаточно хорошо). — Уходишь так скоро, miliy? — кокетливо спросил мужчина, наблюдая, как юноша подбирает одежду с пола. Юри не имел никакого представления, что означает это незнакомое слово, но был уверен, что это русский. Каждый раз, когда Виктор начинал говорить на родном языке, сердце юноши напрягалось, будто бы готовясь взорваться. Вот оно — постоянно напоминание, что да, он трахался с Виктором Никифоровым. Звук «м» из уст кумира звучал слишком грубо, не сочетаясь с мягким взглядом. Юри улыбнулся фигуристу и застегнул верхнюю пуговицу штанов. — Еще не вечер, — застенчиво ответил он, накидывая рубашку. Застегивая пуговицы, он не сводил взгляда с мужчины. Виктор перекатился по кровати, и, лишь наполовину прикрытый одеялом, потянулся, чтобы обнять юношу за бедра. Склонившись, он оставил ласковый поцелуй на теплой коже живота, еще не прикрытого темным шелком. — М-м-м, именно поэтому ты должен остаться чуть-чуть подольше, — сказал Виктор глубоким, словно колодец, голосом. Юри оставалось лишь радоваться, что темнота комнаты скрывала от внимательного взгляда мужчины непрошеный румянец. Сам Виктор Никифоров просил его остаться. Ох, если бы шестнадцатилетний Кацуки мог сейчас это видеть. Юноша тоскливо взглянул на часы на своем запястье. Каким бы чудесным вечер не был (а он был просто превосходным), Юри должен соблюдать правила. Оставалось надеяться, что Виктору тоже все понравилось. Кацуки оставил пуговицы рубашки в покое и зарылся рукой в светлые волосы мужчины, наслаждаясь тихим стоном, сорвавшимся с порозовевших губ. — Я действительно прекрасно провел время, — сказал Юри, присаживаясь на колени, чтобы быть на одном уровне с Виктором. Юноша, поддавшись заманчивой возможности, украл еще один поцелуй. Он целовал Виктора медленно и глубоко, переплетался с ним языком. Ласки были такими чувственными и опьяняющими, что сердце Юри бешено колотилось в груди, порываясь вырваться из оков костяной клетки. Удовольствие электрическими зарядами разливалось по всему телу, накапливаясь где-то в районе желудка. Воспоминания о проведенном вечере вспыхнули перед глазами юноши — горячие и непристойные, они заставили его покраснеть еще сильнее. Юри был уверен, что смог бы заниматься этим всю ночь, если бы Виктор захотел. — Это звучит подозрительно похоже на прощание, — хрипло произнес мужчина, когда Юри, выпустив его из объятий, поднялся на ноги и застегнул рубашку. Юноша еще раз наклонился, чтобы поцеловать Виктора в макушку. Это было глупо, но он не смог сдержаться. — Прости, что разочаровал, — прошептал парень. Поколебавшись, он все-таки решил позволить себе еще одну вольность — последнюю, прежде чем покинуть Виктора и оставить их совместную ночь в прошлом. Юри ласково провел рукой по щеке, очертил контур челюсти, а затем дотронулся большим пальцем губ мужчины. От нахлынувшего восхищения он даже задержал дыхание. — Увидимся, Виктор, — сказал Юри, искренне надеясь, что это правда. Развернувшись, он вышел из номера. Дверь громко хлопнула за ним. Кацуки медленно шел по коридору, радостно улыбаясь. В лифте он наконец позволил себе выплеснуть переполняющие его эмоции: эйфория растекалась по его телу, щекотала, словно пузырьки шампанского, переполняла его до краев. Юри зажал себе рот ладошкой, стараясь остановить рвущийся изнутри безумный смех. Виктор Никифоров. Сам Виктор Никифоров. Он только что переспал с Виктором ебанным Никифоровым. Фантастика. Ему еще и заплатили за это три тысячи долларов. Юри, не сдержавшись, немного подпрыгнул, чувствуя, как маленькое пространство лифта качнулось от его движения. Юноша, вздрогнув, прищурился: боль волнами прокатилась от его попы до нижней части спины. В этот раз он был немного неосторожен и слишком нетерпелив, за что и поплатился. Но ему нравилось это. Боль служила напоминанием, что все происходящее не было сном. Кацуки, не сдержав ликования, пискнул. «Я люблю свою работу», — сказал он сам себе, наблюдая за стремительно уменьшающимися номерами этажей на дисплее. Деньги были хорошим стимулом. Но некоторые дополнительные преимущества были определенно лучше других.***
Виктор с легкостью приземлился после четвертного прыжка. Свободная нога бесшумно опустилась на лед, позволяя телу мужчины эффектно закружиться на гладкой поверхности. По его лбу стекали капли пота: он прогонял «О любви: Эрос» уже третий раз, но никак не мог остановиться. Вдохновение воскресло, словно Феникс из пепла, и Виктор хотел взять от него все. Да и сейчас для мужчины стало совершенно очевидно, что в прошлом сезоне он рассказывал зрителям неверный конец истории. — Хотел бы я сказать, что устал от своей правоты, но это была бы ложь, — раздался знакомый голос. Виктор, замедлившись, развернулся, замечая Криса, выходящего на лед. Никифоров был уверен, что никто не придет так рано — официально тренировка не начнется раньше девяти. Но Крис был здесь. Он легко скользил к Виктору, растягивая рукава спортивной формы. На его губах играла самодовольная улыбка. Виктор никогда не видел такого напыщенного выражения на лице друга, а это о чем-то да говорило. — Не выгляди таким самовлюбленным, — сказал Никифоров, затормозив движение легким ударом пятки об лед. Крис остановился прямо перед ним, до сих пор выглядя нестерпимо довольным собой. Виктор не мог найти причину его безумства, но, к счастью для Джакометти, был искренне благодарен за эту великолепную ночь. — Mon chéri, ты практически светишься, — заметил Крис, скрещивая свои руки на груди и бесстыдно ухмыляясь. Никифоров откинул свою челку, осознанно игнорируя друга. Улыбка Джакометти немного скривилась, правый уголок губ насмешливо приподнялся, и парень удивленно изогнул бровь. — Предполагаю, все прошло так хорошо, как я ожидал. — Зависит, — начал Виктор, ухмыляясь и скрипнув коньком о поверхность льда, — от того, что именно ты ожидал? Криc, запрокинув голову, громко рассмеялся. Когда их взгляды пересеклись, он всем своим видом излучал лукавство. Парень наклонился немного вперед, положив руки на бедра. — Расскажи мне все, — выдохнул он, хитро сверкнув глазами. — Что ты думаешь об Эросе? Виктор прикусил губу от нахлынувших воспоминаний о прошедшей ночи. Длинные руки Эроса, его стройная талия, округлые бедра… Тепло, расплавленное в шоколадных глазах. Крис улыбнулся еще шире — наверняка заметил румянец, охвативший мужчину. — Je le savais! — продекламировал Джакометти, опять смеясь. Виктор испытывал жгучее желание побольнее толкнуть его, но в конце концов азарт победил. Ему отчаянно хотелось рассказать кому-нибудь об Эросе, о том, как юноша двигается, как разговаривает. Хотя Крис скорее всего и сам все знает. Но, кроме него, ему не с кем было поделиться: за завтраком Яков был очень суров и знать не хотел о том, куда ходит Никифоров (кроме, конечно, тренировок) и в чем ищет свое вдохновение. Напряжение возросло. — D’accord, ты победил! — сказал Никифоров, крепко сжав кулаки и расплывшись в улыбке. — Ты был прав. Он идеальный. Абсолютно совершенный. Я катаюсь здесь с половины седьмого и не могу перестать думать о нем. Как он двигается, Крис! Джакометти кивал, слушая его исповедь, и нежно улыбался. Виктор, не сдержав эмоций, закружился на льду, рассказывая о том, как Эрос повел его танцевать, о своей теории, что юноша определенно долго тренировался — потому что так двигаться без подготовки просто невозможно. — Эрос — это его реальное имя? — воскликнул мужчина, но, осознав, что сморозил, мысленно пнул себя. Ну, конечно, нет. До того, как Крис успел что-либо ответить, Виктор быстро продолжил: — Ты думаешь, он бы смог сказать мне свое настоящее имя? Крис поднял брови. — Не гони коней, Виктор. Я сплю с этим человеком четыре года, и при этом даже не могу сказать, сколько ему лет. Никифоров отмахнулся, проигнорировав друга. — Я должен увидеться с ним еще раз, — сказал он, задумчиво касаясь подбородка указательным пальцем. — Хорошо, что ты здесь. Мне нужен его номер. — Ты думаешь забронировать его еще раз? — спросил Крис с неподдельным удивлением. Улыбка Виктора впервые погасла, мужчина нахмурил брови. — Конечно, -сказал он. — Почему бы и нет? — Честно говоря, я не думаю, что ты должен делать это, — прошептал Джакометти, словно сомневаясь в своих словах. — Ты уверен? — Никогда не был в чем-то уверен сильнее, — искренне ответил Виктор. Швейцарец почесал свою щетину, озабоченно смотря на друга. — Я не хочу, чтобы ты пошел по скользкой дорожке, Виктор, — произнес он медленно, и Никифоров застыл, не понимая, что тот имеет в виду. Крис вздохнул, обхватил себя руками и бросил на мужчину проницательный взгляд. — Но ты всегда был романтиком. Я не хочу, чтобы ты влез во что-то, от чего потом будешь страдать. Виктор обиженно моргнул. — Мне 27 лет, Крис. Я не какой-нибудь безнадежный подросток. Я знаю, что делаю, — с издевкой протянул он. — Я не уверен в этом. — Это изначально было твое предложение, — холодно, словно обороняясь, парировал Виктор. Джакометти еще раз вздохнул, покачав головой. — Я знаю, но… — Крис, вероятнее всего это мой последний сезон. Мне нужна помощь, пока я могу еще справиться со своей апатией, — мужчина прекрасно знал, что друг всегда вдохновлялся его катанием, а значит манипуляция собственной карьерой должна сработать. Виктору действительно было необходимо увидеть Эроса еще раз. — Небольшой отдых мне не повредит. — Хм-м-м, — Крис неуклюже потер шею, размышляя над его словами. Виктор нетерпеливо качнул бедрами, заставляя коньки с тихим шелестом скользнуть по льду. — Я дам тебе его вебсайт. Номер и расценки там. Никифоров усмехнулся и, наклонившись вперед, чмокнул швейцарца в щеку. Отстранившись, он поспешил к выходу. — Ты слишком добр, мой милый друг, — крикнул Виктор, уверенно рассекая лед коньками. Крис позади лишь фыркнул. От мысли, что он еще раз увидится с Эросом, сердце мужчины кроликом забилось в грудной клетке. Виктор хотел еще раз потанцевать с ним, хотел постараться удивить юношу так же, как он удивляет своих зрителей. Он хотел, чтобы Эрос мило покраснел, как тогда в баре, хотел, чтобы юноша, забывшись от удовольствия, снова заговорил с иностранным акцентом. Виктор хотел все это и даже больше.