Плавая по волнам бесстрашия

Всю ночь не спалось. До двух часов оставалось только лежать с открытыми глазами и смотреть на потолок. Нэнси же мирно спала на соседней кровати, изредка посапывая. Время невозможно долго тянулось. Каждая следующая минута давалась тяжелее предыдущей. Всё меньше оставалось мыслей, которыми можно было бы занять разум. Тошно. Стало безумно тошно думать. Мозг отказывался выполнять свои «обязанности». Маленький человек, управляющий моим организмом, в один момент «уволился» с работы. Голова стала тяжёлой. Резко и неожиданно в области шеи появилось неприятное ощущение. Изнутри началось какое-то жжение. Я схватилась за горло. В комнате стало душно, в один миг я оказалась в парнике, а может быть даже в космосе. Вакуум окружил мою кровать, появился шар, укрывавший меня от всего остального мира. В конце, когда эта каторга стала уже невыносимой, я резко приподнялась. Дышать стало немного легче, но все равно отвратительная духота ещё наполняла пространство комнаты. Своим усталым взглядом я осмотрела ещё раз комнату. Все так и осталось неизменным. Как только мы с Нэнси уйдём из фракции, наша комната в тотчас изменится. Все наши вещи: платья, майки, футболки, штаны и юбки, как и наши украшения, платки и туфли будут отданы соседским девочкам. У наших старых игрушек появятся новые хозяева и хозяйки, а книги отныне будут пылится в библиотеке. Мебель скорее всего тоже окажется за пределами этой комнаты. Единственное, что от меня останется, так это пианино. Каждый вечер субботы я проводила с этим неотъемлемым музыкальным другом. Вместе с ним я избавлялась от дневной усталости, печали и угрюмости. Он подкреплял мой иммунитет к страхам своим прекрасным пением. В воскресенье я часто намывала его до блеска, так как в этот день к нам постоянно заходили друзья, родственники или соседи. В такие дни мы поистине устраивали концерты, где он показывал все свои возможности. Теперь же он будет пылится в гостиной и изредка напоминать обитателям дома о своих подвигах ранней «молодости». Я аккуратно спустилась по лестнице и прошла вдоль по коридору. Громко скрипнув деревянной дверью, я вышла из дома. Несмотря на то, что я была всего-то в одной пижаме и лёгкой кофте, накинутой на плечо, на улице было тепло. Тихо и тепло. Блаженный свежий воздух наполнял мои лёгкие. Воздух лился, переливался и разливался где-то в груди как вода в океане. Лунный свет добавлял ко всем этим ощущениям что-то таинственное и знакомое. Он как будто проникал сквозь меня, наполняя сердце спокойствием. На душе было хорошо. Буря прошла и волны успокоились. Теперь дышать было так же просто и легко, как, не задумываясь, прикасаться головой к мягкой, только что взбитой подушке. Ты делаешь это быстро, непринужденно, забывая про этот миг, но в то же время это движение доставляет тебе приятное чувство удовлетворения.

***

Включите мелодию Katy Perry feat. Skip Marley — Chained to the Rhythm

Музыка. Весёлая и зажигательная. Сначала спросонья я не поняла откуда она появилась так неожиданно посреди моего сна. Она потихоньку становилась громче, и помимо ритма мой слух стал улавливать и другие посторонние звуки. Топот, какие-то разговоры, звук падающей одежды… — О да! Я тоже так думаю… ну не знаю… надеюсь, что успею… Ты уверена? Мам! Я занята! Да-да… да слушаю, слушаю… Пока я лежала с закрытыми глазами, я так и не вспомнила, как вчера добралась до постели. Скорее всего мне пришлось самостоятельно добраться до комнаты, иначе я бы так и осталась на улице. Странное у нас правило. Мы будим других только при максимальной необходимости, при угрозе или опасности. Человек может так и проспать на полу вокруг толпы Дружелюбных, но никому даже в голову не придёт разбудить его. Мало того, родители не относят своих спящих детей в кровати, дабы не нарушить их сон. Зато все высыпаются! Нет, но эта музыка меня уже достала! Каждый день одно и тоже. Нэнси обожает просыпаться ни свет ни заря, врубать музыку и при этом уже с кем-то разговаривать по телефону. Ммм, класс… Лучшее пробуждение для себя и не придумаешь. В конце концов я уже не выдержала, и все ещё лёжа с закрытыми глазами, недовольно пробубнила: — Блин, Нэнс…выклю…чи…ж…эту… мусык…ууу! Нэнси вздрогнула, как будто и забыла совсем о моём существовании. Она нахмурила свой лоб, губы как-то странно скривились. Нэнси смотрела куда-то чуть выше окна. Поднеся палец ко рту, она «встала» в задумчивую позу, игнорируя меня и мою просьбу. — Нэнси! — А? Что случилось? Прости, ты что-то сказала? В ответ я промолчала. Пора брать дело в свои руки. Поднявшись с кровати, я с хмурым лицом встала напротив новенького проигрывателя. Блин, и как он выключается? Нэнси же, сдерживая смех, наблюдала за моими действиями. Осмотрев его, я не нашла ни одной нужной мне кнопки. Была не была! Начинаю тыкать по очереди на всевозможные кнопки. От моих действий ничего не меняется. Музыка как была так и осталась. Прошло примерно минут двадцать, пока ко мне не подошла Нэнси и не покрутила пальцем в воздухе около левой стороны проигрывателя. Звук выключился.

Выключите мелодию

Я, ещё нахмурившись, в этот раз с более удивлённым и непонимающим видом, посмотрела на неё. —Мда, новая разработка Эрудитов! Мисс Клайн два дня тому назад прислала это чудо! — ответила сестра с гордостью, как будто сама его придумала, собрала и принесла. — Ну ничего, скоро и ты будешь создавать и не такие штуки. Выражение её лица изменилось. Она как-то погрустнела и опустила глаза. Нэнси прошла мимо меня и так же плавно опустилась сама на небольшой деревянный стул, сделанный отцом, когда мы были ещё совсем маленькими. Руки она положила на белую с ручной вышивкой скатерть. Мама с Нэнси обожали вышивать, поэтому все, что было сделано из ткани в нашем доме, украшалось вышивкой, и эта скатерть не была исключением. Нэнси отвела взгляд на слегка распахнутое окно. Она долго смотрела на поле, на деревья, на работающую в саду маму. Она действительно долго смотрела. Я знала её повадки очень хорошо. Сейчас она пыталась убедить меня, хотя и себя, наверное, в том, что она что-то высматривает там на горизонте, но на самом деле Нэнс просто тянула время. —Николь, — её голос прозвучал необычно испуганно для её характера. —Ммм? — Мне нужен твой совет. — Я слушаю. — Дело в том, что… в общем, я не хочу идти в Эрудицию, — я уже хотела ей что-то сказать, но Нэнси меня прервала, — но я и не хочу оставаться в Дружелюбии. Я… я… я просто трусиха! Не хочу быть на новом месте одной! Без семьи, без друзей, без тебя! — И что ты предлагаешь? — Я хочу пойти с тобой! В Бесстрашие! — В Бесстрашие? Да ты с ума сошла! Ты должна понимать, что у тебя есть выбор только между Дружелюбием и Эрудицией. Слышишь? ТОЛЬКО два варианта, третьего не дано. — Но почему? — обиженно проговорила Нэнси. — Почему? Сама подумай, ты родилась в Дружелюбии, ты воспитывалась как Дружелюбная. У тебя замашки, манера общения и потребности Дружелюбной. Около 95% остаются в своей фракции. И как только ты перейдешь в Эрудицию, Отречение или Бесстрашие… да не важно куда, за тобой будут следить. Непринужденно, не показывая этого, но всё же. И за мной так же будут присматривать в Бесстрашии, чтобы понять мотив и причину моего перехода. Но твой тест показал тебе Эрудицию! И если пойдешь, к примеру, в Бесстрашие, то тебя будут считать Дивергентом. «Прекрасной Дружелюбной тест показал Эрудицию, но она выбрала Бесстрашие, в которой имеет успех.» Если это появится в новостях, то тогда ни у кого не останется сомнений, — я подождала минут пять, а затем добавила. — Ты можешь конечно же выбрать всё что угодно на свой страх и риск. Это твоя жизнь и твой выбор. Нэнси понимающе кивнула и шёпотом сказала: — Я хочу стать врачом. Я знаю, что они нужны в Бесстрашии, да и ты была бы рядом, — глубоко вздохнув, продолжила, — спустя столько времени я бы увидела Брайана. — Брайана, может быть, уже нет, — твёрдо, но не грубо отвечаю я. И тут я поняла свою ошибку. Я ни в коем случае не должна была такого говорить. Сейчас я ударила по самому больному месту сестры. Мы уже многие годы не говорили о Брайане. Мы не знали, где он, как он, что он делает. Мы не знали жив ли он. С мамой я старалась никогда не обсуждать его возможную смерть при Нэнси. Странно, но чем больше проходило времени, тем чаще она его вспоминала, а переносить подобные мысли Нэнси становилось всё тяжелее и тяжелее. Правда сейчас из глаз Нэнс не вышла ни одна слеза. Лицо было каким-то равнодушным. Видимо сейчас её волновала лишь своя судьба. Эту долгую паузу пришлось прервать мне. — Нэнс, чтобы стать врачом необязательно идти в Бесстрашие. Ты можешь им стать и в Эрудиции. Там новые технологии, постоянные практики и довольно лёгкое лечение пациента для врача. В Бесстрашии ты будешь вечно на улице, в каких-нибудь казармах, всё нужно будет делать на скорую руку. К тому же добавь к этому ненормированный рабочий день. Тебе это надо? — Но я хочу быть рядом с тобой! — Это невозможно! Я же за тебя переживаю! — Тогда пойдём вместе в Эрудицию! Не будь такой эгоисткой!