В принятии ударов на себя нет позора или слабости. Согрев иных в лучах своей отваги и доблести, вы вместе сожжёте любую угрозу и смоете её в забытье.
Укутанные в тишину коридоры и залы академии Сигнал странно ощущались в этот поздний час. Снимая последние украшения со стен актового зала, Аксель не мог точно сказать, что же придавало стенам боевой школы этот оттенок чуждости. Тот факт, что раньше парень видел заведение исключительно полным учеников и преподавателей? Издаваемые ими гул, смех, ворчание, скрип ручек и звон оружия всегда сопровождали его здесь. Или, может, это время суток? Не в порядках Сигнала было допускать праздношатание по территории школы, когда часы спешили к полуночи. По крайней мере, не в такие дни. Да и сам Аксель уже был не… «Точно же», — усмехнулся Орвейв, укладывая последнюю из глуповатых, но милых побрякушек из картона и пластика в коробку. На её законное место, где она и ей подобные пылились в ожидании уже прошедшего праздника. И будут пылиться снова — целый год. «Просто я уже не ученик Сигнала, вот и всё», — взгляд юноши упал на лежащий рядом, свёрнутый в рулон баннер. Красные буквы на белом полотне поздравляли выпускников с торжественным окончанием обучения. Грандиозное событие, если верить присутствовавшим на торжестве значительным лицам королевства и членам коллектива школы. Новая страница в жизни, ключ к двери, за которой кроются новые горизонты и вершины… Конечно, теперь, когда обучение закончено, перед уже бывшими одноклассниками находилась следующая ступень. Выбор, искажённый экзаменами — либо устроиться в полицию Вейла, либо приобщиться к одной из несколько более морально серых организаций, либо… О да, мечта любого выпускника боевой школы — поступить в одну из четырёх академий охотников. Встать на путь прославленных защитников мира и благополучия добрых жителей Ремнанта. Беззаветно служить человечеству, бросаясь в пасть к тёмным тварям и изгоняя их обратно во мрак. Прежде, чем запаковать коробки, Аксель подошёл к аккуратно уложенным в углу мечу и щиту. Валорфулл Сталварт, верный боевой комплект, казался гораздо более уместным в этом зале, нежели все возможные украшения. На щите, будто отражение нагрудника и наплечников юноши, виднелась эмблема. Поднятый лезвием вверх и влево клинок с золотой нижней гранью и верхней, равно как и гардой — ультрамариновой, зажатый между двумя золотыми рунами-молниями на ультрамариновом фоне. Меч во тьме, освещающий дорогу ведомым. Вот только правда ли всё это было ради них? Вся эта помпа и новые горизонты? Полуторный меч и щит оказались за спиной, а коробки с украшениями — в руках, уместившись пирамидкой, заслонявшей обзор. Вес ноши не был для щитоносца проблемой, равно как и ограничение видимости. В конце концов, здесь он мог ориентироваться хоть с закрытыми глазами. Гораздо большие неудобства предоставлял ворох мыслей, копошащихся в голове как стая взбесившихся воробьёв. Даже звук удара раскрывшейся от пинка двери не смог утихомирить сумбур. Отголоски атмосферы окончившегося праздника повисли в воздухе, как облако застоявшегося дыма, тяготя и пригибая к одному — будто бы единственно-правильному — выбору. Вдавить педаль газа машины жизни в пол и, уносясь вперёд, плюнуть на всё, что остаётся позади. И вариант этот была Акселю поперёк горла. Однажды, в перерывах между занятиями, он услышал от одного из преподавателей — знаменитого в определённых кругах охотника Кроу Бранвена — очень примечательную фразу. Пусть учитель и сильно перебрал в тот день, но отчего-то мысль показалась Акселю крайне интересной, важной… и верной. «Охотник всегда должен доверять своему чутью, если ему шкура дорога», — вырвалось тогда из потока пьяного мямлежа и раздражённого рыка. Но щитоносцу эти слова запали в душу… и теперь его чутьё говорило ему, что все эти разговоры о «полном самоотверженном фокусе на новые горизонты» — чушь собачья. Поток размышлений, как тщательно ни пытался, не был в силах застопорить бывшего «сигнальца». Под контролем находились не только тяжкие думы, но и твёрдый шаг к кладовой, и чувство направления… и даже проклятые коробки. С глухим стуком они, ведомые стальной в своей уверенности хватке, занимали свои места на пыльных полках. Каждый новый тихий удар картона о дерево чудился порывом ветра в лицо, столкновением меча с препятствием… …Гвоздём в крышку гроба этого новаторского верхоглядства. Аксель прекрасно знал, что скрывалось за «защитой мира и благополучия жителей Ремнанта». А именно — защита интересов вполне определённых персон. Конечно, каждый охотник волен выбирать сам, где, на кого и с кем он будет работать после окончания одной из академий… Но щитоносец, будучи единственным отпрыском в семье охотницы и одного из триумвирата Совета Вейла, прекрасно знал, куда идёт крен системы на самом деле. Состоявшиеся охотники и охотницы далеко не всегда оказывались падки на выгодные предложения сильных мира сего, однако же в стаде не без паршивых овец… Да и он прекрасно знал, чего ожидают — как поправили бы его они сами, на что надеются — некоторые из его родственников и друзей семьи. Ну уж нет, с подобным — в другую дверь! Такой расклад был настолько противен Акселю, что хотелось одну идею о нём, будь она чем-то материальным, раздавить как вредоносного жука. Если уж становиться на этот путь — то так, как следует. Как лишь сам ты, и никто иной, считаешь нужным. Всю свою жизнь Орвейв влезал затычкой в каждую бочку несправедливости и травли. Не всегда к месту, не всегда — без занудства и ущерба себе, но каждый раз с непримиримой решительностью и презрением к полумерам. Считая своим долгом защитить дорогих людей и просто тех, кто не может позаботиться о себе сам, от нападок и произвола. Так какой смысл становиться охотником и брать на себя такое бремя, если соглашаешься на сомнительные компромиссы? Если защищать мир — то защищать весь, не оставляя за бортом своего спасительного ковчега никого. Тем более — не забывая своих друзей. Во всяком случае, Ян, Руби, Рейду и Гоуффра Аксель положить на алтарь «меньшего зла» не смог бы никогда. Последнюю коробку мечник задвинул на положенное место с излишней силой. Стеллаж жалобно заскрипел и закачался, но устоял. Пожалуй, не стоило так уж увлекаться процессом, пусть и проделанное было нужным и правильным. Ход собственных мыслей отнюдь не удивлял Акселя — эта ночь была последней, когда он мог провести время в компании уже бывшего однокашника и непоседливых сестриц. Неизвестно, когда ещё и при каких обстоятельствах предстояло повидаться с ними. И предстояло ли в принципе? Нет, упускать возможность было злой и непростительной глупостью. Показавшаяся из-за облаков полная, «целая» луна пролила свой мягкий свет на коридоры Сигнала. Теперь, не захваченный вихрем раздумий, щитоносец уделял внимание и ему, и звуку своих шагов. Гул от поступи креплённых металлическими пластинами сапог был Орвейву единственным спутником и бесцеремонно захватывал боевую школу, отражаясь от белых стен и потолка. Рейда сейчас обязательно во всю бы воспользовалась ситуацией и ором опустила бы здешние порядки ниже точки замерзания. Отсутствие подруги лишь усиливало чувство одиночества и отчуждаемости от этого места и своих друзей. Рыжая егоза сейчас где-то за пределами королевства, тренируется у своего частного преподавателя… Оставалось лишь надеяться, что судьба сведёт их позже, в одной из Академий или охотничьей рутине. Но пока что стоило проведать тех, кого не надо было искать по лесам и холмам. Тренировочная зала, приведением в порядок которой занимались Руби, Ян и мама Акселя, встретила выпускника ярким светом потолочных ламп. В помещении всё ещё стоял запах еды — именно здесь решили проводить банкет и танцы в качестве неофициальной части праздника. Теперь об этом напоминали — помимо запаха съеденных угощений — лишь сдвинутые к стенам столы, аккуратные стопки грязной посуды и остатки украшений на стенах. — Уже управился? — голос Аглаи Орвейв, перенёсшей внимание с остатков несложенных тарелок на сына, был полон неубиваемыми добротой и задором. Оставалось только удивляться и разводить руками от того, как второму человеку в Сигнале удавалось не просто не валиться с ног — лучиться энергией третьи сутки кряду. Подготовка к выпускному, само торжество и приведение боевой школы в порядок после требовали больших затрат сил. Однако, сменившая уничтожение Гримм и бандитов на обучение подростков искусству боя и заботу о семье охотница справлялась со всеми нагрузками будто с утренней прогулкой. — Молодец. Мы тоже скоро закончим. — Пустяки, мам, — пытливый взгляд карих глаз матери пробирал и заставлял рывком расправить плечи, разбивая последние тягости на душе. Аглая была более чем способна вывести на чистую воду или взбодрить лишь парой слов и несколькими мгновениями зрительного контакта. Ни проявление, ни специальные уловки ей для этого не требовались — заместитель главы Сигнала справлялась одной лишь силой характера и приводила в чувство кого угодно. Тем паче, собственного отпрыска — даром, что щитоносец вырос на полторы головы выше и вдвое шире своей родительницы. — Может, тебе тут чем-нибудь помочь? — О, нет-нет, на моём куске дел всё в полном порядке. Лучше иди отдохни, если хочешь — поболтай с девочками. Они и так щебечут без умолку, а с тобой… — матушка лёгким движением расправила неровности на своей золотистой армированной блузе. Лишь взбугрившиеся складки на кожаных частях красных брюк и слегка съехавший на бок боевой топор, висевший на спине, говорили об огромной вовлечённости охотницы в процесс проведения выпускного. Настолько, что даже лишней парой мгновений на то, чтобы выправить собственный облик, она воспользовалась уже в последнюю очередь, отдавая всю себя своим ученикам. — В общем, они будут рады твоей компании. Только и разговоров у них про академии. Эх, вы мои маленькие глупышки, все вы. Успеете ещё нарубить Гримм в своей жизни — столько, что на три вечности хватит. — К слову об академиях… — с как можно большим спокойствием в голосе Аксель прервал материнское добродушное ворчание. Не то чтобы его очень заботила тема решения аттестационных органов академий, но всё лучше, чем давать нравоучениям распаляться. Аглая не была из того типа матерей, что вечно носятся со своими детьми, как с протухшими яйцами, и пытаются защитить их от всех и каждой опасностей мира. Скорее, её нотации происходили из профессионального опыта и были искажёнными байками повидавшей свою долю дерьма охотницы. И хотя слушать подобное было по-своему интересно, сын лишь искренне надеялся, что в этом возрасте будет вести себя иначе, нежели мать. Или, по крайней мере, рассказывать не вызывая недовольного воя вроде «Ну паааааааап». — А? Ах да, это, точно… Пока не пришло, — матушкин голос в миг потерял ту растерянность, появлявшуюся, когда тебя перебивают. Кинув краткий взгляд на наручные часы и поправив локон каштановых волос, она постаралась говорить в как можно более тёплых и уверенных тонах. — Не волнуйся, всё у тебя будет хорошо. Даже не просто хорошо, а супер! — Волнуюсь? Мам, я спокоен как мёртвый Голиаф, — отходя к подругам, Аксель только и обменялся со своей родительницей и ментором усмешками. Призывы не волноваться всегда залезали ему под кожу. Как-то так получалось, что срабатывали они — если срабатывали — с диаметрально противоположным эффектом, расползаясь трещинами даже по самой стенобитной уверенности. Уверенность бывалой охотницы, тем паче — выраженная в подобной манере, ситуации не помогала. Видимо, поддерживать в моменты нужды и время от времени нечаянно осаживать какими-нибудь странностями — это то, что делают все матери. По крайней мере, свою за это Орвейв журить не собирался. — Ааааааксеееееееееееель! — красно-чёрное пятно врезалось в руку юноши прежде, чем звонкий, слегка писклявый голос Руби достиг его ушей. Удивительно, как за валом дилемм и забот можно было забыть о простых, приносящих радость вещах. Даже если это объятия твоей четырнадцатилетней подруги, смотрящей на мир своими большими серебряными, полными восхищения и смелости глазами. Пожалуй, у Рейды похожий взгляд. Только вот, в отличие от света и чистоты Руби Роуз, неугомонная девчонка с утигатанами блистала беззлобной дерзостью и пламенной напористостью в своих очах — такой, что хоть военную технику в них расплавляй. — Привет! — Привет, девчонки, — с полуулыбкой, Орвейв аккуратно опустил ученицу Сигнала на пол. И без того достаточно миниатюрная Рубс была для него как пушинка, но это не повод для того, чтобы швырять её по всему залу как мешок с песком. — Как вам вечерок? — Блин, ещё полчаса нудятины от этих старых пердунов — и нас бы затянуло в сон. Полное болото. Но рада наконец-то тебя видеть вблизи, — тряхнув каскадом золотых волос, стоявшая на раскладной стремянке Ян развернулась к сестре и другу в пол оборота. По Акселю она прошлась жгучим и озорным взглядом сиреневых глаз, призывно подмигнула и улыбнулась, не отвлекаясь от снятия украшений со стены. — Моя помощь тут не нужна? — в ответную улыбку он вложил весь вызов и самодовольство, на которые был только способен. Их отношения с Ян, переросшие из брато-сестринских, партнёрских по детским играм, вылились в тёплое пламя смеси товарищества, дружбы и дразнящих романтических переливов. Прямолинейность, уверенность, открытость, азарт и энергия Сяо Лон создавали для Орвейва такой коктейль, от которого он был согласен быть опьяневшим постоянно. Красота — в которой сестре Руби было не отказать — была здесь далеко не первостепенным, хоть и более чем приятным фактором. — Не-а, мы сами прекрасно справляяяяя… — попытка дотянуться до одной из дальних безделушек обернулась тем, что накренившаяся лестница начала заваливаться на бок и падать, увлекая за собой и Ян. Инстинкты Орвейва сработали быстрее разума — нутром, обращённым в проявление, были задеты и удивление и испуг сестёр. Мгновение — и падающий предмет обихода вновь обрёл опору от удара висевшего на спине щита. — Я вам совершенно точно не пригожусь? — Аксель ободряюще улыбнулся девушке, поймав её на руки прежде, чем та полностью смогла осознать произошедшее. Ян оказалась на удивление лёгкой даже для своего фигуристого и вместе с тем атлетичного телосложения. Запах её волос заставил вдохнуть поглубже, поддаваясь искушению. Не то чтобы Орвейв изначально рассчитывал на какую-то грандиозную трансформацию в их отношениях, но на его удачу, скромные чувства нашли отклик в девичьем сердце. И пусть вольное положение дел никого из них ни к чему не обязывало, уже это было успехом. Конечно, злые языки сочли за честь раздуть эти отношения до полного абсурда, но на то они и злые языки. Тем более, что никто предусмотрительно не решался высказаться вслух и напрямую, а на кривотолки за спиной обоим было откровенно плевать. — Ну да, пожалуй, я погорячилась, — пересечение взглядов будоражило в лучших чувствах, казалось, в сирени глаз Ян можно было утонуть. Подумать только — это был первый раз за полторы недели, когда Акселю удалось нормально поговорить с ней и даже заключить в объятия — хоть и существенно новые. Время было буквально сожрано бесконечными тренировками, бумажной волокитой — будущий охотник сам настоял, чтобы всё было сделано без обходных путей — экзаменами и подготовкой к выпускному. Но теперь удовольствие от подобного положения и молчаливое улыбчивое одобрение со стороны Ян грели сердце. Задержав подругу на руках — к вящему удовольствию обоих — ещё на несколько секунд, Аксель осторожно опустил её на пол. — Папа бы не одобрил, — страх за сестру уже покинул лицо Руби, сменившись неуверенностью и по-детски комичным и наигранным отвращением, встречавшим все подобные ситуации. Хоть она и мечтала стать профессиональной охотницей, Рубс пока всё ещё была если не ребёнком, то уж их маленькой сестрёнкой — точно. Желание удержать её на как можно большем расстоянии от всех зол мира казалось естественным. Это было бы нечестным, недолговечным и даже опрометчивым решением, но стоило хотя бы смягчить вход на эту глубину. Неприятный опыт — тоже опыт, но пробовать помои на вкус, чтобы оценить их несъедобность — всё равно, идея не из лучших. — Так, ребятки, — голос матери, донёсшийся с другого конца зала, от напускной строгости гремел низким в своей тональности бубном, — поголубились и хватит, за работу! Если её осталось мало, то это не значит, что на всё можно махнуть рукой! — Ну ладно, — легко вздохнул Аксель, проверяя устойчивость стремянки. Теперь, под его надзором, несчастных случаев не случится, но полностью уверенным быть нельзя никогда. — Давайте уже покончим с этими штуками — сами они себя не снимут. Потянувшись за ближайшим украшением, он оглянулся через плечо на сестёр. Ян, отряхивая свои коричневые куртку и походную полуюбку и чёрные шорты, подарила ему очередную обезоруживающую улыбку; Руби ответила отрывистым, энергичным кивком — так, что красный плащ за её спиной слегка вздыбился. Ощущать их решительность и поддержку, даже в таком заурядном деле, было приятно. В конце-концов, не доведённый до конца порядок — тоже бардак, и подлежит исправлению.***
— Ты ведь уезжаешь через пару месяцев? — с лёгкой грустью в голосе Ян погоняла кусочки стейка по тарелке взад-вперёд. Не наклоняя головы, она смотрела вправо, на Акселя, с лёгким беспокойством. — Угу, если всё выйдет хорошо — ну, если я не завалил экзамены, конечно, — будущий охотник задержал зубцы вилки между зубами, устремляя взгляд в потолок. Старания, пущенные на как можно более беззаботное и равнодушное отношение к теме, не прошли даром ни для лица, ни для голоса. Акселю просто хотелось поменьше думать о том, на что он больше не может никак повлиять. Хотя вот сами экзамены? Они просто не могли не вызвать дополнительных вопросов, хотя бы из-за своей атмосферы. Ощущение, повисшее в воздухе в тот день, было почти материальным, хоть мечом руби. Все были на взводе, излишнем даже по меркам такого события. С чего бы? Группа Орвейва всегда отличалась изумительными показателями и никаких накладок накануне не происходило. Если уж и пенять на что-то — так это на «специальных гостей». Помимо прочих, в экзаменационной комиссии присутствовали двое особых лиц — настоящие охотники, преподававшие в академиях. Один из них — профессор Вайнрот Джейд из Бикона, высокий, тонкий, запакованный в тёмно-зелёное пальто и носящий на лице улыбку знатного прощелыги — показался Акселю человеком, вечно то ли не находящим себе места, то ли тихо посмеивающимся над своим положением. Внешность, имя и регалии же второго мечник как ни старался, воскресить в памяти не мог. Но одно можно было сказать без сомнения — оба привносили в событие чувство странного… таинства? Или это так с Орвейвом играло его собственное Проявление? А если нет… Как могут посадить всех на иголки всего двое человек? Тем более — охотников? — Эй, не говори так! — от сидевшей справа Руби прилетел мягкий толчок в бок. Не смотря на всё недовольство в её интонации, самого удара Аксель почти не почувствовал. — Ну правда. Знаете, как говорят: хочешь насмешить богов — расскажи им о своих планах, — ещё один кусок стейка отправился в рот. Мясо всё-таки получилось слегка недосоленным — по крайней мере, на вкус «гордого выпускника». — Да и если честно, если мне выпадет работать в полиции или какой-нибудь корпорации — тоже неплохо. — Не-а, — маленькая Роуз вскочила на ноги, оправляя чёрно-красные блузу и юбку с оборками. Выглядела нависшая над Акселем «маленькая сестричка» максимально деловито и угрожающе — так, что он позволил себе скромную улыбку. — Ты обязательно поступишь в академию и станешь охотником. Вместе с Рейдой! А потом мы с Ян к вам присоединимся и будем помогать людям и охотиться на Гримм! Будем героями, прямо как папа и дядя Кроу… — Руби отвела начавший мерцать чуть сильнее обычного взгляд вниз, — и мама… — Эй-эй-эй, уговорила! Обязательно стану охотником. Запомнили? — мечник приподнялся на локтях и осторожно смахнул зарождающиеся слезинки из уголков глаз подруги. В этом он буквально на пару секунд опередил Ян. Что поделать — отточенные не хуже клинка рефлексы и большое чуткое сердце. Аксель старался поддерживать своих друзей всегда в приподнятом расположении духа, но вот слёзы эти двух сестёр? Всё равно, что стакан кислоты в лицо. — Только выше нос, договорились? — Как бы там ни было… — протянула Ян, отставляя тарелку и игнорируя быстрый поцелуй в лоб, который подарила Руби старшему товарищу. — Уже решил, куда? — Я не вижу особой разницы, если уж честно, — четыре академии. Пресловутый «выбор новой ступени»… Вот только для кого-то он был — по разным и даже нескольким причинам — более, чем однозначным. Если вообще был. — Хорошо бы туда же, куда и Рейда, но вообще? Пожалуй, Бикон. Я бы даже поставил на то, что она сделает тот же выбор. — Замётано, — Сяо Лон положила руки под голову и откинулась назад — так, чтобы одновременно опираться и на Орвейва, и на стену. — В следующем году я к вам присоединюсь и отъяним эту академию — хоть сжигай! — Аррррргх, везучие! А мне тут ещё три года торчать! — своё раздражение Руби выразила в сморщенном лице и сложенных на груди руках. От каламбура сестры? От невозможности покинуть Сигнал навсегда до срока? Аксель бы сказал, что тут было всего понемногу. — Остынь, сестрюнь! Пока будешь учиться здесь — Бикон от тебя никуда не убежит, Гримм тоже! — звонкий смех Ян разнёсся по залу. — Мы тебя дождёмся и после твоего выпуска вместе будем косить монстрюг и всех засранцев, что попадутся на пути. Точно, устроим свою Гильдию Охотников и Охотниц! Как планировали! — Такие вообще бывают? — вопрос Роуз повис в воздухе, сопровождённый в своей озадаченности скрипом открывшейся двери. — Ну, обычно охотники работают либо в одиночку, либо своими командами. Некоторые собираются и в большие группы… — Орвейв решил увести разговор подальше от острых углов. Иногда приходится включать воображение и говорить о том, о чём имеешь довольно слабое представление. Но если это нужно для того, чтобы не дать друзьям лишний повод для тёмных мыслей… То почему бы и нет? Да и это вполне может стать ещё одной «новой дорогой», будь они неладны. — О гильдиях, честно говоря, я никогда не слышал, но это не значит, что у нас не получится создать такую. — Ага, Гримм раздери, — пространство залы прорезал резкий и слегка скрипучий, но тем не менее молодой голос. Раздражение, сарказм и насмешливость сочились из его тона горьким ядом. — Конечно, у вас всё получится, развесёлые мальчики и девочки. — Что такое, Гоуффр? — захваченная врасплох, Руби подскочила и развернулась вокруг своей оси. Как по команде, Аксель и Ян вскочили с пола, заслоняя девушку от своего товарища. И не сказать, чтобы это было необоснованно. Орвейв считал Гоуффра Хейдеса другом ничуть не меньшим, чем сестёр Сяо Лон-Роуз, Рейду или ещё нескольких человек и фавнов, но вот прекраснодушия, терпения и умеренности это беловолосому воспитаннику — и теперь уже выпускнику — Сигнала не добавляло. Но вершить поспешный суд и брызжать ядом, как делали это другие, Аксель в сторону друга детства не хотел. В конце концов, кто в Ремнанте без пятен на плаще? — Что такое? Да нихера! Ничегошеньки такого, золотые ребятишки. Сидите, хавайте свои тортики и радуйтесь лёгким победам, — шаги Гоуффра разносились по тренировочному залу металлическим грохотом. Чёрный полумеханический доспех с тёмно-синими мягкими вставками делал Хейдеса чуть больше, чем он был — как раз вровень Акселю — и выглядел довольно угрожающе. — Мамочки и папочки о вас позаботятся. — Гоуф, подожди минуту, — ситуация если и не выходила из-под контроля, то по крайней мере становилась очень неприятной. Только свары между друзьями Орвейву в этот вечер и не хватало. — К чему это всё? — Да так, решил всех поздравить с окончанием долбанного года. А нас с тобой, Аксель — с выпускным и предстоящим залётом в академию, — царствовавшая на лице Гоуффра ухмылка, после того, как он приблизился к троице вплотную, стала только шире и гаже. — С той разницей, что золотому мальчику место там принесут на серебряном блюдечке, а кто-то получит его за свои навыки, просто и чисто. — Прекрати наезжать на Акселя, Хейдес, а не то!.. — Ян, рявкнув, подалась вперёд и привела свои дальнобойные рукавицы, Эмбер Селику, в готовность. Сирень в глазах уступила место яростной красноте, солнечные локоны вспыхнули золотым пламенем… — А не то что, златовласка? — …которому так и не дали разгореться. Тёмно-карие глаза Гоуффра блеснули чернотой, которая стала расползаться — сначала по зрачку, затем за его пределы. За считанные доли секунд поглотив в себе белки, тьма перекинулась на кожу, белёсо-серебряные волосы и броню парня ленивыми маслянистыми языками пламени, скользившими по телу вниз, на пол, а с него — протянувшись к окружающим. Глаза Ян в миг сменили цвет с красного на льдисто-голубой, золотое пламя в волосах оказалось заглушено тёмным, вызывавшим парализующие страх и тремор и в ней, и в Руби. Но не в Акселе. Чёрный огонь не смел даже коснуться его, однако, тлетворное влияние на девушек выпускник Сигнала прекрасно чувствовал. Отрицательным кивком головы он дал уже было поспешившей к ним матери понять, что её вмешательство не требуется. Некоторые вещи нужно делать самому. — Остынь, Гоуф. Если у тебя есть проблемы, решай их со мной, — Проявления будущих охотников столкнулись почти инстинктивно. Так же, как они сами когда-то в детстве, во время разжигавших беззлобное соперничество игр. Орвейв выступил вперёд, заслоняя своим телом отведённой в сторону рукой сестёр. Медленный, тихий золотой пламень, больше похожий на дымное марево, охватил его тело, пресекая тёмный огонь Хейдеса. Осторожно прикоснувшись к аурам подруг своим Проявлением, Аксель перекинул часть своего пламени на них, в саму их суть, давая душам самим сбросить морок ужаса и перекрасить сияние из тёмного в золотое. Так-то лучше. — Кстати, как насчёт тренировочной дуэли? От этого его заклятый друг не откажется. Никогда не отказывался, провоцируемый по щелчку пальцев. Так с чего должен сейчас? Для Орвейва же это было отличным поводом и разрешить ситуацию… и выпустить накопившееся раздражение, моральную усталость и тревоги, будто лишний пар. Пусть и даже если и речь шла о сущих крохах, оставшихся после прихода пламенной волны его собственного Проявления. — Чего? — Гоуффр едко поморщился, будто его хлестнули по лицу вонючей тряпкой. Так происходило всегда, когда их с Акселем Проявления вцеплялись друг в друга. Но на этот раз в его взгляде читалась заинтересованность. — Того. Дружеский спарринг, — усмехнулся Орвейв. — Давай, в последний раз в этих стенах? Чего нам стоит? — Гримм тебя задери, — усмешку Хейдес вернул весёлым, но хищным оскалом. Его по-военному задиристая стрижка с небольшим утёсом-чёлкой будто стала ещё более вызывающей. — Идёт! Аксель же по-доброму усмехнулся про себя. Гоуффр всегда был до ужаса упёртым и предсказуемым. Это облегчало общение с ним — с его-то задиристым характером, но такое — как черта для охотника?.. — Ничего и никто никуда не идёт! — подошедшая-таки Аглая развела раздвинула парней в разные стороны. — Мало того, что вы теперь официально здесь не учитесь, так ещё и поздно сейчас для драк! После праздника биться решили, ещё чего. Даже будь тут ещё один взрослый, квалифицированный преподаватель — и то ещё только подумала бы! — А я вам тут на что? Стенки подпирать? — проникнувший незаметно ото всех в помещение мужчина в серой неопрятной рубашке и чёрных брюках наконец-то подал голос и привлёк к себе внимание. Показная ленивая сгорбленность и засунутые в карманы брюк руки, острый насмешливо-прозорливый взгляд красных глаз и редкая седина в его чёрных, свисающих колючими прядями волосах выдавали в нём охотника. Настоящего, прожжённого профессионального охотника, видевшего изрядную долю дерьма и оказавшегося достаточно умелым, чтобы выжить и рассказать об этом. Или, по крайней мере, способного это сделать. — Кроу! Принесла нелёгкая, — миссис Орвейв встретила коллегу суровым неодобрительным взглядом, пока тот легко обнимал подбежавших к нему Ян и Руби, приходившихся охотнику племянницами. От объятий, в которые сёстры заключили своего дядюшку, у последнего вздёрнулась лёгкая красная накидка, ещё больше обнажая покоящийся в крепежах за спиной широкий деактивированный меч. — Только не говори мне, что ты, после того как весь день отлынивал от работы, завалился сюда, чтобы поддержать это… сумасбродство! — Хватит тебе, Аги, — Кроу лениво махнул рукой, пытаясь придать своему хрипло-ревущему голосу хоть какую-то не провоцирующую примирительность. Дикция же его напротив, прихрамывала, обличая в каком-никаком, но опьянении. — Парням надо сбросить пар, а то всё равно друг в друга вцепятся. Кроме того, тебе же нужно было двое квалифицированных преподавателей… А я пока ещё здесь за учителя. — Ответственных преподавателей! — отпарировала Аглая, но вынужденная противостоять умоляющим взглядам Руби и Ян, буквально осязаемой решительности своих уже бывших учеников и подбивающей развязности Кроу Бранвена, ознаменовала своё поражение тяжёлым вздохом — Ох уж эти мальчишки… Хорошо, но только до двадцати процентов Ауры, не ниже! Кроу, девочки — к стене, а вы двое — на позиции! Живее! Повторять никому из присутствовавших было не нужно. Будущие охотники поспешили занять обозначенные и до рези в зубах знакомые места — небольшие серые круги посреди в остальном зелёного пола, каждая — в пятнадцати метрах от центра залы. Повинуясь командам, введённым Аглаей на панели управления, на потолке зажглись большие осветительные лампы. Ещё несколько нажатий клавиш — и внешняя часть комнаты оказалась отрезана силовыми полями от внутреннего прямоугольника-арены, бывшего впятеро больше неё. Освобождённые от креплений на спине, полуторный меч и павеза Валорфулл Сталварта приятно ощущались в руках Акселя. На противоположной стороне, стоя в своём круге, Гоуффр извлёк из-за спины чёрную угловатую тумбу с синими прожилками. Оказавшись оторванным от своих крепежей, параллелепипед с гулом и рёвом начал трансформироваться: шестая его часть, бывшая ближней к хозяину, превратилась в рукоять. Из-под низа оставшегося нетронутым корпуса появилась дюжина округлых взаимовращающихся лезвий, соединённых бритвенно острой цепью, а его дальняя от Гоуффра вертикальная грань ощетинилась зияющей темнотой дула. На нажатие встроенного в рукоять спускового крюка получившаяся машина войны — Танатос — отозвалась устрашающим рыком, разгоняя круглые пилы и цепь. Ни сама импульсная праховая цепная пила друга, ни его стойка с банальным стандартным хватом и выставлением оружия вперёд подобно примитивному топору или молоту, не удивили Акселя. Сам он ответил лишь сдвигом курка на хвате павезы, приводя его механизмы и пластины в боевое положение, парой ударов мечом о щит и новым «возжиганием» своего Проявления. Пламя прошлось по телу новой ободряющей, усиливающей и ускоряющей волной. Тёмный огонь на Гоуффре, наоборот — сгинул без следа: против Орвейва его Проявление было практически бесполезно. — Приготовиться! — пальцы Аглаи ещё раз пробежались по панели управления залом. Из-под потолка появился голографический восьмиугольник, на каждой из граней которого отображались портреты и уровни аур — как в процентном и графическом, так и в количественном эквиваленте — дуэлянтов. Аксель выставил щит вперёд, отведя правую руку чуть назад, эфесом клинка к плечу, в положение, готовое к колющему выпаду. Оба будущих охотника слишком хорошо знали то, как этот маленький спектакль должен начаться — ведь то же самое, на тех же самых местах они уже проделывали десятки, а то и сотни раз в прошлом. — Внимание! — рука бывалой охотницы мягко легла на кнопку подачи сигнала к старту. О да, Аксель за все эти годы уже наизусть выучил начало их с Гоуффром фирменной дуэли. Монолитные в своей размеренности щелчки Валорфулл Сталварта, нетерпеливое рычание Танатоса. Напряжение, тугой жилой протянувшееся через зал. Даже не верилось, что это их последний раз. Но Орвейв был намерен позаботиться о том, чтобы и окончание представления оказалось точно таким же, как и всегда. — Мочи! — шкодливо рявкнул Кроу, упреждая Аглаю и в нажатии на кнопку, и в её яростном взгляде. Впрочем, будущим охотникам этого оказалось более чем достаточно. Гудок, возвещавший об официальном начале поединка, настиг их почти перед самым столкновением. Клинок Сталварта скользнул по сочленению левого наплечника и рукава кирасы Гоуффра, Танатос врезался в павезу и со звонким визгом начал взбираться своей цепью по ней, остановившись лишь когда пила и поверхность щита оказались параллельны друг другу и начали оглашать зал скрежетом и рычанием. Патовое положение продлилось недолго — уже через считанные секунды Аксель дёрнул щитом вверх, вынуждая своего противника поднять пилу и открыться. Не теряя времени, мечник нанёс размашистый удар щитом, за которым последовала серия ударов мечом, справа и слева. Первая пара пришлась в корпус, заставляя Гоуффра отступить, второй справа врезался в плечо, слева — по лицу. От шрама Хейдеса спасла активированная аура, но удар привёл его в чувство от внезапного натиска и подстегнул азарт. Новый удар Акселя уже встретил вполне ощутимое сопротивление. Лезвие меча Валорфулл Сталварта и цепь поднятого в блокирующем жесте Танатоса врезались друг в друга. — Как всегда, долго восстанавливаешься, — Орвейв позволил себе ухмыльнуться, даже сквозь напряжение от столкновения клинка и пилы. Рёв лезвий и скрежет и визг металла дополнились ещё и еле слышным гулом — не только оружие, но сами ауры будущих охотников столкнулись и пытались перебороть друг друга. — За собой смотри! — огрызнулся Хейдес, отводя Танатос из блока лишь для того, чтобы с новой силой ударить по клинку, заставляя оппонента чуть отступить, отскочив. Последовавший за этим горизонтальный выпад Гоуффра Аксель отбил щитом и использовал секундное замешательство противника дабы атаковать самому, справа снизу — влево вверх. Удар клинка пришёлся на сочленение кирасы и поножей, заставляя бензопильщика потерять равновесие и крутануться, дабы не упасть. Впрочем, Гоуффр сумел воспользоваться ситуацией — не выходя из вращения и не до конца восстанавливая баланс, он размашисто рубанул слева в сторону противника, будто бы стараясь спилить его как молодое деревце, в одно движение. Не дожидаясь удара, Аксель скользнул назад, опуская клинок вниз и влево, пропустил лезвие цепной пилы мимо себя и, подскочив встретил уже второй, инерционный удар Гоуффра своим. Столкнувшись вновь, пила и перехватываемый в воздухе меч жалобно взвыли, протестуя против существования друг друга, но Аксель уже уводил клинок вверх, затем — по окружности — назад, вниз. Наконец — вверх и влево, прикладывая дополнительное усилие и увеличивая воздействие своего Проявления. За первым ударом последовал поворот вокруг своей оси на месте и новый — сверху вниз и влево, полный разгоняющей в стороны воздух мощи и разъяряемый всё увеличивающимся золотым пламенем. Валорфулл Сталварт со скрежетом, стуком, глухим гулом и силовой волной врезался в наплечник Хейдеса, отправляя того в недолгий низкий полёт назад. Последние пару метров, всё ещё вращаясь, Гоуффр преодолел уже по полу, выронив Танатос. — Тогда кто присмотрит за тобой? — Аксель позволил себе негромко рассмеяться, в низком полупрыжке меняя ведущую ногу — с правой на левую — и вновь принимая исходную стойку. Сзади слышны были радостные возгласы Ян и Руби. Боевые задор и эйфория клокотали в груди рвущимся на волю орлом. В каждом движении ощущались мощь, скорость и непоколебимость, каждый шаг был подобен удару гигантской волны о берег. Краткий взгляд, брошенный на голографическое табло, уцепился за ауры обоих выпускников: уровень ауры Хейдеса находился на отметке чуть ниже половины шкалы, тогда как Орвейв был в полном порядке — и даже более! Количественный показатель его ауры, в соответствии с ожиданиями и самого дуэлянта, и всех присутствовавших, многократно превышал изначальное значение и медленно повышался. В триумфальном порыве, Аксель взмахнул павезой и ударил по ней клинком. Вот оно! Истинное положение треклятых вещей, поток жизни в его настоящем виде! Никаких ужимок, никакого притворства, никаких недомолвок и полуправд! Только стремительный, яростный бой, сокрушающий нутро как цунами, перетряхивающий всё твоё естество до основания и вымывающий всю эту мерзость без следа! Тем лучше и важнее, что происходящий в защиту тех, кто дорог. Только отвага и честь. Одни из немногих вещей, что заставляют сердце биться по-настоящему. Что являются волной, вырывающейся из моря души. — Да пошёл ты! — сплюнув и подхватив оружие, Гоуффр поднялся с пола. Вновь разгоняемые лезвия и цепь Танатоса, будто резонируя с создателем и владельцем, издали, казалось, взбешённый рык. Выставив пилу перед собой, словно копьё, цепью влево, Хейдес рванулся на своего оппонента с устрашающим, полным ярости воем. За секунду до столкновения Аксель сделал шаг в сторону, подсекая противника сзади ударом щита под колено. Последовавший за этим горизонтальный удар мечом справа пришёлся на спину и почти было отправил Гоуффра в новый полёт на встречу полу. В последний момент перед тем, как окончательно потерять равновесие, Хейдес опёрся на правую ногу и рубанул Танатосом по полу. Манёвр позволил ему развернуться к Акселю лицом, вновь крепко встать на ноги и пойти в контратаку. Мощный удар, будто бы стремившийся разорвать надвое не только Орвейва, но и саму ткань пространства, устремился от самого полового покрытия вверх… Дабы быть заблокированным павезой практически на полпути. После недолгого противоборства, пила была оттолкнута щитом в сторону. Клинок Валорфулл Сталварта практически незамедлительно врезался в корпус Танатоса косым ударом сверху, добавляя пиле ускорения, тогда как сам меч вновь взметнулся вверх. Сокрушающая серия из нового скошенного удара сверху, двух горизонтальных с обеих сторон и беспощадного колющего выпада пришлась на ключицы, плечи и грудь Гоуффра. Атака, которая разделала бы незащищённого врага на куски как свинью, окончательно вывела бензопильщика из себя. Тёмное пламя вновь начало плясать по его телу, устремляясь к Танатосу подобно полчищу дымчато-чёрных крыс. Бросив взбешённый взгляд на мечника, Хейдес наотмашь рванул дымящуюся от его собственного Проявления пилу в правую сторону, без особой надежды попасть по оппоненту. Сделанный Акселем шаг вправо и назад увёл его с возможной линии атаки — лишь для того, чтобы мечнику пришлось наискось отбить следующий горизонтальный взмах. Полуторный меч и цепная пила встретились ещё в двух диагональных зеркальных ударах, справа и слева, давая Проявлениям распалиться и сотрясти пространство при каждом соприкосновении. Третью атаку Аксель перебил сокрушающим толчком щита, заставляя своего оппонента повалиться на одно колено и подставить пилу плашмя под последовавший за этим вертикальный резкий и мощный удар меча. Столкновение Валорфулл Сталварта и Танатоса, золотого и тёмного пламеней, казалось, на момент притянуло дуэлянтов друг к другу, но затем — откинуло к разным краям арены. По помещению волнами разнёсся режущий слух гул, начавшийся с глухого завывания и окончившийся в высоких тональностях, почти что визгом. Будущие охотники, не долетев до границ площадки с десяток метров каждый, погасили инерцию взрыва и остановились: Аксель — пируэтом, Гоуффр — перекатом назад через голову. Не вставая с колен, Хейдес рванул спусковой крючок своего оружия. Освобождённые от чёрного огня механизмы зарычали, закрывая лезвия пилы корпусом, выдвигая дуло чуть вперёд. Из рукояти выдвинулся дополнительный спусковой крючок, чуть больше задействованного ранее, а на самом стыке с корпусом возник диск-манипулятор с ячейками, олицетворяющими различные виды Праха. Не успел Танатос полностью переключиться в дальнобойный режим, как Гоуффр крутанул диск на красную позицию и вдавил уже новый крючок до упора. С оглушительным грохотом из дула вырвался красный шар энергии и понёсся по направлению к Акселю. Тот отбил его и следующие два снаряда, описав в воздухе клинком восьмёрку. Четвёртый сгусток превращённого в чистую энергию Праха был принят на щит, но стояние под обстрелом статуей стало бы для Орвейва фатальным решением. Рывок вправо — и новый шар пролетел мимо, с треском врезавшись в энергетическое ограждение. Каждый следующий снаряд, пока Аксель описывал в своём беге четверть круга, либо проходил за спиной или выше головы, либо ударялся о павезу. Кувырок через правое плечо помог уйти ещё от одного сгустка… и воткнуть меч между пластинами щита, будто в ножны. Сдвиг курка на хватовой скобе павезы запустил внутренние механизмы Валорфулл Сталварта. Щит стал деформироваться, его пластины обхватили клинок и начали сдвигаться, образуя цевье и ствол оружия. Скоба опустилась под корпус образующейся пушки, принимая вид защитного кожуха для нижнего хвата. Из уже бывшей гарды к окончанию ствола устремилась поднимающаяся мушка, рукоять клинка изогнулась у основания для более удобного хвата и выдвинула из себя спусковой крюк с одной стороны, с другой — маленький барабан, позволяющий выбрать активный в данный момент Прах. Тяжёлый крупнокалиберный бронебойный пулемёт был готов к бою. И в бой он устремился. По нажатию спускового крюка пулемёт начал извергать из себя, согласно положению контрольного барабана, с глухим стуком очередь — не поток ли? — пуль из жёлтого Праха, окутанных золотистым огнём Проявления своего владельца. Первая из них встретилась с очередным снарядом, порождённым Танатосом, и утащила его за собой в небытие. Мимо образовавшегося на месте их столкновения взрыва из огня и электричества пронеслись нестройным потоком другие. В любой из ипостасей Валорфулл Сталварт был очень грозным, но не менее сложным и тяжёлым в обращении оружием. Впрочем, как и любой другой экземпляр оружейного мастерства учеников Сигнала, он был создан своим хозяином под себя, а годы тренировок превратили свойство в своеобразный симбиоз. Как и должно было быть, Валорфулл Сталварт стал продолжением тела и души Акселя, будучи пулемётом или полуторным мечом и павезой, а Орвейв практически не чувствовал ни веса… ни отдачи. Как и должно было быть. Беспощадные пули забрали с собой ещё пару праховых энергошаров, стремясь достать противника их творца. С душераздирающим стуком, взрывами и электрическим скрежетом снаряды врезались в корпус Танатоса, ограждение, защищённую аурой броню Гоуффра. Он стоически перенёс с десяток попаданий, но непрекращающаяся очередь грозила сбить его с ног и вдавить в ограду. Очередная пуля, врезавшаяся в его подбородок и чуть не опрокинувшая бензопильщика навзничь, заставила прекратить огонь и обратила уже его в бегство. Отскок влево не спас бы Гоуффра от сконцентрированного и хорошо контролируемого обстрела, но Аксель и не планировал одерживать триумф с дальней дистанции. Положив конец потоку пуль, он рванулся к сопернику, возжигая в очередной раз Проявление и трансформируя Валорфулл Сталварт вновь в щит и меч. Гоуффр, заметив перемену в картине боя, перевёл своё оружие обратно в режим пилы и, волоча её по полу лезвием вверх, ринулся к Орвейву и уже тянул Танатос вверх, нанося удар… Опустошительный колющий выпад Акселя впечатал цепную пилу в доспех Хейдеса и вынудил его отступить на пару шагов. Следующий удар был нанесён незамедлительно, с полного разворота и размаха, обезоруживая противника. Слуха Акселя достиг дребезжащий звук падения Танатоса на пол и утихающее рычание его лезвий… но не гул, возвещающий об окончании матча. Клинок незамедлительно был опущен вниз, дабы доли секунды спустя рвануться в скошенном влево ударе вверх, быть перекрученным над головой Гоуффра для безжалостной, почти мгновенной двойной атаки крестом. Хейдес, ослеплённый пламенем клинка и оставленный без оружия, не мог противопоставить натиску ничего, кроме обескураженного отступления. Недостаточно быстрого. Занимаясь золотым огнём ещё интенсивнее, становясь похожим на небольшое солнце, Аксель отвёл клинок вниз и назад для нового замаха сверху, переросшего в вертикальный удар потрясающей силы. Атака и последовавшая за ней силовая волна отправили Гоуффра в последний за эту ночь полёт, впечатав в энергоограду. Гул и скрежет расползающихся иссиня-чёрных потоков обнуляемой ауры Хейдеса разошёлся по его телу. Пронзительный вой, призывающий к прекращению боя, наконец был вырван из динамиков. Поединок был окончен — точно так же, как и всегда. Золотое пламя со своей неизменной размеренностью тихо сошло на нет. Валорфулл Сталварт тихо клацнул о крепежи, когда обе его части были возвращены за спину. Захваченные боевым куражом дыхание и сердечный ритм постепенно замедлялись, приходя в норму. Но для того, чтобы окончательно привести вещи в порядок, нужно было сделать кое-что ещё. Под нисходящий гул исчезающих барьеров был подобран откинутый Танатос. На вкус Орвейва, оружие было слегка тяжеловато — как и всё, впрочем, что касалось Гоуффра. Оружие, доспехи, отношение к миру и другим… манеры. Падать с таким мировоззрением, пожалуй, тоже было тяжело. Во всех смыслах. — Это уже двести сорок седьмой, — подойдя к Хейдесу и протянув ему его пилу рукоятью вперёд, Аксель беззлобно улыбнулся. Успевший сползти по энергетической ограде вниз, а теперь, более ей не поддерживаемый, лежащий подобно обрушенной башне и тихо стонавший от боли и досады себе под нос Гоуффр не вызывал ничего, кроме улыбки. — И тебя не затрахало считать? — переведя взгляд на друга, будущий охотник крепко вцепился в свою пилу. Даже поверженный, он не терял своей мёртвой хватки… и паршивого отношения. — Только потому, что ты постоянно проигрываешь, — одним-единственным рывком Аксель поставил соперника на ноги. Тот, в свою очередь, деактивировал своё оружие и вернул в крепления на спине. — Но в следующий раз я тебя точно уделаю, братан, просто и чисто! — на лице Гоуффра вновь появилось выражение, будто ему пришлось прожевать мешок гнилых перчёных лимонов. Но теперь за гримасой недовольства и провокации не чувствовалось агрессии. — И это тоже я слышу уже в двести сорок седьмой раз! — отпарировал Орвейв с громоподобным смехом, который подхватил и Хейдес. Кроу всё-таки был прав — бой оказался отличным способом разрядить ситуацию. Если бы только всё было так просто, как эта победа. Или как возможность устоять на ногах после двух внезапных толчков сзади. — Ураааааааа! — восторженный писк Руби заглушил смех выпускников. Объятия, в которые Акселя заключили подбежавшие к нему сёстры, были крепкими, но не настолько, чтобы причинить хоть малейший дискомфорт. — Молодцом! — лишь на миг отпустив победителя, Ян дёрнула его за руку, заставив самого Акселя развернуться к ней лицом, а Руби — освободить друга от своих объятий. В старшей из сестёр — и во взгляде вновь искрящихся весельем глаз, и за ними, внутри, глубоко в душе — Орвейв чувствовал задор вперемешку с чем-то ещё. Нерешительность? Сомнение? Не так уж это и важно, если знать причину и желать развеять морок — а его корень будущий охотник прекрасно знал. — Извини, что влез, — Аксель обнял Ян за плечи. Попытался улыбнуться как можно более успокаивающе и добрее. Ни расстраивать подругу ещё больше, ни оставлять недосказанность такой, какая она есть, Орвейв не собирался. — Я знаю, ты и сама бы прекрасно справилась, но мне просто хотелось самому устроить ему трёпку. — Эй! — на лице разминающего руки, дабы снять напряжение в мышцах после боя, Гоуффра возникло остервенело-обиженное выражение. — Я ещё тут, мать вашу! — С меня газировка и мороженое, — продолжил триумфатор, не обращая внимания на недовольство товарища. — Идёт? — Замётано. И ещё кое-что… — озорно ухмыльнувшись и кивнув, Ян притянула выпускника к себе, вниз. Последовавший за этим поцелуй удивил Акселя. Назвать Сяо Лон скромницей было бы унылой ложью, но на откровенные жесты подобного толка пара была скупа, тем более — будучи не наедине. Тем приятнее были эти несколько моментов соприкосновения губ, пусть и не являвшимися первыми. — Не хочу прерывать ваши щенячьи нежности, но… — голос Кроу прорезал воздух и вместе с ним — момент с его тёплой атмосферой — подобно зазубренному кинжалу, отсекающему крылышки шмеля. Охотник вальяжно — или, скорее, небрежно в своём опьянении — махнул рукой, подзывая Акселя. — Громобой — на два слова… — Увидимся позже, — дождавшись, пока Ян отпустит его, и освободив её от своих объятий, Аксель отсалютовал друзьям двумя пальцами и направился к учителю. Конечно, хотелось провести со ставшими ему как семья будущими охотницами и охотником как можно больше времени, но призыв Бранвена?.. От такого не отказывались и не откладывали на умозрительное «потом». Орвейв тем более не собирался этого делать. Кроу Бранвен, помимо огромного уважения со стороны Акселя, пользовался любовью и обожанием всего Сигнала — по крайней мере, его учеников. Развязность и неопрятность в словах и поведении вызывали среди учащихся настоящий непрекращающийся фурор и были почти постоянной головной болью администрации. А подкреплённые внушающими уважение навыками и многолетним опытом охотника прочно закрепляли за Бранвеном позицию одного из самых популярных учителей в академии. Только мало кто — и Аксель оказывался, ведомый своим Проявлением, в числе тех немногих — знал или по крайней мере чувствовал, что весь этот фасад был призван скрывать. В конце-концов, груз своих неудач и ошибок, может быть, и сложнее, но куда… спокойнее нести в одиночку. Даже если он ноет, подобно незаживающей ране. — Неплохой бой, — слегка кивнув своему уже бывшему воспитаннику, Кроу полез во внутренний карман рубашки, извлекая оттуда фляжку со спиртным. Её металл, вместе с тремя кольцами на пальцах правой руки и цепочки маленьким скошенным крестиком на груди, холодно блеснул в свете угасающих ламп. — Уже надумал, куда поступать? — Спасибо, мистер Бранвен, — Аксель медленно облизнул губы, тщательно подбирая слова. Разговаривать с Кроу ему всегда было, по не совсем понятным причинам, нелегко. И дело было вовсе не в разогнанном состоянии охотника. Если призадуматься, юноша и вовсе не помнил, когда видел Бранвена в последний раз трезвым. Нет, суть была в ином… — И мне хотелось бы сначала дождаться результатов. Кто знает, пройду ли я. — Теперь — просто «Кроу», — охотник сделал два спешных глотка из фляги, после чего убрал её обратно, во внутренний карман. Иногда создавалось впечатление, что его телу только и нужно для жизни, что алкоголь. — И прекрати пороть хероту. Поступишь, — но даже не смотря на опьянение, взгляд красных глаз был таким же пронзительным, как и всегда. И эти глаза требовали ответа. — Ну? — Пожалуй, Бикон. По нескольким причинам, — Аксель слегка приподнял правую бровь, выражая небольшое удивление. Такой поворот событий был… как минимум неожиданным. Не то чтобы Кроу когда-либо любил формальности, но среди учеников всё же в известном смысле держал дистанцию. Полу-наставник, полу-друг. Не для набивания себе лишней важности, а просто потому что так было проще учить, не давая влезать в душу и садиться на шею. По крайней мере, ему. Сокращение же этого расстояния было интересным поворотом, и всё же — Орвейв решил не злоупотреблять… оказанным доверием. Выпускник медленно повёл головой из стороны в сторону, будто бы разминая шею. Знак того, что ему не хотелось бы пояснять упомянутые причины, был принят благосклонной улыбкой и ещё одним кивком. У всех есть свой чемодан со скелетами и грязным бельём, который лучше не трогать лишний раз. — Хех, ну по крайней мере один из новичков у них на плечах будет с мозгами, — усмехнулся Кроу. Проявление Акселя, осторожно трогавшее Ауру и душу охотника, заметили почти переворачивающую с ног на голову перемену. Вихрь, в котором поток эмоций — наверняка прикреплённый воспоминаниями и нуждами — пронёсся ворохом вороньих перьев. Нет, тяжесть и напряжение, которое нависали над Орвейвом в подобных беседах, были вызваны как раз этим внутренним сумбуром Бранвена. Может быть, поэтому он и пил в таких количествах? Чтобы хоть как-то, хоть на какое-то время урезонить этот мешок битого стекла во своём разуме? Не лучший способ, но если он помогает, то почему бы и нет. Конечно, Аксель пытался помочь своему учителю — не без применения своего Проявления, но что поделать. Чувство справедливости и чуть ли не потребности хоть как-то облегчить участь Кроу толкали на те редкие моменты, когда Бранвена всё-таки касалось золотое пламя. Тихо и незаметно, но достаточно, чтобы осветить его внутренний мрак. Моменты были редкими хотя бы потому, что однажды они прекратились. Не было ни скандала, ни разбирательств, ни строгих нравоучений. Просто в тот, последний раз, после очередной боевой тренировки, Аксель почувствовал просьбу — мольбу? — в душе Бранвена. Мольбу о том, чтобы эта помощь окончилась. Он знал, что его ученик сможет прочесть и понять это без слов, а Аксель знал, что Кроу это знает. Потому что иногда груз на сердце нельзя просто так взять и сжечь, как бы ни хотелось. А когда тёплый пламень уходит — всё вновь опускалось на положенное ему природой и судьбой место. На дно фляги. — Слушай… Аксель, — Бранвен понизил голос, повёл плечами и чуть сгорбился, давая своему воспитаннику нависнуть над ним. Сам будущий охотник, впрочем, ощущал — как и всегда — картину в противоположном свете, давая пессимизму и опыту Кроу застыть над ним хищной птицей. — Ты хороший парень. Очень хороший — лучше, чем этот мир заслуживает. И если захочешь — непременно станешь классным охотником, — дядя Ян и Руби отрывисто, будто пародируя воронье карканье, усмехнулся. — Возможно, таким же классным, как я, если не лучше. Есть идеи, почему? — Я не возьмусь сам о себе судить, — Аксель осторожно вернул улыбку своему ментору. Возможно, именно в этом и заключалась тяжесть? В том, что Орвейв не смог помочь старому Кроу? Что это ощущалось почти как… пощёчина. Поражение. Невозможность сделать что-то хорошее, что должно было быть сделано, по-настоящему помочь. Ощущение собственного бессилия, которое Аксель ненавидел чуть ли не больше всего на свете. — Просветите? — Дело не в том, что ты здорово сражаешься, хотя этого не отнять. И не в добром сердце — кое-кто считает, что без него здесь не обойтись, но это только часть сути. И даже не в том, что мозги у тебя на месте во всех отношениях. Нет, собака зарыта в том, что у тебя, в отличие от этих дуболома и хохотушек, — Кроу сделал кивок в сторону Гоуффра, Ян и Руби, — есть… Назовём это чутьём. Ты умеешь не просто действовать как охотник, но и думать. Обычно этому учатся, очень долго и больно получая по лицу, но тебе повезло выработать это в себе быстрее прочих. Не теряй этой извилины — спасёт твою задницу не раз и не два. — Хорошо, ми… Кроу, — Орвейв ответил глубоким кивком, однако же, нахмурив и сдвинув брови к переносице. Разговор, приятно воздействуя на собственное эго, при этом умудрялся задевать. Столь нелестные слова о своих друзьях — пусть и из уст видавшего свою тарелку дерьма охотника — Аксель переносил плохо, пусть это и было правдой. По крайней мере, выпускник Сигнала на то и рассчитывал — защищать своих товарищей, пока те не приведут себя в лучшую из возможных форм, вырубать любые угрозы в зародыше, а потом — пройтись всесокрушающей волной всем вместе по тому, что осталось от врага — твари Гримм это, бандиты… да что угодно. — Ещё одна вещь, — рука охотника вновь потянулась за пазуху, но на этот раз извлекла небольшой кусок бумаги. Фотографию — изображением Кроу держал её к себе, не позволяя Акселю разглядеть ничего, кроме четырёх смутных просвечивающих силуэтов. Взгляд Бранвена опустился на фото и, казалось, чуть затуманился. — Те трое, с кем тебя забросит в одну команду — было бы неплохо, научись ты полагаться на них. Я сейчас не о доверии или поддержке. Просто постарайся не перетягивать одеяло на себя, понял? Если нет, то потом поймёшь, — фотография вернулась в один из карманов рубашки, а губы Кроу вновь искривились в усмешке. — Не повторяй ошибки стариков, Аксель. Своих наделаешь на две жизни. — Запомнил. И постараюсь не разочаровать, — Орвейв ещё раз кивнул, с уже просветлевшим лицом. Возможно, с этими кивками он походил на слона, тягловую лошадь или раскачивающуюся на жерди птицу, но кого это волновало? Точно не его самого. Гораздо больший интерес представляло направление, в которое думы Акселя пустились от слов Бранвена. Будущие сокомандники… Интересно, кем они будут? Конечно, это было в своём роде лотереей, но сама мысль была привлекательной. В памяти пронеслись слова Рейды, оброненные ей когда-то давно, кажется, в какой-то другой жизни: незнакомцы — это просто новые друзья, которых ты ещё не знаешь. Хотелось бы, чтобы она была права. А ещё — чтобы они с ней оказались если не в одной команде, то хотя бы в одной академии. — Ладно, я и так порядочно присел те на уши. Пойду я, пока твоя матушка не сделала из меня стейк, — Бранвен тихонько рассмеялся, вновь выпрямляясь и протягивая руку для рукопожатия. — О да, это она может, — помедлив, Аксель всё же ответил на жест. Хватка Кроу оставалась всё такой же крепкой. Не то чтобы это доставляло какой-то дискомфорт, но в подобном чувствовалось… Уважение? Признание? До некоторой степени — уж точно, без грамма лишней лести. — А ты пока иди к своей компашке. Тай освободится через пару часов, так что развлекайтесь, пока можете, — старый охотник отпустил руку мечника и отсалютовал небрежным жестом, уже отходя к двери. — И добейте уже чертов торт. Будущий охотник решил последовать этому совету. Ночь была ещё далека от своего конца, да и по словам Кроу, у них ещё было время для отдыха и веселья. Тратить его понапрасну казалось почти преступлением. В конце-концов, именно воспоминания о таких тёплых, светлых моментах помогают нам, когда небо жизни затягивают тучи и мир грозит утонуть и расколоться под дождём.***
Рассвет вырывал здания и улицы Вейла из ночной мглы и окрашивал в мягкие красные и рыжие тона. Дороги и тротуары в этот час ещё были пустынны, лишь случайные автомобили и прохожие давали понять, что столица королевства не была городом-призраком. Небо, почти зеркально отражая сложившуюся ситуацию на земле, было чистым и принимало в своих объятиях одинокие транспортники-буллхеды, редкими точками плывшими по безграничным просторам в высоте. Спускаясь с крыльца главного входа в Академию Сигнал, Аксель чувствовал лёгкую грусть. Вне зависимости от его мнения и чужих речей, вчера действительно завершилась важная глава его жизни. Да, он не разрывал своих связей с друзьями и уж точно не отказывался от драгоценных воспоминаний, связанных с ушедшими днями. Только время, неуловимый и неумолимый убийца, было непреклонно в том, что эти дни становились именно что ушедшими. Подгоняло вперёд, по новому пути — и его не волновало, пойдёшь ты голым, как новорождённое дитя, или ворвёшься на огромной волне опыта и дружеской поддержки. Совершенный охотник, если хорошо подумать — вот только загоняло и убивало оно не только Гримм, но и людей, и фавнов. По крайней мере — тех, кто ему это по-настоящему позволял, как говорили легенды. — Ну, вот и всё, — шумно втягивая в себя свежий утренний воздух, Аксель подставил лицо лучам солнца. Покинул Сигнал он налегке — при нём был верный Валорфулл Сталварт, а остальные вещи были заранее перевезены домой. — Угу, — стоявший рядом Гоуффр неопределённо тряхнул головой, сверля взглядом тротуар. Энергия, задиристость и спесь, которыми он был полон прошедшей ночью, с наступлением утра рассеялись будто дым от костра, поднявшийся слишком высоко в небо. Всё, что в нём осталось — это нерешительность. — Ну, братан, я тогда, типа, пойду… — И куда же вы собрались, молодой человек? — закрывшая на ключ двери Академии Аглая спорхнула вниз по ступеням подобно фее из детской сказки. Голос её был полон не насмешки, но искреннего участия, пусть и приправленного истинно-преподавательским морализаторством. — Ну… — Хейдес передёрнул плечами — казалось, в попытке стряхнуть с себя вопрос бывшей учительницы. Перевёрнутые вверх ногами тёмно-синие трёхзубчатые короны с чёрными кругами в основаниях зубцов, изображённые на его наплечниках, встретили солнце тусклым блеском. Перекинутая через голову и висящая на левом плече чёрная спортивная сумка и тёмно-коричневый чемодан в правой руке — единственные вместилища его немногочисленных пожитков — почти физически притягивали Гоуффра к земле и уменьшали его в размерах. Перед Акселем теперь был не один из лучших выпускников боевой школы, но всего лишь потерянный и испуганный мальчишка. Словно их откинуло на добрых десять лет назад. — Куда-нибудь… В любом путешествии дом — или хотя бы место, где ты можешь остановиться на ночлег — столь же важен, как и сама дорога вместе с подготовкой к ней. Вот только жизненный путь являлся гораздо более пакостным, жестоким и нечестным маршрутом из всех возможных: не только из-за количества и качества препятствий, что ты встречаешь на нём, но и по гораздо более прозаичным причинам. Например, многих из тех, что вступили на него, он оставлял без дома и очага вовсе. — «Куда-нибудь» — это не место, — Орвейв постарался придать своему голосу как можно более ободряющую окраску, рука уверенно легла на плечо друга, разворачивая его к себе. Порой, защита требуется не от врагов и катаклизмов, а от банальных неурядиц и проблем. Отворачиваться же в такой момент от друзей? По мнению Акселя — ещё одна непростительная ошибка. — Остановишься пока у нас. — Да не, я не хочу лезть вам на шею. Не надо меня ни… — Гоуффр, уже гораздо более раздражённым жестом попытался сбросить с себя руку товарища, но добился лишь того, что тот воспользовался моментом и выхватил у него из руки чемодан. — Сущие глупости! — одобряя жест сына, заявила Аглая безапелляционным тоном. — Не надо к этому относиться, как невесть к какому бремени. Ты нам всё равно — не чужой. Тем более, это всего несколько месяцев до поступления. В том, что вас примут в любую из Академий, я ничуть не сомневаюсь, мальчики. А там имеются вполне комфортабельные общежития, так что… Одновременный звонок трёх свитков прервал её на полуслове. — Легки на помине, — усмехнулась охотница, перехватывая своё устройство. — Это, должно быть, ваши результаты. Лишних намёков и особого приглашения будущим борцам с тварями Гримм не потребовалось. Считанные мгновения спустя — и вот, перед глазами возник заветный список. Долгожданный и пугающий перечень имён и фамилий выпускников, начиная с получивших наивысшие баллы на экзаменах — и заканчивая с треском провалившимися. Свиток Акселя дрожал, повинуясь тремору в руках, пока сам он жадно, со страхом, волнением и надеждой впивался глазами в экран. Так всегда — сколько бы он ни сохранял спокойствие и безразличие, в решающий час эмоции имели тенденцию брать верх. К счастью, все опасения рассыпались и развеялись как Прах не ветру. «Орвейв, Аксель» — гласила первая позиция в списке. Высший балл, абсолютное лидерство. «Хейдес, Гоуффр» — было запечатлено на четвёртой. Друзья синхронно испустили шумный, гулкий вздох облегчения. Строгий, но справедливый вердикт открыл перед ними ворота Бикона, Хейвена, Атласа и Шейда. Оставалось только выбрать. Впрочем, для кого-то выбор был очевиден — если не решён за него. Будущий охотник поднял взгляд на друга. В его глазах читался триумф, облегчение, совершенно стенобитная определённость в своём выборе и вызов — «Слабо полезть туда же, куда и я?». Конечно, Гоуффр ни о какой другой Академии, кроме Бикона, и не мечтал. Затем внимание переключилось на мать, тоже только что оторвавшуюся от своего свитка. На лице её играла лучезарная улыбка радости и гордости, взгляд светился поздравлением и той эмоцией, которая обычно выражалась во фразе «Ну я же говорила!». В памяти всплыли лица ближайших друзей семьи и среди них — отца, искажённые беспокойством и осторожным, но почти обязывающим желанием. Что ж, пускай. Но это будет выбор его, не их. Аксель поступит в Бикон, но на своих условиях, по своему желанию, а после — будет делать то, что посчитает нужным. Вместе со своей командой — по крайней мере он на это надеялся. Что именно? Там будет видно. Впереди было четыре года, обещавших быть грандиозными. Но одно Аксель знал точно. Можно сказать, дал себе обещание, ещё годы тому назад — что когда мир начнёт шатать и земля под ногами будет проваливаться в бездну, он будет рядом. С Валорфулл Сталвартом в руках, с верой в лучшее, подобной самой высокой горе, и решительность, подобной самому сокрушительному цунами. Щитом для Ян, Руби, Рейды, членов своей будущей команды, Гоуффра — кого угодно из тех, кому помощь потребуется. И солоно же придётся тому, кто дерзнёт испытать этот щит на прочность — ведь Аксель вырвет их даже из спасительной хватки богов, чтобы раздавить.