absurd coincidence

      Я собирал свои вещи, не обращая ни на кого внимания. Мне безумно хотелось домой, безумно хотелось убежать отсюда, и я, как мог, торопил этот момент. Алёша спал на кровати, прижав к себе подушку. Я криво улыбнулся, глядя на эту картину и продолжил скидывать свои вещи в чемодан.       Вдруг в дверь постучали.       Я подпрыгнул от неожиданности и взглянул на часы. Врач должен был подойти ближе к вечеру, но на часах было 12. Я догадался, что это мог быть только Руслан, поэтому нахмурился и проигнорировал стук.       Но он повторился с ещё большей громкостью.       Алёша испуганно проснулся и заревел от внезапного пробуждения. Я спохватился и ринулся к малышу, обнимая его и прижимая к себе. — Тише, тише. Я рядом, — прошептал я, а сын вцепился ручками в мою рубашку.       Я погладил его по спине, одаривая вошедшего Руслана суровым взглядом. Тот тихо закрыл дверь, привлекая внимание сына, что моментально замолчал. Были слышны редкие всхлипы, а Алёша зарылся лицом мне в рубашку, словно стараясь спрятаться от Тушенцова. — Что тебе нужно? — буркнул я. — Юлик, — успокаивающе произнёс он, увидев ярость в моих глазах. — Что тебе нужно от нас?! — закипал я, вставая на ноги. — Я хочу насладиться последними моментами с вами… — прошептал Руслан, виновато смотря в пол. — Ты ведёшь себя странно, — цокнул я и слегка сощурил глаза. — Я… — начал оправдываться он. — Заткнись, — отмахнулся я, обрывая его на полуслове, — ты говоришь, что летишь в Москву, а сам не идёшь на рейс даже после того, как позвали опоздавших. Ты втираешься мне в доверие, а потом с треском его уничтожаешь. Ты переписываешь своё место здесь, отдавая, как ты выразился, нежеланному сыну. Зачем ты это делаешь? Я думаю, что никакой больной не стал бы этого делать, боролся бы до последнего за свою жизнь. А ты?! «Уже поздно, уже поздно»! Где же твоя самоуверенность и холодность? Где твоё чсв? — я стоял вплотную к нему, размахивая руками и дыша, словно разъярённый бык. Руслан возмущался не меньше, хмуря брови и обиженно выдыхая. — Блять, что ты хочешь от меня услышать? — Тушенцов покраснел от злости и ткнул мне пальцем в грудь. Я отошёл на шаг назад, не позволяя коснуться моего тела. — Ты темнишь. И сам же путаешься в этом, — отрезал я, скрещивая руки на груди. Алёша начал плакать: он не любил, когда я на кого-то кричал. Но я продолжал стоять и испепелять взглядом растерянного собеседника. — Ты думаешь, что я вру тебе? — вопросил альфа. — Я думаю, что ты недоговариваешь, — ответил я. — Я не вру, Юлий, заебал, — он скрестил руки на груди и попытался сделать лицо серьёзным. Я разозлился ещё больше. — Ты что-то скрываешь, — уточнил я. — Блять! — вскрикнул альфа, разъярённо смотря на меня в упор, — что ты конкретно хочешь узнать?! То, что я не болен?! То, что я подговаривал врачей пересказать тебе эту красивую историю о замене имени?! Нет, сука! Я дал им взятку. Каждому. То, что я не ездил в Москву, а поехал с вами в одном самолёте?! То, что я следил за тобой и сыном все 2 года после его рождения?! Ходил по больницам и расспрашивал об его самочувствии?! То, что я потратил столько времени, жалея, что не заполучил тебя, хотя мог найти себе кого-нибудь другого?! Да я, блять, с девушкой расстался! Или то, что никакого рака у меня нет?! Как и психоза?! И то, что я сказал тебе в те разы — я просто сорвался и не смог дальше хранить это в себе?! То, что я оттолкнул тебя лишь потому, что ты все ещё смотрел на меня с некой обидой, хотя я сделал слишком много для прощения?! Что ты ещё хочешь узнать?! — Тушенцов толкнул меня и яростно воззрился. Я же осел, слегка приоткрыл рот и судорожно выдохнул. Сердце упало в пятки, пропустив несколько ударов. Глаза заметались по комнате, стараясь переварить услышанное. Он врал мне. Обманывал и водил за нос, чтобы вызвать сострадание, чтобы я его полюбил через чувство жалости. Руки начали дрожать, хотелось рухнуть на кровать и уснуть, не просыпаясь боле. Людям нельзя доверять. Я это знал, но все равно доверился альфе. Глупый. — Ты все это время мне врал…? Ты все это время лишь давил на жалость? — мой голос дрогнул, а я отвернулся и твёрдым шагом направился в сторону койки притихшего Леши, что спрятался под одеялом. — Юлик… — боязливо произнёс альфа, — я… я же хотел, как лучше! — Я с горькой усмешкой взглянул на него и произнёс: — А я верил тебе. Столько нервов потратил. Меня грызла совесть, что ты выбрал жизнь моего сына, а не свою. А сейчас это все оказалось напрасным? — и тихо добавил, — как бы я не был тебе благодарен за те 4 миллиона, за «приятные» слова и стараяния… как я могу верить тебе в дальнейшем? — Юлик… — Руслан сделал шаг в сторону койки, но я его остановил. — Уходи, — я отвернулся и указал на дверь, достав из кармана наушники и воткнув их в оба уха. Я не включил музыку, поэтому услышал, как за Тушенцовым громко захлопнулась дверь.       Я вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Сейчас я не был намерен прощать Руслана. Мое сердце было разбито. Как только я отдался ему — он меня оттолкнул, как только поверил и начал переживать — испортил мнение о себе окончательно.       Я должен был быть рад, ведь Тушенцов жив и здоров, и он все же потратил большое количество денег на спасение сына, поэтому доля истины была в той красивой истории о благодетеле Руслане. Но то, что мои нервы были разрушены зря… мне было безумно обидно. Человек, которого я любил глубоко в душе, оказался предателем. Обидел меня. Снова.       Но самым обидным являлось то, что даже после такого заявления, такого откровения, я все ещё чувствовал, как сердце пропускало удар при одной лишь мысли об альфе.       Мне было противно от себя. «Прости его!» — кричало сердце. «Он предаст снова. Снова оскорбит и оттолкнёт.» — возражал разум.       И я не знал, что делать. Оставалось лишь сидеть и ждать дня, когда нас выпишут из этого места.