Kalon

Синяки начинают понемногу исчезать, Вону обратно налаживает отношения с Чаном и три дня спустя инцидент с дракой и полицейским участком почти забыт. Всё возвращается на круги своя; учёба, работа, стресс из-за сроков сдачи и экзаменов, беспокойство о маме, вынужденное беспокойство его папы о состоянии Чана. И снова. Проходит несколько дней, а Вону всё избегает Мингю. Это правда; нет смысла это отрицать. Он изо всех сил старается не сталкиваться с ним лицом к лицу, всегда сверяясь с Чаном о местоположении Мингю, прежде чем он возвращается домой с работы или библиотеки. Это неправильно. Вону в курсе. Это неправильно, это по-детски, это трусливо, и что важнее всего — это несправедливо по отношению к Мингю. Кафельный пол кухни отзывается холодом при прикосновении к тонкому материалу его футболки, и он глядит на потолок с безучастием, не понимая, как им удалось приклеить наверх тесто от печенья. — О чём ты думаешь? — рядом с ним зевает Сунён. Вону закрывает глаза. Может, это исправит реальное положение дел. Реальное положение дел, где его ни на что не годное сердце — впервые за его двадцатидвухлетнее существование, — кажется, начинает проникаться симпатией к другому человеку. Вону не особо догадывался об этом вплоть до той ночи, когда Мингю заявился на порог его квартиры, чтобы проведать Вону, и когда он предотвратил физическое падение Вону, схватив его, прежде чем он— прежде чем он сказал то, что сказал. Вону не ответил. Он не представлял что сказать, и даже если бы он открыл рот, чтобы выдавить ответ (что было бы лучшим решением), он сомневается, что из этого получилось бы что-то хорошее. Потому что стоило Мингю произнести те слова, которые Вону боялся услышать, его тревога полностью поглотила его. В нём проснулась нужда оттолкнуть Мингю, но в то же время ему хотелось притянуть его ближе, и Вону любопытно, насколько запутанным может быть сознание человека, чтобы он не считался сумасшедшим. А Мингю… он просто взял Вону за руку и усадил его на диван. Он не требовал ответа, не ждал какой-либо реакции от Вону. Он включил телевизор и, как и обещал, подождал, пока Вону не задремал на его плече. Его уже не было, когда Вону проснулся следующим утром, зато он обнаружил себя укрытым одеялом, а свои очки — аккуратно расположившимися на кофейном столике. Вону не мог избавиться от тяжёлого чувства в груди весь остаток дня, не мог прекратить глядеть на телефон, натыкаясь на отсутствие сообщений на нём. Так что, похоже, Вону не единственный во всём этом сценарии занят избеганием. — Дай угадаю, — говорит Сунён после паузы. — Это начинается на «М» и кончается на «Ю». — Я не знаю, что делать. — Встречайся с ним. — Хватит— — Встречайся с ним. Ты нравишься ему. Он нравится тебе. Встречайся. С. Ним. Вону вздыхает и обратно распахивает веки; запахи шоколадной крошки и сливочного масла заполняют его нос. Сунёну в голову постучала грандиозная идея испечь печенье, только чтобы доказать Юна, что он способен хоть на что-то на кухне, пусть на самом деле он действительно, действительно ни на что не способен. Вону пришлось помочь ему, и после их четвёртой попытки и трёх провальных часов, потраченных на заготовку съедобного теста, печенье наконец в духовке, а они вдвоём лежат на грязном кухонном полу. Они часто так делают, думается Вону. Лежат на земле, словно там им и место. — Вон. — Сунён вздыхает и переворачивается на бок, кладя лицо на собственное предплечье, отчего у него поджимается щека. — Мингю — славный парень. Я понимаю, у него было много… любовников, но он просто от природы такой кокетливый, и это не значит, что он плохой человек, верно? Почему бы не дать ему шанс? Однажды тебе придётся посмотреть страху в лицо, так почему бы и не сейчас? Тебе нечего терять. Неправда; Вону есть что терять. Например, крохотные ощущения контроля и безопасности, оставшиеся в его жизни. Принятие того факта, что он, возможно, испытывает настоящие чувства к Мингю — как сделать решительный шаг и спрыгнуть с обрыва, не ведая, повезёт ли ему и ударится ли он лишь о жёсткое море или разобьётся о камни, спрятанные под поверхностью воды. — Проблема не в— Это не Мингю. — Разве что это вроде как он. Всё, что касается Мингю, волнует и пугает его; его общительность, его расслабленный характер, его шарм, его юмор — полная противоположность Вону. Намного лучше, чем Вону. Слишком хорош для Вону… Да, это тоже. — Тогда что? — спрашивает Сунён с серьёзным выражением лица. — Чего ты так боишься? — Хотел бы я, блять, быть в курсе. — Вону надавливает на глаза нижней частью ладоней, так что ему становится больно. От этого у него раскалывается голова, его же мысли будто пытаются разорвать пополам его мозги — именно такие у него ощущения. Сунён отнимает его руки от лица и хлопает Вону по груди в утешительном жесте. — Может, тебе надо навестить терапевта? Я не шучу, может, у тебя есть какие-то— я не знаю, серьёзные проблемы, с которыми ты должен поработать. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Вон, наверное, даже сильнее, чем желаю собственного счастья. Вместе с тем, как Вону смотрит на Сунёна, таймер духовки принимается трезвонить. Его лучший друг спешно поднимается, надеясь спасти печенье, пока оно не сгорело, и Вону отворачивается обратно к потолку. Терапевт? Звучит неплохо. Сунён прав; с Вону действительно что-то не так. Он в курсе, что не похож на своих друзей, с тех пор, как себя помнит, благодаря таким моментам, как когда одноклассники показывали на него пальцами из-за того, что он всегда сидел один в углу, и как когда учителя присылали письма его родителям, так как Вону был слишком тихим и никогда не принимал участие в общей деятельности. Или как когда группка детей сбила его с ног во время перемены в первый год средней школы и он растянул лодыжку, но не отправился к школьной медсестре, пока его учителю физкультуры не пришлось отнести его к ней, потому что он молча заплакал, бегая вокруг стадиона. Сунён возвращается и протягивает Вону свежее печенье. — Выглядит нормально, — бормочет Вону, садясь на полу и деля лакомство напополам, чтобы оно быстрее остыло. — На вкус тоже ничего. Как по мне, мы отлично справились с задачей, — заявляет он с набитым ртом. Сунён с осторожностью наблюдает за тем, как Вону вгрызается в печенье. — Обещаешь подумать о том, что я сказал до этого? — О чём именно? — О том, чтобы навестить терапевта? У Вону нет ни денег, ни времени, ни уж тем более наглости заставлять своих родителей беспокоиться об этом, проведай они о терапевте. Однако Сунён желает ему только добра, и у любой дружбы есть предел в выслушивании и раздаче советов, особенно если это касается кого-то такого же удручающего как Вону. — Я подумаю об этом. Он блефует, но Сунён счастливо улыбается и перекидывает руку через его плечи, и ничто иное не имеет значения в данный момент. Он встречает Мингю намного раньше, чем он ожидает или успевает подготовиться; следующей ночью, если точнее. Потому что Вону приходит домой, удостоверяясь, что Мингю ушёл, однако стоит ему распахнуть дверь, он замечает пару знакомых сникерсов и почти тотчас слышит ещё более знакомый смех. Он так и застывает на мгновение, не отпуская дверную ручку, и пытается придумать план «Б». Он просто вернётся в библиотеку — она ведь закроется только через полчаса; Мингю точно отчалит к тому времени— Свет в коридоре включается, и он вдруг видит перед собой Мингю и Чана, и с губ Мингю сползает улыбка, после того как их взгляды встречаются. Он едва различает приветствие Чана, не отрывая взора от нечитаемого выражения мингюева лица. — Ты можешь проводить Мингю-хёна? Я уже минут тридцать хочу писать, чёрт возьми, — доносится до него бормотание Чана, и последний тут же спешит скрыться в уборной. И Мингю, и Вону, застывшие статуями, подпрыгивают, когда дверь туалета с шумом захлопывается; Мингю наклоняется, чтобы надеть обувь, а Вону неловко прочищает горло, где его сердце, похоже, обнаружило новое пристанище, отбивая бешеные ритмы. Он делает шаг в сторону от до сих пор открытой двери, когда Мингю обратно выпрямляется, находя глазами вонуевы, и Вону чувствует себя так, будто его вот-вот стошнит на ковёр. — Твоё лицо— оно выглядит лучше, — заявляет Мингю спустя, кажется, целую вечность, и Вону по инерции задерживает дыхание от того, как приятно урчит его голос. — А-ага. Всё практически прошло, — отвечает Вону, дотрагиваясь до зеленовато-жёлтого синяка на своей щеке. У его рёбер по-прежнему жуткий вид — к ним также по-прежнему больно прикасаться, — но он не собирается сообщать об этом Мингю. — Отлично. Я рад. — Мингю улыбается, однако ему не хватает его привычной весёлости, он почти не морщит глаза, и уголки его губ приспущены. Блять, Вону надо взять себя в руки. Ему надо взять в себя руки прямо сейчас, ведь это не то, как взрослому человеку следует решать проблемы: игнорируя их и надеясь, что они магическим образом испарятся сами. — Мингю— — Хён— Они говорят одновременно, и у них обоих слегка округляются глаза, и Вону ощущает тревогу Мингю, отчего, в свою очередь, усиляется его собственная тревога. Их прерывает Чан, выходящий из уборной и взирающий на них с любопытством. — Всё в порядке? Вону чувствует на себе тяжёлый взгляд Мингю, когда он поворачивается к брату. — Я на минутку, окей? — Он улыбается Чану, кидает рюкзак на пол, и прежде чем успевает снова передумать, он хватает Мингю за предплечье и тянет его наружу, на лестничную площадку. Он закрывает за ними дверь от квартиры и заставляет Мингю сесть рядом с собой на лестницу, несмотря на то, как ступеньки отзываются холодом, касаясь его ног. — Гм. Чан пока не знает… об этом. Я не хочу отвлекать его от школы, — объясняет Вону, поднимая взор на Мингю. — Да, я понимаю, — Мингю кивает. Они оба вздрагивают от резкого порыва ветра, и может, сидеть здесь глубокой ночью не такая уж и хорошая идея, однако Вону правда не желает, чтобы Чан проведал о— чём бы то ни было, что творится между ним и Мингю. — Мингю… — начинает он взволнованно. Он даже не представляет, что произнести. Ему не хочется ничего говорить, потому что от простого сидения бок о бок с Мингю у него сводит сердце. — Можешь, пожалуйста, молча выслушать меня? — спрашивает Мингю, и Вону обратно переводит на него взгляд, замечая, как Мингю уставился на землю с удручённым выражением лица. — Мне жаль, что я сказал тебе те вещи. Я в курсе, как ты относишься ко всей этой… романтической фигне, и я поступил как-то по-мудацки, давя на тебя. Я и не в курсе, какого дьявола я сделал это. То есть, ты уже отверг меня однажды, так что— да. Мне вроде как плохо удаётся скрывать чувства, а ты был таким беззащитным в ту ночь, и когда я обнял тебя, я просто… Мингю замолкает, и Вону вонзает ногти в ладони, чтобы отвлечься от тепла Мингю рядом с собой. — Ты нравишься мне, Вону-хён, и я не хочу разрушать нашу дружбу. Так что я был бы очень признателен, если бы ты притворился, будто этого никогда не было. Я обещаю, я больше не вызову у тебя дискомфорт— Ни в коем случае… Ты вызываешь у меня много чего, но точно не дискомфорт… Вону лишь сглатывает и поджимает губы, слишком боясь произнести вслух свои мысли. — И я постараюсь поскорее избавиться от этих чувств. В смысле, я и так всё понимаю, но, думаю, требуется чуть больше времени, чтобы донести сообщение до этого паренька. — Мингю хлопает себя по левой половине груди, и Вону готов поклясться, это движение отзывается болью в его собственной груди. — Прости, — наконец выдавливает Вону. — Это неправильно, что ты проходишь через такое из-за меня. Мингю поворачивается к нему со странным выражением лица, однако черты того — мягкие. Он пожимает плечами. — Ты не должен извиняться за то, что не испытываешь ко мне тех же чувств. Всё в порядке. Это не то, за что Вону извиняется; он извиняется за то, что не рассказывает Мингю правду — о том, что он тоже не может перестать думать о нём. Ни на один чёртов день. — Так что, мы разобрались? — спрашивает Мингю, глядя на Вону с едва различимой улыбкой на губах. Они сидят так близко, и Вону едва не тонет в глазах Мингю. Ему много чего хочется в этот момент, но всё, что он делает — это кивает. — Разобрались. — Мингю, — бормочет Вону, прежде чем Мингю успевает уйти. Его сердце сжимается от вида Мингю, когда тот оборачивается, снова лицезрея Вону, — спасибо, что проведал меня той ночью. Ты… ты был не обязан. Но я… — у Вону пропадает желание говорить что-либо ещё. Он очень устал, и он ненавидит себя, и ему… ему нравится Мингю, и это не то, чем ему следовало бы заниматься, — я благодарен за то, что ты пришёл. Вону должен пригласить Мингю погулять, и они должны сходить поесть, чтобы увидеть, к чему это приведёт, однако Вону попросту не способен на такое. Если бы у его тупых заскоков была кнопка выключения, он бы уже давно нажал на неё. Но её нет, и Вону никогда не сожалел об этом сильнее, чем в данный момент, когда Мингю одаривает его тёплой улыбкой, несмотря на всю эту ситуацию. — Всегда. Было ошибкой думать, что после их беседы всё вернётся на прежние места. Сообщения и снэпчаты от Мингю приходят теперь не ежедневно, а примерно раз в неделю, прежде чем они совсем прекращают приходить. Конечно, Вону мог бы и сам отправить ему сообщение, потому что это несправедливо — вечно ждать от Мингю первого шага. Но когда он рассказывает Сунёну о том, что случилось, его лучший друг советует ему не делать этого. — Слушай, Мингю пытается избавиться от своих чувств, чтобы вы двое снова подружились. У него не получится достигнуть этого, если вы двое продолжите флиртовать через соцсети— — Мы никогда не флиртовали— — Так вот, он просто держит дистанцию, что вполне понятно. Дай ему немного времени. Ты не можешь разбить ему сердце и ожидать, что он будет по-прежнему бегать вокруг тебя. Как по мне, это как-то эгоистично. Сунён наверняка был прав, однако у Вону никак не укладывается в голове тот факт, что сердце Ким Мингю может быть разбито из-за тощего, асоциального Чон Вону, но, он полагает, он уже перестал сомневаться в этом. Если до их беседы именно Вону был тем, кто изо всех сил старался избегать Мингю, то сейчас, кажется, Мингю повторяет за действиями Вону. Когда бы Вону ни возвращался с библиотеки или работы, его встречают либо пустой дом, либо слова Чана о том, что он упустил Мингю, что Мингю отчалил буквально минуту назад или что-то в этом духе. Вону отныне даже не пытается отрицать чувство разочарования, захлёстывающее его, когда он не замечает сникерсы Мингю на входе в свою квартиру. Почему-то его друзья также решают, что это отличный момент, чтобы прекратить планировать с остальными что-либо на выходные. Это чаще всего просто Вону, Хансоль и Сынкван, гуляющие с Сунёном и Юна. Поблизости не видно ни Минхао, ни Джонхана, а значит, не видно и Мингю. Первая неделя без Мингю проходит неплохо. Вторую неделю он тоже проживает нормально. Не то чтобы Вону нуждался в присутствии Мингю в своей жизни; он просто очередной друг, и иногда друзья подолгу не видятся. Ближе к середине третьей недели, проведённой без какого-либо общения между ними, Вону ловит себя на том, что смотрит на дверь кафе, несколько раз во время работы, надеясь на появление некоторой личности, но это не случается. — Что с твоим другом? — спрашивает его Джису, очевидно тоже понявший что к чему, так как Мингю навещал Вону здесь почти каждый божий день раньше. — С каким другом? — Ой, да ладно. Тот высокий красавчик. Как его звали? Минёль? Вону не сдерживает улыбку. — Ты имеешь в виду Мингю. — Да, он. Он что, заболел? — Нет. — Окей… — Джису с осторожностью взирает на него. — Вы двое поругались? Вону не хочет развивать тему; он едва ли поведал Сунёну всю правду о собственных чувствах, и мысли о Мингю — или о внезапной нехватке его присутствия в жизни Вону — омывают его сердце волнами боли и вины. — Типа того, — отвечает он, со стиснутой челюстью вытирая столешницу. Джису поджимает губы. — Оу… Ну, я уверен, вы обратно помиритесь. Вону кидает взгляд на дверь в энный раз за ночь, даже если он знает, что не обнаружит там никого, кто заставил бы его прекратить чувствовать себя подобным образом. — Ага.

Кому: Мингю – как ты?

Большой палец Вону добрую минуту парит над маленьким знаком бумажного самолётика в чате. Минул месяц. Целый месяц и ещё несколько дней. Вону… он скучает по нему. Месяца должно быть достаточно, верно? Вряд ли требуется так много времени, чтобы избавиться от мимолётных чувств, которые Мингю считает, что испытывает к Вону, верно? Так почему Мингю до сих пор избегает его? Вону смотрит на экран своего телефона ещё пару секунд, и от его яркости в темноте комнаты у него болят глаза. Он удаляет сообщение и блокирует телефон, роняя его на свою грудь со вздохом. Может, он всё не так понял. Может, причина того, что Мингю не хочет говорить с ним, не в том, что он по-прежнему не забыл Вону, а в том, что он забыл. Он предпринял две попытки, и Вону отверг его оба раза, и Мингю догадался, что бессмысленно пытаться снова и что у него есть дела поважнее, чем бегать за каким-то парнем, который даже не стоит его внимания, если как следует подумать об этом— Да, Мингю наверняка — наконец-то — поступил именно так. В любом случае это, скорее всего, к лучшему. Таким образом Вону тоже избавится от своих тупых чувств и всё вернётся на круги своя. — Чей это вообще день рождения? Это ночь пятницы; у Вону был урок в восемь утра, и он закончил работать всего за час до того, как Сунён показался на пороге его квартиры, чтобы потащить его на какую-то вечеринку в честь дня рождения. — Лучшей подруги Юна, — бормочет Сунён, подъезжая к тому месту, где их ждут Сынкван, Хансоль и Сокмин. Они забираются в машину, едва уделяя время на приветствия, слишком занятые тем, что спорят о чём-то, о чём у Вону нет энергии пытаться спрашивать. — Тогда почему я здесь? Я даже не знаю этого человека. — Потому что она сказала Юна, что хочет встретиться с моими приятелями, так как я уже встретился с друзьями Юна. Она довольно крутая, уверен, вы поладите. Вону кивает и запрокидывает голову. Он проверяет телефон и открывает сэлфи, которое Чан присылает ему с киноночи с его танцевальным клубом в школе; Доюн позади него делает дэб. На это больно смотреть; он не думал, что люди по-прежнему занимаются подобным. — Мне только что написал Минхао, — спустя некоторое время подаёт голос Сокмин. — Они тоже будут там. — Отлично! Кажется, мы целую вечность с ними не встречались. В сердце Вону загорается искорка надежды, которая быстро превращается в нечто уродливое, наподобие страха, потому что Мингю вряд ли желает видеть его и Вону на самом деле также не особо желает его видеть. — А мы не должны принести этой девушке подарок или что-нибудь вроде того? — интересуется Хансоль. — Мы принесём ей самих себя. Разве этого недостаточно? — Сынкван звучит искренне, задавая этот вопрос, что даёт начало очередному спору на задних сидениях. Вону прислоняет голову к холодному окну машины, изо всех сил стараясь не обращать внимание на то, как от волнения у него сводит желудок. Это домашняя вечеринка, событие небольшое. Зато дом — большой, так что кто бы ни закатил эту вечеринку, у этого человека, похоже, богатая семья. Количество гостей также слишком большое для Вону; этого недостаточно, чтобы чувствовать стеснение, но людей больше, чем он может сосчитать, и вот это для него слишком. Они пробираются внутрь сквозь толпу, и Вону просто слепо следует за Сунёном, пока его лучший друг не обнаруживает Юна, которая кажется взбудораженной тем, чтобы представить их своей подруге. Она уходит на её поиски, а Сунён наливает им напитки. — Чувак, ты разве не должен, типа, не пить? — Хансоль хмурится, когда Сынкван принимает от Сунёна стакан. — Всё в порядке, — заявляет Сынкван и делает глоток. — Это не убьёт меня, только если я совсем не нажрусь. — Сынкван… — Хансоль собирается забрать у него стакан, выглядя по-настоящему обеспокоенно. — Я серьёзно. Всё в норме, доверься мне. — Ты уверен? — фыркает Хансоль. Сынкван улыбается и приобнимает Хансоля за плечи, ероша ему волосы. Они спорят почти всё время, что проводят вместе, но все в курсе, что глубоко внутри они искренне заботятся друг о друге. — Это дерьмо — омерзительно. — Сунён притягивает Вону ближе к себе, морщась от вкуса своего напитка. — Разве дорогой ликёр не должен быть повкуснее? — Не, послушай сюда. Нет ничего хуже водки за пять баксов из лавки господина Нама. — Хансоль опустошает собственный стакан за раз и охает. Вону не способен сконцентрироваться на их беседе. Он хихикает, но его желудок скручивает, и он кидает взгляды в толпу, ища определённую личность, сам о том не подозревая. — Ты палишься, — неожиданно шепчет Сунён, обвивая руку вокруг шеи Вону и задевая губами его ушную раковину. — Он здесь. Не переживай. — Я не переживаю, — грохочет Вону, пытаясь скинуть с себя его руку, однако от этого Сунён стискивает его лишь крепче. — Я не представляю, о чём ты. — Ну конечно, — хмыкает Сунён, озаряясь широкой улыбкой, когда Юна вдруг возникает из толпы, держа за запястье свою подругу. — Ребята, это моя подруга Сохе. Это её день рождения, и я на самом деле просто хотела, чтобы мои друзья и друзья Сунёна узнали друг друга получше. Вону наблюдает за тем, как девушка принимается пожимать всем ладони с тёплой улыбкой. — Привет! Я Сохе, а ты?.. — Она внезапно оказывается перед Вону, и нос Вону заполняет сладкий аромат. Они обмениваются рукопожатием. — Я Вону. — Оу! Ты лучший друг Сунёна? Боже, он правда ни на секунду о тебе не замолкает… — Она продолжает говорить, а Вону пялится на неё как идиот. Это Сохе. Это девушка, с которой у Мингю было свидание. Почему Вону потребовалось столько времени, чтобы найти связь? — …Я так рада, что вы, ребята, пришли. Я уверена, у вас были дела поважнее, — она смеётся немного взволнованно. Вону по инерции качает головой, обнажая дёсны. — Спасибо, что пригласила нас, — заявляет он, отчего Сохе улыбается лишь ярче. Она такая красивая. Её улыбка — потрясающая, а её глаза такие тёмные и блестящие— — Пожалуйста, разойдитесь, веселье только подъехало, — это голос Джонхана, и Вону по-прежнему глуповато хлопает ресницами, смотря на Сохе, даже когда его друзья начинают общаться с остальными. Он рассеянно приобнимает в ответ Джонхана и Минхао, и Сынчоль ерошит ему волосы, а затем— наступает очередь Мингю. Вону и не осознаёт, что задерживает дыхание, пока Мингю не заканчивает здороваться с его друзьями, пока он не оборачивается и его глаза не переплетаются с вонуевыми в то же мгновение. Это просто Мингю, его тёмные волосы, его пронзительный взгляд, его розовые губы, которые обычно сложены в ленивую ухмылку, однако Вону словно впервые встречает его. Мингю замирает на долю секунды, и Вону старается не обращать внимание на очевидную неловкость в чертах его лица. — Хей, — произносит Мингю — улыбаясь как ни в чём не бывало — и спешно приобнимает Вону. Коротко и бессмысленно; просто дружеское приветствие бро. Кокосовый запах ударяет ему в нос на единственную секунду, но этого достаточно, чтобы вызвать у Вону желание покинуть эту вечеринку. Глаза Мингю задерживаются на нём на миг, после чего Сохе зовёт его по имени, и Мингю принимается лыбиться, разворачиваясь и тотчас принимая её в раскрытые объятия. — С днём рождения, малышка. Малышка… Сохе дёргает Мингю за локоть, и Вону торопливо отводит взор, когда Мингю бросает на него взгляд, прежде чем они скрываются в толпе. Вону ощущает себя полнейшим кретином. А он-то, дурак, волновался о том, что Мингю нужно больше времени, чтобы забыть его, когда в действительности— — Идём. — Одной рукой Сунён держит руку Юна, а другой — хватает Вону за предплечье. Они садятся куда-то, где Вону с двух боков сжимают Сунён и Джонхан, последний из которых болтает с девушкой чуть старше их на вид, расположившейся с другой стороны. — Вот, выпей это. Сунён даёт Вону свой напиток, но Вону качает головой. — Я не хочу напиваться. — Ты в этом уверен? — Они одновременно поворачиваются на неожиданный шум толпы, наблюдая за тем, как их друзья встали в круг, делая глотки какой-то чёрной жидкости. Мингю тоже там есть, он приобнял Сохе, и они оба запрокидывают головы, опустошая стопки. — Уже нет, — медленно говорит Вону, и Сунён хихикает, пусть это и звучит очень жалостливо. — Они не… вместе, если ты вдруг так подумал, — пробует Сунён, отпивая от своего напитка, рассеянно запустив руку в волосы Юна. Это жуть как мило. — Я ничего не подумал. — Они просто друзья. Вону пожимает плечами и отбирает у Сунёна напиток, тотчас делая несколько больших глотков. — Вуа, чёрт, придержи-ка лошадей, — Сунён обратно присваивает себе стакан, и Вону жутко расстраивает то, во что превращается эта ночь. Он слышит смех Мингю — даже сквозь музыку, гремящую во всём доме, — и он пытается найти оправдание для того, чтобы уйти пораньше, как вдруг Джонхан протягивает ему собственный напиток. — Я не люблю джин, — объясняет он через плечо, когда Вону утыкается непонимающим взглядом в его спину. Вону не возражает; он выпивает его за один дух. Два часа спустя Вону может с гордостью заявить, что в своей группке друзей он наименее пьяный. Кто бы подумал, что этот день когда-нибудь настанет? Точно не он. Многие гости ушли, но Вону всё ещё не способен сосчитать число незнакомых лиц, так что он просто фокусируется на знакомых, усеянных вокруг в гостиной, где они собрались все вместе. Сунён и Юна целуются на диване рядом с Вону, уши которого в данный момент одновременно атакуют Сынкван и Хансоль. Он замечает Мингю то тут, то там, однако они пока не болтали. Мингю даже не взглянул в сторону Вону ни разу, но Вону, наверное, сам виноват, что зациклился на этом. Ему следует смириться, он в курсе, но отчего-то безразличие Мингю ранит его куда сильнее, чем должно бы. — Нет. Нет, я думаю, ты ошибаешься, — Сынкван неистово мотает головой. — Я как бы не спрашивал твоего мнения. Я говорю тебе правду! Ни рая, ни ада на самом деле нет— Сынкван театрально ловит ртом воздух. — Как ты посмел?! Возьми свои слова назад! — Нет! Я не обязан верить в эти вещи, если не хочу. — Тогда что случается с нами, когда мы умираем, а? Куда мы отправляемся? — Никуда! Мы просто прекращаем наше существование! Наши тела начинают гнить, и мы становимся частью земли, а наши души испаряются как пламя потухшей свечи. — Заткнись! — шикает Сынкван. — Вону-хён, скажи ему, что он не прав. Вону даже не знает, почему он здесь. — Вообще-то— — Загробной жизни не бывает! Скажи ему, Вону-хён. — Я не очень— — О боже, ты теперь атеист, что ли? Ты это пытаешься нам доказать?! Вону откидывается на спинку дивана. Вдруг ему удастся поспать, пока они ещё здесь? — Может, я и атеист, и что ты собираешься с этим делать— Кто-то внезапно начинает свистеть и остальные присоединяются, звуча как кучка лающих собак, а затем один из них восклицает, — Да, чёрт возьми, Сохе, сделай это! — И это то, что привлекает внимание Вону. Лучше бы он не видел этого, серьёзно, потому что вместе с тем, как он поднимает взгляд, Сохе пьяно спотыкается о собственную ногу, усаживая Мингю на стул, и она забирается на его колено, чтобы— Она целует его. Они целуются. Люди вокруг них улюлюкают, и Сохе держит в ладонях лицо Мингю, а Мингю не отстраняется, и его руки приземляются на бёдра Сохе. Вону насильно отводит взор от этой картины, пальцами крепко стиснув стакан, и его сердце падает куда-то глубоко вниз. Это неправильно. Он не должен чувствовать себя так. Он не должен чувствовать себя так— так ранено и обмануто, у него нет ни единой причины чувствовать себя так, однако вот он, самый крупный идиот на планете. Это, это дурацкое, мерзкое ощущение в его груди, в его животе, везде — именно из-за него по большей части Вону, наверное, обычно замолкает, когда поднимаются такие темы как любовь и отношения. Они с Мингю — никто друг другу, совсем никто, помимо друзей, которые знакомы некоторое время, а Вону уже чувствует себя так; он даже не представляет, насколько хуже обстояли бы дела, если бы он не отверг ухаживания Мингю. — Чёрт, — Сынкван поджимает губы, — мне казалось, Мингю-хён был влюблён в тебя? — Что?! — Хансоль разевает рот. — Какого дьявола? Это правда? Почему я не знал об этом— — Это не правда, — шепчет Вону, недовольный тем, как дрожит его голос. — Бред, я клянусь, что Мингю-хён готов был пылинки с тебя сдувать, когда я болтал с ним в последний раз— — Сынкван, достаточно, — неожиданно высказывается Джонхан с другой стороны. Вону поднимает взгляд, встречаясь им с джонхановым, и он видит, как Джонхан тяжело вздыхает, будто он уже оценил всю ситуацию и понял её лучше, чем Вону когда-либо смог бы. — Прости, — тихо мямлит Сынкван, округляя глаза, словно он не до конца догоняет, почему его только что отругали. Он пожимает плечами и подталкивает одним из них вонуево, ощущая напряжение в воздухе. — Как бы там ни было, Вону-хён. Забудь о нём, тут куча иных привлекательных людей. И ты знаешь, говорят, самый верный способ забить на кого-то — это забиться под кого-то другого! — Да, чёрт возьми, — Хансоль поднимает свой стакан в безмолвном тосте. — Вону, давай отойдём на минутку, ладно? — Джонхан встаёт с дивана и обходит кофейный столик, опуская взор на Вону и ожидая, пока тот повторит за ним. Вону не думает дважды, следуя за Джонханом; что угодно, лишь бы уйти отсюда. — Вот это вечеринка, а? — бормочет Джонхан, продвигаясь через заполненные коридоры. Он не перестаёт оглядываться через плечо, будто проверяя, идёт ли за ним ещё Вону, и даже в таком состоянии Вону признателен ему за это. Они плетутся к задней части дома — подальше от громкой музыки и голосов и дыма, — натыкаясь на что-то вроде балкона, где они садятся на пол. Снаружи — холодно, но Вону не против. Это помогает ему успокоиться, очистить разум, прекратить быть идиотом. Джонхан смотрит на него долгое время, не произнося ни слова, то и дело отпивая от своего напитка, пока Вону не начинает претить эта тишина. — Почему ты хотел привести меня сюда? — Мне показалось, что тебе хочется убраться оттуда, — Джонхан пожимает плечами. — Ты был похож на загнанное в клетку животное. Вону хихикает. — Звучит довольно точно. — Тебе не понравилось то, что ты там увидел, да? — Можно мы не будем… обсуждать это. — Думаю, мы должны. — Я не хочу. — Ты же в курсе, почему он делает это, верно? — Брови Джонхана взметают вверх. Вону смеряет его пустым взглядом, слишком утомлённый, чтобы протестовать. — Это потому что он придурок. Но ты и сам придурок, поэтому ты не можешь осуждать его. — Я никого не осуждаю, — Вону вздыхает. — Джонхан, хён, пожалуйста, хватит. Я честно не хочу обсуждать это. Джонхан выглядит так, словно собирается проигнорировать просьбу Вону, однако он просто очень драматично вздыхает и запрокидывает голову, уставляясь на небо. — Я действительно хорош в роли Амура, знаешь ли. Так что мне физически больно от того, как вы двое тупите. Вону также поднимает глаза на небо, но оно, должно быть, заполнено облаками, так как на нём не видно ни звёздочки. Они оба долго молчат, и у Вону сводит шею, однако ему нравится наблюдать чёрное небытие. Это правда помогает ему успокоиться, помогает ему избавиться от мыслей о… о… Мингю. Мингю… зачем он вообще появился в жизни Вону? Вону никогда не просил этого. Он правда не просил. — Джонхан-хён. — М? — Ты гей? — Вону смотрит на него. Этот вопрос он мечтал задать Джонхану с самой первой их встречи. — Ты видел, как я целовал женщин, Вону. — Джонхан фыркает, но его улыбка слегка смягчается от искреннего замешательства на лице Вону. — Я люблю оба пола; и парней, и девушек. — Оу. — Вону так и думал, однако он не был уверен, и он не хотел спешить с выводами. — Это круто. — А ты? — любопытствует Джонхан, и его глаза наполняются странным блеском. — Ты гей? — Нет, — автоматически отвечает Вону, но он тотчас принимается хмуриться, потому что это не может быть правдой, верно? Не теперь. — Нет? — Джонхан посмеивается над озабоченным выражением лица Вону. — Я не знаю. — Он действительно не знает. У него никогда не было причины верить в то, что он гей, но опять же, у него не было причины верить и в то, что он натурал. — Я никогда не был заинтересован ни в ком раньше. — Никогда? — Джонхан наклоняет голову набок. — Ты имеешь в виду, что тебя никогда раньше не притягивали ни девушки, ни парни? Вону медленно кивает. — Со мной что-то не так? Джонхан улыбается ему. — Не думаю. Такое бывает со многими людьми. Мы сейчас говорим о сексуальном или романтическом притяжении? — Гм… — Вону ёрзает. — И о том, и о том, я полагаю. — Ну… если ты не заинтересован в сексе, это обычно зовётся асексуальностью. Есть ещё аромантичность, но это относится к людям, которые не хотят романтических отношений или не могут испытывать романтические чувства к кому-либо. Я не в курсе насчёт твоего сексуального влечения, но то есть, тебе же нравится Мингю, да? Так что я сомневаюсь, что ты аромантик, хотя кто я такой, чтобы судить об этом. — Джонхан делает глубокий вдох и смеётся, будто он не сбросил на Вону бомбу только что. Вону не отвечает. Его сознание вдруг превращается в одно большое месиво. Тишина снова поглощает их, и Вону качает головой, чтобы избавиться от этих непреодолимых мыслей, внезапно придумывая кое-что. Отлично, пьяный косая черта подвыпивший Вону кое-что придумал. Трезвый Вону отверг бы подобную идею в ту же секунду, как она возникла в неразберихе его мозгов. Джонхан выглядит очень красиво в данный момент, чёлка спадает ему на глаза, его лицо обрамляет стрижка на бок, и Вону почти уверен, что он воспользовался подводкой. Ясно почему парни и девушки в восторге от него, куда бы он ни подался. — Почему ты на меня так смотришь? — спрашивает Джонхан, и он звучит так, словно он знает, что творится в сознании Вону, и Вону на мгновение пугается того, как легко Джонхан читает людей, однако он быстро отбрасывают эту мысль, потому что у него есть план, окей? И он собирается идти до конца. — Вону… — снова начинает Джонхан, и его голос кишит подозрением. — Мы должны поцеловаться. И всё же Джонхана, кажется, застигают врасплох эти слова, так как он на миг окидывает Вону изумлённым взглядом. — Мы действительно не должны. — Почему? — Ты пьян, это во-первых. — Я не так уж и пьян. — Вону не понимает, какого дьявола он творит. — Ты что, не хочешь целовать меня? — Дело не в этом. — Джонхан сводит брови к переносице. — Ты очень милый, но мы не можем. Ты и Мингю, между вами блядская неразбериха, и я не желаю впутываться в это. — Мингю это не волнует, — Вону усмехается. — И он в любом случае не узнает. — Конечно, это волнует его, о чём ты? Ты думаешь, он поцеловал Сохе, потому что она нравится ему? — Слушай, так ты поцелуешь меня или нет? Если нет, то я пойду искать кого-нибудь другого. Джонхан на секунду выглядит удивлённым, а затем он опять принимается смеяться. — Подожди-ка, это из-за того, что Сынкван сказал раньше? Что нужно забиться под кого-то, чтобы забить на Мингю? Я тебе гарантирую, поцелуй со мной не поможет тебе с этим. — Это тут не причём, окей? — грохочет Вону. Ладно, в каком-то смысле это тут причём… — Я никогда прежде не целовался с парнем. И я бы хотел. А ты мой друг, верно? Ты единственный гей— то есть, единственный парень среди моих знакомых, которому нравятся парни, поэтому мне больше некого об этом просить. Это тупо, Джонхан ни за что не согласится на это— Оу, окей. Неважно. Джонхан неожиданно садится на корточки перед Вону, а Вону прижимается спиной к перилам балкона, и их лица разделяют жалкие дюймы. — Не влюбляйся в меня. Ты слышишь? — заявляет Джонхан, и Вону попросту глуповато кивает. — Закрой глаза. В последний раз Вону целовался на рандомной вечеринке на первом году обучения в университете. Какая-то девушка отчего-то сочла его милым, и она не прекращала целовать его, и Вону помнит, что ощущения у него были такие, точно он целовал тыльную сторону своей ладони. Тепло и влажно и мягко. Так что он не ожидает иных ощущений и на этот раз. Джонхан прижимается губами к вонеувым очень медленно, и единственное слово, которое стучится в мысли Вону, когда Джонхан начинает целовать его — это сладко. Нет ни столпов искр, ни фейерверков, его сердце не сходит с ума; ничего из этого. Это приятно, но только и всего. Ничего более. И Вону правда кажется, что с ним что-то не так, потому что пусть он и не целовался с кучей людей, он прекрасно понимает, что джонханово умение целоваться — намного выше среднего. Это не длится так уж долго — три коротких клевка, может быть, пять секунд, как максимум, — прежде чем Джонхан отстраняется. — Начнём с главного; ты влюблён в меня? — Нет, — пыхтит Вону. Джонхан улыбается с очевидным облегчением и возвращается на своё место на другой стороне балкона. Он наблюдает за Вону в течение секунды, и они оба одновременно озаряются улыбками. — Так что, как это было? — Это было… приятно. — Ты не обязан врать, Вону. — Джонхан хихикает. — Ты словно… поцеловал тыльную сторону ладони, да? Вону прикусывает нижнюю губу. — Значит, со мной действительно что-то не так? — Некоторым людям требуется испытывать настоящие чувства к человеку, чтобы ощущать что-то при поцелуе. И ты определённо один из этих людей. Если ты целуешь кого-то, кто тебе нравится или кого ты, ну, любишь, ощущения от поцелуя в десять раз лучше, чем то, что ты испытал только что. — Тебе самому понравилось целовать меня? — любопытствует Вону, и Джонхан принимается ухмыляться. — У тебя мягкие губы, и ты красивый, так что да. Мне понравилось. Вону наверняка выглядит слегка испуганно, судя по тому, как Джонхан закатывает глаза и отмахивается от него. — Не в романтическом плане. Я имел в виду физически или, ну. Сексуально. — Сексуально? — Вону краснеет от макушки до пят, а Джонхан всё смеётся, словно он не признался мгновение назад в том, что его тянет к Вону в сексуальном плане— — Расслабься. Я шучу. — Он фыркает. — По большей части. — Хён! Джонхан хохочет, запрокидывая голову, будто страдания Вону приносят ему удовольствие. — Вону, серьёзно, Мингю уже положил на тебя глаз, а я ни за что не стал бы наносить удар сзади своему другу. Верно. Мингю. Который, скорее всего, по-прежнему целуется с Сохе где-то там. С красивой, общительной, милой Сохе, которая намного больше подходит Мингю и с которой не так сложно как с Вону. Лишь полнейший идиот выбрал бы Вону вместо Сохе, так что он даже не может осуждать Мингю за его действия. — Вам двоим следует поговорить. — Джонхан качает головой с мрачной улыбкой на лице. — Я в курсе, как это трудно для тебя, Вону, но общение — ключ к решению твоих проблем. Ты и без меня знаешь, что случается, если ты молчишь о своих чувствах. И он понимает, что Джонхан прав, однако его не покидает ощущение, точно уже в любом случае слишком поздно для этого, поэтому Вону просто наклоняет голову назад и выбирает наблюдение за пустующим небом. Он снова видит Мингю, уже покидая вечеринку. Он придерживает за предплечье Сохе, которая выглядит так, словно вот-вот потеряет сознание, и он останавливается на месте, заметив у двери Вону, ждущего Сунёна, который отошёл, чтобы уложить Юна на кровать, так как она уснула у него на плече. — Ты уходишь? — спрашивает Мингю, пробегаясь глазами по лицу Вону. Вону не рассчитывал на то, что Мингю вообще заговорит с ним, и когда их взгляды встречаются, у него по-дурацки покалывает грудь. — Ага. Я жду остальных. — Оу. — Мингю обвивает рукой талию Сохе, которая опасно раскачивается на носочках. — Она в норме? — интересуется Вону, искренне беспокоясь. В этом нет её вины — ни в чём из этого. Она кажется хорошей девушкой. Вону не может злиться ни на кого, кроме себя. — Она, гм, немного слишком много выпила, — объясняет Мингю, убирая с её вспотевшего лица волосы. Он очень ласков с ней, и он тихо говорит ей что-то, словно он пытается предотвратить её падение в обморок. Мингю, похоже, отлично даётся забота о людях. Он также позаботился о Вону, когда тот был жутко пьян в ночь их первой встречи. И он также был ласков с Вону. — По ней видно, — Вону выдавливает улыбку и приглушает лишние мысли. — Тебе нужна помощь? — Нет. Всё в порядке, — слегка поспешно выдаёт Мингю, и Вону не знает почему, однако у него опять сводит сердце. — Ладно. Мингю открывает рот, чтобы сказать что-то, но он обратно закрывает его, и они стоят в этом пустом коридоре, смотря друг на друга, пока Сохе не издаёт еле различимый жалобный звук, который пугает их обоих. — Устала, — мямлит она и поворачивается, зарываясь лицом в грудь Мингю. Вону считает, он заслужил, чтобы его похлопали по спине, потому что он не позволяет своей внутренней боли отразиться на лице. — Тебе следует отвести её в её комнату. — Да. — Мингю прикусывает нижнюю губу, и Вону не уверен почему, но его поглощает чувство вины, когда он замечает нечто непривычное в глазах Мингю. Они замирают, будто один из них должен что-то произнести, однако они продолжают молчать, и Мингю принимается разворачиваться. — Увидимся. Вону кивает, но он не понимает, действительно ли Мингю имеет это в виду, так как между ними всё очень странно, и Вону подустал от этой неразберихи. Мгновение спустя Сунён выводит его из дома, перекидывая руку через его плечи в защитном жесте, напоминая ему о том, что в конце концов у него по-прежнему есть его лучший друг. После вечеринки Вону решает, что ему требуются перемены. Слишком уж долго он разрешал этой бредятине играться с его сознанием и эмоциями, и это заставляет его чувствовать себя по-идиотски. Обычно он не позволяет чувствам контролировать его настолько, чтобы он не был способен думать о чём-либо ином. Даже когда в его доме творилось сумасшествие, ему всегда удавалось не обращать внимание на те вещи и фокусироваться на школе или на том, чтобы держать Чана подальше от дома, пока его мама не уснёт, только бы ему не пришлось видеть её в таком состоянии. Но весь этот контроль словно ускользнул сквозь его пальцы, и это всё вина Мингю. — Хён, почему ты не кушаешь? Вону поднимает взгляд с тарелки, пока его вилка по-прежнему с силой воткнута в куриную грудку. — Я кое о чём размышлял, — отвечает он и принимается за еду, в большей степени для того чтобы убедить Чана не тревожиться. — Ты очень странный в последнее время, — осторожно говорит Чан. Вону протягивает ему салфетку и указывает на уголок его губ, где остались капельки соуса, и Чан тотчас стирает их с удивлённой ухмылкой. — Серьёзно, что-то случилось? — Нет. Наверное, я просто немного утомился из-за учёбы и работы, — поспешно заявляет он, улыбаясь брату. Чан не выглядит так уж убеждённо. Он наматывает лапшу на палочки некоторое время, прежде чем снова поднимает глаза на Вону. — Это же не… это же не имеет отношение к Мингю-хёну, да? — Что? — всё его тело напрягается из-за вопроса, тем более что Чан внезапно упомянул Мингю. — Конечно же нет, — Вону отделывается смехом, или он по крайней мере пытается. — Он тоже странно себя ведёт. — Чан пожимает плечами. — Каждый раз, как он приходит к нам, он, типа, я не знаю. Он какой-то супер нервный, но он расслабляется, когда узнаёт, что тебя нет дома. Он изо всех сил старается не выказывать своего разочарования, однако это сложно после такого-то. Если уж Чан понял что к чему, то Мингю, похоже, действительно не хочет иметь дела с Вону. Это не должно быть так больно; они с Мингю знакомы всего несколько недель (может, месяц или два), так что они никогда не были закадычными друзьями или кем-то наподобие того. Но некоторые вещи произошли за этот короткий промежуток времени — или же они начали происходить, — а затем Вону вроде как всё испортил. И теперь всё кончено, прежде чем что-либо успело начаться. — Вы с ним что, поругались? — любопытствует Чан, хмурясь, задавая Вону тот же вопрос, что и Джису в начале недели. — Мы не настолько близки, Чан. — Вону отставляет в сторону тарелку, больше не чувствуя голода. — Мы не поругались. Брови Чана взметают вверх, точно он не верит ни единому слову Вону, однако он пожимает плечами со вздохом и продолжает есть. — Ты свободен завтра ночью? — Да, а что? — Можешь сделать мне одолжение? — Конечно. — Мингю-хён нашёл несколько своих старых книг по математике из старшей школы, ну, с решениями и записями и со всем. Они нужны мне на выходные для занятий, но у меня нет времени завтра, чтобы забрать их, потому что у меня будет практика, а ему надо работать, так что он не может принести их сюда. Было бы замечательно, если бы ты забрал их вместо меня. — Забрал их откуда? — С работы Мингю-хёна. Вону смотрит на брата, и он едва не отказывается, объясняясь тем, что он занят, однако он только что сказал Чану, что он свободен завтра, и это вряд ли сработает. — Ты не можешь забрать их в субботу? — Не-а. Мингю-хён уезжает домой на выходные. …Он уезжает? Это не важно, хватит отвлекаться! Вону правда, правда не горит желанием. Пусть ему только и нужно забрать пару старых книжек, пусть он и увидит Мингю лишь на минутку. Ему требуется обрести контроль над собственными чувствами, чтобы снова встретиться с ним. — Хён, пожалуйста? Я бы не попросил тебя, будь у меня время, но я правда в них нуждаюсь, а иначе мне конец. — Я не знаю, Чан. Я должен поработать над заданием завтра— — Это займёт всего полчаса, я клянусь! Его работа примерно в пятнадцати минутах отсюда. Это заставляет Вону осознать, что он даже не в курсе, где работает Мингю. Как так получилось, что он никогда не интересовался? И почему Мингю не рассказывал ему об этом? Вону даже не был в курсе, что у Мингю вообще есть работа. Он и правда совсем мало знает о Мингю. Практически ничего. Так почему Вону чувствует себя так? Это из-за того, что Мингю красивый и популярный? Это то, о чём ему следовало задуматься с самого начала. Вону всегда считал, что если однажды — по какой-то причине — он действительно испытает подобные чувства к человеку, то это произойдёт после долгого, значительного периода, в течение которого он будет знакомиться с ним. С его недостатками, его слабостями, его страстью, его тревогами— Что, чёрт возьми, Вону знает о Мингю, помимо его специальности и любви к комиксам Marvel? — Так что, ты сделаешь это? Да, он ни черта не знает. Если хорошенько поразмыслить об этом, Вону, наверное, ввёл самого себя в заблуждение, поверив, что у него есть чувства к Мингю, потому что никто до него не проявлял интереса к Вону подобным образом, и он вроде как прицепился как идиот к первому же человеку, когда это наконец свершилось. Его чувства не настоящие; это просто побочный эффект внимания и заботы, проявленных со стороны привлекательного человека. — Хён? Вону поднимает голову и пожимает плечами. — Да, конечно. Скажи мне время и адрес. Где работает кто-то вроде Ким Мингю? Прежде чем Чан дал ему адрес, Вону ожидал получить название ресторана, где Мингю был бы официантом, пользующимся самым высоким спросом, добывающим новые номера ежедневно. А может, баристой как Вону, только популярнее и раскидывающимся привлекательными улыбками и остроумными комментариями. Или он мог бы работать в продуктовом магазине, собирая пакеты для пожилых дам и заставляя их мечтать о таком милом внуке как он. Но Вону стоит перед крохотным магазином, у окон которого выставлены напоказ очки, и нигде не видно вывески. Чан не шутил, говоря, что у магазинчика нет названия, и Вону по-прежнему не уверен, что его брат дал ему правильный адрес. Он начинает замерзать, стоя снаружи, так что он вздыхает и неуверенно ступает внутрь. Колокольчик над дверью звенит, и Вону вынужден сощуриться, чтобы видеть лучше, потому что тут довольно тускло. Помещение выглядит очень маленьким, и стены заставлены освещёнными полками, полными сотнями очков. Если не брать это во внимание, то магазин напоминает больше мастерскую. Он замечает пожилого мужчину, который сидит за огромным рабочим столом, заваленным разными инструментами и кипой бумаги. Он поднимает голову, когда Вону неловко прочищает горло. — Я могу вам помочь? — Я. Гм. — Вону слегка нервничает под пристальным взглядом пожилого мужчины, тем более что он кажется раздражённым из-за того, что Вону помешал его работе. — Я искал Мингю? — Мингю? — мужчина снимает свои очки, и они свисают с его груди, прицепленные к шнурку, обвязанному вокруг его шеи. — Кто вы? — Я друг. — У этого негодника есть друзья? — Губы мужчины неожиданно складываются в улыбку, и Вону тут же расслабляется, потому что так он выглядит куда дружелюбнее. Вону пожимает плечами. — Похоже на то. — Ну, его пока нет, — поясняет мужчина и встаёт, громко хрустя суставами. Он морщится; его старое тело приносит ему мучения. — Как всегда опаздывает. Он работает здесь почти год, а я до сих пор в ожидании того дня, когда этот ребёнок явится вовремя. Это не звучит так уж удивительно, но всё равно вызывает у Вону улыбку. — Ты можешь подождать сзади. Там его уголок. Вону смотрит в направлении, куда указывает мужчина, и видит ещё один рабочий стол, который практически полностью спрятан за какими-то огромными растениями и весьма старой на вид лампой. — Хорошо. Спасибо. — Хочешь попить чего-нибудь? — Нет, всё в порядке. Спасибо. — Отлично. Я забыл сходить за продуктами, так что мне в любом случае нечего предложить. — Мужчина садится обратно за стол, а Вону просто неуклюже улыбается, прежде чем спешит к задней части магазина. На рабочем месте, судя по всему, принадлежащем Мингю, творится беспорядок пострашнее, чем у старика. Повсюду разбросаны чертежи и инструменты, а рядом с ними — образец очков, над которыми сейчас работает Мингю. Он вздыхает и проверят телефон, вероятно, надеясь на сообщение от Мингю, где говорилось бы, когда он собирается показаться, однако сообщения нет, и Мингю на самом деле опаздывает всего на пять минут. В конце концов он опускается на стул в углу и достаёт свои учебники из рюкзака, решая чуток позаниматься, пока он ждёт Мингю. Мингю прибывает спустя двадцать минут. — Прости, автобус сломался, и мне пришлось идти пешком, — говорит он, медленно снимая с головы шапку бини, в то время как его глаза пробегаются по лицу Вону. Вону вскакивает со стула так быстро, что его учебники оказываются на полу. — Всё нормально. Их взгляды переплетаются на длительное мгновение, и никто из них не прерывает тишину, и Мингю выглядит просто прекрасно, несмотря на то, как его волосы смешно пушатся из-за шапки, и Вону действительно хочется просто забрать у него книги и бежать— — Я ухожу! — кричит старик, заставляя вздрогнуть только Вону, словно Мингю к его крикам привык. — Не забудь запереть двери на этот раз. Я слишком стар, чтобы разгребать за тобой— — Хорошо, дядя! — торопливо перебивает его Мингю. — Весёлых выходных. Дверной колокольчик снова звенит, после чего Вону и Мингю остаются одни, и магазинчик кажется ещё меньше, чем прежде. — Он твой дядя? — осторожно интересуется Вону. — Оу, нет. Блин, нет, — Мингю хихикает. — Мы не родственники. Мне просто легче звать его дядей. Вону понимающе кивает. Он вот-вот собирается попросить книги, но затем он осознаёт, что уже почти восемь, и ему вдруг становится любопытно, неужели Мингю проведёт ночь пятницы, работая здесь в одиночестве? — Книги, — неожиданно выплёвывает Мингю и хватает свою сумку, доставая из неё стопку тяжёлых на вид книг. — Чан осведомлён о том, что делать с ними. Я— Я надеюсь, они помогут ему. Они дьявольски тяжёлые, и Вону не в курсе, как он должен отнести их домой, не проснувшись завтра с болью в руках. Он прижимает их к груди, всё так же глуповато хлопая ресницами. — Сколько тебе нужно работать? — Пока я не закончу этот образец. — Мингю указывает на стол с мрачноватым выражением лица. — Или, ну. Всю ночь. Он переводит взор обратно на Вону, и Вону крепче обнимает книги. Он идиот. — Ничего, если я, гм. Составлю тебе компанию ненадолго? Мингю кажется застигнутым врасплох его предложением, однако его губы складываются в улыбку, тугую и робкую, но такую чертовски очаровательную— Вону величайший идиот на свете. Они работают по большей части в тишине. Мингю полностью сосредоточен на работе, царапает пометки на чертежах перед собой, пока у него из-за уха торчит карандаш и от усердия высунулся язык. Это слишком мило и отвлекающе, однако Вону прилагает все силы, только бы сконцентрироваться на собственных записях на столе. Вону понимает, что должен идти, ведь становится поздно, и у него нет весомой причины продолжать оставаться здесь, так как ненадолго уже превратилось в почти два часа. Но Мингю выглядит так, словно не хочет, чтобы Вону уходил, и Вону решает растянуть ненадолго ещё сильнее: он может лишь догадываться, как Мингю, должно быть, скучно проводить здесь ночь пятницы. Они практически не болтают; Вону задаёт пару вопросов об очках, над которыми сейчас трудится Мингю, и Мингю отвечает ему максимально подробно, однако потом они снова замолкают. Это нервирует и расстраивает, но Вону не в курсе, как это исправить, так что он не раскрывает рта и набивает мозги информацией, важной для его предстоящих экзаменов. После этого он отчего-то теряет счёт времени, и когда он проверяет часы в следующий раз, они показывают девять с лишним, и на улице царит темнота. Вону зевает и закрывает свои книги, потирая глаза и вздрагивая от боли, пронизывающей его шею в отместку за то, что он просидел в одной позе так долго. Он поднимает взгляд и видит, что Мингю вообще успел уснуть. Он планирует уйти, не будя его, однако ему не хочется, чтобы Мингю проспал здесь всю ночь в одиночестве. — Мингю, — зовёт он сиплым от длительного непользования голосом. Мингю чуть шевелится во сне, и Вону едва не простирает руку и не трясёт его, но что-то его останавливает. Мингю прислонился щекой к сгибу локтя одной руки, а вторую вытянул на столе, так что костяшки его пальцев легко задевают учебники Вону. Его волосы растрепались, а щёки покраснели. Вону неспешно наклоняется, опуская подбородок на собственное предплечье, пытаясь получше разглядеть Мингю. Таким образом их лица разделяют жалкие дюймы, и если бы Мингю не спал, Вону определённо не был бы так спокоен. Но у Мингю такой мирный вид в данный момент. Он выглядит молодо и безобидно, и Вону внезапно окатывает волной сильного желания; он желает стать нормальным человеком хотя бы на секунду, чтобы ощутить, каково это — быть с Мингю. Он не особо думает, протягивая свободную руку вперёд и убирая чёлку с глаз Мингю — так, как он хотел с тех самых пор, как начал принимать свои чувства к нему (или начал из-за них паниковать). Мингю дёргается во сне, и Вону улыбается, прекрасно осознавая, что его глаза переполнены нежностью и что ему следует сделать огромный шаг назад, ведь это не входило в его планы. Это не облегчает ему задачу, это не то, чем должен заниматься человек, пытающийся подавить чувства к другому человеку, однако он прекращает владеть собой. Так или иначе, он не уверен, что ему когда-либо ещё представится шанс сделать это. Улыбка Вону медленно угасает, его костяшки касаются кожи Мингю над переносицей, и он— блять… у него болезненно сжимается сердце. Этот парень, все эти чувства, которые Вону испытывает к нему… Он вздыхает, пряча рот в сгибе своего локтя и проводя большим пальцем по брови Мингю. Она красивая. Наверное, это просто пиздец как жутко; Вону останавливается, когда он наконец понимает, какого дьявола сейчас творит, но уже поздновато: Мингю вдруг распахивает веки и взирает на него. Вону собирается отдёрнуть руку, пусть уже и поздно притворяться, будто Мингю не застал его только что за тем, что он не должен был делать. Мингю хватает его за запястье, не позволяя ему двинуться, в то время как на его лице рисуются недоумение и нечто другое, что Вону боится распознать. — Я хотел разбудить тебя, — оправдывается Вону, вновь обретая голос. — Наблюдая за тем, как я сплю? — спрашивает Мингю, но это звучит приглушённо, так как он по-прежнему подпирает предплечьем подбородок. — Разве это не жутковато? Вону нервно сглатывает, высвобождая руку из хватки Мингю. — Я не наблюдал. Кажется, это не то, что Мингю желал услышать, судя по тому, как опускаются уголки его губ. И пока они сидят вот так, смотря друг на друга, точно в ожидании, когда один из них заговорит, ему становится намного сложнее следить за тем, чтобы не совершить ничего глупого; потому что Мингю слишком близко, и у него этот взгляд в глазах, и всё, что касается его, приводит Вону в дичайшее замешательство. Мингю выпускает тяжёлый вздох, и он качает головой, словно он сдаётся, складывая руки на стол и опуская на них голову. Их костяшки соприкасаются, и они оба не отстраняются, и Мингю сильнее прижимает их друг к другу. — Уже довольно поздно. Мне пора идти. — Вону коротко хлопает ресницами, опуская глаза туда, где Мингю принимается играться с его пальцами, нежно и приятно дотрагиваясь до его кожи. Мингю не отвечает, вместо этого переводя взор на их руки и пробегаясь кончиками пальцев по вонуевым. — У тебя милые руки. — Милые? — Они маленькие. — Они нормальные, — пыхтит Вону, изо всех сил стараясь звучать раздражённо, но всё, на что он способен — это наблюдать за мягким выражением лица Мингю. Он приставляет ладонь Вону к собственной, выпрямляя их пальцы, словно в доказательство своей правоты. Кончики вонуевых пальцев достают только до верхних фаланг мингюевых. Мингю поднимает голову, взметая бровь, и Вону взирает на него со злобой. — Это потому что ты гигант. — Возможно. — Мингю пожимает плечами, медленно переплетая их пальцы, так что они — опять же — держатся за руки. Его взгляд устремляется в вонуевы глаза, будто он пытается увидеть, не против ли Вону. Вону и не понимает, против ли он; его сердцу это, кажется, нравится, и Вону не отстраняется, пусть он и в курсе, что должен. Разве Мингю не с Сохе? Ох, чёрт, это нехорошо. Они не должны делать это… — Зачем ты поцеловал Джонхан-хёна? Вопрос застигает его врасплох, прерывая тишину, растянувшуюся между ними. Первое мгновение Вону молчит, слишком удивляясь, недоумевая, как Мингю вообще прознал о поцелуе. — Откуда ты узнал? — А тебе не всё равно? — Мингю неплохо удаётся сохранять серьёзный вид, однако Вону замечает безрадостные эмоции за его радужкой. — Он тебе… нравится? Вону напрягается, и у него возникает ощущение, словно его рука, которую по-прежнему держит Мингю, вовсе ему не принадлежит. — Что? — Джонхан-хён. Он тебе нравится? — Мингю проводит большим пальцем по вонуевому совсем как той ночью, в спальне Сунёна, и Вону вздрагивает — совсем как тогда. — Поэтому ты его поцеловал? — Нет. — Вону хмурится и качает головой. Он определённо не желал, чтобы Мингю прознал о дурацком поцелуе, он не думал, что тот проведает. И оглядываясь назад, он убеждён, что не попросил бы Джонхана поцеловать его. Конечно, он не попросил бы, но он уже должен был догадаться к этому времени, что он склонен принимать тупейшие решение под влиянием алкоголя. — Он мне не нравится. Мингю мрачнеет даже сильнее. — Тогда почему? Он выглядит грустно, и Вону, вызвавший у него такое состояние, чувствует себя мудаком, но Мингю и сам не ангелочек; у него нет причин грустить. Ему что, совсем не стыдно? А как же Сохе? — Разве это так важно? Это был просто поцелуй. Да, точно. Просто поцелуй. Вону — последний человек на этой планете, который стал бы относиться к какому-либо проявлению близости как к чему-то простому. Однако Джонхан — друг, и поцелуй был невинным, и Вону на самом деле всего лишь пытался понять, каково это — целовать мужчину, и в его ли это вкусе, и его пьяный мозг решил, что будет умно попросить о помощи Джонхана. — Мне пора идти, — заявляет Вону, начиная собирать вещи. — Я не хочу пропустить последний автобус. Мингю кивает, не смотря на Вону, и Вону, недовольный чуднóй атмосферой между ними, стискивает зубы и пихает свои вещи в сумку с большей силой, чем надо. Он помогает Вону донести книги до двери, пока тот надевает куртку, но когда Вону намеревается забрать их, Мингю не позволяет ему. Он просто смотрит на Вону с этим странным выражением лица. Тут темно, так как весь свет приходится на заднюю часть магазина, и Вону не в курсе, как или когда или зачем они оказываются так близко друг к другу, однако Мингю не прекращает смерять его этим взглядом. Что-то в этой ситуации заставляет его сердце биться о стенки рёбер так требовательно, что ему почти больно, и Вону просто не представляет, что ему делать с самим собой. Он мечтает взять эти чувства и отбросить их далеко, туда, где они не смогут его достать— — Я хочу поцелуй. — Что? — Ты спросил меня, чего я хочу в обмен на занятия с Чаном. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — объясняет Мингю, и он наклоняет голову набок, и он снова приводит в ужас Вону, который понятия не имеет, почему эти слова слетают с его губ и что вообще творится в мозгах Мингю. Он знает, что Мингю не из тех, кто стал бы просить о такой глупости без причины, и уж тем более не из тех, кто стал бы просить что-то в обмен на помощь брату друга, так что он понятия не имеет, чего это он. Вону покрепче сжимает лямку сумки, и у него вдруг жутко потеют ладони. — Это не смешно. — Я не шучу. — Ты серьёзно? — Вону хмурится, гнев и недоумение закипают в его желудке. — А как же Сохе? Ты ходишь и просишь других людей поцеловать тебя за спиной своей девушки— — Что? Моей девушки? Вону сводит брови к переносице, замечая растерянный вид Мингю. — Разве вы не вместе? — Что? С чего бы мне— Нет, конечно же нет. — Мингю, похоже, действительно сбит с толку, и Вону тоже сбит с толку, мягко говоря. — Но вы… вы целовались, и ты водил её на свидание— Мингю делает шаг вперёд, и Вону по инерции отступает. — Ты в курсе, что я пошёл на свидание с ней только из-за Юна. А поцелуй… Она сказала, что хочет поцелуй в качестве подарка на день рождения, и я— я не решился ей отказать. — Он замолкает и опускает взор. — То есть, это же всё-таки был просто поцелуй, верно? Сущий пустяк. Вону думает что ему ответить, но у него пусто в голове, а Мингю стоит слишком уж близко, и его взгляд слишком пронзительный, его глаза — слишком красивые. Он хватает книги в руках Мингю, пробуя отобрать их, однако Мингю не отдаёт их ему. — Я так пропущу автобус— — Ты поцеловал Джонхан-хёна, но не поцелуешь меня? Мингю раздражает его, и у Вону возникает желание уронить эти тяжёлые книги ему на ноги. — Я не целуюсь с кем попало направо и налево, ясно? — С кем попало? Значит, вот кто я для тебя? — Мингю старается не показывать этого, однако его это, похоже, ранит, и что, чёрт возьми, Вону должен делать? — Это не то, что я имел в виду, — пытается Вону. — Мы договорились, что будем друзьями, так зачем ты делаешь это сейчас? — Дело в этом или в том, что ты просто боишься целовать меня? — С какой стати мне бояться? — фыркает он, но венки на его сердце натягиваются от страха из-за слов Мингю. — Ты боишься, да? — Не правда. — Тогда поцелуй меня. — Я не хочу целовать тебя. — Ага. Конечно, не хочешь. Ведь ты боишься— Их разделяют книги, однако Вону это не мешает. Он тянется вперёд и прижимается к губам Мингю собственными на короткое мгновение, прежде чем обратно отстраняется. Это едва ли можно назвать поцелуем, их губы почти не соприкоснулись, но Вону по-прежнему не дышит, не веря тому, что сделал это. — Что это было? — наконец спрашивает Мингю, разинув рот. Вону дико краснеет, и он пытается отмахнуться от того, что только что случилось. — Я поцеловал тебя. — Хён, это— это был не поцелуй. — Мингю посмеивается, и на секунду Вону забывает обо всей этой ситуации, об этой напряжённой атмосфере между ними, потому что он снова видит улыбку Мингю, такую же искреннюю как тогда, когда они сидели перед барбекю-рестораном под дождём. — Наши губы соприкоснулись, насколько я знаю, в этом и есть вся суть поцелуя… — Вону замолкает, замечая, как Мингю подаётся ближе, и он опускает книги на столик рядом с ними, а затем он ступает ещё ближе, дотрагиваясь носом своей обуви до вонуевой. Вону знает, что он должен делать: он должен взять эти дурацкие книги и уйти, так как ничего хорошего из этого не выйдет, но они так близко, и Мингю выглядит так тепло и привлекательно, и всё тело Вону внезапно тяжелеет, будто его, как к магниту, тянет к Мингю. Ведь Мингю прав, ведь Вону действительно до смерти напуган, когда Мингю осторожно поднимает ладонь и кладёт её на лицо Вону, когда он принимается медленно наклоняться, точно Вону — дикий зверь. Их глаза встречаются на секунду, и сердце Вону гулко ёкает, и он закрывает глаза, тотчас чувствуя губы Мингю на своих. Это не то же, что поцелуи с той девушкой годами ранее или с Джонханом на прошлой неделе, и уж тем более не то же самое, что целовать тыльную сторону руки. Ладони Мингю — на скулах Вону, и Вону цепляется за свитер Мингю по бокам, чтобы не свалиться на землю, изо всех сил стараясь не позволить прикосновениям Мингю и его запаху и его теплу вскружить ему голову, однако это единственное, что его волнует; спроси кто-то у Вону его имя прямо сейчас, он бы назвал мингюево. Он притягивает Мингю ближе, и Мингю углубляет поцелуй, и Вону в диком ужасе от странного звука, покидающего его горло. Это заставляет Мингю притормозить, заставляет его поцеловать Вону так, словно он пытается его успокоить, словно он пытается заверить Вону, что всё в порядке, но ничего не в порядке. Потому что он целует Мингю, и это ни капельки не похоже на его прошлые поцелуи. Совсем как Джонхан говорил. Если ты целуешь кого-то, кто тебе нравится или кого ты, ну, любишь, ощущения от поцелуя в десять раз лучше.