Мальва расцветает по весне

      По пустошам прошёлся дождь, оставив после себя грязные и холодные лужи — весна только началась, и погода была отнюдь не тёплой.       Именно поэтому и потому, что небо всё ещё было затянуто тучами, все в племени предпочли забраться поглубже в норы. Неизвестно, когда ещё может неожиданно начаться дождь, а мокнуть не хотел никто — тем более, что можно было легко простыть на холодном-то ветру под холодными-то каплями воды.       Выждав момент, когда на лагерной поляне не будет вообще никого, и те, кто отходил за едой или на отхожее место вернутся обратно в норы, Мальволапка выскользнула из тёмной расщелины в грязной размытой земле и моментально вляпалась в лужу. — Твою ж!.. — недовольно вскрикнула ученица — она потратила немало времени, чтобы просохнуть после дождя, умыться и идеально разгладить шёрстку. Всё-таки, не абы куда собиралась — нужно было выглядеть поприличнее! — Ты куда? — с интересом осведомилась маленькая Дымолапка, высовывая нос из норы оруженосцев. Мальволапка только вздохнула: ну вот, не вышло улизнуть незамеченной! А ведь был такой отличный шанс, пока другие ученики заняты беспечной болтовнёй. — Хочу что-нибудь съесть, — наспех придумала отмазку Мальволапка. Дымолапка озадачилась, склонила к плечу маленькую ушастую головку и спросила: — Но ведь мы недавно разделили кролика на всех!.. Неужели тебе не хватило?       Мальволапка устало возвела взгляд к серому унылому небу. Вот и надо было Дымолапке докопаться? Теперь сочиняй правдоподобную версию — а потом выгляди в глазах товарищей обжорой, которая не наелась общим на всех кроликом. — Да, я не наелась, — с усилием спрятав так и рвущееся в голос раздражение, произнесла ученица. Дымолапка в удивлении округлила синие глазёнки и выдала многозначительное «О-о!»       Уже через мгновение маленькая кошка скрылась в норе, и оттуда донеслось громкое (Дымолапка никогда не умела быть тихой, даже в таких случаях, как сейчас, обсуждая кого-то): — Мальволапка такая обжора!.. Представляете, она решила ещё что-нибудь съесть! Как только в неё поместится? Я даже тот кусочек кролика еле-еле осилила! — А ведь по ней не скажешь, что жрёт как не в себя!.. Уж она и потощее Пухолапки будет!.. — вторил голоску Дымолапки писклявый и высокий голос Пестролапки. — Эй! Ну, знаешь!.. Сама-то!.. — раздался возмущённый возглас обиженной Пухолапки, которая тщательно следила за тем, чтобы всегда оставаться стройной — она, что свойственно всем молодым кошкам, которые близки к званию воительниц, уж больно хотела привлекать к себе как можно больше внимания, а для того решила привести в порядок свою фигуру. Пока, видимо, получалось не очень. — И вообще, я считаю, что если Мальволапка будет, как сейчас, есть по два раза за один только полдень, она совсем скоро станет жирнее всех нас вместе взятых! — Представь, как тогда она будет охотиться! — весело захихикал Солнцелап, который никогда не упускал возможностей посплетничать. Явно весь в мать пошёл! Та тоже обожает слухи разносить по всему лагерю. — Да что вы все растрещались, как свиристели по зиме? — раздался уж больно тихий и несмелый голос Овсолапа. — Может, ей самый невкусный кусочек достался, где и мяса не было толком! А вы сразу давай обсуждать!.. — Успокойся, братик, — снисходительно откликнулась Пухолапка на такое робкое и едва слышное в общем ученическом шуме возражение Овсолапа. — Никто и не думает обижать твою Мальволапку, мы просто шутим. Шутка — знаешь такое слово, зашуганный ты мой зайчонок?       Голос Пухолапки стал очень ласковым. Она всегда разговаривала с Овсолапом в таком тоне, словно считала своей обязанностью опекать брата, такого нерешительного и медлительного. Ученица, скорее всего, ощущала себя намного старше и, может, испытывала к Овсолапу больше материнские чувства, нежели сестринские, несмотря на то, что они были ровесниками.       Овсолап пробухтел в ответ что-то невнятно-виноватое и моментально смолк, не пытаясь больше как-то высказаться.       Ученики перешли на обсуждение чего-то другого, забыв уже про Мальволапку, и та смогла, наконец, отойти от норы. Всё это время кошка стояла, слушая, какая теперь о ней сплетня поползёт. Ну, сама виновата: могла бы что иное придумать! А теперь слыть ей обжорой. Впрочем, не так уж и плохо. Лучше, чем те слухи, которые могли разлететься по всему племени, узнай Дымолапка или кто ещё правдивую причину Мальволапкиной тихой попытки удрать из лагеря. «Я же не замышляю ничего плохого! — мысленно убеждала она себя, пока, оглядываясь по сторонам, потихоньку брела на выход из лагеря, молясь, чтобы её не заметили. Придумывать ещё отмазку кошка не хотела. — Мне просто интересно узнать, о чём можно болтать с оруженосцами других племён! Тем более, я не собираюсь говорить лишнего. Наоборот, судя по тому, как вчера Шиполап был болтлив, он может много всего интересного выдать совершенно случайно. А это может пригодиться в любой момент!» — Куда собралась? — без любопытства, но вежливо осведомилась у ученицы большая серая кошка, Ивица, та ещё заноза — если вдруг прицепится, может и не выпустить из лагеря. Она сегодня была дежурной у входа, и, конечно, не могла не знать, что в плохую погоду оруженосцев лучше не отпускать погулять одних, без взрослых воинов. Дурачки же, с них станется влипнуть в неприятности — холмы грязные, скользкие, можно и шею свернуть. — На отхожее место, — не моргнув и глазом, соврала Мальволапка, пристально уставившись на Ивицу. — Или нельзя?.. — Я такого даже не говорила, — хмыкнула дежурная и отвернулась, потеряв к ученице всякий интерес.       Довольная этим, Мальволапка выскользнула из лагеря на грязные и мокрые пустоши. Они представляли собой ужасное зрелище. Снег сошёл окончательно, и везде стояла вода, а грязь мешалась с только выглянувшей из-под земли травой.       Скорчив брезгливую мину, Мальволапка поспешила уйти подальше от лагеря. Сначала она старалась как можно выше поднимать лапы и задрала хвост, чтобы не испачкаться, но быстро поняла, что это безуспешно. Грязь липла к лапам, при ходьбе разлеталась в разные стороны и оставалась кусками и комьями на шерсти. «Зачем меня только понесло!.. — думала ученица, кое-как пробираясь по пологому склону холма, чтобы обойти скопившуюся в ложбинке воду. — Сидела бы себе в норе, может, поболтали б хорошо. Так нет! Слишком уж любопытно. Да и Шиполап говорил, что будет ждать. Всё же некрасиво не прийти. Хотя он сам виноват — я ему сразу сказала, что не хочу с ним болтать вне Совета. А если всё же не придёт? Это что, зря я по грязи в такую даль потащилась?! Впрочем, — тут же решила она найти и плюсы своей прогулки, — всё равно сегодня не было бы занятий на пустошах. Какие тренировки в грязищу, когда дождь может вот-вот хлынуть? А тут хоть прогуляюсь, потому что весь день в лагере — это слишком!..»       И в это время лапы слишком задумавшейся Мальволапки разъехались на скользкой липкой грязи. Она выпустила когти, пытаясь ухватиться за что-то, чтобы не слететь кубарем с уклона, но куда там — всё вокруг было сплошным грязным месивом. Ученица специально избегала основных троп, чтобы не столкнуться с патрулями, а потому её и занесло в самый неприятный кусок пустошей — здесь земля, рыхлая, намокшая, не имела ни кустика, за который можно было бы уцепиться.       Мальволапка, конечно, всё же сумела вернуть себе равновесие, подскочив на лапы на более-менее твёрдом участке земли, но до этого ей пришлось проехаться вниз пару лисьих хвостов. И это было не лучшим, что могло случиться: теперь не только лапы, а вся шерсть была заляпана мерзкой грязью. Мальволапка попыталась отряхнуться, но помогло слабо. Только мелкие клочки грязи отлетели. «Ладно, и так сойдёт, — решила она, даже боясь оглядеть, каков масштаб бедствия и насколько она испачкалась. — В конце-концов, я бы не добралась до границы чистенькая и аккуратненькая, и мне бы стоило это понимать».       Вдалеке, в неясной дождливой дымке, показались вдруг три фигуры. Мальволапка не смогла разглядеть, кто это был — слишком далеко, — но порадовалась, что теперь, когда она перемазалась в грязи, уже не белеет ярким заметным пятном среди жёлто-коричневых пустошей. Соплеменники бы распознали её сразу: из настолько светлых кошек в племени были сама Мальволапка да ещё Белогрудка, но та, как старейшина, и не вышла бы из лагеря в такую грязь. А сейчас попробуй угадай, что за кошка!       Но на всякий случай Мальволапка всё же припала к земле, чтобы её не заметили уж наверняка. С патрульных станется проверить, кто это на пустошах в непогоду гулять вздумал, и вернуть её в лагерь. А погулять ой как хотелось! И плевать даже на Шиполапа, уж не ради болтовни с ним Мальволапка пошла, а по большей части потому, что весело это было — втихую удрать из лагеря, когда этого делать не стоит.       Показавшиеся вдали силуэты скрылись совсем скоро, и тогда Мальволапка, поднявшись, потихоньку пошла дальше. На этот раз она ставила лапы аккуратнее: повторить позорное падение (вот счастье-то, что никто не видел!) не хотелось. «А вот здесь уже могут быть и патрули», — подумала ученица, когда гряда холмов кончилась и взору кошки открылось огромное-огромное пространство, кое-где с голыми ещё кустами вереска. Осталось миновать казавшийся бесконечным участок пустоши — а там уж и граница! И земли, которые никому не принадлежат и на которые, наверное, мало кто из соплеменников когда-либо заступал.       Мальволапка быстрым шагом спустилась вниз. Нужно было поторопиться: с неба закапал дождь. Ну вот, опять. То грязь, то вода льётся — не лучший день для прогулки, определённо. — Эй, смотри, вот она! — раздался вдруг громкий крик позади, и Мальволапка, даже подскочив от неожиданности, обернулась. На невысоком взгорке, откуда, однако, просматривалась вся равнина, стояли перепачканный в грязи Кролик и удивительно чистенькая Осока. «Вот же ж заячий помёт!» — мелькнуло у Мальволапки в голове, пока она смотрела, как наставник и тётка спускаются к ней. И вид их не внушал никаких хороших чувств. Осока выглядела взволнованной, её полосатая шёрстка топорщилась на спине, а Кролик казался по-настоящему недовольным. И это пугало не на шутку: наставник всегда был таким добродушным и спускал все проказы, а тут… — Мальволапка! — Осока быстро подбежала к ученице и на эмоциях уж больно сильно лизнула в лоб — та даже покачнулась. — Я думала, с тобой что-то случилось! — Почему со мной должно было что-то случиться? — искренне удивилась Мальволапка, не понимая толком, чего так волноваться. Осока и без того нечасто интересовалась племянницей: ей хватало своих четверых непосед да ещё старшей дочери, пустившейся по весне во все тяжкие. — Потому что Ивица подняла на уши всех, кто хоть как-то с тобой связан, когда ты, сказав, что идёшь ненадолго, не вернулась! — воскликнул Кролик.       Пятнистый кот выглядел уже не столь недовольным, сколько явно облегчённым тем, что всё же нашёл ученицу. Мальволапка даже голову в плечи вжала, неожиданно даже для себя почувствовав, как что-то словно кольнуло её изнутри.       Неужели совесть проснулась так некстати? А ведь раньше вроде нечасто давала о себе знать! Но в глазах Осоки и Кролика читались такая тревога и такое искреннее волнение, что Мальволапке стало не по себе. «Они, кажется, на самом деле обо мне заботятся и волнуются», — подумалось вдруг ученице. — А как вы меня нашли? — решила поинтересоваться кошка, как можно дальше запихав чувство вины, только было назревающее в ней. Ну нет, не хватало только чувствовать себя виноватой! «Подумаешь, ушла погулять! Это же их проблемы, что они так переполошились! Уж никак не мои, и нечего мне тут совеститься», — посильнее сжав зубы, сказала она самой себе и даже поверила в это, хотя какая-то маленькая частичка здравого смысла всё же подсказывала Мальволапке, что её поведение оставляет желать лучшего. — Как будто сложно было отследить тебя по запаху и следам! — Кролик махнул на тянущиеся по грязи отпечатки маленьких лапок, и Мальволапка даже ойкнула. Вот это сглупила так сглупила! Ладно запах — он бы быстро смылся дождём, но следочки явственно указывали весь маршрут кошки. — А зачем вы меня нашли? Ну пошла я погулять, ну какое вам дело, а? — Мальволапка вздохнула, понимая, что всё — накрылась её прогулка. «К зайцу под хвост бы пошёл и этот Шиполап, которому так уж хотелось сегодня потрындеть, и эта погода, и эта Ивица! Чего панику поднимать было-то?! Чтоб их всех кролики целым табуном да полдня…» — Затем, что опасно в такую погоду разгуливать по пустошам в одиночку! — шерсть у Кролика, прервавшего все Мальволапкины размышления, так и трещала от негодования, однако он, всегда сдержанный и добродушный, даже не повысил на ученицу голос. — Ты вся в грязи! А если бы ты свалилась в лужу? Даже воинам тяжело на скользких спусках и подъёмах — а что о тебе, мелочи такой, говорить? Упала бы и утонула ещё — видела небось сама, сколько там воды. — Представь, что тогда сделалось бы с Суховеем! — произнесла Осока, обращаясь, правда, не к Мальволапке, а к Кролику. — Мне кажется, он бы себя извёл до безумия! Он и тогда в него едва не скатился, а сейчас…       Мальволапка даже удивилась. Чего это Суховей бы вдруг себя извёл? Во-первых, утопнуть в луже ещё умудриться надо, а во-вторых брат никогда не проявлял особой заботы со своей стороны. Ему, наверное, было бы всё равно. — Даже не надо ему знать о том, что Мальволапка умудрилась выкинуть, — решительно заявил Кролик, и Осока кивнула, поддерживая эту идею. — Пусть себе спокойно отдыхает с Жавороночкой — или что он там делал? А ты, — это было уже Мальволапке, — ты куда это намылилась?       Мальволапка переступила с лапы на лапу, — в это время с одной из них отвалился вдруг внушительный пласт застывшей уже грязи, — и подумала, что может ответить. — Я шла погулять, — наконец, ответила она. Кошка не хотела рассказывать о том, что шла она, вообще-то, поболтать с теневым оруженосцем. «Всё, никаких разговоров с чужаками — и даже на Совете! Одни неприятности от этого всего, ей-зайки!» — решила для себя ученица, понимая, что если бы не вчерашний вечер, сейчас бы её никто не отчитывал. А ещё она бы не стояла под холодным дождём, чувствуя, как медленно сползает вниз по замызганной шерсти грязь, липкая, тяжёлая, пахнущая сыростью и талым снегом.       Кролик сделал тяжёлый вдох, словно успокаиваясь, и опустил шерсть на спине и загривке — не в его понятиях было по-настоящему ругать Мальволапку за что бы то ни было. Он вообще относился к ученице очень бережно, и у всех, кроме самой кошки, складывалось ощущение, что Кролик на самом деле признаёт в юной воспитаннице дочь, а не просто заботится о ней, исполняя давнишнее обещание. — Больше не ходи гулять, не отпросившись у меня, ладно? — Хорошо, — согласилась Мальволапка, для себя отметив, что едва ли ей многого стоит ослушаться наставника. Впрочем, на удивление, делать этого не хотелось, и ученица даже подумала, что больше не планирует уходить на прогулки в одиночестве. — Тогда давайте вернёмся, — предложила Осока. — Холодно и дождь. Хочется обратно в нору.       Она метнула на Мальволапку недовольный взгляд — вся тревога кошки испарилась, осталось негодование по поводу того, что из-за ученицы пришлось побегать по грязи и лужам и изрядно промокнуть. — Да, идём, — кивнул Кролик, взмахнул хвостом и повёл за собой Осоку и Мальволапку, направляясь в сторону основных троп, по которым ходить было всё же не так неприятно, как через сплошную грязь.       Ученица плелась между Кроликом и Осокой — те решили, что так она точно не удерёт, потому что оба понимали: Мальволапке может прийти в голову что угодно. Старшие переговаривались и обсуждали Жавороночку. Осока сетовала на дочь и на то, что она слишком распустилась, подавая плохой пример младшим сёстрам и брату. Кролик соглашался и кивал, не особо заинтересованный в трескотне воительницы. Мальволапка грела уши, радуясь новым сплетням — будет, что принести в ученическую палатку. Тогда, глядишь, и забудут о её якобы обжорстве. — …и потом она заявляет мне, что она самая благовоспитанная кошка всего племени!.. Зато как встречаться с одним, ходить на свидания с другим и заигрывать с третьим — так это она в расчёт не берёт! И как её Суховей терпит только, а? Воистину, племянничек весь пошёл в мою сестру. Она тоже многое терпела!.. Ах, — Осока вдруг покосилась на Мальволапку, словно вспомнив, что ученица тут уши развесила, но потом махнула хвостом на это дело — уж больно воительнице хотелось рассказать о наболевшем. — Нешто он и чужих котят примет? Я уверена, Жавороночка даже сама не знает, от кого они из всех троих! И Головёшка, как назло, не хочет помочь мне образумить её: говорит, что это её дело, и если её в итоге оставят и Суховей, и Малоног, и Легкопят, ей так и надо будет!.. Да, он никогда не переживал за Жавороночку так, как за младшеньких. Представляешь, как мне тяжело сейчас, Кролик? Что мне делать? — Угу, — невпопад кивнул тот, явно думавший о чём-то своём. — А?.. — Ты не слушал?! — вспылила Осока, хлестнув себя хвостом по бокам. — И ради кого я тут распиналась? — Ради сплетней в ученической палатке, — радостно подсказала тётке правильный ответ Мальволапка. Осока смерила её тяжёлым взглядом и, ускорив шаг, почти помчалась вперёд, игнорируя оклики Кролика, который явно был против того, чтобы этот их небольшой отряд распадался.       Сейчас Осока ещё пропадёт — и её потом тоже искать!.. Что поделать, уж больно вспыльчивая она порой была. — Не слушается она тебя, — очень критично заметила Мальволапка, поднимая взгляд на наставника. Тот оглядел её с ушей до лап и прыснул — видимо, слишком смешно ему было видеть ученицу, всегда тщательно следящую за своим внешним видом, теперь, когда она представляла собой смесь грязи и меха. — Да, никакущий из меня глашатай, согласен, — наконец, кивнул Кролик, проводив взглядом скрывшуюся за взгорком Осоку. — И воительница сбежала, и даже ученица не хочет слушаться. — Да хватит уже! — тут же вспыхнула Мальволапка. Вроде же уже всё — обсудили и забыли. Она ненавидела, когда ей слишком часто указывали на оплошности. — Ты не… — Да, Мальволапка, я помню, что я тебе не отец, — перебил Кролик — он тоже не собирался снова выслушивать одно и то же от постоянно повторяющей свои слова ученицы. — Я хотела лишь спросить, не хотел ли ты оставить тему с моим косяком, — процедила Мальволапка — и это была чистая правда, однако теперь кошка, разобидевшись на то, что Кролик перебил её и не так истолковал, уж больно хотела сделать какую-нибудь пакость. — Но да, ты прав, мне стоило сказать иное. Хорошо, что ты и без того знаешь, что именно.       Кролик только покачал головой и печально посмотрел на ученицу — он ещё не смирился с тем, что она всячески пыталась отторгнуть любую заботу со стороны тех, кто по-настоящему хотел её опекать. — Мои родные котята погибли вместе с их матерью, даже не родившись, — неожиданно произнёс Кролик, когда они почти подошли к лагерю, следуя по отпечаткам лап недавно пробежавшей тут Осоки. — Поэтому у меня уже никогда не будет других. Тогда тоже шёл дождь и было ужасно грязно, только то был Листопад, а не Юные Листья. Моя подруга ушла на пустоши с патрулём, но уже не вернулась назад, и я разом лишился и кошки, которую любил, и детей. А сегодня эта история повторилась с пугающей точностью — то же дождливое небо, и та же грязная равнина, и так же — кошка, за которой я обещал присматривать всегда. Говори, что хочешь, Мальволапка, но ты стала для меня единственным шансом побыть родителем — и я отнюдь не просто так взял тебя под свою опеку.       Мальволапка открыла было рот для своего любимого «Но ты никогда не станешь мне настоящей семьёй» — и осеклась, впервые по-настоящему осознав мотивы поступков Кролика и то, как несчастлив был на самом деле этот кот, такой всегда жизнерадостный и добродушный. «Он ведь и правда хочет заботиться обо мне, — и на этот раз Мальволапке стало ещё совестливее, чем тогда, когда её только нашли взволнованные Кролик и Осока. — И он никогда не переставал опекать меня, даже тогда, когда я десятый раз за неделю повторяла ему, что не нуждаюсь в его заботе и не хочу такого отца. Неужели он так сильно нуждается в ребёнке, около которого можно было бы носиться, как наседке вокруг гнезда?» — Сходи к Пустельге, — Кролик пропустил Мальволапку вперёд на входе в лагерь, и голос его всё ещё немного подрагивал, как тогда, когда он рассказывал ученице, почему он дорожит ею и почему моментально кинулся на её поиски напару с Осокой. — Дождь холодный, а ты слабенькая после Голых Деревьев. Пусть он даст тебе что-нибудь, чтобы не заболела.       Мальволапка кивнула и не стала спорить. Она не считала себя сентиментальной и редко испытывала жалость к кому-то, но почему-то у неё вдруг сердце сжалось, когда она глянула на Кролика, отстранённо смотрящего куда-то сквозь пелену дождя. «Нет, это я зря, — одёрнула себя Мальволапка, сама толком не понимая, что хочет опровергнуть — то, что ощутила вдруг стыд или то, что сочувствует Кролику. — Определённо, зря. Сейчас эта погода просто так влияет. Если бы не она, я бы даже не подумала так сентиментальничать».       Ученица сделала несколько шагов по направлению к норе Пустельги и остановилась, чтобы отодрать от шерсти грязь хотя бы местами. Дождь постепенно стих, хотя с горизонта уже близился новый, но это не прогнало отвратительное чувство Мальволапки, которой казалось, что что-то она сделала не так, но никак не могла понять, что именно. «Может, мне надо что-нибудь сказать?» — Кролик! — она обернулась через плечо. Пятнистый кот, отскабливающий грязь с лап, поднял голову. — Знаешь, я, правда, сочувствую тебе, но… «Но я не знаю, что я могу сказать ещё», — мысленно закончила кошка. — Но всегда есть это «но», — Кролик лучезарно ей улыбнулся, словно не он только что с дрожью в голосе рассказал ученице самый тяжёлый и самый страшный момент из его жизни. — Не бери в голову даже, Мальволапка. Иди скорее к Пустельге, нам же не нужно, чтобы ты простыла и не смогла заниматься, так?       Мальволапка кивнула. Ну вот, Кролик снова в хорошем настроении — значит, ей больше не о чем волноваться. Ученица стряхнула с шерсти воду и юркнула в широкую нору.       Там пахло травами, а ещё какими-то цветами, должно быть, самыми-самыми первыми и сорванными недавно, до того, как начался дождь. — Здравствуй, Мальволапка, — кивнул ученице обладатель норы. — Я слышал, как Кролик отправил тебя ко мне. Где опять накуролесила? — Да так, — отмахнулась от вопроса целителя Мальволапка. — Не важно, где. Просто скажи, что делать, чтобы не простыть после дождя.       Пустельга, пёстрый целитель, только хмыкнул — ему было не привыкать к оруженосцам, которые сначала встревают в неприятности, а потом бегут к нему за помощью. — Кажется, я совсем недавно говорил тебе, что если не хочешь торчать в воняющей травами палатке, тебе стоит как можно меньше искать на свой хвост всяких неприятностей. — А я, может, только нарочно и искала повод у тебя пожить, — огрызнулась Мальволапка. Опять её чему-то поучают! — Понравилось, может, как у тебя тут воняет этой всей дрянью лечебной.       Пустельга только издал какой-то сдавленный смешок, словно его действительно забавляла аж распушившаяся от недовольства ученица, местами грязная и очень взъерошенная. — Сомневаюсь, что есть трава от юношеской глупости, поэтому Кролик послал тебя ко мне очень зря, — наконец, ответил целитель. — Если сейчас залезешь в нору и не будешь лишний раз выбираться сегодня под дождь — не заболеешь ничем.       Мальволапка опустила вздыбленную шерсть, понимая, что всё нормально — её никто не оставит здесь даже ненадолго, как она изначально того опасалась. — Тогда я пойду… и, надеюсь, никогда больше сюда не заявлюсь! — сказала она, подскакивая, чтобы направиться поскорее в нору к оруженосцам. Запах травок и листиков, перемешанный между собой, усиленный дождём, уже, кажется, весь нос ей забил. — Не хочешь напоследок понюхать мою шерсть? — не без смешка осведомился Пустельга — совсем, видать, заскучал у себя в одиночестве, что таким простодушным сделался. — Мне уж больно понравилась твоя реакция — у тебя так забавно глаза к переносице свелись в тот раз!.. — Пожалуй, теперь я буду умнее и воздержусь, — покачала головой Мальволапка — она даже не стала обижаться на смеющегося над ней Пустельгу. Что с него взять? Дурачок, видимо, как и все целители — они же только и умеют, что травки разбирать.       Она с облегчением покинула нору и оказалась на лагерной поляне. Немного постояв на свежем воздухе, Мальволапка только озадачилась, как Пустельга умудряется выживать в своей палатке и при том оставаться весьма жизнерадостным, если её вот уже спустя несколько минут мутило от всех тех пренеприятных травяных ароматов. — Что, вернулась? — поинтересовалась Пухолапка не без язвительности, когда Мальволапка зашла в нору оруженосцев, чуть пригнувшись, и отряхнулась на входе. Снова начавшийся дождь наконец-то помог кошке — и почти вся грязь осталась вне норы. — Как покушала? — хихикнула Дымолапка, пытаясь скопировать тон старшей подруги, но у неё вышло не очень хорошо. — Или ты решила пообедать в грязи да среди луж? — поддержала сестру Пестролапка.       Мальволапка только отмахнулась от них и прошла мимо играющих в «кто сможет раскусить ветку и не сломать зубы» Чертополошки, Солнцелапа и Бликолапки. Она улеглась на землю около спящих вместе Стрижелапки и Хвощелапки, мысленно сетуя на то, что пол здесь жёсткий — ни о каких подстилках и речи не шло сейчас, когда их просто не из чего было сделать. — Как ты погуляла? — осторожно осведомился Овсолап, присаживаясь около кошки. Он выглядел так, словно боялся, что его прогонят. — Да нормально, — пожала плечами Мальволапка. Разговаривать настроения не было, и хотелось просто лечь и попытаться уснуть на жёсткой земле, как умудрились это сделать Стрижелапка с Хвощелапкой. — Я посижу тут? — спросил Овсолап, кажется, поняв, что приятельница хочет просто немного отдохнуть наедине с собой и без каких-то бесед. — Сиди, конечно, — удивляясь, что Овсолап на это ещё и дозволения спрашивает, разрешила Мальволапка и свернулась клубочком, решив, что ей слишком лень сейчас чистить шерсть и приводить в порядок вновь — да и толку никакого нет, всё равно она в норе сидит, а тут особо не перед кем красоваться.       Дождь снова прекратился, однако снаружи было сыро. Раздавались угрюмые голоса — какой-то патруль отправлялся на охоту.       Несмотря на ужасную погоду, жизнь шла своим чередом.