***
Спрятав телефон в карман перед возвращением, чтобы друзья снова не упрекнули его в вечной занятости даже в такие дни, как сегодняшний, Чонгук с улыбкой на лице идёт на свет от огня и усаживается на брёвнышке. Он замечает отсутствие жены практически сразу, но не спешит набрасываться с расспросами к ребятам, и, лишь кивая им, молча ищет девушку взглядом. — Чонгук, помнишь, мы хотели в том году слетать на острова, но в итоге сели на поезд и поехали к моей бабке рыбные пирожки точить? А всё из-за того, что ты не захотел бронировать оставшиеся места эконом-класса. Не, мы, конечно, не мажорили на то время, но та авиалиния реально не вызывала доверия, да причём и эконом-класса. — У твоей бабушки, между прочим, мягкий пол, да и еда отменная, — вспоминает Юнги гостеприимство миссис Пак. — Слышишь, Чонгук? Ты где летаешь вообще? Натянутую улыбку и растерянность всё-таки бросается в глаза остальным, потому самый старший, а в частности лучший друг — Мин Юнги, решает узнать тому причину. — Куда подевалась Нура? — спрашивает Чонгук напрямую. — А, да она вызвалась на поиск дровишек. Скоро должна вернуться, — махнул рукой парень, на что Чонгук, распахнув глаза, быстро поднялся на ноги и взволнованно оглянулся. — Ну, блять, — тихо матерится он, вспоминая о её страхе. — В какую сторону она пошла? — Да не знаю, — напрягся и сам Мин, заметив реакцию Чонгука. — Ты чего такой дёрганный? — Фонарик в зубы и пошли искать, — шёпотом наставляет он парню, чтобы тот, не портя остальным вечер, отправился на поиск жены вместе с ним. Чонгук предпочёл молчание выбросу негативных комментариев по поводу решения отправить девушку одну на поиск сухих веток. И, вроде, делов-то… но только не для неё. Темнота вызывает у неё дикий страх даже тогда, когда она не спит ночью, а парень вдруг покидает комнату, чтобы посетить уборную. А на днях из-за бури отключили электричество на три часа, потому ему пришлось приложить все усилия, чтобы не сбросить со спины её тело и не застонать от ранок после длинных ноготков. Руки Нуры не созданы для хлопот даже по дому, чего уже говорить о колючих ветках? — Да успокойся ты, сейчас найдём, она не могла далеко уйти, — подбадривает его по дороге Мин. — Угу, — совсем недобрым мычанием отвечает Чонгук, пуская свет фонарика на деревья и кусты. Они два раза окольцевали местность, обшаривая каждый угол, а сейчас углубились и зашагали в самую темень. — А если она уже вернулась? — предполагает блондин, — а мы как придурки ищем? — Так, Мин Юнги, мать твою, — начинает возмущаться Чонгук, как вдруг свет от фонарика падает на нечто странное, такое, что слишком ярко выделяется на фоне лесного. — Нура? — неуверенно спрашивает он. — Малышка моя! Парень, впихивая фонарик в руки другу, несётся к скрученному комочку и падает рядом на колени, обхватывая дрожащее лицо ладонями. Девушка, проплакавшая двадцать минут в одиночестве, уже думала, что проведёт ночь один на один с пугающими до хруста костяшек пальцев мыслями, как развеял эту мутную дымку он — любимый муж. Она обхватывает его шею руками и шепчет о своём испуге, прижимается очень плотно к его груди и получает то тепло, в котором нуждалась в минуты одиночества. — Я, правда, видела волка, — шепчет на ухо, пока парень несёт её на руках обратно к костру. Всё это время шагающий позади Юнги закатывает глаза, слушая этот бред. — Тебе показалось, Нура. Здесь не водятся волки, — по-доброму утешает девушку Чонгук. — Я чувствовала псину. — Ты на грибах сидела, — не удерживается блондин, — авось и глюканулась. Нура в ответ бросает недоброжелательный взгляд на парня через спину мужа и сводит брови. Этот Мин Юнги никогда не упускал момента нелепо подшутить над женой друга, и даже в этой ситуации применяет свои приёмы, раззадоривая тем самым и Чонгука. Вернувшись к палаткам, парни прозрачно вливаются к не скучающим друзьям, раскатывающим третью бутылку виски, а Нура же, ссылаясь на моральную усталость, поцеловала Чонгука в щёку, извинилась за испорченную часть вечера и наказала идти веселиться, чтобы не чувствовать себя ещё больше виноватой. Эту ночь он должен провести хорошо, ведь трудовые будни на нём в последнее время очень сильно сказываются: сонный взгляд, апатичное состояние, быстрый вылет в сон, — Чонгук заслуживает отдыха.***
Девушка задремала в скрученном положении практически на два часа, а вот на третий, почувствовав неудобство в районе копчика, открыла глаза и вздохнула. Всё же, уснуть крепко она себе не позволила. Размяв шею и вытянув вперёд ноги, Нура достаёт из сумки телефон и смотрит на часы — 02:15. Не слишком уж и поздно, но по тишине вокруг можно подумать, что все уже разбились по палаткам и уснули. Тогда где же Чон? Ответ к своему вопросу она находит быстро: парень расстёгивает замочек на входе и просовывает свою голову внутрь, с улыбкой приветствуя жену. — Проснулась уже, — подмечает он и забирается полностью в тёплый кров. — Да. А почему так тихо? — Все дохрена выпили, а теперь сидят у костра и плачутся в плечи друг друга. Ох, я не думал, что во мне живёт психолог, — Чонгук приобнимает девушку за плечи и целует в щёку. — Ты тоже достаточно выпил, раз такой ласковый, — хмыкает она. — Нет, я вполне адекватный, поверь. И вообще, пошли за мной. Нура подозревающе щурит глаза, но не отказывает. Кладёт свою ладонь поверх протянутой и выбирается из палатки следом за мужем. Вокруг действительно удушающе спокойная картина: догорающий костёр и существенный для него треск древесины, вокруг сидят полуживые создания — пьяные друзья, и непонятным для трезвого человека языком пытаются что-то донести друг другу. Чонгук тащит девушку к озеру, в котором обещал сегодня днём искупаться, но девушка не особо хочет делать это ночью, когда прозрачная вода кажется мрачнее неба, а её глянец обманом завлекает подсознание и тянет в самую глубь, словно нимфой. Остановившись на краю кладки, девушка с интересом рассматривает лёгкую серую дымку над водой — пар. Идёт испарение. Удивительный и красивый процесс, который она ещё никогда не видела. Но вскоре взгляд приковывает к себе голая спина Чонгука, который бросает рубашку на деревянные доски кладки, а после и шорты. — Искупаемся голышом? — брюнет без капли шутки предлагает полностью раздеться и погрузиться в воду. — И не смотри на меня так. Нас никто не увидит, все давно уже пьяные. Подойдя к Нуре, он смотрит в её глаза и собственноручно расстёгивает пуговицы на клетчатой рубашке, затем стягивает её с плеч и тянется к пуговице на шортах. Парень прижимается к голому животу торсом и стягивает джинсовую ткань по длинным ногам вместе с захваченным бельём. — Я плохо плаваю, — уже шёпотом напоминает она ему на ухо, часто задышав от близости. — Я же рядом, — Чонгук убирает её волосы на одну сторону и мастерски расстёгивает лифчик, аккуратно избавляя её грудь от тесноты. Отстраняется, чтобы стянуть и с себя последние вещи, и берёт девушку за руку. — Задержи дыхание. Послышался шум капель и по воде прошла густая волна. Прыгнув в воду, скрепя ладони, пара пробудила спящую природу и развеяла туман. Тёплая вода окутала тела и вызвала всплеск ярких эмоций на лицах обоих. Нура всплыла первая и тут же открыла рот, чтобы отдышаться, следом всплыл наружу и парень, успевший найти под водой ноги жены и выползти у самого лица девушки. — Вода удивительно тёплая, — восторженно делится впечатлением она, ухватываясь за шею мужа и по инерции обхватывая его бёдра ногами под водой. Но в один момент Нура поддаётся слабой грусти и отводит от него взгляд, кусая губы. — Что такое? — Прости за сегодняшнее, я знаю, что со мной одни проблемы, знаю, что ничего не умею, и иногда даже задумываюсь над тем, что я не готова для брака, хоть уже замужем. Чонгук… я даже яичницу вчера спалила, но тебе не сказала, потому что ты спал. Боже, спасибо, что ты не проснулся раньше и не увидел всё это… — Нура смотрит вперёд, на качающиеся на лёгком ветру ветки деревьев, но только не в глаза Чонгука. Ей впервые хочется выговориться и упрекнуть себя-неумёху за то, что портит жизнь не только себе, но и мужу. — Всё сказала? — ровным голосом перебивает её он. — А ещё я постирала вчера вещи и закинула свой розовый халат с твоей белой рубашкой — я испортила её, понимаешь? Я действительно безнадёжна… — Достала, — Чонгук бьёт кулаком о воду и надавливает ладонью на спину девушки, чтобы она толкнулась и пришла в себя. Дождавшись нужной реакции, ухватывает её за подбородок и быстро находит путь к губам. Парень медленно направляет тела к деревянной колонне, удерживающей кладку, и прижимает жену спиной к ней. Вода бьётся о грудь и приятно щекочет кожу, шёпот девушки не останавливаться дурманит голову и способствует расслаблению. Чонгук обмякает и постепенно успокаивается, целуя девушку сдержанно нежно, и становится мягким. Она умеет выводить из себя, но в следующую секунду превращать тигра в кота, ласкающего своими мягкими лапками и преданного. — Хочу тебя. Сейчас и здесь, — опускаясь к шее дразнящими поцелуями, предупреждает он. Чонгук никогда не спрашивает, он только говорит наперёд о своих последующих действиях. А Нура и не против: царапает ноготками под водой его бёдра и тихо постанывает, открыто говоря, что ей всё нравится. — С тобой мне не страшно, — она закрывает глаза и отдаётся приятной истоме, тому самому сладкому моменту, который останется для них обоих в памяти. Сегодня всё кажется совсем другим, а просто секс — настоящей любовью.***
— А ёб твою мать, — бьёт себя по лицу светловолосый парень, единственный трезвенник, который решил прогуляться вдоль озера перед сном. Творческому человеку нужен прилив вдохновения, и вряд ли он найдёт его в безнравственной парочке, так громко и открыто показывающей сейчас, как нужно ловить кайф, когда другие дрыхнут. — Нашли время оплодотворяться. Прорицатель хренов, Мин Юнги.