***
Будильник запищал. Юри не собирался умирать, как обычно происходит каждое утро, только по той причине, что сегодня он уже, блять, мертв. В попытке пошевелиться он заскулил от боли. В желудке туго скрутилась тошнота, а во рту было омерзительно сухо. Боже, что он пил прошлой ночью? Раздумывая над этим вопросом, Юри осознал (с тем самым давящим чувством сожаления, которое всегда возникает в таких случаях), что он не помнил большую часть вечера. Он застонал еще раз и уткнулся лицом в подушку, осыпая Пхичита японскими проклятьями. Он же обещал. На улице все еще темно, но Юри по глупости оставил включенной лампу на тумбочке и сейчас справедливо пожинал плоды своей недальновидности. «Вот что, — несчастно подумал он, вошкаясь, чтобы подтянуть одеяло наверх и завернуться в него, словно в кокон, вместо того, чтобы приложить чуть больше усилий и выключить свет. — Я никогда больше не поведусь на уговоры Пхичита. Его идеи худшие». Так или иначе, попытки Юри изолировать себя от окружающего мира, закутавшись в одеяло, провалились. Ткань сопротивлялась, словно попала подо что-то, находящееся позади него. Или скорее под кого-то… Кто бы ни прятался за его спиной, он выключил будильник и немного поправил простынь. Юри сразу же сел. Сердце бешено колотилось, а пальцы отчаянно цеплялись за одеяло в попытке подтянуть его повыше. Он уже чувствовал, как глупый орган взрывается в грудной клетке, а желудок сжимается так туго, что боль простреливает молниями по всему телу, когда обнаружил рядом на подушке до ужаса знакомую серебристую макушку Виктора Никифорова. Даже без очков Юри с легкостью распознает этот ворох прядей металлического оттенка. Ох… Боже! Вздрогнув и сразу же замерев, Юри почувствовал, как по спине начали стекать капли холодного пота. Паника зарычала внутри него, словно зверь, разбуженный из спячки, щелкая зубами и корябая изнутри кожу, которая внезапно показалась слишком маленькой и тесной. Напряжение вторым сердцем вторило ритму пульса, и на Юри накатило тревожное удушье. Почему Виктор здесь? Юри не помнил, не мог вспомнить. Он закрыл глаза, заставляя себя попытаться успокоиться, но его сердце стремительно набирало скоростью. Дыхание тряслось, и Юри сжал одной рукой вторую, плотно впиваясь пальцами в кожу и пытаясь привести себя в чувство. Эта привычка осталась у него еще со времен обучения в колледже. Тяжело дыша от болезненных ощущений, Юри разжал хватку и открыл глаза, чтобы посмотреть на Виктора. Тот уже начал просыпаться: перекатившись на живот, он потянулся рукой к большому блестящему смартфону, лежащему на соседней подушке. «О нет, нет, нет», — бешено думал Юри, когда Виктор растянулся на спине, а одеяло сползло, демонстрируя, что фигурист спал без рубашки. Юри выдохнул, откинул покрывало с себя и сразу же натянул его обратно: он был неприлично полностью обнаженным. Ох, нет, нет, нет. — М-м-м, утречка, — сказал Виктор, и, Господи, когда его голос звучит вот так — это следует засчитывать за нечестный прием. Акцент добавил букве «р» граней, которые пробежались по позвоночнику юноши, словно острые зубы. Юри закусил губу, с тянущей болью ощущая утреннюю эрекцию, которая очень быстро начала привлекать к себе внимание. Он обернулся в половину своего одеяла и подоткнул края под себя, укутываясь плотнее. Когда Юри ничего не ответил, Виктор открыл глаза и с любопытством посмотрел на него. Кацуки тихо пискнул, не зная, что в такой ситуации следует сделать. Никифоров несколько секунд внимательно рассматривал его, а затем пронзительные голубые глаза прищурились в беспокойстве. Юри не сдержал очередной резкий звук, сразу же покрываясь смущенным румянцем. Жар пополз по коже вниз к шее, а пальцы сильнее вцепились в одеяло, словно в щит. — Все хорошо? — спросил Виктор таким сладким голоском, что сердце Юри буквально развалилось на кусочки. Как мог Виктор просто быть вот таким? Таким ужасно реальным и прекрасно понимающим, что Юри никогда не дотянуться до него. По крайней мере, сейчас у него определенно нет ни единого шанса. Юри не просто нарушил правила. Фактически он просто взял и сжег весь кодекс, и, по всей видимости, переспал с Виктором Никифоров на оставшемся пепелище. После случившегося у него нет никакой возможности продолжать видеться с ним. Он должен заблокировать его номер, переговорить с Крисом… Ох. Как Юри собирается смотреть выступления Виктора Никифорова без этого дробящего чувства стыда и сожаления? Юри был таким глупцом. — Oi, oi, — мягко проворковал Виктор, усаживаясь на кровати и протягивая руку к подбородку юноши. Юри не смог сдержать тихое постанывание от прикосновения, наслаждаясь и уже скучая по большому пальцу Виктора, нежно поглаживающему его нижнюю губу. — Ты не очень хорошо выглядишь. Хотя, предполагаю, это было ожидаемо. — Мы…? — Юри прервался. Предательский голос дрожал и хрипел. Виктор замер, ожидая продолжения, и юноша, попытавшись успокоиться и согнать теплый румянец с щек, договорил: — Мы делали что-то? Юри уже знал ответ. Конечно, да. Он лежал голый в своей собственной постели с Виктором Никифоровым, который, по всей видимости, тоже был не одет. И они спали и до этого. И, о Боже, они же в квартире Юри! Нет никакой возможности, что Виктор не понял, что он тут живет. Юри судорожно окинул взглядом комнату. Пустой комод с зеркалом во весь рост, внушительные черные двери встроенного гардероба, огромная коллекция смертельных ловушек — коробок, окруживших кровать, словно толстые стены форта. Юри попытался сконцентрироваться на них. Попытался посчитать коробки, вспомнить, в каком порядке висит его одежда в гардеробе. Все что угодно, лишь бы отвлечься от ужасающих последствий глупой ошибки. Виктор хихикнул, и это было настолько неожиданно, что Юри подпрыгнул. Никифоров выдохнул мягкое «ох» и начал вырисовывать успокаивающими поглаживаниями маленькие круги на подбородке юноши. Он улыбался, и правый уголок его восхитительных губ приподнялся, напоминая кончик рыболовного крючка. И Юри заглотил наживку. — Нет, — сказал Виктор, и облегчение разнеслось по телу Юри, угрожая потопить его. — Хотя могу тебя уверить: ты предпринимал попытки. Воспоминания, потрескавшиеся и размытые, медленно всплывали в памяти, словно кадры из старого фильма. Вечеринка. Виктор был там… Но почему Виктор был там? Юри потряс головой, чувствуя неприятную тяжесть и пульсирующую венку над левым глазом. Больно. Смутно он вспомнил, как целовал Виктора на кровати, как толкал его через порог и требовал, чтобы тот снял рубашку. — Kuso, — уткнувшись лицом в ладони, выругался Юри. Виктор опять рассмеялся. — Мне так жаль. Смех у Виктора светлый, хриплый и красивый. — Не стоит. Ты такой восхитительный, когда пьяный, miliy, — ответил мужчина, и Юри застонал, возможно, бормоча очередное ругательство сквозь протяжный звук. Он сглотнул и поднял взгляд на Виктора. Попытался еще раз извиниться за то, что затащил его к себе домой. За то, что был так настойчив и разрушил очаровательную фантазию, созданную им для профессиональных целей. Юри хотел извиниться за все. Хотел спросить, как они вообще опять встретились… Но затем его челюсть сжалась, по телу разошлось горячее покалывание, а рот внезапно наполнился слюной. «О Боже», — подумал Юри, прежде чем откинуть одеяло, вскочить с кровати, обернуть ткань вокруг себя и добежать до ванной. Он едва краешком глаза заметил, что Виктор, верный слову, действительно был одет в трусы. Юри подскочил к ванной, в полной темноте упал на колени и наклонился над унитазом. Когда он наконец почувствовал в себе достаточно сил, чтобы встать, почистить зубы и вернуться в кровать, он обнаружил, что Виктор исчез. Хотя то, что предполагалось его рубашкой и пальто, все еще валялось на полу. Он не должен чувствовать облегчение. Может быть, это все очень-очень плохой сон? Может быть, на самом деле это его вещи. Не то чтобы спать с Виктором было так плохо (уж кто-кто, а Юри вполне ясно знал, что это было не так)… Но спать с Виктором, будучи катастрофично пьяным, после того как получал от него деньги за секс, только потому, что по прошествии жалких трех дней близкого знакомства Юри будет до ужаса скучать по нему… Словно у него есть на это право. Это какой-то новый уровень хаоса. Даже для Юри. А по шкале Пхичита это явно можно рассматривать, как занижение планки. Юри рухнул обратно на кровать, сразу же морщась от приземления на упругий матрас. Желудок болезненно сжался. Вино. По любому на вечеринке было вино или что-то подобное. Юри всегда было плохо от вина. Обернувшись в одеяло, словно в пеленку, Юри был уже почти готов уснуть, как Виктор опять появился, усаживая свое стройное тело на кровать. Он надел штаны, но его волосы все еще были растрепанными после сна, и Юри почувствовал зудящее желание причесать светлые пряди своими пальцами. Но вместо этого он сильнее вцепился в одеяло. — Вот, — сказал Виктор, одобряя попытку Юри сесть. — Надеюсь, ты не против, я принес тебе стакан воды. Юри был не против. Совершенно. Виктор мог спокойно копаться в любой из коробок на кухне. Он мог даже разбить стаканы — Юри вероятно простил бы его. Кацуки посмотрел на край кровати, рядом с которым таилась особая коробка. Та самая, в которой были спрятаны осторожно свернутые и запечатанные постеры. Он ощутил, как опять покрывается красными пятнами румянца, но надеялся, что это можно списать на один из симптомов похмелья. — Итак, — начал Юри, делая пробный глоточек воды. Он посмотрел на лицо Виктора, очерченное резкими тенями от прикроватной лампы. В таком освещении оно казалось угловатым. Зубчатый, с острыми краями, но безусловно красивый кусочек, которому не нашлось места в мягком темном мире Юри. Юноша пожалел, что сейчас на нем нет очков, он бы хотел в точности рассмотреть лицо Виктора, каждую маленькую черточку, острый угол подбородка, припухлость губ. — Если между нами ничего не было… Ах, я имею в виду, почему ты здесь? — Ты попросил меня отвезти тебя домой. Затем ты попросил спать с тобой, — Юри смущенно застонал. — И мы достигли компромисса, — ответил Виктор с нежной улыбкой, от которой сердце Юри пропустило удар. Нечестно выглядеть так мило сейчас, когда Юри знает, что должен вконец распрощаться с ним. — Твой рейс! — вскрикнул юноша, наклоняясь вперед и пытаясь достать телефон с тумбочки. 4:27АМ. Когда Юри повернулся обратно к Виктору, тот смотрел на его грудь… нет, ниже. Лазурные глаза остановились на талии Юри, которую приоткрыло сползшее одеяло. Член юноши дернулся, когда Виктор облизнул губы, и Юри скрестил под покрывалом ноги. — Да, знаю, — наконец выдохнул Виктор, медленно отводя взгляд от светлой кожи и еще раз облизываясь. — Я должен уйти примерно в пять. Сердце Юри сжалось. Все возбуждение моментально испарилось от одного упоминания о том, что им скоро придется расстаться. Юри не знал, что должен сказать, не был уверен, как попросить о том, чего так страстно желал. Если ему вообще позволено просить. — Я… — Ты действительно не помнишь прошлую ночь? — спросил Виктор, перебивая. Юри посмотрел на его серебристые пряди волос, на высокие острые скулы. Он помнил, каково это, когда тебя целует Виктор. Медленно, с ужасом он осознал, что в уголках глаз начали собираться слезы, и потряс головой, разрывая зрительный контакт. Виктор вздохнул. Это звучало, словно он признал поражение, поднял белый флаг. Но затем он сжал руку Юри, окутывая пальцы юноши большой и теплой ладонью. Юри поднял на него взгляд, замечая, как Виктор смотрит на их переплетенные руки. — Я знаю, что, несмотря на все свои профессиональные задачи и цели, ты все еще не знаешь меня, — очень медленно протянул Виктор. Английский звучал неестественно, неловко, с сильным акцентом, но Юри нравилось это. Никифоров пробежался глазами, что-то выискивая, но что — Юри не мог даже представить. — Нет, правда. Но я все еще надеюсь, что, если это нормально… Я пойму, если нет, но… Я бы хотел остаться здесь. С тобой. Просто еще чуть-чуть подольше. Нет. Ты клиент. Ты нанял меня для секса и, несмотря на то, что после долгих лет обожания я знаю твой точный рост и размер обуви, я все еще мало знаю тебя, как человека. Довольно-таки грубо и неподобающе просить о таком. Дисбаланс власти слишком велик, и ты знаешь, что мне тяжело говорить «нет», даже если хочется… Юри хотел. Он знал многое. Знал, что, когда Виктор удивляется, он дотрагивается одним пальцем до губы. Знал, что Виктор любит заводить его руки за голову и оставлять свою подпись укусами по коже. Знал, что, когда Виктор полностью концентрируется на льду, действительно фокусируется на элементах, он высовывает край языка в уголке рта. Теперь Юри знает это. И все равно этого недостаточно. И после всего произошедшего… Действительно все было так плохо, чтобы отказывать ему? На самом деле, какой это может нанести вред? — Оставайся, — прошептал Юри, и Виктор судорожно выдохнул. Юри крепко сжал его ладонь. — Пожалуйста, оставайся. Со мной. Виктор потянулся вперед, ложась рядом с Юри и помогая ему вывернуться из клубка одеял. Ощущая приятную успокаивающую тяжесть тела Виктора, Юри почти почувствовал себя лучше. От тихого ерзанья по одеялу узел в желудке слегка расслабился, а уши защекотало горячим дыханием, когда Никифоров, положив руку под подушку Юри, полностью утянул его в свои объятья. Юри не был уверен, что заметил, когда Виктор начал говорить. Просто в какой-то момент он внезапно обнаружил себя неспособным сопротивляться глубокому тембру приятного голоса. Наполовину спящий, возможно, все еще пьяный (зависит от того, насколько давно они пришли домой), Юри позволил себе наслаждаться рассказами Виктора. Никифоров говорил о Санкт-Петербурге. О холодных ветрах и пекарне в пяти минутах ходьбы от его дома. Юри нарисовал в голове квартиру Виктора — светлую, современно обставленную и пустую. Такую, какой она была представлена в обзоре глянцевого журнала. Та статья, вероятно, погребена в одной из коробок, в которых Юри прятал свою настоящую жизнь. — В моем родном доме тоже чайки, — сонно пробормотал Юри в ответ на рассказ Виктора о морских птицах, облюбовавших Санкт-Петербург. Никифоров издал тихий гудящий звук, утыкаясь губами в обнаженное плечо юноши. — Где? — тихо спросил он, все еще целуя светлую кожу. — Это же не Токио, как ты говорил. Ведь так? Юри задумался, пытаясь вспомнить, действительно ли он рассказывал Виктору про Токио, или мужчина просто запомнил единственный японский город, который знал. Так и не сумев вспомнить, он ощутил странную тугость в грудной клетке. Словно металл сгибался под тягой магнита. Сдавшись, Юри позволил себе расслабиться в объятьях мужчины, чувствуя, как мускулы рук напрягаются. Теплая кожа, светлые волоски, сильные пальцы… Юри любил руки Виктора. — Кюсю, — тихо признался Юри. Виктор слегка потерся о его живот и, оторвав губы от плеча, привстал на локте, чтобы посмотреть на юношу. Хотя Юри и лежал к нему спиной, он мог рассмотреть тень фигуриста на противоположной стене, освещенной лампой. Нереальные, искаженные формы. — Это на юге. Мой дом расположен на берегу океана. — Так это была правда, — выдохнул Виктор, заставляя Юри покраснеть от очевидного удивления в мелодичном голосе. — И Пхичит. Ты живешь с ним. Сейчас это было глупо отрицать, поэтому Юри кивнул. Чувство вины вскипело в его и так несчастном желудке, когда он подумал о том, как потом объяснить все произошедшее Пхичиту. — Так вот как ты узнал о фигурном катании? — спросил Виктор, и с его голосом творилось что-то странное. Он прозвучал внезапно слишком… возможно, застенчиво. Или слегка саркастично. Юри не был полностью уверен, и поэтому просто поерзал в руках мужчины и уткнулся лицом в подушку, чтобы тот не мог увидеть яркий румянец, расплывающийся по округлым щекам. — Да, — соврал Юри, чувствуя, как грудь Виктора вздымается позади него. Никифоров протянул очередное «хм-м-м-м», опять целуя плечо юноши. Медленно он прошелся губами по шее Юри, легкие, невесомые прикосновения вызывали мурашки, колючей сеткой покрывающие тонкую кожу. Прежде чем кто-либо из них смог произнести еще что-нибудь, телефон Виктора, лежащий на тумбочке, разразился громкой трелью. Никифоров с недовольным фырканьем высвободился и ответил на звонок, быстро тараторя что-то на русском. Юри смотрел на него из-за плеча, заинтригованный так свободно и легко струившимися с губ мужчины незнакомыми словами. Звучало правильно. Даже лучше, чем английский, несмотря на то, что юноша просто обожал акцент Виктора. Юри меланхолично раздумывал, звучит ли японский так же естественно и красиво. Виктор, вздохнув, пробормотал что-то кому-то и недовольно потер переносицу. Затем немного внезапно он воскликнул что-то на повышенных тонах и резко сбросил звонок. Юри уже открыл рот, чтобы спросить, но Виктор не предоставил ему такого шанса, возвращаясь на свое место и слегка грубо сжимая юношу, заставляя того тихо захныкать от болезненных ощущений в желудке. Виктор сочувственно поцеловал его шею, одна рука скользнула под подушку Юри, а вторая обхватила его за бедра. — Боюсь, я поймал тебя, miliy, — сказал Виктор с такой очевидной улыбкой в голосе, что сердце Юри затрепетало. — Ты много раз называл меня так, — ответил юноша, улыбаясь, когда Виктор уткнулся головой в изгиб его шеи. Теплые губы оставляли сладкие поцелуи, заставляя Юри буквально таять от ощущений. Рука на бедрах осторожно усилила хватку, стараясь не нажимать на желудок. — Как? Miliy? — рассеянно спросил Виктор, поцелуями проделывая путь наверх от шеи к уху Юри. Юноша промычал в ответ, убирая руку с подушки, чтобы переплести пальцы с рукой Виктора, покоившейся на его бедре. — М-м-м, почему именно так? Ты всегда возвращаешься к этому прозвищу, — на самом деле Юри безумно хотел знать, что это означает, но он просто не мог заставить себя спросить это вслух. Сердце отчаянно желало, чтобы это значило что-нибудь сладкое. Нежное, мягкое, что Виктор мог бы использовать, если бы они действительно были любовниками. Если бы встречались без всяких договоренностей. Юри был уверен в одном: если это значит что-то другое, то его сердце сломается. Виктор поцеловал его за ушком, приоткрыв рот и едва ощутимо скользнув губами по мочке. Юри издал мягкий звук одобрения, отвлекаясь и почти упуская смысл слов, когда мужчина наконец заговорил. — Мне нравится этот звук, — прошептал Виктор ему на ухо так тихо, словно это был секрет. Он вернулся к плечу, щекоча волосами нежную кожу. Краешком глаза, размыто из-за отсутствия очков Юри мог видеть серебристые пряди, свисающие по наклонной линии его плеча. Внутри разгорелось что-то жгучее, теплое. Пораженный внезапным чувством собственничества, он тяжело выдохнул. До этого момента он даже не знал, что может испытывать такое. Юри повернул голову на подушке, закрывая глаза и пытаясь спрятать усмешку, расплывающуюся на его лице. Виктор продолжил слегка дразнящим голоском: — Мне нравятся слова, заканчивающиеся на «и». Джакузи, пирожки, хибати… — Юри, — все еще улыбаясь, предложил юноша. Виктор издал мягкий звук, отрывая подбородок с его плеча. Юри замер, слишком поздно осознавая, что он только что ухитрился натворить. Никифоров повалил его на спину, садясь сверху и прижимаясь наполовину оголенным теплым телом, когда одеяло предательски соскользнуло с него. Юри, отведя взгляд, уставился на какую-то точку на светлой стене. Но Виктор протянул руку, взял его за подбородок так, словно он проделывал этот трюк уже сотни раз. Он не давил, но Юри послушно ответил на мягкое приглашение пальцев и посмотрел фигуристу прямо в глаза. Голубые и яркие, они блестели, словно причудливая драгоценность. Виктор нависал так близко, что его челка щекотала лоб Юри, но тот не смел отодвигаться. Он судорожно выдохнул, поддаваясь предательской панике. — Тебя зовут Юри? — прошептал Виктор, обдавая юношу дыханием, лазурные глаза все также заглядывали прямо в его душу. Никифоров произнес букву «р» с таким странным акцентом, что Юри мог поклясться: никогда его имя не произносили вот так. Словно его согнули пополам, как сгиб конверта. На таком близком расстоянии Юри не нужны были очки, и он очарованно рассматривал оттенки зеленого в голубых глазах, не сводящих с него взгляда. Очень, очень медленно, не разрывая зрительного контакта, Юри кивнул. Виктор не улыбнулся, но что-то мелькнуло на его лице, а затем он наклонился вперед, сокращая те несчастные дюймы расстояния между ними. Он целовал Юри медленно и так, так глубоко, что захватывало дыхание. Юри потерял счет секундам, практически забыв, с чего все началось. Но Виктор отстранился, оставляя последний целомудренный «чмок» на губах юноши. — Рад познакомиться с тобой, Юри, — мягко сказал Виктор. Юри испугался. Кажется, он влюбляется. Совсем чуть-чуть. Словно сердце горело, сгорая до пепла, а душа практически готова была покинуть тело. Когда Виктор оделся и уже собирался уходить, Юри посмел украсть еще один поцелуй. Он позволил Никифорову держать его за подбородок, сжимать ладонь. Мужчина целовал его так чувственно и осторожно, что сердце таяло от жара, словно воск свечи. Затем Виктор ушел с маленьким клочком бумаги, крепко зажатым в ладони. На бумажке в спешке на английском был нацарапан номер личного телефона Юри.***
Неделей позже…
Пхичит внимательно наблюдал за Юри, лениво скользящем восьмеркой по поверхности льда. Глаза друга были опущены вниз, следили за медленным движением коньков, когда он плавно перетекал по льду, не гнушаясь демонстрировать идеальную осанку и грацию балерины. — Итак, — выдохнул Пхичит, объезжая его по широкому кругу. — Виктор возвращается. — Да, — спокойно ответил Юри, решив не врать. Чуланонт рассеянно промычал, прекрасно понимая, что, если он начнет этот разговор вне катка, с друга легко слетит всякая уверенность. А он этого не хочет. Ему нужен Юри с трезвым взглядом, что достигается им только на льду. Пхичиту было нужно, чтобы Юри услышал его. Может быть, принял и действительно подумал над его словами, а не начал паниковать. — И тебе не кажется это странным? До его следующей квалификации две недели… — начал Пхичит, заводя левую руку вправо в попытке разогреть мышцы. До прихода Челестино с ланча у них еще около получаса, но Пхичит был вынужден заняться хоть чем-то, пока Кацуки так красиво скользил по льду. Юри изящно поменял направление движения, привлекая внимание Пхичита, который, нахмурившись, наблюдал за другом. Действительно, это была такая потеря. — Он — Виктор Никифоров, и я уверен, что он сможет со всем разобраться, — сказал Юри. Плечи кофты дернулись, когда он сделал быстрый поворот, внезапно протягивая руки в изогнутой фигуре. Идеальный силуэт. — И это тебя не беспокоит? — Что не беспокоит? Коньки скрипнули об лед. Звук раздался неприлично громко, так как на катке было пусто, не считая Пхичита и Юри. Челестино забронировал лед для них до четырех, а получить в распоряжение свободную площадку для практики в такое время года — действительно большая удача. Особенно, если учитывать, что Skate Canada уже в эти выходные. Хорошо, практически свободную. Как и большинство вещей, Пхичит делил лед с Юри. — То, что он летит через полмира, чтобы просто повидаться с тобой, — сказал Пхичит. Его голос сквозил непрошеным недоверием. Юри бросил из-за плеча строгий взгляд, его ноги выписывали мягкую дорожку, а глаза ярко блестели от люминесцентных ламп. — Все не так. — Пф-ф-ф-ф, — усмехнулся Пхичит, осторожно тормозя и разворачиваясь. — Конечно, так! А что ему еще делать здесь? Детройт не самый, знаешь ли, популярный туристический городок. Юри вздохнул, грациозно останавливаясь. Его бедра красиво изогнулись, и даже черные тренировочные штаны не скрывали их изящество. Пхичит попытался подавить зависть, которая вечно просыпалась от одного взгляда на Юри. Сам он был узким и острым в тех местах, в которых Кацуки был округлым. Поэтому позы Юри всегда отличались особой притягательностью. И в полный контраст к приглашающему силуэту Юри обхватил руками грудную клетку. Маленький, неловкий скелет. Пхичит, предчувствуя неладное, нахмурился. — Если быть честным, — начал Юри, его глаза искали что-то за пределами льда. Он нервно стукнул пальцами. — Я не до конца уверен, почему он возвращается. Я… ты знаешь, когда я напиваюсь… — Юри замолк, прикусывая губу. — Я не помню столько, сколько должен бы. Может быть, он что-то говорил мне, но я не помню. — Ты был довольно-таки сильно пьян, — согласился Пхичит, чувствуя легкую нервозность от этих слов. — Ты уверен, что все в порядке с тем… я не знаю, с тем, чем вы занимались? Крайне возмущенный услышанным Юри строго посмотрел на друга. — Мы ничем не занимались! — пискнул он, дергая плечами. Забава объединилась с нервозностью в сложно перевариваемый коктейль, растягивая губы Пхичита в напряженной улыбке. Он все еще помнил тот вечер. Тогда он дошел до такси вместе с Юри и Виктором, стараясь смириться с тем, как его друг виляет хвостом перед фигуристом. За этим было отвратительно даже просто наблюдать, и Пхичит все еще не понимал, почему Виктор не подписал запретительный приказ*. И все равно это было лучше, чем на следующее утро справляться с паническими атаками Юри, расстроенного отъездом Виктора. Сейчас это казалось даже смешным. — Я не имел в виду это, — поддразнил Пхичит, и щеки друга налились ярко красным. Чуланонт засмеялся, но не поверил даже сам себе. — Я просто хотел… — он остановился, раздумывая, как лучше сформулировать мысль. — Полагаю, я просто надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Юри встретился взглядом с Пхичитом. Карие глаза блестели. Пхичит смущенно потер ладони в перчатках, но стоял на своем. Это было важно. — Я беспокоюсь за тебя, — осторожно продолжил он, нервно сглатывая, когда Юри прищурился. — В смысле, действительно ли разумно дарить свои чувства Виктору? — У меня нет чувств к Виктору! — обиженно рявкнул Юри, и Пхичит немедленно закатил глаза. — Конечно, есть! Сколько у тебя там… Двадцать его постеров в спальне? — сказал он, раздражаясь упрямству друга. — Ты действительно собираешься стоять вот тут передо мной и рассказывать мне, мне!, что секс с Виктором ни на что не повлиял? Пхичит демонстративно тыкнул пальцем себе в грудь, прямо в область сердца. — Это не… мы не… — Юри запнулся, наклоняя голову вниз. — Он клиент, Пхичит. Как и другие, — Юри напрягся, но заставлял себя стоять на льду прямо и не разрывать зрительного контакта. — Я знаю, что делаю. — Клиент, которого ты привел домой. В нашу квартиру, — сказал Пхичит, наблюдая, как Юри стремительно краснеет до самых ушей, а затем отталкивается от твердой поверхности в грациозном скольжении. — Это был исключительный случай, — ответил Кацуки, очевидно пытаясь прозвучать равнодушно, но сразу же проваливаясь в этом. Пхичит проехался перед ним, резко останавливая Юри. — Исключительный случай, — повторил Чуланонт, одаривая друга своим коронным взглядом. — Ты привел его в наш дом дважды. — Второй раз я был пьян, — сказал Юри, поднимая руки вверх, словно это могло спасти ситуацию. Пхичит вздохнул, пробегаясь рукой по волосам. — Боже, просто… — вздохнул он, раздраженно. Он не мог заставить Юри признать все, как сильно бы он этого не хотел. Юри мог петь баллады о границах и правилах его профессии, как он любит это делать, но он не мог обдурить Пхичита. Уж Пхичит-то точно знал, что происходит, и был реально обеспокоен этим. Если все действительно настолько черно-белое, как утверждает Юри (хотя Пхичит искренне сомневался в этом), то он просто хочет быть уверен, что Юри учитывает и свои чувства. Пхичит не был уверен, что он способен нормально воспринимать эту ситуацию. Если Юри так сильно влюблен в Виктора, то разве ему стоит продолжать принимать оплату? Когда Юри впервые рассказал Пхичиту, что Виктор возвращается в Штаты только через неделю после отъезда в Россию, Пхичит рассмеялся, искренне уверенный, что друг шутит. Но Юри не шутил. И отказывался принимать причины столь скоропалительного решения. Но какой смысл Виктору Никифорову возвращаться в Детройт, если не к Юри? Но стены, выстроенные Кацуки кирпич за кирпичиком, были непробиваемы. Годы самоуничижения упрочнились настолько, что даже Пхичит, стараясь изо всех сил, не мог пробиться сквозь иллюзию защиты. Юри нравилось думать, что он осторожен, но Чуланонт знал его куда лучше. Он видел, как загоралось лицо Юри, когда телефон громким сигналом оповещал о приходе нового сообщения. И ведь даже не его рабочий смартфон. А еще он видел, как Юри стучал карандашом по органайзеру, нетерпеливым взглядом прожигая календарь. Юри не был осторожен с тем, что действительно важно. И речь даже не о деньгах. Эту неделю Юри и Пхичит много разговаривали, и теперь Чуланонт знал куда больше информации. Он знал имена людей, которых никогда не видел, знал систему, которую, был уверен, что никогда не узнает. Но каждый день лично наблюдая, как Юри так естественно и непринужденно справляется с организационными вопросами своей профессии, Пхичит чувствовал, как что-то, чему он не мог дать название, терзает его. И Виктор Никифоров идеально усилил это и так затруднительное положение. Для кого угодно было очевидно, что Виктор довольно-таки поглощен Юри. На той вечеринке все только и обсуждали это, спрашивая Пхичита о его друге, и как тот ухитрился познакомиться с Виктором. Чуланонт пытался изо всех сил прикрывать Юри, но даже он не смог подобрать подходящий ответ. Юри тоже был влюблен в Виктора. Это никого не удивляло. Пхичит не мог понять, почему они все еще играют в эту игру «плачу-за-секс». Он не мог понять, что за человек этот Виктор, если продолжает заниматься этим. И вся эта неопределенность еще сильнее заставляла его нервничать. — Ты пялишься, — сказал Юри, грустно надувшись и выходя из мягкого скольжения перед другом. Пхичит разочарованно застонал. — Я просто беспокоюсь за тебя, — повторил Чуланонт, поворачиваясь на коньках, чтобы смотреть, как Юри резко уходит во вращение на блестящих остриях. Кацуки легко засмеялся, звук эхом отразился от стен ледовой арены. — Не нужно, — сказал Юри, даря другу теплую улыбку, но Пхичит не спешил отвечать ему тем же. — Все, о чем тебе стоит беспокоиться — Skate Canada в эти выходные. Пхичит недовольно заворчал, прекрасно понимая, что Кацуки прав. Юри взрослый и сам может принимать решения. И если Пхичит думает, что эти решения невероятно глупы… хорошо, он все равно ничего не может поделать с этим. Признавая поражение, Пхичит оттолкнулся, пытаясь уловить импульс движения и сфокусироваться на разогреве, пока Челестино не вернулся.***
07:34PM Жду не дождусь нашей встречи на этой неделе <3 08:47PM Прости, что отвечаю так поздно. Я тоже жду нашей встречи. 08:48PM И даже больше, чем просто жду. Ты все еще уверен, что хочешь полную неделю? 08:54PM Все еще уверен ли я, что хочу тебя только для себя? Да. 08:56PM Я постоянно думаю об этом. Не могу остановиться. Прямо сейчас я лежу на кровати, вспоминая, каково это, трогать тебя. 09:06PM Мы не можем делать этого. 09:07PM Прости! Я не имел в виду… Никаких поблажек. Я знаю, что мы не на свидании. 09:12PM Нет, я просто имею в виду, что мы не можем заниматься таким прямо сейчас. Я не могу много переписываться. 09:13PM Работаешь? 09:19PM Да 09:20PM Они лучше, чем я? 10:03PM Никто не лучше тебя.***
— Ты такой рассеянный. Просто чудо, что ты не забываешь зашнуровывать свои коньки, — выплюнул Юра, пока Виктор заходил в Westin Cadillac, вежливо кивая швейцару. — Удачно для тебя, что я пока помню хотя бы это, — ответил Виктор. Ему уже не терпелось быстрее зарегистрироваться в отеле и продолжить краткую экскурсию выходного дня по Детройту. — В противном случае кто бы ставил тебе хореографию? — Мы едва видимся, мудак! — рявкнул Юра, грязно выругиваясь на английском. Виктор неодобрительно нахмурился. Пусть Юра не мог его видеть, но, может, он каким-нибудь способом почувствует его расстройство… (Ха, маловероятно). — Только ты можешь быть настолько безответственным, чтобы сбежать на выходных перед кубком Ростелекома. — В любом случае я заслужил передышку, так почему бы не воспользоваться программой бонусных милей? — Детройт, случаем, не криминальная столица Америки или что-нибудь вроде этого? Почему ты вообще решил полететь туда? — В твоем голосе слишком много надежды, не стоит так сильно мечтать, что меня убьют, Юра, — поддразнил Виктор, на секунду опуская телефон, чтобы переговорить с администратором. — Никифоров. Я бронировал комнату на ночь. — Виктор Никифоров? — спросила администратор («Сара», — было указано на ее блестящем бейджике), прежде чем быстрым движением изящных пальцев занести информацию в компьютер. Она ярко улыбнулась, опять поворачиваясь к Виктору. — Да, сэр. На самом деле, Ваш жених уже зарегистрировал Вас. Он попросил передать, что будет ждать Вас наверху. Виктор чуть ли не уронил телефон. Его кто? Юри. Виктор чуть не задохнулся от раздирающих его ощущений: словно его сердце всегда дышало самостоятельно, а сейчас внезапно перестало. Каждая частичка его тела пришла в волнение от одной только мысли, что Юри пришел в отель и назвался женихом Виктора Никифорова. Фигурист хрипло сглотнул. Возбуждение распирало изнутри, превращая его в кипящий горшочек. Сара начала вводить данные для ключа-карты. Чем дольше Виктор думал об услышанном, тем больше смысла находил во лжи Юри. Как еще он бы смог попасть внутрь без Виктора? Но все же. Мысль о том, что он мог бы быть обручен с Юри, мог бы заявить на него свои права, узаконить их отношения застряла в голове Виктора, словно тупые лезвия коньков на поверхности льда. И это заставило Виктора вспомнить и о других вещах. Значительно менее романтичных. Еще сильнее предвкушая возвращение в номер, Виктор поспешно взял ключ у Сары и сразу же направился к лифту. О том, что он до сих пор висит на телефоне с Юрой, он вспомнил только тогда, когда услышал отборные русские маты. — Ах-ах! Ужасный русский, Юра! — отчитал подопечного Виктор, поднимая трубку к уху и свободной рукой пытаясь вызвать лифт. — Плевать, — ответил Юра. Он явно крайне легкомысленно относился к ругательствам, но его голос прозвучал довольно раздраженно. — Если ты хочешь похоронить себя в этой дыре, то я не буду тебе мешать. — Я так сильно пугаю тебя? — сказал Виктор, отлично понимая, что такими вещами лишь сильнее разозлит Юру. — Надеешься, что меня ограбят на улицах, чтобы у тебя появился хоть какой-нибудь шанс оказаться на подиуме в финале? Юра зарычал. Зарычал! И этот звук заставил Виктора, заходящего в лифт, громко рассмеяться. — Учитывая скорость, с которой ты тратишь наличку, никто не захочет ограбить тебя, — чуть тише проворчал Юра на том конце телефона. Виктор покачал головой, улыбаясь сам себе, когда цифры этажей на дисплее начали меняться. Правда была в том, что он действительно не мог придумать ничего, на что можно хотеть тратить деньги, если не на общение с Юри. Он годами позволял себе концентрироваться только на фигурном катании и был одинок. Призы и заработки пятикратного чемпиона мира оседали без дела на его банковском счете (не считая несчетного количества подарков для Маккачина, конечно). Виктор не был глуп: он понимал, что слишком опрометчиво тратить такие суммы денег. Но было очень, очень сложно переживать об этом, зная, что именно он получает в обмен. Он думал о Юри, ждущем его наверху. Будет ли он сидеть на кровати с зачесанными назад волосами и с дразняще расстегнутой рубашкой? Или, может быть, он будет все еще в душе? Положит очки на угол раковины, позволит горячему пару клубиться по маленькой комнате… Виктор честно не мог решить, какая идея звучит более привлекательной. Та, в которой он высвобождает Юри из его причудливой одежды, обнажая миллиметр за миллиметром соблазнительную кожу. Или другая, в которой… — Ты определенно не слушаешь меня, — громко фыркнул Юра, вытягивая Виктора из водоворота мыслей. К несчастью, нытье Юры не было достаточно отвлекающим, и Никифоров, волнуясь, поправил пальто и застегнул пуговицы. — Ты потратил так много денег, что не осталось даже на английский? — Вот честно, где ты понабрался таких манер? — раздраженно выпалил Виктор, жар прилил к щекам от необъяснимого чувства стыда. Ради Бога, он же взрослый. — Мне действительно пора идти. Я должен… — Net, bliad’! — рявкнул Юра, и Виктор скривился от ни разу не изящного выражения, но Юра не дал ему шанса и рот открыть: — Ты сказал, что поможешь мне переставить четвертные! — Я так сказал? — Виктор наблюдал, как двери лифта открываются перед ним, и, выходя, кивнул незнакомому мужчине. Юра раздраженно пробормотал что-то на русском, пока Виктор шел по коридору к своей комнате. Как много людей нарвутся на проблемы, если он сейчас просто бросит трубку и заставит печально известного Плисецкого истерить? Будет ли их больше, чем сможет пережить его совесть? — Юра, мне правда жаль, но я практически… — Ты худший. Худший хореограф и худший человек, — с подростковой злобой перебил его Юра. Виктор заснул руку в карман, ища ключ-карту, спортивная сумка соскользнула с его плеча. — Мы можем поговорить позже? — не скрывая раздражения, ответил Виктор, морщась от понимания, что последует дальше. Никогда не показывай свои слабости Юре Плисецкому. — Нет! Хватит и того, что тебя нет здесь. Так что даже не пытайся отмазаться от разговора со мной! Дверь в комнату открылась сразу же, как только Виктор выловил ключ. На пороге стоял Юри, завернутый в белый банный халат и приятно пахнущий мылом. Юноша, улыбаясь, поправил свои восхитительные голубые очки. Виктор заметил, что темные пряди волос, зачесанные назад, сырые, а щеки мило раскрасневшиеся. Должно быть, он только что вышел из душа. Виктор попытался не поддаваться разочарованию, пока Юра разглагольствовал ему на ухо о Якове, якобы игнорирующем его. Окинув Виктора взглядом, Юри молча провел его в комнату. Он стащил спортивную сумку с плеча, затем помог Виктору выбраться из пальто. Мужчина рассеянно одобрительно фыркнул в трубку, совершенно не слушая, на что именно жалуется Юра Плисецкий. Юра и Юри. Так и запутаться можно. В этот раз номер был больше и дороже. Виктор выбирал. Помещение состояло из маленькой гостиной и отдельной спальни. Никифоров с надеждой посмотрел на Юри, который, положив сумку на полку для багажа у двери, встал перед ним. Избавившись от пальто, юноша провел ладонями по его плечам, внимательно наблюдая за движением, затем скользнул ими ниже, по запястьям. Переплетя их пальцы, Юри подвел Виктора к дивану и позволил ему сесть. Уставившись на юношу, Никифоров крепче сжал телефон, а второй рукой собрал в кулак темную ткань. Юри, отступив всего лишь на шаг, дразняще прикоснулся к поясу халата. Внезапно Виктор понял, что не чувствует абсолютно никаких сожалений из-за того, что упустил Юри в душе, ведь у него есть возможность наблюдать столь захватывающее зрелище сейчас: Юри, ох, как медленно снимал пушистый, принадлежащий отелю халат, являя на свет все еще влажную кожу. Внутри Виктора, словно горячительная жидкость, разлилось тепло. Он мог почувствовать покалывание возбуждения, отхлынувшего вниз. Тело Юри было всем, что он помнил, и даже больше. Но впервые в их встречу было светло. Виктор мог рассматривать растянувшиеся следы на подтянутом животе, впадинки на узкой талии. Он хотел поцеловать каждый изгиб мышц, укусить каждый синяк, заявить претензии на те маленькие кусочки Юри, которые никто никогда не видел. Юри улыбнулся. Лишь слегка. Чуточку. Он отклонил голову назад, на секунду ловя дневной свет стеклами очков. Если бы Виктору понадобилось дать название этому моменту, наполненному ярким предвкушением и Юри, стоящим перед ним, он бы назвал это счастьем. Виктор издал тихий прерванный звук, который мог бы быть стоном, если бы он не подавил его, когда Юри позволил халату полностью упасть на пол, демонстрируя узкие бедра и изогнутый живот. Член юноши был все еще мягок, но Виктор хотел его. Желание взять Юри в рот, позволить юноше наполнить его прошлось по мужчине восхитительной дрожью. — Ya ne budu govorit’ po-angliyski. Ty ne zasluzhivaesh’ etogo, — откуда-то издалека прозвучал знакомый голос, но Виктор не обратил на это никакого внимания, так как Юри опустился на пол перед ним. Прямо к его коленям. — Прости, но кое-что произошло, — поспешно выдохнул Виктор, успевая сбросить звонок, прежде чем Юра успеет рявкнуть что-нибудь в ответ. Но, ровным счетом, ему было плевать. Виктор наудачу швырнул куда-то телефон, раздался глухой звук падения. Юри поднял бровь. — Это был важный звонок? — невинно спросил он, опираясь на руки и двигаясь вперед, Виктор вздохнул от возбуждения, туго и горячо свернувшегося внутри него от одного лишь взгляда на Юри, стоящего на четвереньках. Никифоров почувствовал, как его член начал наливаться кровью почти с ошеломляющей скоростью, штаны сразу же стали слишком узкими. — Нет. Определенно, нет, — с трудом выдохнул Виктор, когда Юри прополз разделяющее их расстояние и замер между его ног. — Хорошо, — мягко ответил юноша. Его голос прозвучал едва слышно, больше походя на тяжелое дыхание. Виктор едва сдержал всхлип, пытающийся пробиться из горла, когда Юри, наклонившись, скользнул носом по внутренней стороне его бедра. От предвкушения член стал болезненно твердым. Он ждал так долго. И их телефонные разговоры и переписки никак не могли помочь ему подготовиться к этому моменту. Внезапно голову Виктора заполнили мысли о том, какого это, чувствовать поцелуи Юри. Слышать его стоны, когда Виктор крепко сжимает соблазнительные бедра. Каково это — быть внутри Юри. Виктор дернулся вперед от приятных воспоминаний. Когда Юри наконец достиг выпуклости между ног мужчины, развязно сверкая карими глазами за стеклами очков, Виктор застонал. Юноша замер, а затем наклонился вперед, вытягивая губы трубочкой и прижимая их к твердому напряжению, скрытому штанами. Сейчас даже смотреть было слишком много для Виктора. Он начал беспокойно ерзать бедрами, извиваясь на диванных подушках. Затем Юри открыл рот и заключил выпуклость члена в жаркие объятья губ, и Виктор раскололся на части. Одного взгляда на это хватило, чтобы потерять контроль над возбуждением. Член беспомощно дернулся в штанах, когда Юри плотно провел по нему языком. Ошеломляющий жар, влажность рта начала медленно проникать сквозь качественную итальянскую ткань брюк, и Виктор, застонав, закопался пальцами во влажные волосы Юри. Юноша начал двигаться, покрывая член многочисленными небрежными поцелуями, и Виктору пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы сдержаться и не запрокинуть голову назад, утопая в удовольствии. Он заставил себя смотреть на Юри, на медленные круговые движения его головы, на изогнутую спину… Боже. — Юри, — выдохнул Виктор, когда юноша, прикрыв глаза, обхватил блестящими губами выпуклость, слегка всасывая. Мужчина громко захныкал, погружая имя Юри в звуки стонов и слегка толкнувшись в горячий рот. Юри издал низкий, гортанный звук, и Виктор не смог больше сдерживаться. Крепче схватив его за волосы, Виктор резко потянул. Юри легко отстранился, сразу же подчиняясь командам. Желудок Виктора скрутился от горячего желания, когда мужчина увидел длинную, тонкую ниточку слюны, повисшую между ртом Юри и его прикрытой штанами эрекцией. Виктор заставил себя быть терпеливым. Он скользнул рукой по лицу Юри, сжал подбородок, с легким усилием поднял его голову, пока юноша не понял, что от него требуется. Юри сел к Виктору на колени, с любопытством наблюдая за ним, когда тот взял лицо юноши двумя руками. Нежно лаская большими пальцами скулы, Виктор улыбнулся, а затем преодолел разделяющее их расстояние, наклоняясь вперед и припадая ко рту Юри. Юри сразу же ответил на поцелуй, приоткрывая губы и нежно проскальзывая языком вперед, пуская по телу Виктора электрические заряды. Никифоров противопоставил этой мягкости легкий укус за нижнюю губу юноши, заставляя того открыть рот шире и издать стон, звук которого Виктор сразу же слизнул своим языком. Поцелуй становился мокрее, пошлее, но он не сдавался, не давая Юри и шанса отстраниться. Виктор потянул зубами губу юноши, чтобы поймать язык, высунувшийся, чтобы пройтись успокаивающим скольжением по укусу. Юноша удивленно заскулил, но Виктор всосал сильнее, отчаянно желая заполнить свой рот Юри. Его языком, его вкусом, звуками, которые он издавал. Виктор хотел проглотить это все. Медленно он начал отстраняться. Он все также крепко сжимал лицо Юри, целовал его, но уменьшил напор, лишь медленно прижимаясь своим языком к языку Юри и игнорируя нетерпеливое хныканье юноши. Услышав стон, Виктор хрипло хихикнул, кончиками пальцев вырисовывая круги на нежных щеках. В конце концов, он все-таки заставил себя отстраниться. Виктор смотрел на Юри. Смотрел на его угловатые очки, на его соблазняющие красные губы. — Ты такой красивый, — прошептал Виктор так тихо, словно они обменивались секретами. Он качнул бедрами, отчаянно пытаясь удовлетворить желание, сжигающее его в дни разлуки. Глаза Юри расширились от услышанного. Всего лишь чуть-чуть. Но Виктор успел заметить это, и его сердце забилось в два раза быстрее. Юри покраснел, румянец расцвел на его щеках, словно бутоны роз в саду родного города, и юноша отвел взгляд. — Это странно, — мягко сказал он таким же тихим голосом, как и Виктор. Юри улыбался, но его взгляд задумчиво бродил по стенам. — Почему из всех людей мира именно ты думаешь так? Виктор почувствовал, как что-то переполняет его изнутри. Нечто притягательное, магнетическое, полярное, реагирующее, словно компас, на это очаровательное выражение лица Юри. Виктор не хотел ничего больше, кроме как утонуть в этих ощущениях. Хотел знать каждую жилку мышц Юри, изучить костный мозг его ребер. Хотел показать Юри, насколько он красив, начиная от кончиков темных волос и заканчивая хромосомами ДНК. Как Юри мог не понимать этого? Мысль огнем стучала в голове Виктора, посылая металлическое возбуждение прямо в его изогнутый член. Это табу. Неэтично ломать барьеры, выстроенные с такой предосторожностью. Но Виктор разглядел трещины в них, и хотел заполнить их тем, что считал правдой. Починить Юри своим присутствием, словно это действительно могло сработать. Виктор хотел пробраться внутрь Юри, внутрь его жизни так, как никому до этого не было позволено. Виктор знал, что это опасно. Но он никогда не мог сопротивляться вызову. — Ох, Юри, — выдохнул Никифоров, не в силах сказать что-либо еще, потому что его голос предательски отказывался озвучивать слова. Он наклонился вперед и еще раз с мягкой страстью поцеловал Юри, пытаясь передать восхищение, клубившееся под его кожей. Виктор почувствовал, как мышцы шеи под его пальцами расслабились, и провел ладонью по плечам. — Я скучал по тебе. — Я тоже скучал, — быстро ответил Юри, и Виктор действительно поверил ему. Это затягивало — доверять юноше перед ним. Юри сказал, и Виктор сразу же понял, что это правда. Жар охватил его, и Виктор соскользнул с дивана, отталкивая юношу назад, чтобы вытащить из-под него ноги. Юри позволил ему прижать себя к полу, слегка смеясь, когда Виктор пробежался руками по его талии, касаясь пальцами тех мест, где он уже выучил, что Юри щекотно. Но вся лишняя информация вылетела из его головы, стоило ему опустить бедра, встречаясь прикрытым тканью членом с растущим обнаженным возбуждением Юри. Они оба громко вздохнули от прикосновения, и юноша потянул к нему руки. Одна нашла свое место в волосах Виктора, а вторая обхватила его за шею. Виктор начал покрывать его шею поцелуями, слегка посасывая впадинки и чувствуя неизмеримую гордость от сладких стонов юноши. Когда он опустился ниже, облизывая и покусывая кожу Юри, то заметил маленький след на краю острого плеча. Виктор замер. Член запульсировал от внезапно обострившейся нужды. Ошибки быть не могло. Красный, круглый и уродливый. С точками от зубов. Виктор сильнее сжал талию юноши, пальцами скручивая нежную кожу. Юри закричал, в отместку с силой стискивая Виктора. Услышав громкий всхлип, Виктор бесцельно толкнулся вперед, грубо потираясь об Юри. Толстое и неукротимое «хочу» разрасталось внутри него. Виктор был сильнее, или Юри не так уж и сильно хотел держать его — как бы то ни было, Виктор отстранился и посмотрел вниз на юношу, оскалив зубы. — Ты меченый, — выплюнул он сквозь зубы. Юри тяжело дышал, грудь рывками вздымалась меж их телами. Его глаза были полуприкрыты, но, услышав тон Виктора, он сразу же распахнул их. Быстро взглянув на мужчину и нахмурившись, он отвел взгляд в сторону. На плечо, где красовался укус. След был оставлен кем-то другим. — Ох, — судорожно выдохнул Юри. Виктор не хотел знать. Не хотел. То, что у них с Юри — это другое. Виктор был уверен. Да Юри сам говорил ему, пусть даже и не помнит этого. Они не встречаются. Конечно, нет. В конце концов, Виктор все еще платит ему. Но он знает, что их отношения отличаются от взаимоотношений Юри с другими клиентами. Он знает, что Юри воспринимает его по-другому. И отдает ему всего себя. Виктор знал это. Ничего из этого сейчас не имело никакого значения, потому что в тот короткий период, когда они были вместе и даже тогда, когда Виктор звонил ему во время отсутствия, никто не нарушал ту маленькую, хрупкую атмосферу, которую они разделяли. Но сейчас… — С кем ты был? До меня, — спросил Виктор, удивленный тем, как спокойно прозвучал его голос, несмотря на нечто жаждущее, проснувшееся внутри него. Юри, казалось, собирался сесть, поэтому Виктор всунул колено между его ног, прижимаясь к самой чувствительной части тела юноши. Он ощущал потвердевший член Юри, застонавшего от прикосновений и потершегося бедрами о ногу Виктора. — Не… никто, — пропыхтел Юри. Его глаза были закрыты, а очки скосились, когда юноша запрокинул голову назад, утыкаясь макушкой в плюшевый ковер. Виктор сильнее прижался к нему коленом, кладя на бледную кожу груди ладонь и ведя ею по телу к плечу, пока его пальцы не встретились с укусом. — Ты очевидно с кем-то был, — тихо сказал Виктор, начиная медленно тереться о ногу Юри, зажатую меж его коленями. Юноша дернулся вперед, его член сразу же пришел в полную боевую готовность. — Когда? — Виктор… — Скажи мне, Юри, — Виктор с силой нажал кончиками пальцев на укус, и Юри застонал, медленно и горячо толкаясь бедрами наверх. Чувство собственничества грызло Виктора острыми зубами, жадно наблюдая, как рот Юри распахивается во всхлипах. — Скажи мне сейчас. Юри открыл глаза, встречаясь с Виктором взглядом. Он сглотнул, адамово яблоко колыхнулось в глотке, и Виктор захотел поцеловать его. Захотел языком провести по всему телу Юри, распробовать те его части, которые никто никогда не пробовал. — Не сегодня, — тихо, но твердо произнес Юри. Он смотрел на Виктора через стекла очков, влажные волосы уже подсохли, но все еще были откинуты с лица. Юноша выглядел соблазнительно приглашающим, но Виктор не был удовлетворен ответом. Юри длинно выдохнул. — Прошлой ночью. Свободная рука Виктора ущипнула Юри за талию. Мужчина замер, когда Юри гулко выдохнул, и начал успокаивающе выводить кончиками пальцев круги там, где слишком перестарался. Юри заскулил. Его бедра продолжали дергаться, полностью вставший член беззаконно терся о ногу Виктора. Эрекция мужчины дернулась, желая прикосновений, фрикций. Виктор прижался к бедру Юри, но этого было недостаточно. Ничего не было достаточно. Если Юри может предложить это еще кому-нибудь, кроме Виктора, то Виктор не хочет этого. Он желает только то, что Юри не позволяет никому другому. Виктор хотел вытащить из кожи отметки зубов, пометивших юношу. — Иди в кровать, — скомандовал мужчина, поднимаясь и предоставляя Юри пространство, чтобы тот мог встать. Виктор предложил руку, и по его телу разлилось приятное тепло от прикосновения юноши. Юри явно был взволнован, но что-то пошлое, развязное было в том, как сильно покраснели его щеки, как напрягся член меж его ног. Виктор понял, что не может отвести взгляда от напряженной плоти, облизываясь и сжимая руки в кулаки. — Виктор, — мягко выдохнул Юри, смакуя имя мужчины во рту. Виктор взял его за ладонь и повел в спальню, юноша следовал за ним, бесшумно ступая голыми ногами по ковру. Когда Виктор привел Юри туда, где хотел видеть его больше всего, он легко подтолкнул его к кровати. Юри, поняв намек, взобрался на постель и растянулся на спине, полностью открываясь взгляду мужчины. И Виктор, конечно, не смел отвести взгляд, упиваясь каждым дюймом тела юноши, пока тот снимал очки, чтобы оставить их на прикроватной тумбочке. Ложась, Юри внимательно наблюдал за ним из-под густых ресниц. Каждый миллиметр его лица светился молчаливым требованием. Виктор и раньше видел эту напористость. Этот темный и тихий приказ. «Смотри на меня», — казалось, говорят раскинутые на дорогом покрывале руки и изогнутые пальцы, комкающие ткань. «Не отводи от меня взгляда», — также, как и их первой ночью, когда Юри предстал перед ним концентратом жидкой уверенности и разрывающего жара, двигаясь в темноте на танцполе. Виктор не откажет ему ни в чем. Не может. Потому что даже сейчас, когда на бледной коже красуется след, оставленный кем-то другим, Юри смотрит на Виктора. Он просит Виктора, делает то, что сказал ему Виктор. Отзывается на имя, которое знает только Виктор. Виктор понимал, что почти подавил обиду на то, что, судя по доказательствам, Юри не был таким разборчивым, как он себе это вообразил. Почти. — Чего ты хочешь? — низким голосом выдохнул Юри. Виктор не был уверен, но начал раздеваться, ни на секунду не отводя взгляда с лица юноши. Руки Юри начали двигаться, гладить себя, и, когда ладони замерли на груди, кровь Виктора забурлила, а член начал отчаянно дергаться в узких штанах. Но Юри не остановился на этом: пальцы отточенными движениями пробежались по животу и потянулись ниже, прогуливаясь по милым темным волоскам. Но это была уловка. И Виктор не хотел то, что Юри подолгу оттачивал на других. Не хотел, чтобы Юри просто давал ему то, что он хочет. Виктор жаждал то, что они могли сделать, что Юри уже позволял ему делать. Он хотел столкнуть Юри с обрыва, кинуть его прямо в свои руки, которые, конечно, будут всегда готовы поймать его. Обнажившись, Виктор вздохнул от облегчения, наконец освободив член из узкой ткани штанов. Он прополз по кровати, нависая над телом Юри. Руки юноши замерли, остановившись именно там, где он, без всяких сомнений, хотел прикосновений больше всего. Виктор сел на его колени, взял ладони в свои и потянул их наверх, заводя за голову Юри. Он не мог сопротивляться своим желаниям: что-то особенное было в том, как тело юноши растягивалось, напрягалось, нечто, пробегающее по телу Виктора волной возбуждения, слишком сильно увлекая его, чтобы он мог отказаться от этой идеи. Юри выглядел так же, как на танцполе. Руки за головой, спина изогнута от напряжения. Виктор после их свидания в ледовой арене был уверен, что Юри превосходно бы смотрелся на льду. Был бы воплощением соблазнения. Все смотрели бы на него и влюблялись. Но только Виктор знал бы, каково это, прижимать к кровати столь сильное тело. Когда руки юноши заняли уже привычную им позицию, Юри нетерпеливо захныкал, потираясь бедрами о Виктора. Его член скользнул по плоти мужчины, и тот, почувствовав теплые капли смазки, не смог сдержать стона. — Господи, Юри. — Я думал о тебе, — прошептал Юри. Его слова прозвучали неимоверно правильно, и Виктор внезапно ощутил себя слишком сильно сжатым собственной кожей, словно та стала мала ему. Он чувствовал тугость, растяжение, словно эластичный бинт оттянули слишком далеко и оставили готовым с резким щелчком вернуться в обратное положение. Виктор опустил бедра вниз, касаясь членом живота Юри и шипя от напряжения. Он посмотрел на юношу, соблазнительно приоткрывшего рот, и не удержался от мокрого поцелуя. Между пошлыми, развратными движениями языка во рту Юри Виктор выдыхал слова, делясь с юношей горячим, спертым дыханием: — Когда? М-м-м-м. Когда ты думал обо мне? Виктор знал, что хочет услышать это от Юри. Юноша покраснел, слегка опуская голову вниз, будто бы у него был шанс спрятаться. Виктор зарычал и свободной рукой схватил его за подбородок, заставляя посмотреть наверх. Юри удивленно распахнул глаза, губы блестели после жадных поцелуев. Виктор опять опустил бедра вниз, нежно скользя плотью по члену юноши, пока тот не уперся во впадинку таза. Юри застонал. — Скажи мне, — твердо произнес Виктор. Сырое и дрожащее дыхание Юри опаляло его, и Виктор ничего не хотел так сильно, как просто вдохнуть этот воздух, проглотить и заполнить Юри свои легкие. — Будь честным, Юри. Пожалуйста. Возможно, «пожалуйста» действительно сработало. Юри тихо всхлипнул, выкручивая руки, но не опуская их. Виктор в награду поцеловал юношу в плечо. — Прошлой… прошлой ночью, — все-таки выдохнул Юри, прижимаясь бедрами к Виктору и распаляя жаркую сырость меж их телами. Виктор чувствовал, как течет Юри, как горячее влажное пресемя размазывается между ними. — Кто он? — спросил Виктор, пробегаясь большим пальцем по нижней губе юноши. Юри прикрыл глаза и слегка потряс головой, словно боясь, что Виктор может отпустить его. — Не он. Она, — ответил Юри. Виктор моргнул, действительно не ожидая такого. Где-то на затворах сознания он, конечно, понимал, что Юри, должно быть, принимал клиентов всех полов и убеждений. Но узнать это наверняка было удивительно. Это достаточно ярко напомнило Виктору о том, что он на самом деле так многого еще не знает о Юри. И Виктор ненавидел это. Жаркое желание пометить юношу поглотило его с головой. Он хотел укусами выписать свое имя на коже Юри, хотел, чтобы ни одна женщина, мужчина или кто бы то ни был не могли и подумать, что могут сделать Юри также хорошо, как делал это Виктор. Как будет делать Виктор. — О чем думаешь? — Виктор сильнее прижал палец к губам Юри, почти чувствуя твердость зубов под кожей. Юноша, дернув подбородком, открыл рот, и палец Виктора скользнул в мокрый жар его рта. Виктор тихо застонал, наблюдая за Юри, обхватывающим губами его палец и с силой всасывающим его внутрь. Язык Юри вырисовывал пошлые круги на фаланге. Виктор не видел этого, но очень ярко ощущал каждое, даже самое легкое, прикосновение кончика языка. Он задрожал, неистово потираясь бедрами и пытаясь успокоить пульсирующее желание члена. В глазах Юри пылал огонь, он наблюдал за Виктором с темным нескрываемым вниманием, а его губы сильнее сжали пойманную плоть. Виктор толкнул палец глубже, чувствуя под подушечкой начало горла, и Юри застонал, еще разгоряченнее посасывая фаланги. Виктор продолжил бесцельно двигаться вперед — назад, и это вызывало нечто большее, чем просто жар в теле. Электричество. Подобное молниям, разверзывающим небо. — Блять, — выдохнул Виктор, когда Юри, прикрыв глаза, продолжил сосать, пытаясь взять палец еще глубже. Движения бедер юноши стали отчаяннее, Виктор чувствовал член, мокро скользящий по тазовым косточкам. Чужое жаждущее напряжение вызывало горячие искры возбуждения, расходящиеся покалыванием по всему телу. — Ты думал об этом? Обо мне в своем рту? — М-м-м, — удалось пробормотать Юри, не выпуская палец. Виктор провел ладонью по руке юноши, по плечам, затем спустился к талии. Юри поддался прикосновениям, теряя голову, и Виктор улыбнулся, чувствуя, как сердце в грудной клетке разрывается на части от чего-то опасного. — Когда ты трахал ее, ты представлял, что это я? Юри заскулил, губы разомкнулись, позволяя звукам разнестись по комнате, но Виктор дернулся, возвращая свой палец обратно и наслаждаясь удивлением Юри, всхлипнувшим от внезапного вторжения. Виктор начал скользить вперед-назад во рту юноши, медленно и сладко трахая его. Он хотел быть внутри его рта. Хотел схватить Юри за волосы и сделать с ним именно то, что тот представлял прошлой ночью. Хотел трахать рот Юри, пока юноша не охрипнет, пока не потеряет дар речи. Виктор хотел украсть его голос, чтобы Юри не мог издавать те восхитительные звуки, которые срываются с его губ сейчас, никому другому. — Что ты хочешь, Юри? — дразняще прошептал Виктор, целуя юношу в уголок губ. Юри повернулся, открыл рот шире, пытаясь поддаваться ласке, не выпуская при этом палец. Виктор счастливо выдохнул, горячие гвозди удовольствия пронзили его тело, и член дернулся от возбуждения. Юри отпустил палец, чтобы полностью отдаться поцелую, и Виктор, позволив ему сделать это, скользнул рукой по нежной коже юноши, а затем сжал пальцы на его шее. Юри застонал в поцелуй, глубокий гортанный звук желания раздался из глубины его тела, и Виктор почувствовал восхитительную вибрацию кожи под кончиками своих пальцев. — Виктор, — выдохнул Юри. Поцелуи становились все жестче и жарче, казалось, вторя нарастающему желанию. Он укусил губу Виктора, а затем, с силой засосав ее, облизнул языком. Он терся о его бедра, встречался членом с плотью Виктора, размазывая жар и влажность по их телам. — Я скучал по тебе… так сильно. Так сильно. Что-то взорвалось от этих слов. Теперь Виктор хочет намного больше, чем просто копить все, что предоставляет Юри. Он хочет украсть все, что Юри еще не дал ему. Юноша захныкал, когда Виктор отстранился, сел на пятки и спустился рукой к своему возбуждению, чтобы слегка ослабить жар и тугое напряжение, так жаждущее прикосновений. Он посмотрел на член Юри, красный и блестящий от предсемени, залитый дневным светом, пробивающимся через тюль. Яркий румянец, словно пролитая краска, растекался вниз по бледной коже груди. «Я тоже скучал по нему», — подумал Виктор, крепко обхватывая себя пальцами. Юри перевел взгляд вниз и развратно выдохнул, наблюдая за движениями фигуриста. — Покажи мне, — слегка командным тоном произнес Виктор. Глаза Юри потемнели, когда мужчина двинул рукой раз, другой. Виктор сжал зубы, отдаваясь удовольствию, бегущему по его телу, словно адреналин. — Покажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал. Мягко кивнув, Юри на секунду сел, чтобы взять бутылку смазки с тумбочки. Виктор даже не замечал, что она стояла там, и его сердце внезапно скрутилось от переполняющей нежности. Юри такой практичный. Затем юноша лег обратно на спину, наблюдая горящими глазами за Виктором. Член Юри тек, бусины смазки блестели на кончике головки, и, когда он взял себя в руку, они размазались между его пальцами. Виктор застонал. Он хотел распробовать этот член. Юри не был таким толстым, как он, но был длинным, и Виктор был уверен, что он сможет достичь тех местечек внутри него, которые никто никогда не доставал. Никифоров крепче сжал свой член, так как всего лишь фантазия о том, как Юри трахает его, угрожала подтолкнуть его на острие удовольствия. Медленно, тягуче Юри начал гладить себя. Виктор замер в восхищении. В комнате было тихо, поэтому мокрый звук кожи, глубокие выдохи заполняли пространство, и Виктор позволил себе утонуть в этом перезвоне. — Скажи мне, miliy, — удушливо выдохнул он. Юри, всхлипнув, запрокинул голову, прикрыл глаза и начал двигать рукой. — Скажи мне, чего ты хочешь. — Я, — розовые щеки Юри покраснели сильнее, и Виктор не смел отводить взгляд от этого очаровывающего зрелища. — Я представлял, что ты трогаешь меня. Вот так. — Когда был с ней? — спросил Виктор, пытаясь двигать кулаком в одном ритме с Юри. Юноша, не открывая глаз, вскинул голову и ускорился. Виктор завороженно наблюдал, как крайняя плоть оттягивается, являя сверкающую головку, а затем возвращается обратно, размазывая смазку. — Да. И до этого, — Виктор застонал, сжимая основание члена, чтобы не зайти слишком далеко. Юри, казалось, не заметил его слабости, возясь свободной рукой с бутылкой лубриканта. — Когда я был наедине с собой. Я не мог перестать думать о тебе. «Я скучал по тебе», — вот что говорил Юри, и Виктор знал, что это правда. Он думал о признании Юри, о том, что, по всей видимости, юноша не помнит этого. Не помнит, как говорил, что обожал Виктора уже давно, что годами фантазировал об их встрече. Виктор наблюдал за Юри, справившимся с крышкой тюбика и размазывающим смазку по рукам, и думал, близки ли те представления молодого Юри к тому, что происходит сейчас. Виктор был эгоистичен. Он знал о чувствах Юри, и это было одной из самых драгоценных вещей, которые ему когда-либо дарили. Юноша мокрыми пальцами скользнул по его члену и прошелся ниже, поддразнивая прикосновениями вход мужчины, и голова Виктора опустела. — Блядь, — выдохнул Виктор, потому что единственное, о чем он мог думать: Юри, прижимающий подушечку пальцев к его входу, Юри, выгибающий спину, Юри стонущий. — Юри. Юри всхлипнул. Звук нужды, желания удовлетворял зверя, скребущего грудь Виктора изнутри. Затем Юри надавил пальцем внутрь себя, открыв рот в беззвучном выдохе, и мужчина, не сдержавшись, прошелся ладонью по своему члену. Медленное, суховатое сопротивление крайней плоти напоминало ему о том, что он получит, если будет терпелив. И Виктор старался медлить. Но его член болезненно изгибался, а Юри вводил палец до первой костяшки, кажется, без какого-либо сопротивления. Тело Юри открывалось, словно все это время оно только и ждало Виктора, и теперь у него кончилась выдержка. Виктор заскулил, наблюдая за двигающемся вперед-назад пальцем, за блестящей от лубриканта кожей. Когда палец полностью вышел, а потом вернулся обратно, Никифоров умер, чтобы воскреснуть. Он понимал, что так будет лучше. Он все еще принимал участие в соревнованиях, и они с Юри подолгу обсуждали в длинных сообщениях то, чем собираются заняться друг с другом. Но наблюдать за Юри в живую, наслаждаться румянцем, расцветающим на его коже, освежать в памяти звуки, срывающиеся с его губ… Словно до этого момента Виктор и не дышал вовсе. — Ты и это представлял? — спросил Виктор, когда Юри, ерзая, начал насаживаться на палец. — Как я делаю с тобой такое? — Нет, — сказал Юри, и Виктор посмотрел на него, встречаясь взглядом с темными глазами. — Я представлял это. Именно так. Представлял, как ты наблюдаешь за мной, прям как сейчас. Виктор начал толкаться в свою руку, щипая свободной себя за бедро в попытке отвлечься. Юри так легко растягивал себя даже одним пальцем, и Виктор подумал, что надо будет попросить юношу и в следующий раз показать ему это. Когда они будут менее отчаянными, когда Виктор сможет быть более терпеливым. Юри добавляет второй палец, и вход послушно растягивается, с удивительной легкостью принимая его. — Виктор, — грудным голосом выдохнул Юри. Он развел пальцы, быстро продвигая руку вперед, пока Виктор не смог увидеть ничего, кроме задней части запястья. Затем Юри громко вскрикнул, очевидно, найдя то, что искал. Ладонь Виктора замерла на члене, когда он с наслаждением наблюдал, как лицо Юри расслабляется в удовольствии. Затем юноша начал двигать рукой неистовее, жестче. Он выдавил больше смазки на пальцы и на впадину ягодиц, и Виктор крепче сжал себя за основание члена, пытаясь не кончить от одного только похотливого взгляда. Юри не заметил этого, его глаза все еще были прикрыты, когда он вставлял уже три пальца. Тонкое запястье двигалось в безжалостных фрикциях, посылая уколы желания в тело Виктора, словно лезвия бритвы. С громким глубоким стоном Юри согнул пальцы, двигая ими вперед-назад. Комнату заполонили всхлипы, капли пота катились по груди и лбу юноши, блестя в приглушенном солнечном свете. — Я… о, Боже. Я хочу тебя так сильно, — прошипел Юри сквозь зубы, и Виктор кивнул, разделяя его настрой. Он, оторвавшись от себя, навис над Юри, удобно располагаясь меж его ног. Юри открыл глаза и уставился на Виктора, зрачки расширились, а рот открылся в безмолвном стоне, опаляя горячим дыханием. Виктор наклонился, упираясь на одну руку и вцепляясь пальцами в плечо юноши. Вторая ладонь прошлась по груди Юри, по его животу. Виктор с наслаждением слушал, как Юри всхлипывал, когда пальцы прошли мимо члена, и хитро ухмыльнулся, когда юноша, поняв, что он собирается делать, судорожно выдохнул. — Скажи мне, чего ты хочешь, Юри, — прошептал Виктор, обхватывая рукой запястье юноши, двигающееся между ног. Юри тихо ахнул, когда мужчина крепче обхватил его пальцами и начал управлять его рукой, наслаждаясь сопротивлением изогнутого запястья и мышц его входа. Электричество искрило, опаляя его тело обнаженным возбуждением. — Виктор! — вскрикнул Юри, запрокидывая голову. Его свободная рука царапала спину мужчины, пытаясь отвлечься, но Виктор настойчиво продолжал сжимать его запястье, вводя и выводя длинные пальцы. Управлять кем-то вот так было увлекательно, незаконно и первобытно в той же степени, что и для Юри — позволять ему делать такое. Виктор посмотрел вниз на свою руку, вставляющие мокрые пальцы Юри внутрь, и тихо застонал, не сводя взгляда с растягивающихся мышц юноши, с блестящего от смазки и пресемени члена, дергающегося в испепеляющей жажде прикосновений. Казалось, Юри также тяжело, как и Виктору. Юри выглядел разрушенным. Пылающие красные щеки, пряди волос, прилипшие к потному лбу, громкие стоны, бедра, ревностно насаживающиеся на пальцы и трущиеся о руку Виктора, скользящую по внутренней стороне его ног. Виктор заставлял его держать пальцы прямо, чтобы они могли войти еще глубже, могли вызывать громкие всхлипы от слишком сильного проникновения. Виктор помнил, что Юри работал эскортом уже давно. Но он искренне сомневался, что юноша позволял такое кому-нибудь еще. Юри полностью отдавался ему, не скрывая отчаянной нужды, выплескивающейся из него неподдельным румянцем и не наигранными звуками. Все это для Виктора. И Виктор не собирается делиться. Смотреть, как Юри растягивается под напором пальцев, понимать, что это он контролирует скорость и силу движений, Виктору очень нравилось. Но член начал изгибаться в сторону от боли и нетерпения, и Виктор, наклонившись, утянул Юри в яростный поцелуй. — Презервативы, — выдохнул он в губы юноше, и Юри, разжав руку, обхватывающую плечи мужчины, выловил из-под подушек упаковку. Виктор вытащил пальцы Юри, наслаждаясь сжатием мышц, которые так отчаянно молили заполнить их. И это отчаянье Виктор был готов насытить полностью. Юри боролся с упаковкой презерватива, когда Виктор с легкостью спешно натянул один на свой член, шипя от холодной смазки. Боже, он хотел этого так сильно. Когда Юри наконец справился с защитой, Виктор, схватив его за бедра и резко потянув, перевернул его, наслаждаясь шокированным выдохом, когда юноша с различимым стуком ударился о матрас. Виктор встал позади него на колени, сжимая талию Юри и подтягивая его на четвереньки. Он опустил руку на поясницу юноши, большим пальцем лаская расщелину его ягодиц, и Юри, захныкав, сильнее изогнулся, полностью демонстрируя себя. — Ты думал об этом? — спросил Виктор, протягивая руку за забытой бутылкой смазки. Он брызнул жидкостью прямо на ягодицы Юри, юноша гулко выдохнул от холодной субстанции, стекающей по разгоряченной коже, и внутренности Виктора напряженно и горячо скрутились от желания. Он втирал смазку, прижимая большой палец к уже растянутому кольцу мышц. — Д-да, — пропыхтел Юри, толкаясь бедрами назад. Виктор медленно нажал пальцем, растирая лубрикант по складке. — Ты все еще хочешь этого? — спросил Виктор, отрываясь только для того, чтобы приставить член к ягодицам Юри, и вздрагивая, когда головка уперлась во вход. — Да! — вскрикнул Юри, опять толкнувшись назад, но Виктор с силой сжал его бедра, заставляя стоять спокойно. Юри протестующе захныкал, но мужчина медленно качнулся, потираясь членом о сжатые мышцы. — Проси, — произнес он, понимая, что это жестоко. Но в такой позиции он мог отчетливо рассмотреть укус, оставленный другим клиентом на изгибе плеча Юри. Словно кто-то посмел вообразить, что Юри принадлежит ему. И это пробудило в Викторе что-то такое, что не было против жестокости. Но Юри, красивый, восхитительный и открытый Юри сделал то, что он обычно делает. Он удивил Виктора, дав ему именно то, что мужчина так страстно желал. Рот юноши открылся в глубоком стоне, когда он выдохнул: — Пожалуйста, Виктор. Пожалуйста, трахни меня. Ты мне нужен. И был нужен так сильно… Виктор не дал Юри шанса закончить, входя в него одним жестким толчком. И Юри, закричав, выгнул спину, словно в арабеске, и, о Боже, он был все еще таким тугим. Виктор наклонился вниз, падая на спину Юри и входя еще глубже. Юри влажно и разгорячено застонал, и Виктор всхлипнул, уткнувшись в спину и неудержимо толкаясь бедрами. — Прости, прости, — зашептал он, целуя шею юноши. — Слишком быстро. Но Юри неистово потряс головой, подмахивая. — Нет, — выдохнул он, судорожными движениями насаживаясь на член Виктора. — Не останавливайся. Пожалуйста. Словно Виктор мог когда-либо ему отказать. Он теснее вжался в Юри, выдавливая из него крик, словно занозу. Виктор чувствовал, что готов взорваться, расплавленные горячие эмоции и возбуждение кипели под кожей, угрожая извергнуться и уничтожить его. Виктор схватил Юри за бедра, толкаясь с такой силой, что вскоре руки юноши сдали, задрожав под весом, и он закричал, изогнувшись еще развратнее, послушно подставляясь под размашистые движения. Юри дико извивался под ним, с пылом подмахивал его движениям, и Виктор понимал, что это не продлится долго. Он слишком медленно дразнил Юри, чтобы сейчас сдерживаться. Но это того стоило. Это стоило карающей тесноты Юри, сжимающегося вокруг его плоти, громких удушливых стонов, потной спины. И Виктор, кажется, только и мечтал об этом. Он трахал Юри жестко, быстрыми поступательными движениями и опаляющим жаром Юри удовлетворяя отчаянье, мучившее его всю неделю. Он хотел сказать Юри, как сильно скучал по нему. Хотел, чтобы Юри рассказал ему все секреты, которые все еще хранятся где-то под замком. И Виктор хотел быть ключом к этому механизму. — Виктор! Мне нужно… Боже, пожалуйста! Виктор понял. Острые грани оргазма начали разрываться внутри него, извиваясь горячими вихрями в желудке. — Юри! — вскрикнул Виктор, не сумев произнести ничего, кроме имени юноши, когда тот захныкал под ним. Пытаясь балансировать на одной руке, Юри потянулся к собственному члену. Виктор опять наклонился к его спине, облизывая мокрую полоску на задней стороне шеи и чувствуя, как покорное тело пробирает дрожь. Повернув голову в сторону, Виктор откинул челку с лица и посмотрел на раскрасневшуюся кожу Юри. Найдя искомое, он укусил. Сильно. Юри взвизгнул, и Виктор почувствовал, как юноша кончает, крепко сжимая его, словно бархатные тиски. Виктор, разъяренно вбиваясь в Юри, застонал в укус, достигнув пика. Кончив, он почувствовал, словно развалился на две части. Пульсирующий член отдавал дрожью по всему телу, дотягиваясь до напряженных нервов позвоночника, и Виктор, схватив Юри за бедра, чтобы продлить контакт, нажал пальцами на синяк на мокрой коже. Они стояли так минуту, тяжело дыша и слушая отдаленные звуки машин, доносящиеся с улицы. Виктор поцеловал Юри в свежий укус. Глубокий фиолетовый след полностью закрыл ту отметину, что была до него. Виктор довольно ухмыльнулся. Позже он пригласил Юри принять с ним душ, и юноша принял это предложение, очаровательно покраснев. Это было мило. Виктор узнал, что он обожает мыть волосы Юри. Обожает полуприкрытые веки юноши, запрокинутую голову, позволяющую смыть пену с лица. Сердце Виктора переворачивалось от эмоций, словно его подвесили за края. Когда они высохли и оделись, Виктор аккуратно повязал юноше шарф, поправил воротник уже знакомого голубого бушлата, и Юри с улыбкой посмотрел на него через стекла своих восхитительных голубых очков. — Готов? — спросил Виктор, сладко улыбаясь. Он нежно коснулся круглых щек Юри, кинув быстрый взгляд на скрытый одеждой укус на плече. Виктор почувствовал неимоверное тепло, греющее его, словно лучи солнца растапливающие снег. Юри усмехнулся, выглядя опьяняюще счастливым. — Готов.***
После обеда они блуждали по Детройту, выбирая только те улицы, которые предлагал Юри. — Детройт не самое лучшее место, чтобы потеряться, — объяснил по пути юноша. В любом случае Виктору было все равно — большую часть времени он наблюдал за Юри. За тем, как глаза юноши светились, когда он указывал на какое-нибудь заведение, например, на кафе, в котором он, по всей видимости, делал домашнее задание во время учебы, или бар, где он выпил свой первый алкогольный напиток в Америке. За розовым румянцем, выступившим от холодного ветра. За ощущением мягких пальцев, сжатых ладонью Виктора, который отказался отпускать его руку. Юри был очаровательным. Все, что он делал, притягивало Виктора. Его улыбка была похожа на созвездие на небе, которое Виктор никогда не замечал раньше. Никифоров смиренно позволил себе наслаждаться Юри, знать, какие комплименты принимает Юри вне работы, от чего у него на щеках выступает так полюбившийся ему румянец. Виктор хотел знать больше, а юноша во время прогулки вел себя так, словно они были на их втором свидании, и с тихим изумлением отвечал на все вопросы. — Я просто не понимаю, — сказал Юри, когда они прошлись по парку, и он рассказал про старшую сестру. Виктор посмотрел на него, отмечая, как мило спадают на лицо темные пряди волос без привычной укладки. Юри бросил на него взволнованный взгляд поверх очков. — Почему ты хочешь знать все это? — Потому что я нахожу тебя интересным, — ответил Виктор. Это было правдой, но он не стал упоминать, что все еще ждет правильный момент, чтобы начать выведывать те секреты, в которых Юри признавался той ночью. Юри, изумленно улыбаясь, потряс головой. — Хорошо, это просто… никто еще такого не делал, — засмеялся он, и Виктор внезапно почувствовал острый укол симпатии. Ну, почему Юри думает о себе так плохо? Почему никто не заинтересовался им настоящим? Юри был таким привлекательным, таким обаятельным. Что за кремень, встретившись с ним, не захотел узнать о нем абсолютно все? Виктор улыбнулся, сдувая несуществующую пылинку с плеча юноши просто, чтобы почувствовать его, чтобы скользнуть пальцами по следу от укуса, скрытым теплым пальто. Как удачно для Виктора, что никто не заинтересовался. Виктор никогда не любил делиться. — У тебя много других клиентов? — спросил Виктор позже, когда они вернулись в ресторан отеля после долгого дня бесцельных блужданий и приятных разговоров. Виктор пытался прозвучать безучастно. Но судя по проницательному взгляду Юри, переброшенному через круглый, коричневый, внушительный обеденный стол, он прекрасно понимал, что именно спрашивает мужчина. Виктор пожал плечами, делая жадный глоток вина, прежде чем снова заговорить. — Кроме меня и Криса. — Ты — мой любимчик, — легко ответил Юри, и Виктору не понравился этот уход от ответа. Вероятно, юноша даже не задумался — опять привычная линия его профессионального поведения. Как много людей спрашивали его о таком до Виктора? И, несмотря на то, что он наслаждался многократно отрепетированным шоу, Виктор все же предпочитал, чтобы в их совместное времяпрепровождение Юри отказался от Эроса. — Гипотетически, — начал Виктор, поднимая бокал с вином и вращая тонкую ножку меж пальцев. Он не нервничает. Точно нет. — Можно ли забронировать тебя… эксклюзивно? Юри моргнул, и Виктор, довольный собой, улыбнулся. Вот оно. Тот взгляд, в который он так быстро влюбился. Юри был удивлен, а Виктор любил удивлять его. Рот юноши приоткрылся один раз, затем второй, но он все не мог ничего сказать. Виктор одарил его ухмылкой, наслаждаясь тем, что, несмотря на все их общение, Юри продолжал все также покрываться легким румянцем от его взгляда. Словно скрывался за тонкой, восхитительно розовой маской. Но Юри, казалось, пришел в себя, осторожно делая глоток вина, прежде чем ответить. — А под «эксклюзивно» ты имеешь в виду… — Только для меня, — незамедлительно ответил Виктор, желая быть честным. Лицо Юри приняло такое выражение, какое мужчина еще никогда не видел. Глаза расширились, но губы крепко, почти что испуганно сжались. На секунду Виктор подумал, что тень надежды мелькнула в карих глазах, но затем знакомая маска скользнула поверх, и Юри, кокетливо улыбнувшись, стер все следы волнения и шока с круглых щечек. — Ты не сможешь себе позволить это, — тихо поддразнил он, заправляя выбившуюся прядь за ушко. Это было до одури привлекательно. Приглушенный свет ресторана кидал на его лицо приятные тени, а пламя свечей отражалось в очках. Виктор почувствовал страстное желание поцеловать юношу, разнесшееся с кровью по всему телу, словно адреналин. — И никаких специальных расценок для любимчика? — кокетливо ответил Виктор, вытягивая ногу под столом, чтобы прикоснуться к Юри. Глаза юноши блестели от обещания, а жар между ними тлел, как и в первые моменты их встречи. Но это все меньше становилось похоже на горящую спичку, и больше — на медленное, глубокое полыхание солнца. И Виктор был счастлив сгореть в его лучах. — Мне не позволено делать исключений, — ответил Юри, приглашающе приоткрывая губы. Виктор наклонился к нему, позволяя затянуть себя в водоворот чувств, но Юри лишь широко улыбнулся. — Ладно, кроме тех, что уже сделаны. — Обещаю, я буду очень хорошо с тобой обращаться, — низким и хриплым голосом выдохнул Виктор. Он прекрасно знал, что его акцент творит с Юри, и вся неловкость от вопроса сразу же испарилась. Юри соблазнительно прищурился, перевел взгляд на губы Виктора, а затем обратно к голубым глазам. Это, конечно, была манипуляция, но такая плавная и очаровательная, что Виктор не мог не влюбиться в нее. Он позволил игре продолжаться, наслаждаясь очевидной любовью Юри к его голосу. — Я буду брать тебя на все банкеты фигуристов, если захочешь. Эти встречи бывают довольно нудными, но твое общество сделает что угодно намного интереснее. Я могу показать тебе всю подноготную, если Крис еще не отбил твой интерес к спорту своими страшилками. — Я не собираюсь быть твоей куртизанкой, Виктор, — улыбаясь ответил Юри. Его нижняя губа на секунду зацепилась за зубы, а затем медленно освободилась от плена. Виктор любил звучание своего имени. Юри так остро произносил «к», что она могла легко проделать в мужчине дыру. — Куртизанка, — повторил Виктор, скользя рукой по столу. Он обхватил пальцы Юри, крепко сжимающие ножку бокала с вином. Прикосновения к коже юноши вызывали сноп электрических искр, взрывающихся где-то глубоко в груди, и даже воздух, словно налился жаром, пульсируя между ними. Цветы расцветали под теплыми лучами солнца. — Мне нравится это. Звучит так, словно я Царь России. Что думаешь об этом? Юри выдохнул смешок, и искренность этого жеста ударила Виктора под дых. Настоящее. — Думаю, тебе лучше остановиться на фигурном катании, — ответил Юри, сверкая глазами. Боже, Виктор мог смотреть на них часами. Он крепче сжал руку юноши, все еще держащую бокал. — Казалось, Цари никогда не были хороши в спорте. — Так что насчет куртизанки? — спросил Виктор, сразу же жалея об этом. Прозвучало отнюдь не сексуально. Может, у куртизанок тоже было плохое прошлое? Но Юри рассмеялся еще раз уже громче. Виктор почувствовал, как его сердце остановилось в груди, и сильнее вцепился в пальцы юноши. Улыбка Юри колебнулась всего на секунду. — Я счастлив просто быть хорошей честной проституткой, — прямо сказал Юри, и Виктор так удивился услышанному, что замолчал. Юри посмотрел на свой десерт, свободной рукой бесцельно поворачивая вилку. — Мне не нужен царь. Я отлично справляюсь и сам. Виктор был уверен, что Юри подумал о чем-то еще, но не мог определить, о чем именно. Он стиснул руку юноши, и тот посмотрел на него из-под пушистой черной челки. Карие глаза сияли, и Виктор мечтал и отчаянно хотел назвать этот взгляд «надеющимся». — Тебе не нужно, — предложил Виктор, отрываясь от остатков лимонной меренги. Он посмотрел на тарелку Юри. Даже наполовину не доел. Он помнил, что рассказывал Юри, когда Виктор привел его на каток — о еде и контроле над весом. — Ты думал когда-нибудь о том, чтобы остепениться? — Нет, — ответил Юри, не сводя взгляда с губ Виктора, когда тот растянул их в своей знаменитой улыбке, специально отточенной для камер. Зубы сверкнули. — Стыдно, — сказал Виктор, еще сильнее прижимаясь к юноше ногой и выводя большим пальцем круги на тыльной стороне ладони. — Думаю, любого, кому повезло бы выиграть возможность присматривать за тобой, можно было бы назвать самым удачливым человеком. — Мне не нужно, чтоб кто-то присматривал за мной, — ответил Юри, смотря Виктору прямо в глаза. Никифоров почувствовал покалывание на оголенных нервных окончаниях. И хихикнул. — Даже не знаю. Судя по твоим расценкам, ты даже больше, чем просто драгоценность При полной занятости Юри, вероятно, зарабатывал больше в неделю, чем Виктор за месяц. Но что плохого в том, что Виктор искренне надеялся, что у него не было полной занятости? — Я заплачу за ужин, — жизнерадостно произнес Юри, а затем довольно дерзко изогнул бровь, удивляя Виктора. — Пожалею тебя, бедный Царь. Они оба засмеялись. Страсть бурлила, скрытая маской будничного разговора, но мысли все еще не давали покоя Виктору, закручиваясь в голове, словно спирали. Он попытался сохранить голос спокойным, но и сам заметил, как приглушенно прозвучали звуки: — Так ты рассмотришь мое предложение? — Твое предложение эксклюзивной брони? — осторожно спросил Юри, красивыми глазами наблюдая за Виктором. Губы юноши растянулись в улыбке, но она вышла слегка расстроенной. Или, как минимум, Виктор надеялся, что это так. — Я уже сказал, ты не сможешь позволить себе это. — У меня есть честно заработанные золотые медали, — выдохнул Виктор, пытаясь вернуться к флиртующему тону, но он все еще не знал, как вести себя с быстро меняющимися эмоциями Юри. Юноша заглотил приманку, улыбаясь, словно Чеширский кот. — Я не принимаю такое, — сказал он, наклоняясь вперед и полностью сокращая разделяющую их дистанцию. Поцелуй был мягким, но затем язык Юри прошелся по краю губ Виктора, и тот не смог ни в чем ему отказать. Они углубили поцелуй, язык Виктора прижимался к языку юноши, и эти сладкие ощущения посылали расплавленный жар прямо в низ его живота. Нетерпение сворачивалось, словно пружина, угрожая выстрелить. Затем Юри отстранился, облизав губы. — Как насчет того, чтобы сконцентрироваться на имеющемся у нас времени, — пылко выдохнул он в губы Виктора. — Ты закончил? — Да, — прошептал Виктор, освобождая из плена руку Юри только для того, чтобы помочь ему подняться с кресла.***
Они провели вечер, предаваясь повторному изучению друг друга. Виктор сосал член Юри, облизывая его языком, затем медленно усадил юношу к себе на колени. И Юри двигался на нем, не обращая внимания на растрепавшиеся волосы и крепко вцепляясь в руки Виктора для баланса. А Виктор все еще не мог отделаться от раздумий, когда он еще раз сможет получить Юри только для себя. У него не будет возможности приехать сюда до кубка Ростелекома, но может быть… Он потерял нить раздумий, кончая и выкрикивая имя Юри. Позже, когда юноша, обнаженный и принявший душ, спал в объятьях Виктора, Никифоров позволил себе вернуться к раздумьям. Он думал о том, каково это — взять его с собой в Россию. Конечно, он понимал, что у него нет такой возможности. Но в теплом и темном номере отеля, лежа рядом с нежно дышащим Юри, Виктор закрыл глаза и представил, как гуляет по аэропорту, крепко сжимая его ладонь. Он уснул и видел во сне Санкт-Петербург и запах картона из комнаты Юри.***
Виктор толкнулся в Юри одним резким движением. Юноша сильнее вжался в кровать и, громко застонав, попытался восстановить дыхание. Виктор такой горячий и толстый внутри него. Его подтянутое, освещенное лунным светом тело лежало на Юри, их животы соприкасались, и юноша почувствовал, как его тело меняет форму, подстраивается под Виктора, словно тот выкапывал себе гнездышко прямо на его коже. Юри захныкал, когда Виктор вышел, а затем мучительно медленно скользнул обратно. Вся внутренняя сторона бедер была испачкана в смазке и пресемени. Юри выгнулся, отчаянно желая получить Виктора «глубже, сильнее, пожалуйста!». Но Виктор лишь лениво качнул бедрами. Он положил обе руки на ноги юноши, меняя угол, чтобы Юри мог почувствовать набухшую головку его члена, потирающуюся о простату. Юри закричал, царапая руками поясницу мужчины. Виктор подхватил ноги юноши под бедра, похотливо разведя их, словно пытался расщепить Юри, и тот подчинился, когда фигурист, наклонившись, обжег его взглядом темных глаз. Юри царапал ногтями руки Виктора — единственную часть, до которой смог дотянуться. Он хотел выгравировать свое имя на коже Виктора. Подписать его, оставить автографы, которые Виктор раздает с такой легкостью своим фанатам. Как тот, который он предложил Юри четыре года назад, когда они еще не знали друг друга. Или, как минимум, когда Виктор не знал Юри. Виктор глубоко вздохнул, толкнувшись в простату юноши, и влажно выдохнул, когда тот застонал от удовольствия. Виктор начал двигаться быстрее, грубее, и Юри захныкал, отчаянно желая почувствовать член Виктора еще глубже. Плоть опять задела чувствительное место, и на глазах навернулись слезы. — Виктор, ах. Не останавливайся, не останавливайся, — лепетал Юри, путаясь рукой в простынях. Он посмотрел наверх, уставившись на волосы Виктора. На волосы, которые он обожал так долго. На волосы, которые он два года назад оплакивал, когда Виктор решился подстричься. Виктор подчеркивал каждый выдох жестким толчком, проходя членом именно по той области, где Юри хотел его чувствовать больше всего. — Приятно? — спросил Виктор, усмехаясь, когда Юри не смог ответить, лишь обхватил его ногами в попытке притянуть мужчину еще ближе. Но большие ладони, разводящие его бедра, не дали ему прижаться. — Ты выглядишь красивым, лежа вот так. Слишком хорош для меня. Юри отвернулся, услышав похвалу. Слезы потекли по щекам. Хорош. Хорош для Виктора. — Юри, — простонал Виктор, закусывая губу и увеличивая темп. От звука собственного имени, сорвавшегося с губ фигуриста, Юри почувствовал солнце, расцветающее у него в груди. Виктор сказал его имя. Его настоящее имя. Последние выходные были такими насыщенными, словно все, что и так хорошо было делать с Виктором, стало лучше в сотни раз. Маленькие трещинки прошлись расколами по душе Юри, и вся его жизнь внезапно закровоточила счастьем, взорвалась от присутствия Виктора в ней. А Юри просто качался на ударной волне, находясь в непосредственной зоне воздействия. Это было мощно и невозможно ни с чем сравнить. Встречи с Виктором не похожи на времяпрепровождение с другими клиентами. Это словно первый шаг на лед с возбуждением, перехватывающим дыхание, с дрожью, проходящей по телу, когда отталкиваешься от опасной поверхности в прыжке. Ему было шестнадцать, когда он впервые идеально приземлился после четвертного. Медаль приятно оттягивала тонкую шею. Юри не мог ничего делать, кроме как постанывать, так как Виктор, продолжив безжалостно трахать его, давал именно то, о чем он просил. Слова срывались с губ, словно листья с деревьев. Сильнее. Виктор двигался сильнее. Да, вот так. Виктор продолжал держать ритм. — Давай со мной*, — попросил Виктор, тяжело выдыхая, и Юри, отчаянно желавший этого, уже потянулся пальцами к члену, когда Виктор внезапно продолжил, зарычав и с силой толкнувшись внутрь Юри. — Со мной в Россию, пожалуйста. Юри замер, открыв глаза и уставившись на Виктора. Мужчина напряженно смотрел на него, разочаровывающе медленно двигая бедрами. Юри захныкал в знак протеста, нескладно подмахивая, но Виктор заставил его лежать спокойно. — П-почему? — выдохнул Юри, скрипя зубами, когда Виктор задел простату. — Почему ты хочешь этого? Виктор, Боже! Виктор прикрыл глаза, увидев член Юри, дернувшийся от ноющего напряжения меж их телами. Никифоров трахал его именно так, как он хотел, и, казалось, пытался сдерживаться. Когда он открыл глаза, распахнув светлые ресницы, голубой оттенок, словно ленточки бриллиантов, исполосовал горящий, пылающий уголь. — Ты нужен мне там, — вздохнул Виктор, начиная двигаться быстрее. Юри был близок к тому, чтобы зарыдать от удовольствия, судорожно сжимая член Виктора. Они оба застонали, и Виктор грязно выругался, прежде чем продолжить: — Для… Ах, Юри. Кубка Ростелекома. Я хочу, чтобы ты смотрел, как я катаюсь. — Я всегда смотрю, — признался Юри. Казалось, Виктор выжал из него правду горячим удовольствием. Мужчина издал протяжный звук. Это мог быть как стон, так и имя Юри, но юноша не смог сконцентрироваться, чтобы всерьез обратить на это внимание. Юри знал, что он близок. Виктор продолжал двигаться в безумном темпе, идеально обхватывая его руками и впиваясь подстриженными ногтями так глубоко в бедра юноши, что должны остаться отметины. Но Юри не мог их почувствовать. Не мог почувствовать ничего, кроме дрожащего, всепоглощающего ощущения Виктора, жестко трахающего его. Он знал, что Виктор тоже близок. Чувствовал, как пульсирует его член, словно второе сердце, как нарастает жар, подкидывая душу Юри в костер и сжигая все выстроенные им стены. Но Виктор не кончит раньше Юри. Поэтому юноша начал умолять, не смущаясь мяукающих всхлипов, проскальзывающих меж словами, когда он молил Виктора позволить ему кончить: «Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить, Виктор!». Виктор крепко сжал член Юри, пальцы, мокрые от смазки, легко сомкнулись вокруг плоти, и Юри начал толкаться в кулак, сталкиваясь с бедрами Виктора отрывистыми ударами горячей кожи и грязного секса. Юри кончал, как и всегда во время их встреч выстанывая имя Виктора, и тот, несколько раз скомкано толкнувшись внутрь, тоже достиг пика. Юри почувствовал тепло, расцветающее внутри него, пульсацию толстой плоти Виктора и не в первый раз подумал, как было бы приятно, если б Виктор не надел презерватив. Виктор рухнул вниз на его грудь, распространяя тепло спермы меж их телами, и Юри застонал от ощущений. Мужчина опустил его ноги, позволив им тяжело рухнуть по бокам от мускулистых бедер, и Юри одобрительно промурчал, когда Виктор прикоснулся губами к его коже, двигаясь наверх, чтобы поцеловать впадинку его шеи. Нежная кожа была покрыта красными и фиолетовыми пятнами. Когда позже Юри восхищенно рассматривал отметины в зеркале, он подумал, что Виктор станцевал свой «Эрос» и «Stay close to me» на его теле, оставляя яркие синяки в приятное напоминание о встрече. Юри не мог смотреть на следы, не вспоминая красивую дорогую ткань, обтягивающую тело Виктора, когда он легкими скольжениями двигался на льду. Юри хотел танцевать на холодной поверхности, демонстрируя всем автографы Виктора на своем теле. Он хотел, чтобы они остались навсегда. Виктор осторожно вышел из Юри, и оба вздохнули от ярких ощущений. Виктор, аккуратно сняв презерватив и лениво завязав его, скинул резину куда-то на пол. Прежде чем Юри успел отругать его за такое отвратительное поведение, Виктор проделал тоже самое и с его презервативом, и юноша почувствовал себя слишком усталым, чтобы остановить его. — Наверное, в твоей комнате вечный бардак, — выдохнул Юри, улыбаясь и прикрывая глаза. Виктор дотянулся до полотенца, оставленного на краю кровати, и использовал его, чтобы вытереть устроенный ими беспорядок. — Уверяю тебя, мой дом соответствует всем стандартам качества, — очаровательно ответил Виктор, и Юри открыл глаз, чтобы увидеть именную ухмылку Виктора Никифорова. Юноша, фыркнув, пробежался рукой по лицу и распластался на кровати. — Ставлю пари, у тебя горничная. — Я вполне способен убирать за собой. — Хм-м-м-м, конечно, — шутливо выдохнул Юри, представляя Виктора Никифорова, бегающего по квартире в фартуке и ярких желтых перчатках. Неубедительное зрелище. Одна эта идея заставила его рассмеяться. — Кто ж знал, что ты такая домохозяйка. — Я могу сворачивать полотенчики в лебедей, — горделиво провозгласил Виктор, потираясь об охлаждающееся тело Юри. Его волосы скользнули по коже, словно пролитый звездный свет, и Юри затаил на секунду дыхание, прежде чем вслепую потянуться рукой и пропустить пряди сквозь пальцы. Виктор счастливо вздохнул. — Вау, ты такой талантливый. Неудивительно, что ты чемпион мира, — поддразнил Юри, наслаждаясь нетерпеливым фырканьем Виктора, ткнувшего в знак протеста длинным пальцем ему в живот. — Ты не должен так разговаривать с клиентами, — ответил Виктор, и Юри покраснел от напоминания. Желудок скрутило от нервов. — Вот ты дразнишь меня, а мои лебеди выглядят довольно симпатично на гостевой кровати. Юри кивнул, боясь сказать что-нибудь. Реальность подкралась к нему, и Юри словно тонул в холодной воде, и чем ниже он опускался, тем холоднее становилось. И он уверенно шел ко дну. Они долго молчали, и Юри знал, что им скоро уходить. Нужно сходить в душ, а Виктору пора начинать собирать вещи. Сердце Юри болезненно сжалось в груди, уже скорбя по приятному весу серебристой макушки на его груди. Он потянулся второй рукой, находя ладонь Виктора. Их пальцы переплелись, и Виктор поднес руку Юри к губам, нежно целуя костяшки. — Могу показать, если захочешь, — тихо сказал Виктор, и Юри пришлось задуматься, чтобы вспомнить, о чем они говорили до этого. — Полотенца? — спросил он, сконфуженно. Виктор сел и посмотрел ему прямо в глаза. Голубой оттенок расплавился, цвета кружились, смешиваясь в необычные сочетания, и Юри тихо выдохнул от этого зрелища. Виктор сильнее сжал его пальцы, закинув ноги на Юри, чтобы еще сильнее вдавить его в кровать. Никифоров действительно был очень высоким. — Поехали в Россию, — серьезно попросил Виктор, и Юри отвел взгляд, чувствуя, как полыхают его щеки. — Со мной. Пожалуйста. Ох. — Я не должен, — прошептал Юри, внезапно чувствуя себя огромным. Словно он занимал слишком много места, и ему негде было спрятаться. Виктор ничего не сказал, лишь нежно дернул руку юноши, пока тот не повернулся, чтобы посмотреть на него. — На твоем вебсайте написано, что ты предлагаешь ночевки на выездах, — сказал он мягко, но сам факт того, что Виктор упомянул его сайт, звучал сюрреалистично. Юри кивнул, вспоминая выходные на Мальдивах. Короткий отдых в Торонто в середине недели. Виктор улыбнулся, наклоняясь еще ближе к Юри и обжигая его дыханием. — Так как насчет моего предложения? — М-м-м, — протянул Юри, прежде чем нервно сглотнуть. — Пожалуйста? Юри посмотрел в глаза Виктора, посмотрел на его потные, растрепанные волосы, розовые щеки. Дыхание оборвалось, сердце запнулось и пропустило удар. Юри так сильно нравился Виктор. Так сильно и так долго. И теперь Виктор хочет, чтобы Юри поехал с ним в Россию. Последний раз, когда Юри был в России, он тоже был с Виктором. Тот Юри, выступающий на Гран-при, никогда бы не поверил в такие повороты судьбы, поджидающие его за углом. Никогда бы не поверил в тот хаос, в который он сам себя добровольно втянет. — Я подумаю об этом, — ответил Юри, но когда Виктор наклонился к нему и поцеловал, Юри мог думать только об одном. Да.