семь дней

      Чем дольше они с Дэхви гуляли по территории сада и не только, тем больше Линь понимал, что ему ужасно нравится музыка Дэхви. Опережая всякие вопросы и негодования, скажем, что Дэ не играл ни на каком инструменте и даже не пел во время их внеплановой прогулки. А сейчас объясним, что имелась ввиду не музыка, которая выходила у Дэ из-под пальцев, когда он играл на каягыме, или которая появлялась из его рта, когда он пел.       Почему то Лаю неумолимо казалось, что музыка это не только звуки, которые все люди и животные слышат ушами, это еще и чувства. Может быть он мыслил не правильно, возможно такие мысли появились у него после общения с Дэ, но сейчас, когда его чувства такие крепкие, он не желает что-либо опровергать.       Когда Гуаньлинь слушал хорошую музыку и когда он находился рядом с Ли, разговаривал с ним или просто слушал, как тот говорил, эти два явления вызывали у него чуть ли не одинаковые чувства. Ему хотелось танцевать, подпеть или хотя бы постукивать пальцами в унисон. Хотелось разговаривать столько, словно завтра ему отрежут язык и он больше не сможет сказать Хви не слова.       Их прогулка продолжалась ровно до того времени, когда обычно обитатели дворца ужинали. За молодым господином Ли конечно же прибежала девушка, на лице которой было написано недовольство. Причем смотрела она в основном на Гуаньлиня, будто это он взял и похитил Дэ от взора остальных. Ему, наверное, хотелось бы это сделать, но сейчас он на такое не решился бы. Выбора у Линя не было, поэтому он мог только смотреть, как парень махает ему и уходит за девушкой, после чего тоже уходить, что бы его нашли и проводили до места, где он может поесть.       И его действительно нашли, через считанные минуты ещё одна девушка, но чуть старше той, что увела Дэ, подошла к нему, сказала идти за ней и пошла в непонятном Лаю направлении. Шли они не долго, что крайне обрадовало юношу, так как он очень сильно хотел есть и ходить голодным ещё час он не мог.       Сразу после ужина он снова вышел на улицу, несмотря на приближающиеся сумерки, присел под навес и смотрел куда-то вдаль, словно ожидая что вот скоро придет Дэхви и можно будет поговорить, если конечно другие люди их не подслушают. Линь понимал, что сейчас Ли не придет, что он, наверное, готовится ко сну, но ему хотелось бы.       В его положении очень самонадеянно вообще чего-то хотеть, поэтому он решил, что о своих надеждах и решениях он никому не скажет, даже Дэхви, боясь, что тот его осмеет. А их у него было много. Например, он уже решил и смог признаться себе, что ему нравится Дэхви, причем совсем не как человек, а как объект симпатии. Осознание как-то само пришло, совершенно внезапно, и буквально пронзило его голову стрелой.       Да, эта мысль убивала его, ведь такая любовь ни за что не будет принята обществом, Дэхви и его близкими, и дело даже не в том, что он не ровня Ли. Многое рубилось на корню только тем фактом, что за Хви всё уже решили, что они оба идентичны.       Несмотря на своё главное решение, из-за которого Гуаньлиню пришлось много подумать, у гаошаня так же были желания, самые сокровенные, которые совершенно не вязались с его решениями. Именно поэтому у него было немного времени на раздумия по поводу, что ему лучше выбрать: решение или желание.       Немного посидев на свежем воздухе и подумав над событиями дня, Лай отправился спать. Он опять совершенно игнорировал людей, что спали вместе с ним в комнате, ведь из вчерашнего опыта знал, что они будут перемывать косточки либо ему, либо Дэ, что ему не сильно нравилось. Подслушивать он вообще не собирался, поэтому целенаправленно пришел туда, что бы сразу же лечь спать, что он и исполнил.       Если совсем уж честно, то всю свою сознательную жизнь Гуаньлинь думал и свято верил в тот факт, что ему совершенно не идет зеленый цвет в любых его оттенках и сочетаниях. В одежде зеленого цвета он чувствовал себя одним широким ростком бамбука. Но, увы, когда на него начали надевать зеленые паджи и топхо, он не смог сопротивляться. Женщины, казалось, знают больше о том, что с чем лучше сочетается, поэтому Линь не решился с ними спорить. Также его немного смутило то, что его одевали не в военную форму, как раньше, а в обычную одежду, хотя они вроде бы договаривались о сохранении ролей.       А еще ему не дали сумку. Точнее ему дали сумку и вещи, сказали, что он может взять все, что посчитает нужным взять. Такой ход Лай оценил, потому что он не неженка, которая за себя не может вещи собрать, а в прошлой сумке он правда не использовал некоторые вещи совсем. Сейчас не хотелось повторять прошлых ошибок и ходить с огромной сумкой, если игнорировать тот факт, что они поедут на повозке, поэтому Гуаньлинь сидел и основательно думал над тем, что брать, а что нет, вплоть до тех пор, пока к нему не пожаловал гость.       Совершенно естественно, что никто, кроме Дэхви, ему в гости пожаловать не мог, поэтому Линь не видит ничего удивительного, что из-за двери появляется именно улыбчивое лицо Дэ.       От, признаться честно, не очень чутких, как показывает опыт, глаз Гуаньлиня не ушло то, что Дэхви был одет в не дорожную одежду, что можно говорить только о том, что он даже не переоделся и сразу побежал к нему. Гуаньлиню его льстило и заставляло улыбаться.       Гаошань сразу же встает, ожидая, когда Ли что-нибудь скажет или сделает. Тот в свою очередь подходит к нему, что то пряча за спиной, смотрит прямо в глаза, из-за чего Гуаньлинь чувствует себя неловко. — Здравствуй. — приветствует его Дэхви, переминаясь с ноги на ногу. — Здравствуй. — отвечает Лай, кивает и задает вопрос. — Что ты здесь делаешь? — Я не могу прийти просто так? — заметно защищается юноша. — Можешь, — говорит Линь, — но ты не переоделся и прячешь от меня что-то, значит ты здесь не просто так.       На лице Хви буквально читалось то, что его только что раскусили, как кусочек редьки, он ещё немного помчался, а потом вздохнул и показал таинственный предмет, который он прятал от Линя за спиной.       Таинственным предметом оказался кат. Тот самый, который Гуаньлинь отдал Дэхви, когда они ехали в Ханян, позавчера. Он понял это по темно-синей ленте у основания шляпы.       На душе стало как-то тепло от того, что Ли ни выкинул, ни оставил здесь, а сохранил и отдал обратно. Гуаньлинь ничего по этому поводу говорить не стал, он только забрал кат из рук Дэхви, снял тот, что ему повязали до этого, и надел этот. Крепко завязав ленту, парень смотрит в зеркало. Кат не подходит в цвету к топхо или паджи, Лай уверен, что его за это будут ругать, но он просто не может теперь эту шляпу снять. Именно таким юноша поворачивается к господину, неловко кланяется. — Спасибо. Поторопись переодеться, тебя уже ждут. И каягым не забудь.       Дэхви наверное через чур бодро говорит своё "хорошо", выходит из комнаты и оставляет Линя совсем одного со своей недособранной сумкой. Тому очень сильно хочется танцевать.