На две души

      – Кто были те люди и почему они хотели меня убить?       Орихиме решила начать с главного и постаралась, чтобы голос прозвучал обыденно. Ее мысли продолжали разбегаться в панике, путаться от страха и неопределенности, но внешне она сохраняла спокойствие. И то, сколько сил она прикладывала к тому, чтобы выглядеть как обычно, выдавали лишь сжатые до боли кулаки, покоящиеся на коленях.       Где-то в глубине души девушка продолжала ждать, как кто-нибудь скажет, что произошедшее с ней просто ночной кошмар, страшный сон, который нужно забыть и больше к нему не возвращаться. Но никто не спешил к ней с утешениями. Даже когда она задала вопрос, мучивший ее больше всего, каждый из этих сильных мужчин, сидевших напротив нее, долго хранил молчание.       – Послушай, Орихиме, – первым ей на помощь пришел Тессай. Он придвинулся к девушке поближе и накрыл своей огромной рукой ее сжатые кулачки. – Выслушай нас и постарайся не нервничать. Для тебя опасно слишком нервничать.       Эти слова припозднились на целые сутки. Вчера и сегодня девушка уже достаточно убедилась в том, что поведение людей, живущих в этом доме, даже отдаленно не напоминает реакцию тех, кто волнуется и переживает за члена своей семьи, попавшей в беду.       Орихиме была чужой здесь. Хозяин дома подтвердил это, наконец, ответив на ее вопрос, но так и не показав взгляда из-за полей полосатой шляпы.       – То были плохие люди и тебе не в чем себя винить. Я же признаю свой промах. Я не верил до конца в то, что от тебя захотят избавиться так явно. За свой неудачный эксперимент я прошу прощения…       Прошедший день Орихиме запомнила до отвращения слишком хорошо. Думать о том, что ее ужас и отчаяние для кого-то только эксперимент было невыносимо. Разве человек напротив нее вправе говорить так беспощадно и жестоко? Вправе ли, даже если этот дом никогда не был ее?       Да, и этот тоже. Как и тот – красивый и богатый, где слуги смотрели на нее с завистью и шептались за спиной, а высокомерные гости не стеснялись язвить и насмехаться ей прямо в лицо, когда рядом с ней не было того человека, которого больше боялись, чем уважали.       Яркая вспышка из памяти вновь раздробила ее сознание на части, заставив на несколько минут потеряться в пространстве и времени.       Урахара же продолжал о чем-то говорить, девушка заставила себя собраться и прислушаться.       – … важно для нас. Времени мало, а опасность велика, поэтому я не могу тратить его впустую. Но я не так бессердечен, Орихиме, как ты можешь сейчас подумать, и готов ответить на все твои вопросы. Итак, с чего бы мне начать?       – Просто скажите кто вы и кто я? И почему мое сознание наполняют образы, о которых я и понятия не имею?       – Образы? Что ты видела? – не обращая внимания на свое обещание, Урахара впервые открыто взглянул на собеседницу и даже подался немного вперед, словно сокращенное расстояние могло дать ответ на его вопрос.       Орихиме отвечать не собиралась.       – Хорошо, сначала я, – согласился Урахара. – Вчера ты видела нечто такое, что выходит далеко за рамки нормального. Поэтому тебе будет проще осмыслить тот факт, что ты не совсем человек, Орихиме. Мы все здесь не совсем люди.       К себе применить такое понятие девушка пока не могла. Однако на шутку это не было похоже. Ведь тот, кто спас ее вчера, уж точно человеком не был.       – Поэтому тот демон знал ваше имя? Вы послали его мне на помощь?       – Того демона зовут Гриммджо и он не из тех, кому можно что-либо приказать. Если ты хочешь спросить, почему он это сделал, то я могу ответить лишь, что у него свои причины присматривать за тобой. Благодаря Гриммджо ты оказалась здесь не только вчера, но и ранее.       Ранее? Орихиме не понравилось это слово. Что оно означало? Как она могла быть связана с тем нечеловеком?       – Мы не вправе рассказывать его историю, – откликнулся Тессай на не озвученный ею вопрос, но явно отразившийся на ее лице. – Ты должна сама его спросить.       Возможно, эти мужчины готовы без страха смотреть на демона даже после произошедшего накануне. Но у Орихиме холодели руки от одних воспоминаний о нем. И все же она осторожно поинтересовалась:       – А есть, о чем?       – О многом, если отважишься. И, конечно, если он ответит.       Похоже, Урахаре доставляло удовольствие говорить намеками и не давать ясных ответов, поэтому пришлось переспросить:       – Что вы имеете в виду?       – Гриммджо появился на пороге моего дома не больше двух недель назад и рассказал занимательную историю. Невероятную, но убедительную настолько, что я решил ему помочь. Мы заключили сделку, предметом которой являлось твое спасение, Орихиме. Неделю спустя в моем доме появилась ты в состоянии, которое назвать жизнью было сложно. Тебе пришлось вынести нечто жуткое и болезненное, груз пережитых тобой ужасов был слишком велик, ты не хотела приходить в сознание. Лучшим выходом, которое удовлетворило всех, стало решение временно заблокировать твои воспоминания и внушить образы о несуществующей человеческой жизни в моем доме. Благодаря этому ты пришла в чувства и сейчас говоришь со мной. Однако граница, разделяющая твое сознание хрупка, через нее к тебе просачиваются воспоминания. На самом деле я мог навсегда избавить тебя от прошлого и сделать моей племянницей, но решил повременить.       Что-то подобное Орихиме себе и представляла. Что-то фантастическое, сложное для восприятия – такое же, как и ее видения. Что-то, что ее безумно пугало. Что-то, что было совершенно безрадостным. Что-то, о чем она предпочла даже не догадываться.       – Почему же не сделали сразу? Это ваш новый эксперимент надо мной? – прошептала девушка.       Тессай рядом вздрогнул, но Урахара остался спокоен. В его глазах появилось любопытство, а на губах едва заметная улыбка.       – Я оставил дверь приоткрытой. Что делать дальше – ты должна решить сама. Если войдешь в нее и узнаешь о себе настоящей, то тебе придётся испытать боль, возможно, еще большую. Если же окончательно ее закроешь и забудешь, то проживешь отпущенный тебе срок в неведении и лжи. Как я уже говорил, твое состояние – это временная мера, которая устроила и меня и Гриммджо. Я хотел, чтобы ты все помнила, а твой демон был против этого. Но я считаю, что ты сама должна принять решение и чем скорее, тем лучше.       Сейчас Орихиме не готова была принимать решения. И если она не могла спросить у своего демона, почему он был против ее воспоминаний, то задать вопрос Урахаре была просто обязана.       – Зачем вам это нужно? Мои воспоминания?       – Чтобы наказать одного очень плохого человека, Орихиме, свидетелем преступлений которого ты стала. И понять, почему он предал своих товарищей.       Девушка кивнула и замолчала, устав как от вопросов, так и от ответов на них.       Чувство потерянности и неопределенности, отступившее было от нее на некоторое время, продолжило расти, как снежный ком, катящийся с горы и превращающийся в лавину, спешащую вот-вот поглотить неосторожных туристов. Впрочем, теперь она хотя бы понимала, почему ощущала внутри себя невидимую стену, которая сдерживала что-то по другую от себя сторону. Значит, то, что там, то, что произошло вчера и тот демон – Гриммджо – это и есть ее настоящая жизнь?       Как в тумане Орихиме вернулась в свою комнату и, закрыв за собой дверь, взглянула на нее совсем другими глазами. Готова ли она продолжать жить здесь «в неведении и лжи» всю оставшуюся жизнь, как обычный человек? Готова ли она узнать о себе настоящей? И можно ли верить словам человека, который с легкостью ставит эксперименты, а потом с той же легкостью приносит извинения, в которых нет ни капли раскаяния?       Девушка прошла по комнате несколько раз, остановившись у полки с фотографиями. Лицо, запечатленное на них, смотрело на нее с улыбкой. Ее лицо. Интересно, а она настоящая была хоть в одном из них? Орихиме сосредоточилась и долго взывала к своим воспоминаниям, но в ответ из глубин памяти на нее смотрела пустота.       Переместившись за письменный стол, рыжеволосая перебрала его содержимое. Нигде не было никакого ежедневника, тетради, блокнота или самой маленькой записки, которые хранили бы ее мысли или почерк. Орихиме придвинула к себе чистый лист бумаги. Немного подумав, она вывела на нем свое имя. Интересно, а оно ей принадлежит? Или оно тоже, как и все здесь не ее? Нет, недоверия и отторжения к нему она не почувствовала, да и написала она его легко, так, словно это было для нее привычно.       Тогда ей стоило подумать еще над одним именем. Девушка попыталась воспроизвести на бумаге имя своего демона. Гриммджоу? Гриммджо? Гримджо? Гримджоу? Каждый раз выходило по-разному, и каждый из вариантов был ей чужд и незнаком. В таком случае, что она могла знать о его владельце? Насколько они были близки, если он готов ее спасать, а она даже в имени его сомневалась? Какие отношения могли их связывать?       У нее не было ответов. Но ее сознание все больше раскалывалось на две части. Первая, состоящая из того, что внушил ей дядя, а точнее, господин Урахара. Нагромождение несуществующих воспоминаний, которые путались, стоило ей только начать хорошенько в них разбираться. И вторая часть сознания, затянутая зловещей пеленой неизвестности, с образовавшейся посередине нее червоточиной, из которой просачивались такие ощущения и видения что она опасалась ворошить их дальше.       Чтобы упорядочить мысли, она поднялась и вновь прошла из угла в угол комнаты, остановившись у гардероба. Вещь за вещью Орихиме перебирала немногочисленное содержимое, примеряя к себе ту или иную одежду и рассматривая себя в зеркале. Похоже, ей нравились яркие расцветки, но, кажется, она не могла позволить себе носить их прежде. Привычнее было видеть себя в одежде темных тонов. Почему?       Закончив с вещами, Орихиме еще раз внимательно осмотрела себя в зеркале. Только теперь она придала значение своей излишней бледности и худобе, темным кругам под глазами и какому-то тусклому, изможденному взгляду. Зная все то, что она теперь знала, девушка могла согласиться с тем, что совсем недавно перенесла или серьезную физическую болезнь, или какие-то душевные потрясения.       Или она, как существо, не принадлежавшее людскому роду, была не способна на серьезные душевные муки? И вообще, что в ней было нечеловеческого? Может, она, как и Гриммджо, была способна безжалостно убивать других? Как показала практика, она могла постоять за себя, и, скорее всего, была в состоянии отнять жизнь, но не бессмысленно. Рыжеволосая дотронулась до повязки на своей шее, которая скрывала жуткий синяк. Нет, она испытывала отвращение к насилию и необоснованной жестокости. Избавлять других от ран и боли – вот, что было ей ближе. И, кажется, именно это она умела делать.       Взгляд девушки переместился с шеи в вырез футболки, она подцепила пальцем цепочку и достала на свет неприметное серебряное украшение в виде двух цветков, переплетенных между собой стебельками. В отличие от всего, что ее окружало, эта подвеска была на ней с момента пробуждения, а значит, чем-то важным для нее. Девушка была уверена, что та должна иметь свою историю.       Окончательно утомившись, Орихиме расстелила футон и прилегла. Через минуту она уже крепко спала сном без изнуряющих и пугающих её сновидений.       Когда девушка открыла глаза, уже смеркалось. Под ее боком, свернувшись теплым шерстяным клубком, лежала госпожа Йоруичи. Не задумываясь о том, как кошка попала в закрытую комнату, Орихиме притянула животное ближе и долго гладила ее, смотря невидящим взглядом в сгущающиеся сумерки.       В доме было тихо и в голове Орихиме тоже. После сна мозг не торопился мучить ее сложными и болезненными размышлениями. Она продолжала пребывать в какой-то полудреме, поэтому внезапно громкий звук заставил ее подскочить на месте. Со стороны комнаты-кабинета Урахары послышался угрожающий голос. Возможно, какой-то недовольный покупатель магазинчика вернулся отстаивать свои права?       Шум распахнутых седзи и с силой захлопнутых немного испугал ее, но девушка все равно осторожно выглянула из своей комнаты в коридор. И столкнулась с возмутителем спокойствия лицом к лицу.       Гриммджо выглядел раздраженным. Не придав ее появлению никакого значения, он скользнул по ней взглядом как по какому-нибудь предмету мебели и прошел мимо. Не иначе как спросонья Орихиме переполнилась то ли глупостью, то ли храбростью, поэтому бросилась за ним.       – По… подожди, – девушка протянула руку, в попытке остановить его, но зачерпнула только пустоту. На ее голос он обратил не больше внимания, как, и в общем на ее появление.       – Пожалуйста, поговори со мной, – крикнула она ему в спину, выбегая во двор следом. – Не уходи вот так. Пожалуйста, остановись…       В огромном волнении она думала только о том, как его задержать. Поэтому не придала значения ощущению покалывания на кончиках пальцев, как в затекших конечностях, когда к ним приливала кровь. Легкий зуд быстро нарастал, превращаясь в жжение и боль.       Гриммджо обернулся. Из-за наступивших сумерек Орихиме не могла ясно видеть, но ей показалось, что на его лице раздражение уступало место растерянности и даже испугу.       В отличии от него девушка не поняла, что происходит, поэтому и испугаться по-настоящему не успела. Только почувствовала, как что-то ощутимо врезалось ей между лопаток, сбивая с ног. От ощущения непривычной легкости Орихиме покачнулась и, сделав несколько неуклюжих шагов, осела на колени. Ей в лицо ударил тяжелый запах пережжённой плоти и она взглянула на свои руки, которые почти до локтей покрылись коричнево-красными рытвинами и пузырями от ожогов.       Из-за испытанного шока боль в ее сознание просочилась медленней, а стать невыносимой не успела из-за появления Тессая. Он моментально начал колдовать над ее ранами. По-другому назвать происходящее она не могла. Под руками мужчины возникло приятное зеленоватое свечение и ее вздыбленная, пораженная кожа меняла цвет и срасталась на глазах. Это было так завораживающе и так пугающе, что она отвела взгляд.       Позади себя она увидела нечто такое, что полностью захватило ее внимание. Сомнений быть не могло – перед ней лицом к земле лежало ее собственное тело. Тело без единого признака жизни. Девушка было потянулась к нему, но обзор загородила фигура в темно-зеленом хаори.       – Не смотри, Орихиме, не обращай внимания, – на ее макушку опустилась теплая ладонь Урахары, а потом он присел рядом с ней на корточки. – Я же говорил тебе, что мы не совсем люди, правда? Мы созданы не из материи, а из духовных частиц, поэтому время от времени нам необходимы такие оболочки. Тебе она нужна, чтобы восстановить силы, поэтому, когда Тессай закончит с твоими ранами, я научу тебя ей пользоваться. А ты пообещаешь мне больше не пытаться взывать к своей силе, когда ты внутри нее, хорошо?       Его слова звучали так убедительно, что девушка кивнула, хотя все еще не до конца понимала с чем соглашается. А еще ей понравилось ощущать у себя на макушке ладонь этого человека. Этот его жест был по-отечески теплым и успокоительным. Поэтому Орихиме так и хотелось спросить: «Кто же вы господин Урахара? Человек, что желает мне добра, или же тот, кто хочет просто меня использовать?»       Урахара поднялся на ноги и, посмотрев в сторону, произнес:       – Вот поэтому я говорил, что оставлять Орихиме в таком состоянии опасно. Она может навредить как себе, так и окружающим.       – Гин убеждал меня в том, что ты умен, – услышала она голос Гриммджо, но увидеть демона она не могла. – Так, делай что-нибудь!       – То, чего мы добились само по себе чудо. Но я не господь бог, чтобы творить чудеса из воздуха, – холодно ответил Урахара. – Все, что я могу сделать, Гриммджо, так это предложить комнату в моем доме и попросить тебя в ней остаться.       Вместо ответа громко хлопнули входные ворота, передавая всю злость уходящего. Урахара вздохнул, что-то тихо пробормотал и вернул взгляд на Орихиме.       – Боже-боже, и что прикажете мне с вами делать?