The Boyfriend Experience

В отеле Юри толкнул Виктора на кровать, едва давая ему шанс прийти в себя, прежде чем навалиться сверху, отрезав пути отступления расставленными по обе стороны от бедер мужчины коленями. Виктор был у него дома. Общался с его друзьями, пил пиво, купленное по его ID, сидел с Юри на диване, играл с его волосами… Это была безумно сводящая с ума и одновременно самая причудливая близость, которую Юри когда-либо испытывал. Он никогда не заходил так опасно далеко, но и никогда не чувствовал себя таким потрясающе живым, как сейчас. Виктор не был воздухом, больше — он был штормом. Искрящим, оглушающим, раскалывающим жизнь Юри на части, словно молнии располосывают грозовое небо. Юри, поудобнее расставив ноги, оседлал мужчину с одним (вероятно, очевидным) намерением. Его член напрягся, когда Виктор гулко застонал. Плоть мужчины быстро твердела, а его дыхание сбилось на очень притягательный, тяжелый ритм. Виктор поднял руки, кладя одну на бедро Юри, а второй вцепляясь в его волосы и запрокидывая голову, чтобы впиться в губы глубоким страстным поцелуем. Юри громко застонал от ласки, потираясь бедрами о пах мужчины и отдаваясь тем безумным, крышесносным ощущениям, которые Виктор дарил ему. Которые Юри позволял дарить. Прежде чем юноша смог продолжить, его часы громко пикнули. Мужчины застыли. В желудке засосало от разочарования, и Юри быстро принял решение. Он нарушил так много правил… Подумаешь, еще одно? Поднеся запястье ко рту, он под удивленным взглядом голубых глаз зубами вытащил ремешок с застежки. Затем Юри привстал, выключил будильник, снял часы и кинул их на белоснежные подушки. Тяжело дыша, словно задыхаясь от волнения, он провел рукой по груди Виктора, не в силах остановиться от переполняющих его эмоций. — Я ничего не слышал, — тихо выдохнул он, надеясь, что Виктор разделяет его желание задержаться здесь подольше. — А ты? Никифоров медленно моргнул, а затем его губы расплылись в очаровательной улыбке. — Ни единого звука. — Твое предложение все еще в силе? — пробормотал Юри прямо в губы Виктору, чувствуя запах недавно выпитого пива. Мужчина провел языком по его рту, сложенному в бесстыдной «О», словно пытался попробовать на вкус слова. Уголки губ намокли от чужой слюны, которая практически стекала по нежной коже. — К-какое? Что? — запнувшись, выдохнул Виктор. Он закрыл глаза, отказываясь обращать внимания на что-либо, кроме умелой ласки чужого языка. Юри ухмыльнулся, наслаждаясь его смущением. Рука фигуриста бесцельно бродила по его телу, неспешно скользя по спине, ниже к ягодицам. Так нерешительно, словно Виктор не знал, за что сильнее хочет подержаться. — Собираешься ли ты… ах, Виктор! — Юри почти всхлипнул, когда мужчина провел языком ниже от губ к челюсти. Это было так грубо, мокро и пошло, что Юри почувствовал тяжесть внизу живота. Он так сильно хотел Виктора. Хотел, чтобы Виктор еще сильнее просочился в его жизнь, въелся в его кожу, словно перманентные чернила. Юри, с трудом сдерживая желания, немного качнулся на бедрах мужчины. — Ты сделаешь мне хорошо? Рука Виктора резко прошлась по волосам Юри, с силой запрокидывая его голову, заставляя выгнуть спину и обнажить горло. Юноша, тяжело дыша, прикрыл глаза, медленно потираясь бедрами о жесткий член. Горячие губы прильнули к его шее, оставляя один поцелуй за другим. Юри стонал, чувствуя обжигающий язык мужчины, ласкающий нежную бледную кожу. — Kotenok, — прорычал Виктор ему в глотку, заставляя дрожь пробежать по телу юноши. Русский язык служил маячком, прямым доказательством того, что все происходит наяву. Что да, это действительно Виктор Никифоров. Виктор Никифоров собирается сделать с Юри это… еще раз. Может быть, даже лучше, чем в первый раз. — Я хочу сделать тебе так хорошо, что ты не сможешь смотреть ни на кого другого. Сделаю с тобой то, что смогу только я. Юри заскулил. В уголках глаз зажгло, но он крепко зажмурил их, отказываясь поддаваться эмоциям. Прозвучавшие слова расплавленным металлом заполняли пространство между ним и Виктором, стирая всевозможные границы дозволенного. Но ему было плевать. И когда другая рука Виктора неожиданно скользнула вниз, крепко сжав его член, Юри вздрогнул, словно сотни искр пробежались по его телу, заставляя каждую клеточку изнывать от удовольствия. — Вик… ах, Виктор! — мужчина усилил хватку, и Юри подал бедра вперед, подставляясь под столь необходимую ласку. — Я хочу, чтобы ты сказал мне, чего хочешь, pupsik, — замурчал Виктор, скользя губами по шее Юри вверх, к подбородку. Мужчина зубами сжал нижнюю губу юноши, оттягивая и посасывая ее, но Юри не мог перестать фокусироваться на ощущениях, возникающих в его паху, плотно прижатому к члену Виктора. Он чувствовал влагу, выступившую от неизмеримой нужды и пачкающую его штаны. Вцепившись в плечи Никифорова, Юри застонал от болезненного осознания того, что они оба еще слишком одеты и им явно пора исправить эту досадную оплошность. И чем скорее, тем лучше. — Скажи мне, — за словами последовал укус, а рука на члене Юри заскользила, стараясь подлезть под пояс узких штанов. — Ты, — выдохнул Кацуки, когда горячая ладонь мужчины пробралась к пульсирующей эрекции. Виктор ласково взял его за обнаженный член, прошелся большим пальцем по головке, размазал выступившую смазку и выругался на английском. Юри заскулил и подался бедрами вперед, отчаянно желая большего. — Хочу тебя. Сейчас. Пожалуйста. — Хорошо. Вот так, — мягко прошептал Виктор. Юри улыбнулся в ответ на похвалу, чувствуя, как горячий румянец расцветает на его щеках алыми пятнами и пульсирующим жаром сползает ниже по шее. — Но давай сделаем еще лучше. Когда рука Виктора нежно прошлась по его волосам, Юри наконец позволил себе приоткрыть глаза и наблюдать за мужчиной сквозь темные ресницы. Виктор дьявольски улыбался, а серебряная челка растрепалась вокруг лица, словно сверкающий серпантин. Никифоров внезапно с силой сжал член Юри, надавливая пальцем на головку и скользя им по прорези. Наслаждение было столь велико, что юноша не мог издать ни звука, лишь задыхался от ощущений и старательно пытался не разрывать зрительный контакт. — Скажи мне, что делать. Конкретно. Что я должен сделать, — протянул Виктор, отпуская волосы Юри, чтобы свободной рукой провести по бледной шее, груди, талии. Ладонь на члене медленно задвигалась, заставляя юношу покраснеть еще сильнее. Виктор не сводил с него ярко-голубых глаз, в которых, словно торнадо, мелькали темные завихрения, угрожая закрутить Юри в своей странной пляске. — Одежду. Снять, — все-таки смог собраться Кацуки. Виктор, довольно ухмыльнувшись, щелкнул острыми зубами, заставляя дрожь пробежать по телу Юри, зазвучать в каждой клетке, словно колокольчики, которыми любила играть его сестра. — Ты тоже. Оторваться друг от друга было безумно тяжело, но как только они справились с этим — Юри не стал сдавать на попятную: у него есть определенная цель — кайф, секс… и то и другое? Он не был уверен. Виктор был чем-то неземным, иностранным во всех смыслах этого слова, и он с легкостью разрывал по швам жизнь Юри, которую тот так дотошно сшивал по лоскуткам. И Юри хотел этого. Когда вся одежда была скинута, и Виктор уверенным движением стянул штаны, Юри замер, потрясенный. Он забыл. Это, возможно, прозвучит глупо, но Юри правда забыл, насколько красив Виктор. Не в силах отвести взгляд, юноша прослеживал глазами каждую линию пресса мужчины, изгиб его длинных рук, складку на колене. Член Виктора не был чересчур длинным, но был довольно толстым. Толще, чем можно было предположить по его телосложению. От этих мыслей возбуждение Юри дернулось к животу. Тело юноши восхищалось Виктором, так долго жаждало его. И вот оно — вот этот мужчина стоит здесь, прямо перед Юри, словно пришелец из чудного сна. — Иди сюда, miliy, — весело хихикая, промурлыкал Виктор. Он определенно заметил пристальный взгляд Юри и его нескрываемое удивление. Взяв юношу за руку, мужчина мягко потянул его к себе, увлекая его обратно на кровать. В этот раз именно Виктор опрокинул Юри на матрац. Но Никифоров был чистым концентратом заботы, нежности, ласки: он слегка подтолкнул юношу наверх, пока его голова не коснулась подушки. Юри пытался не дышать так тяжело, но грудь словно сковало железным кольцом адреналина. Он чувствовал практически болезненное биение сердца, слышал гулкий ритм в ушах, сводящий с ума. Когда Виктор склонился над ним, практически касаясь (к сожалению, только практически), Юри выгнул спину, отчаянно желая прильнуть к нему. Виктор потянулся вниз и жадно поцеловал приглашающе приоткрытый рот Юри. Язык мужчины прошелся вперед-назад, медленно лаская губы юноши, пока тот не додумался расслабиться, позволив Виктору мокро и неторопливо трахать его скользкими движениями. Словно Никифоров решил продолжить то, на чем они остановились ранее этим вечером. Только сейчас между ними не осталось ни одной преграды, и от этого все казалось намного горячее. Юри поднял бедра вверх, проскальзывая членом по яйцам мужчины. Оба громко застонали от прикосновения. Виктор, не сдержавшись, прильнул к его телу, обжигая каждым дюймом кожи. Прервав поцелуй, Никифоров посмотрел на Юри, не скрывая улыбки. Скулы мужчины налились глубоким красным, и юноша знал: он и сам выглядит не лучше. Виктор, склонился обратно, оставляя маленькие, целомудренные поцелуи на округлой челюсти и мягких щеках. — Что дальше? — спросил он. Юри потребовалось время, чтобы понять, что именно мужчина имеет в виду. Отпрянув, Виктор выжидающе наблюдал за юношей, буравя его такими темными глазами, что, казалось, даже свет прикроватной лампы тонет в этой черноте, оставляя Юри слепо спотыкаться. Губы мужчины дернулись. Всего лишь чуть-чуть — только краешки. Он подал бедра вперед, скользя толстым членом по коже Юри и оставляя липкую смазку на впадине его живота. — Хочешь трахнуть меня, pupsik? Виктор Никифоров сказал это. Юри, запрокинув голову, выгнулся на кровати, прижался пахом к плоти мужчины и приглушенно заскулил. — Да, — простонал он, задыхаясь и толкаясь бёдрами вперед. Он сходил с ума, представляя Виктора под ним, Виктора, сжимающего его. Юри давно не был сверху — это крайне редкий запрос от клиентов. — Боже, посмотри на себя, — выдохнул Никифоров, грубый акцент буквально застрял на его губах, и Юри, не выдержав, опрокинул мужчину на спину, хватая его за загривок в слепом желании попробовать соблазнительное произношение на вкус. Словно он мог слизать русский снег с губ Виктора, проглотить московское лето. Юри втолкнул свой язык в рот, отвоевывая лидерство. Схватив мужчину обеими руками за шею, он прильнул еще ближе, углубляя поцелуй. — Секунду, pupsik, — выдохнул Виктор меж напористых ласк юноши. Перегнувшись через кровать, он открыл выдвижной ящик тумбочки и, достав бутылочку Durex и ленту презервативов, наудачу бросил их за плечо Юри, слишком сильно изогнув локоть и упав на юношу. К великому удовольствию последнего. Юри провел рукой по плечам Виктора, чувствуя теплой ладонью крепкие мускулы. Экспериментируя, он впился пальцами в кожу и встретился с жестким сопротивлением мышечной ткани. От осознания того, что он сжимает кого-то столь сильного, столь мощного, так тесно прижимающегося к нему, Юри, закусив губу, громко застонал. Горячо. Опьяняюще. Юри задыхался. Виктор такой волевой, такой талантливый. И завтра он выступит восхитительно. Это более чем очевидно. Он заставит весь зал затаить дыхание и не сводить с него глаз. Мысли проскакивали в голове неразборчивыми каракулями, и когда Виктор поерзал, собираясь лечь, Юри остановил его. Никифоров с любопытством наблюдал за его действиями, серебристые пряди волос повисли между ними. — П-подожди, — произнес Юри, но, увы, это не прозвучало и вполовину так уверенно, как он надеялся. Кацуки скользнул под него. Их члены опять соприкоснулись, и юноша застонал, услышав всхлип фигуриста. Юри не знал Виктора. Такого Виктора. И он не был уверен, что сможет не причинить вреда. Он не хочет стать причиной, по которой Виктор Никифоров не сможет завтра днем нормально завершить четвертные прыжки. Он вообще понимает что творит? Юри вот не уверен в этом. Но он точно знает, что они смогут найти компромисс. — Ты сказал мне не…не, — Юри, внезапно засмущавшись, затих. Это было странно, но он знал, что румянец, разливающийся на бледных щеках, скажет все за него. В груди горел огонь, а Виктор лишь наблюдал за ним, водя одной рукой вниз-вверх по телу, а второй крепко держа его за подбородок. Юри сглотнул, качнув бедрами в отчаянном желании получить столь необходимую фрикцию. — Ты сказал, ты хотел… хотел… — Я хотел растянуть тебя, — закончил за него Виктор, и Юри позволил себе облегченно выдохнуть. Юноша кивнул, не доверяя себе открывать рот. Теперь он действительно хотел только этого. Именно так. Юри довольно давно не позволял это делать никому, предпочитая справляться самостоятельно. Примерно также давно, как когда он последний раз был сверху. — Сможешь? — смущаясь, спросил Юри. Он нервничал, потому что знал, что Виктор изначально хотел немного другое, но надеялся, что мужчина не будет разочарован. Но Никифоров всего лишь усмехнулся. Усмехнулся так, словно звезды зажглись, а потом на бешеной скорости помчались вниз, сгорая в атмосфере вселенной Юри. — Ты идеальный, — произнес Виктор. Юри удивленно пискнул, но мужчина, не дав ему задуматься, внезапно схватил его за талию так крепко, что юноша был уверен: останутся синяки. Виктор целовал линию его челюсти, шею, ключицы. Он прошелся поцелуями до укуса, а затем острыми зубами провел по старой отметке. Юри дернулся, чувствуя выступающие капли смазки и прокатывающуюся по всему телу дрожь. Пресемя потекло по всей длине его пульсирующего от предвкушения члена. Виктор укусил его, собирая все их прошлые вечера воедино, и Юри хотя и ожидал этого, все равно изумленно взвизгнул, падая на кровать. Член горячо дергался. Мужчина отступил, подняв тело на локтях, и посмотрел на Юри сверху вниз. — Ты доверяешь мне? — Да, — ответил Юри, даже не задумываясь. Виктор поцеловал впадину его шеи, а затем сжал ладони юноши, поднял их вверх и завел за голову. Он делает так уже третий раз, и Юри был уверен, что это его фетиш. Но он ни в коем случае не был против — даже наоборот. Виктор сцепил его руки за головой, сверкая голубыми глазами, словно лезвиями коньков. — Подержишь их так? — спросил он низким голосом. Акцент проглотил гласные, и слова гулко резанули воздух. Юри кивнул, открыв рот от внезапно перехватившего дыхания, когда Виктор начал тереться бедрами. Медленные круговые движения, которые устраивали яркие фейерверки в каждой точке соприкосновения. Жесткий член ныл от желания. Юри уже и не помнил, когда последний раз он так долго наслаждался прелюдией. Виктор, наклонившись, поцеловал его, с такой силой вталкивая язык в рот юноши, что Юри чуть ли не давился им. — Хороший мальчик. Похвала острым возбуждением обдала тело Юри, его член дернулся от напряжения, а внутренности скрутило в тугой узел. Виктор издал тихий одобряющий стон, чем только ухудшил ситуацию, заставив Юри уткнуться лицом в его плечо. — Нет, — внезапно строго отрезал Виктор. Он взял юношу за подбородок, отводя его назад так, чтобы они снова могли смотреть друг другу в глаза. — Не прячь от меня свое личико. Юри встретился с ним взглядом. Уголки губ дернулись, когда теплая ладонь обхватила его член, поглаживая большим пальцем крайнюю плоть. Движения были медленными, и Юри подставлялся под ласку, отчаянно желая этих прикосновений. Подчиняясь просьбе Виктора, свои руки он держал за головой, переплетя пальцы в отчаянных попытках сдерживаться. Отпустив его лицо, Виктор прошелся поцелуями по груди, начав быстро двигать рукой на твердом члене, оттягивая пальцами крайнюю плоть и открывая головку. Юри извивался, все тело зудело от безумного возбуждения. Виктор потянулся за презервативами, и Юри любовался серебристыми прядями, мельком скользнувшими по его коже. Юноша разочарованно застонал, когда мужчина отпустил его член, чтобы открыть упаковку. Когда холодная смазка презерватива коснулась его, он не сдержал тихого шипения. Бедра сами подались вверх от возбуждения, кипящего внутри него и угрожающего извергнуться. Виктор сидел на его коленях и выглядел неприлично хорошо. Лучше, чем Юри когда-либо мог себе представить. Лучше, чем в первый раз. Без всякой заминки Виктор низко склонился и взял его член в рот, заставляя юношу чуть ли не вскрикнуть от удивления. Жар рта Никифорова казался чем-то неземным. Невозможным. Юри, не сдержавшись, начал двигаться. Бедра качались, член скользил меж губ мужчины, а его теплый язык ласкал ствол. Виктор брал глубоко. Глубже, чем Юри мог ожидать, и юноша застонал, когда его головка уткнулась в заднюю стенку горла. Потребовалось приложить огромные усилия, чтобы не начать двигаться, тыкаясь в эту обжигающую тесноту. Закрыв глаза, Юри чувствовал, как Виктор сильнее вобрал член, обхватив ствол ладонью. Виктор сосал грубовато, возможно, так, как хотел, чтобы ублажали его. Твердый язык требовательно лизал, губы были напряжены, а глотка легко принимала вторгающуюся плоть, расслабляясь, чтобы заглотить еще глубже. Невероятно горячо. Виктор Никифоров стоит на коленях с членом Юри во рту. Когда мужчина издал глубокий бурчащий звук удовольствия, Кацуки почувствовал выступающую смазку и не смог сдержать стон. Виктор слегка дернулся, но губы все также крепко сжимали член Юри, а голова продолжила скользящие движения. Пахло искусственным запахом смазки и шалфеем. Юноша заставил себя открыть глаза. Волнистые волосы Виктора, спутавшиеся у его лица, словно нимб, казались сейчас самой греховной вещью на земле. Юри никогда не испытывал чувство собственничества, но сейчас он не сдержал по-хозяйски довольного рыка, наслаждаясь мужчиной. Юри хотел его. Всего и только для себя. Так долго, как будет позволено. Юноша не замечал, что Виктор что-то крутил в руке, пока холодные пальцы не прикоснулись к анусу, размазывая лубрикант. Мужчина медленно выпустил член Юри, растягивая сияющие от слюней и смазки губы в улыбке. — Все хорошо, miliy? Юри заскулил от незнакомого слова. Это могло значить что угодно — детка, дорогой, шлюха. Но это не имело никакого значения, потому что из уст Виктора это звучала почти также хорошо, как его «имя», протянутое с едва слышным русским акцентом. Но на протяжении всего их вечера мужчина ни разу не назвал его «Эрос». Это опасно. Когда Виктор увереннее начал растягивать его, распаляющий адреналин разлился по телу юноши, заставляя того подмахнуть бедрами и сильнее опуститься на прохладную ладонь. Никифоров, заметив движение, выругался на русском — даже без знания языка Юри с легкостью различал брань. — Виктор, — задыхаясь, произнес юноша, выгибая спину и практически выворачивая руки. Он ждал, что мужчина встретится с ним взглядом, посмотрит на него темными от возбуждения глазами, и когда этот момент настал, Юри почувствовал, словно его сердце раскололось на две части. Он потянулся к Виктору, ведомый желанием. — Пожалуйста. Дотронься до меня. Сделай мне хорошо. Пожалуйста… Виктору не нужно было повторять дважды. Перестав дразниться, он вошел. Юри гулко всхлипнул от вторжения, хотя, честно говоря, пальцы вскользнули внутрь довольно легко. Юноша был довольно опытен, да и последний раз он растягивал себя прошлой ночью. Период восстановления, как правило, протекал достаточно долго. Если у Юри вообще находилось на это время — в обычные дни у него не было никакого шанса передохнуть. Но за часы, прошедшие с их последнего свидания, тело уже начало успокаиваться, и поэтому прикосновения Виктора казались особенно интимными. Да и для начала нужно отметить, что незнакомец (Виктор), растягивающий его — достаточно непривычное явление. Виктор хотел это делать. Он тратил свое время на то, чтобы медленно, легкими надавливаниями ласкать его. И от этого внутри Юри просыпалось что-то практически забытое. Нечто такое, что он уже давно похоронил глубоко в себе. — Ты так изумительно сжимаешься, — промурчал мужчина, внимательно следя глазами за скольжением своих пальцев. Юри наблюдал за процессом, все сильнее задерживая дыхание и насаживаясь на ладонь мужчины. — Ты так добр ко мне, такой хороший… Юри громко застонал от похвалы, и Виктор добавил второй палец, растягивая мышцы. Свободной рукой он размазывал смазку по промежности юноши, позволяя вязкой жидкости капать на пальцы, которые раздвигали стенки, словно большие ножницы. Юри скулил от смеси ощущений — пронизывающий холод и безумный жар. Так пошло, неосторожно. Лубрикант стекал вниз, Виктор трахал его пальцами, и от приятного напряжения мышц член Юри пульсировал от вожделения. «Я хочу тебя, — отчаянно думал Юри, приглашающе насаживаясь бедрами на пальцы и задерживая дыхание от все более глубоких толчков. — Хочу тебя». Виктор развел пальцы шире, растягивая его с отвратительным хлюпающим звуком смазки. Я хочу тебя. Виктор продолжал неистовые движения, и Юри подмахивал, поскуливая от похоти. Хочу тебя. Осторожно выгнув пальцы, Виктор слегка развернул ладонь и жестко надавил на простату. Юри взвизгнул от прикосновения, перед глазами все вспыхнуло, а мужчина повторил движение еще раз, и еще раз, и еще… Всегда хотел. Всегда буду хотеть. Внезапно Виктор вытащил пальцы, заставляя юношу захныкать от неприятной пустоты. Юри открыл глаза и уже собирался спросить, когда Виктор положил обе руки на ноги, подтягивая их вверх, а сам наклонился. Зрачки Юри расширились от осознания, когда мужчина хитро подмигнул, а его довольная ухмылка осветила лицо, словно солнце. Он подался вперед, припадая горячими губами к растянутым мышцам Юри. И в этот момент все ушло на задний план: юноша не мог стонать, не мог дышать, чувствуя, как Виктор целует его в самое чувствительное, незащищенное место. Никифоров провел языком вокруг входа, жестко и мокро, почти щекотно скользя по чувствительной коже. Затем он прильнул в пошлом поцелуе, вталкивая язык внутрь. Юри нарушил установленное правило, опустив руки, чтобы зарыться пальцами в светлые волосы. Виктор сосал так похотливо и громко, язык мелко толкался в уже достаточно подготовленное тело юноши. Движений было одновременно и слишком много, и огорчающе недостаточно. Великолепно. Юри извивался от прикосновений, отчаянно желая, чтобы язык проникал еще глубже. Трахал его глубже. — А.ох, Вик-тор! Из-за затрудненного дыхания имя разломилось на две части. Юри не мог себя контролировать, лишь шумно стонал от распирающего его изнутри удовольствия. Когда Виктор закинул одну ногу к себе на плечо, освобождая руку, Юри был почти уверен, что вот-вот кончит. А потом теплая ладонь присоединилась к языку Виктора, два пальца с легкостью вскользнули внутрь. Это было слишком. Должно было быть. Юри громко застонал, возможно, даже закричал, но Виктор продолжил растягивать его, трахая языком и мокрыми пальцами. Когда он добавил третий, Юри зажмурил глаза и рукой обхватил свой член, крепко сжимая основание, чтобы не кончить от настойчивых прикосновений к простате. Это было новым, захватывающим, лучшим, чем Юри когда-либо занимался. Виктор Никифоров стоит на коленях и делает такое ему, Юри Кацуки. Из всех людей с необычной профессией в мире он выбрал именно его. — Вик… Виктор, ах, пожалуйста! Никифоров отступил, хватаясь зубами за внутреннюю часть бедра юноши, но его пальцы продолжили двигаться, широко разводя мышцы. — «Пожалуйста» что? — Я… ах, я хочу тебя. Ты говорил, что хочешь знать, что я… о! Что я хочу. Мне нужно, чтобы ты был внутри. Пожалуйста. Сейчас. Слова прозвучали исковеркано из-за тяжелого дыхания. Возможно, они были слегка требовательными. Юри не скрывал безумия и полностью утратил контроль, потерявшись в тумане удовольствия, которое дарил ему Виктор. — Что угодно, miliy. Все, что ты захочешь. Виктор вытащил пальцы, и Юри громко застонал, зажмуриваясь от предвкушения. Он блуждал в темноте ощущений, когда Виктор развел его ноги, придерживая левую под коленом. Свободной рукой он шарил по кровати в поисках презерватива. Пока Виктор открывал фольгированную упаковку, Юри старательно пытался успокоить дыхание. Мужчина подвинулся, приставляя толстую головку к теплому смазанному кольцу мышц. Юри подался вниз, пытаясь насадиться. — Смотри на меня, — прорычал Виктор. Ломанный английский остро резанул слух. Юри распахнул глаза, наблюдая за мужчиной из-под ресниц. Виктор выглядел растрёпано: красное от напряжения лицо, спутанные волосы. Его темные глаза горели, хаотично вспыхивая от распирающих эмоций. Юри, встретившись с ним взглядом, трепетно выдохнул. Виктор медленно (ох, как медленно) толкнулся вперед. Его член выглядел большим, но чувствовался куда внушительнее. Мышцы ныли чуть сильнее, чем в прошлый раз, но достаточно терпимо. Виктор не знал, как правильно растянуть Юри, и не мог сделать это так же хорошо, как сам юноша. Но это не имело никакого значения. Совсем. Потому что Юри никогда не чувствовал ничего столь восхитительного, как жжение от скользящего внутри члена Виктора. От избытка смазки и слюны, оставшейся от поцелуев мужчины, было мокро. Никифоров вошел полностью на всю длину, и Юри, не выдержав, застонал. Ободок мышц крепко сжал Виктора, разделяя их надвое. Оба замерли, чувствуя проходящую по телам дрожь. Юри, разорвав зрительный контакт, закинул голову и закрыл глаза от сладкого удовольствия. Виктор крепче вцепился в его ногу и бедро, отклоняясь и подтягивая Юри ближе к себе, чтобы не потерять ни сантиметра болезненно необходимого соприкосновения. Он изменил угол, заставляя юношу изогнуть спину от еще более острых ощущений. Юри чувствовал себя заполненным. Неосознанно он положил ладонь на живот, скользя ей ниже, словно надеялся через кожу почувствовать глубокое проникновение Виктора. Другая рука вскинулась вверх, цепляясь в обитое теплым материалом изголовье кровати. Виктор на секунду стиснул его сильнее. Дыхание мужчины было таким тяжелым, что Юри практически чувствовал, как теплый воздух опадает на его кожу. Пьянящие, удушающие ощущения. Ему хотелось утонуть во всем внимании, которое так легко дарил Виктор. Наверное, Никифоров хотел, чтобы он привык, но Юри был слишком нетерпелив. Он не мог ждать ни секунды больше. Не такого. С тихим всхлипом предвкушения юноша насадился на Виктора, заставляя его выдохнуть от изумления. Затем мужчина начал двигаться — вытаскивать член, чтобы с силой толкнуться обратно, вжимая Юри в кровать. Юри кричал. Член Виктора задевал его простату жестким трением, которое будто бы раскалывало тело. Фигурист низко зарычал, от чего желудок Юри скрутился от удовольствия, а затем ревностно начал трахать его, разводя ноги юноши еще шире, чтобы углубить фрикции. — Виктор, Виктор, — скулил Юри. Слова срывались с губ резкими звуками, прерываемые беспорядочными вздохами. Это было слишком хорошо, слишком, чтобы сдерживаться, но Юри нашел в себе силы потерпеть еще немного. Виктор двигался так жестко, что изголовье кровати тряслось под дергающимися пальцами юноши. Никифоров притянул его еще ближе, едва оставляя пространство для толчков. Ускорив движения, он задевал ими все самые чувствительные места Юри. Громкие хлюпающие звуки заглушили стоны. — Ты такой… Vy prekrasny, — выдохнул Виктор. Подкрепленные возбуждением русские слова прозвучали куда приятнее. Юри задрожал от услышанного, заставляя себя широко раскрыть глаза и смотреть. Зафиксировать эту картинку в памяти. Виктор дробил его бедра мощными толчками, словно проверяя: сколько Юри сможет выдержать. — Ах, еще! — закричал юноша. Тело тряслось от движений, член начал пульсировать, и Юри подумал, что может кончить, не прикасаясь к себе. Бедра мужчины на секунду замерли, и Юри, застонав, обернул руки вокруг теплого тела, старательно цепляясь и притягивая его к себе. Встретившись с Виктором глазами, он выдохнул: — Сделай так еще раз. Сильнее. Сильнее. Виктор дал ему именно то, что он просил. Он подтянул Юри, практически положив его к себе на колени, а затем начал неистово двигаться, словно желая разорвать его на части. Мужчина положил обе руки на бедра Юри, и юноша обхватил ногами стройную талию, притягивая его еще ближе. Виктору было тяжело сохранять темп, но одобрительные стоны, вырывающиеся, когда ноги Юри особенно крепко сжимали его, того стоили. Виктор, его ярко-голубые глаза, растрепанные волосы, испорченная укладка, потерянный самоконтроль по вине Юри… Юноша чувствовал пламя, полыхающее в груди и жаждущее сжечь его дотла, оставив только черные головешки. На одном из резких толчков Юри потянулся к Виктору, сменив угол и заставляя их обоих издать громкий звук удовольствия. Он схватил мужчину за загривок, отчаянно нуждаясь в поцелуе. Их губы слепо встретились, языки хаотично сталкивались друг с другом — Виктор был слишком сосредоточен на неистовых фрикциях. Но Юри было все равно. Ведь дело не в самом поцелуе. Дело в Юри, который получал то, чего не должен был. Сильно толкнувшись вперед, Виктор упал на юношу, прижимая его к матрацу. Юри, сжав ноги, изогнул спину, подтягивая мужчину выше, чтобы дать простор движениям. Виктор просто терся, член намеренно жестко задевал простату. Глаза Юри слезились, и одинокие капли катились по бледным щекам и терялись где-то в волосах. Между поцелуями Юри пытался предупредить Виктора — он чувствовал, как фантомная спираль закручивается все сильнее, приближая его к концу. — Виктор, ах, боже! Я…я близко! — Хорошо, — промурчал мужчина, оставляя мокрую дорожку поцелуев на его шее и продолжая неумолимо вбивать его в кровать. Юри заскулил, когда Виктор ускорился. Их бедра хлопали, встречаясь, а толстый член так приятно растягивал мышцы, словно с каждым толчком он миллиметр за миллиметром разрывал нежную кожу юноши. — Хочу, чтобы ты кончил. Прямо так. Только от моего члена. Юри заскулил от услышанного, жар красными пятнами вспыхнул на щеках. Виктор глухо хихикнул, а затем с дикой силой качнулся вперед. Юри, прижатый крепким телом, закричал. — Кто-нибудь когда-нибудь делал так? — спросил Виктор, и юноша с первого раза не расслышал вопрос, теряясь в нарастающем напряжении от фрикций. Его член был зажат меж их телами и мокро терся о живот мужчины. — Кто-нибудь трахал тебя так? Заставлял кричать тебя так? Будто объясняя свои слова на примере, Виктор резко толкнулся в простату Юри. Юноша зажмурил глаза, не считая пробегающие в темноте искры, выгнул спину, а член брызнул так, словно извергал всю его душу без остатка. Юри вцепился ногтями в поясницу Виктора, расцарапывая тонкую кожу и оставляя отметины. Он не сразу осознал, как громко закричал, кончая, пока голос не охрип от тяжести имени Виктора. Никифорову понадобилось еще несколько толчков, а затем он, вцепившись зубами в плечо Юри, громко зарычал. Он кончил, распространяя тепло так глубоко внутрь тела юноши, что, казалось, оно стало частью его костей и плоти. Почувствовав, как Виктор кончил внутрь, Юри громко застонал. Член мужчины пульсировал, опустошаясь, и юноша задрожал от бури эмоций. Словно на него заявили права, практически повязали, будто что-то темное и первобытное произошло между ними. И теперь его тело просило Виктора спрятать его, скрыть от окружающего мира. Это было сильно. Опьяняюще развязно. Чудесно. — Bezumno krasivyi, — прошептал Виктор в бледную кожу Юри. Юноша не знал значения слов, но звучало одобрительно, и этого было достаточно, чтобы выгнуться на простынях, поскуливая от чувствительности и члена Виктора, все еще находящегося так глубоко внутри. Мужчина поднялся на локтях, слегка задрожавших под его весом, и поцеловал Юри глубоко, сладостно, яростно. Сердце юноши замерло, словно от изумления. Серебристые волосы защекотали его щеки, и Юри чувствовал капли пота, скатывающиеся на его губы. Но это было идеально. Виктор медленно вышел, и Юри, ощутив, как тело сжимается от пустоты, захныкал. Мужчина поцеловал его плечо, а затем перевалился через кровать к тумбочке, доставая пачку влажных салфеток. Прежде чем Юри успел отреагировать, Виктор лег рядом с ним и начал аккуратно вытирать его тело. — Т-тебе не нужно! — запнулся Юри, едва выговаривая хриплым голосом слова. Виктор проигнорировал услышанное, полностью сконцентрировавшись на своем занятии и осторожно стягивая рукой презерватив. Юноша, простонав от холодных ощущений, зажмурил глаза, чувствуя, как мужчина легко целует его в щеку. — Позволь мне поухаживать за тобой, miliy, — произнес он, и Юри почувствовал глупый румянец, обжигающий щеки. Но перечить Виктору, конечно, не стал. Такая интимность — очередное нарушение их договора, но Юри, не колеблясь, наплевал на это. Он хотел, чтобы Виктор заботился о нем. Хотел, чтобы мужчина относился к нему как к любовнику, а не как к проститутке, которую он снял (Виктор легко заставлял забывать его об этом). Слишком легко. Закончив, Виктор вытер себя, и Юри почувствовал тревогу, сковывающую все тело неприятным холодком. Что он наделал? Он отдал слишком много себя настоящего. Даже привел Виктора в свой дом. Юри больной, точно больной. Холодная тошнота узлом свернулась в его желудке, и юноша сел, осматривая беспорядок, в который превратилась кровать. В любом случае это их последняя встреча. И все это больше ничего не значит. Для Виктора особенно. После завтрашней свободной программы он сядет в самолет и улетит в Россию. Так и будет. Юри никогда его больше не увидит, не коснется, не поцелует, не услышит, как он шепчет те самые непонятные слова на русском. И Виктор забудет Юри. Так же, как забыл их первую встречу. — Эрос? Юри вздрогнул, когда мужчина коснулся его — всего лишь нежно положил руку на плечо. Виктор нахмурился, пальцами выводя на его тонкой коже маленькие круги. Будто успокаивал. Юри хотел поддаться прикосновениям, подарить себя полностью, но что-то удерживало его. Он уже и так отдал всего себя. И Виктор, будто напоминая об этом, назвал его «Эрос». Этот Виктор Никифоров не знает его. И никогда не узнает. — Я… — пробормотал Юри, по какой-то неведомой для него причине переходя на шепот. Он хотел сказать, что ему надо идти, что Виктору завтра рано вставать. Что он прекрасно провел время. «Спасибо. Буду скучать». — Ложись в кровать, — сказал Виктор. И пусть его голос прозвучал игриво, но тонкие губы слегка задрожали, и Юри почувствовал глупую надежду, вспыхнувшую в его груди, словно свечка в храме. Будто бы Виктор мог думать о том же. От этих мыслей все нервозность и волнение растаяли без следа. Юри позволил себе рухнуть на кровать, чувствуя длинные руки, обхватывающие его за плечи. «Всего лишь еще одно, — подумал Юри, вдыхая запах кожи Виктора — пот и практически выветрившийся одеколон. — Еще одно правило».

***

Виктор неспешно приоткрыл глаза, давая им привыкнуть к яркому свету, озарившему комнату. Должно быть, он забыл закрыть шторы ночью. Вздохнув, он перекатился по простыни, врезаясь в чье-то теплое тело. Внезапно полностью проснувшись, он сел в кровати и посмотрел на лежащего юношу. Эрос. В его кровати в номере отеля. Голый и спящий. Это просто… восхитительно. Виктор, усмехнувшись, прижал руку к груди, чувствуя ладонью быстрое биение сердца, сходящего с ума от волнения. Эрос, конечно, был очень красив. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, и простынь, скатившись, обнажила острые голые плечи. Темные волосы вконец разлохматились, беспорядочные локоны с остатками геля растрепались по подушке, и Виктор внезапно захотел пробежаться пальцами по каждой пряди. Возможно, даже расчесать их для него. Прошлая ночь была одной из самых впечатляющих ночей в его жизни. Она с легкостью обошла их первое свидание. Эрос был другим. Весь вечер между ними сверкали искры напряжения, но Виктор и предвидеть не мог, как бурно это аукнется ему позже. От воспоминания о пленительном взгляде карих глаз, о блестящих капельках пота и тугих мышц утреннее возбуждение напряглось, заставляя мужчину закусить губу. Виктор никогда никого не заставлял кончить только от своего члена. Никогда не знал, что это вообще возможно. И, честно говоря, такое никогда не случалось с ним. Но Эрос кончил эффектно. И это было чем-то большим, чем просто очередное достижение в постели (хотя Виктор соврал, если бы сказал, что не собирается хвастаться этим). Нет. То, что он и Эрос разделили этой ночью — больше, чем просто секс. Будто бы они подвели итог всех их предыдущих свиданий. Где-то глубоко внутри Виктора проснулось чувство, которое, как он думал, он был уже не способен ощущать. Виктор скользнул обратно в кровать, очень осторожно придвинулся ближе к юноше, боясь разбудить — одна мысль о том, что Эрос проснется и уйдет, ужасала. Никифоров действительно не хотел, чтобы юноша оставлял его одного. Точно не сейчас. Может быть, никогда. Это ведь плохо, да? Сонное тело Эроса было теплым и мягким, ноги согнуты, а руки обернуты вокруг груди. Он спал, собравшись, словно хотел стать меньше. В отличие от Виктора, который, наоборот, во сне пытался раскинуться на всю кровать. Никифоров чувствовал внутри бурлящее желание. Желание прижать Эроса ближе, защитить его. Он понимал, что Эрос взрослый, к тому же проститутка, и явно не нуждается в защите, но на эту нужду, царапающую его кожу изнутри, это никак не влияло. Мужчина скользнул к Эросу, осторожно обнимая его за талию и наслаждаясь вздохом удовольствия, когда он прижал юношу к своей груди. Его пах тесно соприкоснулся с ягодицами, и единственным препятствием между ним был его быстро растущий член. С тихим сопением Эрос шевельнулся, и на один безумно страшный момент Виктор подумал, что юноша проснулся. Но, вместо этого, Эрос развернулся к нему все также с закрытыми глазами и немного недовольно надул губы. Он сполз чуть ниже и уткнулся под подбородок мужчины, складывая руки меж их телами и щекоча волосами кожу шеи. Член юноши наполовину встал, но все еще был податливо мягким. Давление, теплота… Когда Эрос еще раз завошкался, устраиваясь поудобнее, Виктор почувствовал, как в грудной клетке что-то надулось, словно воздушный шарик, угрожающий лопнуть. Сердце запнулось, пропустив удар — двигатель, которому некуда идти. Трясущимися руками Виктор обхватил Эроса, краснея. Царапины на коже изумительны. И даже лучше. Виктор никогда не оставался с кем-то до утра вот так. Конечно, иногда люди изъявляли желание переночевать, и мужчина даже находил это довольно-таки приятным. Но сейчас все по-другому. Эрос не такой, как другие. Они спали долго, ведомые солнцем, которое просочилось сквозь шифоновую занавеску, и Виктор, сжав зубы, надеялся, что у них еще есть хотя бы несколько часов. Он хотел увидеть все. Хотел откинуть простынь и увидеть, покраснела ли кожа у Эроса, там где их тела прижимаются друг к другу. Хотел узнать, зевает ли Эрос тихо или рычит, прям как Виктор. Закрывает ли глаза, когда чистит зубы? Виктор хотел увидеть все. Он знал, что их утро будет преступно коротким. И, когда зазвонил будильник, установленный в смартфоне на одиннадцать часов, Виктор разочарованно зажмурился, недовольно застонав в темную макушку. Эрос тихо заскулил, выражая раздражение. Услышав это, брови Виктора разгладились. Что-то хрупкое затрепетало внутри, отражаясь на его просиявшем лице. Неохотно выпустив Эроса, он отключил будильник и сразу же вернулся обратно, целуя юношу в макушку. Возможно, немного сильнее, чем требовалось. Просто для уверенности. — Dorogoi, нам нужно вставать, — мягко прошептал Виктор Эросу на ухо, вдыхая запах кожи, секса и засохшего геля для волос. Лучший запах в мире. — Muh, — простонал Эрос, еще сильнее утыкаясь носом ему в шею. Дыхание обжигало покрывающуюся мурашками кожу, и Виктор тщетно пытался утихомирить член. Он хрипло сглотнул, когда юноша потерся щекой о его адамово яблоко, а затем прошипел: — Shush. Виктор улыбнулся, наслаждаясь теплом, разлившемся в груди. — Прости? — Shhhhhhush, — все, что Виктор получил в ответ. Следующие слова прозвучали тихо, но определенно довольно сердито. — Я сплю. Не будь таким эгоистом. Виктор, не сдержавшись, фыркнул, а затем тихо захихикал, пытаясь заглушить звук, прижавшись губами ко лбу юноши. Это было так неожиданно. Но восхитительно. Беззвучно смеясь, Виктор пытался утихомирить задрожавшие плечи. Эрос внезапно дернулся в объятьях, по всей видимости, осознавая, что сказал. Юноша быстро сел и удивленно распахнул карие глаза. — Оу, — протянул он с явным акцентом. Виктор почувствовал, как от этого звука внутри все перевернулось, возбуждение усилилось, а кожа чувствительно натянулась. — Kuso. Эрос прополз по кровати, схватив вязанное стеганое одеяло, которое они спихнули ногами ночью. Встав с постели, он обмотал его на манер тоги. Прелестный, сексуальный. Виктор сел, практически готовый схватить его и утащить обратно. — Что-то не так? — Линзы, — кисло пробормотал Эрос, будто бы это отвечало на все вопросы. Виктор наблюдал, как юноша засеменил в ванную. Когда Эрос скрылся, мужчина облокотился на изголовье кровати, все еще наполовину прикрытый простыней. Проведя рукой по волосам, он, хихикнув, ухмыльнулся. В их вчерашней переписке Эрос рассказал, что не относится к жаворонкам. Но вот увидеть это лично? Забавно. Мило. Возможно, это было чем-то, что необходимо рассматривать, как пересечение профессиональных границ, но прямо сейчас Виктор не мог заставить себя париться по мелочам. Назвался груздем — полезай в кузовок*. С тихим фырканьем Эрос вернулся в спальню. Все еще обмотанный одеялом, он выглядел хрупким. Волосы слиплись в остроконечные пучки, а глаза были прищурены. Виктор недоуменно наклонил голову. — Все хорошо, miliy? — спросил он, когда юноша потер веки. — Я не взял очки, — пожаловался он, сильнее щурясь и встречаясь с Виктором взглядом. Мозг мужчины благодушно нарисовал образ Эроса в очках. Так вот что он имел в виду под линзами. А обычно он носит, получается, очки? Виктор старательно представлял глубокие карие глаза за холеной, модной оправой. И эта картина ему безумно нравилась. Очень-очень нравилась. — Как сильно они тебе нужны? — продолжил Виктор, слегка проскальзывая вперед по кровати, ближе к подошедшему Эросу. Щеки юноши покраснели. Всего лишь чуть-чуть. Виктору нравилось и это. — Очень нужны, — мягко ответил Эрос, наблюдая за застывшим мужчиной. Виктор был определенно уверен, что про секс не может быть и речи. Все-таки он заплатил Эросу только за четыре часа. И они прошли…довольно-таки давно. Его время кончилось. И он не знал, как еще сможет продавить свои интересы, как много времени получится украсть. Не знал, что еще позволит ему Эрос. Виктор хотел потянуть за край стеганого голубого одеяла, хотел взять юношу за руку, затащить его обратно в кровать. Виктор хотел и дальше притворяться, что между ними нет никакого договора. Он наконец заполучил Эроса. Но не имел никакого представления, как задержать его рядом. (Хорошо, одна идея была. Но слишком жестковата). Эрос переступил с ноги на ноги, отводя глаза и нервно облизывая губы. Когда он опять перевел взгляд на Виктора, его щеки покраснели, и мужчина почувствовал отчаянно желание поцеловать его. — Виктор. — Да? — немедленно отозвался Никифоров, заправляя пряди растрепанных волос за ухо и прикусывая губу. Эрос прищурился. Что юноша хотел сказать — он никогда не узнает. Дверь комнаты пискнула, оповещая, что в апартаменты кто-то зашел. Виктор едва успел прикрыться. Эрос, подпрыгнув, натянул одеяло еще сильнее. Яков Фельцман в федоре и в отвратительном голубом шарфе прошагал внутрь, словно чертов инквизитор. — Витя, женские произвольные почти кончились — у нас есть полчаса. Пора собираться, — не отрывая взгляда от экрана телефона, пробормотал Яков. Он развернулся на пятках и облокотился на стол. Эрос ошеломленно наблюдал за ним, а Виктор раздумывал, есть ли у них шанс, что Яков уйдет, так ничего и не заметив. Фельцман поднял взгляд, все еще недовольно хмурясь после новостей о провальном женском прокате. Его толстые брови сошлись на переносице, а глаза медленно скользнули от Эроса, пискнувшего от столь пристального изучения, к Виктору. Никифоров улыбнулся, открывая рот, чтобы все объяснить… — Виктор! Фигурист вздохнул, слова оправдания застряли на его губах. Он вытащил одну ногу поверх одеяла, согнул ее в колене, накрыл ее скрещенными руками и положил на них подбородок, внимательно наблюдая, как лицо тренера быстро краснеет. Виктор практически видел пар, исходящий из ушей мужчины. Никифоров лениво раздумывал, что произойдет раньше: тренер взорвется гневной тирадой из-за его беспечного поведения перед произвольной программой или расстроится из-за того, что застукал Виктора с кем-то… в процессе. (Опять). — Что ты вытворяешь перед произвольным катанием? — проревел Яков, сотрясая комнату пулеметной очередью английских слов. Виктор закатил глаза. Значит, все-таки соревнования. Фельцман указал пальцем на Эроса, который, тихо ойкнув, спрятал подбородок в одеяле. — Кто это? Почему он здесь?  — Хорошо, — покорно сказал Виктор, поворачивая ладонь и изящно указывая ею на юношу. — Когда мужчина встречает кого-то, кто ему действительно нравится, он может пригласить его к себе в комнату и… — Dostatochno! — рявкнул Яков, потирая переносицу. Глубоко вздохнув, он издал странный звук, похожий на рычание. Виктор перевел взгляд на Эроса. Уши юноши, немного выглядывающие из-под одеяла, мило покраснели, и Никифоров почувствовал тянущую теплоту в груди. — Тебе нельзя навредить себе, Витя. Виктор моргнул. Недоумение сменилось внезапным осознанием. Мужчина растянул губы в улыбке, больше похожей на ухмылку, от чего Яков вскипел еще сильнее. — Уверяю тебя, я в прекрасной форме. И мой друг был более чем внимателен. Эрос недовольно пискнул, прячась за одеялом, словно за щитом. Яков протестующе фыркнул и маниакально замахал рукой. — Я не хочу ничего знать. П-просто будь в холле через десять минут, — быстро протараторил он на английском, заикаясь. Даже Виктор уловил неприятный слуху акцент и безрадостно подумал, звучит ли он также грубо для Эроса. Никифоров надеялся, что нет. Яков еще раз окинул Эроса взглядом, поджав губы, когда заметил голые ступни юноши. — Двадцать. Двадцать минут, — злобно выплюнул он, прежде чем развернуться и покинуть комнату, хлопнув дверью, по мнению Виктора, неприлично громко. Какое-то время они молчали. Затем Виктор, спрятав лицо в ладонях, рассмеялся от нелепости произошедшего. Боже, если бы Яков только знал. Он бы точно убил его прямо в отеле перед финалом Гран-при, а Юри бы проклял до седьмого колена. Мужчина продолжал хихикать, краем глаза наблюдая за юношей. Эрос дернулся, и Виктор, посмотрев на него, встретился с неодобрительным взглядом и недовольно нахмуренными бровями на безумно красивом лице. — Это не очень смешно, — мрачно сказал Эрос, подходя к кровати, где лежала его разбросанная одежда. — Немножко смешно, — дразняще выдохнул Виктор, на самом деле имея в виду обратное (безумно смешно). Эрос бросил на него смертельный взгляд, но мужчина не придал этому большого значения, помня, что юноша плохо видит его без очков. Он просто сидел и наблюдал, как Эрос, одной рукой все еще сжимая одеяло, начал собирать одежду. — Тебя никогда не застукивали раньше? — Нет, — быстро ответил юноша, прижимая вещи к груди, чтобы не уронить. — На самом деле это впервые. — Я польщен тем, что твой первый опыт произошел со мной, — подшутил Виктор, но судя по напрягшимся под одеялом мышцам, Эрос не посчитал это забавным. Никифоров попытался игнорировать нарастающее волнение, которое ужом зашевелилось в животе от одного только взгляда на расстроенного юношу. Произошедшее действительно не было такой трагедией. Сбросив простынь, Виктор с громким вздохом потянулся, затем встал и подошел к гардеробу. Мужчина медленно вытащил форму из тренировочной сумки, заброшенной вчера в шкаф, прекрасно понимая, что Эрос не сводит с него глаз. Словно фигурист чувствовал пытливый взгляд, пробегающий по его обнаженной спине, словно прикосновения тонких пальцев. Натянув штаны, Виктор задумался, есть ли у него хоть какой-нибудь шанс украсть еще немного времени. Он решил помыться на катке — Яков не любит ждать — и понадеялся, что кинул запасную зубную щетку в сумку. Застегнув мастерку сборной России, Виктор повернулся и подошел к Эросу, смотря сверху вниз на маленького японца. Кажется, вблизи юноша видит лучше. Значит, близорукость. Наверное. Хотя откуда Виктору знать наверняка? Никифоров заколебался, не зная, что должен сделать. Эрос смотрел на него прямо, слегка прикусив нижнюю губу. Это их последние минуты вместе. Виктор не хотел, чтобы Эрос расстраивался, не хотел, чтобы их вечер и прекрасное утро были испорчены Яковом Фельцманом. Или кем угодно. Он хотел быть особенным. Запомниться. Хотел, чтобы юноша вспоминал его с улыбкой. Возможно, даже надеялся встретиться с Виктором еще раз. Но сейчас, вероятно, он запомнит только причины, по которым ему не стоило так сильно баловать Виктора. Не стоило давать ему шанс. Странно, но эта мысль была крайне неприятна, несмотря на все попытки Виктора напомнить себе, что в первую очередь он клиент и должен соблюдать границы, устанавливаемые Эросом. Если это необходимо. Виктор клиент, Эрос — эскорт. — Спасибо, — нежно промурлыкал Виктор, набираясь храбрости и дотрагиваясь до подбородка юноши. Сжав его пальцами, он, затаив дыхание, смотрел на юношу, не в силах отвести взгляд. Считал золотые искорки в глазах, рассматривал складки между бровями. — За все. — Мне было приятно, — ответил Эрос. И пусть это была определенно просто формальность, Виктор слышал странные нотки в его голосе. Пусть и не дрожащие, но точно неуверенные. Никифоров решил использовать этот шанс. — Мой самолет только завтра утром, — сказал он, притягивая юношу ближе. Теперь их разделяла только смятая одежда. Виктор смотрел на полуприкрытые глаза Эроса с трепещущими темными ресницами. Мужчина не мог спросить. Не мог. Но Эроса так сложно отпускать. И если бы у него был еще хотя бы один вечер. Хотя бы несколько часов. — Оу, — выдохнул юноша, переводя взгляд на губы Виктора. Никифоров наклонился, практически сталкиваясь с ним лбом. Большой палец скользнул по подбородку Эроса, подушечкой надавливая на нижнюю губу и слегка оттягивая ее. Виктор не сразу понял, что его дыхание сбилось от волнения. — Я хотел бы увидеться с тобой еще раз. Если ты свободен, — прошептал Никифоров, закрывая глаза и глубоко вдыхая запах кожи Эроса. Юноша кивнул — Виктор ладонью почувствовал движение. — Детали… все также, — произнес Эрос. Слова просачивались через палец мужчины, словно вода сквозь камни, создавая рябь прямо на поверхности кожи Виктора. Конечно. Детали. Виктор знает, он — клиент. А Эрос… — Мне нужно идти. — Знаю. — Могу я написать тебе позже? — спросил Виктор, отчаянно желая сократить дистанцию между ними, поцеловать Эроса. Глубоко, сладко. Губами почувствовать его удивление. Эрос молча кивнул. Виктор дернулся, но лишь для того, чтобы прикоснуться с ним лбами. Он, потакая своим желаниям, прижался к юноше, не в силах остановиться. С тяжестью на сердце Виктор поцеловал Эроса в лоб (чуть дольше приличного) и отступил. Юноша, завернутый в глупое одеяло и сжимающий смятую одежду, выглядел таким хрупким. Виктор хотел помочь ему принять душ, помыть темные волосы. Он хотел многого. «У меня еще есть время», — отчаянно подумал он, поднимая сумку с пола и пытаясь улыбнуться. Обойдя юношу, он взял телефон с прикроватной тумбочки и заметил смятый джемпер, валяющийся на полу. Наклонившись, он поднял его и повернулся к парню. — Вот, — сказал он, кладя кофту на кровать. Эрос наблюдал за ним, его губы удивленно дрогнули. И Виктор почувствовал непреодолимое желание поцеловать его. — Тебе нужно надеть его. Для субботнего утра твоя рубашка выглядит не очень хорошо. Эрос вспыхнул румянцем, и Виктор, залюбовавшись, улыбнулся. — Я… эм, я действительно не должен, — пробормотал Эрос, старательно избегая его взгляда. Никифоров почувствовал что-то хрупкое, трепещущее, невесомое внутри грудной клетки. Он безумно хотел, чтобы Эрос взял джемпер. Возможно, нуждался в этом. Почему — он не знал. Или не мог признаться себе. — Я заберу его у тебя позже, — старательно уговаривал юношу Виктор, поправляя лямку на плече. — Рассматривай это как одолжение. Эрос поднял глаза, встречаясь с ним взглядом, и Виктор не был уверен, правильно ли он поступает. Но в шоколадной радужке отразилось что-то странное, необычное, нечто, что Виктор никогда не видел у других людей. Словно кто-то затушил все огни, оставляя лишь непроглядную темноту. На секунду показалось, что Эрос что-то скажет, но он, проглотив невысказанное, закусил губу и мелко кивнул. Виктор воспользовался еще одной возможностью. Всего лишь одной. Стараясь не затягивать, он нежно поцеловал юношу в щеку. — Ты же будешь смотреть мою свободную программу, da? — подразумевалось, что слова должны прозвучать пусть и кокетливо, но достаточно требовательно, словно это было обязательством, прописанным в их договоре. Но получилось иначе. Даже сам Виктор почувствовал горечь отчаянья, выдающую то, что он действительно хотел сказать. — К-к-конечно, — запнувшись, ответил Юри. Карие глаза притягательно сверкнули. — Увидимся позже, miliy. Оставайся в комнате так долго, сколько захочешь. Виктор вышел, чувствуя неприятное расстройство, засевшее где-то глубоко внутри. Яков даже не представляет, как дорого ему обошелся.

***

Юри осторожно отпил кофе, радуясь, что напиток уже успел немного остыть. Он старательно пытался сконцентрироваться на происходящем, выкидывая из головы мысли о Викторе и их совместной ночи. Напротив него София с тихим хлопком открыла крышку стакана Старбакс и потянулась за сахаром. Юри, играясь с блеклыми уголками органайзера, наблюдал, как девушка высыпает две упаковки и взбалтывает напиток. — Итак. Как поживаешь? — спросила София. Блестящая красная помада сияла на фоне ее темно-коричневой кожи. — Я заметила, что ты сменил номер. Мне нужно начинать волноваться? — Нет, — ответил Юри, снимая очки, чтобы протереть стекла. Он не имел никакого понятия, как они ухитряются постоянно пачкаться. — Просто проблемы с телефоном. София кивнула и хитро улыбнулась. — Как с работой?  — Будто бы ты не знаешь. Я достаточно плачу тебе, — тихо ответил Юри, пробегаясь взглядом по шумному кафе. Просто на всякий случай. София закатила глаза и резко наклонила голову, заставляя коричневые кудри качнуться, закрывая ее острые скулы. — Хорошо. Тебе не обязательно быть таким мудаком. — Я не… — пискнул Юри, изумленный слэнгом девушки. София засмеялась и глотнула кофе. Юноша, покраснев, спрятал подбородок в шарф. — Забудь. Прости, я не хотел быть грубым. — Я просто шучу, парень, — ответила Софи, тепло улыбаясь ему. — Итак, я проверила для тебя Фреда Болтона. Все нормально. Жена, дети, работа. Стандартный набор. Темных секретов нет. Ну, или я не смогла найти. Хорошо, кроме тебя. Ты его второй эскорт, так что все должно быть довольно-таки обыденно. Когда она договорила, Юри, кивнув, открыл филофакс* и поставил кофе, чтобы внести информацию. Он познакомился с Софией три года назад — поверхностно, благодаря его старой начальнице. Когда он решил уйти в свободное плаванье, он понимал, что необходимо завести личного детектива, которому сможет доверять. И позволить себе. К счастью, София отвечала обоим этим критериям. Она была чуть старше Юри — возможно, ей около тридцати пяти (по его предположению, ведь сама она никогда не говорила об этом). И ее настоящим именем не было София. Но и она не знала ничего, кроме «Эрос». Именно она помогала Юри сохранять анонимность, и он был в долгу перед ней. И определенно считал девушку практически своим другом. Если так вообще можно выразиться при такой-то профессии. — Ты встречаешься с ним на следующей неделе? — спросила Софи, дав юноше записать данные. Юри, пробормотав что-то утвердительное, подчеркнул «папа был проповедником» в своем органайзере. Его филофакс был ценнейшим имуществом. Информация о каждом клиенте, о каждой встрече — с самого начала карьеры. Это был уже третий органайзер, предыдущие два находились в сохранности в ячейке Торгового банка. Все данные тщательно записывались: расценки, время, проведенное с каждым клиентом, впечатление (понравилось или нет), тревожные сигналы, номера телефонов, в редком случае — емейлы. Когда он купил новый смартфон, именно филофакс позволил ему восстановить утраченную информацию. Досье на Фреда Болтона соседствовало с пустой страницей. Практически пустой — Юри записал только время и место. Westin, семь вечера. Его первое свидание с Виктором. Обычно Кацуки сначала просит Софию проверить клиентов, но он доверял Крису и поэтому решил заполнить страницу самостоятельно. Но спустя несколько дней на ней появился лишь номер телефона. В досье не было необходимости — Юри, как фанат фигуриста, и так все знал. Юноша одернул себя. Он не должен думать о Викторе: он еще не получил ни транзакции, ни сообщения, чтобы подтвердить их встречу этим вечером. Хотя он осознанно оставил свободное окно. На всякий случай. Но болезненное, нарастающее разочарование съедало его. Прошлая ночь была прекрасной. Удивительной. Лучшей из всех. И Юри был не уверен, что готов отпустить Виктора. — Просто стандартный двухчасовой заказ, — все же ответил Юри, заканчивая запись и пытаясь выкинуть Виктора из головы (карандаш оцарапал бумагу, практически проткнув). — Вероятно, ужин. Потом отель. Теперь я знаю, что он не убийца, поэтому могу обращаться с ним нормально. — Какая у тебя сложная жизнь. Парни так терпеливо ждут твоего ответа, — посетовала София в кружку, дергая длинную золотую цепочку не шее. — Я не могу заставить мужчину, за которого вышла замуж, даже прочесть мои сообщения. Не то что ответить на них! — Ты развелась с ним. — И все же. Мне просто нужно немного удачи в отношениях. — Ты ненавидишь мужчин, — ответил Юри, на автомате поднимая стакан с кофе и делая большой глоток. София захихикала. — Я ненавижу лжецов. Но большинство мужчин такие, — поддразнила она, глубокомысленно кивая. Юри нахмурился. — Это не правда, — сказал он, закрывая органайзер и застегивая маленькую пуговичку на кожаном переплете. София сверила его непроницаемым взглядом. — Милый, просто посмотри на себя. Ты профессиональный врун, — сказала она, опуская стакан и складывая руки на столе. Юри покраснел. Лицо Пхичита вспыхнуло в памяти, и внутренности скрутило от обжигающего стыда и вины. Им еще о многом надо поговорить — они так и не увиделись с прошлой ночи. Когда Юри вернулся утром домой, друг уже уехал на каток. — Полагаю, — смиренно ответил он. Они немного посидели в тишине, пока Юри, суетясь, доставал конверт из кармана куртки. Он протянул его Софии, которая, взяв его наманикюренными пальчиками, засунула в сумку, висевшую на спинке кресла. — Итак, расскажи-ка мне… Что у тебя нового? Не слышала от тебя весточек уже несколько дней, — протянула Софи, внимательно рассматривая Юри карими глазами. Юноша поерзал на стуле, вызывая тупую боль в районе копчика. Несмотря на то, что она была довольно приятной, сидеть все равно было неудобно. София проследила за его движениями, и Юри покраснел еще сильнее. — Так не похоже на тебя. — Я не принимал новых клиентов с четверга, — ответил Юри, старательно избегая взгляда девушки. Он перевел глаза на длинную очередь студентов у кассы. Вокруг разносились обрывки чужих фраз, жужжала кофемашина. — Делал перерыв? — Нет, я… на самом деле меня нанимали, — сказал Юри, закусив губу и нервно пробегаясь рукой по волосам. Он принял душ еще в комнате Виктора, но пряди до сих пор были слегка влажными. Девушка удивленно распахнула глаза. — С четверга? — спросила она, даже не пытаясь скрыть недоверие. Юри нервно сглотнул, вспоминая руки Виктора, его тонкий нос, острые зубы на бледном плече… — М-м-м, да, — ответил он, поднимая стакан без особого желания допивать кофе. София, прищурившись, поставила свой напиток на стол и постучала по поверхности идеальным маникюром. — Ты не любишь работать на выходных, — сказала она. Юри пожал плечами, чувствуя себя не в своей тарелке. — Ну, не совсем выходные… — выдохнул юноша, понимая, что врет. Работа в четверг и субботу никак не отменяет пятницу и воскресенье. — Кто он? Он видимо безумно богат, раз смог позволить себе снять тебя на три дня. Богатый, а деньгами распоряжается глупо, — шутливо сказала Софи. Юри неуверенно покрутил стакан с кофе. — Кто проверял его? Не я. Ты же не обманываешь меня, пользуясь услугами другого детектива? Юри потряс головой, отпивая напиток, чтобы хоть немного отсрочить неизбежное. — Нет. На самом деле я вообще не проверял его. София удивленно открыла рот, но юноша лишь покачал головой, хмурясь. — Не проверял? Ты не должен так делать. — Он не был незнакомцем, — поспешно выпалил Юри, чувствуя странную нужду защитить Виктора. — Нет, точно нет. В каком-то роде я его знал. — И в каком? — усмехнулась девушка. Юри, застонав, потер глаза под стеклами очков. Они все еще так и не отошли после того, как он ухитрился уснуть в контактных линзах. Ему нужно нормально промыть их дома. Да и здесь пора закругляться, если он хочет переодеться и успеть на свободную программу, начинающуюся в два часа. Перед встречей он лишь мельком забежал в апартаменты, чтобы захватить органайзер и очки. — Слушай, не бери в голову. Все кончено. Он уезжает из штатов завтрашним утром. София внимательно смотрела на него. Юри буквально чувствовал ее взгляд, но сконцентрироваться на этом не мог. Ему действительно нужно успеть нормально принять душ. Допив кофе, юноша почувствовал неприятное ощущение в желудке. — Хорошо. Как скажешь. Просто ты мне нравишься, дитя. И я не хочу, чтобы ты пострадал. Юри, взяв органайзер, неуютно поерзал в кресле, собираясь уйти. — Спасибо, Софи. Но все в порядке. Я знаю, что делаю.

***

«Виктор Никифоров зарабатывает 199.87 балла за свободную программу „Останься рядом со мной“! Это позволяет ему заполучить первое место и золотую медаль на Skate America. В этом году Виктор обеспечивает себе участие на Гран-при, его первоначальное расположение в таблице будет зависеть от результатов кубка Ростелекома, который пройдет уже в следующем месяце. Этими поздравлениями мы завершаем Skate America 2016!» «Жан-Жак Леруа, исполнив впечатляющую свободную программу, занимает второе место. Кристофф Джакометти находится на третьей строчке! Представитель Таиланда Пхичит Чуланонт становится четвертым и получает шанс пройти на финал Гран-при. Так или иначе, его участие не может быть подтверждено до результатов кубка Ростелеком в следующем месяце».

***

Виктор снял с шеи золотую медаль, бесцельно крутя ее в руке. Оцепенение, которое, как он надеялся, пройдет после нескольких последних дней, все еще терзало его. Оно засело под кожей, проникло глубоко в ребра, словно часть костного мозга. Часть того, из чего он был сделан. Вздохнув, Виктор открыл спортивную сумку и, не глядя, закинул медаль. Затем он начал расстегивать кнопки костюма — розового шифонового жакета и рубашки из лайкры. Блестящее, красивое. Как и все, связанное с Виктором. «Прозрачное», — удрученно подумал он. Ему не пришлось долго сидеть в одиночестве, в раздевалку зашел Крис, постукивая лезвиями коньков, облаченных в защиту. За ухом у него торчал большой расцветший бутон розы. Виктор, окинув друга взглядом, улыбнулся в знак приветствия. — Мои поздравления, Крис! — сказал он, откидываясь назад и облокачиваясь на шкафчики. Крис подошел и сел рядом. — Еще больше поздравлений для тебя, cheri, — ответил Джакометти, подмигивая и вытаскивая цветок из волос. — Ты так стремительно ушел из уголка слез и поцелуев. Не похоже на тебя. Да и пресса будет скучать, если продолжишь вот так прятаться. — Хм-м-м, — промямлил Виктор, абсолютно незаинтересованный в желаниях журналистов. Оставив в покое расстегнутый жакет, он задумчиво облокотился руками о скамью. Если быть честным, он просто не мог заставить себя выйти к прессе. У него недостаточно энергии, чтобы спокойно сидеть и врать о несуществующем предвкушении в ожидании предстоящего сезона. Даже сейчас, после очередной золотой медали, Виктор не мог думать ни о чем другом, кроме как быстрее покинуть каток (так быстро, как это возможно). Предпочтительно вернуться обратно в комнату. А еще предпочтительнее — вместе с кое-кем очень определенным. Следовать за Эросом было чем-то новым для него, отличающимся от всего другого. Три вечера, проведенные вместе, вдохновили его даже больше, чем последние девять месяцев катания. Прошлой ночью, он был уверен, ему удалось сломать ту Великую стену, которую Эрос выстроил между ними. Тот юноша, что лежал под ним, стонал от желания, и чьи глаза так жадно горели от возбуждения, был совершенно другим человеком. Не тем самоуверенным, кокетливым незнакомцем, с которым он встретился в четверг. Виктор хотел еще раз заняться любовью с настоящим Эросом. Хотел подарить чувства и получить их обратно. — Виктор? Никифоров вздрогнул, отгоняя лишние мысли из головы, когда теплая ладошка Криса коснулась его плеча. Джакометти выглядел слегка встревоженным, ореховые глаза неодобрительно смотрели на друга, сверкая зелеными вкрапинками. Виктор пожал плечами и попытался растянуть губы в улыбке, изображая радость. — Прости, что ты сказал? — произнес он, смотря на строго поджатые губы друга. — Ты слегка покраснел. Все хорошо? — нежно ответил Крис. Как обычно, произнося «Т» с жестким акцентом. Виктор кивнул, снимая жакет. — Конечно. Просто я думал, как бы отпраздновать победу, — ответил он, изящно сворачивая костюм и складывая его в спортивную сумку, взамен доставая оттуда форму. Крис, казалось, успокоился и заглотил приманку. — Хорошо. Я слышал, другие фигуристы собираются у кого-то на квартире. Но, думаю, мы оба немножко староваты для этого, — произнес Джакометти, хлопая друга по плечу. Виктор попытался не покраснеть, вспоминая вечер, который он провел на диване какого-то парня с кучкой тинейджеров. Задумавшись, Виктор рассеянно искал в сумке кошелек. Эрос сказал, что он свободен вечером, но из-за путаницы с задержкой соревнований и Якова, пылающего праведным гневом, Виктор забыл написать ему. Он может сделать это сейчас и сразу перевести платеж. Просто чтобы показать Эросу, насколько серьезно он настроен на их встречу. К несчастью, он не обнаружил кошелек там, где его оставил. Виктор не паниковал. Он же Виктор Никифоров, он вообще никогда не паникует. Но он определенно не счастлив пропаже. Крис обеспокоенно посмотрел на него, когда фигурист встал на ноги, чтобы удобнее было рыться в сумке. Но кошелька там явно не было. — Витя! Журналисты из Москвы надеются получить фотографию и… — Ne seychas! — рявкнул Виктор по-русски, не утруждая себя соблюдением приличий. Яков зашел в раздевалку и стоял за его спиной, но Никифоров был все еще зол из-за утреннего происшествия, чтобы повернуться к тренеру. И он не собирался признавать это. Да и сейчас у него есть более важная проблема, чем прихоти журналистов. — Виктор! — выругался Яков. Его голос прозвучал менее раздраженно, и фигурист замер, глубоко вздохнул и развернулся. Фельцман выглядел точно так же, как и утром — брови практически сошлись на переносице, а руки были недовольно скрещены на груди. Виктор не стал утруждать себя неискренней улыбкой. — Прости, Яков. Я просто только что обнаружил, что у меня пропал кошелек, — сказал он, закрывая глаза и откидывая волосы с лица. Яков тихо цыкнул, заставляя мужчину посмотреть на него. — Ты, — тренер указал пальцем на Криса. — Выйди. — Это раздевалка для фигуристов, — нахально ухмыльнувшись, парировал Джакометти. Яков, казалось, сейчас дыхнет огнем. — Вон! — рявкнул он, и Крис, бросив на друга удрученный взгляд, вышел из помещения. Виктор смотрел ему вслед, смущенный внезапной яростью тренера. — Что это такое? — сказал он, переходя на английский в надежде, что это немного остудит Якова. Фельцман начал копаться в карманах старомодного черного пальто. Удовлетворенно вздохнув, он вытащил кошелек Виктора. Никифоров почувствовал, как беспокойство улетучивается. Боже, такое облегчение. Если кто-нибудь получил бы доступ к его платиновой кредитной карте, то его ожидала бы длительная вереница бумаг в банке. Виктор, сделав несколько шагов вперед, протянул руку. Он был уверен, что оставлял кошелек в сумке, но сейчас был слишком благодарен, чтобы придать этому хоть какое-нибудь значение. — Спасибо, Господи, — сказал он, наконец улыбаясь и уже собираясь взять кошелек. Но Яков спрятал добычу обратно, не позволяя подопечному схватить ее. Виктор замер. — Что? — Ты его не потерял, — сказал Фельцман, коверкая слова сильным акцентом. И как Виктор не замечал этого раньше? Никифоров был уверен, что он владеет языком куда лучше. — Я конфисковал его. Понадобилось много времени, чтобы Виктор смог осознать услышанное. Он не был уверен, как ему необходимо отреагировать на такое: первоначальное шутливое удивление быстро погасло, когда он убедился в уверенности Якова не отдавать кошелек обратно. Все платежные реквизиты, редкая наличка лежали в той черной штучке. Без нее Виктор не может себе позволить даже бутылку воды. Расходы, для которых ему просто необходим кошелек, очень некстати всплыли в памяти, и мужчина попытался успокоиться. — Яков, — сладко пропел он, поднимая руки в примирительном жесте. — Я не знаю, что происходит, но для такой истерики уж точно нет причин. — Истерики?! — зашипел Фельцман, размахивая кошельком перед носом Виктора, словно это было доказательством, достаточным для возбуждения уголовного дела. — Ты хоть понимаешь, как много денег потратил за последние несколько дней? Ты вообще обращал внимание на свои покупки? Виктору хотелось подтвердить: да, он обращает очень-очень пристальное внимание на объект своих трат. Но вместо этого он просто оскорбился тем, как открыто противостоит ему Яков. Да и разочаровался в банке, который позволил тренеру, как доверенному лицу, узнать о подозрительно больших транзакциях, когда Виктор проигнорировал их звонки. Никифоров упрямо скрестил руки. — Конечно, обращаю! — ответил он, внезапно осознавая, насколько на коньках он выше Якова. Используя это преимущество, он попытался пронзить тренера суровым взглядом сверху вниз. Но как и ожидалось, Якова не испугать так же легко, как Леруа. — Кроме этого, это мои деньги! Я могу их тратить, как хочу! — Единственная вещь, которую ты купил, кроме квартиры, в которой живешь — тот чертов пудель, — стиснув зубы, прошипел Яков. — Витя, даже для тебя это очень большие расходы. — Мне казалось, я ясно выразился: это мои деньги. Ты плохо расслышал? Или мой английский слишком сложный? — горько ответил Виктор, понимая, что распаляется, но и остановиться он был уже не в силах. Яков громко вздохнул. Никифоров практически видел, как под уродливой федорой дергается выступающая венка. — Мне плевать, как ты ими распоряжаешься, Витя, — медленно произнес тренер, словно Виктор был ребенком. Например, Юрой или его ровесником. Эта мысль была просто оскорбительной. — Но это слишком большие деньги за такой короткий срок. Не думай, что я не заметил, что ты утратил интерес к сезону. А теперь еще соришь деньгами. Виктор ничего не ответил, не давая Якову возможности удостовериться в своей правоте. Вместо этого, он молча сверлил тренера свирепым взглядом. Если Фельцман собирается воспитывать его, как Юру, то Виктор должен вести себя соответствующе пятнадцатилетнему возрасту. — Я беспокоюсь о тебе. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне, — возразил Никифоров. Несмотря на правдивость слов, это все равно прозвучало дерзко. (Возможно, он был слишком сильно охвачен внутренним Юрой). Виктору двадцать семь. Ему не нужна нянька. Кроме Якова и заботящегося Криса, его уже тошнило от людей, не доверяющих ему самому принимать решения. — Ты мне не отец. Тень легла на лицо Якова, старые морщинки углубились. Виктор, не собираясь чувствовать себя виноватым, проигнорировал мрачное выражение лица тренера. Яков вздохнул. Сейчас он выглядел на каждый год своего немалого возраста, и от этого тяжелого вздоха внутри Виктора что-то неприятно дернулось. Но он отказывался называть это виной. — Вот, — сказал Фельцман, складывая кошелек в карман и демонстрируя две пятидесятидолларовые купюры. Он протянул их Виктору, который, оцепенев, тупо смотрел на них. — Это твои карманные деньги на эту ночь. Карманные деньги? Виктор ощетинился, выказывая зубы. — Я не ребенок. — Ох, конечно же, ребенок, — грубо ответил Яков, пихая банкноты ему в грудь. У Виктора не осталось выбора, кроме как взять их. Яков иногда был слишком волевым. Как на тренировках, так и вне их. Никогда не оставлял Виктору выбора. И почему он всегда слушает его? Виктор, сжав деньги, повернулся на лезвиях коньков, выплюнув гулкое «starik». Яков ничего не ответил, и фигурист услышал, как тренер, скрипя кожаными туфлями по мокрому полу, выходит из раздевалки. Оставшись один, Виктор уставился на две купюры. Этого недостаточно. И близко не хватит, чтобы встретиться с Эросом еще раз. Виктор попытался подавить неприятное заполняющее ощущение в горле, но ничего не вышло. Дыхание сперло. Ему не было близко знакомо разочарование. Горько вздохнув, Виктор начал расшнуровывать коньки. Он думал о том, будет ли Эрос так же расстроен. И Никифоров самоуверенно надеялся, что будет.

***

Джей-Джей повернулся к зеркалу спиной, рассматривая татуировку на пояснице. Боксеры с низкой посадкой сидели на нем слишком плотно и выше, чем должны. Нужно будет пройтись по магазинам еще раз. Разочарованно вздохнув, юноша, признав поражение, отошел, чтобы выбрать костюм для празднования. Он собирался сходить выпить с отцом и другими тренерами. Молодые фигуристы организуют какую-то свою сходку, но он не особо жаждал там появляться. Джей-Джей знал, что не раскрылся полностью. Отнюдь нет. Но Виктор Никифоров сотворил с ним что-то, с его уверенностью. Никифоров заставил его чувствовать так же растерянно, как когда он только выбрался из юниоров. И тусовка с детьми явно не поможет избавиться от этого ощущения. Джей-Джей посмотрел на две рубашки, висящие в шкафу. Красная больше отвечала его предпочтениями, но голубая оттеняла глаза. Вдруг он натолкнется на репортеров? Или еще лучше — на Джей-Джей девочек? Он не может подвести своих поклонников. Когда он уже потянулся за рубашкой, его прервал громкий стук в дверь. — Хах, — сказал он сам себе, накинул халат, лежащий на кровати, и подошел к двери. Он примерно представлял, кто это мог быть. Когда он открыл дверь, с его губ практически сорвалось имя отца, но это был не он. За дверью оказалась женщина. Бледная кожа, тонкие коричневые волосы, очевидно, уложенные. Джей-Джей легко распознал укладку феном. В строгом костюме с юбкой-карандаш и с маленьким дипломатом в руке женщина выглядела деловито. Джей-Джей ухмыльнулся и перевел взгляд за ее спину. — Прессе не позволено появляться на этом этаже, — поддразнивающе, произнес он. Женщина улыбнулась в ответ, излучая неприкрытую уверенность. — Хорошо, что я не пресса, — ответила она, и Джей-Джей застыл, словно громом пораженный. Кто же она тогда? Явно не из работников — нет бейджика, которые они обязаны носить. Юноша еще раз осмотрел незнакомку, словно желая проявить свои дедуктивные способности в стиле Шерлока. Женщина никак не отреагировала, все также растянув тонкие губы в улыбку. — Простите, ошибся, — сказал Джей-Джей, медленно закрывая дверь. Но женщина остановила его, подставив руку. Юноша замер, неуверенный, как ему следует поступить. Фанатка? Он, конечно, понимал, что был чертовски хорош сегодня на льду, но вдохновить кого-то на сталкерство? «Хорошо, — подумал Джей-Джей. — Это просто странный комплимент. Безумие какое-то». — Могу я войти? — Я так не думаю, леди, — ответил юноша, вспоминая Изабеллу. Даже если Изабелла и поймет фанатское поклонение (конечно же поймет, она была более чем понимающей), то он крайне сомневался, что она одобрит продолжение банкета. Прежде чем он смог сказать что-нибудь еще, женщина подняла телефон. Джей-Джей моргнул — большой дорогой экран был подсунут ему под самый нос — а затем сфокусировался на картинке. — Это вы? — спросила женщина, прежде чем юноша смог рассмотреть фотографию. Желудок скрутило. Это был он. В том ресторанчике пару дней назад. С тем парнем. Джей-Джей схватил женщину за вытянутую руку и затащил ее в комнату, плотно закрывая дверь. Незнакомка быстро пришла в себя и, грациозно прошествовав, присела в одно из кресел, сохраняя невозмутимое лицо. — Хорошо, — прошипел Джей-Джей, старательно игнорируя оглушающе долбящееся сердце. — Кто вы? — Мое имя — Мередит, — ответила женщина, кладя телефон на стол экраном вверх. Она выудила из одного из карманов что-то похожее на маленькую визитку. — Мередит Тортон, адвокат. Мередит протянула карточку, и Джей-Джей взял ее так осторожно, словно кусочек картона мог укусить его. Он смотрел на тисненные буквы. «Мередит С. Тортон: адвокатская фирма Барка и Хестона». Выглядело убедительно, но и Никифоров утверждал, что он натуральный блондин. Поэтому Джей-Джей знал, что к таким вещам всегда лучше относиться с недоверием. — Что вам нужно? — спросил он то, что действительно хотел знать. Собирается ли она арестовать его? Джей-Джей старался не паниковать, но чувствовал предательские капли пота, катящиеся по его шее. Она ничего не докажет. Он ничего не делал с этим парнем. — Я здесь не для того, чтобы угрожать тебе, Жан, — мягко произнесла женщина, разглаживая складки на юбке. — Я не интересуюсь тобой или тем, как ты проводишь свое время. Однако я заинтересована в том, с кем ты его проводишь. — Мы ничего не делали, — рявкнул юноша, пряча трясущиеся руки за спину. Он не собирался поддаваться запугиванию. Он — Джей-Джей, король фигурного катания! Он с легкостью смог бы на вытянутых руках поднять ее над головой. Ему нечего бояться. Мередит улыбнулась, и это было неправильно — отдало холодом. Мурашки пробежались по спине юноши. — Как я и сказала, меня это не интересует. — Тогда что вы хотите? — Я хочу, чтобы ты помог мне, Жан, — ответила Мередит. То, как она произнесла его имя, заставило живот скрутиться от тревоги. Только мама называла его Жаном. — Я хочу, чтобы ты помог мне встретиться с Эросом. Джей-Джей сконфуженно нахмурился. — И что я должен сделать? — Этот мужчина совсем не глупый, Жан, — холодно ответила Мередит, еще раз называя его по имени, словно зная, какую реакцию это вызывает. Знала, как ее ледяной тон проникает ему под кожу. — И, полагаю, могу сказать, что я не сильна в актерском мастерстве. Но ты ведь артист, верно? Ты можешь доносить истории до зрителей? Убедить кого угодно? Она произносила слова сладким голоском, но что-то в ее глазах заставляло Джей-Джея подозрительно прищуриваться. Не может быть все так легко. Что бы там ни было, он не хотел в этом участвовать. Эрос казался неплохим парнем, но если у него проблемы с законом, то Джей-Джей не хочет иметь с ним никаких дел. — Не думаю, что это хорошая идея, — сказал Джей-Джей, впечатленный своей способностью говорить спокойно. Он встал, вскидывая руку в направление двери. — Думаю, вам лучше уйти. Мередит вздохнула, беря дипломат. Встав, она забрала телефон и сделала несколько нарочно медленных шагов к юноше, бесшумно двигаясь на толстом ковре. — Я действительно надеялась, что мы сработаемся, — сказала она. Джей-Джей на автоматизме сделал шаг назад, выводя вперед руки. — Но не думаю, что твоя очаровательная невеста будет рада, когда я расскажу, какую ты устраиваешь себе культурную программу во время соревнований. — Не вмешивайте ее сюда! — закричал Джей-Джей. Мысль о том, что Изабелла будет затянута в это безумие (что бы это ни было) ударила его по голове. Страх разлился по телу. Его определенно трясло, и он не мог это скрыть. Мередит внезапно показалась куда старше своего возраста, а Джей-Джей почувствовал себя еще слишком молодым. — Мы просто разговаривали! Я даже не знаю этого парня! — Позвони ему, — сказала Мередит, поднимая телефон наверх, словно оружие. Сладко улыбнувшись, она продолжила: — Пожалуйста. Джей-Джей хотел сказать ей, чтоб она отъебалась, и выкинуть из комнаты. Но что-то в ее взгляде заставило его медленно подойти к прикроватной тумбочке, где лежал смартфон. Подняв телефон, он трясущимися пальцами разблокировал экран и открыл список последних звонков. Найдя номер без имени, он набрал. Хорошо, он сделает это. Позвонит парню, устроит им встречу, и тогда Мередит оставит его в покое. Оставит и забудет, что он был вовлечен в это. — Извините. Такого номера не существует. Пожалуйста, проверьте правильность набора. Джей-Джей, оцепенев, убрал телефон от уха. Мередит нетерпеливо цокнула языком, и Джей-Джей силой заставил себя посмотреть не нее. — Говорят, что номера не существует. Мередит вздохнула, заправляя прядь волос за ухо. — Я боялась этого. Сайт тоже переехал. Так у тебя нет нового номера? — Нет! — воскликнул Джей-Джей, маниакально размахивая телефоном. — Я сказал вам! Я даже не знаю его. Мы просто обедали. — Тогда, полагаю, я могу больше не мешать тебе готовиться к вечеру, — сказала Мередит. Джей-Джей был наполовину уверен, что это прозвучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так просто? И это все? Женщина подняла свой портфель, и на один торжественный момент Джей-Джей подумал, что она сейчас уйдет. Но вместо этого она опять подошла к нему, приближаясь слишком близко. Юноша отступил, но почувствовал углы тумбочки, впившиеся ему в колени. Она стояла слишком близко — он мог видеть морщинки на ее лице, птичьи складки у глаз. Поджав губы, Мередит внимательно смотрела на него.  — Если у тебя появится любая новая информация, то мне бы очень хотелось услышать ее, — сказала она, наклонив голову и кивая на его руку. — В конце концов, у тебя есть моя визитка. — Вы сумасшедшая, — выдохнул Джей-Джей. Это было все, что он смог сказать. Мередит еще раз разочарованно вздохнула. — Почему я должен сделать это? — Я действительно не пытаюсь напугать тебя, Жан. Но, так или иначе, ты ввязался во что-то неподвластное тебе, — сказала она. Узкие, тонкие брови нахмурились, а в глазах закрутился серый торнадо. — Ты можешь сколько угодно уверять, что вы просто разговаривали. Но с учетом всех обстоятельств, если ты хочешь, чтобы твоя невеста и СМИ не узнали о вашем маленьком обеде, тебе лучше заполучить друзей на свою сторону. Джей-Джей сглотнул, сильнее вцепляясь в визитку. Лицо Мередит немного смягчилось, но это только заставило юношу чувствовать себя еще более неуверенно. — Друзей вроде меня.