Kalon

Вону не может объяснить, что происходит после того, как Джонхан поднимает трубку. Это как когда до краёв наполняешь чашку водой, но та не проливается, несмотря на то что поверхность воды возвышается над каёмкой чашки. А потом ты пытаешься проверить, насколько её ещё хватит, и добавляешь ещё воды, и ты думаешь, что та в любой момент может пролиться, однако ей по-прежнему удаётся остаться на месте. Вону чувствует себя так, словно он в шаге от того, чтобы пролиться. Джонхан гуляет с парочкой друзей, когда он говорит Вону, что встретит его, и Вону сначала кое-как возражает, но Джонхан сбрасывает, и спустя десять минут он прибывает в парк, где Вону согласился его подождать. — Ты кошмарно выглядишь. — Джонхан садится рядом с ним на холодную ржавую круглую карусель, и она скрипит, будто издавая мучительный стон. — Прости, что позвонил тебе. — Голос Вону надтреснут. — Я запаниковал. — Ничего. Всё равно Сынчоль действовал мне на нервы. — Джонхан внезапно достаёт из кармана своей куртки сигарету. — Ты куришь? — Даже не стараясь скрыть осуждение в собственном тоне, Вону наблюдает за тем, как он суёт её между губ и выдыхает немного дыма, после того как зажигает её. Джонхан отворачивается, чтобы дым не летел Вону в лицо. — Когда я напряжён. — Что тебя напрягает? — Всякое, — отвечает Джонхан, и это всё, что он произносит, словно он не желает углубляться. Вону переводит взгляд с него на пустую игровую площадку. Она выглядит жутковато, пустая посреди ночи, и постарайся Вону изо всех сил, то смог бы услышать смех детей, которые обычно приходят сюда играть. Единственное, по чему он скучает из своего детства — это по тому, что он был ребёнком. Что бы тогда ни творилось вокруг, он оставался беспечным. Ему всегда казалось, что всё будет хорошо. — Дело в Джису? Джонхан отвечает не сразу и выдаёт простое, — Джису уже в прошлом. Вону ему ни капельки не верит, потому что на джонхановом лице мелькает тень чего-то, похожего на боль, и Вону никогда раньше не видел у него такого выражения лица. — Ты уверен? Он коротко кивает Вону, и нечто в ауре, которую он испускает, даёт Вону понять, что лучше сменить тему. Это не значит, что Вону не любопытно и что он не беспокоится, но он уважает Джонхана достаточно, чтобы не давить на него. Они сидят в тишине до тех пор, пока сигарета в руке Джонхана едва не сгорает до самого фильтра. Джонхан кидает её на землю и гасит каблуком, прежде чем поворачивается лицом к Вону. — Ладно. Скажи мне, что случилось. — Я не хочу ныться тебе о своих проблемах. — Вону качает головой. — Наверное, я просто… я хотел просто услышать твой голос. Джонхан округляет глаза. — Воу, здрасьте, приехали— — Не в таком смысле! — со вздохом перебивает его Вону. — Когда я говорю с тобой, мне… спокойнее. Голова немного прочищается. — Окей. Я польщён. — Джонхан разворачивается всем телом и прислоняется спиной к металлической планке, за которую держатся маленькие детки, когда карусель крутится. Она тоже скрипит, и Вону думает, что вся эта игровая площадка выглядит так, словно может в любую секунду развалиться. — Но ты отлично справляешься. Так к чему было твоё я даю Мингю ложную надежду? Он тебе что-то сказал? — Нет, не сказал. — Вону не знает, поведать ли, что ему так паршиво из-за минхаовых слов. Он не желает выставлять лучшего друга Мингю плохим, когда парень просто высказал правду. — Я не хочу его ранить. Но у меня такое ощущение, словно… У меня такое ощущение, словно я могу это сделать. — Так не делай этого. — Джонхан наклоняет голову. — Кажется, я не догоняю. Ты же не собираешься влюбить его в себя, а потом бросить— Вону медленно поднимает на него глаза, и Джонхан надувает щёки, как только до него доходит. — Оу. — Я не забавляюсь с ним, — тихо объясняет Вону, — но я не могу— Я в курсе, что Мингю подождёт, пока я не буду готов, но я не уверен, что когда-либо буду готов. — Вону. — Джонхан вздыхает. — Что такого случится, если ты станешь встречаться с ним? Парня лучше Мингю не сыщешь на всей планете. То есть, да, я считаю, что он немного слишком самовлюблённый, и мне кажется, он как-то пытался флиртовать с Джису, так что это— — Хён. — Парня лучше Мингю не сыщешь на всей планете, — спокойно продолжает Джонхан. — Так в чём проблема? — Не в нём. Проблема не в Мингю. — У Вону возникает ощущение, словно он повторяется, словно он снова и снова говорит одни и те же вещи, однако его будто никто не понимает. Да и как бы им это удалось, если Вону и сам девяносто процентов времени не понимает, что творят его долбанные мозги. Он снова это делает, он снова слишком много думает. — Просто… — Вону прячет лицо в ладонях, и его виски пульсируют от того, как все эти мысли сражают его словно крохотные стрелы. — Моя голова не замолкает. Пока Мингю не появился, всё было хорошо, а теперь я просто— Он ходячее недоразумение. Вону держит все свои мысли при себе, и Мингю явно также что-то от него скрывает, и в то же время Вону пытается понять, не асексуал ли он, будто это нечто срочное, но оно там, в глубине его сознания, как и всё остальное, что не должно бы его так заботить, однако это заботит Вону, и все вокруг спрашивают их, вместе ли они, и Вону, если честно, хочется банально убежать, когда они это делают, и Минхао наверняка ненавидит его, и они с Чаном постоянно ругаются из-за тупой херни, и он игнорирует свою маму последние четыре недели, и его отчима даже нет рядом, но это не мешает ему дышать ему в затылок в ожидании, когда он снова проебётся, и ему просто хочется побыть одному— — Воу, эй. — Джонхан подвигается ближе и хватает Вону за плечи, замечая, как у Вону начинают трястись руки. — Эй, хватит. Успокойся. Он пытается. Успокоиться. Он делает несколько глубоких вдохов, и его сердце замедляет ритм, вместе с тем как протекают минуты, и к счастью, пульсация в его голове прекращается. Джонхан кидает на него обеспокоенный взгляд и поспешно притягивает его, обнимая. — Боже, мне больно смотреть на тебя в таком состоянии. Вону стыдно, что Джонхан увидел его таким. Обычно он не ведёт себя так. Он не знает, почему потерял над собой контроль. — Мне жаль. — Думаю, тебе надо с кем-нибудь поговорить. С кем-нибудь, кто квалифицированнее меня, — заявляет Джонхан. — Вону, что-то не так. С тобой что-то… что-то случилось в прошлом, да? Вону втягивает голову, внезапно чувствуя себя как загнанное в угол животное, и его единственное желание — это убежать. — Н-ничего не случилось. Джонхан умный парень, самый настоящий гений, и пусть он отлично понимает, что Вону врёт, он забивает. На пока. — Это не просто разрушает тебя, Вону. Это не даёт тебе возможности иметь нормальные отношения. — Джонхан отстраняется, и Вону не может встретить его взгляд. Он ведёт себя с ним как с психически неуравновешенным. С Вону и правда всё так плохо? — Но у меня нет депрессии, — бормочет Вону. — К психотерапевтам обращаются не только люди с депрессией, ты, умник. — Джонхан вяло посмеивается. — У многих людей есть психотерапевты — по разным причинам. В этом нет ничего такого. Вону задумывается. По-настоящему задумывается. Он не кивает, чисто чтобы забыть об этом после. Он представляет, как заходит в один из этих кабинетов и садится перед безликим человеком, а затем оголяет перед ним душу. — Я просто— Я не думаю, что смогу открыться. — Ты можешь попробовать. — Джонхан подталкивает вверх подбородок Вону, так что он снова смотрит на него. — Не говори мне, что тебе плевать. Тебе не плевать. — Он пробегается глазами по лицу Вону. — Я не знаю, через что ты прошёл, Вон, но тебе явно было нелегко. Иногда нужно просто принять тот факт, что не всё реально решить самостоятельно. Я не могу вынудить тебя действовать; главное, реши, чего ты хочешь — поправиться или продолжать мучиться. — Я… — начинает Вону, слегка растерявшись. Поправиться? Это значит, что сейчас с Вону что-то не так. Что не должно удивлять Вону; он сам обратился к Джонхану со своими проблемами, однако услышать подобное от кого-то вроде Джонхана — как получить кирпичом в лицо. Джонхан поджимает губы. — Я лично знаком с парочкой психотерапевтов. Я назначу приём за тебя, если тебя это так напрягает. — Погоди, хён, нет, я не готов— — Прости, но ты готов. Ещё как готов. Я поговорю с ней завтра и запишу тебя на приём. Вону закрывает рот. Он зол и раздражён, разочарован тем, что ничего не может поделать. Напуган — сильнее всего остального. — Обещай, что пойдёшь. Вону отводит взгляд. — Я не могу. Джонхан долгое время смотрит на него, прежде чем вздыхает и зажигает другую сигарету. Вону не прекращает думать о джонхановых словах. Да и как он может, учитывая, что на следующее утро Джонхан отправляет ему детали приёма, на который он его записал? Он состоится через две недели. От: Джонхан-хён – Отмена должна произойти минимум за 24 часа, если ты не хочешь платить за целый приём. – Плюс я приду за твоей тощей задницей, так что лучше сходи. Две недели. У Вону есть две недели, чтобы мысленно подготовиться. Он подождёт до дня накануне, и если к тому времени он будет по-прежнему не готов, он просто всё отменит. Но пока что он сохраняет дату в своём телефоне, притворяясь, будто его пальцы не дрожат, когда он делает это. — Сунён, как это должно мне помочь? — Вону вздыхает. Его лучший друг закатывает глаза и паркуется, глуша двигатель. Они на пустой стоянке рядом с таким же безлюдным стадионом. Сегодня солнечно, и большинство людей гуляют и ходят по магазинам, а самые смелые отправились на пляж не в силах дождаться лета. — Я подумал, это тебя чуток вдохновит. — Сунён пожимает плечами и выбирается из машины. Спустя мгновение нерешительности Вону ступает вслед за ним, идя позади, как младенец, следующий за родителями. Сунён запрыгивает на места для болельщиков и принимается шагать по ним как какой-нибудь эквилибрист — одна нога за другой, — и Вону не может продолжать беситься из-за ситуации, когда Сунён оборачивается и с глуповатым осклабом говорит ему делать так же. Вону слушается, надеясь, что за ними никто не наблюдает, потому что со стороны это может выглядеть странновато: солнечным днём два взрослых парня забавляются подобным способом. Вону подталкивает Сунёна вперёд, отчего тот теряет равновесие. — Перестань! — кричит Сунён, но он смеётся, и Вону хихикает себе под нос, пока они продвигаются к краю стадиона. Погода сегодня приятная, не чересчур тёплая, но достаточно, чтобы надеть что душе угодно, не покрывшись мурашками. Легонько дует ветер, и Вону различает, как он шелестит, пролетая между деревьев, окружающих стадион. Он проводит пальцами по металлической ограде, заставляя ту тихонько задребезжать. — Ты уже вдохновился? — Сунён кидает на него искренне любопытный взгляд через плечо, и Вону смеётся, пожимая плечами. — Пока нет, — отвечает он. Вону впервые в жизни испытывает такой глубокий творческий кризис. Он давно привык к творческим кризисам, однако на этот раз всё хуже, потому что он не проходит. Обычно Вону преодолевает их за несколько дней, самое дольшее — за неделю или две, но он уже почти два месяца не способен написать ничего, чем бы он хоть немного гордился. У него скоро состоится масштабный проект, это отличная возможность, благодаря которой его работу могли бы опубликовать в сборнике коротких историй для детей, однако сроки сдачи приближаются слишком быстро для вонуева удовольствия. У него осталось чуть больше месяца, и ему надо написать ещё чуть больше девяноста процентов от всего рассказа. Славно. Сунён мычит и принимается трусить к середине стадиона, где он тут же садится и ждёт, пока Вону не повторит за ним. Трава выглядит свежескошенной, она ярко зелёная и слегка влажная после вчерашнего дождя. Сунён вздыхает, щурясь, осматривая большой пустой стадион. — Мы столько времени сюда не приезжали. Вону согласно кивает. Они очень часто бывали здесь на первом курсе в университете, когда жизнь давила даже сильнее, чем сейчас. Когда они хотели сдаться и бросить учёбу, потому что всё было совсем плохо; когда они ежедневно питались лапшой быстрого приготовления и едва сводили концы с концами. Не то чтобы сейчас им жилось намного легче, но они научились справляться с этим. Они с Сунёном хватали самую дешёвую бутылку водки в минимаркете, такую, что пахла как жидкость для снятия лака, а потом напивались вдвоём на этом стадионе, задаваясь вопросами бытия, словно небеса над ними могли бы магическим образом разверзнуться, чтобы дать им столь необходимые ответы. Они тогда мало с кем дружили, по большей части у них были только они сами, и пусть им обоим нравилось заниматься подобной странной фигнёй, они быстро поняли, что для других это отстой и впустую потраченное время, так что они просто перестали этим заниматься, как только начали зависать с другими людьми. Сунён откидывается назад и ложится на спину, разводя руки и ноги в разные стороны, точно собираясь сделать снежного ангела. Он закрывает глаза, и Вону бросает попытки притворяться, будто это его раздражает, и ложится на спину, и они лежат так несколько безмолвных минут, и кожа Вону медленно нагревается из-за лучей солнца, падающих на него. — Думаю, тебе надо просто писать, — спустя какое-то время подаёт голос Сунён, и тот приглушённый, мягкий, словно он не хочет тревожить пузырь комфорта, образовавшийся вокруг них. — Ну знаешь, бороться с творческим кризисом, а не ждать, пока он пройдёт. — Я пытался, — вздыхает Вону. — Это не работает. Каждое слово получается дерьмовым. — Да, но оно и не должно получаться хорошо, — продолжает Сунён. — То, что ты пишешь, в смысле. Даже если это полнейшая чушь, у тебя всё равно будет хоть что-то. Ты всегда можешь удалить или отредактировать это. Но это лучше, чем ничего, я прав? Вону хмурится, на секунду задумавшись над его словами. До сих пор Вону всегда по несколько часов сидел перед ноутбуком и ничего не писал, просто потому что у него не получалось ничего дельного. Не то чтобы Сунён высказал гениальную идею, однако что-то в этом есть. Сдать дерьмовую работу лучше, чем вообще ничего не сдать. — Ты прав. — Почему ты звучишь так удивлённо? — Сунён смеётся и пинает его в бедро. — Потому что обычно у тебя хреновые советы. — Они не хреновые. Просто ты хреново им следуешь, — заявляет его лучший друг. — Ты занялся с Мингю сексом? — Что. — Вот видишь. — Сунён распахивает один глаз, поворачивая голову к Вону. — Я ещё пару недель назад сказал тебе сделать это. А ты не сделал. Вону не отвечает, вместо этого обратно отворачивается лицом к небу и не закрывает глаза, пока они не начинают болеть и слезиться из-за яркого солнца. Муха садится на его колено, но Вону не убивает её. — Сунён. — М? — Мне очень… — Вону делает глубокий вдох, закрывая глаза, а затем он представляет яркую улыбку Мингю. От этого у него возникает желание взять телефон и позвать его сюда, хотя они виделись всего два дня назад, когда они отправились покупать подарок дядюшке. Мингю выглядел таким изумлённым, когда Вону брал его за руку в магазинах, на виду у всех, и он даже опрокинул несколько коробок с хлопьями — настолько он был застигнут врасплох. Он купил Вону розовую шапку бини, почти такую же, как ту, что для него связала сестра, а Вону сказал ему не делать этого, утверждая, что никогда её не наденет и что это пустая трата денег. Но он надел её — дома, пока Чан и Мингю готовились к его экзаменам за обеденным столом, и улыбка, которая появилась на лице Мингю, после того как Вону вышел из своей комнаты, надев бини, была ярче, чем солнце, греющее их в данный момент. — Что тебе очень? — спрашивает Сунён, потому что Вону молчит с добрую минуту. Вону отворачивает голову от Сунёна, когда ощущает, как уголки его губ тянутся вверх в нежной улыбке. — Он мне очень нравится. Сунён разевает рот и застывает, а потом приподнимается на локтях. К его затылку прилипла пара травинок. — Мингю? Вону смотрит на него и кивает, и прежде чем он успевает что-то понять, Сунён переворачивается и стискивает его в крепких объятиях. Вону смеётся и пытается оттолкнуть его, и они борются на земле как дети, пока в конце концов Вону случайно не заезжает ему ногой в пах. Сунён со стоном падает, но он почти сразу садится, весело склабясь. — Вону. — Что? — Я так горжусь тобой. — Перестань. — Нет, чувак. Серьёзно. Взгляни на себя. — Сунён прикусывает губу, аккуратно пиная Вону в ногу. — Всего несколько месяцев назад такое невозможно было представить. Взгляни, что с тобой сотворил Мингю. Вону смотрит на землю, по большей части для того, чтобы попробовать скрыть дурацкую краску, прилившую к его лицу. — Наверное. — Он тебе на пользу, Вон. Вону поднимает голову, встречаясь глазами с сунёновыми, сложенными в полумесяцы и полными искреннего счастья. — Да. Это правда. Где-то поблизости кричит ребёнок, и повернувшись, Вону видит маленького мальчика, бегущего к другому краю стадиона. Родители идут за ним, и мальчик смеётся, когда его папа принимается за ним гнаться. Сунён что-то произносит, однако Вону продолжает наблюдать за семьёй, за тем, как мама улыбается, когда папа ловит ребёнка и поднимает его, перекидывая через свои плечи. Мальчик смеётся и кричит, и они выглядят такими счастливыми, а Вону это всё кажется сценой прямиком из фильма. Только вот это не фильм, потому что именно так и ведут себя семьи, верно? Папа опускает ребёнка, и вместе с мамой они берут его за обе руки, раскачивая его в воздухе. Это ему чуждо. Вону чувствует, как унылое, горькое чувство расцветает в его груди, и его пальцы зарываются в траву. — Вону! — У Сунёна обеспокоенное выражение лица, и он нерешительно оглядывается через плечо, проследив за взором Вону. Когда Сунён поворачивает голову обратно, его глаза… Они полны жалости. Жалость. Боже, Вону ненавидит её. Сунён в курсе этого, и он поспешно прочищает горло и пускает горстку травы Вону в лицо, вырывая его из его застывшего состояния. Вону хлопает ресницами и сбрасывает тяжёлое чувство с сердца, тихонько хихикая, когда Сунён кричит, осознавая, что к его ладони прилипнул слизняк. — Ты в порядке? — задумчиво-грустным тоном интересуется Сунён после того, как успешно избавляет свою кожу от слизняка. — Да, а как иначе? — отмахивается Вону, и глаза Сунёна смотрят со смирением, говоря Ты знаешь, что я имею в виду, однако он также знает, что шагает по тонкому льду и что эта тема не из тех, что они обсуждают. Они возвращаются к купанию в лучах солнца, и Вону понятия не имеет, сколько времени проходит, но он сонный, и футболка начинает прилипать к его спине, и его сердце будто по-прежнему сдавливает камнем, но он часто так себя ощущает, так что в этом нет ничего нового. Это как шум, который постоянно звучит у тебя в ушах, однако иногда ты его не слышишь — настолько ты привык с ним жить. — Я собираюсь попросить Мингю стать моим парнем, — внезапно говорит небесам Вону, но Сунён конечно же рядом, и отчего-то Вону совсем не против того, чтобы его лучший друг тоже это услышал. — Чего?! — Рот Сунёна складывается в большую букву «О». — Какого хрена, надеюсь, ты не шутишь, Вон! — Я не шучу. — Вону хлопает ресницами. Он не шутит. Он особо ничего не обдумал перед принятием решения, но может быть, его действительно вдохновило это место. — Ты уверен? Вону не уверен, однако он хочет поправиться. Он хочет встретиться лицом к лицу со своими страхами. — Кажется. — Вот чёрт! — Сунён открывает и закрывает рот как рыба. — Когда ты планируешь это сделать? — Я не знаю. — Вону пожимает плечами. — После моего дня рождения? — Но, — Сунён ловит воздух, — он через две недели! — Я знаю. Улыбка Сунёна становится даже шире. — Вону… Бля, я так горжусь тобой. Я серьёзно. Вону улыбается ему в ответ, и получается слегка неуверенно из-за того, как он волнуется. Через две недели он встретится с психотерапевтом, и он перестанет заставлять Мингю бегать вокруг него, и он начнёт приводить себя в порядок. Жизнь Вону редко складывается так, как он планирует. Пора бы ему уже осознать это. Мингю постоянно сидит в телефоне. Не тогда, когда он наедине с Вону, а когда они гуляют с друзьями или когда он думает, что Вону не смотрит. И всякий раз, как он откладывает тот, на его лице появляется странное выражение. Словно что бы он там ни делал, это давит на него. Вону старается не обращать внимание. Но на следующий день после того, как Вону сообщает Сунёну о своём желании официально встречаться с Мингю, когда они молча работают в глубине дядюшкиного магазинчика, телефон Мингю, лежащий на столе, загорается, и Вону замечает, как он сжимает челюсть, прочитав сообщение, не поднимая телефон. Более того, он поспешно нажимает на кнопку выключения, точно не хочет, чтобы Вону увидел сообщение. Может, они и не встречаются, так что Мингю не обязан объясняться перед ним, но они по крайней мере друзья, и Вону беспокоится за Мингю, именно поэтому он опускает ручку и набирается мужества, прежде чем решает просто спросить его. — Что происходит? Мингю делает вид, будто сконцентрирован на работе. — О чём ты? — Кто… — начинает он, вспоминая «Я скучаю по тебе», которое кто-то отправил ему неделю назад, и пытается отмахнуться от каждой мысли, ведущей не туда. — Просто скажи мне, что не так. Ты вечно в своём телефоне, и на прошлой неделе ты сказал, что не хочешь обсуждать плохие вещи на нашем первом свидании. Теперь-то ты можешь мне рассказать. Несколько секунд Мингю выглядит так, словно не собирается ему отвечать, однако потом он закрывает глаза и выпускает инструменты из рук, глядя на Вону со смирением. — Прости, что я так странно себя веду, ладно? Но хён, мне… если честно, мне кажется, что тебе лучше не знать. Вону не сдерживается, хмурясь. — О чём ты? — Мы только начали ходить на свидания, и я не— я правда не хочу ничего разрушить. — Вместе с тем, как он замолкает, экран его телефона снова загорается, и обе пары их глаз обращаются к тому. Мингю сглатывает и переворачивает телефон экраном вниз, и у Вону вдруг неприятно скручивает желудок. Стал бы он это делать, если бы ему было нечего скрывать? — Ты… встречаешься с кем-то ещё? — удаётся спросить Вону. — Ты можешь сказать мне, если тебе нравится— — Нет! Какого хрена? — У Мингю дрожит голос, и он кажется слегка подавленным из-за вопроса Вону. — Прости. Чёрт. Хён, нет. Мне нравишься ты. Как бы я ни пытался, я не могу выкинуть тебя из головы, так что больше не делай таких предположений, ладно? — Тогда в чём же дело? — Он смотрит Мингю в глаза, и на мгновение облегчение, которое он испытывает из-за мингюевых слов, кружит ему голову. Он хочет сказать Мингю, что его чувства взаимны, что он начинает нравиться Вону так сильно, что это до смерти его пугает, но он молчит и терпеливо ждёт, пока Мингю не объяснит ему, что стряслось. — Это никак не связано с моей семьёй, — спустя длительную паузу наконец произносит Мингю. Вону был уверен, что прав насчёт своего предположения, особенно после того, как увидел, как у Мингю испортилось настроение, когда они смотрели на его семейные снимки. — Я просто предположил… Ты сказал, что не хочешь обсуждать плохие вещи, когда я спросил тебя о семье. — Я имел в виду… — начинает Мингю и качает головой. — Я имел в виду плохие вещи обо мне. — О тебе? — А-а, блять, всё слишком сложно. — Мингю нервно вздыхает. — Пожалуйста, выслушай меня, прежде чем что-нибудь говорить. Он совсем запутался. Он не думал, что у Мингю есть серьёзные тайны, он даже не допускал вероятности того, что он скрывает что-то о своём прошлом, и это эгоистично с его стороны. Вону многое от него скрывает, так почему бы Мингю не поступать так же? — Окей… Что случилось? — Я проебался, — начинает Мингю. — В старшей школе у меня… у меня был лучший друг. Наши мамы были очень дружны, поэтому мы выросли вместе. В третьем классе старшей школы у нас возникла эта… гениальная идея поцеловаться, просто чтобы узнать, каково это — целовать парня. Мы стали дурачиться и говорили, что просто поможем друг другу разобраться в наших ориентациях и прочей чуши, не впутывая в это чувства, чтобы мы и дальше были лучшими друзьями. Что, конечно, было пиздец как тупо. Мингю избегает вонуевых глаз, пока рассказывает свою историю, и Вону надеется, что тот всё-таки посмотрит на него, потому что он не особо представляет, что сейчас ощущает Мингю. — Это продолжалось почти целый год, но потом я встретил мою девушку, ту, о которой я тебе говорил. И я, ясное дело, прекратил то, чем мы с ним занимались, но он разозлился. Он ударил меня и начал плакать, и… я осознал, что он влюбился в меня, но было уже слишком поздно. Это был наш последний разговор. То есть, я пытался просить прощения, но он не принимал мои извинения, и сразу после этого он переехал вместе с семьёй в Европу, так что на этом всё просто… кончилось. Мингю осторожно поднимает взгляд на Вону, который плохо понимает, что на это всё сказать. Ему много чего надо осмыслить. — Пару недель назад он вернулся. — Оу, — единственное, что вылетает изо рта Вону. Мингю прочищает горло. — Он поживёт у моих родителей, пока не обзаведётся своим местом. Поэтому я недавно ездил домой… чтобы увидеться с ним. Должно быть, у Вону странное выражение лица, судя по тому, что Мингю вдруг выглядит встревоженным. — Всё не так, — поспешно выдаёт он. — Клянусь, я никогда не испытывал к нему таких чувств. Я не врал, когда говорил, что ты первый парень, к которому я испытываю чувства, Вону. Это он отправил Мингю то сообщение. Может, у Вону и мало опыта в отношениях, однако он не глупый. Он читает мингюево выражение лица, и он складывает дважды два. — Он всё ещё влюблён в тебя? Внезапно у него возникает желание, чтобы Мингю это отрицал. Он эгоистично хочет, чтобы это был конец истории, но он знает, что это не конец, и ему страшно. Мингю опускает глаза. Он выглядит так же, как несколько недель назад, когда он впервые предстал перед ним таким подавленным; его взгляд такой же, как в книжном магазинчике, когда Вону наивно полагал, что дело всего-то в семейных проблемах. — Это сложно. Их снова окутывает тишина, и Вону старается сохранять спокойствие. Нет нужды делать поспешные выводы. — Ты будешь в порядке? — спрашивает Вону, осознавая, что по своей воле Мингю не заговорит. — То есть, вы двое? — Да, мы справимся. — Мингю натянуто улыбается ему. — Это глупая ситуация. Мы знакомы с трёх лет, и понимать, что кто-то такой ненавидит тебя… что ты сильно его ранил — это вроде как очень больно. Вону вертит в руках ручку, пытаясь отодвинуть подальше собственные эмоции, потому что он в курсе, что Мингю требуется его поддержка. — Ты не ранил его специально. Я уверен, он уже не винит тебя. — Он не винит. — Мингю вздыхает. — Он слишком добр для этого. Сердце Вону пронзает болью, когда он слабо улыбается Мингю. — Всё образуется, — заверяет Мингю, словно он знает, как себя ощущает Вону. — Пожалуйста, не переживай. И прости, что в последнее время я такой рассеянный. — Похоже, вы были близки. Это нормально, что ты испытываешь подобные чувства. Мингю смотрит на него в течение мгновения, прежде чем он внезапно встаёт и обходит стол, беря с собой стул, чтобы сесть рядом с Вону. — О чём ты думаешь? — В смысле? — Вону пытается отшутиться. — Я вижу, что у тебя есть какие-то мысли на этот счёт. И это не хорошие мысли. — Мингю подвигается ближе, костяшками подталкивая его колено, будто привлекая его внимание. — Я промолчал об этом не из желания действовать за твоей спиной. Я знал, что ты будешь переживать. Вону опускает взгляд на мингюеву руку, мечтая просто протянуть к ней свою и взять её. — Я не переживаю. Я рад, что ты рассказал мне, потому что мне не нравилось видеть тебя таким подавленным. Но тебе не— тебе не обязательно было объясняться передо мной. Я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным. Мингю качает головой. — Может, я сам этого хочу. — Он поднимает руку, заставляя Вону поднять на него глаза, и обнимает ладонью его щёку. — Может, я хочу обязательно объясняться перед тобой за поступки, которые совершаю. Я хочу, чтобы ты спрашивал меня, почему я загляделся на задницу девушки или почему я флиртовал с парнем, пока ты не смотрел. — Он замолкает и посмеивается над озадаченным выражением вонуева лица. — Я не делаю всего этого, но если я бы делал, я бы не хотел, чтобы ты говорил мне «Ты можешь поступать, как пожелаешь». Понимаешь? — Да. — Вону замечает, что ластится к ладони Мингю, вдруг нуждаясь в уверенности в том, что Мингю по-прежнему его хочет. У Вону нет ни единого шанса против его лучшего друга детства. Против кого-то, с кем он, несомненно, делит кучу воспоминаний, кого-то, с кем он пробовал интимные вещи, кого-то, кого Вону никогда не смог бы заменить. То, что подобный человек вернулся в его жизнь после стольких лет, всё ещё вынашивая чувства к Мингю, заставляет Вону ощутить угрозу. Словно теперь он в любой момент может потерять Мингю. Он знал, что рано или поздно это произойдёт, однако он полагал, что у него будет больше времени. Он снова думает о словах Минхао, о том, как он сказал ему прекратить давать Мингю ложную надежду, как он был прав. Конечно, Мингю предпочёл бы кого-то, кто готов показывать ему, что его любят и ценят по достоинству, кого-то, кому не сложно назвать его своим парнем. Такое чувство, будто где-то есть невидимый будильник, подгоняющий Вону, дабы тот разобрался, блин, со своей маленькой проблемой, если он не хочет, чтобы Мингю ушёл от него. Вону очень даже осознаёт существование такой вероятности, и он решает сделать всё, что в его силах, чтобы не позволить этому случиться. Он начнёт с того, что сделает свои отношения с Мингю официальными, но из-за этой новой информации в нём уже убавилось смелости. — Я понимаю, ты не готов быть со мной, — говорит затем Мингю, — но пожалуйста, просто не— Не делай вид, что тебе было бы плевать, если бы я встречался с кем-то другим. Это… это больно. Вону делает это не потому, что ему плевать. Конечно, ему не плевать. Ему, наверное, даже слишком не плевать, однако он не знал, что это причиняет Мингю боль. Это последнее, чего ему хочется. Ему кажется, он не смирился бы с этим — видеть, как Мингю больно из-за него. — Прости. Мне не… мне не плевать. — Слушай, я не из тех, кто сомневается в себе, ты же в курсе. То есть, обычно я не такой. Но с тобой я… я вроде как боюсь, что сделаю что-то не то и ты уйдёшь. — Я не уйду, — выпаливает Вону, и он вдруг вскакивает, нависая над Мингю, который по-прежнему сидит. — Я хочу быть с тобой, и мне— мне просто— — Нужно больше времени? — заканчивает за него Мингю, также вставая. Он шагает ближе, так что их обувь соприкасается. — Я даю тебе всё время мира, хён. Он не в курсе, что совершил в прошлой жизни, чтобы заслужить кого-то вроде Мингю, потому что в этой он определённо точно его не заслуживает, но когда Мингю говорит это и Вону беспомощно смотрит ему в глаза, он словно заново попадает в его сети. Вону попал в его сети в ту пьяную ночь, когда они впервые встретились, а потом снова в клубе, а потом снова всякий раз, как они виделись, а потом поцелуй Мингю отрезал ему путь назад, и он думал, что за этим всё прекратится, но этого не произошло. Каждый раз, как Мингю улыбается, смеётся, по-дурацки шутит или надувается из-за какой-нибудь глупости, каждый раз, как он отправляет Вону раздражающий, тупейший мем, каждый раз, как он окидывает Вону этим своим волнующе нежным взглядом, каждый раз, как он берёт Вону за руки, каждый раз, как он целует его или говорит что-то в таком духе, Вону попросту замирает, пропитываясь осознанием того, насколько же он всё-таки нравится Вону. Его постоянно пронзает этим осознанием, и он не в курсе, прекратится ли это вообще когда-нибудь. — Нам надо перестать быть такими сопливыми, — заявляет Вону, а Мингю фыркает и притягивает Вону к себе. — Лучше привыкни к этому. — Затем он наклоняется, кончики их носов соприкасаются, и Вону задерживает дыхание, после чего Мингю сокращает дистанцию и целует его. Они довольно давно не целовались — с того самого коротенького клевка после их свидания на прошлой неделе. Они целуются недостаточно, Вону понимает это, когда Мингю прикусывает его нижнюю губу так, что его кожа покрывается мурашками. Обычно Вону не целует Мингю, потому что он, ну, Чон Вону, а Мингю не целует его, потому что он боится отпугнуть его, и Вону решает, что это должно измениться. Вону притягивает Мингю ближе за плечи, хотя бы раз выбрасывая все тревоги в окно. Мингю глотает воздух, когда Вону раскрывает рот, углубляя поцелуй, и на секунду Вону кажется, что он оттолкнёт его, но Мингю лишь крепче стискивает вонуеву талию, издавая еле различимый звук ему в губы. Этот поцелуй — иной. Он глубокий и томный, он заставляет Вону зажмуриться, и его ноги дрожат, и Мингю вжимается в него, не оставляя расстояния между их телами. Вону спотыкается, когда Мингю перемещает их так, чтобы прижать Вону к рабочему столу, отчего металлические бруски сбоку болезненно врезаются в вонуеву спину. Он вздрагивает, и Мингю слегка отодвигается, чуть тяжелее дыша Вону в губы. — Чёрт, прости, малыш, — шепчет он. — Ты в порядке? Вону втягивает воздух, крепче сжимая волосы Мингю. …Малыш. — Я в норме, — отвечает он и едва не скулит, потому что ощущения от того, что Мингю его так назвал, новые и странные, но— приятные. Ощущения приятнее, чем должны быть. Мингю кивает, и его глаза глядят почти что понимающе, когда он он снова наклоняется ближе, чмокая Вону в губы. — Тебе больно? Вону кивает, чуть напряжённо посмеиваясь. — Я останусь в живых, Мингю. Мингю улыбается и смотрит на него так, как никто никогда не смотрел на Вону; у Вону покалывает шею, его кожа горит. Он опять целует Вону в губы, а затем в их уголок, переходя на вонуев подбородок и принимаясь оставлять поцелуй за поцелуем на коже Вону. Вону захлопывает веки, и незнакомое прежде тепло растекается по его конечностям. — Мингю. — Вону достаточно выдохнуть его имя, для того чтобы Мингю подался выше и снова поцеловал его в губы, и Вону не особо понимает, что происходит, но от того, как Мингю проводит языком у него во рту и как его руки хватают Вону за бёдра, он чувствует себя так— — Мальчики. Мингю оступается, вместе с тем как Вону отталкивает его, и стул позади него опрокидывается, приземляясь на пол с шумным грохотом. Они оборачиваются, всё ещё пытаясь перевести дыхание, и Вону ощущает, как его сердце пропускает удар, когда он видит дядюшку, стоящего с озадаченным выражением на пожилом лице. — Дядюшка… — начинает Мингю, звуча очень взволнованно. Вону уверен, что он не рассказывал мужчине ни о чём из этого, и он также в курсе, как старшее поколение обычно реагирует на однополые отношения, так что его подташнивает. Он стоит рядом с Мингю, который едва не берёт его за руку, однако в последний момент останавливается. — Мне очень жаль. Мужчина недовольно бормочет что-то себе под нос, и какое-то время он пробегается глазами между Мингю и Вону, прежде чем он резко чертыхается. — К чёрту. Мне плевать, что вы, мелкие, задумали. Просто не занимайтесь этим здесь. — Он начинает разворачиваться. — П-погоди, дядюшка. — Мингю звучит действительно растерянно. — Ты не злишься? Старик вздыхает, и Мингю быстренько приносит ему стул, чтобы тот сел. Вону неловко стоит на месте, ощущения на его коже — горячие и удивительно… острые из-за того, как Мингю его сейчас целовал, как он его касался. Он знает, что это серьёзная ситуация, но он не может не пялиться на Мингю, и он не может не чувствовать бабочек, порхающих у него в груди, когда Мингю кидает на него взгляд, пока помогает мужчине сесть. Мингю коротко ему улыбается, в его глазах опять это понимание, и Вону не сдерживается, улыбаясь в ответ, ему вдруг кружит голову, и он так чертовски счастлив. — Может, я и старикашка, но я тоже был молодым, — говорит мужчина, наблюдая за тем, как Вону и Мингю пытаются не стоять слишком близко друг к другу, словно два придурка. — Вы не так хорошо скрываетесь, как думаете. Вону прочищает горло и кидает взгляд на Мингю, который выглядит так, будто изо всех сил старается не покраснеть. — Я имел в виду… мы ведь, ну— — Вы парни, — заканчивает за него мужчина, задумчиво кивая. — Не стану врать. Когда я был в вашем возрасте, мы с друзьями избивали одного парнишку. Звали его всяческими гомофобными кличками, потому что увидели, как он целовался с парнем за школой. Вону легонько передёргивается, и Мингю внезапно подходит к нему и берёт его за руку, и Вону едва не вырывается, слишком сильно боясь дядюшки, однако он осознаёт, что Мингю делает это не для того, чтобы успокоить Вону; рука Мингю дрожит. Поэтому Вону сжимает его руку и шагает так близко, что чувствует, как мингюево предплечье задевает его собственное. Дядюшка молча наблюдает за ними, и Вону не имеет представления, о чём тот думает. — Потом я встретил Минхи. — Дядюшка, его куда-то уносит, Вону понимает это по тому, каким отстранённым становится его взор. Он думает о своей жене. — Эта женщина была просто нечто, скажу я вам. Она вбила кое-какой здравый смысл в эту тупую башку. — Он указывает на свою голову, на которую надета поношенная кепка. Пухлые щёки и усы делают его милым, но его глаза полны непередаваемой грусти. У него день рождения, и ему не от кого ждать подарка. Никто не помнит о нём, никому нет дела. Сердце Вону вновь пронзает болью, и он инстинктивно крепче хватается за руку Мингю. — Я вижу два влюблённых человека. Мне плевать на всё остальное. И к чёрту всех, кто считает иначе, — вдруг заявляет он. И Вону, и Мингю замирают от выбора его слов, и сердце Вону стучит намного быстрее, однако он не поправляет его. Они целовались. Они держатся за руки. Это вполне естественно, что мужчина сделал выводы об их чувствах друг к другу. И может, он даже не особо-то и ошибается, но это слишком рано, и Вону в данный момент не нуждается в очередном поводе для паники. — С-спасибо, — заикается Мингю. — Мы, эм. Впредь мы будем осторожнее. — Его ладонь в вонуевой вспотела, и Вону любопытно, потому ли это, что дядюшка заговорил о любви в отношении них. Может, Вону не единственный постоянно паникует. А затем происходит кое-что чуднóе: дядюшка смотрит на них, и следом он улыбается. Ворчливый дядюшка, который выгонял Вону, потому что тот проводил слишком много времени в магазинчике, улыбается. — Я надеялся, что глаза меня не подводят. Вы отличная пара. — Он принимается подниматься, придерживая свою спину, пока шагает. — А теперь идёмте кушать. Я голоден. Он оставляет позади ошеломлённых Вону и Мингю. — Я думал, он изобьёт нас своей тростью, — бормочет Мингю, и его плечи опускаются в облегчении, вместе с тем как он выпускает руку из хватки Вону. — Я думал, он будет гнаться за мной по всему городу с ней. Мингю смеётся, и Вону поднимает глаза, замечая, что Мингю выглядит по-настоящему счастливо. Счастливее, чем в последнее время. Это приводит Вону к мысли, что вся эта ситуация с лучшим другом, похоже, и правда потрепала ему нервы. Она до сих пор треплет, но Вону не хочет слишком много думать об этом сегодня. Он хочет просто притвориться, будто всё в порядке. Будто они в порядке. — Ну же. Не будем заставлять его ждать. — Мингю подаёт Вону руку, чтобы тот снова её взял. Вону прижимается к его ладони собственной, переплетая их пальцы, когда Мингю тянет его наружу из магазинчика. — Думаю, дядюшка шипперит нас, — шепчет Мингю на ухо Вону. Мингю смеётся, щурясь от удивления, и притягивает Вону ближе к себе. Они едят в маленьком ресторанчике, которым управляет местная семья и где дядюшка, похоже, завсегдатай. Вону никогда особо не болтал с этим мужчиной — по большей части потому, что он в принципе не болтливый, но также потому, что ему всегда казалось, что он не сильно-то и нравится мужчине. Сегодня они говорят, и дядюшка даже хвалит Вону за его усердие в учёбе и благодарит за то, что он помогает Мингю лучше концентрироваться на работе. Мингю всё время улыбается, и они с дядюшкой дразнятся, и Вону видит, как сильно на самом деле дядюшка заботится о Мингю. Если бы он не знал, кем они приходятся друг другу, он бы, честное слово, подумал, что этот мужчина его дедушка, даже если тот, наверное, выглядит немного слишком молодо для подобного. Сегодня ему исполняется шестьдесят. Они еле как нашли ему подарок, так как он не прекращал уверять, что ему ничего не нужно, всякий раз, как Мингю спрашивал его. Они с Вону потратили целый день, пытаясь выбрать что-нибудь, что могло бы понравиться мужчине, и в конце концов они решили взять ему новую кепку, потому что та, что сейчас на нём, очень поношенная. Это дорогая дизайнерская кепка. Не то чтобы дядюшка понимал разницу. Он смущается, когда они отдают ему её, словно он уже давно не получал подарков, и так, скорее всего, и есть. Они немного выпивают, и хозяин ресторана включает какие-то невыносимо банальные песни-трот, и Вону не уверен, что послужило причиной приятного ощущения у него в теле: алкоголь или рука Мингю у него на коленке под столом. — Эй, дядюшка… — начинает Мингю, когда время близится к позднему и дядюшка начинает выглядеть немного сонным. — Извини, если это грубо, но ты редко говоришь об этом, и мне просто любопытно— — Ты хочешь знать о моей Минхи? — спрашивает мужчина, и в его глазах снова стоит отстранённый взгляд, словно он вспоминает её. То, как он её зовёт, вызывает у Вону грустную улыбку, опущенную к его полупустой чашке. Мингю кивает, большим пальцем потирая сбоку колено Вону. — Мы познакомились в старшей школе, — тяжело выдохнув, начинает мужчина. — Она была хорошей девочкой, а я был местным хулиганом. Из-за меня её оставили после уроков, и по какой-то непонятной причине она влюбилась в меня после того, как я дал ей письмо, в котором попросил прощения. — Он улыбается воспоминаниям. — Когда она вошла в мою жизнь… она перевернула её с ног на голову, — говорит он. — Я выставил себя полнейшим посмешищем ради неё. Я был пустоголовым проказником, который считал, что весь мир у моих ног. Она не только убедила меня в обратном; каждый день, проведённый вместе с ней, был днём, когда она учила меня быть хорошим. Она сделала из меня человека. Мингю дарит мужчине успокаивающую улыбку, протягивая ему салфетку, когда дядюшка принимается моргать, будто пытаясь не прослезиться. — Я провёл с ней почти сорок лет своей жизни. Когда она умерла, у меня больше не было причин просыпаться. Моим единственным желанием было отправиться вслед за ней. — Дядюшка прочищает горло, и его руки, которыми он тянется к пиву, трясутся. — Я ненавидел бога. Я ненавидел всё на свете за то, что её забрали у меня. Я винил себя в том, что не провёл с ней больше времени, пока не осознал, что никакого времени в мире не было бы достаточно. Когда ты находишь родственную душу, тебе не достаточно ничего, что касается её. Звучит приятно. Иметь кого-то подобного. Вону не в курсе, почему эта история так его ранит, но у него едва не начинает пощипывать в носу, и он застигнут врасплох собственной реакцией. Обычно его не так уж и легко пробить на слезу. Мингю наклоняется к нему, задевая губами вонуево ухо, ободряюще сжимая его колено. — Ты в порядке? Вону кивает, и он пытается найти руку Мингю под столом, теребя его пальцы своими, прежде чем переплетает их, словно кто-то может постараться разделить их. Мингю смотрит на него с беспокойством, и когда он откидывается обратно на место, он еле заметно притягивает стул Вону ближе к себе, проводя большим пальцем по вонуевым костяшкам, успокаивая его. — Вы двое ещё молоды, — продолжает дядюшка. — Вы не знаете, что случится в будущем. Возможно, в конце концов вы останетесь с совершенно другими людьми, но извлеките максимум пользы из того времени, что вы проводите вместе. — Он кидает на них критический взгляд. — Одно из самых худших чувств на свете — это сожаление. Убедитесь, чтобы у вас не было поводов для сожалений, если когда-нибудь расстанетесь. Атмосфера вдруг становится крайне серьёзной — серьёзной и грустной, — по крайней мере такие у Вону ощущения после слов старика. Он в общем-то прав. Они молоды и глупы, и учитывая, ко всему прочему, вонуевы проблемы, они вряд ли продержатся вместе. Вону сглатывает и опускает взор на их соединённые руки, и он чуть ли не липнет к Мингю, так что младший снова смотрит на него с беспокойством. Мингю меняет тему, явно чувствуя, как сильно это расстроило Вону, и остаток ночи наполнен беззаботными шутками и тихим подпеванием дядюшки старым песням, играющим в ресторане. Ближе к полуночи они отвозят его домой, и мужчина благодарит их за составленную ему сегодня компанию, а Мингю вздыхает и обнимает его, пока Вону с немного излишней нежностью наблюдает за тем, как дядюшка гладит Мингю по голове с раздражённым ворчанием. Мингю подаёт Вону ладонь, и Вону аккуратно переплетает их пальцы, вместе с тем как они принимаются идти. — Мингю, — Вону тянет его за руку, когда они достигают улицы, где они должны разделиться, так как их квартиры расположены в разных направлениях. Однако Мингю продолжает шагать в сторону вонуевой квартиры, — ты куда? — Ты подавлен. — Мингю крепче сжимает руку Вону. — История дядюшки расстроила тебя, да? Вону ничего не говорит, ему хочется нагнуться и поднять с земли пустую коробку от сигарет, чтобы выкинуть её. Он особо ничего не произносит, пока до его квартиры не остаётся всего пару минут. — Мне его жаль. Он совсем один. И он… — Он прочищает горло, чувствуя мингюев взгляд на своём профиле. — Он всё ещё так сильно любит её. Как людям удаётся жить с подобным? Мингю с минуту молчит, врезаясь в девушку, пробегающую мимо них, и тихонько извиняясь. Они сворачивают к безлюдной аллее, чтобы сократить путь, вынужденные прижаться ближе друг к другу, потому что это довольно узкий проход. Мингю внезапно поднимает их руки и мягко касается губами костяшек Вону. Это крохотный жест, но такой нежный и такой интимный, что Вону чувствует, как воздух застревает у него в лёгких. Спустя секунду Мингю, похоже, становится стыдно, и он обратно опускает их руки. — Я не знаю, как он это делает. Но я уверен, что когда-нибудь он снова будет с ней. Сердце Вону по-прежнему колотится как бешеное, до сих пор не привыкшее к мингюевым интимным прикосновениям. К его поцелуям. — Ты веришь в рай? — Я… Я не определился. — Мингю пожимает плечами. — Но я не верю, что после смерти мы все просто испаряемся. Мне кажется, наши души, они, ну, отправляются куда-нибудь. Куда-нибудь, где лучше, чем здесь. Лучше, чем на Земле. Это не так уж и сложно. Здесь красиво. Природа поразительна, животные обворожительны, люди прекрасны как искусство, и всё же— это всё просто фасад, верно? Все эти войны, страдания, нищета, ненависть, голод, разрушение планеты, ложь и мошенничество и болезни… Если жизнь после смерти действительно существует, то она может быть только лучше, чем всё это, верно? — Вроде нового начала? — интересуется Вону, не повышая голоса. — Да, возможно. — Мингю сжимает его ладонь. — Не грусти больше из-за дядюшки. — Мингю заставляет его остановиться прямо перед тем, как они успевают ступить на вонуеву улицу. — Он снова её встретит. Им обоим будет семнадцать, и он вернёт себе привлекательную внешность, а его Минхи будет самой красивой девушкой на свете. Вону смеётся, однако его глаза подёрнуты влагой, и Мингю делает шаг вперёд и притягивает его к своей груди. Он целует Вону в висок, их руки по-прежнему соединены и висят по бокам, и свободной рукой Мингю крепко обвивает талию Вону. — Звучит отлично. — Вону трогает мингюево предплечье, ощущает крошечную шишку на локте Мингю и вызывает у него хихикание, когда неосознанно принимается играться с ней. Вону улыбается и сильнее вжимается в Мингю, и хоть раз его сердце не слетает с катушек в присутствии Мингю. — Ты уже в порядке? — Мингю отстраняется, и Вону поднимает на него взгляд, молча пробегаясь им по красивым чертам лица Мингю. — Хён? — Хочешь подняться ко мне? Мингю хлопает ресницами, слегка округляя глаза. — К тебе? — Ты можешь остаться на ночь, — говорит Вону, лишь затем понимая, как могло прозвучать его приглашение. Он даже не думал об этом, а теперь он как дурак уставился на Мингю, который, в свою очередь, из-за округлённых глаз похож на сову. На очень милую сову… — Оу. Эм. А ты этого хочешь? — Уши Мингю снова очень, очень насыщенного красного цвета, и Вону вдруг лишается возможности отвернуться от покрасневшей кожи. Вону вспоминает беседу, которая у него состоялась с Сунёном ранее на этой неделе, и что-то в сегодняшней ночи отличается, но Вону зовёт Мингю подняться к себе не для того, чтобы… поэкспериментировать с ним. Он не хочет, чтобы Мингю уходил. Дело только в этом. — Я был бы не против. — Вону пожимает плечами и взволнованно улыбается Мингю. Мингю улыбается в ответ, широко и красиво. — Окей.