Мальва расцветает по весне

      Если поначалу Мальволапка опасалась, что будет чувствовать какие-то угрызения совести за то, что жестоко оставила Овсяника с носом, бессовестно испортила ему церемонию и обидела изначально не планируемой грубостью, то спустя несколько дней как-то поуверилась, что стыд её не мучает, а извиняться не тянет. Мальволапка испытывала только большое облегчение: она наконец-то не вынуждена была больше притворяться глупой и влюблённой и получила больше свободного времени, которое раньше уходило на скучные однотипные свидания. Кроме того, кошке больше не приходилось терпеть рядом с собой опротивевшего почему-то Овсяника: молодой воитель действительно больше не подходил к ней и даже не пытался завести разговор, и это было чудесно. Только иногда Мальволапка ловила на себе его обиженно-печальный взгляд, но отмахивалась, как от назойливой мухи. Изредка ещё она сталкивалась взглядами с торжествующей Пухогривкой и мысленно ликовала: бывшая соперница теперь не задирала её и не искала, к чему бы прикопаться. Пожалуй, ученица была уверена, что сделала всё правильно. А Овсяник… ну, погрустит и перестанет, время, как говорится лечит. Тем более, что у него такая заботливая сестрица под бочком. — Кидай, кидай, кидай, — распищалась кроха Зайчишка, маленькая, но плечистая, как её отец, похожая на большой бурый шарик на толстых длинных лапках, такой, что пни лапой — она и покатится. — Нет, мне кидай! — попыталась перекричать её Уточка, но она обладала слишком тонким и тихим голосом, чтобы перекрыть вопли Зайчишки.       А та как раз набрала побольше воздуха в лёгкие, раздув грудку, упала на хвост и заголосила, широко раскрыв бледно-розовую пасть и запрокинув голову. Игра остановилась, Уточка недоумённо заморгала, не понимая, чего хочет капризная сестрёнка, а Утречко, до этого терпеливо ждущий, когда Мальволапка кинет одному из них глиняный мячик, обваленный в траве, прижал уши к голове и недовольно скривился.       Мальволапка вздрогнула и вынуждена была оттолкнуть от себя комок глины, из-за которого и разразился спор. Сегодня она нянчилась с племянниками, сама вызвавшись на это дело, пока Суховей был на охоте, а Жавороночка ушла к озеру, чтобы потрындеть о том да о сём со своей подружкой Дроковницей, которая, судя по ползущим в племени слухам, тоже планировала обзаводиться котятами в скором времени — и, что удивительно, от Малонога, который до этого мелких-то не особо уважал. Эти слухи были особо радостными, потому что все понимали: котят должно быть побольше, чтобы было, кому в будущем прокормить племя. Не радовался один лишь Проныра, отец Дроковницы и Малонога: он всё ворчал о том, что никак не готов стать дедом, да и вообще, не одобряет того, чтобы в таком юном возрасте воители котят заводили — мол, лучше подольше для себя пожить, чем в детской прозябать.       Проныру, конечно же, никто не слушал, да и резона не было: слухи всё ещё были слухами, и никто не мог сказать точно, действительно ли Дроковница планирует обзавестись потомством. Образ её, угрюмой, дерзкой воительницы, никак не вязался с ролью матери, так что сомнения в правдивости сплетен были — и притом большие.       Мальволапка вздохнула и потрясла головой, прогоняя мысли о своих соплеменниках. Зайчишка продолжала орать что-то непонятное, и, кажется, ей просто хотелось покапризничать. Она ревела и ревела, не реагируя на попытки Уточки успокоить сестрёнку. — Ну и что случилось? — Мальволапка приблизилась к племяннице и села рядом, обхватив хвостом этот маленький комочек полосатой шерсти. Зайчишка приоткрыла один глаз, голубой-голубой, глянула на тётку и, не заметив на её лице сострадания, разревелась пуще прежнего, дабы вызвать к себе, несчастной такой, жалость.       Мальволапка вздохнула: Зайчишка была ужасно капризной, невыносимой даже. Она ревела по любому поводу, устраивала истерики, если ей что-то не нравилось и, в общем-то, очень напоминала свою мать не только цветом шерсти, но и невозможным характерцем. «Уже избаловали, хотя ей даже луны нет», — подумала ученица, принимаясь вылизывать заплаканную мордочку Зайчишки.       Та быстро выдохлась. Воздух кончился, голосок сорвался, и Зайчишка больше не верещала так, будто ей лапы тут вырывают, только всхлипывала и упорно молчала, когда Уточка спрашивала: — Я тебя обидела? Или тебе больно?       Зайчишка оказалась слишком своенравной маленькой скандалисткой, и не то, что Уточка — даже Мальволапка не знала, как подступиться к племяннице, чтобы та сказала, чего ей хочется на этот раз. — Зайчишка, не молчи, — Мальволапка притянула кошечку поближе к себе, и та, всхлипнув, протяжно заскулила, почувствовав наконец-то, что удалось вызвать жалость. — Что у тебя произошло такое, что ты орёшь так, что, ей-зайцы, наверное, аж в племени Теней слышно?       Зайчишка подняла на тётку умильные голубые глазёнки, круглые и полные слёз, и подбородок её снова задрожал. Кажется, кошечка опять готовилась разреветься, и Мальволапка, опасаясь этого, наклонилась к малышке и вновь принялась торопливо вылизывать её аккуратную и пушистую шёрстку на щеках. Зайчишка хихикнула, распушилась и замурчала.       Кажется, истерика прошла. Мальволапка, убедившись в этом, пару раз лизнула маленький чёрный носик Зайчишки, чтобы окончательно её подбодрить, и отстранилась. — Мальволапка, — ей по спине чуть повыше хвоста тут же прилетела крошечная лапка с острыми коготками. Уточка сделала большие глазки, когда ученица повернулась к ней, и доверительно сообщила громким шёпотом: — Мне надо в кустики!       Кошка только покачала головой: и как тут уследить за всеми, когда каждому нужно что-то совершенно отличное от нужд других? Один Утречко, славный пушистый котёнок, молчал, наблюдал за сестрёнками и грел свою бело-рыжую шерсть на солнышке.       День стоял ясный, но прохладный. Иногда налетал ветер, порой очень сильный, и тогда становилось совсем уж не по себе. Порой на небе появлялись редкие облака, но они быстро проплывали мимо, а солнце продолжало бросать на землю прямые лучи, желтоватые, яркие, но не особо-то греющие. Первая луна Зелёных Листьев, как это обычно бывало, несла в себе резкие изменения погоды и сильные перепады температуры. — Ну очень хочу!.. — приплясывая на одном месте, прогундела Уточка, и её темно-синие глазки, такие же, как у Зайчишки, круглые, наполнились слезами. Понимая, что ещё одной истерики она не выдержит, Мальволапка подхватила Уточку за загривок и потащила в сторону небольшого разрыва в терновой ограде, через который можно было проникнуть на поганое место.       Утречко, пожав плечами, посеменил следом. Он, кажется, не совсем понимал, куда Мальволапка понесла Уточку, и хотел узнать, что же тётка собралась делать с его сестричкой и без его-то присутствия. — Не уходи! — тут же завопила Зайчишка, кажется, отошедшая от предыдущей истерики и готовая учинить новую. — Или я буду плакать!..       Мальволапка выпустила Уточку. Та захныкала, ударившись о землю, и перебралась на зелёную лужайку, которая полнилась розовым клевером, беленькой кашкой и какими-то маленькими сиреневыми цветами, отдалённо напоминающими лесную фиалку, что частенько встречалась в роще на границе с Грозовым племенем. Зайчишка, увидев, что Мальволапка больше не с Уточкой, просияла: малявка не любила, когда всё время уделялось не только ей одной. — Ну и что мне с тобой делать? — вздохнула Мальволапка, спеша к Зайчишке, которая тут же кинулась к ней и потёрлась щёчкой о лапу старшей кошки. — Давай играть, — тут же предложила она, с особой любовью притягивая к себе лапу ученицы и прижимаясь к ней так, что было понятно: без скандала не отпустит.       Кошка подавила рвущийся наружу вздох и принялась осторожно отцеплять Зайчишку от своей лапы. Та никак не давалась: крутилась, цеплялась коготками за её шерсть и громко хохотала, воспринимая всё как игру. — Давай сначала отведём Уточку куда ей надо, а потом поиграем, — наконец, устав освобождать свою лапу из цепкой хватки маленькой Зайчишки, предложила Мальволапка.       Кошечка тут же насупилась, глазки её заблестели, и она выдала, грозно хмурясь: — Пусть Уточка сама сходит!       На этот раз Мальволапка не удержала вздоха. Определённо, Зайчишка её раздражала! Пожалуй, она была слишком похожа на Жавороночку: те же капризы, те же визгливые нотки, те же вечные истерики…       Утречко с Уточкой были гораздо приятнее. Эти двое всегда находили компромиссы, не плакали, не ссорились по пустякам, не требовали к себе повышенного внимания — в отличие от своей невыносимой сестрёнки.       Но, понимая, что Зайчишка — всего лишь котёнок, с которым стоит обращаться бережно и ласково, Мальволапка осторожно заметила, глядя на подпрыгивающую на лужайке Уточку: — Твоя сестрёнка боится. — Да, я боюсь! — тут же воскликнула та. Вот уж тоже: голосок тихенький, мелодичный, а непоседа та ещё, и слышит всё, что говорится вокруг. — А вдруг там злые барсуки? — Где, на поганом-то месте? — снисходительным тоном, опять же, явно у Жавороночки подхваченным, осведомилась Зайчишка, успевая ещё и на Мальволапкин хвост усесться, чтобы та не ушла никуда. — Нужна ты им!.. — А вот ещё как нужна! — моментально вспылила Уточка.       Мальволапка совсем растерялась. И что делать теперь? Уточку одну не отпустить, она боится, да и просить помощи не у кого: некоторые оруженосцы, как и она, отдыхают после утренних тренировок, воители на охоте — сейчас самое то, чтобы погонять кроликов, а те, кто не занят ничем, явно проводят время не в лагере, а где-то на цветущих пустошах в хорошей компании.       Да и раз сама вызвалась посидеть, поиграться, то нужно своё слово держать и не бежать за помощью!.. — Давайте обойдёмся без ссор, — как можно более мягко предложила Мальволапка, и, обернувшись к сидящей на её хвосте кошечке, спросила: — Зайчишка, ты чего хочешь?       Та ответила далеко не сразу. Она была увлечена тем, что перебирала светлую шёрстку своей няньки, разглядывала каждое пятнышко, каждую крапинку, пробовала на зуб шерстинки и вытаскивала из них сор, маленькие приставшие кусочки травы или цветочных лепестков и песчинки.       Только после того, как Мальволапка, чувствуя, что терпение подходит к концу, повторила свой вопрос, Зайчишка наконец-то соизволила высказать своё мнение. — Хочу с тобой поиграть! — её писклявый голосок был звонким, как ручей, прячущийся среди вереска, и Мальволапка поморщилась: возглас этот резанул по ушам. — Кидай мне шарик, кидай, кидай!..       Раскричавшуюся Зайчишку успокоить было трудно, но Мальволапка честно попыталась. Аккуратно столкнув кошечку со своего хвоста, она мягко притянула её к себе, лизнула в крошечное округлое ушко, тёмненькое, как полосочки на шерсти малышки, и произнесла: — Нет, Зайчишка, сейчас я займусь Уточкой. Потерпи немножко.       Зайчишка недоумённо моргнула: она не ожидала, что Мальволапка откажет. Усы кошечки дрогнули, глазки наполнились слезами, и она, опять запрокинув голову далеко назад, завыла, притопывая задней лапкой. Но, видимо, реветь в таком положении было очень неудобно, и Зайчишка совсем скоро повалилась на землю, протяжно и надрывно всхлипывая.       И что тут было делать? Разорваться Мальволапка не могла, бросить Зайчишку рыдать — тоже, тем более, что она могла перебудить всех отдыхающих после тренировок оруженосцев.       Ученица кинулась к малявке и попыталась привести её в нормальное состояние старым способом: обнять, погладить и полизать, но ничего не вышло. Зайчишка продолжала хныкать и ловко уворачивалась от тётушкиной ласки. — Ну и чего ты горланишь? — осведомилась Мальволапка, помахивая в воздухе тёмным кончиком хвоста. Зайчишка внезапно заткнулась, да так резко, что ученица не поверила своим ушам.       Зайчишка, кажется, убедилась, что Мальволапка не собирается никуда уходить, так что реветь у неё больше причины не было. — Ты же хорошая кошечка, верно? — ласково промурлыкала Мальволапка, надеясь, что её голос звучит не слишком наигранно: она, всё-таки, порою искренне умилялась Зайчишке, несмотря на то, что та порой была той ещё мелкой визгливой занозой. — Хоро-ошая, — ещё немного подрагивающим голосом прохныкала Зайчишка. — Ну вот, — Мальволапка пощекотала её чёрный носик кончиком хвоста. — Хорошие кошечки, скажу тебе по большому-большому секрету, никогда не устраивают истерик.       Зайчишка моргнула, хлюпнула носом и как-то сразу сдулась, видимо, раздумав продолжать свой рёв. Мальволапка же краем сознания отметила вдруг, что стоило, наверное, сразу просто-напросто потащить Зайчишку с собой и Уточкой… потому что последняя как раз заметила, развалившись в травке: — А я уже всё! Можем продолжать играть! Но ты сначала меня вылижи.       И Мальволапке захотелось приложиться головой, потому что Уточка тут же подскочила к ней, покрутилась на месте со всей своей неуёмной энергией и, невинно хлопнув глазками, сообщила ещё разок, что было бы неплохо её умыть. — А Утречко где? — поинтересовалась Зайчишка, пытающаяся быть хорошей кошечкой и не устраивать истерики, пока Мальволапка пыталась привести серенькую шёрстку Уточки в приличный вид.       Уточка пискнула, когда Мальволапка сдавила её слишком сильно, и перевернулась с пузика на лапы, а ученица так и подскочила: Утречко действительно нигде не было.       И куда мог пропасть котёнок, самый послушный из всех, самый рассудительный, самый примерный — и всё потому, что уважал он Мальволапку больше, чем делали это его сёстры? «А если он ушёл из лагеря? — мысль была страшной, обдала неприятным холодом, но Мальволапка понимала, что такое действительно может быть. — Утречко, может, и поумнее сестёр, но он такой же шебутной и непоседливый, и порой он не знает меры!..»       Она подскочила и заозиралась по сторонам. Уточка прижалась к Зайчишке, снова приготовившейся реветь, на этот раз потому, что пропал любимый братик, и что-то ей шепнула. Это что-то только раззадорило Зайчишку, и малявка принялась хлюпать носом.       У Мальволапки не было времени на то, чтобы успокаивать Зайчишку. Она метнулась на то место, где только недавно стоял Утречко, недоумевавший, что всё-таки делать: идти с Уточкой или играть с Зайчишкой, и, попробовав воздух, определила, что котёнок отправился куда-то в сторону кучи с добычей.       Туда Мальволапка и помчалась, понимая, что выглядит смешно: взрослая ученица, которая упустила из виду какого-то котёнка!.. Но что было поделать? Пожалуй, только искать Утречко, надеясь, что он просто обиделся на то, что ему внимания сегодня не перепало, и спрятался где-то неподалёку, а не сбежал непойми куда.       Белый с рыжими пятнышками комок шерсти обнаружился с другой стороны кучи. Вцепившись крошечными зубками в слишком большую для него полевую мышь, Утречко тянул еду на себя, кряхтя и пыхтя. Добыча не поддавалась, но котёнок не терял уверенности в своих силах. — И что ты тут делаешь? — с облегчением выдохнув, спросила Мальволапка. Племянник поднял на неё зелёные, как молодая трава в Юные Листья, глазки и ойкнул.       В это время мышь поддалась и шмякнулась вниз, прямо под лапы котику. Он просиял, сжал зубками её хвост и повернулся к ученице, которая была уже готова отчитать непоседу: ему явно не нужна была дичь, уж точно не сейчас, когда котёнок питался лишь Жавороночкиным молоком. — Я искал для тебя вкусняшку, — Утречко успел сказать первым, видя, что нянька им как-то уж больно недовольна. — Ты носишь Уточку на поганое место, успокаиваешь Зайчишку, так что я решил, что тебя нужно, ну… поблагодарить, что ли. Эта мышка для тебя! — Какой ты хорошенький! — моментально умилилась Мальволапка и забыла о желании отчитать котёнка, в который раз убеждаясь, что Утречко, определённо, гораздо лучше своих сестёр, что он вообще самый славный из всех племянников.       Она притянула Утречко вместе с его мышкой к себе, и тот довольно пискнул: наконец-то и его вниманием не обделили. — Мама вернулась! — раздался вдруг полный радости двойной вопль Зайчишки и Уточки. Мальволапка выглянула из-за кучи — и впрямь, Жавороночка показалась у входа в сопровождении несущей в пасти луговую собачку Дроковницы.       Зайчишка с Уточкой моментально кинулись к Жавороночке, облепили её лапы и принялись наперебой рассказывать, что с ними сегодня произошло. Дроковница скривилась, морда её выражала брезгливость, и воительница решительно оставила Жавороночку и её дочерей, а сама направилась к земляной насыпи вместе со своим обедом — там как раз спал Малоног. — А я не хочу к маме, — Утречко насупился, надул щёчки и угрюмо уставился в землю. Кажется, вечная компания Жавороночки и сестёр малышу надоела.       А та подоспела как раз, когда Мальволапка собиралась сказать Утречку что-то ободряющее. Жавороночка выглядела свежей и отдохнувшей, но в её вроде бы приятных чертах было что-то отталкивающее, словно доброжелательная маска застыла на всегда беззаботном и глуповатом лице королевы, в душе которой скрывались совершенно иные эмоции. — Утречко, малыш, пора кушать и на обеденный сон, — мурлыкнула Жавороночка, а потом перевела взгляд на Мальволапку: — Спасибо тебе, надеюсь, они не сильно досадили. — Мне всегда в радость с ними посидеть, — ответила ученица, бросая косой и неприязненный взгляд на двоюродную сестру. Жавороночка только кивнула и поманила за собой Утречко, коротко подвигав в воздухе тёмно-бурым кончиком хвоста.       Утречко обречённо вздохнул и метнулся к Мальволапке, протянул к ней мордочку, и, дождавшись, когда ученица наклонится, потёрся маленьким носиком о её нос, а потом тихонько и доверительно шепнул: — Я к тебе ещё приду, как мама разрешит!       Мальволапка подтолкнула Утречко носом, чувствуя на себе нетерпеливый, прожигающий взгляд Жавороночки, и тот, напоследок помахав тётушке рыжим кончиком хвоста, посеменил следом за своей матерью. Совсем скоро Жавороночка подвела Утречко к Зайчишке и Уточке, лизнула каждого в макушку, и они вчетвером скрылись в детской.       Мальволапка вздохнула и покатала лапкой тушку полевой мыши, вспоминая, как светился радостью Утречко, когда преподнёс ей добычу в знак благодарности за возню с его сёстрами, и от этого на душе стало как-то очень тепло.       Определённо, Утречко был лучшим котёнком и самым чудесным племянником. Мальволапке хотелось бы провести больше времени с ним, а не с требующей внимания и капризничающей Зайчишкой да шебутной Уточкой, но, к сожалению, сделать это не получилось. И почему Жавороночка вернулась так рано?       Мальволапка подняла полевую мышь и вышла из-за кучи, оглядываясь, чтобы понять, где она может спокойно пообедать и, если повезёт, найти компанию. К её огромной радости, недалеко от норы старейшины обнаружился Кролик, по всей видимости, вернувшийся не так давно из патруля и незамеченный Мальволапкой, и ученица тут же поспешила к наставнику. — Ну как, отдохнула после занятия? — спросил кот, поприветствовав ученицу. Мальволапка плюхнулась на траву, вытянула вперёд лапы и, уложив перед собой свою еду, ответила: — Ну, не особо — я всё с котятами провозилась.       Из детской донеслись голоса, оттуда выкатилась Уточка, но длинная полосатая лапа Жавороночки тут же втащила кошечку обратно. Кажется, котят укладывали спать, а это значило, что пообщаться с Утречко сегодня, скорее всего, не выйдет. Мальволапка, конечно, не собиралась унывать по этому поводу, но вид у неё, кажется, был совсем уж печальный, потому что Кролик, осторожно подтолкнув кошку лапой, поинтересовался: — Котята тебя замучали? Если так, можем в дальнейшем тренироваться и в полдень! — Не-е, — Мальволапку от такой перспективы аж передёрнуло, и она подавилась мясом мыши, которое тщательно пережёвывала. Кролик заботливо похлопал подопечную по спине лапой, пока она не прокашлялась и не договорила до конца: — Мне, наоборот, очень нравится с ними играть.       Кролик понимающе кивнул и ничего не ответил, а Мальволапка, почувствовав, что больше не хочет есть, отодвинула в сторону свою мышь, присыпав её сверху песком, и уставилась на небо.       Холодное, но солнечное и такое ярко-голубое, оно подняло кошке настроение, и Мальволапка подумала о том, что впереди ещё целый день: успеет, поди, вечерком немного поиграть с Утречко, никуда не денется. Этому малышу ещё больше пяти лун в детской жить, и каждый день можно проводить вместе хоть немного времени!.. Мальволапка довольно улыбнулась, и настроение снова поползло вверх. — Утречко такой славный, — поделилась она с Кроликом, пушась от удовольствия, которое доставили ей воспоминания о возне с котёнком, о его мышке и добром таком, наивном и восхищённом взгляде. — Мне кажется, он лучший котёнок из всех. Он подвижный, но тако-о-ой понимающий!.. — Я смотрю, ты привязалась к котёнку, — Кролик вдруг прыснул — у него, кажется, в этот солнечный день тоже было отличное настроение, — и добавил: — Ты бы стала неплохой мамашей, как думаешь? «Только не снова лекция о внуках!» — мысленно взмолилась Мальволапка, потом глянула на Кролика, но не уловила в его лице никакого подвоха. Наставник всё так же улыбался, лежал, растянувшись на земле, и выглядел ничуть не настроенным на чтение нотаций.       Тогда Мальволапка расслабилась. В голову тут же полезли мысли о том, какие котята могли бы быть у неё — и, разумеется, от Стручка, от кого же ещё!.. «Нет, так нельзя, — отвесила себе мысленный подзатыльник ученица. — Я Стручка люблю, я ему даже встречаться предложу по-настоящему, как снова увидимся, но котят у нас быть не может!..»       Впрочем, Кролику-то об этом знать было необязательно, так что Мальволапка фыркнула, повернувшись к наставнику: — Ага, мамашей! Я, может, и стала бы отличной, а папашей-то кто будет? — и невзначай махнула хвостом в сторону небольшого тернового кустика у ограды, под которым дрыхли в обнимку Овсяник и Пухогривка, как бы намекая на то, что кота-то у неё больше нет и планировать котят не от кого. А ведь до того, чтобы стать воительницей, осталось всего две луны!.. Пора бы и о семье призадуматься. Мальволапка потрясла головой — нет, не сейчас об этом думать, — и прибавила, придумав, как ей показалось, просто прекрасную прибаутку: — Ты, что ли? — Ты бы ещё Суховея предложила! — Кролик коротко рассмеялся, и Мальволапка усмехнулась. Ну да, хуже, чем заиметь котят от приёмного отца, было бы, пожалуй, сделать это же от родного брата. Она представила это, наморщила нос, но не сдержала смешка: такое будущее было абсолютно абсурдно, и оттого забавно. — Не-е, он мне, всё-таки, братик, — наконец, фыркнула ученица и, решив, что в таком ключе Суховея обсуждать — это уж слишком, выдала: — Твоя кандидатура мне больше нравится.       Шутка удалась: Кролик на миг оторопел, а Мальволапка, припомнив, что когда-то в детстве говорила ей о котах тогда ещё не скандальная и весьма приятная в общении Жавороночка, решительно уставилась на наставника. Поймав взгляд Кролика, как обычно, задорный и светлый, — он прекрасно понял, что ученица придуривается, — кошка весело подмигнула, вспоминая все уроки Жавороночки, на которых та много лун назад делилась с молодым поколением основными правилами по завораживанию котов. Улыбка Мальволапки стала широкой и ещё по-детски игривой, васильковые глаза блеснули лукавством: ученица никогда по-настоящему не обвораживала котов, даже Овсяника, и сейчас она тоже игралась, кривляясь, но делала это так умело, что Жавороночка могла бы гордиться двоюродной сестрой: уроки по обольщению явно были усвоены прекрасно. — Мальволапка! — Кролик заозирался по сторонам и глянул на кошку очень укоризненно. Та только шерстью на спине передёрнула. — Что-о? — настроение стремительно подскочило, стоило, словно в детстве, покорчить рожи, и, беглым взглядом окинув Кролика, кошка поинтересовалась невзначай: — О, неужели работает? Я этому взгляду у Жавороночки научилась!       Хотя, наверное, хвастаться этим не стоило: Кролик, не особо уважающий Жавороночку за её беспутность, ненадёжность и ветреность, смерил Мальволапку осуждающим взглядом, и та даже поёжилась: не любила, когда отец был ею недоволен. — А-а-ай, ну я же пошутила, разве не ясно? — кошка подцепила лапой землю, не зная, куда себя деть: не извиняться же, в самом-то деле!.. — Мне-то ясно, ты только с кем попало так не шути — последствия могут быть… скажем так, непредсказуемыми, — немного запнувшись, произнёс, наконец, Кролик, когда его отпустило, и он снова стал вполне себе добродушным, как раньше, только добавил лишь для виду ворчливо: — У Жавороночки, знаешь ли, учиться вредно.       Мальволапка показательно вздохнула, возведя взгляд к небу. Она же уже взрослая, как-никак!.. Уж сама бы разобралась, что вредно, а что — не особо. — Это было до того, как у неё случились три кота. Теперь-то и я её не особо уважаю… — пробормотала она. Разговор о Жавороночке, изменившейся так сильно всего-то за пару-тройку сезонов, натолкнул Мальволапку на мысль о том, что и котята этой королевы могут точно так же, поддавшись влиянию среды, в которой вертится их мать, резко измениться. Ученица, представив, как Утречко становится капризным и безответственным и как Зайчишка устраивает ещё больше истерик, чем сейчас, повернулась к Кролику и доверительно поделилась с ним: — Знаешь, Зайчишка, кажется, перенимает её умение устраивать истерики на пустом месте, и это мне не очень-то нравится. Вырастет ещё одна скандалистка!.. — У каждого свой характер, — Кролик пожал плечами и, видя, что Мальволапку это действительно сильно волнует, добавил: — Жавороночка — их мать, её влияния избежать невозможно, котята хоть как примут от неё часть повадок и привычек.       Мальволапка вздохнула. Конечно же, наставник был прав: котятам предстояло расти в детской шесть лун — ну, или уже немного меньше, — и за это время влияние Жавороночки на них было бы, бесспорно, очень большим, потому что именно с ней котятам предстояло провести большую часть своего времени. — Однако у них есть ещё и Суховей, — прибавил Кролик, чтобы приободрить приунывшую из-за таких перспектив Мальволапку, и пару раз лизнул топорщащуюся шёрстку за её ухом. — Уж он-то их научит только хорошему, это несомненно. — Ну да, — угрюмо согласилась Мальволапка.       Впрочем, о племянниках она забыла довольно быстро. Облака, ставшие чаще, плыли по небу, иногда наползая на солнце, а над цветами жужжали мохнатые и полосатые крошки-шмели, такие славные, что так и хотелось их потрогать. Мальволапка, наблюдая за этими насекомыми, и думать перестала о котятах своего брата. Настроение её, такое хорошее и задорное, сегодня ничто не могло испортить надолго.       Время тянулось медленно. До вечера было ещё долго, а тогда-то и намечалось самое интересное: новая тренировка, патруль и потом, ночью, встреча со Стручком, первая за три или четыре дня, прошедших с той ночи, когда речной воин вручил Мальволапке камышину.       Кролик ушёл поболтать с Усачом, сказав Мальволапке, что та, если захочет, может присоединиться, но ученица отказалась: хотелось побыть одной. Кошка съела всё-таки ту мышь, что подарил ей Утречко, и, умывшись, так и села: делать было абсолютно нечего. «Прогуляться, что ли?» — призадумалась она, но ветер был слишком сильным. Его мощные порывы едва не сбивали с лап, и Мальволапка, решив, что на пустошах погода и того хуже, чем здесь, в ложбине меж холмов, решила остаться в лагере. Уж вечером ещё нагуляется!..       Послонявшись немного около нор, которых в этой части лагеря было много, обойдя часть терновой ограды и чуть не оставив на колючках клок своей шерсти, Мальволапка решила, что в одиночестве ей сидеть всё-таки скучно, и направилась к Кролику и Усачу. В конце-концов, раз отец говорил, что можно присоединиться, значит, это распространяется на любой промежуток времени, а не только тогда, когда он звал кошку с собой, чтобы не скучала одна.       Когда Мальволапка подошла чуть ближе к двум котам, ветер донёс до неё показавшийся кошке любопытным обрывок разговора. — Что мне делать с Чертополошкой — ума не представляю, — жаловался Кролику Усач.       Чертополошка и всё, что с ней было связано, Мальволапку интересовали очень. В конце-концов, она же пыталась узнать, что произошло в овраге… пусть и пока без особого успеха: то забывала о своём расследовании, то находила дела поважнее, то не удавалось услышать ничего нового, когда осторожно расспрашивала соплеменников… Солнцелап о Чертополошке говорить отказался, Пустельга послал подальше, как и в прошлый раз, и Мальволапка, так и не найдя сообщника, немного приуныла.       А тут!.. Уж Усач-то, будучи наставником и парой Чертополошки, должно быть, многое о ней знал. Мальволапка замерла и навострила уши, надеясь, что её никто пока что не заприметил. — Ей учиться ещё луны четыре, может, пять — и не вариант посвящать её настолько раньше, — бурчал какой-то уж больно унылый и растерявший всю свою вежливость и интеллигентность Усач. — Пусть, наверное, так рожает, а там уж как получится… — Ничего, котята подрастут — так может и со своими ещё успеет испытания пройти, — Кролик подбадривающе хлопнул своего товарища хвостом по спине. — Ты крепись, переживёте!.. Отцом станешь, а это — самое главное. «Вот это ж… заячий помёт! — так и обомлела Мальволапка, у которой от такой новости ни одной приличной мысли в голове не осталось. — Чертополошка беременна — и от кого, от Усача! Вот это охереть и не встать, вот это новости!..»       Впрочем, как рассудила ученица, вряд ли Усач хотел делиться такой новостью со всем племенем. Как-никак, Чертополошка — ещё юная ученица, которой лун девять или десять, а в этом возрасте какие котята!.. Новость была неординарная, и Мальволапка, намотав это на ус (авось пригодится в расследовании), решила сделать вид, что ничего не слышала и только что явилась. «Храни Звёздное племя мою осторожность!» — выдохнула она, спешно приближаясь к котам и ступая как можно громче, чтобы те не заподозрили чего неладного. — Мальволапка, ты всё-таки решила присоединиться? — заметив её, спросил Кролик, и в его голосе проскользнуло плохо скрытое разочарование: столь увлекательный диалог воителю и глашатаю приходилось прервать. — Если я вам мешаю, то я пойду, — буркнула ученица, замирая. В самом деле, лучше бы незаметно ушла!.. Ну, или дослушала дальше — хотя что там слушать, и так всё ясно.       Чертополошка беременна и, судя по всему, не так давно. А ещё она что-то скрывает о смерти Стрижелапки. И если соединить всё это в один факт… «А ведь и Стрижелапка по Усачу сохла, — припомнила Мальволапка, уже развернувшись и топая в противоположную сторону от котов, которые её компании не особо обрадовались. — Если это как-то связано?.. Если они повздорили там, у оврага, и дошло дело до такого — до убийства… или, может, до случайного столкновения в пылу перепалки или драки? Вот только вряд ли ревность здесь виновата: Чертополошка, раз уж ждёт котят, должна быть уверена, что Усач наверняка её. Что тогда они могли не поделить? Даже если причина — не кот, даже если и ссоры там не было… я уверена, неспроста всё это, и положение Чертополошки на что-то да повлияло!»       Мальволапка заозиралась по сторонам. Она не знала, как решить новую проблему и где найти ответы на возникшее море вопросов. Не Чертополошку же спрашивать, в самом-то деле! Не ответит.       А знает ли Усач, что там произошло на самом деле? И если Усач знает и делится с Кроликом… Мальволапка почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Если так, то в курсе ли всей правды Кролик? «Нет, ему точно не стоит говорить свои подозрения», — решила Мальволапка, понимая, что наставник за слишком любопытный нос по головке не погладит. Расследовать убийство (а это, скорее всего, именно оно) приличным и послушным ученицам глашатая явно не к лицу. Стоило попросить помощи у кого-то другого.       А помощь была нужна, в этом не было никаких сомнений. Мальволапка понимала, что сама она в произошедшем не разберётся. Слишком всё сложно выглядит: и как понять, что там было, если не говорить с Чертополошкой напрямую?..       У ограды, на освещённом участке, мирно дремал Суховей, недавно пришедший с охоты и притащивший упитанного зайчонка. Мальволапка, встрепенувшись, как птенчик, припомнила, что недавно говорил ей брат. Обращаться, если нужна будет помощь? Что же, видимо, этот момент пришёл.       И, уверенная в том, что только воителю сейчас она и может довериться, рассказать все свои подозрения и попросить помочь докопаться до правды, Мальволапка решительно потопала будить Суховея.