absurd coincidence

three and a half months later — Аве, с вами Юлик, — я тяжело выдохнул, вставая подальше от камеры, чтобы быть в кадре ровно по пояс, — я… да, я решил снова записывать видео на свой канал, — я развёл руками и усмехнулся, натянуто улыбаясь, — наверняка, многие из вас за время моего отсутствия наслышались различных слухов о моей беременности, о каких-то отношениях с парнем из CrazyMegaHell… — я наигранно засмеялся, — что ж, смешнее вещи я ещё не слышал. Это так. Для справки, — я пожал плечами и невинно похлопал ресницами, — скоро я вернусь в свой прежний график и буду записывать годный, — я показал кавычки, — контент. Так что… я снова с вами, — я криво улыбнулся и, робко махнув рукой, выключил запись, отходя назад и плюхаясь в кресло.       Тяжело улыбаться на камеру, когда внутри все разбито на части.       Когда ты потерял все самое дорогое. Когда душа треснула и превратилась в осколки. Когда ты не можешь никому сказать об этом. Когда ты сам из себя сделал одиночку.       Я заплакал, крича от боли и рыча от отчаяния; закрыл глаза руками и упал лицом в подушку. Стены давили на меня, а осветитель возле камеры казался светом в конце туннеля. И я так хотел направиться в этот конец. С разбегу и прямиком.       Я остался один. Абсолютное одиночество, смешанное с болью утраты разъедало меня. Я скучал по былым временам — я не видел смысла в будущем.       Коварная сука-судьба забрала у меня сына. Он не прожил и четырёх месяцев после Израиля: клетки продолжили неправильно делиться, и рак вернулся. Произошёл рецидив. Я не знал об этом, а если и видел признаки недомогания на его лице — списывал все на обычный отходняк после операции. Врач говорил, что такое возможно. Поэтому никто не догадывался о раке. Ни мама, у которой мы жили, ни я. flashback       Однажды утром я проснулся. Утро выдалось хорошим, светлым, солнечные лучи ласкали и грели, а птички издавали мелодичные звуки.       Я, ничего не подозревая, посвистывая зашёл в комнату ребенка. Он, обычно, в такое время уже играл в игрушки, сидя на полу. Но тогда он лежал.       Его глаза были закрыты, рот слегка приоткрыт, а рука свисала с кровати. Я удивлённо подошёл и тихо позвал его, присев на колени. Никто мне ответить не собирался. Я произнёс его имя снова, и продолжал увеличивать громкость, пока не разбудил маму, что сонно появилась в дверном проёме.       Я тщетно пытался почувствовать пульс на тонких запястьях малыша, рыдая и захлебываясь собственными слезами.       Безысходный крик вырвался из моей груди, а я упал на пол, даже не пытаясь что-либо предпринять. Мне было больно вспоминать, как радовался сын три с половиной месяца назад после операции. Его улыбку и желание жить.       Тогда тонкая ниточка, соединяющая меня и надежды на счастливую жизнь, оборвалась с громким треском, а я провалился в пропасть страданий и безысходности.       Я схватил тело Алёши за руку, когда врачи, которых вызвала мама, подхватили младенческое тело, дабы унести. Я не отпускал ладошку, целуя каждую костяшку и икая от истерики. Родитель считала, что шансы на спасение есть, но я знал, что сын умер. Я не чувствовал от него привычного запаха, тепла. Только холод и пустота. Поэтому так скандалил.       Доктора старались успокоить меня, а я прижался лбом к своему сыну и снова взревел, не желая отпускать его мертвое тело. Сердце упало в пятки, а дышать становилось труднее с каждой секундой.       Они говорили, что ещё не все потеряно. Что рано списывать Алёшу со счетов.       Но я все видел. И чувствовал.       В голове стоял образ его ярких, живых чёрных глазок, что с самого рождения глядели на меня с восхищением и бесконечным обожанием. Он не должен был появляться на свет: я не хотел детей никогда, поэтому продолжал пить пиво и курить вейп во время беременности. Тем более, мы с Русланом сделали это не по любви, а по пьяни. Самой настоящей пьяни.       Руслан.       Его татуированные руки, губы и улыбка. Я восхищался им всем с первых же дней знакомства. Никто не замечал этого, да я бы и сам хотел не замечать. Я отрицал свои чувства, ничего не предпринимал. Страдал от обиды и злобы, по пояс погрязнув в этом, но все ещё тщетно держась руками за те светлые чувства, что не угасали все 5 лет.             Как же я был глуп. end of the flashback       Я запер комнату и притянул ноутбук к себе. С помощью незамысловатых махинаций — загрузил заснятое на YouTube. Немного погодя, спохватился и на всех парах помчался на выход из комнаты, дрожащими руками дёргая за ручку. Она поддалась не сразу, но спустя несколько секунд я уже бежал вперёд по коридору в сторону туалета.       Мой желудок тут же избавился от содержимого, а я откинулся назад, запрокинув голову.       Мама говорила, что на нервной почве у меня началась жуткая диарея. Но я то знал, что это все не нервный срыв. Это что-то гораздо хуже.       Я обхватил живот руками, согнувшись пополам. Чёрная полоса решила добить меня окончательно.       На следующий день должны были пройти похороны. И тогда, сидя перед унитазом, я жалел, что они были не моими.       Я снова всхлипнул и провёл ладонями по щекам. Слезы ненароком прыснули из-под спущенных век, пока я промывал лицо ледяной водой.       Я ещё долго смотрел на струю, бежающую из крана, словно был не прочь утопиться в ней.