***
— Пхичит! Пхичит отвел взгляд от Челестино на трибуны, где ему активно махал Юри. На шее юноши висел гостевой пропуск, пластик которого поблескивал на коричневом пальто. Чуланонт закатил глаза. Пальто было действительно отвратительным, и он просил Юри выкинуть его уже не одну сотню раз. Даже фильтры Инстаграма или Снэпчата не могли спасти эту вещь, не в силах замаскировать десятки мерзких карманов и уродливые пуговицы. Юри не мог подойти ближе — путь преграждали барьеры, выстроенные в два ряда так, чтобы между ними могли пройти представители прессы. Уголок «слез и поцелуев» давно опустел, но Пхичит в ожидании друга не спешил покидать каток. Таец усмехнулся, поддаваясь эйфории и практически перепрыгивая через брусья к Кацуки. — Юри! Ты видел результаты? — закричал Пхичит, ударяя по барьеру и заставляя их пошатнуться. Юри с энтузиазмом закивал, карие глаза радостно сияли за стеклами старых очков. — Третий! Я третий! — Ты сделал это, Пхичит! — ответил Юри, взволнованно подпрыгивая на месте. — Ты сделал эту музыку своей! Пхичит моментально покраснел, радуясь похвале друга. Конечно, Кацуки знал, что именно обрадовало фигуриста. Музыка, выбранная для короткой программы, так часто играла в их общажной комнате последние полгода, что он был уверен — они оба и во сне могли с дотошной точностью воспроизвести все ноты. Но Юри все понимал, поддерживал друга и даже однажды спел для него песню на тренировке, когда у Чуланонта разрядился телефон. В этот момент Пхичит точно знал, почему Юри Кацуки — его лучший друг. Вот именно поэтому. — Спасибо, Юри-кун! — сказал фигурист, используя традиционный уважительный суффикс, чтобы подчеркнуть свою признательность, хотя за столько лет знакомства в этом уже не было необходимости. Но, так или иначе, щеки друга налились легким оттенком розового, и Пхичит почувствовал непреодолимую нежность, теплом разливающуюся в груди. Закусив губу, он поднялся на носочки коньков. — Ты можешь в это поверить, Юри? Третье место! Если я и завтра так хорошо выступлю, то у меня будет шанс оказаться на пьедестале! Рядом с Виктором Никифоровым! Пхичит не был идиотом. Он прекрасно понимал, что Виктор уже заработал себе золотую медаль на шею, но у него хватало решительности, чтобы, в любом случае побороться за место по соседству. Юри кивнул, поднял руку, чтобы робко поправить голубую кепку и посмотрел по сторонам, задержав взгляд на уголке «слез и поцелуев». Брошенные без присмотра камеры, подносы, нагруженные оставшимися букетами и подарками… Карие глаза задумчиво остановились на чистой поверхности льда, по которой лениво двигался ледовый комбайн. Юноша, казалось, полностью погрузился в свои мысли, и Пхичит недоуменно наклонил голову, стараясь привлечь внимание друга. — Юри? — Ты выступил восхитительно, Пхичит, — сказал Юри, все еще скользя взглядом по катку. Затем, тряхнув головой, он выплыл из своих мыслей. Чуланонт догадывался, что беспокоит друга, но, когда Кацуки наконец встретился с ним взглядом, на его губах сияла спокойная улыбка. — Действительно. Я так горжусь тобой. После этого ты просто обязан пройти отбор на Гран-при! Пхичит улыбнулся, лениво раздумывая, стоит ли ему напоминать Юри о его собственном успешном отборе четыре года назад. Но все-таки не решился поднимать эту тему — у них будет достаточно времени, чтобы обсудить все позже. Вместо этого он перегнулся через барьеры, стараясь схватить друга за руку и с удивлением замечая перекинутый через тонкое запястье пакет из магазина T-Mobile. Пхичит удивленно моргнул. — Ты купил новый телефон? -Хм-м-м? О, точно. Да. Я хотел сказать тебе об этом позже, — пробормотал Юри, поднимая глаза на друга и нервно поправляя маску на лице. Пхичит нахмурился, но настаивать не решился. — Ты катастрофа, — вместо этого поддразнил его Чуланонт, наконец мягко сжимая теплую руку. — Я и другие первогодки собираемся поужинать сегодня вместе, а потом поехать к нам и отпраздновать мою потенциальную медаль! — Пхичит не смог сдержать усмешку. — Ты должен прийти! Улыбка Юри дрогнула, а длинные пальцы сильнее сжали ладонь друга. Юноша отвел взгляд, краснея. — Я не могу. У меня работа. Пхичит моргнул. Ох. — Окей, — ответил он, не в силах выдавить из себя что-нибудь еще. Возможно, он простил Юри слишком быстро, чем этого требовала банальная вежливость, но ему действительно стало так комфортно, когда все разногласия были решены. Но сейчас расстройство скользким ужиком сжималось где-то в груди, проглатывая его эйфорию, словно пилюлю. И все же Пхичит решил рискнуть. — Я хотел представить тебя остальным. Лео и Гуанхуну. Может, есть возможность отменить твои дела сегодня? — М-м-м, — беспомощно протянул Юри, вцепляясь руками в поручни и заставляя пакет качнуться. Кацуки все еще не решался поднять глаза на друга, и это уже начинало раздражать. — Нет, я действительно не смогу. — Не сможешь или не хочешь? Разве ты не сам себе начальник или что-то типо такого? — не сдержавшись, выпалил Пхичит. Юри все-таки встретился с ним взглядом — карие глаза цвета земли после дождя блестели. Таец потряс головой, печально щелкая языком. — Юри, ну, давай. Это же мои отборочные! — У тебя завтра еще произвольная программа, — прищурившись, сказал Кацуки. Пхичит резко выдохнул, чувствуя себя уязвленным. Неужели Юри считает, что они рано празднуют? Он думает, что Пхичит не справится? — И что? — рявкнул Чуланонт. Он, конечно, пытался не сильно выказывать свое расстройство, но, судя по искривленному в панике лицу друга, его план жалко провалился. — Это важно для меня! — Я знаю, но… — Ты действительно предпочтешь мне работу? — горько произнес Пхичит, уже не скрывая раздражения. Юри нервно размахивал рукой перед ним, словно не знал, куда ее деть. — Все не так, Пхичит, — тихо пробормотал Кацуки, не встречаясь с другом глазами. Таец почувствовал, как кровь в жилах закипает от возмущения. Юри даже не смотрит на него. Что же, интересно, заставило его так легко отказаться от Пхичита? «Хорошо, — подумал юноша. — Все нормально. Он ведь не отказывался от меня и моих чувств целых четыре года». — Я думал, ты будешь счастлив. Думал, что мы разделим этот момент вместе, — искренне произнес Чуланонт. Признаваться было неприятно, но правду скрывать смысла не было. На лице Юри отразилась неподдельная грусть, но Пхичит был слишком обозлен, чтобы заметить это. Ведь это не он, не Пхичит, был тут самым необоснованным и непонятным. Это ведь Юри решил сбежать от него в такой важный вечер, несмотря на все их разговоры о совместной жизни. — Помнишь, я был с тобой, когда ты прошел на Гран-при. — Пхичит, — начал Юри, но внезапно Чуланонт почувствовал, что не хочет больше продолжать этот разговор. Это так типично для Юри — даже для того, которого Пхичит думал, что знает. Оба эти Юри имели одну специфическую особенность — временами они становились слишком эгоцентричными. Раньше таец думал, что все дело в нервозности, но теперь, когда он узнал много нового о друге, Пхичит был уверен, что это просто темная сторона его характера. Юри всегда сам принимал решения, не учитывая мнения других людей. Да вы только посмотрите на прошедшие четыре года! Юри решил, что Пхичиту не следует знать правду, и попросту выкинул его из значительной части своей жизни, посчитав, что имеет на это право. — Забудь об этом, Юри, — рявкнул фигурист, поднимая руку, чтобы заставить друга прекратить жалкие попытки оправдаться. Нечто уродливое и злое набухало внутри Пхичита, отвоевывая контроль над речевым аппаратом. — Только потому, что твое выступление на Гран-при было катастрофой, не значит, что и мое должно стать таким же. Юри ошеломленно моргнул. Пхичит сразу же почувствовал сожаление — он не должен был говорить такого. Да, он злился. Но он имел в виду другое, он просто… — Хорошо, — холодно выдохнул Юри, резко разворачиваясь и направляясь в сторону выхода. Пхичит хотел окликнуть его, хотел извиниться. Но слова камнями застревали в его горле, и вместо этого он молча наблюдал, как его лучший друг уходит. Сердце болезненно кольнуло.***
Юри был уверен только в одном: этой ночью он полностью растворится в Викторе. Сделает все, что мужчина захочет, везде, где захочет. Он исполнит любое его желание. Потому что последнее, чем он хотел бы заниматься — думать. О чем угодно. Особенно о Пхичите (придурок). Юри прошел по коридору, эффектно покачивая бедрами — он уже полностью натянул на себя личину Эроса. Сегодня он выбрал рубашку, которая отдаленно контрастировала с костюмом Виктора на короткой программе. Неприкрытая женственность — отличный ответ на соблазнение плейбоя. (Вещица из темного тяжелого шелка опять была удачно обнаружена среди кучки хлама в женском отделе). Пальто Юри оставил на ресепшене. Нечто особенное было в грациозных движениях Виктора на льду, в страсти, с которой он откатывал программу, носившую имя Юри. Кацуки хотел подражать этому жару, хотел, чтобы Виктор вырисовал своими длинными пальцами на коже программу, которую буквально накануне он выполнял только для Юри. Юноша хотел, чтобы эта история осталась синяками на его теле. Хотел продолжить то, что они не закончили в прошлый раз. Хотел Виктора. Хотел… Юри хотел. И не было в этом мире ничего, что заставило бы его испытать стыд за свои желания. Постучав в дверь, Юри быстро пригладил волосы. Комната 431. 19:37. Виктор. Кацуки, не сдержавшись, тихо ахнул, встречаясь взглядом с Никифоровым. Виктор был одет в простые джинсы и футболку с глубоким вырезом, который открывал длинную шею и бледные выступающие ключицы. Темная ткань прекрасно оттеняла его лицо, заставляя глаза светиться синевой, а волосы — отливать серебром. Пряди были еще немного мокрыми — должно быть, он только что вышел из душа. Сердце Юри сжалось в груди, и что-то теплое поселилось внутри, сворачиваясь в клубочек, словно кошка. Виктор был совсем другим. Не таким, каким Юри его представлял, когда еще был подростком там, в Хасецу. Виктор оказался намного лучше. — Ты, — выдохнул фигурист, приоткрыв рот, но сразу же беря себя в руки. Юри замер, не в силах оторвать взгляд от розовых губ. — Ты рано. — Знаю, — тихо прошептал юноша (и все равно, что они в коридоре одни, да и обсуждают явно не секреты). Юри вступал в игру, становясь слегка опасным. Момент казался таким хрупким, что грозился сломаться от любого лишнего слова. Искренность Виктора, не наигранное удивление на его лице — все это было куда более интимно, чем просто секс. — Это плохо? — Нет, — ответил мужчина, хватая его за руку и затаскивая в комнату. Он не предоставил шанса Юри сказать что-нибудь еще. Как только дверь захлопнулась, Виктор с силой прислонил юношу к теплой поверхности и впился в губы. Поцелуй был подобен урагану: мокрый язык фигуриста с силой вскользнул в рот Юри, пахнуло мятой. Юноша, закрыв глаза, застонал. Возбуждение искрами пробегало по телу, заставляя спину изящно выгибаться, а руки — взмыть вверх. Виктор что-то прорычал в поцелуй, обхватывая пальцами запястья Юри и заводя их за голову. Мужчина целовал его так влажно, так глубоко, словно пытался проглотить его целиком — от этой мысли колени Юри задрожали, и Виктор, будто почувствовав это, навалился сильнее, прижимаясь к нему разгоряченным телом. Юноша попытался отодвинуться, сильнее вжался в дверь, но Виктор отступил всего на секунду и только для того, чтобы с пылом прильнуть опять. Юри хотел открыть глаза, но, запутавшись в бушующих эмоциях, оставил жалкие попытки. Дверь трещала от толчков. Юри протяжно застонал, и Виктор, воспользовавшись моментом, поймал губами его язык и мягко сжал. Юноша не сдержал тихих, приглушенных звуков одобрения, но мужчина со вздохом отпустил его и, наклонившись, скользнул поцелуями по челюсти. Кожа пылала от ощущения хаотичной, горячей энергии, пробегающей по ней, словно молнии. Юри нравилось это. Его бедра, покачиваясь, нежно терлись о твердый член Виктора. Возбуждение росло, и юноша плотно прижимался к ширинке мужчины, ощущая жесткую выпуклость. — Хах, уже не можешь ждать? — выдохнул Виктор в тонкую кожу Юри, продвигаясь поцелуями ниже, а руками обхватывая его за узкую талию. Кацуки что-то промычал, нежно двигая бедрами вперед-назад, симулируя фрикции. — Н-нет, я должен видеть тебя, — Юри попытался отодвинуться. Виктор заскулил так, словно юноша обидел его, и этот гортанный, глубокий звук дрожью прошелся по коже и отдался в член Юри, заставляя его протестующе дернуться. Мокрая ширинка штанов, вжатая в чужой пах, пульсировала жаром. Прекрасно. — Ты не должен говорить мне такого, pryanichek, — сказал Виктор, навалившись и с жадностью целуя Юри, скользя языком по губам. Он целовал юношу долго, сладко и безумно мокро. Словно все тело Юри было гладью воды, которая только и ждала, когда Виктор окунется в нее. Возможно, даже утонет. Как сам Юри, уже давно утонувший в Викторе Никифорове. Быть настолько желанным для кумира, которым восхищался долгие годы… Это определенно вызывает привыкание. Поцелуи становились жадными, почти пожирающими, и Юри был готов принимать абсолютно все, что Виктор решит предложить. Язык мужчины скользнул в его рот, а затем начал активно двигаться в сводящем с ума ритме, словно трахая его. Горячее, грязное обещание. Словно Виктор активно пытается сломать всевозможные ограничения, открыть Юри, как ракушку. Словно он как-то догадался, что Кацуки позволит ему все, что угодно. Виктор с силой всосал язык юноши, нежно лаская его. Мысли Юри спутались в хаотичный ком, а окружающий мир будто исчез, оставляя его наедине с ощущениями. Вздохнув, юноша решил попытаться отвоевать немного контроля. — Если это должно обескуражить меня… — начал он, но ему не дали закончить умную мысль — Виктор, прервав поцелуй, спустился ниже к основанию шеи, где краснел след от укуса, оставленный им прошлой ночью. Ухмыльнувшись, он впился зубами прямо в метку еще раз. Юри пискнул от неожиданности, с осторожностью прислушиваясь к ощущениям, которые от щекотливых выросли до безумно фантастичных. — Виктор, — простонал юноша, когда Никифоров начал облизывать след. Определенно останется синяк, который будет сложно спрятать. Юри покраснел от этих мыслей, жар пробежался от щек вниз, и юноша еле сдержался, чтобы не застонать еще раз — так сильно он никого никогда не хотел. — Виктор, пожалуйста. Юри хотел сказать: «Дотронься до меня. Сильнее». Но не смог. Вместо этого он наклонил шею, позволяя Виктору оставлять дорожку из поцелуев и прикусывать тонкую кожу, обтянувшую адамово яблоко. Мужчина внезапно прижался еще сильнее, и Юри удовлетворенно вздохнул, чувствуя каждый изгиб соблазнительных мышц. — Скажи мне, чего хочешь, miliy, — выдохнул Виктор. Его голос прозвучал так мягко, что Юри удивленно распахнул глаза, встречаясь взглядом с мужчиной. Кацуки внимательно всматривался в глубокий лазурный оттенок радужки, исполосованный металлическими искрами, которые то вспыхивали от напряжения, то пугающе темнели. Виктор наклонился и нежно поцеловал вздрогнувшего Юри. Сердце юноши пропустило удар, а желудок, казалось, сделал сальто. — Я хочу, чтобы ты говорил мне о своих желаниях. Хочу быть хорошим для тебя. — Ты делаешь… все отлично, — запнувшись, Юри произнес единственный верный в такой ситуации ответ. Руки Виктора отпустили его запястья, и пальцы неспешно пробежались вниз по плечам, останавливаясь на изгибе талии. Нетерпение обжигало, протестуя такой медлительности, и Юри не был уверен, что сможет остановить себя от необдуманных поступков, если Виктор не прижмется к нему разгоряченным телом, если не овладеет им полностью. — Давай сделаем еще лучше, — ухмыльнулся Никифоров, целуя его так нежно, что Юри всерьез начал волноваться за свое сердце. Эскорт не должен доверять таким поцелуям. Или, как минимум, этот эскорт не должен. (Но, боже, как же хочется). Юри укусил Виктора за губу, зажимая ее между зубами и заставляя мужчину потерять напускное хладнокровие и развязно застонать. Кацуки не смог сдержать триумфальной улыбки. — Почему бы тебе не позволить мне сделать то, что ты любишь? — хрипло спросил юноша, не в силах убрать нотки желания из голоса. Желания вылезти из кожи и стать тем, кем его хотят видеть. Виктор вздрогнул, выходя из транса, в который его так легко погрузил шепот юноши. Лазурные глаза задумчиво прищурились, рассматривая Юри. Мужчина убрал руку с его талии, коснулся большим пальцем нижней губы и легко оттянул кожу. Юри попытался не поддаваться прикосновениям, но, не сдержавшись, тихо выдохнул от удовольствия. Никифоров улыбнулся. Кончики его волос, подсыхая, начали легко виться вокруг красивого лица. Таким кумира Кацуки не видел ни на постере, ни в Инстаграме. Ему нравилось думать, что теперь эти милые волнистые пряди — их общий секрет. — Я хочу узнать, что тебе нравится, — заманчиво промурлыкал Виктор. Юри на секунду закрыл глаза, наслаждаясь этим сном наяву. — Хочу делать только то, что нравится тебе. Юноша смущенно нахмурился, а Виктор улыбнулся еще шире, явно довольный его реакцией. Юри опустил руки, не зная, куда их деть. Голубые глаза мимолетно прошлись взглядом по его лицу, светлые брови выгнулись, а губы растянулись в слабой улыбке. — Мне нравится твой взгляд, — искренне сказал Виктор. Юри еле слышно ахнул и замер, внезапно почувствовав себя словно в ловушке — зажатый между телом мужчины и дверью. Как мог Виктор так просто… просто сказать что-то подобное? Словно он и подумать не мог, что своими словами ломает Юри на части? Кацуки приоткрыл рот, уже собираясь сказать что-нибудь кокетливо и снять причудливое заклятье, которому он сам поддался, но Виктор, ловя момент, прижался к нему, ласково целуя. Юри сдался, а когда фигурист отстранился, на секунду он потянулся, следуя за его губами. — Dorogoi, ты хоть представляешь, как красиво ты выглядишь, когда удивлен? И опять Никифоров заставил его задуматься над ответом. Это было немного… Юри не уверен точно, но явно ненормально. Он знал, что должен быть осторожен. Но также он мечтал о встрече с Виктором, фантазировал о том, что происходит прямо сейчас, так много раз в молодости, что его поклонение достигло того безумия, который Пхичит с легкой руки прозвал «сталкерством». («Нет, Юри, это совсем не мило. Ты смотришь на него, как собака на кость*. Разве что слюни не пускаешь», — выразился друг). Юри попытался выкинуть посторонние мысли из головы — ему нельзя думать о Пхичите. Виктор был известен своими романтическими причудами. Юри был проституткой, которой он платил. И неважно, насколько мило ведет себя мужчина — правды это не меняет. Юри резко тряхнул головой, улыбаясь собственному легкомыслию. Очевидно, Виктор был заинтригован, соблазнен таинственностью и возбужден опасностью, идущей рука об руку с профессией эскорта. Он не был в этом первый — вероятно, не будет и последним. Юри так давно занимается этим, что ему-то точно известно: Виктор не заинтересован в нем настоящем. Ему нравится Эрос. (Да-да, в их прошлую встречу он также не был заинтересован). — Я думал, мы хотели поболтать о моих предпочтениях, — игриво выдохнул Юри, приправляя голос уверенностью — пытался ввести в игру Эроса. Умело потеревшись бедрами, он насладился резким вздохом мужчины. Их прикрытые одеждой члены удручающе медленно коснулись друг друга. — Дразнишься, — проворчал Виктор. Его глаза потемнели, но Юри был уверен: в ближайшее будущее он легко избежит наказания за свое поведение. Даже больше — вероятно, он получит довольно щедрую награду. Быстрым движением Виктор опять прижался к нему, заключая Юри в ловушку рук, тела, жара. SOS. Море чувств унесло Кацуки слишком далеко от берега. Виктор целовал Юри так, словно пытался открыть в нем что-то новое, ранее неизведанное. Каждое прикосновение отличалось от предыдущего, а язык жадно ласкал губы, будто пытался найти новый способ заставить юношу дрожать. Юри почти слышал, как кровь стучит в ушах от тупых ударов головой о дверь под напором Виктора. Если бы мужчина не прижимал его так крепко всем своим весом, Кацуки был наполовину уверен, что ноги бы подвели его. Он держался за плечо Виктора и тихо поскуливал в поцелуй, изнывая от желания. Это немного пугало. Чем дольше это продолжалось, тем больше Юри думал об этом, и тем сильнее это казалось безумием. Виктор Никифоров. Целует его. И, вероятно, собирается заняться с ним сексом. Опять. Если бы Пхичит знал… Юри вздрогнул от непрошенной мысли о друге. Он так сильно злился — все это было отвратительно и нечестно. Кацуки поддался эмоциям, погасившим огонь внутри, и отстранился. — Где витаешь, miliy? — пробормотал Виктор, мокро целуя в губы. Его бедра подались вперед и прижались твердой выпуклостью члена к штанам юноши. Оба вздохнули от прикосновения. Виктор положил большой палец на щеку Юри и обманчиво мягко повернул его лицо к себе. Кацуки инстинктивно вздрогнул. Сейчас он слишком беспокоился о произошедшем утром, чтобы поддаться соблазнительной игре Никифорова. Ему нужно просто передохнуть. Всего минутка. Просто чтобы привести мысли в порядок и взять Эроса под контроль. Юри просунул руки меж их телами и положил ладони на грудь Виктора. Даже через футболку чувствовалось, насколько он теплый. Юри действует непрофессионально. Он знает, что нельзя так просто отталкивать мужчину. Виктора. Независимо от причин. Юноша действительно сильно хотел его, но ему нужно выкрасть секундочку для себя. Просто чтобы поймать настрой. Юри наблюдал, как Виктор, задумчиво нахмурившись, делает шаг назад. — Что не так? — спросил он, коверкая слова грубым акцентом. Дрожь пробежала по телу Юри, но даже она не помогла ему справиться с разочарованием от утреннего конфликта с Пхичитом. Это тяготило его, и все возбуждение улетучилось, убивая настрой. Виктор продолжал ласково касаться его лица, большой палец чуть сильнее надавил на нежную кожу. — Я делаю что-то, что не нравится тебе? Он улыбался мягко и приглашающе, но глаза блестели неподдельным беспокойством. Юри попытался растянуть губы в ответной улыбке. — Все хорошо, ты чудесный, — сказал он. Вторая часть предложения прозвучала с легким придыханием, от чего глаза Виктора потемнели. Юри почувствовал, как ослабшее возбуждение напряглось, обмякший член слегка дернулся. — Я, эм, я просто… Прости, просто немного запутался в мыслях. Виктор настороженно наблюдал за ним. Голубой цвет его глаз потонул в темнеющем возбуждении. Но затем он медленно моргнул, мягко оторвал руки от Юри, слегка морщась, словно ему пришлось уговаривать себя. Будто бы он боялся спугнуть юношу (можно подумать, Кацуки смог бы покинуть его). Виктор сжал руку юноши, увлекая его за собой дальше в комнату. Кацуки облегченно вздохнул, заполучив желанный статус-кво. Маленькая комната освещалась светильниками, по стенам плясали тени. Виктор подвел Юри к кровати, мягко заставляя его сесть, но сам не спешил опускаться. Кацуки видел, что мужчина еще возбужден, но уже очевидно меньше. Это было странно. Сидеть и смотреть вот так снизу вверх… Юри попытался успокоиться, чувствуя растущее нервное напряжение. Он старался не позволять клиентам так нависать над ним. — Как насчет чая? — беззаботно спросил Виктор, его губы образовали милое сердечко. Юри, не сдержавшись, удивленно разинул рот. Такого вопроса он не ожидал. — Прости? — пискнул он, вздрогнув от собственного голоса и не сдержав румянца. Давно он не звучал так пискляво — наверное, с момента, когда ему исполнилось восемнадцать. И вот надо было именно сейчас вернуться к той смущающей тональности? Виктор, заметив огорчение Юри, фыркнул, чем сделал только хуже. Юноша спрятал лицо в ладонях, наклоняясь к коленям. Какой-то ночной кошмар. — Ты такой милый, — произнес Никифоров, а затем отвернулся и подошел к столу, стоящему у кровати. Юри через пальцы наблюдал, как исчезают голые ноги Виктора, который как ни в чем не бывало продолжал болтать, радостно игнорируя полный крах Юри Кацуки. — Мне всегда нравился зеленый чай в этих бесплатных корзинках. Подойдет? Если нет, то я могу заказать что-нибудь для тебя. — Звучит великолепно, — удрученно пробормотал Юри, неуверенный, как поступать дальше. Кажется, пока ему стоит расслабиться и плыть по течению. Юноша, осознав предложение Виктора, на которое он уже успел согласиться, выпрямился и нервно замахал рукой. — Я имею в виду, нет. Нет, нет! Тебе не нужно делать этого. Зеленый чай — это отлично. Виктор еще раз хихикнул, и Юри осознал: даже смехом можно убивать. От простого смешка он чувствовал, как воздух в легких заканчивается, а в горле начинает печь, словно от асфиксии. Это изумительно. Никифоров вышел на секунду в ванную, чтобы набрать воды в чайник, и Юри внимательно наблюдал за его действиями, запоминая каждую деталь, чтобы отвлечь себя от мыслей о Пхичите и их ссоре. Это было тяжело, но каждый раз, когда Юри чувствовал, как тревога опять напирает на него, он концентрировался на Викторе и замечал что-то новое, упущенное ранее. Например, тот факт, что джинсы Виктора слегка длинноваты ему без обуви — явно подобраны под каблук классических туфель. Или то, как он высовывает язык, когда пытается не уронить шнур в раковину. Или его волнистые волосы. Юри никогда не видел Виктора без тщательной укладки. Какое-то время они сидели в тишине, если не считать раздражающее «вшвшвшвшв» от кипящего чайника. Юри наблюдал, как мужчина достает две гостевые кружки и кладет в них по пакетику чая. Кацуки нравилось, как двигались мускулы мужчины, плотно обтянутые бледной кожей, как он сгибал спину. Действительно нравилось. — Вот, — наконец сказал Виктор, подавая одну кружку Юри, а вторую крепко сжимая в руке. Юноша осторожно взял чай, радуясь, что теперь может сфокусировать свой взгляд на светлом фарфоре, на чайном пакетике, который все еще лениво плавал в напитке, на клубящихся облачках пара. Виктор сел рядом с ним. Их теплые плечи соприкоснулись. — Итак, почему ты не говоришь мне, что стряслось? — Мне так жаль, — пристыженно сказал Юри. — Это ужасно непрофессионально. — Я не это имел в виду! — быстро воскликнул Виктор. Он был настолько поражен, что, дернув рукой, слегка расплескал чай. Юри посмотрел на мужчину, стараясь прочитать выражение на его лице — Никифоров сидел, закусив губу, и выглядел слегка… робко? — Прости, продолжай, пожалуйста. — Да здесь не о чем особо говорить. П-просто не очень приятные мысли не отпускают, — признался Юри, нервно запнувшись. Ему действительно не следовало быть таким честным. Нужно держать Виктора в рамках, ведь никому не нужен эскорт с чувствами. Юри — фантазия, в которой клиент должен раствориться, потерять голову. А фантазии не страдают от неврозов. — Что-то определенно беспокоит тебя, — мягко произнес Виктор, ставя горячую кружку на пол между ног. Он положил руки на колено Юри, и юноша отчетливо чувствовал исходящий от них жар. — Расскажи. Вот мне всегда становится легче, когда я выговариваюсь. — М-м-м, — неуверенно протянул Юри, закусывая внутреннюю часть щеки. Виктор улыбнулся так убедительно, что юноша не мог не сдаться. — Я поругался кое с кем. Тень мелькнула на лице Виктора, но он, подавив эмоции, натянул на себя маску спокойствия. — Я вижу, — медленно протянул мужчина, сильнее сжимая колено Юри и практически впиваясь в кожу пальцами. — С парнем? Юри, не сдержавшись, рассмеялся. — Что? Нет! Определенно, нет. — Это был настолько странный вопрос? — поддразнил его Виктор, мягко поглаживая колено. Юри взглянул на него, стараясь не задерживать взгляд на соблазнительных губах. — Завести парня для меня нереально, — ответил он. Виктор приблизился, обхватывая его за талию. Юри сильнее сжал кружку. — У меня никого нет. — Нет? — переспросил Никифоров. Следующее его предложение прозвучало неприлично низко и тягуче: — Так… ты никого не ищешь? — Вне работы? Виктор по-совиному моргнул. В голубых глазах отразилось неподдельное удивление. — Ох. Да, конечно. Вне работы. — Нет, — признался Юри, обхватывая второй рукой кружку. Она была слишком горячей, чтобы держать ее ладонями, но он все-таки попытался. Юноша отвел взгляд от Виктора, фокусируясь на светлой стене отеля. — А когда-нибудь вообще мечтал об этом? Юри на секунду задумался. — Нет. Действительно нет, — честно ответил он. Виктор прекратил поглаживания, спокойно положив руку на колено. Кончики пальцев немного согнулись, царапая ткань штанов Юри. Юноша вздрогнул и, надеясь смягчить неловкость, продолжил: — Полагаю, я никогда об этом особо не задумывался. Виктор долгое время ничего не говорил, погрузившись в собственные мысли. А Юри слишком сильно нервничал, чтобы начать разговор первым. Вместо этого он продолжал пялиться в стену, положив кружку на другое колено. — Тогда с кем ты поругался? — казалось, прошло столетие, прежде чем Виктор, выплывая из раздумий, решил задать вопрос. Юри, почувствовав напряжение, опустил плечи, повернулся и встретился с мужчиной взглядом, любуясь светлыми веснушками. — С моим со-другом. С другом, — быстро поправляясь, произнес он — чуть не проболтался. Юри сделал пробный глоток чая. Все еще слишком горячо. — Он зол на меня, потому что я пропускаю важное событие сегодня ночью. — Из-за меня? — спросил Виктор, получив кивок в ответ. Он опять приблизился и, развернувшись, прижался грудью к плечам Юри. Кацуки попытался не наклоняться на него, сохранять дистанцию. «Попытался» — правильно слово, так как буквально через секунду он обнаружил себя практически лежащим на Викторе. Сопротивляться невозможно. Виктор продолжил: — День рождения? — Нет, просто праздник, — Юри осторожно балансировал на грани между ложью и правдой. Пхичит вероятно не одобрил бы его откровенность. Он бы сказал, что Юри не осторожен. Возможно, даже безрассуден. Юноша, раздраженно фыркнув, насладился мыслью, что у него появился шанс слегка отомстить другу, который так жестко нагрубил ему сегодня. Подумав, он решил продолжить. Ведь это последняя ночь с Виктором, что может случиться плохого? — На самом деле он участвовал в Skate America, — признался Юри, стараясь не начать нервничать, когда брови Виктора удивленно приподнялись, а рот приоткрылся. — Он вышел на третье место и собирался праздновать этой ночью. Но я не смог прийти… — Кто он? — сразу же перебил его Виктор, в голубых глазах полыхнул интерес. Юри слегка отклонился, позволяя мужчине придвинуться еще ближе, вцепился в кружку и прижал ее к груди, словно защищаясь. Виктор действительно не следит за успехами соперников? Возможно, Юри зря накручивал себя все четыре года, боясь, что Виктор запомнил его поражение. — Чуланонт. Пхичит Чуланонт, — тихо ответил Кацуки, будто бы надеясь, что Никифоров не расслышит его бормотание. Внезапно он почувствовал стыд за то, что обсуждает друга с клиентами. Даже если этот клиент Виктор. Никифоров, конечно, его услышал. — Подопечный Челестино?! — с еще большим восторгом воскликнул Виктор. Но его улыбка сразу же погасла, а глаза, словно выцветая, стали небесно-голубыми. — Ты знаешь его через… Я имею в виду, он твой клиент? — НЕТ! — возмущенно вскрикнул Юри, маниакально размахивая свободной рукой. Словно сама мысль о том, что Пхичит мог бы оказаться в такой, кхм, роли, была настолько безумной, что требовалось физическое усилие, чтобы выкинуть ее из разговора. — Абсолютно нет. Ни в коем случае. Виктор по-волчьи улыбнулся, наклоняясь вперед, чтобы оставить на шее Юри невесомый поцелуй. Юноша вздрогнул, кружка слегка затряслась в руках. Никифоров посмотрел на него темными, проникновенными глазами. — Хорошо, а то я уже начал ревновать. Юри не знал, что ответить на такое. Некоторые клиенты и до этого поддразнивали его так, но до настоящей ревности никогда не доходило. И хотя Виктор просто шутил, в его голосе слышались нотки раздражения, а значит, это необходимо взять на заметку. Другая часть Юри, запрятанная глубоко внутри, переживала недюжинное волнение только от мысли, что Виктор Никифоров мог ревновать его. — Так ты знаешь о фигурном катании? — осмелился спросить мужчина, но Юри покачал головой. — Ах, нет! Точно нет, — он попытался пойти на попятную, не желая полностью ломать стену, которую он выстроил между собой и миром фигурного катания. Ложь прозвучала довольно складно, но, слава богу, не слишком быстро. — Я не особо обращаю внимания на все эти соревнования — слежу только за карьерой Пхичита. — Ты был сегодня на катке? — спросил Виктор, полностью игнорируя услышанное. Он задумчиво перевел пустой взгляд на грудь Юри, словно потерявшись в своих мыслях. Юноша кивнул, прежде чем осознал, что Виктор не увидел. — Да. — Ты видел мое выступление? — спросил Никифоров, встречаясь с ним взглядом. Юри хрипло сглотнул, внутри все сжалось от нервов. Не доверяя себе открывать рот, он молча кивнул. Виктор просиял, а его скулы покрылись легким румянцем. — Хорошо! Я так надеялся, что ты увидишь! — Ты… ты надеялся? — Юри был ошеломлен. Виктор Никифоров выступал на соревнованиях и надеялся, что он, Юри Кацуки, будет смотреть на него? Это почти также хорошо, как когда Виктор катался только для него прошлой ночью. Почти. — И как тебе? — продолжил Виктор, игнорируя изумление юноши. — Тебе понравилось? — Конечно, понравилось! — не сдержавшись, выпалил Юри. — Ты был восхитителен. И даже больше! Виктор выглядел невероятно довольным. Самодовольным. Юри покраснел от собственного восхищения, но мужчина сильнее сжал его плечо, наклонился, сокращая расстояние между ними, и сладко поцеловал, сразу же отступая. Ресницы юноши затрепетали от удовольствия, совсем не скрывая того, что ему безумно понравился этот целомудренный поцелуй. Неосознанно он потянулся к чужим губам. — Я рад, что ты так думаешь, — мягко выдохнул Виктор, понижая голос практически до шепота. — Где Пхичит? — Хм-м-м, — Юри был слегка отвлечен манящими губами, растянувшимися в легкой усмешке. — Твой друг. Где он собирается праздновать? — повторил вопрос Виктор, заставляя юношу обратить на него внимание. — Ох. Никто из них еще не достиг двадцати одного, поэтому, думаю, в апартаментах, — ответил Юри, не понимая, почему Виктор вдруг заинтересовался этим. Осознав произнесенное, Кацуки испуганно замер. Он только что упомянул свой дом. Одно облегчало ситуацию — он не упомянул, чья это квартира. — Тогда позволь мне одеться, — воскликнул Виктор, подскакивая с кровати и грациозно переступая через кружку, сиротливо оставленную на полу. Юри, нахмурившись, следил за мужчиной, который подошел к шкафу, где висели несколько рубашек, и покоился новенький чемодан. — Что? Зачем? — Я не могу встретиться с твоими друзьями в этой одежде! Обещаю, мы не будем вспоминать о конкуренции! — жизнерадостно ответил Виктор, вытаскивая из чемодана черные штаны. Юри зевнул, слегка ослабляя хватку на кружке. Мужчина дразняще взглянул на него через плечо. — Уж кто-кто, а ты точно должен знать, как важно первое впечатление! Виктор хотел провести их встречу с друзьями Юри. В квартире Юри. Это безумие. Даже с учетом всего того, чем они занимались с Виктором до этого. Это уже не ослабление границ, а полное их игнорирование. В этот раз Юри должен быть строгим и не позволить этому продолжаться. Виктор — клиент. Незнакомец, который нанял его для секса. Безусловно, он не может встречаться с друзьями Юри и уж точно — приходить в его квартиру. Абсолютно нет.***
Виктор и Юри сидели в такси, направляющемся в квартиру Кацуки в Новом центре. Юноша не знал, как так все вышло, но, несмотря на все его протесты и отговорки, это произошло. Виктор был настойчив, говорил, что отказывается быть причиной ссоры друзей, и даже заявил, что чувствует себя камнем преткновения, из-за которого Пхичит может плохо выступить на завтрашней свободной программе. Никифоров словно знал все слабые места Юри и намеренно давил на них. Но Кацуки-то знал, что Виктор просто порядочный человек. Порядочный, но действительно ненормальный. Юри пытался дозвониться Пхичиту, но тот не поднимал трубку, словно специально игнорируя его звонки. Неприятно, да, но не ново: такое уже случалось. Если не считать их маленькие соседские споры, последний раз они сильно поругались во время второго курса, когда Пхичит сильно упал на льду и был госпитализирован. Тогда им обоим было тяжело. Юри решил написать сообщение, понадеявшись, что Пхичит, не выдержав, все-таки прочтет его. 08:22PM. Знаю, ты еще злишься, но я уже еду домой. Юри в ожидании ответа нервно постукивал ногой, ерзал на сиденье, не скрывая нервозности, но Виктор, казалось, практически светился от счастья и любезно игнорировал беспокойство юноши, рассматривая медленно мелькающие в окне виды Детройта. Когда телефон запищал, Юри, слегка подскочив, быстро разблокировал его. 08:24PM. Серьезно? Ты отменил свои дела? Юри неуверенно занес большой палец над клавиатурой. На самом деле он боялся реакции друга, но, с другой стороны, лучше перетерпеть бурю сейчас*. 08:25PM. Не совсем. Он идет со мной. Юри ждал. Считал уличные фонари. А сердце билось бешеным кроликом, грозя сломать грудную клетку. Один, два, три, четыре, пять… Бип-Бип! 08:26PM. ЧТО?! Ты с ума сошел? 08:26PM. Просто доверься мне! Ты все поймешь, когда мы приедем. 08:27PM. Ты можешь объяснить мне все сейчас? Я могу позвонить? Юри посмотрел на сидящего Виктора. Мужчина был очень красиво одет: белоснежная свежая рубашка с черными пуговицами скрывалась под светло-серым узорчатым свитером, черные прямые брюки, наполированные туфли и длинное коричневое пальто. К невысказанному разочарованию Юри, он уже уложил волосы. Бледная кожа ловила оранжевые лучи уличных фонарей, словно океан поглощал свет луны. Сердце Юри сжалось, скрутилось и заныло, словно само хотело посмотреть на Виктора. 08:28PM. Нет, не сейчас. Пхичит, мне нужно, чтобы ты поверил мне. Пожалуйста, я знаю, что делаю. Кацуки смотрел на маленькое серое облачко с точками, обозначающее, что Чуланонт набирает ответ. Юноша специально сфокусировал все свое внимание на переписке, не позволяя себе отвлекаться на Виктора, будто бы Пхичит мог почувствовать его усилия. Следующее сообщение слегка ослабило петлю, затянутую где-то глубоко внутри Юри. 08:28PM. Отлично. Хорошо. Но только потому, что это ты. 08:29PM. Спасибо. Но мне надо, чтобы ты помог мне кое с чем. Не упоминай, что я живу там. Закрой мою спальню, ключ в выдвижном ящике на кухне. И мое имя Эрос. Не Юри. При любых обстоятельствах. Даже если я подожгу свои волосы, не называй меня по имени. Ты хотел быть моим прикрытием, так вот он шанс. Хорошо? 08:30PM. Окей. Можешь положиться на меня. Но ты сумасшедший. Ты же знаешь это? Юри посмотрел на Виктора. В груди потяжелело. Да, конечно, он знал, что уже давно сошел с ума.***
— ЭРОС! Юри сразу же съежился от наиграно громкого голоса друга. Вообще он должен был быть готов к такому, но все же. Пхичит широко распахнул дверь, на его губах играла легкая усмешка, а глаза были прикрыты. На фоне звучали народные мотивы кантри. Пхичит был одет немного симпатичнее, чем обычно: черная рубашка под милым зеленым свитером. Но вот волосы все также были в полном беспорядке. Юри старательно рассматривал друга, стараясь сконцентрироваться на нежных чувствах к нему, а не на стыде от того, что ему пришлось втянуть в это все Пхичита. Чуланонт открыл глаза и посмотрел на гостей. Когда он перевез взгляд за плечо Юри, его улыбка дрогнула. Кацуки, зажмурившись, раздраженно дернул головой, чувствуя надвигающуюся катастрофу. — Ох, — выдохнул Пхичит, и Юри тихо застонал. — Воу. О мой БОГ! О МОЙ БОГ! — Здравствуй! — весело промурлыкал Виктор, словно и не испытывал никакой неловкости от столь смущающего знакомства. — У нас не было шанса нормально поговорить сегодня на катке. Я Виктор, приятно познакомиться! Юри почувствовал, как чужая рука крепко обхватывает его за талию, и открыл свои глаза, чтобы посмотреть на мужчину. Никифоров, наклонившись, протянул теплую ладонь Пхичиту. Чуланонт удивленно открыл рот, в темных глазах сверкнули хитрые искры. Юри посмотрел на друга, чувствуя, как рука мужчины сжимает его талию уж совсем по-хозяйски. Пхичит, не выходя из транса, потянулся и сжал ладонь Виктора, позволяя ему потрясти ее. — Да, — вздрогнув, медленно пролепетал таец. — Эм… Да. Я знаю, кто ты. Вау. Пхичит продолжал сжимать ладонь мужчины, удивленно рассматривая его лицо. Юри ужасно покраснел. Разум просчитывал, как ему очнуться от этого безумного ночного кошмара. Словно два мира столкнулись, открывая бездну хаоса. Если бы неделю назад кто-нибудь сказал, что он расскажет Пхичиту правду о своей работе, а затем его наймет Виктор Никифоров, и все это произойдет накануне Skate America, он точно бы рассмеялся, а потом накричал бы на шутников, чтоб не насмехались над его мечтами и кошмарами. — Ю-рос. Эрос, — запнувшись, Пхичит постарался быстро исправиться, но Юри заметил оговорку и одарил друга проницательным взглядом. Чуланонт наконец оторвался от Виктора, но, казалось, все еще был слишком шокирован, чтобы заметить недовольство Кацуки. — Когда ты сказал, что у тебя… эм… гость, я не думал, что это будет Виктор Никифоров. — Эрос любит удивлять, — прощебетал Виктор. Юри был уверен в одном: он бы совершенно не сопротивлялся, если бы пол под его ногами раздвинулся и поглотил его. Даже больше: он практически желал этого. Особенно, если Виктор и дальше собирается тихо подтрунивать над ним. Юри посмотрел на руку Пхичита, все еще сжимавшую ладонь мужчины. Их рукопожатие уж слишком затянулось. — Пхичит, — прошипел Кацуки, кивая на руки. Пхичит, казалось, наконец выплыл из своих мыслей и разжал ладонь так быстро, словно обжегся. — Мы можем войти? — О, верно. Конечно! Входите! — затрещал таец, отступая, чтобы позволить гостям пройти в квартиру. Юри сначала смутился, когда Пхичит отвесил быстрый поклон, но затем осознал, что он проявил уважение не ему, а Виктору. Когда они вошли, Кацуки позволил себе вздохнуть с облегчением и радостно улыбнуться: Пхичит послушал его, и дверь в спальню была заперта. Рука Виктора все еще придерживала его за талию, сжимая ее еще крепче. Жар от приятных прикосновений прокатился по позвоночнику юноши, но как бы ему ни хотелось наслаждаться теплом и лаской, он не смог бы снять пальто в таком положении. С улыбкой Юри слегка поерзал, и Виктор, на секунду усилив объятья, все же отпустил его. — Эрос, — сказал Пхичит, исковеркав акцентом его имя так, словно ему легче задохнуться, чем нормально выговорить четыре буквы. Юри отвел взгляд от Виктора и посмотрел на друга. — Можешь помочь мне кое с чем? В спальне… всего… всего на секунду? — Конечно, — ответил Юри, поворачиваясь к Виктору. Пхичит, застыв, наблюдал за ними, и Кацуки раздраженно моргнул: вся уверенность, которую он испытывал в отеле, растворилась. Если Эрос легко бы потянулся и поцеловал Виктора в щеку, то Юри был слишком нервным для этого. Поэтому он просто коснулся груди мужчины пальцами и внимательно заглянул ему в глаза. — Я скоро вернусь. Гостиная прямо по коридору. — Буду ждать, — промурчал Виктор, улыбаясь. В отличие от Юри, он был куда увереннее, поэтому легко наклонился вперед и без предисловий пылко поцеловал юношу. Кацуки поддался теплым губам, чувствуя тех самых пресловутых бабочек в желудке и дрожащие колени. Затем Виктор отступил, повесил пальто и прошел дальше по коридору. Пхичит затащил Юри в комнату и трясущими руками плотно прикрыл дверь. Повернувшись, он уставился на друга, но Кацуки опасливо избегал его взгляда, рассматривая так и не распакованные коробки. Чуланонт наигранно громко прочистил глотку, и Юри, вздрогнув, медленно снял пальто. — Итак. Мы собираемся просто проигнорировать тот факт, что парень, нанявший тебя как долбанного эскорта, Виктор Никифоров? — быстро протараторил Пхичит, неистово размахивая руками прямо перед носом друга. Юри покраснел, нескладно дернул плечами и кинул пальто на кровать. — И ты даже не рассказал мне! — Ах… — Не удивительно, что ты не хотел приходить. Тебе стоило всего лишь сказать. — Я хотел объяснить все лично, — тихо ответил Юри. Пхичит усмехнулся. — Ох, хорошо. Но ты немного припоздал. Лучше теперь объя…стоп. Что на тебе надето? — Пхичит затих, удивленно изогнув брови. Юри неуверенно поерзал. В женской рубашке и тесных штанах сразу же стало безумно неуютно. Таец, протянув руку в сторону друга, потряс головой. — Забудь. Это неважно. Имеет значение лишь то, что Виктор Никифоров, человек, в которого ты влюблен с тринадцати лет, сидит в нашей гостиной! — Ш-ш-ш-ш-ш, — зашипел Юри, делая шаг вперед и ладонью закрывая рот разговорившемуся другу. Пхичит ошарашенно распахнул глаза, но юноша продолжил: — Тише ты, он может услышать. — Снерьез? — пробормотал Пхичит через пальцы. Юри освободил его, но отодвигаться на всякий случай не спешил. Чуланонт на секунду замолк, но сразу же продолжил: — И? Он должен знать это. Любой, кто видел тебя на Гран-при в том году, легко опознает в тебе фаната. Да половина твоих поз была придуманы под влиянием программы Виктора! Юри закусил губу. Пхичит сразу же опознал этот жест и нахмурился. — Что? Что такое? — Виктор не… — Не что? — медленно повторил Пхичит. Юри глубоко вздохнул. — Виктор не помнит меня. Он не знает, что я тот человек, — очень быстро пробормотал Юри, слова волной накатывали друг на друга, не спеша задерживаться. — Он не знает, что я катался, и он определенно не знает, что я тот самый фигурист. Глаза Пхичита распахнулись, навевая мысли о двух огромных блюдцах, но сам он какое-то время молчал. Затем таец сжал ладонь друга и приложил обе руки к груди Юри, строго смотря ему в глаза. Каждое слово следующего предложения Пхичит подтверждал кивком. — Юри. Это все портит. Это действительно все портит. — Я знаю, — проскулил Юри, по-детски топая ногой. — Но, пожалуйста, просто… просто проигнорируй это всего лишь сегодня ночью. Совсем недолго же. — Проигнорировать тот факт, что мой лучший друг был нанят в качестве эскорта кумиром детства, который в то же время еще и мой соперник? Или то, что пятикратный чемпион мира Виктор Никифоров сидит в нашей гостиной? — продекламировал Пхичит, словно зачитывая речь в суде. Прежде чем Юри успел ответить, лицо друга побледнело. — О боже. — Что? — спросил Кацуки, но Пхичит быстро обогнул его, открыл дверь и бросил на друга паникующий взгляд. — Я просто оставил Гуанхуна одного. В нашей гостиной! С Виктором Никифоровым! — воскликнул Пхичит и быстро засеменил по коридору. Юри, вздохнув, поправил шелковую рубашку. Время сделать музыку погромче.***
Пхичит Чуланонт (представитель Таиланда — как узнал Виктор) проживал в достаточно милой квартирке. Уютное местечко, даже несмотря на то, что половина утвари все еще была запакована в огромные коробки, встречающиеся то здесь, то там. Понять можно: он недавно переехал. Но гораздо больше Виктор восхищался его выбором друзей. Эрос в присутствии Пхичита вел себя совсем по-другому. Здесь, в маленькой затемненной гостиной, вся сексуальность и уверенная чувственность, которая так и сочилась из Эроса два их последних вечера, полностью растворилась. Сейчас он казался совсем другим человеком: заикался, иногда мямлил, от шуток Пхичита покрывался румянцем, смущаясь, вцеплялся пальцами в бутылку дешевого пива так, что белели костяшки. Виктор обожал в нем все. Он любил то, как Эрос мило заправлял непослушные пряди за ушко, как залазил на диван прям с ногами, словно он жил в этой квартире. Было видно: здесь ему уютно сидеть вот так, облокотившись на плечи Виктора, слушая поп музыку и разговоры друзей. (И, несмотря на то, что юноша сразу же отпрянул, когда заметил, что сильно навалился на фигуриста, это не могло расстроить Виктора — сам факт, что ему настолько комфортно здесь, уже радовал). Это было похоже на обычное свидание. Как у обычных людей. И определенно это было чудесно и превосходило все надежды Виктора. Никифоров не мог поверить своей удаче. В начале вечера он решил придерживаться плана и не выходить за границы профессиональных отношений, но разве он мог отказаться от предложения посидеть с друзьями Эроса? Юноша был так расстроен и рассеян… Как Виктор мог просто забить на это? На вечеринке (если ее можно было так назвать) присутствовали все те же два фигуриста, которых он видел утром на катке. Лео де ла Иглесия, единственный коренной представитель Америки на отборах, и Си Гуанхун — представитель Китая. Лео был высок, худощав, длинные коричневые волосы были небрежно заправлены за уши, а кожа отливала оливковым оттенком. Гуанхун был намного ниже, темно-рыжие волосы прелестно вились, а на бледной (прям как у Эроса) коже пятнами расцветал румянец. Они оказались намного моложе, чем сначала подумал Виктор, и явно были ошеломлены его присутствием. Виктор не был дураком и прекрасно понимал, какую реакцию вызывает у молодых фигуристов — и все же это было довольно-таки лестно. Пхичит представил и Виктора, и Эроса первогодкам, а значит, они также не были знакомы с юношей. Фигуристы были смущены. И даже несмотря на то, что они просили Виктора сделать с ними селфи, Лео и Си слишком много внимания уделяли Эросу. Это было мило. Да и, в общем, они казались неплохими людьми. Никифоров даже немного пожалел, что не общался с ними раньше. Из всего происходящего Виктор понял точно одно: Эрос был очень скрытным. И тот факт, что он вот так легко разделил этот вечер с ним, значил настолько много, что мужчина даже не мог подобрать правильных слов. После того, как Пхичит повеселил всех смешной историей о своем тренере (хихикнул даже Виктор — он был хорошо осведомлен о фиглярстве пьяного Челестино), Эрос принял поражение и перестал пытаться сохранять дистанцию. Он полностью облокотился на Виктора и положил ему голову на плечо, заставляя тело мужчины вздрогнуть от приятного тепла. Пхичит, сидевший на кофейном столике и медленно потягивающий пиво, выглядел невероятно гордым. Гостиная состояла из маленького дивана, на котором расположились Виктор и Эрос, кресла с одним подлокотником и маленького столика. На кресле сидел Лео, а неплохо так подвыпивший Гуанхун неуклюже балансировал на подлокотнике. — Думаю, мне хватит, — пробормотал Си, недоверчиво рассматривая наполовину опустошенную бутылку пива, словно она могла его укусить. Лео тихо рассмеялся, забрал алкоголь и поставил его на стол. — Я удивлен, что вы так спокойно пьете перед завтрашней свободной программой, — проворчал Виктор, думая, что в таком положении он даже нормально отругать их не способен. Гуанхун пискнул, а Лео робко опустил взгляд в пол. Зато Эрос, вопросительно изогнув бровь, встретился с мужчиной взглядом, заставляя его рассмеяться. А судит-то кто? — Только чуть-чуть. Все нормально, — ответил Пхичит. На его щеках играл яркий румянец, а волосы растрепались еще сильнее. — Как вы вообще купили пиво? Я думал, в Америке жестко с этим, — с неподдельным интересом спросил Виктор. Лео в подтверждение кивнул, осторожно придержав Гуанхуна, который, казалось, вот-вот рухнет с кресла. Виктор не беспокоился: еще не сильно поздно, и у Си будет достаточно времени, чтобы выспаться. Кроме того, фигуристу всего семнадцать, а значит, его период восстановления будет безукоризненным еще, как минимум, год. — Я взял ID Эроса, — сказал Пхичит, хитро улыбаясь. Виктор не смог сдержать восторженный вздох, когда Эрос неодобрительно застонал у него под боком. — Серьезно? Вы же даже не похожи. — Ты будешь удивлен, насколько американцы могут быть расистами, — сказал Пхичит как ни в чем не бывало, заставляя Лео протестующе замычать. — Хей! Не делай меня ответственным за белых людей! Виктор смущенно улыбнулся — он был не только самый старый в комнате, но единственный действительно белый. Чувствовать себя зрелым рядом с подростками так странно. И эта забавная вечеринка так не похожа на его обычное времяпрепровождение. Вместо московских лофт-баров и дорогих коктейлей — квартира двадцатилетки в Детройте с дешевым американским пивом и Spotify, играющим из десятидолларовой переносной колонки. Эрос вздрогнул, приковывая к себе все внимание Виктора. Красивые карие глаза были уставлены на Пхичита, а на губах играла нежная улыбка. Уложенные гелем волосы немного растрепались, и Виктор, затаив дыхание, опять подумал, насколько мило мог бы выглядеть юноша, если бы не утруждал себя укладкой. Мужчина был уверен: рваная челка и темные непослушные пряди придавали бы и так безупречному лицу еще больше очаровательности. — Замерз? — спросил Виктор. Рука, достаточно целомудренно покоившаяся на спинке дивана, обхватила Эроса за плечи, прижимая его еще ближе. Юноша покраснел и бросил быстрый взгляд на Пхичита. — Эм. Может быть. Все нормально, — быстро пролепетал Эрос, переводя взгляд темных глаз на Виктора. Никифоров почувствовал, что его сердце, как обычно, не упустило случая сжаться от нахлынувших чувств. В легких категорически стало не хватать воздуха. — Почему бы тебе не взять толстовку в моей комнате? — предложил Пхичит. Вторую часть предложения он произнес медленно, словно обдумывая. Виктор с любопытством подумал, не выпил ли фигурист слишком много? — Нет! Честно, я в порядке. Просто давно пора выяснить, как включать обогреватель, — задумчиво произнес Эрос, кивая на радиатор, стоявший у окна. Виктор подумал, что это странно — скорее Пхичиту, как хозяину дома, следует заботиться о таких вещах. — Вот, — сказал мужчина, ставя пиво на пол и освобождая Эроса от объятий только для того, чтобы стянуть с себя джемпер. Юноша моргнул, но не успел и слова вымолвить, как Виктор накинул на него кофту. — Надень это. Краснота Эроса перешла все границы: румянец распространился по щекам, шее, залез под темно-голубой джемпер. Виктор хотел проследовать за нежным оттенком своим языком — эта идея показалась ему настолько привлекательной, что он, испугавшись, попытался сконцентрироваться на чем-то другом. Эрос промямлил тихое «спасибо» и натянул джемпер. Кофта была слишком большой: длинные рукава собрались складками на тонких запястьях. Виктор удивленно осматривал юношу, отмечая, как хорошо он выглядит в его одежде. Невидимый кот внутри замурчал от удовольствия. Тепло только возросло, когда Эрос отклонился и опять прижался к его плечу. Виктор обхватил его руками за талию, наслаждаясь ощущением ткани своего джемпера под кончиками пальцев. Несколько последующих часов они весело болтали, все меньше и меньше уделяя внимания алкоголю — полностью погрузились в истории. На очереди был Гуанхун, который завел разговор о еде и начал бредить о любимых деликатесах своей провинции. Набравшись смелости, он даже повернулся к Виктору и начал убедительно рассказывать о своей любви к пирожкам. Лео сидел тихо, лишь изредка добавляя деталей к историям Си. Было очевидно, что двое были достаточно близки, и Виктор с праздным любопытством размышлял, сталкивались ли они на соревнованиях до Skate America. Праздно, потому что почти все его внимание было сосредоточено на Эросе, который нежными пальцами выводил маленькие кружочки на его бедрах. Казалось, он даже не замечает, что дразнит Виктора — юноша с неподдельным интересом слушал Гуанхуна, пытавшегося объяснить разницу между крепами и галетами. Но так даже лучше — это лишь показывает, что Эросу достаточно комфортно, чтобы самому проявить инициативу (пусть и неосознанно). Каждый нерв в теле Виктора искрился, посылал сигналы туда-обратно, налаживая связь между мозгом и… хорошо, и той частью тела, которая наслаждалась этой ситуацией больше всех. Мысли Виктора прервал громкий звук камеры смартфона. Мужчина удивленно посмотрел на Пхичита, сжимающего в руке телефон. Эрос протестующе вскрикнул, оторвался от бедра Виктора и недовольно махнул рукой. — Пхичит! — Прости, я не смог сопротивляться! — не особо виновато произнес друг. — Только в Инстаграм. Пожалуйста. — Нет, — строго отрезал Эрос. Чуланонт надулся и раздраженно закатил глаза. Эрос что-то сказал ему на незнакомом языке (это мог быть как японский, так и тайский — Виктор точно не мог определить). Звук голоса юноши заставил мужчину вздрогнуть и скрестить ноги, надеясь, что никто не заметит его движений. — У тебя есть Инстаграм? — спросил Виктор, прерывая их перебранку на других языках. Пхичит изумленно посмотрел на него, темные глаза восторженно блеснули — Да! — воскликнул юноша, поворачивая экран телефона к мужчине и заставляя его моргнуть от яркой подсветки. — Хочешь подписаться на меня? — Конечно! Особенно если у тебя там есть такие же смущающие снимки моего маленького Кацудончика, — ответил Виктор, забирая телефон у Пхичита, чтобы прочитать ник. В комнате повисла тишина. Затихли даже Гуанхун и Лео. Лишь Эрос громко пискнул, возмущенный услышанным. Пхичит посмотрел на Виктора с такой благодарностью, словно тот только что сделал ему самый лучший подарок на день рождения. Никифоров, поежившись, обвел взглядом присутствующих. — Что? — К-как ты меня назвал? — тихо спросил Эрос, внимательно смотря на Виктора. Мужчина, осознав прокол, почувствовал жар под воротником рубашки. Блять. Он называл Эроса так только в своей голове. Иногда. Не так часто, чтобы это закрепилось. Но юноша так мило произнес это слово прошлой ночью, что Виктор специально набрал его в гугл переводчике, чтобы попытаться повторить это тягучее, нежное звучание букв. Он действительно не хотел дразнить Эроса этим. Да и вообще: Виктор искренне надеялся, что то, что он так тщательно запоминает все произнесенное юношей, поможет Эросу расслабиться и рассказывать еще больше. Однако прямо сейчас он определенно думает, что Виктор больной. Спокойно, нет причин для паники. Виктор попадал и в худшие ситуации. Его обаятельность обязательно поможет ему выкрутиться (как и всегда). — Как? Кацудон? — беспечно произнес Виктор. — Я подумал, что это мило. — Это… — Эрос сглотнул, и мужчина старался не пялиться на дернувшееся адамово яблоко. Красный след укуса выглядывал из-под его собственного джемпера. — Не стоит так называть людей. — Не могу поверить, — выдохнул Пхичит, прежде чем рассмеяться. Гуанхун и Лео смущенно наблюдали за развернувшейся сценой. — Ты рассказал ему о свиной котлете с рисом? Пхичит, не удержавшись, рассмеялся еще раз. Лео повернулся к Си и тихо спросил: — Что еще за свиная котлета с рисом? Эрос смущенно спрятал лицо в ладонях, и Виктор почувствовал, как его сердце болезненно напряглось. Он надеялся, что Эрос не будет сильно запариваться об этом. Смелея, Никифоров наклонился, заключил юношу в свои объятья и упал вместе с ним на подушки. Возможно, это было немного развязно и интимно, но он не смог отказать себе в таком удовольствии. — Прости, miliy, — искренне выдохнул Виктор, переходя на русский и нежно целуя Эроса в лоб. Юноша опять тихо пискнул и уткнулся лицом ему в грудь. Если он так реагирует на простой «кацудон», то славно, что он не понимает, как Виктор обычно называет его. Если бы мужчина и решился рассказать ему об этом, то определенно наедине. Если реакция будет похожей, то он хочет насладиться ею один. Телефон Пхичита опять щелкнул, заставляя Эроса очнуться от ступора и что-то пробормотать на непонятном языке. Пхичит быстро ответил, но улыбка так и не сошла с его лица — а значит, ничего серьезного. — Уже поздно, — сказал Эрос, отодвигаясь от Виктора. Они встретились взглядом, и мужчина почувствовал жар от пылающих огненных искр, рассекающих поверхность темных глаз. Причина, по которой ему приходилось скрещивать ноги, опять напомнила о себе. — Думаю, нам пора откланяться. Все-таки у вас завтра соревнования. — Ты опять придешь посмотреть? — не удержавшись, спросил Виктор. Он действительно безумно хотел это узнать. Эрос хитро улыбнулся, почувствовав контроль над ситуацией. Мужчина предвкушающе прищурился — он примерно понимал, что следует ожидать от этой стороны эскорта. Особенно после такого насыщенного вечера. — Пошли, — прошептал Эрос, соблазнительно поднимаясь с дивана и покачивая бедрами. Виктор с усмешкой заметил изумленный взгляд Лео, который завороженно наблюдал за представлением со своего подлокотника. Щеки фигуриста были ярко красными и явно не от пива. Виктор крепко взял Эроса за руку. — Окей.