Kalon

Вону включает свет, как только они ступают внутрь квартиры, и хотя это не первый раз, когда он находится тут наедине с Мингю, он впервые так остро ощущает мингюевы глаза на собственном затылке, пока младший следует за ним. — Где Чан? — спрашивает Мингю, неловко встав в открытом пространстве между кухней и гостиной Вону. — Он ночует у друга, — объясняет Вону, поворачиваясь к нему лицом. — Они работают над итоговым проектом для школы. Мингю кивает с еле слышным «м-м». Они глядят друг на друга в течение нескольких напряжённых секунд, и тиканье настенных часов из кухни Вону внезапно звучит громче, чем когда-либо. Улыбка касается мингюевых губ, и вот так легко всё напряжение испаряется, и Вону невольно улыбается ему в ответ. — Пожалуйста, не смотри на меня так, словно я собираюсь сорвать с тебя одежду, — спустя мгновение вздыхает Мингю. Вону прислоняется спиной к кухонной столешнице и прочищает горло. — Прости. Я не специально. — Я бы не стал делать то, к чему ты не готов, — заверяет Мингю, и его голос мягкий, а тон — серьёзный, и что-то в нём сегодня отличается, но Вону не может определить, что именно. Он всегда был осторожен, всегда удостоверялся, чтобы Вону не чувствовал себя неуютно из-за того, чем они занимались, однако Вону просто острее ощущает каждый восхищённый взгляд, который на него кидает Мингю, и то, как искренне звучат его слова. Прежде Вону едва ли чувствовал, чтобы о нём так заботились. Это правда. Никто никогда не относился к нему так, как Мингю. — Я знаю, — наконец говорит он, отодвигаясь от столешницы и направляясь к Мингю. Он берёт Мингю за руку и притягивает его ближе. — Я знаю, что ты бы не стал. Мингю кивает, уставившись ему в глаза. — Отлично. Вону стискивает его руку. — Ты голоден? — Я всегда расположен к еде, если ты об этом. — Мингю поджимает губы, улыбаясь, когда Вону смеётся. — Я просто спрашиваю, вдруг ты хочешь чего-нибудь перед сном. — Не, я в порядке. Вону кивает и тянет Мингю в сторону спальни. — Хён, у тебя всегда такие холодные руки? — тихонько интересуется Мингю, чуть крепче сжимая руку Вону в собственной. — Да. — Вону опускает взор на свои бледные пальцы. — И ноги тоже. — Это приносит тебе дискомфорт? Вону мотает головой, включая в спальне свет. — Иногда мои руки побаливают, но с медицинской точки зрения это нормально, так что. Мне в общем-то без разницы. — Я буду их греть. Я всегда тёплый. Это правда. Вону фыркает и отпускает мингюеву ладонь. — Ты сегодня нереально тошнотворный. — Не только сегодня, — возражает Мингю, наблюдая за тем, как Вону передвигается по комнате. — Обычно я просто контролирую себя рядом с тобой, чтобы ты не паниковал. — А что же сегодня? — Сегодня… я теряю контроль из-за тебя. Вону разворачивается и кидает на Мингю озадаченный взгляд, прежде чем качает головой. Мингю смеётся и извиняется, однако когда он пытается обнять Вону, тот отбрыкивается. Уже довольно поздно, и Вону чувствует, как усталость, накопившаяся за день, оседает у него в костях, и его глаза начинают смыкаться сами по себе. Вону некоторое время шарится в шкафу, пока не находит футболку, которая может подойти Мингю, и он даже не пробует искать штаны, потому что они всё равно были бы слишком тесными и слишком короткими для Мингю. В шкафчике под раковиной он находит зубную щётку, оставшуюся от набора из десяти таких же за девяносто девять центов, и понятия не имеет, кто купил и положил их туда или что приключилось с другими девятью щётками. Это наверняка был Сунён, он ведь ночевал у него куда чаще, до того как встретил Юна. Они чистят зубы перед зеркалом в ванной, и когда Вону смотрит на Мингю через зеркало, Мингю пытается улыбнуться ему, и в результате зубная паста стекает вниз по его подбородку. Вону смеётся, и это приводит к тому, что он сам выплёвывает немного зубной пасты на зеркало. Они устраивают бардак, но Мингю выглядит счастливым, и Вону счастлив, так что ему всё равно. В квартире тихо и витает странная расслабленная атмосфера; Мингю зевает и издаёт сонные звуки, пока Вону распахивает окно, чтобы впустить внутрь немного свежего воздуха. Он опускает жалюзи на случай, если польёт дождь, и застывает с руками, повисшими в воздухе, когда позади него Мингю делает шаг вперёд, прижимаясь головой к шее Вону. — Что ты делаешь? — Я хочу спать, — шёпотом касается его кожи Мингю. Он поднимает руки, приобнимая Вону. — Уложи меня. — Ты не малыш, Мингю. — Вону улыбается и заканчивает опускать жалюзи. После чего он замирает на месте, лишь бы хоть на мгновение дольше побыть в мингюевых тёплых объятиях. — Может, я хочу быть твоим малышом. — Ты хочешь? — Вону разворачивается, смеясь в ответ на мингюеву ленивую улыбку. — Мхм. Эй ты, красавчик. — Что с тобой? — Вону фыркает. Он тянется поправить мингюеву чёлку, рассматривая черты лица парня, когда тот закрывает глаза и позволяет Вону вплести пальцы в собственные волосы. — Я устал. — Мингю зевает. — И я нуждаюсь во внимании. Забей. Вону улыбается и приподнимается, чтобы оставить на щеке Мингю мимолётный поцелуй. Он в курсе, что он не самый ласковый человек на свете, в то время как Мингю его полная противоположность. Это наверняка очень сложно для Мингю, однако Вону старается быть лучше ради него. Это работает, судя по тому, как Мингю краснеет и весь светится. — Ты милый. Вону хихикает, разворачивая Мингю и ведя его к кровати, пока Мингю не успел придумать ещё более тошнотворные фразочки, которые, скорее всего, заставили бы Вону смутиться. Они заползают на кровать, и Вону ложится ровно на спину, лишь теперь до конца осознавая, что Мингю лежит рядом с ним. В его квартире. На кровати. И сейчас они должны… сейчас Вону должен его поцеловать и попытаться завести, чтобы Мингю смог удовлетворить свои сексуальные потребности, верно? — Хватит думать, — словно услышав его мысли, бормочет Мингю и поворачивается, обвивая Вону рукой и притягивая его к собственной груди. Он обнимает Вону всем телом. Вону застывает в объятиях Мингю на целых три секунды, прежде чем приказывает самому себе прекратить быть придурком и растворяется в мингюевом тепле. Мингю прижимает ладонь к промежутку между его животом и грудной клеткой, и Вону чувствует тепло его кожи сквозь футболку. — Ты не против? — интересуется Мингю, задевая губами шею Вону сзади. Вону вздрагивает, едва не отстраняясь от него, потому что от этого жеста вся его спина покрывается мурашками. Ему щекотно, и в то же время это слишком. Это его чувствительное место, однако никто не в курсе. — По-моему, это я должен тебя обнимать, — бормочет Вону, улыбаясь, когда чувствует, как смех грохочет у Мингю в груди. — Но ты такой крошечный, — шепчет Мингю. — Это было бы неловко. — Я старше. — Это ничего не значит. — Я мужественней. Мингю на это гогочет, замолкая, только когда Вону вонзается локтем ему в рёбра. — Просто шучу. Вону очень, очень хочется спать. От успокаивающего голоса Мингю и далёкого ощущения чужого сердца, мягко бьющегося о его спину, он едва не проваливается в сон. Они молчат с минуту или дольше, и пока Вону пытается привыкнуть к темноте, хлопая ресницами, ему становится любопытно, почему Мингю не предпринимает никаких попыток по отношению к нему. Это был бы идеальный момент для подобного, так почему же он бездействует? Он что, не хочет? Или он ждёт, пока Вону даст ему «зелёный свет»? Вону сомневается, что когда-либо будет готов к такого рода интимности, однако он знает, что это бы сделало Мингю счастливым, и в данный момент это единственное, что ему важно. Если Мингю не соврал, то он не спал ни с кем с самого начала этой заварухи между ним и Вону, и пусть Вону не особо понимает его в этом плане, он в курсе, что многим людям такое длительное отсутствие секса снесло бы крышу. Вону чувствует себя обязанным. Потому что он нравится Мингю и потому что Мингю до сих пор его не оставил и потому что Мингю относится к нему лучше, чем кто-либо и когда-либо— — Мингю? Мингю требуется секунда, чтобы ответить, будто он был в шаге от того, чтобы уснуть; его голос хрипловат и приглушён. — Что? — Что бы ты сделал, если бы я сказал тебе, что я асексуал? Вону задерживает дыхание и зажмуривается, чувствуя, как Мингю замирает позади него. — Ч-что? — Ты знаешь, что это значит? — А? — Мингю звучит ужасно потерянно. — Эм, д-да. Конечно. Я знаю кое-кого, э-э, такого. — Асексуального. — Да… Асексуального. — Мингю прочищает горло. — Эм. А ты такой? Вону долгое время жуёт свою нижнюю губу, прежде чем снова подаёт голос. Он решает высказаться, раз уж он всё равно уже поднял эту тему. — Я никогда не занимался сексом. Меня никогда— Меня никогда не тянуло ни к кому в таком плане. Так что я понятия не имею, кем это меня делает. Первые секунды Мингю молчит, и Вону весь напрягается, ожидая, пока тот ответит. Такое нелегко переварить. Вону двадцать с лишним, и он никогда ни с кем не спал. Это не лучший способ возбудить, и это явно не нормально. Кроме того, Мингю — молодой парень с естественным влечением к сексу. То, что Вону говорит, что это может никогда не произойти между ними, просто обязано спугнуть его, верно? — Это не обязательно должно делать тебя кем-то. Забей на ярлыки, — говорит Мингю, словно тот факт, что Вону до сих пор девственник, совсем его не волнует. — Но… что бы ты сделал? Если бы мы… — Вону чувствует, как к его лицу приливает тепло. — Если бы мы попробовали и мне не понравилось. Мингю долго размышляет, перед тем как ответить, и Вону ощущает, как усиливается его собственная тревога. Ему не следовало поднимать эту тему. Мингю, конечно, милый и понимающий, но это тут не причём. Это нечто огромное, и Вону ни с того ни с сего сбросил на него такую бомбу. — Я бы пошёл и купил себе немного лосьона, — медленно говорит Мингю. — Потому что отныне я бы намного чаще дрочил. Вону требуется мгновение на то, чтобы понять смысл мингюевых слов, и как только это происходит, он прижимается спиной к груди Мингю, чувствуя облегчение, потрясение, а также… разочарование. И страх. Вону не знает почему, но он хотел услышать, что Мингю не смирился бы с этим. Любая веская причина… чтобы оттолкнуть Мингю. — Мы бы никогда не занимались сексом, — не сдаётся Вону. — Я бы, наверное, дрочил на твой голос, — Мингю издаёт странный звук. — Если бы ты был не против. — Мингю. — Что ты хочешь от меня услышать? — Мингю заставляет его развернуться, и его лицо выражает усталость. — Конечно же я хочу заниматься с тобой сексом. И не стану врать, я часто об этом думаю. Но даже если бы ты— хён, даже если бы ты был асексуалом, всё было бы в порядке. Это ведь не определяет тебя как человека, и причина, по которой ты мне так чертовски сильно нравишься, уж точно состоит не в этом. Вону смотрит на него — пристально, потеряв дар речи. Это не имеет смысла. Тот факт, что Вону нравится Мингю просто за то, кто он есть, не имеет смысла. Тот факт, что Мингю готов мириться с тем, что они с Вону, возможно, никогда не займутся сексом, и что он по-прежнему так добр к нему, не имеет смысла. — Почему ты так добр ко мне? — Потому что ты мне нравишься. — Что во мне может нравиться? Вону хочет забрать вопрос назад, как только задаёт его. Ему не стоило этого делать. Мингю мрачнеет, и Вону хочется превратить всё в шутку, на него давит эта серьёзная атмосфера. Мингю выглядит расстроенно, когда притягивает Вону ближе, оставляя поцелуй, полный сомнений, на вонуевом лбу. — Всё? Вону действительно трудно в это поверить. Это не кажется ему ни логичным, ни правильным, но он прикусывает язык и пытается убедить себя в том, что Мингю говорит правду. Что, может быть, Мингю и правда такого мнения о Вону, несмотря на то что большинство людей — нет. — Ты удивительный, Мингю, — произносит Вону, и ему становится намного лучше, когда Мингю теснее сжимает его в собственных руках. — Это больно, — шепчет ему в висок Мингю. — То, какого низкого ты о себе мнения. Вону хмурится. — Я не хотел, чтобы тебе было больно. Я больше не буду так говорить. Мингю крепче стискивает его в объятиях. — Вону-хён… Вону не нравится дрожь в голосе Мингю, и он в курсе, что это он послужил причиной, именно поэтому он обвивает руками Мингю и зарывается носом в его шею. — Хватит. Я в порядке. — В самом деле? — Честное слово. Мингю вздыхает, касаясь лба Вону губами. — Сладких снов, Вону-хён. — Сладких снов, Мингю. Когда Вону просыпается следующим утром, у него странное дежавю. Его голова лежит на мингюевой вытянутой руке, которая частично обвивает шею и плечи Вону; та же поза, в которой они проснулись в доме Сунёна после того, как сходили в кино на фильм ужасов. Но это не единственное сходство. Что-то твёрдое прижимается к бедру Вону. Член Мингю прижимается к его бедру. Вону пытается высвободиться и при этом не разбудить Мингю, надеясь избежать неловкости, однако получается у него не очень, потому что Мингю просыпается в тот же момент, как Вону пробует отодвинуться от него. Он сонно хлопает ресницами, смотря на Вону, и в любой другой ситуации Вону подумал бы, что лицо Мингю после пробуждения милее всего на свете. Сначала Мингю выглядит сбитым с толку, но кажется, он моментально отмечает своё положение, судя по тому, что его уши краснеют и он предпринимает достаточно очевидные попытки отодвинуться. — Это так неловко, учитывая наш разговор прошлой ночью, — заявляет он хриплым поутру голосом. Однако его слова снимают напряжение, и Вону смеётся, прежде чем спускается с кровати. — С кем не бывает. — Он собирается выйти из комнаты, чтобы принять душ, когда Мингю вдруг останавливает его. — Хён, погоди, — начинает он, садясь на постели. У него на голове творится беспорядок, и один его глаз по-прежнему крепко зажмурен, будто часть его хочет спать. Первое мгновение Вону не может оторвать взгляда от того, как его футболка облегает торс Мингю. — Что? — Ты дрочишь? — Я что? — Ты дрочишь? — повторяет Мингю (на этот раз медленнее). — Мастурбируешь? Чистишь своё ружьё? Смазываешь свою трубу— — Хватит! — перебивает его Вону, и его лицо наверняка годится в соперники перезрелому помидору. — Я понял, что ты имеешь в виду. Мингю сонно ухмыляется ему. — Так что? — Да. — Вону решает ответить честно. Это меньшее, что он может сделать, как бы неудобно ему ни было из-за этой темы. — Правда? — спрашивает Мингю. — Мне казалось, асексуалы не… Ну. — Кажется, это расхожее заблуждение. — Вону нервно посмеивается. Мингю кивает, явно сгорая от стыда. — Тогда… О чём ты думаешь, когда делаешь это? — Гм. Ни о чём таком. — …Ни о чём? — Ага. — Но как у тебя встаёт? — Просто… так. Мне не нужно ни о ком думать, чтобы у меня встал. — Это— не звучит правильно. — Ну, меня всё устраивает. — Ты смотришь порно? — Нет. — Ты когда-нибудь смотрел порно? — Сунён как-то заставил меня посмотреть парочку. — Чего? Ты смотрел порно с Сунёном?! Вону вздыхает. — Мне надо в душ. — Ты там собираешься дрочить? Вону опускает взгляд на бедро Мингю, устав от его вопросов, и решает отплатить ему той же монетой. — А ты? Мингюевы уши становятся ещё более розового оттенка, если такое вообще возможно, и Вону знает, что когда он разворачивается, на его лице рисуется слишком уж самодовольная улыбка. Может, их разговор до душа и был просто обычным обменом шуточек и не очень серьёзным, но он всё равно заставил Вону задуматься. Встал бы у него, если бы он подумал о, ну… Мингю? Эта мысль не покидает его даже после того, как он выбирается из душа, и даже когда он возвращается в комнату, где он невольно замечает подушку, лежащую на мингюевом бедре и скрывающую его проблему. Вону старается отвлечься, потому что Мингю в его комнате и тот факт, что они со вчерашней ночи обсуждают довольно интимные вещи, совсем не помогают ему успокоиться. Он поворачивается лицом к шкафу, пытаясь быстренько переодеться в чистую одежду, когда его окликает голос Мингю. — Хён, что это? Вону оглядывается на него через плечо. — Ты о чём? — У тебя на спине. — Мингю откидывает подушку в сторону (бугорка в его боксерах уже и след простыл), прежде чем поднимается с кровати. Он подходит к Вону сзади, после чего садится на корточки и касается вонуевой поясницы. Вону снова поворачивается лицом к шкафу, стараясь не дрожать, когда подушечки мингюевых пальцев пробегаются по его позвонкам. — Что там? — У тебя синяки. — Что? — Вону хмурится и пытается посмотреть на свою поясницу, но ему особо ничего не видно. — Где? — Здесь. — Мингю мягко надавливает указательным пальцем на его позвонки. — Три штуки. — Оу. — Вону опять поворачивается лицом к шкафу, пожимая плечами. — Должно быть, они появились вчера, когда ты прижал меня к столу. — Что? — Мингю звучит потрясённо. — Я так сильно тебя прижал? Вону кидает ему улыбку через плечо. — Нет, просто я легко зарабатываю синяки. Я даже не почувствовал. — Но кажется, это очень серьёзно. — Мингю выглядит таким обеспокоенным, что у Вону сердце сжимается. — Не могу поверить, что причинил тебе боль. — Мингю, это не твоя вина, — заверяет Вону. — Я постоянно хожу с синяками. Честное слово. Мингю произносит что-то, что Вону не различает, и когда он разворачивается, чтобы поинтересоваться, он становится свидетелем того, как Мингю опускается на колени позади него. — Что— — Развернись. — Мингю кладёт руки на талию Вону и мягким жестом просит его обратно развернуться. Вону не понимает, нравится ли ему, к чему всё идёт, но он выполняет просьбу, и прежде чем он успевает поинтересоваться, что задумал Мингю, он чувствует, как одного из его синяков касаются губами. Вону замирает, и его кожу покалывает. — Что ты делаешь? — Целую, чтобы всё прошло. — Ты не обязан… — начинает Вону, однако Мингю снова целует его кожу, и он прерывает самого себя, задерживая дыхание в ожидании, когда Мингю остановится. Но Мингю не останавливается; он колеблется с секунду после того, как целует все три синяка, а затем он попросту заново принимается прижиматься губами к вонуевой коже на спине. Поцелуи лёгкие, мягкие и тёплые, но нечто в этой ситуации придаёт им ощущение интимности. Глаза Вону закрываются по инерции, и, он надеется, Мингю не видит мурашки, которыми начинает покрываться его кожа, однако он наверняка их видит, судя по тому, что в тот же момент, как по спине Вону пробегает дрожь, Мингю отстраняется. — Мне прекратить? — Дыхание Мингю опаляет вонуеву поясницу, и у Вону нет ни малейшей идеи о том, к чему это всё ведёт. — Нет, — выдаёт Вону, пока он не надумал лишнего. — Продолжай. Мингю крепче стискивает бёдра Вону, и когда его губы обратно касаются вонуевой кожи, поцелуи отличаются; за ними словно стоит намерение, и Вону кажется, что Мингю намерен заставить Вону свалиться в обморок, потому что тот принимается осыпать его поцелуями, пока Вону не чувствует покалывание и жар в животе. Вону собирает в кулак всю храбрость, оставшуюся в теле, после чего медленно разворачивается, и Мингю отпускает его бёдра. Он опускает взгляд на Мингю, который по-прежнему сидит коленями на земле, и его лицо — в опасной близости от того, что до сих пор было под запретом для кого-либо, помимо вонуевых рук. Мингю встаёт, и они смотрят друг другу в глаза, сердцебиение Вону словно ведёт обратный отсчёт до чего-то, и прежде чем Вону успевает подать голос, Мингю ступает ближе, берёт в ладони его лицо и сцеловывает слова прямо с его губ. В комнате необычайно тепло, воздух вокруг отягощает Вону; ему так жарко и тяжело, что едва удаётся дышать, едва удаётся думать о чём-то, кроме мингюева рта и его рук, обвивающих талию Вону. Это самое сексуальное, что Вону когда-либо испытывал, и это, можно сказать, слишком для него, но он— он и правда не хочет, чтобы это кончалось. Он отстраняется от Мингю, переводя дыхание, и он чувствует, как Мингю тяжело выдыхает ему в губы, прежде чем припасть к его шее — так же, как вчера ночью. Вону невообразимо, чертовски чувствителен, и когда Мингю принимается посасывать его кожу, он вздрагивает всем телом. Мингю целует его там, будто расслабляя, после чего он вдавливает Вону в шкаф, стараясь не задеть его синяки. Он притягивает его вплотную к себе, и Вону пытается не паниковать от того факта, что они прижимаются друг к другу бёдрами, что он чувствует Мингю и что это всё действительно происходит. Мингю прикусывает его кожу, его зубы вонзаются в вонуево плечо, и Вону отвечает на ощущение, невольно вталкиваясь бёдрами в мингюевы. — Хён, можно мы… — говорит Мингю, когда дела принимают немного волнующий и безрассудный оборот, и его голос вдруг звучит намного ниже. — Если ты хочешь остановиться, тебе следует сказать мне прямо сейчас. — Н-нет. — Вону растерян, но кроме того, он чувствует— он чувствует, что нуждается в прикосновениях Мингю и в его губах и в том, как его тело пригвоздило его к месту. — Не останавливайся. Мингю приближается к нему лицом к лицу, и Вону прикусывает губу, когда замечает взгляд мингюевых глаз; они кажутся темнее, и они полны желания и очевидной страсти, чего-то, что никто никогда не испытывал по отношению к Вону. Он выглядит сбитым с толку, и Вону понимает его; это наверняка не то, на что он себя настроил после того, как прошлой ночью Вону буквально сказал ему, что может быть не заинтересован в сексе. Мингю оттягивает Вону от шкафа и уже спустя пару секунд приковывает его к кровати. Он встаёт на колени на матрасе и тянется рукой за шею, за одно короткое мгновение стягивая с себя футболку. Вону молча наблюдает за ним, пока его грудь вздымается от того, как он нервничает и как привлекательно выглядит Мингю. Он и раньше видел его без футболки, но не в таком контексте. Определённо не в таком контексте. Мингю улыбается Вону, который никак не прекратит пялиться на него как маньяк, а затем он подаётся вперёд, аккуратно раздвигая ноги Вону, чтобы устроиться между ними. Он делает это медленно, мускулы под его золотистой кожей напрягаются, и Вону попросту не в силах оторвать взгляд. Он никогда не видел ничего красивее Мингю. Вону издаёт странный звук, когда Мингю проводит одной рукой вниз, чтобы схватить бедро Вону, делая это почти собственнически и поднимая, прижимая к собственному боку. — Что? — спрашивает Мингю, заставляя Вону обвить ногой его бок. — Ничего, — заверяет Вону, однако у него дрожит голос. Он в курсе, что в его возрасте неправильно переживать из-за чего-то настолько простого, как секс, но он чувствует себя законченным девственником. Он и есть девственник, и Вону не может не думать о том, что Мингю перестал им быть много лет назад, ещё в старшей школе, где он делал все те вещи со своим лучшим другом, а также с кучей других людей после. — Не надо, — шепчет Мингю. — Не перегружай голову мыслями. Если тебе не нравится, мы можем остановиться в любой момент, когда захочешь. — Прости, — говорит Вону как на автомате. Он даже не знает, за что извиняется. Мингю хмурится, выглядя сбитым с толку и так, словно слова Вону причиняют ему боль. Его глаза пристально смотрят в вонуевы, будто Мингю пытается различить, что за его стенами, будто он пытается понять, что именно скрывает Вону, что заставляет его поступать так, как он поступает. А Вону никак не может этого допустить, именно поэтому он поспешно тянет Мингю вниз, прижимаясь к его губам своими. Он закрывает глаза, когда Мингю проводит по его нижней губе языком. Он и не осознавал, что Мингю держался на весу, пока последний не меняет позу и не опускается, так что их бёдра соприкасаются. Вону втягивает воздух и отстраняется, его губы размыкаются (по-прежнему на мингюевых), с секунду оставаясь неподвижными. — Ты возбудился, — шепчет Мингю, звуча немного сбито с толку, но больше удивлённо и взволнованно. Он пригвоздил Вону в кровати, подпирая ту локтями; их носы соприкасаются, а дыхание смешивается между их губ. — Я… в курсе. — Мне всё ещё позволено продолжать? — Д-да. Не то чтобы само чувство было ему в новинку. Вону знакомо это чувство, ему знакомо подобное наслаждение, но не тогда, когда причиной является другой человек. Но опять же, это Мингю. Это запах Мингю окружает его, это его тело прижимается к нему, тёплое и крепкое и тяжёлое, мингюевы тихие выдохи ласкают его уши. Мингю — исключение из всех правил. Всё идёт как по маслу, но конечно же высшие силы, контролирующие подобные вещи, никогда не позволили бы, чтобы в жизни Вону всё шло как по маслу, ведь это просто нелепо. Эти высшие силы заставляют его младшего брата вторгнуться в его комнату. — Хён, я верну— А-а-а, о боже мой! Вону даёт Мингю коленом в промежность, спеша скинуть его с себя, и как будто этого было недостаточно, он ещё и выпинывает Мингю с кровати. Он бросает ему подушку, чтобы Мингю смог прикрыться, и случайно заряжает ей ему в лицо. Вону буквально избивает Мингю, какого хрена— — Что такое? — Позади Чана внезапно возникает Сунён с обеспокоенным видом, который быстро сменяется жутко довольным, как только он полностью осмысливает ситуацию. Вону смотрит на брата, который так покраснел, что Вону опасается, как бы у него не случился обморок или не начался очередной приступ астмы. Следом он смотрит на Сунёна, который, кажется, в шаге от того, чтобы снять снэп и отослать его друзьям. И он кидает взгляд на Мингю, который сидит на полу с написанной на лице болью, сложив руки в форме чаши перед боксерами в жалкой попытке скрыть свой очевидный стояк. Либо же он массирует собственные яйца после того, как Вону едва не разбил их. — Мне очень жаль, что мы вас прервали. — Его лучший друг самодовольно ухмыляется им, и его взгляд — очень неторопливо — перемещается на нижнее бельё Вону. Он изгибает бровь, смотря на Вону, который поспешно повторяет за Мингю и складывает руки в форме чаши перед своим бельём. — Пожалуйста, продолжайте. Мингю внезапно вскакивает, чтобы кинуть подушку на колени Вону, стараясь заслонить его от сунёновых глаз. — Хватит пялиться. Вону бросает взор на Мингю, и в любой другой ситуации он бы рассмеялся над тем, как мило Мингю пытается испепелить Сунёна взглядом. — Чувак, он мой лучший друг. — Сунён закатывает глаза. — Как будто я там чего-то не видел. Чан, который всё это время стоял молча, неловко прочищает горло и указывает большим пальцем себе за спину, медленно ступая вон из комнаты. — Я просто… эм, пойду и сожгу себе глаза, что ли. Вону хочет провалиться сквозь землю. — Так если ты не асексуал, — Сунён наклоняет голову набок, сощуренными глазами наблюдая за тем, как Вону мучается, делая всё возможное, чтобы кремер для сливок в его руке заработал, — то что ты такое, Чон Вону? Вону даже не поднимает на него взгляда, пытаясь снять с сифона крышку и проверить, какого чёрта сливки не выходят наружу. Сунён уже второй день не прекращает дразнить его насчёт того инцидента, так что Вону старательно его игнорирует. Джонхан, вместе с Сунёном сидящий за прилавком, вздыхает, спокойно попивая свой молочный коктейль и не отрывая взора от Вону. — Не драматизируй, Сунён. — Я не драматизирую. — Сунён поворачивается к нему лицом. — Я просто хочу помочь ему разобраться в себе. — Никогда не просил твоей помощи, — тихо говорит Вону, будто повторяя это в тысячный раз. Он обратно закручивает крышку и нажимает на ручку кремера, отчего изнутри слышится щёлканье. Взбитые сливки буквально разлетаются по всему прилавку и марают фартук Вону. Он пристально смотрит на беспорядок в течение нескольких секунд, пока оба его друга одновременно взрываются хохотом прямо перед ним. Вону очень надеется, что никто, кроме них двоих, не увидел, что случилось. Он принимается убирать за собой, поднимая голову, чтобы злобно уставиться на друзей, потому что те до сих пор едва не задыхаются от смеха. — Оу, да ладно тебе, Вон. Это было просто охуеть как смешно! Вону расслабляется и бросает на Сунёна смущённый взгляд. — Готов поспорить, это выглядело тупо. — Выглядело пошловато, если честно, — хихикает Джонхан, улыбаясь шире, когда Вону закатывает глаза. — Сунёну не понять, — бормочет Вону, стирая полосы белого с предплечий. — Эй! — Сунён кидает на них оскорблённые взгляды, на что Джонхан смеётся, явно наслаждаясь. — Вы только посмотрите на него, ему один раз перепало, и теперь он— — Мне не перепало! — шикает Вону. — И мой босс рядом, давай потише. — Это весело. Вы как кучка старшеклассников. — Джонхан фыркает, снимая крышку со стакана с молочным коктейлем, чтобы слизать взбитые сливки с верхушки. — Пофиг, — заявляет Сунён. — Лучше продолжим обсуждать то, как вы с Мингю занимались грязными делишками у Чана в кровати— — Это моя кровать. — Вону так быстро перегибается через прилавок, что его лучший друг едва не падает со стула, спеша спасти себя. — И мы ничем не занимались. — Но ты хотел, и в этом вся фишка. Я не догоняю. — Сунён вздыхает, обратно выпрямляясь на стуле. — Ты был в таком замешательстве из-за всей этой фигни с асексуальностью, а теперь ты решил просто забить, словно это нечто незначительное? — Я ни на что не забил. — Вону относит грязные полотенца в раковину, чтобы помыть. — Я просто запутался, понимаешь? — Ага, ну, к счастью, у нас есть наш очень надёжный источник, к которому мы можем обратиться в подобной ситуации. Он прежде никогда нас не подводил, — говорит Сунён, вытаскивая телефон. — О ком ты? — любопытствует Джонхан с изумлённым выражением лица. — Всемогущий гугл. — Сунён с мгновение смотрит на экран и хмурится. — Я без понятия, что искать. — Дай сюда. — Джонхан выхватывает телефон из рук Сунёна, тотчас принимаясь печатать на тачскрине. — Демисексуальность тебе о чём-нибудь говорит? — спрашивает он, после того как несколько секунд шарится в мобильнике, поднимая взгляд на Вону и тем самым показывая, что вопрос предназначен ему. — Эм. Нет? А должна? — Я никогда о ней не слышал, так что, наверное, не должна. — Джонхан пожимает плечами. — Так вот, по-видимому, демисексуальность находится где-то в спектре асексуальности. Тут написано, что демисексуальность это сексуальная ориентация, при которой ты испытываешь сексуальное влечение только к тому, с кем у тебя установлена эмоциональная связь. — Он снова поднимает взгляд на Вону, выгибая бровь. — Это похоже на правду? Вону застывает на месте как дурак, держа в руке мокрое полотенце и переваривая новую информацию. — Возможно. Джонхан улыбается и отдаёт Сунёну его телефон. — Ну, тогда поздравляю. Теперь ты знаешь. Сунён разевает рот, и Вону повторяет за ним. — В наше время что, у всего есть ярлыки? — интересуется Сунён. — Я, конечно, не хочу быть грубым, но серьёзно. — Не, тебе это может казаться тупым, но некоторым людям реально необходимо знать подобные вещи, для того чтобы идентифицировать себя. Помогает лучше понимать своё тело и свой разум. В этом нет ничего плохого. — Джонхан пожимает плечами и снова отпивает от собственного клубничного молочного коктейля. — Наверное, ты прав, — бормочет Сунён после короткой паузы, звуча слегка смущённо. — Эй, Вон, прости, что я вёл себя как последний мудак. — Как и ожидалось от вас, гетеросексуалов, — вздыхает Джонхан, не обращая внимания на злобный взор Сунёна, обращённый к нему. — Это дискриминация, хён. — Что ты только что сказал? — Я сказал, что это была дискриминация с твоей стороны. — Нет, не была. Это в принципе невозможно. — Мне плевать. Я чувствую, что это была дискриминация. — Усади свою оскорблённую натуралскую задницу на место, пока я не показал тебе мою неприятную сторону. — Джонхан смотрит на него с абсолютно серьёзным видом. Вону смеётся над ними, наконец-то опомнившись и отбросив полотенце. Он заставляет их перестать пререкаться как маленькие дети, и Сунён надувает губы, снова прося у него прощения. — Я не злюсь на тебя, Сунён. Я бы не понимал, что я делаю со своей жизнью, если бы не вы, ребята. — Он улыбается им обоим благодарной, как он надеется, улыбкой и ощущает, как тепло разливается в груди, когда оба его друга отвечают ему согревающими улыбками. Он думал, что ему станет намного лучше, если он узнает побольше о своей ориентации, но он не чувствует особой разницы. Наоборот, такое впечатление, будто он изо всех сил пытается навесить на себя ярлык. Конечно, тот факт, что в мире есть люди, которые, возможно, чувствуют то же, что и Вону, невероятно приятен и утешает. Тот факт, что он не такой ненормальный, как ему казалось. И у многих вещей теперь есть объяснение; почему у него не встал на ту девушку, с которой он тогда целовался на вечеринке, или почему он никогда не мог представить, как занимается чем-то сексуальным с человеком, каким бы привлекательным тот ни был. Но Мингю сказал ему забить на ярлыки, и судя по всему, в последнее время Вону, сам того не осознавая, начал принимать слова Мингю близко к сердцу. В конце концов Вону — это просто Вону, и он считает, что это самое важное. Его день рождения приближается намного быстрее, чем Вону ожидал, и вместе с этим приближаются две его большие головные боли: приём у психотерапевта, который ему назначил Джонхан, и что более важно, его планы официально предложить Мингю встречаться. Вону понятия не имеет, как это сделать, и он не уверен, что готов к этому. Совсем не уверен. Но прошло уже несколько месяцев, и он в курсе, что вынудил Мингю таскаться за собой, как если бы тот был щеночком, и это просто несправедливо. И серьёзно, он бы лучше позволил собственному страху проглотить себя целиком, чем рискнул навсегда потерять Мингю. За две ночи до его дня рождения Мингю отправляет ему сообщение и просит его собраться, потому что он заедет за ним через полчаса. Вону хочет понимать зачем, но Мингю даже не пытается объясниться, так что Вону поспешно накидывает на себя толстовку (на улице уже темно, и чем позже время, тем прохладнее). Он сообщает то, что знает сам, Чану, который кивает и смотрит на него по-особенному — так, как смотрит с того дня, когда он застукал их с Мингю. Словно всякий раз, как Вону сообщает ему, что идёт гулять с Мингю, он ожидает, что они будут делать это. И честное слово, после всех издёвок, через которые он прошёл из-за своих друзей, и после первых неловких дней между ним и Чаном ему банально не хватает мужества признаться младшему брату, что они с Мингю не занимаются такими вещами в каждую встречу. Они с Мингю также не обсуждали этот инцидент, не считая извинения, которое ему принёс Мингю за то, что поставил его в неуютное положение, когда они увиделись впервые после того случая. Вону уверил его, что никакого неуютного положения не было. Затем они на мгновение затихли, прежде чем Мингю прочистил горло и неуверенно взглянул на него, чтобы поинтересоваться, пошёл бы он дальше, если бы их не прервали. Вону постарался спрятать собственную взволнованность, видя, что последние несколько дней это, судя по всему, не давало Мингю спать; он коротко улыбнулся и поведал, что ему наверняка понравилось бы то, чем бы они занялись (что бы это ни было), если бы их не застукали Чан с Сунёном. Мингю захлопал ресницами, прежде чем растянул губы в одной из своих обворожительных улыбок. Он взял Вону за руку и сказал, что ему полегчало, и Вону почти полностью уверен, что в тот момент Мингю думал об этом, потому что он внезапно жутко засмущался и его уши снова предательски покраснели. Когда Вону прибывает, Мингю уже ждёт его на парковке. Вону забирается на пассажирское место, пристегнувшись, прежде чем поворачивается к Мингю, чтобы поздороваться. С мгновение они просто улыбаются друг другу, оба порозовевшие без какой-либо на то причины. Наверное, им действительно пора прекратить вести себя таким образом, учитывая, сколько они уже знакомы, однако Вону не особо-то и против. Рядом с Мингю его живот по-прежнему переполняют бабочки, и ему любопытно, разделяет ли Мингю его чувства. Вряд ли. — Куда мы едем? — Это сюрприз, — отвечает Мингю, выезжая с парковки. На нём шорты и мягкая на вид толстовка, и у него слегка растрепались волосы, и у Вону вдруг возникает желание обнять его, от которого он поспешно пытается избавиться. В машине Мингю пахнет розовыми песками. Это не совсем то описание, которое бы Вону дал запаху — он сладкий и фруктовый, смешанный с чем-то, что напоминает солёный аромат моря, — но это то, что написано на маленьком освежителе воздуха, свисающем с зеркала заднего вида. Окна опущены, и Вону хлопает ресницами, наслаждаясь согревающим ночным воздухом. Лето быстро приближается, и последние две недели погода очень тёплая. Может, Вону и предпочитает дождливую погоду, но эта ему тоже нравится. Спокойствие ночи, тёплый ветерок, то, насколько более живым и… счастливым кажется весь город. Словно люди ещё не готовы отправиться спать и бодрствуют, занимаясь тем, что, к примеру, ведут долгие и серьёзные разговоры на своих балконах с парой бутылок дешёвого пива и с очень уж пересоленным арахисом. Не то чтобы они с Сунёном занимались этим прошлой ночью. — Мы снова едем на смотровую площадку? — спрашивает Вону, когда осознаёт, по какой дороге мчится Мингю. — Ага. Ты не против? Вону улыбается ему. — Нет, конечно. — Они давненько не наведывались туда, хотя такое ощущение, будто это было только вчера. Мингю достаёт свой рюкзак с заднего сидения, после того как паркуется, и он нерешительно протягивает Вону руку, чтобы тот за неё взялся. Тот факт, что Мингю по-прежнему думает, что Вону его отвергнет, немного ранит, однако он понимает, что по сути он сам в этом виноват. Вону хватает его руку и тесно переплетает их пальцы, встав настолько близко к Мингю, что их предплечья соприкасаются. И Мингю выглядит таким счастливым, опустив голову, чтобы спрятать улыбку, и от этой картины сердце Вону болезненно медленно раздувается у него в груди. На смотровой площадке не пусто, как в прошлый раз; тут несколько парочек и группки людей, расположившихся на пикничных пледах на траве, слушая музыку, напиваясь, целуясь. Вону спотыкается, когда видит трёх девушек, которые сидят вместе, едва заметно лапая друг друга, и он бы упал лицом на землю, если бы не Мингю, быстренько словивший его за локоть. — Я не знал, что ты по вуайеризму. — Мингю хихикает над тем, как краснеют щёки Вону. — Заткнись, — бормочет Вону, прочищая горло и отводя взгляд от всего, что происходит вокруг. Мингю выглядит слишком уж довольным, и тупая улыбка не спадает с его лица, даже когда Вону даёт ему локтями в рёбра. Мингю тянет его к передней части смотровой площадки, туда, где за небольшим ограждением резкий спуск вниз и где нет людей. Это почти то же место, где они сидели в прошлый раз, и когда Вону говорит об этом Мингю, младший кивает и заявляет, — Вишнёвое дерево до сих пор не выросло. Вону смеётся и помогает Мингю расстелить плед на земле. — Ты подготовился. — В общем-то да. У меня есть планы. — Планы? — Увидишь. — Мингю улыбается ему уголком губ, и Вону хочется его поцеловать, но он сдерживает себя и садится рядом с ним на плед. Вону слышит, как сзади них целуются люди, и он не понимает почему; те как минимум в двадцати футах от них. Ему становится немного стыдно, словно они нарушают уединение этих парочек. Он отвлекается на звуки, как вдруг Мингю открывает рюкзак и достаёт что-то большое и круглое и зелёное. Арбуз. Лицо Вону проясняется от вида ягоды; он ещё не съел ни одного арбуза в этом году, и он даже не может скрыть, как сильно ему этого хотелось. Выражение его лица вызывает у Мингю улыбку. — Хороший сюрприз? — Очень хороший сюрприз, — отвечает Вону, но затем он замечает засохшую царапину на мингюевой голени и вспоминает, как попросил Мингю достать для него арбуз, в прошлый раз, когда он украл вишню у того фермера. — Ты его украл. Мингю прекращает разрезать арбуз и качает головой. — Я бы ни за что так не поступил. — Тогда откуда это? — Вону подаётся ближе и проводит пальцами по маленькой ранке. Это пустяки, однако ему действительно не нравится видеть боль Мингю в любом виде и в любой форме. — Я, эм. Упал. — Ты плохо врёшь, Мингю. — Ты злишься, когда я говорю об этом. — Мингю вздыхает и втыкает нож в арбуз, поднимая взгляд на Вону. — Да, хорошо, я украл его у того мудацкого фермера. Поцарапался коленом о забор, когда нам пришлось делать ноги. Вону хочет его отругать, но Мингю явно сделал это, чтобы порадовать Вону, и Вону не может позволить себе испортить настроение Мингю. Он кладёт ладонь на царапину и кивает. — Просто будь аккуратнее. Мингю, кажется, удивляется тому, как просто Вону закрыл тему, однако он быстренько кивает и снова принимается резать арбуз. Он протягивает Вону кусок, и когда Вону пробует его, он рад, что это не перезрелый арбуз. Он ненавидит, когда они слишком рыхлые. Кончается огромнейшим беспорядком, потому что сок капает повсюду, и он попадает на футболку Вону и на шорты Мингю. Мингю выглядит озабоченным, но Вону улыбается и уверяет, что всё в порядке, по большей части это ведь всё-таки обычная вода. Мингю плюётся в него семечками, и сначала Вону злится, ведь это мерзко, однако Мингю начинает атаковать его ими как настоящий ребёнок, так что Вону отвечает ему в два раза хуже. Одна из семечек, которую выплёвывает Вону, попадает Мингю в глаз. Мингю начинает плакать. Вону разрывается между смехом и извинениями, и Мингю стонет о том, что ослеп, и Вону подаётся ближе, по-прежнему хихикая как маньяк, пока пытается задуть немного воздуха в слезящийся глаз Мингю. Мингю пристально смотрит на него, когда Вону отстраняется, всё ещё посмеиваясь. — Что? — спрашивает Вону, потому что Мингю не прекращает пялиться. — У тебя такая красивая улыбка, — заявляет Мингю, и его щёки краснеют. — Моё сердце… оно, типа, с ума сходит каждый раз, как ты улыбаешься. Вону не имеет представления о том, что нашло на Мингю и почему в последнее время он такой… такой любящий, и он также не в курсе, как на это реагировать, поэтому в конце концов он делает то же, что и всегда: он краснеет как помидор, заставляя Мингю улыбнуться от уха до уха. Мингю и правда подготовился, судя по тому, что мгновение спустя он достаёт маленькую пачку детских салфеток и притягивает руки Вону к собственному колену, принимаясь вытирать их салфетками. — Я могу сам, — бормочет Вону, ощущая, как по лицу разливается тепло, явно не вызванное влажным воздухом вокруг них. Мингю слишком нежен с ним, он аккуратно вытирает вонуевы ладони и предплечья там, куда попал сок. Вону поднимает глаза на него, на сосредоточенное лицо Мингю, его блестящую кожу, его длинные ресницы, и он чувствует, как собственное сердце кричит на него, бешено колотясь в клетке его рёбер. Всякий раз, как Мингю обращается с ним так — с такими заботой и добротой, — Вону мечтает запереться в комнате и несколько дней не контактировать со всем миром. Это слишком. Вону не привык к подобному. Мингю замечает его взгляд на себе и прекращает вытирать его руки, поднимая голову, чтобы встретиться с ним глазами. — Что? Вону мотает головой. — Ничего. Взор Мингю пробегается по его лицу, и он вдруг выглядит совсем как пару дней назад, когда дела приняли интимный оборот; так, словно он ищет ответ на свои вопросы. — Вону-хён, почему… почему иногда мне кажется, будто ты что-то от меня скрываешь? Они смотрят друг на друга в течение нескольких секунд, и как ни странно, Вону чувствует себя пойманным. — Ты о чём? — Я и сам не знаю. — Мингю откладывает в сторону детские салфетки и принимается чертить бессмысленные узоры на раскрытых ладонях Вону. — У тебя меняется взгляд, когда я делаю определённые вещи. Это в каком-то смысле пугает меня. Ты выглядишь очень грустным. Словно… Словно для тебя в новинку, что люди обращаются с тобой определённым образом. Вону опускает взгляд на их руки, отмечая бледность собственной кожи, то, какие крохотные у него пальцы по сравнению с мингюевыми. Ему действительно нужно лучше питаться. Сунён снова начал пилить его на эту тему— — Хён, — шепчет Мингю, пытаясь обратно привлечь его внимание. Вону слишком долго молчал. — Что не так? — Ничего, — поспешно заверяет Вону. — Мне жаль, если я заставил тебя поволноваться. Ты не должен волноваться. — Ну, я волнуюсь. Ты очень много для меня значишь, если ты не в курсе. — Ты тоже очень много для меня значишь. — Вону нервно сглатывает. Мингю дарит ему тёплую улыбку, которая вдохновляет Вону на то, чтобы как-нибудь объясниться, однако он уже даже не знает, что должен сказать Мингю. — Я ничего от тебя не скрываю. Мингю смотрит на него с недоумением, но он медленно кивает. — Ты можешь поговорить со мной, если тебя что-то тревожит. Ты же в курсе, да? Вону думает, стоит ли рассказать Мингю о том, что он собирается встретиться с психотерапевтом, однако ему не хочется отпугнуть его этим. Так всё звучит серьёзнее, чем на самом деле. — Я в курсе. Но мне не о чем говорить, — заявляет Вону. — Я клянусь. Мингю долго смотрит на него, прежде чем внезапно подаётся вперёд и целует Вону в щёку. — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке. Я ненавижу понимать, что что-то не так и что я ничего не могу поделать. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Вону ощущает, как из-за слов Мингю его переполняют эмоции. Он знает, что тому в какой-то степени нравится Вону, однако он до сих пор не понимает, какие именно чувства Мингю испытывает по отношению к нему. — Я счастлив, — говорит он, прочищая горло, и его лицо краснеет. — Ты делаешь меня счастливым. Это заставляет Мингю робко улыбнуться. — Отлично. Потому что ты тоже делаешь меня очень счастливым. Делает ли? Обычно людей раздражает присутствие Вону и то, какой он сложный. Он не особо смешной, у него нет никаких особых талантов. Его бабушка часто твердила, что он как огромные камни, застрявшие в земле и не сдвигающиеся с места, как бы она ни пыталась их вытащить; помеха и лишняя трата пространства. Вону игнорирует собственные мысли и тянется к пачке с детскими салфетками, вытирая мингюевы щёки, которые слегка замарались. Он смеётся, когда Мингю издаёт смущённый звук, жалуясь на то, что Вону не сказал ему об этом пораньше. Он также вытирает мингюевы липкие руки, и взгляд Мингю, пока он наблюдает за тем, как теперь Вону заботится о нём, полон нежности. Как только он заканчивает, он резко подаётся вперёд и чмокает Мингю в губы, широко улыбаясь, когда Мингю смущается и снова поспешно достаёт что-то из рюкзака. В его руках длинная, прямоугольная коробочка. Она завёрнута в бумагу синего цвета (того же, что и шапка бини Мингю, которую он надевает почти каждый день), и на ней даже есть бантик. Он протягивает её Вону. — Что это? — спрашивает Вону, не сразу беря коробочку. — Я знаю, твой день рождения через два дня, но я… я не мог ждать, — робко объясняет Мингю. — Я закончил это сегодня, и я работал над этим больше месяца, и я очень хочу отдать это тебе— — П-погоди, — прерывает Вону бормотание Мингю. — Ты сделал что-то для меня? Мингю прочищает горло, его уши покраснели. — Да. — Ты не должен был ничего для меня делать. — Вону не понимает, почему его трясёт. — Мне ничего не нужно, Мингю. — Я в курсе. Но это твой день рождения. Обычно на день рождения люди дарят подарки. — Мингю посмеивается. — Но Мингю— — Хён, просто открой её. Вону осознаёт, что с его стороны очень невежливо заставлять Мингю ждать, тем более что тот собственноручно сделал что-то для Вону. Он осторожно забирает у Мингю коробочку и принимается её открывать — аккуратно, чтобы не порвать обёрточную бумагу. — Это просто обёрточная бумага. Ты можешь порвать её. — Мингю смеётся. Ему наконец-то удаётся вытащить коробочку, при этом ничего не разорвав, пусть Мингю и сказал ему, что так можно. Вону не имеет представления, чего ожидать, когда он поднимает крышку, и то, что внутри, скрыто слоем ткани, поэтому он аккуратно складывает ткань, после чего он просто смотрит на то, что лежит под ней. — Ты… — начинает он, когда к нему возвращается дар речи. — Ты сделал это? — Дядюшка дал мне время поработать над этим… Мне пару раз пришлось задержаться на всю ночь, но я хотел, чтобы это было идеально, — бормочет Мингю. Вону различает волнение в его голосе, и он хотел бы отреагировать как-нибудь получше, однако он действительно в полнейшем шоке. Он тяжело сглатывает и заставляет себя взять в руки эту вещь. Она очень лёгкая, и рамка оправы выглядит так хрупко и красиво, что Вону боится её сломать. — Они очень прочные. Не переживай, — подбадривает его Мингю. — Если тебе плохо видно в них, я могу поменять линзы, или если дужки или носоупоры неудобные, я могу отрегулировать их, но я проверил, и всё должно быть нормально. Или… эм, если тебе не нравится, это тоже нормально— — Они красивые, — единственное, что произносит Вону, и его голос теряется среди всех разговоров на фоне. Вону знает, что Мингю делает очки, и у него хорошо получается, он научился всему у дядюшки, но ему кажется, он никогда не видел такой же красивый образец, как этот. Они на тонкой оправе, совсем как старые очки Вону, однако рамка золотая и отливает розовым, когда он их наклоняет. Их поверхность матовая в отличие от бледно-серебряного его нынешних очков. Они выглядят так безупречно и дорого. Это определённо не то, что должно принадлежать Вону. Он знает, что в магазинчике дядюшки продаются очки высшего класса, потому что они ручной работы, и этот магазинчик известен во всей стране. На внутренней стороне левой дужки выгравирована какая-то надпись, и Вону приходится сощуриться, чтобы прочитать её. Надпись гласит Сделано Мингиу. Вону чувствует, как у него приостанавливается сердце. Мингю неправильно написал своё имя. Как Вону должен поведать Мингю о том, что он неправильно написал своё имя— И вдруг его осеняет. — Мингиу, — произносит он, а затем он смеётся, и у него щиплет глаза. Такое ощущение, будто это было уже очень давно. — Я хотел написать подстилка для зада, но дядюшка мне не разрешил, — объясняет Мингю. Вону поднимает на него взгляд, не особо представляя, что сказать. — Тебе нравится? — Конечно, мне нравится, — заявляет Вону. — Ты наверняка потратил немало сил. Ты мог бы заработать столько денег за это время, Мингю, зачем ты— — Эй, не надо. — Мингю качает головой. — Это стоило того. Если ты счастлив, значит, это стоило того. В этот момент Вону ощущает себя беспомощным. Беспомощно привязанным к этому парню и его большому сердцу и ко всему, что касается его. Вону подвигается ближе, пока Мингю не догадывается и не берёт его в кольцо собственных рук. Вону прячет лицо в шее Мингю, боясь, как бы не сломать очки. — Спасибо. Это лучшее, что мне когда-либо дарили. Мингю утыкается носом в изгиб вонуевой шеи, притягивая его ещё ближе, крепко обвив руками талию Вону и шёпотом касаясь его кожи, — Всё для тебя. Из-за слов Мингю у него возникает чувство, будто его сердцу слишком тесно у него в груди. Никто никогда не делал ничего подобного для Вону. Никто никогда не тратил столько времени и силы ради него. Вону глубже окунается в тёплое объятие Мингю, мечтая быть в силах дать Мингю хотя бы половину того, что Мингю постоянно ему даёт. — Мингю… Мингю, я— Может быть, это хорошо, что в этот момент у Мингю начинает звонить телефон. Вону не знает, что вырвалось бы у него изо рта, если бы их не прервали. — Твой телефон, — мямлит Вону, когда Мингю не двигается, чтобы поднять трубку. Им обоим явно не хочется отпускать друг друга, и Мингю, наоборот, притягивает его ближе, издавая недовольный стон ему в шею. — Мне плевать. Вону улыбается и несильно отталкивает его. — Это может быть важно. Мингю вздыхает и суёт руку себе в карман. Выражение его лица становится странным, как только он видит имя звонящего, и у Вону тотчас возникает плохое предчувствие. — Алло? — произносит в трубку Мингю, отводя взор от Вону. — Я гуляю с… другом. Сердце Вону замирает. Друг. Они не друзья. Они гораздо больше, чем друзья. Он смотрит на очки в своей руке, аккуратно проводя большим пальцем по их гладкой поверхности. Он отвлекается от голоса Мингю. Почему-то он просто знает, что ему не понравится то, что он может услышать, если станет вслушиваться. Осторожность на лице Мингю, когда мгновением позже он завершает вызов, доказывает, что он был прав. — Это был Джунхон, — говорит он. Это имя ему не знакомо. — Друг, о котором я тебе рассказывал? Который живёт у моих родителей? Тот самый Джунхон. Друг детства Мингю. Первый поцелуй Мингю. Ещё много в чём первый у Мингю. — Оу. — Вону надо прекратить произносить «оу». — Это здóрово. Мингю откладывает телефон в сторону, кивая. — Да. Он наверняка тебе понравится. Он настоящий книжный червь. — Мингю улыбается, и Вону невольно пугается. Возможно, Джунхон просто лучшая версия Вону. — Мне, э-э, не терпится с ним познакомиться. — Голос Вону трескается, и он закрывает глаза, ненавидя собственную неспособность скрывать эмоции. Его руки также дрожат, и он понятия не имеет, с какой стати он вдруг ведёт себя таким образом. Мингю подвигается ближе к нему на пледе, и он молча снимает с Вону очки, складывая их, прежде чем он кладёт их на рюкзак. Он забирает у Вону новые очки и аккуратно надевает их на Вону, и Вону закрывает глаза, пока Мингю располагает их на его носу. — Нигде не болит? Вону поднимает на него взор. — Нет. — Ты отлично выглядишь. — Мингю улыбается — немного даже гордо. — Чертовски мило. Вону хочет отругать его за то, что он обращается с ним как с каким-то младенцем, но он внезапно чувствует себя таким утомлённым. Он просто улыбается и отводит взгляд. Мингю вздыхает и затягивает Вону в очередное объятие. Это объятие кажется немного отчаянным. Вону цепляется за спину Мингю, прижимаясь к его шее лицом, вдыхая его успокаивающий запах (микс кокоса и дезодоранта и щепотка пота из-за тёплой погоды). Он не знает почему, но у него возникает ощущение, будто он потеряет Мингю, как только отпустит его, именно поэтому он стискивает его как можно крепче. Чхве Джунхон именно такой, как ожидал Вону, и даже лучше. Когда Мингю представляет его ночью накануне дня рождения Вону, тот не понимает, в ужасе он от друга детства Мингю или же он хочет сбежать и скрыться от глаз всего мира. Он из тех, кто мог бы надеть грязную, мешковатую футболку вместе с изношенными трико и всё равно выглядеть как модель на подиуме. Аура вокруг него выдаёт в нём иностранца, полжизни прожившего за границей, создавшего такие воспоминания, о каких многие люди могут лишь мечтать, и способного представиться как минимум на пяти языках. — Джунхон, это Вону-хён, — заявляет Мингю, мило улыбаясь Вону. Одна его рука приобнимает Джунхона за плечи, а другой он тянется к вонуевой ладони. Мингю одёргивает себя и опускает руку, прежде чем успевает коснуться Вону, и Вону не догоняет; они ещё некоторое время назад начали держаться за руки перед друзьями. Мингю неудобно делать это перед Джунхоном? Вону ничего не понимает, однако он очень, очень хотел, чтобы Мингю взял его за руку. — Вону? Ты новенький? — интересуется Джунхон, ярко улыбаясь и пожимая ладонь Вону. У него крепкая, почти что неуютная хватка, но его руки мягкие и тёплые. Кроме того, у него такая улыбка глазами, по какой все обычно сходят с ума, и у него приятный и низкий голос. — Мингю никогда о тебе не упоминал. Оу. Вот почему Мингю не хотел брать его за руку. Мингю мрачнеет, и когда Вону смотрит в его глаза, в них плещется тень отчаяния, словно Мингю говорит хён, всё не так. — Можно и так сказать. — Вону выдавливает улыбку. Мингю не виноват. Он не имеет ни малейшего права обвинять Мингю. Вону сам не желал навешивать ярлык на их отношения, так что это вполне естественно, что Мингю не стал упоминать о нём никому, кроме их друзей, которые и без того в курсе, что между ними творятся какие-то дела. Это не значит, что он не ощущает себя так, точно ему досталось кулаком в живот. — Милые очки. — Джунхон указывает на них на лице Вону, искренне ему улыбаясь. — Мне нравится цвет! На Вону очки, которые для него сделал Мингю, и он кидает на него взволнованный взгляд и видит, что Мингю отчего-то избегает его взор, сжав губы в тонкую линию. — Спасибо, — отвечает Вону. Их друзья в восторге от Джунхона. Несмотря на то что сам Вону с ним почти не разговаривает, вместо этого наблюдая за тем, как он сближается с его друзьями, он замечает, что у него хорошее чувство юмора и что он кажется общительным, расслабленным парнем. Он обаятельный и утончённый, и с его лица всю ночь не спадает уверенная улыбка. Вону думает, что Джунхон из тех, кто умеет жонглировать и может облизнуть свой локоть, из тех, кто запросто выжил бы на необитаемом острове и кто наверняка ладит с детьми. Из тех парней, от которых без ума мамы; идеальный зять. Причина, по которой Вону в курсе всех слов и движений паренька, в том, что Джунхон весь вечер липнет к Мингю. Он ни на секунду не отходит от Мингю, а это значит, что Вону и Мингю тоже почти не разговаривают. Мингю всё время смотрит на него, и он всё время кидает на него эти очаровательные взгляды побитого щеночка, и хотя Вону его понимает, он чувствует себя таким маленьким. Они отлично выглядят вместе. Они оба красивые, оба популярные, и они выглядят так, словно им хорошо вместе. Только глупец предпочёл бы Вону кому-то вроде Джунхона. Джунхон всю ночь ведёт себя слишком уж дружелюбно по отношению к Мингю. Это очевидно по тому, как он ему улыбается, как внимательно он слушает всё, что говорит Мингю, пока его рука приобнимает Мингю за плечи и он близко наклоняется к уху Мингю, шепча что-то, что заставляет Мингю рассмеяться, и его ладонь лежит на колене Мингю в едва ли не собственническом жесте, будто он хочет, чтобы все знали, что Мингю принадлежит ему. Минхао тоже это замечает, и он бросает на Вону долгий, нечитаемый взор, прежде чем выходит из комнаты с раздражённым выражением лица. А самое худшее — это то, как Джунхон смотрит на Мингю; он смотрит на Мингю с такими тоской и восхищением и преданностью в глазах, что Вону подташнивает. Джунхон до чёртиков влюблён в Мингю.