Мальва расцветает по весне

      Собака остановилась, она смотрела с недоумением, чуть наклонив голову, и в её тёмных круглых глазах, спрятанных глубоко в шерстяных складках, застыл вопрос. Она, кажется, не понимала, откуда здесь взялась Мальволапка и что надо этой кошке.       Собака чуть опустила большую мохнатую голову, и, высунув длинный сиренево-синий язык, потянулась к бегущей к ней кошке с самым простоватым, доверчивым и добродушным видом. Морда псины, такая рыжая, покрытая густым мехом, словно озарилась какой-то надеждой — кажется, она собиралась признать в Мальволапке нового друга. Ученице собака сейчас напомнила Кролика, такого же простоватого, такого же доброго… обычно, а не сегодня. Она даже боялась обернуться на наставника и увидеть, в каком он сейчас гневе. «Ослушалась его! — промелькнуло у Мальволапки в голове. — Но я же не могу иначе, да? Я защищаю свою землю от этой псины. А Кролик не имел права удерживать меня силой и, тем более, хватать мой хвост!»       Это вселило в кошку некоторую веру в то, что она поступает верно. Мальволапка прыгнула на собаку с уверенностью в том, что это животное представляет собой огромную опасность, но не могла не заметить того, какое недоумение проступило на лохматой рыжей морде, мягкой и складчатой.       Неужели всё это время собака просто игралась и даже не думала о том, что эта крошечная ученица, в два раза меньше псины, могла в самом деле причинить ей вред? Впрочем, именно это Мальволапка и собиралась сделать. С детства наученная пугающими сказками старейшины Белогрудки, она не могла даже вообразить, что от собаки можно ждать чего-то хорошего и что не каждый пёс рядом с территорией — враг номер один. И, конечно же, Мальволапка считала себя достаточно умной и образованной, чтобы не послушать Кролика, который, разумеется, имел куда больше опыта и прекрасно понимал, что этот рыжий комок собачьей шерсти — не более, чем резвящийся на лужайке молодой пёс, может быть, ещё даже щенок, который не представляет никакой угрозы.       Пока его не потревожат, разумеется. — Будешь знать, как бегать тут около нашей границы! — злорадно сообщила Мальволапка, приземляясь после своего, как ей казалось, очень устрашающего прыжка прямо напротив собачьей морды.       Собака продолжала с интересом тянуть свой чёрный шершавый нос к ученице, и Мальволапка даже немного растерялась. Она распушила шерсть, чтобы выглядеть грозной и страшной. Однако собака не нападала первой. Она разглядывала кошку с явным любопытством и, кажется, не видела в ней врага. «А это ты зря!» — тут же подумала Мальволапка. Какой бы добродушной не выглядела рыжая псина, ученица была убеждена: нужно избить врага. — Мальволапка, вернись немедленно! — раздался дикий вопль Кролика откуда-то сзади. — Не трогай ты эту псину, идём назад, пока она не просекла, что тебе от неё надо! «Да иди ты!..» — злобно подумала всё ещё обиженная Мальволапка. — Мальволапка!       Однако ей было всё равно — сейчас перед лицом была собака, лохматая, страшная, зубастая, и Мальволапка очень хотела поджать хвост и попятиться, но понимала, что нельзя: нужно сохранить достоинство и встретиться с опасностью лицом к лицу. Все знания о боевых приёмах почему-то выветрились из головы, словно кошка только-только вышла из детской и не умела ещё ничего.       Мальволапка выбросила вперёд лапу и плюхнула ей по собачьей морде. Когти запутались в длинной рыжей шерсти. Собака моргнула, мотнула головой и легко стряхнула с себя кошачью лапу. А потом вдруг вытянула свою и со всей силы плюхнула её на голову ученице. — Она играется, Мальволапка! — раздалось сзади. Кролик был совсем рядом, однако подходить не решался. Он явно боялся собаки, по сравнению с ним, может, не такой и крупной, но кто знает, насколько злобной, если Мальволапка выкинет вдруг что-то неожиданное. «Вот и доиграется», — Мальволапка не без труда вывернулась из-под тяжёлой мохнатой лапы.       Кошка понимала, что, раз её когти застряли в шерсти на морде собаки, то не получится разодрать ей бока или что-то ещё — слишком густой мех у псины. Однако Мальволапка была далеко не глупой — и она смекнула, что, чтобы прогнать собаку, нужно найти её слабое место. Конечно же, её нос!       Мальволапка размахнулась посильнее (собака вскинула голову, словно ожидая, что с ней сейчас поиграют — она явно не видела в этой грозно распушившейся и немного растерянной малявке врага) и вцепилась обеими передними лапами в собачий нос. Псина вдруг взвыла, да так громко, что уши заложило, и мотнула головой.       Мальволапка моментально отлетела в сторону и шлёпнулась на бок. Она не ожидала, что собака стряхнёт её словно лёгкую пушинку.       Ученица поднялась, чувствуя, как резкой болью пронзило одну из лап. Неужели сломала? Да нет, тогда и стоять было бы невозможно. Собака, не стерпевшая нанесённой ей обиды, оскалилась и зарычала, глядя на ученицу пристально. Она даже не моргала, и Мальволапка впервые подумала о том, что, кажется, выбрала задачу себе не по силам. Она обернулась по сторонам, ища поддержки, однако Кролика уже нигде не было. «Неужели он бросил меня одну с собакой?! — испугалась Мальволапка, глядя, как к ней медленно и неотвратимо приближается собачья морда. Рыжая псина разозлилась не на шутку — и оставалось лишь молиться звёздам, чтобы всё обошлось. Сейчас, пятясь и припадая на одну из лап, Мальволапка вдруг отчётливо поняла, что она влипла. И Кролика до сих пор не было. — Он меня оставил! Он решил, что раз я пошла бить собаку, то справлюсь сама!.. Он обиделся на то, что я его не послушалась!.. Как он мог меня бросить, как он мог так поступить?!»       Мальволапка присела на задние лапы в низкую траву и приготовилась обороняться. Ну, значит, раз пора погибать, так сделает это достойно! И пускай лапка болит, и пусть Кролик бросил, зато она не пустит врага на территорию родного племени! Впрочем, действительно ли эта собака, такая добродушная до тех пор, пока её не тронули, была хоть какой-то угрозой? Это сейчас у неё слюна капала на землю и глаза сузились, а тогда, кажется, псинка была просто котёнком-переростком — ну или, вернее, щенком. «Если я выживу, я никогда больше не буду перечить Кролику, я буду уважать его и любить, скажу ему, что он лучший отец на свете и ни за что больше не пойду драться с собакой в одиночку!» — мысленно поклялась Мальволапка, когда собака была совсем близко. Она, кажется, понимала, что ученица не может убежать и специально оттягивала момент нападения, и кошка сильно струхнула. Она замахнулась лапой, но потеряла равновесие и упала в траву. Собака моментально метнулась вперёд, и Мальволапка, перекатившись набок, почувствовала, как подворачивается лапа, до этого ужасно болевшая — и эта боль теперь с новой силой пронзила её, заставляя слёзы выступить на глазах. Ученица никогда до этого не чувствовала подобной боли, и, понимая, что ничего не может сделать, только посильнее прижалась носом к несчастной пострадавшей лапке, ожидая конца. «Увижу маму, увижу папу, буду являться к Кролику призраком и винить его в своей смерти, буду пугать Суховея по ночам… — съёжившись от ужаса и чувствуя, что всё цепенеет и она уже не может пошевелиться, рисовала себе дальнейшие планы Мальволапка. — Ну кусай уже, кусай, убивай давай! Лучше помучиться совсем немного, чем вот так видеть смерть совсем рядом и ждать, когда же она наступит!»       Собака, к неожиданности ученицы, не стала нападать, она попыталась ткнуть кошку носом и, увидев, что Мальволапка пискнула, поджав под себя больную лапку, вдруг замерла в недоумении. Потом снова подтолкнула кошку носом и ухватила её зубами за спину, чуть пониже загривка. Видимо, не разбиралась, за что держать надо. «Она хочет мной закусить? Но Кролик говорил, что собаки нас не едят!» — распаниковалась Мальволапка и попыталась лягнуть собаку задними лапами. Конечно же, у неё ничего не вышло.       В этот миг собака вдруг взвизгнула и сжала зубы, словно от неожиданности. Мальволапка тут же почувствовала, что, кажется, псина-таки приступила к её поеданию, потому что спину пронзила резкая боль, и что-то тёплое коснулось шерсти. Видимо, кровь — и, к несчастью, не собачья. Псина так же резко, как и сжала, раскрыла пасть, и кошка вывалилась на землю, ударившись многострадальной лапой и пискнув вновь.       Только сейчас она заметила, что случилось. Собака выпустила её не просто так, как и укусила: на её толстой и лохматой задней лапе повис, пытаясь пробраться сквозь дебри шерсти к коже, Кролик. «Он не бросил меня, он просто выжидал момент для нападения, чтобы обошлось меньшими жертвами!» — обрадовалась Мальволапка, и её шерсть даже встала дыбом. Кролик не оставил её, он не обиделся и не решил бросить ученицу-самодурку на произвол судьбы!       Собака попыталась стряхнуть кота, но тот держался крепко. Кролик спрыгнул сам и тут же загородил псине дорогу к Мальволапке. Он казался совсем маленьким на фоне огромной пушистой собаки с устрашающе наморщенными складками на носу. Мальволапка даже испугалась: что же случится с Кроликом, если собака нападёт?       Но она не напала. Даже прекратила рычать, когда из-за холма вдруг раздался неприятный, режущий крик, и рванула туда. Развалившаяся в траве Мальволапка не увидела, кто кричал — она старалась не шевелиться, пока не поймёт, что с ней. Кажется, лапа болит уже не так сильно, однако спину всё ещё ужасно жгло, и что-то липкое ощущалось в том месте, где собака её укусила. Видимо, всё же до крови. И это не радовало — Мальволапка впервые столкнулась не с царапинкой или занозой, которые поболят да перестанут, а с самой настоящей раной — правда, неизвестно пока, насколько серьёзной. «Наверное, не очень она и страшная, если я до сих пор живая», — решила Мальволапка, потом вспомнила про данное самой себе обещание и чуть не захныкала — ну сама же себе яму вырыла!.. А не в её духе было отказываться от данного слова — и неважно, кому оно дано. — Вот, вот до чего доводит непослушание! — к ученице уже шёл Кролик, и его пятнистая шерсть всё ещё стояла дыбом. — Это помощь предков, что псину позвал её Двуногий, а иначе нам обоим бы пришёл каюк — и всё по твоей зайцеголовости!       Мальволапка обиженно запыхтела, но заставила себя смолчать, ничего не возразив наставнику — мысль «Я же обещала» была навязчива и сильна. — Я больше никогда не буду тебя не слушаться, — решительно произнесла Мальволапка, хотя её и перекривило от этого обещания: всё равно ведь придётся ещё перечить Кролику, и не раз.       Тот, кажется, тоже понял, что сколько бы ни было в словах ученицы искреннего раскаяния за свой поступок, она едва ли сдержит своё обещание, и потому хмыкнул только: — И кролики станут ежами, ага. Ну, впрочем, тебе досталось по заслугам, будешь знать теперь, что пойти и подраться с собакой — это не с другими учениками в песочке повозиться и побарахтать лапками. Полечишься немного, подумаешь над своим поведением… — Не надо меня больше укорять! — тут же вспылила развалившаяся в траве Мальволапка. Уже было не так больно, и она почувствовала привычное раздражение оттого, что Кролик вновь вмешался в её дела. Впрочем, сама виновата, и ученица вдруг почувствовала, что ей становится стыдно. «Кролик так прав!.. Я просто хотела сделать ему наперекор, но даже не подумала, что я подставляю его! — подумала она, даже взгляд в сторону отведя. Впервые, наверное, Мальволапка ощутила, что она по-настоящему раскаивается и сожалеет о содеянном. — Я даже не думала, что собака — это не просто игрушка, а опасный враг, и что я ничего-ничего не умею против неё!.. И Кролик мог погибнуть только из-за меня, потому что он не мог не защитить меня — и как только я могла подумать, что он сбежал и меня бросил одну против собаки? Я поступила словно последняя дура, а Кролик рисковал жизнью, чтобы я, такая зайцеголовая, не была разорвана на кусочки!» — Я не хотела подставить тебя и не думала, что это будет так опасно, — буркнула Мальволапка. Извиняться было невыносимо сложно. — Нет, правда, мне казалось, что прогнать собаку — это раз плюнуть. В Белогрудкиных сказках они всегда были такими трусливыми!.. — А ты вообще нечасто думаешь перед тем, как сделать, — со вздохом ответил Кролик. — Да забудь. Все ученики по юности творят невообразимое, и я сам таким был… — он хмыкнул и перевёл тему: — Ну и что теперь с тобой делать, а? Сводил ученицу на охоту, называется! Теперь буду до старости мучаться тем, что не успел помочь тебе раньше, чтобы вообще обошлось без травм. — А что, всё плохо? — осторожно спросила Мальволапка. — Я умру? — Вот ещё выдумала, — хмыкнул Кролик и подтолкнул её носом, как бы говоря, что хватит лежать — пора бы и в лагерь. Тем более, что собака уже убежала к своему Двуногому и скрылась из виду. — Ничего тебе не будет, если спокойно вернёмся в лагерь. Уж Пустельга мастер своего дела, он тебе и лапу вправит, и ранку подлечит. Не боись ты, это так, царапинка, можно сказать! — А почему тогда больно? — осторожно спросила Мальволапка, косясь на наставника. Он, кажется, уже не злился на неё, снова лучезарно улыбался и старательно делал вид, что вроде как серьёзен и ещё немного обижен за непослушание. Всё-таки, Кролик прекрасно понимал, что ученица не со зла кинулась на собаку — как бы ни ценила и ни превозносила себя Мальволапка, а ума у неё пока что было довольно-таки мало. — Это ты ещё настоящих ран не получала, — попытался приободрить её Кролик, но Мальволапка никакой бодрости не почувствовала и только угрюмо откликнулась: — Тогда пойдём назад, я хочу скорее вылечиться. — Если бы это было так быстро, как ты думаешь, — пробормотал Кролик и помог ученице подняться. Мальволапка почувствовала, что лапа опять разболелась, и подумала, что, если верить словам наставника, она её вывихнула. Хорошо хоть, что не сломала.       Путь до лагеря был неблизким, а время уже перевалило за полдень. Мальволапка понимала, что, пока они доползут, будет поздний вечер, а это значит, что весь день насмарку. И Кролику, наверное, влетит от Однозвёзда за то, что ушился с утра и до ночи и шлялся невесть где вместо того, чтобы патрули распределять. «А во всём виновата я, — подумала Мальволапка, кое-как переползая через границу. Она была ненамного меньше приземистого Кролика, и, понятное дело, кот бы просто не смог дотащить ученицу на себе. Приходилось топать в темпе улитки, однако Мальволапка честно старалась идти как можно быстрее, игнорируя то, что у неё болит и лапа, и спина, ранки на которой, видимо, слегка расползлись от ходьбы и кровоточили. — Впрочем, Кролик же прав, со всеми может случиться. Зачем я лишний раз себя виню, если всё обошлось? Никто не умер, собака ушла, а я… он прав, я получила то, на что и нарывалась».       Признать свою вину было тяжело, но теперь, сделав это, Мальволапка никак не могла избавиться от чувства стыда. Совесть словно жгла её изнутри, и ученица, хоть и старалась убедить себя в том, что не надо даже об этом задумываться, никак не могла перестать размышлять о том, что она сегодня создала много проблем и себе, и Кролику. — Мне очень совестно за то, что я вела себя так безответственно и приняла поспешное, необдуманное решение, не послушала тебя, — произнесла она, надеясь, что если расскажет Кролику о том, что сейчас чувствует, то это как-то поможет и вернёт её к привычному настроению. — Пожалуйста, только не сердись на меня за то, что я опять создала проблемы.       Кролик даже остановился от неожиданности, и Мальволапка чуть не свалилась — она всем своим весом опиралась на уставшего наставника, вынужденного тащить её за собой. Сама ученица бы не дошла: свалилась б под ближайшим кустиком, потому что лапа болела ужасно. А так было даже не тяжело: можно было навалиться на Кролика и ехать, лишь лапами тремя перебирая, чтобы ту, что пострадала, не задействовать. — Знаешь, когда я был учеником, я тоже ненавидел слушаться старших и не признавал авторитета своего наставника. Меня так и подмывало поступать наперекор ему! — ответил Кролик, возобновляя движение, когда немного осознал то, что Мальволапка, с завидным постоянством его изматывающая, извиняться вдруг надумала. — Так что все такие, и тебе нечего стыдиться. Мы на ошибках и учимся — и теперь ты точно не полезешь к собакам без веской на то причины. И поэтому я не сержусь на тебя — нисколько, потому что на маленьких и неразумных ещё детей не сердятся. А тем более, если эти дети тебе дороже всего.       Это не успокоило Мальволапку, как, видимо, должно было, и ученица почувствовала себя ещё хуже — совсем неблагодарной. Кролик о ней так заботится, защищает, тащит вот до лагеря, а она постоянно на него кидается и обвиняет в гиперопеке — а ведь если б не этот кот, то, может, и не жить бы уже Мальволапке.       До лагеря пришлось идти долго, с перерывами на отдохнуть и похныкать о том, что лапка болит, спина болит, и вообще, собака противная попалась и неправильная — не убежала, хвост поджав. — Ну и что случилось на этот раз? — не без интереса спросил Пустельга, когда Мальволапка втащила свою уставшую извазюканную в грязи тушку в нору целителя, а Кролик зашёл следом, забавно дёргая усами.       Небо было пасмурным, но дождь так и не пошёл. В лагере было значительно теплее, чем на пустошах, а ещё Мальволапка удивлялась тому, где только успела нахватать грязи — ну ведь ни дождя, ни сырости! — Угадай с трёх раз, — весело предложил Кролик Пустельге и привалился к стене норы. Мальволапка тоже села, дабы не напрягать больную лапу, и как можно вежливее попросила: — Вылечи меня поскорее, пожалуйста.       Пустельга посмотрел на неё с таким удивлением, словно ученица на его глазах превратилась в ежа или отрастила себе хвост посреди лба. — А на меня что, озарение вдруг снизойдёт, что я пойму, где ты умудрилась пораниться? — осведомился он и указал Мальволапке на светлое местечко у входа в нору. Солнца не было, и свет был тусклым. Ученица переместилась туда и долго терпела, пока Пустельга разглядывал её ранение, отодрав ради этого от кошкиной шести присохшую кровь — было достаточно больно. — Выглядит как след от зубов. Разве вы были не на охоте? На тебя что, кролик напал?       Кролик, всё ещё опирающийся на стенку, сдавленно хрюкнул и помотал головой. Кажется, ему было весело, и он уже совсем-совсем, как и обещал, не злился на накосячившую в который раз ученицу. — На меня собака напала! — важно выдала Мальволапка, не углубляясь в подробности. — Это ты на собаку напала, — поправил кошку Кролик. — Она сама виновата! — моментально ощетинилась Мальволапка. Ну зачем он это сказал? Только её полной дурой и выставил. — А говорила, что раскаиваешься! — весело фыркнул Кролик, и ученица поняла, что он просто хотел посмотреть, как она отреагирует. Мальволапка даже успокоилась и расслабилась, понимая, что наставник шутит. — Пустельга, будь другом, дай ей самую-самую щиплющую траву, чтобы больше не лезла ко всяким псам. — Обязательно так и поступлю, — кивнул тот. Он был явно не настроен на мирную болтовню и, кажется, хотел поскорее отделаться от привалившей работы. — А теперь расскажи, где вы нашли собаку!.. Кролик, ты сам-то не ранен? — Нисколечко, — отмахнулся тот и решительно умолчал про собаку, видимо, чтобы совсем уже не позорить Мальволапку. — А как твоя старая рана с битвы с барсуками? — Пустельга прищурил голубые глаза и окинул глашатого полным подозрений взглядом, словно сомневался — не врёт ли Кролик. — Уже прошла, — пятнистый кот явно не хотел говорить о себе. — Позаботься сейчас, пожалуйста, о Мальволапке.       Пустельга вздохнул — не любил он возиться с учениками. Особенно с теми, которые впервые в жизни с кем-то по-настоящему подрались. Впрочем, ему ничего не оставалось — работа у него была такая, и пёстрый кот направился искать, видимо, свои какие-то листочки.       Мальволапка почувствовала, что у неё мелко дёргается хвост, когда Пустельга вернулся, что-то сосредоточенно жуя. Она слышала, как жгутся все эти лекарственные травы, но выбора не было — просто стерпеть. Так и пришлось сделать, когда Пустельга плюнул ей на спину разжёванную траву — или, может, листья, кто их разберёт? Желтовато-зелёное, засохшее и жгучее, да и неважно было Мальволапке, что там такое у неё на спине, ещё и паутиной сверху прикрытое, чтобы не выпало. Куда важнее было то, что гадость эта жглась неимоверно, и ученица, не выдержав, расхныкалась. Терпеть она не могла, когда что-то доставляло ей боль! — Что с тобой? — тут же засуетился Кролик и рванул было к Мальволапке, но Пустельга вовремя остановил кота: — С ней ничего страшного не случится, не волнуйся. Подумаешь, небольшое боевое ранение — с кем не бывает! — Это не опасно? — голос Кролика дрогнул. — Кролик, да что ты как будто впервые подрался, а? — целитель смерил его уж больно неприязненным взглядом и отвернулся, снова одним лишь жестом указав Мальволапке на груду засохших листьев в углу норы. Ученица потихоньку поползла туда, опираясь плечом на стену. — О, у неё ещё с лапой что-то!.. Ей-зайцы, уже интересно, что у вас там произошло, но я понимаю, что это не моё дело. Думаю, Мальволапка со скуки сама расколется! — Оставишь её у себя? — уточнил Кролик, хотя, кажется, всё и без того было ясно. — А куда деваться? В норе учеников целых десять морд живёт, пыль, шум и гам! — Пустельга отозвался об этом месте так, будто оно было самым ужасным на свете, и Мальволапка, как раз плюхнувшаяся на сухие листья, моментально зашуршавшие, подумала, что целитель слишком уж не любит, кажется, оруженосцев. Не лучший факт, если придётся всё же пожить немного в этой вонючей премерзкой норе. — А тут ей будет тихо, спокойно, рана быстрее стянется. — А если я не хочу тут торчать? — решила Мальволапка уточнить на всякий случай. Вдруг всё же можно избежать ужасной участи!..       Но, как оказалось, нельзя. Кролик бросил на ученицу сочувствующий взгляд, когда Пустельга ответил уж больно резко — кажется, он был сегодня не в настроении (впрочем, а у кого оно будет в непогожий-то день): — А раньше надо было думать! — несмотря на то, что Пустельга подробностей драки с собакой не знал, он, кажется, догадывался, что виновата в ней одна лишь ученица. — Ты же не хочешь, чтобы у тебя что-нибудь воспалилось, верно? Только представь, сейчас тебе ого как щиплет, а тогда будет ещё хуже! И ещё дольше придётся ждать выздоровления. — Я поняла, поняла, — спешно закивала Мальволапка. Не хотелось выслушивать нравоучения от всех, кому было не лень влезть в её жизнь и попытаться наставить на путь истинный. — С ней точно всё будет хорошо? — Кролик всё ещё выглядел обеспокоенным и, кажется, не уставал спрашивать одно и то же несколько раз подряд.       Мальволапка подумала, что, наверное, Кролик единственный, кто в этой ситуации с собакой не будет её ни в чём обвинять, и устроилась на листьях как можно удобнее, стараясь не шевелить больной лапой. Рану, к её облегчению, уже жгло не так сильно.       В это же время в норе показалась круглая голова Дроковницы, крупной серой кошки с белыми пятнами. Она обвела взглядом всех присутствующих, остановила своё внимание на глашатом и изрекла: — Вот ты где, Кролик! Так и будешь тут торчать? Однозвёзд хочет поговорить с тобой. — Однозвёзд подождёт! — раздражённо шикнул на неё Кролик. Ему сейчас явно не было дела ни до Дроковницы, ни до Однозвёзда. — Моя доченька ранена, и я не оставлю её ради него, так что скажи ему, что я приду попозже! — Кролик, ты нужен предводителю, — Дроковница устало возвела глаза к потолку. Голос её, от природы грубый, сейчас зазвучал слишком уж резко, даже как-то визгливо: — При всём уважении, Мальволапка не твоя дочь, и ты не можешь отказаться от… — Нет, моя дочь, — упёрся Кролик, точно не намереваясь оставлять ученицу ради Однозвёзда. — Пусть что хочет делает, хоть с должности снимает, а пока я не буду уверен, что с Мальволапкой всё хорошо, я к нему не явлюсь. Или пусть приходит сам, или так ему и передай!       Дроковница вздохнула, смерила Кролика полным возмущения взглядом, потом посмотрела на несчастную сжавшуюся Мальволапку, которой вдруг снова защипало рану, поздоровалась с вернувшимся из кладовой Пустельгой и лишь тогда кивнула Кролику: — Ладно, но пеняй на себя.       Тот ничего не ответил и, когда Дроковница покинула нору, повернулся к Пустельге и вперил в него полный надежды взгляд. — Да всё с ней будет в порядке, что ты суетишься, как наседка! — моментально откликнулся тот, тоже желающий выпроводить Кролика как можно дальше. — Лапу вправим, а незначительные ранения, сам знаешь, быстро лечатся. Да и вообще, твоей взбалмошной ученице на пользу пойдёт немного поваляться без дела. Подумает над своим поведением, над приоритетами, — потом сделал паузу и очень выразительно закончил: — Над тем, как относиться к тем, кто о ней заботится. — Вот только не говори, что ты так сейчас мне поддержку высказал! — Кролик выглядел если не удивлённым, то пребывающим в некотором недоумении. Мальволапка даже ничего ответить не успела — а ведь собиралась заявить, что она всё ещё тут, и такие разговоры ей не по душе. — Никогда не поверю! — Даже ты лучше, чем непоседливые наглые ученики, которые так и норовят тебя понюхать!.. — воскликнул Пустельга. «Да ты совсем что ли озайчел? — вспылила Мальволапка, и ей пришлось даже укусить себя за язык, чтобы не сказать это вслух. — Это было-то один раз, мне теперь что, до старости будут напоминать, что я просто захотела пойти и понюхать кого-то необычного?!» — Слушай, я безумно рад слышать это от тебя. Но теперь надо к Однозвёзду, — Кролик подошёл к ученице и ткнулся носом в её плечо, чуть выше того места, где была рана. Потом сказал: — Мальволапка, воспринимай отдых как повод учиться теории, буду приходить к тебе в любое время суток и устраивать устные опросы! Не третируй бедного Пустельгу и не думай сбежать. — Не волнуйся, я посижу тут столько, сколько надо, — вздохнув, ответила Мальволапка. Она видела, что Кролик искренне беспокоится о ней, и ей всё ещё было совестно, поэтому кошка хотела заверить наставника в том, что она больше не будет творить нечто необдуманное: — Я не хочу, чтобы сильнее разболелась спина, — и, собравшись с духом, выпалила как можно скорее: — Ты хороший отец, Кролик, правда, спасибо тебе большое. Надеюсь, Однозвёзд не будет тебя ругать. — Не будет, — Кролик улыбнулся ученице и потрепал её лапой по макушке.       В его зелёных глазах было столько счастья, что Мальволапка поняла: она наконец-то сказала то, что не огорчило наставника, а, наоборот, вселило в него надежду. Ученица кивнула Кролику, понимая, что ничего больше она не может сказать: даже это «спасибо» далось ей с огромным трудом, и она до последнего сомневалась, стоит ли это говорить… потому что она не знала, готова ли она всё-таки принять Кролика как родителя или нет, несмотря на то, что ей всё ещё было стыдно и что она на самом деле была благодарна наставнику, не бросившему в беде.       Кролик ушёл — ему действительно необходимо было увидеть Однозвёзда, и Мальволапка понадеялась, что предводитель не станет отчитывать кота за то, что тот пропустил большую часть дня и, конечно же, забыл о распределении патрулей. «Из-за меня», — снова ввернула надоедливая совестливая сторона. Мальволапка нахмурилась и быстро отогнала эту мысль, покосившись на присевшего около кучи листьев Пустельгу. — Ну что, вправляем лапу или боишься? — спросил целитель, заметив, что ученица, кажется, вернулась из своих мыслей и теперь косится на него с большой такой неприязнью. — Я ничего не боюсь! — важно ответила Мальволапка, сползла с листьев, даже не пискнув, когда лапа снова заболела, и уселась на земле — она была готова. Правда, до этого ей не приходилось выбивать лапу или что-то кроме, так что кошка могла лишь гадать, что из себя представляет эта процедура и будет ли ей больно. — Учти, что будет неприятно, и, может, даже больнее, чем тогда, когда ты её вывихнула, — предупредил Пустельга, словно догадавшись, что беспокоит ученицу. Он водрузил небольшую пёструю лапку ей на спину и явно приготовился действовать. Мальволапка почувствовала, что, вопреки своему гордому заявлению, всё же боится, и Пустельга, почувствовавший её дрожь, устало предложил: — Можешь, чтобы отвлечься, спросить что-нибудь. Обычно за разговором многие не замечают, что им — хоп! — и вправили всё как надо.       Мальволапка кивнула. Каким бы не был противным Пустельга, когда он в плохом настроении, ученица верила, что он говорит правду. «Удивительно даже, — думала она, пока соображала, что же можно спросить у Пустельги. — Почему он такой, когда устал или погода плохая? Вот недавно же был вполне себе в настроении — ну, несколько дней тому назад. Наверное, это потому, что Кролик ему надоел. Выглядит так, будто они друг друга просто не переносят!..»       Вот и вопрос созрел, решила Мальволапка, и, глянув на всё ещё ждущего Пустельгу, поинтересовалась: — Почему ты так не любишь Кролика? — Не люблю? — пёстрый кот даже удивился, и глаза его сверкнули в полумраке норы, словно он не ожидал подобного вопроса. — Да нет, мы дружим. — Но ты говорил с ним как-то недружелюбно! — тут же запротестовала Мальволапка. Она же видела, что Пустельга был явно недоволен Кроликом — а тот, в свою очередь, весьма красноречиво, словно подозревая в некомпетентности, глядел на целителя. — Старшие братья всегда не любят младших, особенно если те успешнее них, — ответил Пустельга, неожиданно надавливая Мальволапке на плечо. Она с трудом сдержала писк и еле разобрала, что целитель буркнул себе под нос что-то вроде «ой, не так сделал».       Впрочем, Мальволапка не стала заострять на этом внимание. Её куда больше поразил тот факт, что Кролик и Пустельга оказались родственниками — и целитель, такой ещё молодой и красивый, был, надо же, старше, чем потрёпанный глашатай. — Ого, я и не думала, что ты старше Кролика!.. — воскликнула она вслух, выдав, как порой случалось, то, что и думала. — Ты же такой красивый, такой молодой, такой иногда подвижный, а Кролик выглядит так, будто по нему стадо зайцев туда-сюда раз сорок пробежалось!       В это время что-то щёлкнуло, и Мальволапка чуть не взвыла, почувствовав, как смещается её лапа и принимает правильное положение. Кажется, подгадавший момент Пустельга наконец вправил на место вывихнутую конечность. — Мне больно, — сообщила Мальволапка, грозно нахмурившись. — Ну, так тебе и надо. За Кролика как раз. Он и так над тобой трясётся, а ты его изводишь и изводишь, — отрезал Пустельга, отворачиваясь от ученицы и собираясь оставить её одну — он свою работу сделал, лапу ей вправил, рану помазал, а больше ничего и не требовалось. — И, к твоему сведению, я старше Кролика всего на пять лун. Мы оба ещё очень молоды и едва ли были старше твоего отца. «Ага, обиделся! — догадалась Мальволапка как-то даже злорадно. Пустельга её несказанно раздражал тем, что не воспринимал оруженосцев всерьёз. — Так ему и надо, в следующий раз будет мне аккуратнее лапу вправлять! Тьфу, то есть, в какой следующий? Никогда больше не вывихну лапу, это ужасно! А если и вывихну, не пойду лечиться, само пусть пройдёт, как заноза!» — А вообще, ты злой, — решила поделиться наблюдениями Мальволапка, забираясь обратно на гору листьев. Она решила, что раз уж это единственное мягкое и удобное место во всей этой тёмной и противной норе, то оно будет её. В конце-концов, она же не виновата, что ей придётся тут жить, а раз так, то ей, как гостье, должно достаться всё самое лучшее. Ну и плюсом ко всему запах сухих прошлогодних листьев перебивал невыносимую вонь, стоящую в норе. — Будешь тут добрым, когда ученики ведут себя, словно они совсем зайцеголовые! Да и вообще, ты мне ужасно напомнила твою мамашу, — ответил ученице Пустельга, но ничего не возразил против того, что она заняла лиственную кучу. Видимо, самому ему эти листья и даром не сдались. — Она однажды тоже полезла в драку, толком ничего не умея, а потом луну ездила мне по мозгам, пока оправлялась от ранений. А спустя некоторое время ещё разок. А потом ещё и ещё…       Таких подробностей о матери Мальволапка не знала. Впрочем, она вообще мало что знала о Чертополох — о ней не любили говорить родственники. Суховей, наверное, имел к ней претензии, потому что старательно обходил в разговорах имена родителей и старался не упоминать их вообще никоим образом, бабка Утёсница, кажется, всё ещё горевала по своей рано погибшей дочери, а Кролика спрашивать было немного неудобно. Решит ещё, что недостаточно сильно опекает Мальволапку, раз она родителей вспоминает… ученице этого ой как не хотелось.       И поэтому она решила предпринять попытку вызнать немножечко больше о кошке, которая её родила — было очень интересно: — И что она нехорошего сделала? — Родила тебя, — буркнул Пустельга и, развернувшись, прошёл мимо ученицы на выход из своей норы. Какой противный он сегодня! Мальволапка с трудом подавила желание как следует цапнуть его за хвост, мелькнувший прямо перед её носом. Лучше потом, когда её отсюда отпустят. А пока не стоит нарываться на лишние ссоры, а то с Пустельги, редко когда добродушного к ученикам, в отличие от Кролика, станется нарочно напичкать её самой мерзкой травой.       День был абсолютно ужасный, но он уже кончался. Сейчас Мальволапка лишь надеялась, что Кролик как можно скорее придёт провести ей теоретический урок, а ещё мечтала о том, чтобы сюда не заявились брат и бабуля ради чтения лекций о том, что нельзя в одиночку кидаться на собак.       Впрочем, новости разлетаются быстро, и Мальволапка понимала, что нечего верить в лучшее — надо готовиться к визиту родственничков. Поэтому она решила прикинуться спящей, чтобы её никто не потревожил, и, проигнорировав пощипывание на спине, свернулась в уголочке норы, накрыв лапой нос.       Сон пришёл неожиданно, и Мальволапка сама не заметила, как задремала. Ей снилось озеро, большое и сверкающее, такое, каким кошка видела его во вчерашнем патруле, снилась зелёная трава, яркая и блестящая росой, и что-то очень тёплое, греющее душу, словно солнце, лучистое и сияющее — и стало хорошо-хорошо, и все терзания совести отступили.