***
День был пасмурным, прохладным. Близилась середина первой луны Зелёных Листьев, совсем скоро должны были наступить самые тёплые деньки, но погода как-то совсем этого не предвещала. В роще, среди высоких деревьев и зарослей лоз и травы, лежала глубокая тень. Ветра здесь не было, и оттого тишина стояла гробовая: ни шорохов травы и листвы, ни стрёкота кузнечиков, ни топота маленьких лапок дичи… даже птицы не щебетали, как это обычно бывало. Всё замерло в этот пасмурный и холодный летний день, и только маленький патруль плёлся вдоль широкого пограничного ручья, с той стороны которого не было ни намёка на вражеское присутствие. Кажется, грозовые соседи оказались умнее и решили отсидеться в лагере: небо не предвещало ничего хорошего, слишком уж серым оно было, а травы и цветы пахли особенно сильно, словно в преддверии дождя. — Суховей, так мы поговорим? — Мальволапка, входившая в этот патруль, обратилась к брату, который вёл их отряд выше и выше, дальше от озера, прямо вдоль границы, по опасному осыпающемуся краю пограничного ручья. Голос ученицы прозвучал слишком громко для этой тихой рощи, тянущейся широкой полосой на краю ветряной территории. Мальволапка сама поморщилась: настолько звонко и резко был задан её вопрос, который заставил патрульных, погружённых в собственные мысли и еле переставляющих лапы, встрепенуться. — Поговорим, — кивнул Суховей, поворачивая к сестре большую лохматую голову и одним взглядом указывая на плетущихся позади Малонога и его бесконечно ноющую ученицу Бликолапку. Мальволапка понимающе кивнула. Конечно, не сейчас и не при свидетелях: не стоило сеять смуту среди соплеменников своими не самыми обоснованными догадками. Она рассказала Суховею о своих подозрениях насчёт Чертополошки и, разумеется, попросила помощи брата. Тот долго отнекивался, морщился, но всё-таки согласился: Мальволапка была уж больно настойчива. И теперь ученица горела желанием обсудить свои подозрения и возможные пути развития событий там, у оврага. И, конечно же, мотивы Чертополошки и то, что побудило её соврать. — Ой, да шушукайтесь вы, мы вам не мешаем, — с тяжёлым и показательным вздохом милостиво разрешил рыжий Малоног и обратился к своей ученице, видимо, опять тоскующей без всеобщего к ней внимания: — Слышь, ныта, ты башку свою глупую вытаскивай с облаков и пошли, покажешь, помнишь ли ещё, как метки обновлять. А то с той ерундой, о которой ты вечно страдаешь, и такую пустяковую хрень забыть немудрено! Мальволапка с облегчением выдохнула, когда Малоног, не спрашиваясь разрешения у ведущего патруль, поскакал вперёд вдоль пограничного ручья, а Бликолапка, тяжело вздыхая и качая головой, поплелась за своим бесцеремонным наставником, уже скрывшимся среди бесконечной зелени рощи с её кустарничками, высокой травой и лесными цветами. — Никакой дисциплины, — проворчал Суховей и смерил тяжёлым взглядом Малонога. Мальволапка только хмыкнула: она-то как раз была благодарна этому обычно малоприятному воителю за то, что он понял намёк и свалил подальше. Просто у Суховея явно были личные счёты с Малоногом и особые причины недолюбливать этого кота. Ученица понимала: ещё и луны, наверное, не прошло с тех пор, как Жавороночка окончательно разорвала с Малоногом, и Суховей всё ещё немного ревновал, немного злился и немного был не в себе после двух лун затяжных раздумий по поводу «чьи ж котята-таки». И пускай всё разрешилось благополучно, между Суховеем и Малоногом теперь пролегла пропасть из недоверия, неприязни и вечных претензий. Да и разрыв Жавороночки со своим дружком, неказистым и противно-рыжим, таким ярким, что резало глаза, особенно сейчас, в пасмурный день, был каким-то сомнительным. Не то, чтобы, став матерью, Жавороночка остепенилась. Не то, чтобы перестала всячески вертеть Суховеем. Не то, чтобы перестала заглядываться на котов… Жавороночка осталась прежней, просто теперь она совмещала все свои былые развлечения с присмотром за котятами и старалась скрывать от Суховея все отношения, о которых воителю не стоило знать. Мальволапке это очень не нравилось. Жалость к брату росла с той же скоростью, что и неприязнь к Жавороночке, и ученица подозревала, что ещё какая-нибудь деталь, какой-нибудь очередной слушок — и всё, пойдёт высказывать двоюродной сестре накопившееся. Та, конечно, снисходительно хмыкнет и пошлёт подальше, может, даже запретит к котятам подходить и время с ними проводить, да только Мальволапке на душе легче станет. И как только Суховей Жавороночку терпит?.. — Это просто ущербное создание, а не кот, — прошипел Суховей Малоногу вслед, видимо, надеясь, что Мальволапка не услышит, но просчитался: ученица подобралась слишком близко. — Да ладно тебе, — она примирительно погладила старшего брата хвостом по мощному плечу, до которого едва доставала головой. — Ваши распри в прошлом. Примите уже то, что было, забудьте и живите дальше. Малоног, в конце-концов, теперь на Дроковницу перекинулся и к Жавороночке почти не липнет. И гуляли-то эти двое всего разок с тех пор, как Жавороночка родила! Королева всё больше пропадала в компании кошек, изредка уходила с Головёшкой или Легкопятом, но от Малонога отвязалась. Глазки ему, конечно, строила иногда, но встречаться — не встречалась особо. — Знаешь, это не лучше, — Суховей раздражённо дёрнулся, сбрасывая хвост Мальволапки, и та, насупившись, отступила в сторону. Не хочет поддержки — не надо, нашёлся тут дёрганый!.. — Я имею в виду не то, что я имею претензии на Дроковницу и потому не одобряю их союз, а то, что отношения Малонога и Жавороночки ещё можно объяснить… они росли вместе с самого детства, всё-таки. Дроковница намного старше Малонога, она даже старше меня и, более того, она приходится ему сестрой — правда, только через Проныру, но всё-таки. — А ты в их отношения не лезь, — решительно посоветовала брату всё ещё обиженная тем, что её поддержку не оценили, Мальволапка. — Может быть, у них любовь, а любви такая мелочь, как родство, не может помешать! Суховей только презрительно фыркнул, хотел что-то сказать, но осёкся: он, видимо, припомнил, что сам не лучше Малонога — Жавороночка ведь и ему двоюродной сестрицей приходилась, — и смолчал, чтобы не нарываться на язвительности пребывающей не в лучшем настроении Мальволапки. Та только плечами пожимала. И пристал же Суховей к Малоногу!.. Вот хочется ему ревновать на пустом месте, ей-зайцы? Настолько Малонога не терпит, что нашёл, где до него докопаться даже тогда, когда извечный соперник сменил объект симпатий. Ну и пусть себе ухлёстывает за Дроковницей! Может, у них отличная семья получится. И какая разница, есть родство между этими двумя или нет его?.. «Даже слово для этого придумали важное — «аморально», во как!.. — хмыкнула Мальволапка, которая любила сплетничать, но не осуждать, а потому точку зрения Суховея не разделяла. — Любовь — это не аморально, это очень чудесно, и какая разница, кого ты любишь, если то, что любишь — самое главное?» — И как из Малонога такой дурень вырос? — продолжал ворчать Суховей, еле переставляя лапы. Они шли по свежим следам ускорившихся и давно скрывшихся между стволов деревьев Малонога с Бликолапкой, так что смысла ещё раз проверять границу и ставить метки поверх только что поставленных не было. — А ведь его хорошо, вроде бы, воспитывали! Ивица держала в строгости, а наставником ему был наш отец — и он тоже Малонога муштровал только так… — Кролик, что ли? — рассеянно уточнила Мальволапка, подпинывая лапой головку какого-то пышного цветка, сломившуюся от её шагов и упавшую на землю. — Он добрый, он не смог бы в строгости его… — Да нет, — Суховей раздражённо дёрнул ухом. Вроде и не любил говорить о Малоноге, а всё равно продолжал. — Не Кролик, а родной отец. — А, этот, — Мальволапка поджала губы, почувствовала, что её что-то кольнуло, но виду не подала. Пусть Суховей считает, что она и думать забыла о том, чтобы тосковать по отсутствию близких родственников. На самом деле, стоило упомянуть в разговоре её родителей, и сразу становилось как-то грустно. Мальволапка вроде бы и понимала, что эти кот и кошка были отнюдь не такими прекрасными, каким в голове был собранный за счёт наблюдений за соплеменниками образ идеального родителя, знала, что Суховея не жаловали, да и вообще, предков своих, хоть и не знала лично, а недолюбливала из-за рассказов брата… а всё-таки в глубине души мечтала хоть разок встретиться с ними и поговорить. Узнать, за что не любили Суховея, спросить, была ли она желанной и запланированной и просто хоть на миг понять, что это такое — полная семья. И каждый раз, стоило подумать о родителях, сердце на миг сжималось, словно когда в воду ледяную или в снег окунаешься, но каждый раз Мальволапка умудрядась отогнать непрошенные мысли. Вроде уже и вбила себе в голову, что у неё есть Кролик, просто замечательный отец, что настоящие родители её бы не ценили, прямо как Суховея, останься они в живых, что не нуждается уже ни в чьей опеке, а расстаться с наивными и детскими ещё мечтами было тяжело. — Ладно, — произнесла Мальволапка, обращаясь скорее не к Суховею, раздражённому и выведенному из обычного спокойно-равнодушного состояния, а к своим мыслям. — Давай поговорим о Чертополошке. Что ты думаешь, могла ли она как-то повлиять на смерть Стрижелапки? — Могла ли? — Суховей хмыкнул и поднялся на торчащий из-под земли корень дерева, извилистый, изогнутый, старый и рассыхающийся, но ещё достаточно крепкий, чтобы удержать тяжёлого воителя. Здесь, под деревьями, Мальволапке, привыкшей к простору пустошей и открытому пространству повсюду, было не по себе. Кошка не любила границу с Грозовым племенем, ей не нравилась эта роща, не нравились высокие деревья, закрывающие небо, и вечная тень, постоянный сумрак, которые были здесь. Особенно в столь непогожие и пасмурные дни, как этот. — Судя по тому, что ты мне рассказала, не только могла — она была причастна и приложила свою лапу, — Суховей, потоптавшись на корне, наконец сел. Мальволапка замерла напротив и во все глаза уставилась на брата. Он старше, он умнее и опытнее, он должен был хоть что-то вынести из её недавнего не особо аргументированного рассказа, смешавшегося с попыткой привлечь Суховея к расследованию. — Ты неглупая, да и я не дурак. Уж невозможно не понять, что Чертополошка нам головы дурит, да только без причины она этого делать не станет. Ей есть, что скрывать, а в таких сомнительных вещах, как вроде бы случайная смерть, скрывать можно только одно. — Причастность к убийству? — зачем-то спросила Мальволапка, хоть и сама знала ответ. Суховей степенно кивнул и уставился на небо. Ученица поёжилась и хотела было забраться к брату под бок, но быстро раздумала. В конце-концов, ей не было холодно, а некоторую опаску, возникающую здесь, в неуютном месте под деревьями, стоило держать под контролем. Она, в конце-концов, старшая ученица, и нечего здесь бояться! — А какой у неё может быть мотив? — в тишине вопрос прозвучал слишком громко, отразился от стволов деревьев и эхом поднялся в пасмурное небо. Мальволапка сжалась и огляделась по сторонам, но никого рядом не было, а рыжая шерсть Малонога, ушедшего со своей ученицей куда-то выше, в холмы, давно уже скрылась из виду. Кажется, пронесло, и никто не слышал, но в следующий раз стоило быть аккуратнее. Не хватало только, чтобы кто-то узнал об этом небольшом расследовании!.. Может, это всё ошибка, и Чертополошка не имела никакого злого умысла — и стоило разобраться, прежде чем посвящать в свои догадки кого-то ещё. Кроме Суховея, конечно. Ему Мальволапка, решившись, всё-таки доверила свои подозрения, и она не прогадала: догадливый брат, всегда улавливающий настроения окружающих, сам что-то подозревал и оттого согласился подсобить сестре. — Не зря всё случилось сейчас, когда она ждёт котят, — произнёс Суховей, и Мальволапка закивала. Она-то тоже это понимала, да только никак не могла понять, как могут быть связаны беременность младшей ученицы и убийство Стрижелапки. Кошка вопросительно глянула на брата, который, кажется, имел сказать что-то ещё, и воин продолжил: — Это всё похоже на какую-то ссору, а не на спланированное убийство. Словно они повздорили там, на краю, да так сильно, что Чертополошка решила столкнуть Стрижелапку. Она решила это в мгновение, а не планировала заранее… ну, я так считаю. — И из-за чего они могли повздорить? — хмыкнула, призадумавшись, Мальволапка. Чертополошка и Стрижелапка были сёстрами, они прекрасно знали, и, определённо, любили друг друга, хоть и не ладили порою. Что-то действительно важное должно было случиться, чтобы Чертополошка, колючая, но никогда и никому зла не желавшая, решилась на убийство, пусть и под влиянием, если Суховей, конечно, прав, особо сильных эмоций и напряжённого момента. Эти две кошки всегда спорили из-за Усача, но мог ли он на этот раз стать причиной раздоров? Чертополошка собралась рожать от своего наставника, она должна была быть уверена, что теперь никакая Стрижелапка не посягнёт на её кота. Значит, причина крылась не в Усаче. «А если Чертополошка ждёт не его котят? — пришла Мальволапке в голову неожиданная мысль. — Если Стрижелапка это знала и решила использовать, чтобы отбить Усача от Чертополошки? Нет, это уже слишком для тихони Стрижелапки, — быстро одёрнула себя ученица. — Тем более, Чертополошка, кажется, любит его искренне, и она бы ни за что не пошла по стопам Жавороночки!.. Она никогда не уважала свою сестру». Версия звучала на первый взгляд как вполне возможная, но Мальволапка, помотав головой, всё же отмела её в сторону. Нет, Чертополошка, видя пример Жавороночки, не стала бы творить подобное. Эта ученица была другой, и она всегда казалась пусть и неусидчивой, слишком подвижной, но надёжной и правильной. — Усача тянет на молодых кошек, — неожиданно пробормотал Суховей, соскакивая с корня и пушась, хотя ему с его-то шерстью и без того было не холодно. Несмотря на промозглость, даже небольшая Мальволапка с её относительно короткой шерстью не замерзала. Видимо, брат сделал это не от холода, а от какого-то общего для всех сегодня раздражения. — Сначала моя сестра, которая тогда была такой же, как Чертополошка, теперь сестра Жавороночки… его так и тянет к тем, к кому тянуть не должно. — И что, он может быть как-то причастен? — осведомилась Мальволапка, не понимая, к чему брат это вдруг выпалил. Ну да, Усач, конечно, отколол номер, но не винить же его, в самом-то деле!.. Подумаешь, поддался увлечению. Чертополошка ведь та ещё егоза, будь её желание, она бы кого угодно взяла в оборот, не только такого порой не в меру вежливого простофилю Усача. Или не простофилю, если допустить, что он на самом деле как-то ко всему причастен. А ведь почему нет? С Чертополошкой очень близок, мало того, что друг, так ещё и наставник, а это означает просто постоянное общение! Мог ли он быть как-то замешан в этом всём? — Этот дурак — вряд ли, — ответил Суховей, пытающийся высмотреть что-то в небе сквозь туго сплетённые ветви деревьев и яркую зелень листвы. — Он ведь тупой, как кролик, и как кролик же, только и думает о том, как бы шары двинуть к какой-нибудь более-менее симпатичной ученичке! И вся его натура прячется за этой мнимой интеллигентностью, воспитанностью и учтивостью, с которыми он ластится к тем, кто поумнее, поважнее и повлиятельнее, набивается им в друзья. У него не хватило бы мозгов провернуть что-то, а уж тем более — самое настоящее убийство!.. — Ты его не уважаешь, — резюмировала Мальволапка, постукивая кончиком хвоста по твёрдой земле, укрытой травой и редкими лесными цветами. Суховей отвёл взор от неба и уставился на сестру так, словно она сейчас сказала что-то очевидное и оттого глупое. Взгляд его, зелёный и спокойный, был непроницаемым, однако напряжение кота было видно в его поднявшихся шерстинках и странной, неестественной позе, похожей больше на позицию для начала боя — так подобрался и сжался Суховей. — А за что мне его уважать? — спросил он, впрочем, не ожидая от Мальволапки никакого ответа. — За то, что повлиял на судьбу моей сестры? За то, что стал одним из важнейших звеньев в цепи событий, которые повлекли за собой её гибель? Листолапка не заслуживала того позора, который он навлёк бы на неё, останься она жива, как сейчас навлечёт на Чертополошку. Суховей пнул лапой корень, но тот, крепкий и мощный, оказался слишком твёрдым, и кот мявкнул, отскочив и поджав под себя ушибленную лапу. Мальволапка подавила смешок, чтобы ещё больше не злить братца, а тот, только раззадоренный такой нелепой неудачей и вот только что полученной шишкой, раздражённо прошипел: — Впрочем, лучше умереть, чем опозориться так сильно. Это просто пятно на всю жизнь: заиметь котят, когда ты-то по сути своей, по заслугам и по знаниям недалеко от котёнка топчешься! — Да-да, — закивала Мальволапка. Суховея опять занесло куда-то не туда, слишком далеко от изначальной темы. Вот только возвращать эту тему смысла не было. Нечего тут обсуждать: не хватает ни фактов, ни подробностей, чтобы решить хоть что-то дельное и понять мотивы Чертополошки. Тучи стали плотнее и гуще. Пора было уходить в лагерь: кажется, близился дождь, а вместе с ним шла и очередная гроза. Тишина была нарушена, и ветер, сильный, порывистый, налетевший так внезапно, гнул ветви деревьев в роще и шелестел листьями. — Попробуй пообщаться с ней, — предложил Суховей на обратном пути. — Без всякого, просто поддержи, вырази соболезнования и поболтайте там, что ли. Ей сейчас тяжело, как-никак, и ты, как сестра, как близкая родственница, имеешь право попытаться сблизиться и чем-то помочь. Это не было бы странным, но было бы полезным. Мальволапка кивнула и обернулась, глядя на плетущихся позади, под холмом, на который они с братом уже взобрались, Малонога и Бликолапку, которых пришлось искать по всей роще и подбирать, чтобы вести обратно в лагерь. — Я забыла у ручья мышь, — вдруг раздался тоненький и плаксивый голосок Бликолапки. — Я же поймала её, закопала и забыла выкопать!.. И как можно было быть такой дурой? Мальволапка только презрительно вздохнула, а Малоног и Суховей обменялись взглядами, выражающими ровным счётом ничего, и ведущий патруля коротко кивнул. Малоног дал отмашку Бликолапке, разрешая ей сгонять за своей мышью, и ученица умчалась, а патруль двинулся дальше. Погода портилась. С неба накрапывал мелкий дождь. Это значило, что совсем скоро будут новые лужи, а запахи на границе размоются и станут не такими свежими. Наверное, потом придётся снова тащиться к этому ручью. Благо, он был достаточно широк, чтобы не чуять вони грозовых. Небо осветила яркая вспышка. Началась гроза, и она была сильнейшей из всех, что Мальволапка когда-либо видела. Молния оказалась непривычно яркой и толстой, а гром — слишком гулким и раскатистым, и ученица вжала голову в плечи, торопясь в лагерь следом за Суховеем. — Вернулся бы ты за Бликолапкой, ещё заплутает по непогоде, — посоветовал Суховей Малоногу, но рыжий кот лишь отмахнулся. Бликолапка его сегодня порядком измучила, и он хотел отдохнуть от настырной ученицы хотя бы чуть-чуть. С холма открывался прекрасный вид на пустоши и зеленеющую вдали рощу, похожую на неясное пятно в пелене дождя и сливающуюся с лесом Грозового племени. Молния разрезала небосвод на две части, а через секунду в вышине оглушительно громыхнуло, и в зелёном пятне, в его неясной дымке вдруг на секунду вспыхнул яркий оранжевый огонёк. Мальволапка моргнула, но дождь усилился, и она уже ничего не смогла различить: ни рощи, ни странного огонька. Решив, что ей привиделось, ученица кинулась вниз с холма, торопясь в лагерь, потому что ливень вдруг вдарил мощнейший. Толстая извилистая молния сверкнула прямо над головой. — По такой непогоде не попрусь! — провизжал Малоног, поворачивая к Суховею голову. — Сама вернётся, уж не малявка, не заблудится! Дура, раз мышь забыла, а я за её мозги не в ответе! И тут Мальволапка была полностью согласна с Малоногом: Бликолапка была такой дурёхой, каких поискать. В конце-концов, это её проблемы, что мышь свою забыла в роще, а не кого бы то ни было ещё. Да и впрямь, взрослая уже кошка, всего на три луны самой Мальволапки младше — а той как раз с началом Зелёных Листьев перевалило за двенадцать. Вернётся после грозы, отсидится где в роще или под холмом, если уж совсем сильный ливень будет, никуда не денется. Как оказалось позднее, Мальволапка и её сегодняшние спутники сильно заблуждались, полагая так.23.
21 июня 2020 г. в 12:27
Звёзд не было видно, небо закрыли тучи, не слишком страшные и серые, но и приятного в себе не несущие. Мальволапка лишь надеялась, что дождь не разразится внезапно, испортив всё её свидание, такое важное для юной влюблённой кошки.
— Я рад, что ты явилась, — сообщил Стручок, уже ждущий ученицу на их извечном месте за пределами племенных территорий, уютной полянке среди спящих цветов, прикрывших бутоны, и зарослей сиреневого вереска, особенно душистого ночью. — Проходи сюдысь, устраивайся, я тебе местечко нагрел!
Мальволапка улыбнулась и сбежала с холма в уютную ложбинку, не такую глубокую, чтобы быть окутанной туманом, как соседние низины, и в действительности достаточно тёплую.
— Что новенького? — жизнерадостно осведомился Стручок, помахивая в воздухе толстым и массивным хвостом.
Мальволапка уставилась на него, как зачарованная, понимая, что и слова из неё сейчас не выжать: опять всё внимание устремилось на соседа, такого большого, пушистого и наимилейшего, особенно сегодня, когда он был похож на большой мохнатый шарик из-за отсутствия освещения: звёзд, как и луны, не было видно из-за туч.
— Я хотела сегодня кое-что тебе предложить, — наконец, вдоволь наглядевшись на Стручка, сообщила ученица, вспоминая своё решение как можно скорее выдать речному воителю в лоб заветное «давай встречаться». Решимости было хоть отбавляй, но Стручок, поняв, куда ученица клонит, тут же прервал её, начавшую было свою фразу:
— Не-не-не, все романтичности потом! Сейчас расскажи лучше, что там с тем убийством, — его зелёные, как молодая листва, глаза азартно блеснули: уж больно Стручок был заинтересован в таком весьма необычном и редком событии. Кажется, он искренне жалел, что не мог ничем помочь, сидя в своём племени вдали от всяких подробностей, злополучного оврага и, собственно, самой Чертополошки как главной подозреваемой. — Ты что-то ещё узнала?
— Почти ничего, — Мальволапка покачала головой, слегка обиженая тем, что Стручок решил отложить на потом самый важный вопрос этой встречи. — Правда, я попросила своего брата Суховея помочь мне. Он наблюдательный и сообразительный, а ещё умеет улавливать эмоции окружающих, так что он может что-то дельное подсказать! Да и одной думать не так тяжело.
— И то верно, — воодушевлённо согласился Стручок, подскочил вдруг и принялся наворачивать круги вокруг Мальволапки. Он, кажется, был взволнован и взбудоражен, а шерсть его так и трещала. — А что ещё? Я бы так хотел помочь! Это же так любопытно!.. И чего ты Кролика не попросила только? Он же глашатай ваш, он, наверное, много всего мог бы сказать, а уж тем более тебе, раз он тебя так обожает!..
— Вот растарахтелся, — проворчала Мальволапка, когда Стручок прекратил так пламенно забрасывать её вопросами и восклицаниями и шлёпнулся обратно на траву, примяв под собой нежные луговые цветы. — Я ж тебе ещё не всё рассказала!
Стручок торопливо принял заинтересованный вид, парой движений пригладил шерсть на груди и, потянувшись вперёд, поинтересовался:
— А что не рассказала?
— Чертополошка, как выяснилось, ждёт котят, — поделилась своим открытием Мальволапка. — От своего наставника, Усача… ну, ты его не знаешь.
Может, и не стоило говорить так много, но Мальволапка полностью доверяла Стручку. Она верила, что кот ни с кем не поделится тем, что узнавал от неё, не использует в каких бы то ни было нехороших умыслах, и оттого не боялась говорить ему все свои догадки. Всё-таки, свежий взгляд Стручка, который не знал лично ни Чертополошку, ни Стрижелапку, мог оказаться полезным.
— Да нет, я видел его пару раз! — воскликнул Стручок после небольшой паузы, в которую он, видимо, вспоминал Усача. А потом пояснил, видя, что Мальволапка недоумевает, откуда речной воин знает её соплеменников: — Мне, знаешь ли, забавно с соседями общаться, я из ваших воинов, наверное, всех знаю… ну, может за небольшим исключением.
Мальволапка кивнула и подняла голову к небу. Всё такое же чёрное, непроглядное, затянутое мрачными и устрашающими в ночи тучами. Пауза затягивалась, и кошка уже не могла так просто, как собиралась в начале встречи, без всяких долгих речей предложить начать отношения. Нужно было ещё потянуть время.
«Стручок не может не понимать, что это всё противоречит Воинскому Закону, — подумала она и, прищурившись, поглядела на вырисовывающуюся напротив фигуру Стручка, кажущегося тёмным пятном — даже его светло-серые и белые пятна не подсвечивались сейчас, в отсутствие звёзд и луны, и кот практически слился с цветом ночи, густым и словно осязаемым. — Закону, которому он, как любой воитель, клялся всегда быть верным. Но что поделать, если мне очень хочется быть с ним, встречаться с ним гораздо чаще, прожить вместе всё, что только ждёт нас… может, это и романтические бредни, может, я ещё сильно впечатлена сказками Белогрудки, но сейчас я действительно хочу предложить ему начать отношения — и будь, что будет».
— Ну вот и все новые подробностями, — Мальволапка опустила голову. Небо оставалось всё таким же тёмным — ни звёздочки — и ученица подумала, что это к лучшему. Предки не видят её, и это добавило уверенности.
Впрочем, было ли предкам дело до неё, какой-то ученицы? Разве только её ближайшим родственникам. Да только какое ей дело до того, что они подумают? Мёртвые на то и мёртвые, чтобы не лезть в дела живых.
«Ну, только по самым важным делам», — поправила себя Мальволапка. Всё-таки уважение к Звёздному племени стоило проявить: судя по рассказам старших, предки всегда помогали в трудные времена, а обращение к ним и молитвы помогали поднять боевой дух и сохранить достоинство даже в самые тяжёлые луны вроде убийственно морозных и холодных Голых Деревьев.
— Не густо, но и этим попробуем обойтись, — кивнул Стручок и осведомился: — Так с Кроликом-то что?
— Он друг Усача! — воскликнула Мальволапка, даже не успев подумать, и поскребла лапой землю, прибавляя: — Не хочу отца подозревать, но мало ли, что он знает? Да и вообще, мне, как порядочной, не стоит лезть во все сомнительные дела навроде этого.
Стручок вдруг расфыркался, стараясь не засмеяться, как он умел — весело и громко, над любой мелочью, будь то даже забавная пчела. Что угодно могло вызвать у этого кота приступ смеха, порой неконтролируемый, и Мальволапка, глядя на собеседника, сама с трудом подавила улыбку.
— Была б ты порядочная, ты б ко мне ночами не бегала! — наконец, справившись с нежданно-негаданно подступившим весельем, сообщил Стручок.
— Да-да, — покивала Мальволапка, вроде и понимая, что он прав, а вроде и чувствуя, что как-то неприятно слушать этакое в свой адрес. Ведь она и в самом деле порядочная, воспитанная кошка!.. Да только спорить смысла нет, лучше перевести тему: — Так что, есть у тебя какие мысли?
— О Чертополошке-то? — на всякий случай уточнил Стручок и, дождавшись кивка от собеседницы, пожал широкими серыми плечами: — Пока никаких. Это обдумать надо, я до следующей встречи попробую чегой-нибудь прикинуть, если будет мысль дельная, то сообщу.
— Договорились, — тут же откликнулась Мальволапка и обвела взглядом окрестности.
Было темно, кусты казались похожими на массивные и колючие холмы, а в воздухе ощутимо пахло вереском и туманом, окутавшим соседнюю низину.
— У тебя, кажется, было ко мне какое-то предложение, — наконец, не выдержал Стручок. Ему никогда не нравилось долго молчать: всегда требовалось о чём-то говорить, что-то обсуждать, и Мальволапка, в общем-то, порой разделяла эту позицию. Всегда лучше было поболтать о чём-то, послушать голос Стручка, такой звонкий и приятный слуху, и самой поделиться тем, что было новым, интересным, рассказать о себе…
Вот только о себе было давно всё рассказано. Стручок знал и о семье Мальволапки, и о том, как проходят её тренировки, и о друзьях кошки, и даже о её предпочтениях в еде, в цветах, которые она любила, в погоде и в темах для разговора.
Порой кошка удивлялась тому, как только она могла выложить о себе так много — и притом Стручку, с которым виделась часто, но не так уж и долго.
Она подскочила — решимости было много, а страх быть отвергнутой больше не тревожил. Он появился лишь один раз, по дороге сюда, но был быстро подавлен. Мальволапка обошла Стручка кругом, чуть не запнулась за его хвост и сообщила свои намерения, встав прямо напротив него (такой разговор, определённо, требовал прямого зрительного контакта).
— Я хочу встречаться с тобой, — оповестила Мальволапка, поджимая подбородок и с упрямой решительностью глядя на Стручка. Пусть знает, что у неё серьёзные намерения!
— Разве не это мы и делаем? — тут же фыркнул тот. Он, в отличие от кошки, был настроен абсолютно несерьёзно. Мальволапка только покачала головой.
Стручок был весёлым и оптимистичным котом, и это было очень привлекательным, однако ему было трудно понять, где заканчиваются шутки и прибаутки и начинается по-настоящему важный и серьёзный разговор.
Судя по всему, взгляд у Мальволапки вышел очень укоризненным, потому что Стручок, озадаченно моргнув, прогнал с лица широченную улыбку и ставшим куда более спокойным и вдумчивым голосом сообщил:
— Я понял, что ты имеешь в виду.
Мальволапка открыла было рот, чтобы что-нибудь ещё сказать, но тут же захлопнула его, поражённая тем, как быстро Стручок сумел перестроиться, став из не в меру шебутного и особо весёлого сегодня ночью каким-то неожиданно серьёзным и… взрослым.
Пожалуй, впервые Мальволапка увидела в своём собеседнике не молодого кота, радующегося каждой мелочи, а взрослого воителя, который прожил раза в три больше неё, который был намного старше, намного опытнее и умнее, каким бы простодушным ни казался в обычном для него состоянии.
И, наверное, это был первый в жизни раз, когда Стручок не показался Мальволапке равным ей. Определённо, это был уже взрослый воин с огромным опытом за плечами, с пройденными битвами, столкновениями с её племенем и, быть может, даже имевшей место быть любовью.
А она была всего лишь юной ученицей, осмелившейся предложить отношения воину-соседу, который был намного лучше неё и вполне мог иметь основания отказать. Мальволапка впервые подумала о своём предложении с такой стороны, поёжилась, но отступать не стала.
— Я знаю, этому лучше не случаться никогда, — сообщила она, глядя на Стручка. Глаза его, обычно задорные и ясные, сейчас казались какими-то серьёзными, а взгляд был сосредоточенным. — И пусть Закон этого никогда не одобрит, но мне бы очень хотелось… — она замялась, подбирая наиболее подходящие слова. — Иметь с тобой отношения, что ли. В тот раз ты сказал, что я нравлюсь тебе. У нас нет традиций вроде ваших, так что я просто хочу сказать, что я влюбилась в тебя, хоть это и неправильно.
Стручок улыбнулся ей, но взгляд его всё ещё оставался непривычно сосредоточенным, и Мальволапка тоже напряглась. Если уж весельчак Стручок так серьёзен, то, значит, и ей бы стоило.
— Знаешь, в любви нет такого слова, как «неправильно», — наконец, произнёс собеседник, став более расслабленным, и голос его снова сделался привычно-мягким, но гулким. — В ней правильно всё и всегда, если это и правда любовь.
Мальволапка озадаченно кивнула, принимая к сведению. Это лишь поначалу фраза Стручка показалась ей какой-то уж больно замудрёной, а потом кошка повторила её у себя в голове — и так и засияла, чувствуя, что по лицу расползается широкая улыбка.
— Если Закон мешает чувствам, значит, это неправильный Закон, — пылко возвестил Стручок. — Но если мы не можем ничего поделать, чтобы изменить его, то мы можем просто им пренебрегать.
«Или сделать так, чтобы не попадать под ограничения», — подумала Мальволапка, переступив с лапы на лапу.
Если она действительно полюбит Стручка, если он будет любить её и если эти чувства не угаснут с лунами, она будет готова оставить родное племя, чтобы присоединиться к речному коту в его племени и быть там счастливой.
«Когда-нибудь этот момент наступит, и я сделаю свой выбор», — уверилась Мальволапка, разглядывая Стручка и ощущая себя абсолютно счастливой кошкой.
Близился рассвет, и, распрощавшись со Стручком, Мальволапка двинулась в лагерь. Теперь она была уверена, что всё в её личной жизни наладится. В конце-концов, она сама сделает так, чтобы всё было хорошо.