Мальчик голубых кровей. Испытание дружбой

В слабых душах возможность причинить боль, ведет к тем более жестокому приступу гнева, чем тягостнее осознание собственной слабости. Поэтому женщины гневливее мужчин, больные — здоровых, старые — молодых, бедствующие — благополучных. (Плутарх)

Минерва МакГонагалл поздним вечером сидит в своём кабинете и потягивает душистый чай на травах, собранных активными студентами-Пуффендуйцами — нынешними выпускниками. Минерва любит факультет Помоны Стебль, так как дети там попадаются исключительно послушные и отзывчивые. Нельзя сказать, что МакГонагалл больше или меньше любит какой-то из факультетов. Нет. Все в её глазах равны, но есть и любимчики — куда же без этого? Вообще, преподавание для Минервы МакГонагалл не является фанатичной идеей построения карьерной лестницы, несмотря на то, что она чистокровная волшебница. Нет. Это способ быть с людьми и знать, что есть на свете профессии жизненные, нужные. Для неё — это возможность искупить старые грехи. Ошибки молодости и не только. Минерва делает ещё один большой глоток. В голове у неё чуть проясняется. За день произошло достаточно много вещей, на которые она не может закрыть глаза. Чего только стоит разговор с Альбусом по поводу Драко Малфоя и бывшего её ученика — Тома Реддла. Директор задевает чувства женщины тем, что напоминает ей о том событии, конец положить которому должен был сам. Но не смог. И свалил всё на неё. И продолжает сваливать. И теперь, когда Гарри Поттер здесь, ситуация может только усугубиться. Минерва вспоминает, что когда-то она также была ослеплена способностями Реддла. А сейчас, делая выводы о том, чего стоили все те хвалебные оды и к чему они привели, наконец-то понимает — Том продолжает быть феноменом в их магическом мире. Продолжает. Такие рождаются раз в тысячелетие. Если не реже. А вот Гарри Поттер — искусственно созданный герой, который, по сути, ничего ещё и не сделал. Но Альбус Дамблдор упорно доказывает всем, что мальчик Избранный. Почему он это делает? Минерва не может понять одного, почему же директор надеется на какого-то мальца при своей мощи и власти? Ей иногда кажется, что Том Реддл и Альбус Дамблдор — зеркальное отражение друг друга и человеческих пороков в целом. Но как бы хорошо она не думала об Альбусе, МакГонагалл не может плохо думать о Томе. Вот её дилемма. Пожизненная. Чай уже не греет, и волшебница пьет его чисто машинально, просто желая успокоиться. В последнее время её нервы расшатались, на что намекает Северус. И другие преподаватели. В Совете попечителей ей нашли замену. И Минерва никому не может рассказать об этом. Она боится, что её засмеют или банально не поймут. Пока волшебница ещё преподает в школе Чародейства и Волшебства, она должна оставаться в кругах, способных повлиять на царящие вокруг безразличие и жестокость по отношению к детям. Минерва МакГонагалл — одна из первых женщин-волшебниц, вступившихся за права сирот. Она удостоена нескольких медалей. Но не имеет права гордиться ими. По словам Дамблдора, Минерва не предотвратила становление Тома Реддла как чудовища, а значит, не имеет права на медали за «Защиту и Понимание». Не имеет. Но Минерве кажется иначе: именно она стояла у истоков основания детского фонда, который помог не одной тысяче детей по всей Англии, даже не относящихся к магическому миру — магглам. Женщина смотрит на пустую чашку. Как много раз ей в жизни казалось, что бокал всегда должен быть наполовину полон. И как часто она, думая, что это действительно так, прогадывала. А бокал был пуст, на самом-то деле. Воспоминания, связанные с Томом Реддлом, всегда вводят волшебницу в некий ступор. В болезненную хандру. У Минервы немеют руки. Она часто ходит к Мадам Помфри за специальными зельями. Том Марволо Реддл для всех (с некоторыми исключениями) преподавателей Хогвартса навсегда останется величайшей загадкой и величайшим злом, но для Минервы МакГонагалл он навсегда останется… сыном. Она вспоминает, каким увидела его на лестнице, ведущей в Большой зал. Это был далекий 1964 год. Мальчик сразу же делает то, чего не удается сделать никому после него — он западает ей в душу. Вот так просто, посмотрев на него тогда, Минерва осознает, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни — аборт. Когда могла родить — не захотела, а потом — не до этого стало. Быть может, именно поэтому она тогда, тридцать лет назад, решает, что не бывает чужих детей, если уж ты выбрал преподавание в школе? Но ни для Минервы, ни для мальчика Тома это утверждение не будет иметь силы, потому что их привязанность друг к другу очень скоро перерастет в самую лютую ненависть. С его стороны. Кого стоит винить в случившемся? Только Альбуса, который делал всё, чтобы отстранить ребенка от Минервы и использовать в своих целях? Или всё же винить Реддла, который вырос не таким, каким желали видеть его другие? Минерва не может понять, почему он выбрал её? Чем она так выделялась? Ведь никогда МакГонагалл не была деканом Слизерина. Минерва до сих пор помнит тот день, когда они вдвоем с Альбусом посещали приют Миссис Коул. А Коул была, прямо сказать, не слишком дружелюбная и благодетельная. МакГонагалл сразу не нравится её обращение с подчиненными — что и думать о детях. Коул жалуется им, что Том Реддл с самых первых дней в приюте завоевал себе репутацию самого опасного и скандального ребенка. Минерва просит возможности поговорить с ним. Однако пропускают только Альбуса, который не сразу хочет «дружить» с Томом. Директор не считает нужным брать в стены школы круглого сироту, чья репутация подпорчена. Тогда к МакГонагалл на помощь приходит власть, данная ей Министерством охраны детей-сирот Лондона. Коул вынуждена отдать им мальчика с полным правом растить его на собственные деньги школы и также выдать на руки Минерве его дело. Мальчишка замкнут, агрессивен и вообще странноват даже для волшебника. Минерве требуется много усилий и времени, чтобы он научился просто пропускать её в свою комнату… В 1971 году выпускной факультета Слизерин заканчивается смертью грязнокровки. Все находятся в смятении, и только Минерве известна причина — Том Реддл убил девушку за то, что она отказала ему в интиме. Но вся эта история хранится лишь на дне его омута памяти, которого он никогда не показывал даже ей. То, что Том падок на красивых школьниц, знают все. И все боятся этого. Все боятся его. Кроме неё. МакГонагалл делает всё возможное, чтобы замять случай и списать его на «несчастный», зная, что Том не хотел этого. Да, конечно, она жалеет его. По-другому мать и не может. Но Альбус, не желающий признавать своих же ошибок, заставляет Минерву мелко стучать на Тома в Министерство. Женщина отказывается доносить на своего «названного сына». Она не может себе позволить предать и без того преданного всеми парня и уверяет всех, что он исправится. Минерва знает, как много значит для него их устоявшееся доверие. И любыми путями собирается прикрыть этот случай. Как же она ошибается! Отношения с Директором портятся на глазах. Альбус Дамблдор грозит уволить Минерву и треплется о её покровительстве Реддлу другим педагогам. Она вынуждена подчиниться. И Мерлин знает только, сколько раз проклинает себя за это. Тот роковой 1971 год запомнился Минерве ещё и потому, что она во второй раз выходит замуж. Неудачно, несмотря на безумную страсть между ней и сыном Министра Мракоборческого отдела. Спасибо чертовому Альбусу — он берет их семейную жизнь под свой контроль. Боится, что она возьмет опеку над Реддлом. Но ему уже семнадцать и органы вправе отказать. Да и не собирается Минерва усыновлять Тома, выросшего и так изменившегося… Поздно уже. Среди многих женщин-преподавателей, которые не дожили до нынешних дней, Минерва вспоминает только одну — завхоза-волшебницу Мисс Шелли. Та никогда не видела в Томе врага. Она все годы его учебы приносила печенье, гуляла с ним и рассказывала о магии, в те моменты, когда Минервы не было поблизости. На её место позже придет сквиб — Аргус Филч. Точнее, после её загадочной смерти, ещё во времена Первой Магической войны. Том, сбрендивший после годичного заключения в Азкабане, случившегося с участием отряда Дамблдора, выходит на тропу тотальной войны и убивает всех женщин в школе и тех людей, которые были с ним недостаточно ласковы или обходительны. Кроме неё. Кроме Минервы МакГонагалл. Минерва не может поверить в это. Альбус говорит, что таков её крест, который она будет нести ещё очень долго. Женщина плачет, умоляет прекратить пытки над её материнскими чувствами и желаниями, но Дамблдор, желая уничтожить Реддла, испугавшись его силы, использует Минерву как щит. Том не может убить человека, заменившего ему всех родственников сразу. Не может. Но Минерве легче не становится. После его падения в 1991 году, когда он попытался убить «авадой» годовалого Гарри Поттера, в Хогвартсе снова стали появляться женщины-педагоги. Помона, Севилла, Поппи, Мадам Трюк… Минерва отмечает, что все они — женщины состоявшиеся и имеющие своих детей. А она — за бортом. У Минервы МакГонагалл ещё с ранней юности возникли проблемы в семье — её старшие братья решают покинуть мир магии навсегда, что повлияло на них и их жизни — отдельный вопрос. Минерве не интересно это. Она остается одна с родителями, у которых едет крыша. В конечном итоге, родители у Минервы сводят счеты с жизнью, отправив её к бабке, в деревню. Девочка становится единственным человеком, к которому прикреплена эта больная старуха. И в последующие годы обучения в Хогвартсе, Минерва вынуждена была пропускать целые семестры, чтобы навестить её… Приходится крайне рано повзрослеть. Она не чурается ответственности. Но вот с деньгами вопрос сложнее, чем просто с уходом за бабушкой. Минерве приходится искать работу каждое лето. И всегда временную. Бабка умирает к четвертому курсу. Минерва вынуждена мотаться по домам дальних родственников, но позже Альбус предлагает ей подработку на пришкольном участке. И к окончанию школы Минерву не только не хотят, но и не могут «уволить». Она остаётся на должности «смотрителя за плантацией Мандрагор» и поступает на курсы повышения квалификации для возможности преподавать трансфигурацию. Сразу после окончания Хогвартса Минерву — открытую и трудолюбивую — замечает один из высокопоставленных чиновников из Министерства. Он проникается её идеей помогать детям, оказавшимся в трудной ситуации и определяет МакГонагалл в свой Совет Попечителей. Минерва начинает преподавать в 1955 году. И встречает своих первых учеников. Среди них оказывается Слизеринец с весьма выдающимися способностями. Даже очень. Северус Тобиас Снегг. На её факультете, на Гриффиндоре, спустя пять лет, появится другая ученица, чье имя войдет в историю Хогвартса. Лили Эванс. Минерве сразу становится ясно, что девочка наделена удивительно-редким даром к Магии. К любого рода заклинаниям и в особенности к зельям. Может, поэтому её и замечает тот самый пятикурсник Снегг? Лили Эванс. Скольким мужчинам и юношам она вскружит голову! Минерва завидует ей хотя бы потому, что девушка невероятно красива. В своей же внешности МакГонагалл никогда не испытывает особенной уверенности. Волшебница больше полагается на упорство и мозги. Позднее 1972 года Минерва выясняет, что та девочка, которую «возжелал себе в любовницы» Том Реддл, была подругой Лили Эванс. Сама же Лили в это время занимается тем, что путешествует с будущим мужем — Джеймсом Поттером. Ребёнок у них рождается довольно поздно — Лили исполняется уже сорок два года. И Гарри Поттер видит мать только один год — в октябре 1991-го Волан-де-Морт (Минерва до сих пор ломает голову, почему он назвался именно так) убивает чету Поттеров в их доме, скрытом от посторонних глаз заклинанием Дамблодора (но Минерва знает, что его словам верить нельзя), однако их ничто не может спасти. А вот Гарри выживает. И вот на дворе уже новый век. Минерва до сих пор не может понять, как время так быстро успевает перестраиваться и заставляет перестраиваться людей. В 2001 году ей, Минерве, снова вспоминается тот мальчик, который стоял на ступеньке и боязливо оглядывался по сторонам. Прошло уже тридцать семь лет, а она всё ещё по ночам просыпается от ночных кошмаров, всегда связанных с ним — с Томом… Минерва до сих пор вертит в руках пустую чашку. Часы показывают уже больше десяти. Ей пора на обход. Женщина вздыхает, устремляет взгляд на старый колдоальбом. Её первый подарок от учеников. Она приносит его с собой в кабинет не так и часто, но этот день заставляет. Пожелтевшие и даже порванные колдографии. Есть среди них одна, которая особенно дорога Минерве. Она смотрит на неё и порой кажется, что ничего не изменилось с того самого дня, как фотограф щелкнул их с двенадцатилетним Томом напротив самого большого магазина сладостей в Лондоне —"Сладкого королевства". В ящике письменного стола лежат и другие альбомы. Там нет фотографий. Зато там есть документы, которые Минерва никому не показывает, прикрываясь обложками от выпускных работ и подарков. Просто иначе Альбус бы давно разведал о её деятельности вне стен школы. А этого Минерве не нужно. — Профессор! — Невилл Долгопупс несется к ней со всех ног и едва не падает от быстрого бега. — Там… Там… — Что такое? — вскакивает женщина, абсолютно не понимая, каким образом её ученик до сих пор разгуливает по учебному корпусу. — Почему вы не в постели, Мистер… — Там Малфоя избивают! — выкрикивает мальчишка и вытирает пот со лба. — Слизеринцы избивают Драко Малфоя, профессор! — Где? — В гостиной Гриффиндора. — Прекрасно, — сквозь зубы говорит она. — Всех на ковер к директору завтра. И вас тоже, Мистер Долгопупс. — Вы, может, не поняли, — Невилл робко делает шаг вперед. Его пухлые щеки краснеют. — Его бьют. Ногами. — Возвращайтесь в спальню! Минерве не нужно ничего больше говорить. Она немедленно трансгрессирует в гостиную Гриффиндора, но понимает, что поздно — Слизеринцев и след простыл. Пусто и темно. Только шорохи и тихие всхлипы раздаются откуда-то из угла. Взмахом палочки Минерва зажигает свет. На полу относительно чисто. Луж крови не наблюдается. Хоть так. Женщина выдыхает. Но уже через секунду бросается к лежащему уже без сознания Драко. Она срочно берет его на руки и несется по коридору к Мадам Помфри, забывая о своем возрасте. По пути успевает разбудить Филча и с ором отправляет его в Башню к Дамблдору. Через полчаса не спит почти весь преподавательский состав. — И кто же вам сказал, что Малфоя избили Слизеринцы? — Альбус и так строг с преподавателями, но особенно он бывает не в духе, когда его будят среди ночи. — Неважно, — Минерва не хочет называть Невилла при Снегге. Она знает, что он может всё передать своим Слизеринцам. — Но источник надежен. — Что произошло, Северус? — теперь шишки от Директора сыплются на декана Слизерина. — Ты оглох?! Кто избивал Малфоя? — Я не могу знать, директор, — выдавливает Снегг, косясь на взбешенную Минерву. — Мои давно по кроватям. Если на факультете Гриффиндор регулярно случаются перепалки, то я здесь не при чем. — А кто ж при чем? — Минерва злобно клокочет и стискивает кулаки. — Я имею все основания полагать, профессор Снегг, что именно вы натравили своих учеников на Драко Малфоя. — Даже так? — После нашего разговора при Мистере Малфое… вы намеревались таким образом отомстить мне? — Многоуважаемая Минерва, вам бы головушку подлечить, — замечает Северус и усмехается себе под нос. — Только после вас! — отвечает волшебница, дерзко смотря ему в глаза. — Директор, я протестую. Это открытая провокация. Я не намерен терпеть подобное. — Снегг подходит к женщине и всем своим видом показывает, что задет. — Если вы продолжите в таком же духе, то я не стану терпеть, Северус, — чеканит ледяным тоном МакГонагалл. — Не забывайте, Совет Школы может легко найти на ваше место замену. — И я с радостью уйду… — Давайте успокоимся, — предлагает Дамблдор, зевая. — Что с ним? С Драко? Он будет жить? — Альбус! — Минерве не до шуток. — Отлично. Не волнуйтесь. Завтра мы со всем этим разберемся. — Я требую вмешательства! Сейчас! — настаивает женщина. — Альбус! Сейчас. А не завтра. — Ладно, — кивает Дамблдор и обращает внимание на Снегга. — Тогда мы сейчас поднимем весь первый курс Слизерина и начнем допрос. Не удивляйтесь, если завтра все до единого будут спать на ходу. — Пусть профессор Снегг пойдет и использует свои «канатики», — невзначай произносит Минерва. — Я уверена, у него будет подробнейший отчет уже через час. Правда ведь? — Нелестного же вы мнения о моих методах воспитания, Минерва, — Снегга бесит, что их некоторые разногласия все чаще перетекают в конфликты. МакГонагалл всегда нравилась Северусу. Как человек. Ещё с юности, когда учила его. — Никуда я не пойду и никаких «канатиков» у меня не имеется. Будить детей в столь позднее время не педагогично, замечу. — Тогда расходимся, товарищи, — снова давит зевок Альбус Дамблдор. — Завтра утром всех жду здесь. *** Поттер лежит в кровати и не может уснуть. Он пялится в потолок и думает о том, что, пожалуй, они переборщили с Малфоем. Нет, конечно, воровать и лгать нехорошо, но и избивать человека ногами за такой проступок — слишком. Гарри понимает, что Малфой сейчас находится в бедственном положении. Он не может найти с ними общего языка потому, что считает себя другим. Считает себя лучше, чем каждый по отдельности. И даже лучше, чем все вместе взятые. «Интересно, а как живется таким людям? Которые пытаются думать и вдалбливать окружающим, будто всё в мире зависит исключительно от их воли? Что они чувствуют? Как они себя чувствуют, когда другие страдают?», — размышляет мальчишка, одновременно пытаясь считать овец. Гарри Поттер вспоминает семейку Дурслей. Вернона и Петунию. Они всегда находят что-то забавное в том, чтобы запросто быть бесчеловечными и при этом рассуждать о каком-то там миролюбии. Наверное, в силу их наследственности, и сам он начал думать, будто хамство и подлость заменят нормальное человеческое общение. А ведь Малфой ничего ему не сделал. Забыть о том случае с метлой вполне можно. Гарри понимает, что сам не сумел справиться с управлением. Повелся на Малфоевский азарт. Он удивляется тому, насколько слепой бывает толпа. Да, мальчишка явно не умеет находить общий язык с другими, он избалован и труслив. Но всё равно. Нельзя выносит ему приговор, даже не узнав мотивов и целей его поступков. Гарри встает с постели и будит Рона. — Гарри, ну рано же ещё! Дай поспать! — отпихивается Уизли, натягивая на себя одеяло. — Пойдем. — Куда? — Нужно рассказать директору о случившемся. И извиниться. — Гарри, ты в своем уме? — выдавливает рыжий и садится на кровати. — Куда ты собрался? Хочешь, чтоб нас вообще из замка не выпускали? Забыл, что было, когда вы с Малфоем устроили гонки на метлах? — А что было? — удивляется Поттер. — Ничего такого. Просто лишили выходных. — Выходные — наша единственная возможность отдохнуть от дурацкой учебы. — Ты и так не перетрудился. У нас было всего несколько пар. Да, Снегг — сволочь. Я не спорю, что писать ему пятистраничные свитки на каждую пару зельеварения — мука, но остальные преподаватели весьма умело распределяют как своё время, так и наше. — Гарри, я тебя умоляю, — закатывает глаза Рон. — Это же ты у нас Избранный. И тебе все сходит с рук. А я теперь не знаю даже, что говорить маме. — Ты всё ещё про своё печенье? — вздыхает мальчишка. — И про него тоже. Или ты считаешь, что Забини был неправ? — Честно? — спрашивает перед ответом Гарри. — Да, я так считаю. — Вот и поговорили. — Рыжий протирает глаза. Его сон как рукой снимает. — Гарри, давай откровенно… ты повелся на все эти разговоры Малфоя? Ещё тогда, в первый день, да? — Ты про что? — Про его протянутую руку. В знак будущей дружбы. — Да не собираюсь я с ним никакой дружбы заводить, но и избивать его, пользуясь силой других, непорядочно. — Гарри, ты говоришь сейчас так, как будто тебе его жалко или ты боишься расстроить Дамблдора. — Да, боюсь, — отвечает Поттер. — А ты бы как относился к человеку, который, возможно, единственный желает тебе добра? — Добра? — Рональд откидывает одеяло. — И когда же ты успел убедиться в том, что Дамблдор на самом деле так тебя любит? И вообще, что ты о нем можешь знать! Мы всего неделю здесь! — Рон, ты как хочешь, но я должен… — Заложишь Забини? — Рональд открывает рот. — И тоже потом будешь получать, как Малфой? — Никого я не заложу, — бурчит Гарри, опуская глаза. — Просто хочу, чтоб Директор знал, что Малфой… — Ты меня убиваешь Гарри! — рыжий мальчик хлопает себя по лбу. — Ты хоть понимаешь, что настучишь не только на Забини, но и на нас?! — А на нас уже настучали, — из-под кровати вылезает Симус. — Хотите расскажу, кто? — Кто? — хором спрашивают мальчишки. *** Утром Минерва МакГонагалл первым делом идет в больничное крыло. Мадам Помфри сообщает ей о состоянии Драко. Говорит, что ничего страшного не случилось, но всё могло быть и хуже. Пара переломов, но несерьезных, и несколько царапин на лице — быстро пройдут. — Здравствуйте, Мистер Малфой, — женщина садится напротив кровати, где лежит Драко, отвернувшись. — Как спалось? — Спал он прекрасно, благодаря моей новой настойке на ромашковом отваре, — оповещает Помфри, протягивая руку и забирая у Драко термометр. — Я надеюсь, что в ближайшие дни рецидивов не будет. — Спасибо, Поппи, — кивает ей Минерва, продолжая смотреть на мальца. — Мистер Малфой, повернитесь. Это невежливо, когда рядом два взрослых человека, заботящиеся только о вашей безопасности, вынуждены общаться с вашей спиной. Драко неохотно поворачивает голову. Его глаза полуприкрыты от света, и он ещё не до конца проснулся, судя по всему. Минерва чуть улыбается на его реакцию и внутри у неё что-то сжимается. — Давайте поговорим, Мистер Малфой. — О чем? — спрашивает мальчик, кладя ладошку под щеку и снова отворачиваясь. — Не знаю, — пожимает МакГонагалл плечами. — Выбирайте тему сами. Я не собираюсь вам навязывать что-то. Драко вскидывается и удивлённо глядит на женщину: — А разве вы не будете выяснять, что произошло со мной? — Если ты сам захочешь этого, то всё расскажешь. Волшебница провожает Помфри взглядом и заговорщическим голосом произносит: — Разумеется, если ты мне доверяешь. — Профессор, — мальчишка в недоумении водит взглядом по сторонам. — Зачем вам это? Я не стану стучать. — Боже упаси, Мистер Малфой! — возмущенно всплескивает руками женщина. — Никаких доносов я не требую. Давайте лучше поговорим о вашей успеваемости. Она тоже, как я успела заметить, оставляет желать лучшего. Драко опускает глаза. Что он может ей сказать? А главное — что можно ей сказать? Да, он совершенно не хочет думать об учебе. Он все время вынужден думать о Поттере и его компании. А ещё: где взять денег, чтобы вернуть этот «придуманный» долг Забини. — Драко, у тебя накопился ряд долгов по дисциплине «зельеварение». — Минерва прихватила с собой даже журнал. — И ещё мне сказали, что ты на паре левитации у профессора Флитвика оскорбил Гермиону Грейнджер. Когда она попыталась тебе что-то ответить, ты запустил в неё чернильницей с помощью отталкивающего заклинания, но, насколько мне известно, такого вы не проходили. Итак, откуда у тебя такие познания в области левитационных чар и почему ты игнорируешь профессора Снегга, позволь поинтересоваться? Драко выслушивает всю тираду от начала и до конца с одним и тем же выражением на лице. Минерва не сводит с него глаз. — Вы сказали, что не станете навязывать какую-то тему, — буркает Драко. — Я не буду говорить о Грейнджер и о ком бы то ни было с вашего Гриффиндора! — Но и ты, друг мой, учишься на Гриффиндоре, — улыбается профессорша. — Тогда, давай поговорим на тему нового дома… — Нового дома? — спрашивает Драко, сразу пугаясь. — Все семь лет ты не сможешь оставаться в стенах Хогвартса круглогодично. Каникулы есть каникулы. Всех сирот и детей, в семьях которых не всё гладко, мы пристраиваем в приемные семьи. Без исключений. — Но я… не хочу, — произносит покрасневший Драко. — У меня же есть семья. И они… заберут меня… пусть не сейчас, но на следующий год они… поймут. Минерва жалеет Драко. Она знает, что он всей своей детской и наивной душой желает прощения родителей. Он просто не может пока понять, что его не за что прощать. Что он ничего не сделал. — Драко, — голос у женщины чуть дрожит от волнения. — Для успешной учебы тебе нужно будет гораздо больше, чем просто письмо от матери раз в год на рождественский праздник. Тебе нужно понять, что в таких ситуациях, которые редки, но случаются, и дети в них оказываются… Она не может вымолвить слово «брошены». Она терпеть не может этого слова. Минерва сглатывает. — Одним словом, нужно присмотреться к семьям, которые могут забрать тебя. — Это как? — серьёзная мина на лице одиннадцатилетнего Драко Малфоя вводит Минерву в ступор. — У вас, что, есть выбор? Как в магазине? — Нет, не настолько разнообразный, — говорит она, понимая, насколько глупо, должно быть, выглядит в глазах ребенка. — Мистер Малфой, я оставлю вам некоторые рекомендации. Вы ознакомьтесь. Я зайду ещё. *** Блэйз Забини надевает рубашку слишком медленно. У неё очень маленькие пуговицы. И петли, не до конца разработанные для того, чтобы беспрепятственно принимать пуговицы, выскальзывают из пальцев. Руки не слушаются. Мальчишка ругается и гоняет ржущих Грегори с Винсентом. — Завтрак через две минуты, если кто-то вообще о нём помнит. — Снегг появляется в гостиной Слизерина внезапно. — Я повторять не намерен — исчезли все. Студенты, бухтя, начинают покидать помещение, строясь парами по зову старосты, который и сам абсолютно не торопится набить желудок. Воскресное утро на то и выходной, чтоб у студентов оставалось хоть что-то собственное, в плане времени. — Забини, задержитесь, — говорит Снегг, подходя к пареньку. — Зачем? — Хочу задать вам парочку вопросов. Мальчик смотрит на Снегга непонимающим взглядом. — Ты избил вчера Драко Малфоя? — у Северуса никогда не хватает терпения на что-то большее, и он всегда предпочитает задавать вопросы в лоб. — Отвечай мне. Если ты, то скажи, почему. Я не буду снимать баллы со Слизерина. — Правда? — Говори. — Он нам должен, — говорит Забини, не краснея и не путаясь в одной лишь фразе, — много денег. — Да неужели? — Снегг усмехается. — И когда же он успел задолжать? Вы же только неделю учитесь. — Это же Малфой. — Какая связь? — профессор Снегг обходит студента и усаживается на край кровати. — Мистер Забини, советую вам впредь придумывать хоть какие-то разумные объяснения своим малоадекватным поступкам. — Он нажаловался? — прищуривается Блэйз. — Нет, — мотает головой Снегг. — Просто у меня свои источники информации. — Значит, это придурошный Поттер. — С «придурошным» я согласен, а вот с тем, что именно Поттер рассказал мне об инциденте — нет, — Северус опять растягивает губы в улыбке. — Мистер Забини, давайте бросим эту игру в «угадайку». Просто ответьте мне, за что вы избили Малфоя? — Он вор. — Что же он украл? — нахмуривается Снегг и сжимает кулаки. Он и не мог подумать, что парнишка будет на такое способен. Хотя предвзятое отношение к этой семейке у него было всегда. — И украл лично у вас? — Не у меня, а у Уизли. — Ещё не легче, — вздыхает мастер зелий. — Забини, вот объясни мне, какого наргла ты влез в это? — Просто надо было его проучить. — Главное, потом не стать мишенью для того, кто захочет проучить тебя, — говорит мальчишке Северус и чувствуется, что он знает толк в подобном. — Понимаешь меня? — Не очень. — Ничего. Поймешь. — Профессор, а что теперь будет? — Забини испуганно косится на мужчину. — С тобой — ничего, — хмыкает зельевар, но ложку дегтя всё же добавляет, когда произносит с издевательской интонацией: — Пока я не скажу Дамблдору, кто именно замешан в избиении Малфоя. — Профессор, вы же обещали не снимать баллы! — Я и не собираюсь, — Снегг поднимается на ноги и бросает уже на выходе: — В следующий раз всё может быть по-другому. — Следующего раза не будет, — уверяет его Слизеринец. — Очень надеюсь. *** — Как дела, Минерва? — Альбус видит, что женщина не разговаривает ни с кем и всё время злится. — Ты была у Малфоя в палате, я так понял? — Была, — односложно отвечает она. — Профессор Снегг заявил, что его студенты не причастны к избиению. — И ты ему веришь? — Минерве хочется ударить Альбуса «остолбенеем». — Знаешь, если ты спустишь эту ситуацию на тормозах, то я вынуждена буду обратиться в Совет Попечителей. — Не забывай, что председательствую там я. — И именно поэтому, я тебе повторяю, — Минерва поднимает указательный палец. — Нечего верить Снеггу. Ты всегда идешь у него на поводу… — А почему нет? — Дамблдор кладет в рот лимонную дольку и от души запивает её горячим чаем. — Минерва, мне кажется, что ты преувеличила серьезность всей этой ситуации. — О, я ещё не договариваю. — Снегг говорит мне, чего я делать не должен, а ты хочешь мне сказать, что я сделать обязан, — тихо хохочет старик. — У меня своя голова на плечах вообще имеется? Почему я прислушиваюсь только к вам? — Боюсь, с твоей головой не все в порядке, Альбус, — тон МакГонагалл не терпит возражений. — Ты слишком много думаешь не о том. — А ты о чём думаешь? — спрашивает он. — Дай угадаю: о Реддле. МакГонагалл смущается и отводит взгляд. — Скучаешь по нему? — вопрос приводит женщину в бешенство. — Минерва, может, я и выгляжу как отстраненный чёрствый психопат, но ты ещё хуже в своей меланхоличной любви к монстру. Понимаешь? — Я понимаю только одно, — тягостно вздыхает женщина и смотрит на него таким взглядом, что любой бы уже сбежал. — Теперь ты готов пойти по чужим головам, когда от страха перед Томом не можешь даже нормально думать. — Если ты ещё раз заикнешься о нём в моём присутствии, то имей в виду, что я обращусь к ответным действиям! — Альбус поднимается в полный рост и сидящие за столом другие преподаватели начинают нервничать. — Минерва, я терпелив, но даже моему терпению придёт конец. — И долго ты будешь бегать от проблем, которые надо решать? — А долго ты будешь действовать мне на нервы, женщина?! — Никогда больше не смейте мне хамить! — МакГонагалл вскакивает и показывает всем своим видом, что жутко оскорблена. — Не забывайте, что я для вас сделала! — Закончим дискуссию. Дети кругом, — директор Хогвартса садится обратно и отрешённо смотрит в чашку. — Иди, Минерва. МакГонагалл с испорченным напрочь аппетитом покидает Большой зал. Натыкается на Северуса. Тот с ядовитой усмешкой кивает и интересуется состоянием Малфоя. Как же ей хочется врезать и ему. Когда-то Минерве казалось, что Снегг способен на нормальное общение, хотя бы в коллективе, но нет, она теперь понимает — истинный Слизеринец не способен на это. — Претензии, я думаю, ко мне исчерпаны, профессор? — Да, конечно, — проговаривает Минерва. — Вашими стараниями, Снегг. — Отлично. И запомните, что мои Слизеринцы куда умнее ваших Гриффиндорцев. — Твердолобые вы оба, — волшебнице не так просто озвучивать эти слова. — И ты, и Альбус — вы просто не понимаете ничего. И вам не дано. — Ты пытаешься заместить в себе боль за утрату семьи, врываясь в чужие жизни, МакГонагалл. — Снегг очень точно подмечает состояние женщины. — Отпусти себя. И позволь себе побыть свободной. И детям, может, будет легче. — Сама разберусь. *** На следующий день Минерва снова сидит у постели Драко. Мальчик уже более раскован — говорит почти без запинок и опускания глаз. Поппи отмечает, что Драко крепок физически. Не смотря на серьезные травмы, всё же для одиннадцатилетнего, он быстро идет на поправку. — Вы, Мистер Малфой, не забыли про то, что я вам говорила вчера? — интересуется Минерва. — Не забыл, — мальчик свешивает ноги с постели. — Хорошо, — кивает она. — У меня есть для вас кое-что. Драко не может поверить своим глазам — Минерва достаёт пачку печенья и кладет на тумбочку. Смотрит на него и кивает приглашающе. — Зачем это? — Малфой озадачен. Но уже в следующую секунду он вспоминает про печенье Уизли и про всё, что последовало дальше. — Не надо. — Драко, — Минерве очень хочется забыться. Она не может ни спать, ни есть, ни даже вести уроки. Мысли о Томе доводят её. И сейчас Драко Малфой для неё — надежда. — Послушай меня, я знаю, что произошло у вас с гостиной… — Откуда? — Считай это интуицией, — улыбается она. Улыбается ласково и у мальчонки что-то внутри подпрыгивает. — Так вот, я хочу тебе сказать, что такой поступок не достоин Гриффиндорца. Воровство, Драко, это не только проступок, но и весьма заразная болезнь. Да, именно болезнь. Старая ведьма! Заткнись! Мальчик злобно фыркает, но опускает глаза. И Минерва понимает, что в глубине души он раскаивается. — Драко, у меня хорошие новости, — что-то в голосе женщины меняется. — Я недавно разговаривала о тебе с одним человеком. И если всё в порядке, то, думаю, тебя скоро заберет другая семья. Что? Это шутка? — Я уже говорил, что мне не нужна другая семья, — качает головой Драко. — Кто вас просил? — Мне не нужно твоего согласия. Прости. Так должно быть. — Вам больше нечем заняться? — мальчишка отталкивает протянутую ладонь Минервы и встает с постели. Голова у него кружится, и мальчик вцепляется в спинку кровати. — У вас своих детей, разве, нет? Лезете к чужим… Хотя, тебе уже пора бы внуков иметь, бабуля. — Невежливо хамить женщине, Драко. — Минерва оставляет свои попытки поддержать его. — И ещё: профессор Снегг разрешил тебе пересдать все зачеты, как только поправишься. — Я пропустил только пару уроков. Откуда столько долгов? — Дополнительные занятия, — поясняет МакГонагалл. — По выбору студента. Мы с профессором Флитвиком решили, что тебе нечего делать в добровольном «зелёном» отряде у Помоны Стебль. А насчет полетов на мётлах, то после случая с Поттером, к вам обоим присматриваются более пристально… И таким образом, я выбрала за тебя факультатив по зельеварению. — Отлично, — Драко Малфой на самом деле абсолютно не рад. — И что же ещё вы решили за меня? — Почему ты не доверяешь мне, Драко? — женщина касается его плеча. Рука у неё тяжеловата, но очень мягкая и теплая. А должен? — Драко, послушай, я желаю тебе только добра, — продолжает Минерва. — В отличие от многих других. К сожалению, в нашем мире не все устроено только так, как нам хочется. Но тот факт, что ты попал именно в Гриффиндор, а не в Слизерин, который оканчивали все члены твоей семьи, за исключением крёстного Гарри, я считаю весьма удачным. Так что тебе не стоит печалиться по этому поводу. Стоп! Что ещё за история про родственничков Поттера? — А почему крёстный Поттера не заканчивал Слизерин? — Это долгая история. — Расскажите, — мальчик поворачивается к Минерве и смотрит в глаза. — Пожалуйста. — Ну хорошо, — кивает она и усаживается удобнее. — Звали его Сириус Блэк. Ты же знаешь, что твоя мама является ему кузиной? Так вот, он всегда отличался от членов семьи Блэк тем, что думал головой. — А остальные чем? — Я бы сказала, но не стану, — Минерва не замечает, что в палате они уже не одни. — Сириус ушел на Гриффиндор, чтобы доказать родителям и остальным чистокровным в их роду, что не факультет и уж никак не предубеждения определяют качества человека. Только сам человек может выбрать для себя путь… — Но я же выбирал Слизерин. — Драко чуть поворачивает голову и видит, что Альбус Дамблдор прикладывает палец ко рту и просит тем самым не шуметь. — Почему тогда к моему голосу Шляпа не прислушалась? — Драко, ты тоже, как и твои предки, мало соображаешь головой. Своей, — женщина смотрит на него чуть исподлобья, но по-доброму. — Это не беда. Зная твоего отца, можно сказать, что ты долго продержался. Поэтому твой выбор для Шляпы равнялся неверному. Она видит в тебе то, чего ты сам пока не видишь… — Минерва, — Альбус с недовольным видом проходится по палате и обращает внимание на сверток с угощениями. — У тебя же занятия с Пуффендуйцами. Что ты здесь высиживаешь? — Я не обязана отчитываться. — Мистеру Малфою стоит отдохнуть, — мужчина нарочно подходит к постели мальчика и почти насильно укладывает его, не обращая внимания на то, что ребёнок откровенно боится его. — А мы с вами, профессор, пройдемся до ближайшей теплицы. Проведаем Мандрагоры. *** Две недели спустя Драко выходит на солнечный свет и смотрит в синее, но уже (подёрнутое холодом) позднеосеннее небо. Больничное крыло Хогвартса находится на Северной стороне. Солнце не успевает прогревать помещение. Драко радуется тому, что пока он находился в палате, никто из чёртовых одногруппников его не тревожил. Драко радуется и тому, что пока он пребывал в больнице, Минерва МакГонагалл больше не заводила с ним разговора насчет того, кто его избил. Завтрак в Большом зале теперь не нравится Малфою по одной простой причине: там слишком шумно. Кругом столько учеников, да ещё и преподаватели сидят напротив и постоянно пялятся, можно сказать, к ним в тарелки. Драко съедает всю овсянку и пару тостов с джемом. Он садится с самого края стола. Там, где недавно сидел Невилл из-за своей маниакальной неуверенности в себе. Драко, несмотря на небольшую усталость, чувствует себя лучше, чем месяц назад. Первым (по расписанию, заглядывать в которое всё же приходится) стоит урок практической магии. Но левитационные заклинания уже прошли и теперь, по словам Флитвика, следует обобщить все знания в виде чертовой контрольной. Драко ничего не знает по этому предмету. Точнее, он пытается зубрить заклинания и внимательно следить за действиями Флитвика на уроке, но выходит несколько не так, как нужно. Кроме Грейнджер вообще никто, по словам профессора, не справляется. И настроение от этого ещё больше ухудшается. Драко сверлит взглядом спину девочки и черкает пером по пергаменту с такой силой, что кончик письменной принадлежности ломается. Чернила брызгают в разные стороны. Мальчишка чертыхается и бросает перо на пол. Филиус Флитвик замечает это и тут же подходит к нему с вопросом: «Что случилось?». Драко очень хочется нагрубить, но он еле сдерживается, понимая, что преподаватели, по сути, не виноваты. Поттер выцарапывает на своём куске пергамента последние буквы. Облизывает губы. Он всегда так делает, когда старается. Драко замечает, что Поттер вообще редко старается, но иногда он бывает весьма спокойным и собранным. Малфой украдкой наблюдает за Гарри, который сверяет ответы с недоумком Уизли и поправляет того на каждом шагу. — Отлично! — почти перед самым звонком Флитвик вдруг обращается к ученикам. — А теперь давайте же проверим на практике, как вы усвоили самое простое заклинание в нашем длинном учебном цикле. Кто назовет его? Рука взмывает вверх быстрее, чем кто-либо успевает подумать. Грейнджер не умеет сидеть смирно. Драко всего передергивает от её вида. Распущенные волосы кажутся ему наэлектризованными и торчащими в разные стороны. Пучок соломы. Не иначе. И что могло ему понравиться в ней? Мерлин, какого черта? — Да, мисс Грейнджер? — Флитвик аж весь трясется, видя с каким рвением отдается грязнокровка его предмету. И, наверняка, он стал бы её ревновать, узнав о том, что она такая на каждом. Абсолютно. Разве что на поле для квиддича тише воды и ниже травы. — Назовите же нам это заклинание… — Вингардиум Левиоса, сэр, — произносит девочка и опускает руку. — Простейшее заклинание левитации. С его помощью можно перемещать некоторые, не особенно тяжелые, предметы по воздуху и также вращать их, поднимать, опускать и даже, модифицируя ещё одно заклинание, использовать для обороны… — Прекрасно! — снова восклицает Флитквик. — Десять очков Гриффиндору! Итак, давайте же приступим к завершающему этапу контрольной… Драко усмехается и смотрит на свой порванный пергамент с текстом контрольной. Вариантов, судя по всему не так и много: либо переписывать в другой раз, либо сейчас, на «завершающем этапе» проявить себя. — Мы много тренировались с птичьими перьями, а сейчас сделаем весьма простую операцию, — продолжает вещать профессор. — Мне нужно, чтобы каждый из вас с помощью заклинания левитации переместил свою работу на мой стол. Ясно? Класс громко гудит. Не у всех получается так же легко, как у Грейнджер. И большинство просто не в состоянии применить заклинание без последствий. Драко обычно не боится за себя — такие простецкие давались быстро. Но возникает одно «но». С его природными задатками спорить было бы бессмысленно — (и хоть Шляпа пыталась что-то втолковать про «добротучетностьотвагу») Драко имеет склонность любое заклинание использовать во вред другим. — Мистер Поттер, — карлик слезает с пьедестала (на котором ему приходилось стоять почти всегда, чтобы быть видным классу) и обращается к Избранному. — Продемонстрируйте нам, пожалуйста, как это должно выглядеть… — Вингардиум Левиоса! — Поттер (не особенно-то и уверенно) направляет палочку на свой лист. Пергамент с тихим шорохом отрывается от поверхности стола, но замирает над ним и никуда не двигается. — Вингардиум… — Мистер Поттер, ведите палочкой в нужном направлении, — подсказывает профессор. Поттер делает слабое движение рукой и пергамент падает обратно на парту. Ученики хихикают. — Не переживайте. Бывает. — Вингардиум Левиоса! — Грейнджер вмиг справляется с заданием. Её лист пергамента пролетает несколько метров и плавно опускается на учительский стол. — Браво! Драко начинает нешуточно злиться. Эта выскочка становится для него раздражителем почище привидений. Мальчик достает свою палочку. Смотрит по сторонам, решая, чей бы пергамент использовать. Его собственный становится непригодным, потому что «левиоса» действует только на цельные предметы. Без повреждений. — Вингардиум Левиоса! — Малфой выбирает работу Поттера, который сидит на соседнем ряду. Драко поднимает пергамент очкастого высоко к потолку. Все взгляды сразу устремляются туда же. Драко делает ещё пару плавных взмахов и лист начинает вращаться. Он летает подобно причудливому насекомому. Мальчишка улыбается и переводит взгляд, полный превосходства, на Гарри. — Ещё десять очков Гриффиндору! — Флитвик видит, как ловко управляется Малфой с палочкой. И решает поощрить его усердие. — Благодарю, мистер Малфой, за столь качественное исполнение! — Просек, Поттер? — Драко толкает брюнета в коридоре, когда они переходят из кабинета для занятий практической магией в теплицы Мадам Стебль. Копаться в корешках и выуживать орущих Мандрагор, Драко не нравится, но это гораздо приятнее, чем смотреть, как грязнокровка Грейнджер объясняет тупому, во всех отношениях, Долгопупсу, что нельзя пробовать землю на вкус. Гарри Поттер же, почти единственный, умело орудует руками, которые, явно (по умолчанию), были заточены для убийств после того, как Тёмный Маг пометил его. Придурок! «Либо у этого парня не все дома, либо он просто чего-то добивается», — решает для себя Драко и в очередной раз надевает перчатки, чтобы растения не обслюнявили его руки. — Как тебе в больничке, Малфой? — спрашивает вдруг проходящий мимо Забини, в руках у него большой горшок с Мандрагорой. — Подлечился? — Да лучше не бывает, — выдавливает из себя любезную улыбку Малфой. — Знаешь, что мне понравилось больше всего? — Что же? Клизма? — иронизирует Слизеринец. Блэйз Забини подходит ближе. — Ты себе попроси клизму, а то дерьмо так и лезет, — парирует довольный Малфой. — И вообще, отойди с нашей половины. Драко успевает заметить, какой гордостью вдруг блистают глаза у Поттера, когда он слышит, что только что произнес Малфой. — С вашей? — Забини смотрит на него с яростью. Да, только Гриффиндорцы стоят вокруг. — Ты, значит, решил по-настоящему стать предателем? Пожалеешь ведь. — Может, ты пожалеешь, что попал в Слизерин. — С чего бы? — В Слизерине нужно соответствовать определённым нормам. Всегда. Ты напал на меня из-за того, что я, в твоём понимании, предатель, но на тебя нападут все, если ты вдруг оступишься. Понимаешь? — Не пугай меня, Малфой. У тебя кишка тонка. — Забини, занимайся делом, — Поттер вдруг делает шаг к парням и встает между ними. — А то и правда слишком часто замечаешь за другими, а вот за собой — нет. — Очкарик, твоего мнения никто не спрашивал! — Блэйз Забини злится. — Как и твоего. — Чистокровным, знаешь ли, необязательно лезть на вершину, потому что мы и так на ней, — Слизеринец улыбается во весь рот. — А ты, Поттер, хоть и Избранный-полукровка, но никогда до нас не дотянешься. Драко вдруг смотрит на Забини и понимает — он прав. Сейчас он выглядит совсем как его отец, Люциус, который когда-то также объяснял сыну, в чем же отличие чистокровных магов от прочих. — Малфой, к тебе это больше не относится. — Да пошел ты! — Драко в порыве злости бросается на него с кулаками. Горшок разбивается на осколки. Кто-то громко взвизгивает. А, скорее всего, это и есть Мандрагора. Драко и Забини катаются по грязному полу теплицы во время урока травологии. Профессор Стебль не может их разнять добрых пять минут. Она только причитает и бегает, то к одному, то к другому Гриффиндорцу за помощью. Невилл вообще падает в обморок, при виде крови, закапавшей из разбитого носа Драко. Поттер не выдерживает этого зрелища и оттаскивает Драко за шкирку. Смотрит убийственным взглядом на Блэйза и кивает на профессоршу. Слизеринец молчит, опуская глаза. И говорит затем весьма спокойно: — Простите, Мадам. Драко дёргается в руках Поттера. Когтевранцы, пришедшие на следующий урок, хохочут и показывают на него пальцем. Драко Малфой с разбитым носом — это очень хороший повод для того, чтобы поскалиться. Говнюки! Выходя из теплицы, Малфой пинает камушек. Гриффиндорцы давно направились на зельеварение. А ему ничего не хочется. Он шаркает ботинками по земле и идет самым последним. Сжимает кулаки и шмыгает носом. Кровь до сих пор капает на мантию и оставляет на ней разводы тёмно-бордового цвета. — Мистер Малфой! — догоняет студента Стебль. — Думаю, вам стоит сообщить о выходке Забини декану. Драко мотает головой. Он, скорее, пошлет эту женщину и Блэйза на три буквы, чем будет доносить. Да, он знает, как можно безболезненно настучать на любого ученика этой забегаловки, но он не хочет быть таким, каким все и рассчитывают его видеть. — Вы боитесь? — задает дурацкий вопрос профессорша. — Чего? Вот же приставучая! — Я не хочу вмешивать профессора в это. Нет, он не хочет, чтоб его видели пай-мальчиком. Он просто не может им быть. Не может. Что-то не получается. Конечно, он хочет, чтоб все наконец-то осознали, какую ошибку совершили. И кретин Блэйз в первую очередь. — С выбором Шляпы не поспоришь, Мистер Малфой, — вздыхает Стебль. — Но, знаете, не факультет определяет судьбу ученика. — А что же тогда? — Драко не может поверить в её слова. Он боится. Ведь всё, во что он верил до этого, оказалось ложью. — Почему тогда меня бросили родители? Почему меня называют предателем крови? Я же не изменился! Это Шляпа запихала меня на ваш идиотский Гриффиндор! — Я думаю, что ваши родители ещё всё поймут. — Да мне плевать, что они там поймут, — Драко жестко отвечает профессору, не задумываясь над тем, что она может использовать эти выпады против него. — Я не могу их понять. И, значит, дальше будет только хуже. — Мистер Малфой, — сочувственно смотрит на него женщина. — Не наполняйте своё сердце ненавистью с ранних лет. Ни к чему хорошему это и не приводит. Драко внимательным взглядом изучает лицо склонившейся над ним профессорши. Она пухлая, с густыми непослушными волосами с проседью и добрыми глазами. Они всегда распахнуты и нет на лице того выражения, которое он видел у многих здешних женщин-волшебниц — прищура. Щурится и Минерва, и профессор Трелони, и Мадам Трюк, и даже преподаватель маггловедения — Чарити Бербидж. Они все. Но не Помона Стебль. — Вам какая разница, чем я буду наполнять своё сердце? — Драко задет. — Чего вы лезете? Идите, общайтесь со своими корешками! Он не знает, как реагировать на подобное проявление сочувствия и вообще, мало знает о заботе, и о том, что он небезразличен, хоть и является всего лишь студентом. К черту. Таких тут тысячи уже прошли и ещё пройдут. Драко уходит, не прощаясь и не извиняясь за резкие слова и направляется в замок. На первом этаже натыкается на привидение Почти-безголового-Ника. Малфой посылает его на очень далеко, на «предмет», напоминающий орган человеческого тела. На мужской орган. Тот ругает его на чем свет стоит и орёт на весь этаж, что Драко совершенно не умеет разговаривать со старшими. — Верх хамства и безалаберности! — говорит ему вслед привидение. Да кто бы говорил — они с Пивзом вообще никому покоя не дают. Распевают песни и поливают всех подряд грязью, якобы в отместку за то, что их не поняли при жизни. Драко не любит привидений. Ещё с детства, когда Люциус напугал его Тенью отца Гамлета. *** На последней паре у Северуса Снегга ничего особенного не происходит. Волшебник крайне невозмутим и на Поттера (слава всем известным богам) внимания не обращает. С тех пор, как Избранный-Поттер не ответил ни на один из предложенных Снеггом вопросов, весь интерес к его персоне почти улетучился. Драко же внимательно вчитывается в книгу. Он старается не пропустить ни одного ингредиента, чтобы сварить более-менее приемлемое зелье. Нужно же как-то «поднимать» свою опозоренную фамилию. Снегг перемещается по классу и дает указания. Останавливаясь рядом с Малфоем, он закатывает глаза к потолку и молчит, будто ждёт, когда гнев уляжется. — Мистер Малфой, — обращается зельевар к мальчику. — Боюсь, что с вашим рвением я кабинета лишусь. Немедленно оставьте листья Саблезуба в покое. Драко опускает руку с зажатыми в ладошке листьями растения, больше известного в магической медицине, как «Саблезуб огненный», применяемый для вскрытия нарывов и вызова взрывов. При смешивании с другими растениями, корни и листья Саблезуба «защищаются» и превращают всё вокруг в одно большое пепельное пятно. — Я думал «талант» к пиротехнике имеется только у вашего товарища, Мистера Финнигана, но нет — и с вами надо будет провести профилактическую беседу. Драко смотрит на Симуса (он тоже собирался бросить листья в свой котёл, но теперь резко передумал). Поттер, тем временем, советуется с Грейнджер — класть или нет последний ингредиент в зелье или же подозвать Снегга, чтоб выслушать замечания. — Смелее, Поттер, — подначивает его уже подошедший Северус, заранее зная, чем всё кончится. — Не оттягивайте свой провал. Гарри яростно сверкает глазами. Он вообще, по мнению Драко, слишком часто пытается вызвать реакцию у противника при помощи «убийственного» взгляда. Будто он — удав, а другие — кролики. — Что за суп вы тут сварили? — усмехается Снегг, ещё до того, как Поттер всё же бросает последний ингредиент внутрь побулькивающего котла. — Пробовать сами будете? Или найдутся добровольцы? Класс молчит. Ни звука. Драко нагибается над своим котлом и проверяет почти сваренное зелье. Почти идеальное, если бы не Саблезуб. Чертовы корешки. Драко понимает, что никогда не полюбит ботанику. Что угодно, но не это. — Поттер, ваше зелье годится только для замены отравы плотоядным слизнякам. Оно в дефиците, кстати. Его не так просто сварить, но вы же у нас Избранный. И видимо, по иронии судьбы, вы сумели распознать в рецепте те несовершенства, которые и помогли сделать это фиаско столь громким… Драко чихает. — Будьте здоровы, Малфой, — цедит профессор, снова подходя к мальчугану. — Главное не в котел, иначе все умоемся, отнюдь, не росой с цветущего папоротника. Драко от волнения больно прикусывает нижнюю губу, когда зельевар, помешивая его зелье, приподнимает брови в изумлении. Поворачивается к остальным очень медленно и произносит также медленно: — А вот это уже похоже на дело. Класс замирает и смотрит на Драко во все глаза. — Зря я сделал вам замечание в начале, Малфой, — снова удивляет всех профессор Сама-мрачность-Снегг. - Ваше зелье вполне сгодится для того, чтобы его процедить и слить в пробирку, но давать его больному я бы тоже пока не рискнул… Гарри хмурится. Снова заглядывает в свой котел. — Поттер, идите сюда, — зовет мальчика Снегг. — Идите и посмотрите, как должно примерно выглядеть ранозаживляющее. Поттер, фыркая и расталкивая локтями однокурсников, направляется к Драко. Малфой стоит с гордо поднятой головой и чувствует себя едва ли не богом, на аудиенцию к которому идет сейчас простой смертный… *** Драко сидит, согнувшись, и смотрит на свои покрасневшие руки. Зелье, вылитое на него Гарри Поттером, жжётся. И какое тут ранозаживляющее? Черт подери этого Поттера! Обед идет своим чередом, и ученики, активно обсуждая проведённый Снеггом урок, поглощают пищу, будто никогда и не ели. Малфой же ест мало. Отказываясь от супа и приступая к отбивной, он замечает на себе пристальный взгляд Поттера. — Что? — спрашивает Драко, стараясь выглядеть так, словно всё в полном порядке. — На мне узоров нет. — Больно? — Поттер вдруг перегибается через стол и дотрагивается до руки Драко своей. — Может, сходим к Мадам Помфри? — Может, я сам решу, что мне делать? — въедливо шипит на него Драко. — Не пробовал молчать, если никто в твоём внимании и мнении не нуждается, Избранный? — Я не хотел, чтоб так получилось… — Да? — оскаливается Драко, как пёс на цепи. — А кто тебя вообще просил, Поттер, соваться в мой котёл? — Ты же сам хвастался тем, что уже всё приготовил. Да и Снегг тебя похвалил. — Ну и не твоего ума было дело! — Малфой выдёргивает руку из пальцев Поттера и откусывает от котлеты, даже не разрезая её ножом, как делается в приличном обществе. — И вообще, отстань! С чего вдруг ты решил за меня заступиться? Гарри пожимает плечами. — Всё ещё метишь в команду по квиддичу? — Это место за мной, — Гарри Поттер поправляет очки и важно вздергивает подбородок. За последние дни он сильно изменился. — Сам директор это подтвердил. — Но не директор решает, кому быть ловцом, а Мадам Трюк. — Малфой, Мадам Трюк из-за твоей выходки лишилась премии, — Поттер яростно смотрит сквозь стекла очков. — А что, если из-за тебя она начала думать, что может сидеть и читать газетки, когда ученики тренируются? — Драко, входя в азарт, сжимает руку с вилкой так, что белеют костяшки. — Может, нам просто нужен ещё один полёт? Драко молчит. — Я бы на твоём месте, Гарри, — неожиданно вставляет Рон, — не стал заводить с ним дружбу только ради возможности полетать на метле. — А я бы на твоём научился подольше жевать, — Поттер серьёзно смотрит на паренька и кивает в тарелку. Рональд уничтожил весь обед за меньше, чем за пять минут. — То, что у тебя нет способностей к этому, не значит, что стоит завидовать другим. — Чего ты сказал? — веснушчатый нос Уизли сморщивается и все кругом переключают внимание на спорящих. — Да ты сам ни черта не знаешь! Сколько учителей за этот месяц похвалили тебя? Только Дамблдор! Так он и не ведет предмет! — Да на себя посмотри! У тебя выше «удовлетворительно» вообще отметок нет! — Да мне и не надо! Уизли-придурок. — Конечно, ты же на большее не способен. В кои-то веки ты прав, чертов Поттер! — Зато ты станешь водиться с Малфоем и он многому тебя научит! Например, воровать! — Уизли от злости стукает кулаком по столешнице. Бокалы звенят и часть сока проливается. Точно придурок. Слышится дружный гогот. Особенно за столом Слизерина. — Вы там Малфоя поделить не можете? — Блэйз с гордым видом приподнимает бокал сока. — Давайте я помогу… — Сидел бы уже на месте! Или я тебе помогу, — Гарри явно не терпится почесать кулаки. — Ещё одно слово от вас и будет хуже. И когда он начал быть таким агрессивным? — Эй, Поттер. — Драко чуть осаживает мальчишку. — Успокойся. Не обращай внимания на имбецила. — Как ты меня назвал, предатель?! Забини вскакивает и швыряется булкой. Драко успевает увернуться, и булка летит по касательной, попадая в лицо… Грейнджер. Вот это удар. Какой бросок, черт подери! Да любой гандболист нервно курит в сторонке. Драко смеется. Девочка, не ожидавшая такого, начинает плакать. Гарри стискивает кулаки и тоже вскакивает с места. Уизли, надувшись, не реагирует. Но, похоже, стол Слизерина объявил продуктовую войну Гриффиндору. Забини начинает хватать всё, что видит. Гарри в ответ плескает в него соком. Другие ученики разбегаются по залу, аплодируя и визжа. — Что вы устроили..? — Филч со шваброй прибегает в Большой зал и роняет челюсть. Сегодняшний обед влетит ему в долгую и нудную уборку, а крысам на помойке будет целый пир. — Прекратить! Вы все будете наказаны! Ни одного преподавателя на обеде — это, конечно, упущение. Ещё какое! Но Дамблдор, злясь на Минерву, срочно созвал педсовет по вопросам внеурочной деятельности учащихся. — Ещё раз тронешь хоть кого-то из наших, Забини, тебе не поздоровится! — орёт Поттер, яростно размахивая кулаками. Симус держит мальчика и сам едва не получает. — Ты ещё не знаешь, что если меня разозлить, то будет очень плохо! — Насколько? — ерничает темнокожий и крысится. — Проверим? С этими словами Блэйз снова бросает булку (на этот раз вишнёвую), и Драко, заинтересованный поведением Гарри Поттера, уже не успевает увернуться. Джем попадает на лицо, растекаясь красной массой, а крошки прилипают ко лбу. Ты ещё ответишь за это. Тварь. Забини радостно улюлюкает, подталкивая Гойла и других. Слизеринцы, вроде и поддерживают его, но явно ошарашены таким поступком. Чертова тварь. Малфой не может понять, что происходит и пару секунд просто сидит, как пришибленный, с перепачканной мантией и фейсом. Затем наступает осознание. Ученики косятся на него и показывают пальцем. Опять. Смотрят на него, как на ничтожество. Драко фыркает, и крошки попадают в нос. Он держится из последних сил, чтоб не сорваться на истерику. Грейнджер, отряхивавшаяся после первого броска, поворачивает голову в сторону Драко и говорит тихим, утробным голосом: — Хорошо смеется тот, кто смеётся последним. Приятного аппетита, Малфой. Вернула, думаешь, должок, поганая грязнокровка? Настал черед Уизли ржать во весь голос. Гарри вырывается из рук Симуса и перепрыгивает через скамью. Забини стоит возле своего стола, не двинувшись. Гарри уже достаёт палочку. Ничего, будет ещё и на другой улице праздник. — Эй, тупой очкарик! — Грегори Гойл, испугавшись, улепётывает, когда Поттер заносит палочку над головой, готовясь обрушить заклинание. — Хватит! — Ешь слизней! — выкрикивает Поттер и взмахивает палочкой, направляя её кончик на Забини. Мальчишку в зеленой форме отбрасывает на скамью и его лицо искажается в гримасе. — Это, конечно, не вишнёвый пирог, но… Надеюсь, ты их любишь… Ай да Поттер! — Мистер Поттер! — когда первый, самый огромный, слизень падает на пол, Минерва, прибежавшая на зов Филча, всплескивает руками. — Немедленно прекратите! Уберите палочку! — Он первый начал! — Молчите, Поттер! — взвизгивает Минерва и обращает внимание на Драко. Мальчик вытирается носовым платком и опускает глаза. — Но это правда! Гриффиндорцы начинают выкрикивать с мест, что затеял потасовку Забини. Слизеринец, в свою очередь, давится слизнями под общий гомон. — Тихо! — Зал дрожит от мощного взрыва голоса Альбуса. — Всем старостам привести студентов в порядок! Нарушители идут ко мне в кабинет! *** Понятие о системе наказаний за проступки для первокурсников, по словам Снегга, должно вмещать в себя подробную инструкцию к действию, чтобы у преподавателей не возникало никаких проблем с тем или иным видом отработки. Альбус же наотрез отказывается даже обсуждать эту тему. Он считает, что не может первокурсник выкинуть ничего такого, за что его следовало бы посадить на кол. И он снова ошибается. И вот сейчас, когда в один голос орут и МакГонагалл, и Снегг, и Малфой, и Поттер, и (чудом быстро проблевавшийся) Забини, Альбус Дамблдор начинает шевелить своими проржавевшими извилинами. Северус Снегг не успевает промолвить и слова в защиту Слизеринцев, как директор обвиняет его в случившемся. Профессор негодует и заявляет Альбусу Дамблдору, что готов уволиться, но тот лишь фыркает, качает седой головой и снова начинает свою тираду по поводу надлежащего присмотра за чертовыми детьми. Снегг жалеет, что когда-то совершил такую ошибку и пришел работать в школу. — Мне показалось, что инцидент двухнедельной давности, дамы и господа, немного научит вас прислушиваться друг к другу, но как я вижу, это всё бесполезная трата времени и моих нервов. Поэтому, сегодня преподаватели виноваты не меньше, чем их ученики, — волшебник опускается на свой «трон» и подпихивает Снеггу пергамент с каким-то приказом. — Подпишите. И наказание вы будете отбывать вместе со своими подопечными. — Верх идиотизма, — выплевывает разъяренный Северус. — Я отказываюсь унижаться. Можете подать мне другую бумагу, директор? — Какую? — с издевательскими нотами в голосе спрашивает Альбус. — О вашем увольнении? Непременно подам, но вот сперва вы проследите за тем, чтобы Мистер Поттер, Мистер Малфой и Мистер Забини получили хорошую трёпку от Хагрида в Запретном лесу сегодня ночью. — Но мистер Малфой здесь не при чем! — декан Гриффиндора рьяно защищает Драко, не успевшего ничего понять. Он все ещё испачкан в джеме. — Заклинание в Блэйза Забини прилетело из палочки Поттера… — Полагаю, мистер Малфой хорошо знает, почему он здесь, — чуть улыбается Альбус. — Он должен был проявить благоразумие и не позволить Мистеру Поттеру совершить подобное. — Тогда весь факультет, получается, виноват. — Не исключено. Минерва МакГонагалл только вздыхает. На все её реплики более-менее разумного плана, Альбус, после их встречи в больничном крыле, отвечает односложно и однозначно — «нет!» Так к чему тратить силы на уговоры? Он скоро всё и сам поймет, но упираться будет до последнего. Это же Дамблдор. — Минерва, вы позаботитесь о том, чтобы нашему профессору Снеггу не было скучно, заодно и поговорите по душам, — Дамблдор, очевидно, каким-то образом читает её мысли и не упускает возможности напомнить, где её место. — С вас взыскания ещё будут удержаны. — Да, сэр, — как прилежная девочка-ученица, а не профессорша со стажем и недюжинным багажом знаний, отвечает ему МакГонагалл, вызывая у Северуса фырканье, а у студентов недоумение. — Я помню. — Ученики могут быть свободны! — Драко, Гарри, Блэйз выходят из кабинета, понурив головы. — Почему за глупость Поттера отвечает Драко Малфой? — всё равно не унимается Минерва. — Директор, я прошу прощения, но мы же договаривались, что мальчику нужно дать время для… — По поводу наказаний, сегодня — только первый этап. Так сказать, разминка. Отныне я ввожу новые правила, как вы и хотели, Минерва, — произносит Дамблдор, поднимаясь с места и не давая женщине закончить. — Трудотерапия должна пойти на пользу всем. Поэтому назначаю вас с профессором Снеггом ответственными за «Дни ОПТ». — Нам больше нечем, по-вашему, заняться? — Кроме того, чтобы подтыкать друг друга в коридоре после занятий и обсуждать, кто кого обставит во время матча по квиддичу, видимо, нечем. — Альбус подходит и смотрит исключительно на Минерву, хоть и спрашивал его Снегг. — Таким образом, коллеги, не вижу смысла пререкаться. Уборка мусора и копка грядок уравняет всех. Поверьте. — Да катись оно всё к Салазару на поминки! — бросает Снегг и резко разворачивается в противоположную сторону. — Я лучше уволюсь! — Рановато ещё, друг мой, — Дамблдор загадочно насвистывает и удаляется к своему столу. — Ты же читал статью в прошлой газете? — Конечно. — Тогда обсудим всё на первом же собрании Ордена. — Альбус коротко кивает Северусу. — Наслаждайтесь обществом таких талантливых детей. Пока ещё они могут позволить себе детские шалости… — Лично у меня вся эта троица доверия не вызывает, — роняет Снегг, скрещивая руки на груди. — Малфой и Поттер — слабаки, хоть и соперники, а вот Забини рискует заиграться. Он хочет добиться расположения Поттера. И разделить их было бы разумнее, директор. Иначе во время отбытия наказания может случиться непоправимое. — Ничего не случится, потому что вы будете рядом, — Дамблдор улыбается и беспечно принимается за составление нового расписания.