Мальва расцветает по весне

      Высокая зелёная трава, раскинувшаяся всюду, радовала глаз. Поля и луга цвели, небольшие цветочки ярко пестрели в бесконечном травянистом море, которое где-то за холмами переходило в сиреневые вересковые пустоши, благоухающие, полнящиеся дичью и забавными жужжащими над цветами пухленькими шмелями, которые очень звонко хрустели, если их раскусить пополам.       Зелёные Листья были в самом разгаре. Вот уже целую луну всё вокруг зеленело и цвело, а дичь на пустошах не переводилась. Последняя сильная гроза отшумела, унеся с собой жизнь ветряной ученицы и непогоду, и последние четыре дня было тепло и немного облачно, но солнца хватало. Опытные воины говорили, что пришла вторая луна Зелёных Листьев, и она несла в себе зной и засухи. Количество дождей должно было сократиться, и Мальволапку, которая порядком устала мокнуть и зябнуть в сырости, это очень радовало. — Хорошие теперь будут дни, правда? — обратилась Мальволапка к Кролику. Они с наставником расположились на небольшом пригорке среди зелёного луга. Ученица отдыхала после боевой тренировки, а её отец о чём-то думал, иногда веселья ради шлёпая лапой по проскакивающим мимо кузнечикам.       Близился вечер, и солнце клонилось к закату, но, привычно для лета, оно двигалось очень медленно. — Погода, может, будет и хорошая, — напряжённо ответил Мальволапке Кролик, даже не повернувшись к ученице. Он весь был каким-то натянутым и малоразговорчивым в последние дни, и кошка подозревала, что у отца появились какие-то проблемы, но не знала, как можно подступиться к нему. — Но это не поможет нам справиться с тем, что за последние три недели не стало сразу двух учениц. Это слишком большая потеря для нашего племени, если учитывать то, что нас и без того немного.       Мальволапка помялась. Может, это и было тем, что тревожило Кролика в последнее время? Ученица понимала, что отец прав: в их рядах не стало сразу двух кошек, будущих воительниц, и племя Ветра, и без того немногочисленное, лишилось возможных защитниц и охотниц.       Как бы ни была Мальволапка равнодушна к Бликолапке и Стрижелапке, которых не стало в первую луну Зелёных Листьев, она признавала, что потеря была слишком большой, чтобы отмахнуться от неё, как от назойливого комара, нудящего в ухо. — Почему нас так мало? — наконец, решилась Мальволапка на более-менее безобидный вопрос. Поддерживать тему о погибших ученицах и портить Кролику настроение ещё больше она не хотела. — Если сравнить с другими племенами, нас действительно не так уж и много.       Кролик вздохнул, тяжело и печально, и уставился на затянутое лёгкой облачной дымкой небо, а Мальволапка поняла, что прошибла с вопросом: наставник погрустнел стремительно. Кошка осторожно подобралась поближе к Кролику и погладила хвостом хвост отца, надеясь, что хоть немного сможет помочь. В конце-концов, с нею он всегда старался быть приветливым и радушным. — С Великой Битвы прошло ровно четыре сезона, — после затянувшегося молчания откликнулся Кролик, стараясь не смотреть на Мальволапку, и ученицу его поведение уж больно напрягло. — Этого слишком мало, чтобы выросла замена тем, кто в ней погиб. — А погибло много?       Мальволапка сильно опасалась задавать подобные вопросы, но любопытство было сильнее боязни ввергнуть Кролика в ещё большую тоску. Кошка почти ничего не знала о битве, которая произошла тогда, когда она была ещё глупым крошечным котёнком. В племени не любили говорить о прошлом, избегали бесед о войнах и кровавых бойнях, а старшие старались не затрагивать подобных тем. Видимо, им было трудно вспоминать былое. — Треть племени, наверное, полегла, — Кролик пожал плечами, но на Мальволапку так и не посмотрел. Он ссутулился и вовсе отвернулся в другую сторону, и было в позе наставника что-то непривычное, будто какой-то груз давил ему на плечи. — Представляешь, треть! Возникла острая нехватка умелых воителей! Я не представляю, как мы пережили Голые Деревья… — он вздохнул. — Нужно ещё много лун, чтобы наше племя снова стало таким большим, каким было когда-то. Вы, нынешние оруженосцы и молодые воители, сейчас приходите на смену тем, кого не стало четыре сезона назад, однако из-за этого одно поколение уже, считай, пропущено. Чтобы восполнить его, потребуется не один сезон, даже не два, не три…       Мальволапка поёрзала в траве, чувствуя, что ей вдруг стало как-то неуютно. Она никогда не задумывалась о том, насколько серьёзной была та страшная битва, о которой предпочитали молчать, однако сейчас весь масштаб трагедии впервые открылся кошке. Подумать только — треть племени!.. Кролик был прав: это было слишком сложно восполнить вновь, но получилось же!.. «Впрочем, одно дело — нагнать былое количество, — мысленно хмыкнула Мальволапка и, чтобы умерить неприятное покалывание под кожей, обвела взглядом цветущий луг, вытянув голову вверх. — А перегнать!.. Кролик прав, за эти луны мы лишь восполнили пробел, однако всё сместилось на одно поколение, и каждых новых котят должно быть больше, чем предыдущих, чтобы наше племя разрасталось. А из-за Стрижелапки и Бликолапки!.. И что дёрнуло их помереть?!» — Почему случилась та битва? — отбросив подальше мысли о погибших ученицах, поинтересовалась Мальволапка. И спешно добавила, боясь, что Кролик уйдёт от вопроса: — Я знаю, никто не хочет говорить о ней, но она коснулась и моей семьи.       Кролик молчал, как шпион на допросе, однако его пятнистая шерсть иногда дёргалась, словно кот был раздражён, но ни слова не было произнесено. Пауза затянулась. Мальволапка переступила с лапы на лапу, чувствуя, как поднимается в груди злоба. Почему бы просто не ответить на вопрос? Ученица не привыкла к тому, что её просто так игнорировали — и кто, Кролик, наставник и отец!.. — Так какие были причины, а? — Мальволапка почувствовала, что лапы отчаянно зудят, как обычно бывало, когда сильные негативные эмоции на краткий миг охватывали её. Она задала вопрос — и сама испугалась своего голоса, неожиданно давящего и резкого. — За что убили мою мать? Да, она была… не знаю, какой она была — может, и не самой хорошей кошкой, — но если бы не её смерть, всё могло бы быть иначе. Я могла бы быть совершенно другой!.. «И моя жизнь была бы другой, — уже не вслух добавила ученица. — У меня есть Кролик и есть Суховей, но я никогда не имела рядом с собой кошку, которую могла бы назвать матерью. А будь она — изменилась бы я?..»       Даже себе Мальволапка не могла честно сказать, мечтала ли она, чтобы всё было по-другому. В конце-концов, она не имела понятия, какой выросла бы, если бы росла под опекой любящей её кошки. Осока, разумеется, была не в счёт: у неё своих было пятеро, и пускай тётка и заботилась, а любви особой не высказывала. — Да, в битвах убивают за что-то, — наконец, решился ответить Кролик, и впервые за весь диалог повернулся к Мальволапке лицом. Ученица отметила, что наставник выглядел разбито и, вместе с тем, как-то особенно виновато. — За территорию, за еду, за идеалы, например. Вот только в той битве нас убивали просто так!       Успев уже тридцать раз пожалеть о том, что вообще решила развить этот разговор, Мальволапка поёжилась, когда Кролик метнул на неё быстрый взгляд и снова уныло отвернулся. Кошка понимала, что прошлая грустная задумчивость наставника, связанная с гибелью двух учениц, ничего общего не имела с его нынешним состоянием. Мальволапка даже не знала точно, что именно чувствовал Кролик в тот момент, почему старательно не глядел в её сторону, отчего казался унылым и виноватым. — Мы не говорим о Великой Битве, потому что мы виноваты в том, что она случилась, и только мы в ответе за все те многочисленные жертвы. Почти каждый воин из каждого племени, — прибавил Кролик, и голос его стал более спокойным и ровным, каким-то даже умиротворённым. Он, кажется, смирился с тем, что все они, старшие воители, несли ответственность за то, что случилось четыре сезона назад. Мальволапка слушала, не перебивая, и только и могла, что жалеть Кролика, который вынужден был распинаться, чтобы удовлетворить её любопытство. — Если бы мы были лучше и чище, если бы мы верили хоть немного сильнее, если бы наши умы сопротивлялись развращению тех, кто гораздо могущественнее нас, если бы не было в нас ужасающих пороков, той битвы можно было бы избежать. Но мы, и я в том числе, оказались слишком низкими и мерзкими, и по нашей вине погибли наши соплеменники… а мы слишком поздно поняли свои ошибки, и ничего уже нельзя было предотвратить. «Я не понимаю, о чём он говорит, — решительно заявила сама себе Мальволапка. — Однако я вижу, что ему от этого больно! А я — бездушная дура, а не любящая дочь, раз не оборвала этот разговор сразу». — Я зря спросила тебя об этом, — наконец, выпалила Мальволапка, подскочила к Кролику и ткнулась носом в крупное белое пятно на его боку. — Моё любопытство губит, как обычно!.. Прошлое должно остаться далеко позади, так что не стоит о нём больше говорить.       Кошка потёрлась щекой о плечо отца, подбадривая его, и почувствовала, что Кролик мельком глянул на неё с благодарностью. Всегда потакавший ученице, он не мог сам внезапно оборвать разговор, и сейчас, несомненно, испытывал облегчение оттого, что Мальволапка сама всё поняла и вовремя прикрыла тему.       Ученица снова окинула взглядом цветущие луга, раскинувшиеся вокруг. Со взгорка было отлично видно, как по бесконечной зелени бежала лёгкая рябь: ветер раскачивал траву, и она сгибалась и распрямлялась вновь.       Всё вокруг цвело. Разноцветные бабочки поднимались над цветами, и, махая яркими крыльями, взвивались вверх, потом снова опускались, перелетали на другие цветы и садились на их сердцевинки. — На пустошах всегда очень красиво, — Мальволапка решила найти другую тему для разговора. Молчание угнетало, и она подумала, что лучшим способом начать новую беседу будет, пожалуй, наблюдение за природой. — Я люблю цветочные луга. Когда цветы живые, они смотрятся гораздо привлекательнее, чем когда их сорвали. Ты вот какие любишь?       Кролик немного помялся. Стоило бы уже продолжить тренировку, прекратив затянувшийся перерыв, но ему явно было лень подниматься с насиженного места, так что он всё-таки слабо улыбнулся и сообщил: — Ты их ещё не видела. Я люблю маки, а они ещё только распустятся. — Осталось недолго, — заявила Мальволапка. О том, что яркие красные маки завораживают взгляд, когда цветут одним сплошным ковром, она уже слышала от старших. Ученица даже ходила на маковое поле, раскинувшееся неподалёку от лагеря, сразу за грядой холмов, окружавших его, видела крупные бутоны и с нетерпением ждала, когда же маки развернут свои яркие лепестки.       Был и ещё один цветок, кроме мака, который Мальволапка мечтала увидеть. Это желание возникло после того, как она разок заговорила со Стручком на одном из свиданий о значении их имён. С тех пор, задавшись целью всё-таки понять, что связывает её и цветок, поселившийся в её имени, кошка хотела посмотреть, как же цветёт мальва.       Вот только найти её никак не получалось. Мальволапка и не знала даже, что искать. Она не представляла, как выглядит этот цветок, а спрашивать было отчего-то неловко. Вроде не сентиментальная, а о таких глупостях задумывалась!.. Что бы о ней стали говорить, узнай кто?..       Впрочем, Кролику Мальволапка доверяла, и теперь был самый подходящий момент осведомиться у него по поводу не так давно заинтересовавшего вопроса. — Вот маки расцветают поздно, — как бы невзначай сообщила она, сворачивая диалог в нужное русло. — А мальва? Она, наверное, ранняя и уже давно завяла? — Наоборот, — вдруг оживлённо откликнулся Кролик, и Мальволапка поняла, что её попытка изобразить незаинтересованность провалилась: уж больно забавно глянул на неё наставник. — Она и не начинала цвести: мальва — поздний цветок, она распустится, если даст погода, к концу этой луны, а то и позже. Я знаю, тебе любопытно глянуть на то, в честь чего тебя зовут, и я тебе её обязательно покажу! — Здорово, — тут же выдохнула ученица. По крайней мере, теперь она знала, что не пропустила цветение мальвы, однако ждать целую луну как-то не особо хотелось. — А… — Всё, хватит болтовни, — спешно оборвал её Кролик, боясь, видимо, что Мальволапка опять развяжет огромную беседу. — Нам ещё на Совет сегодня, так что давай, последний раз отработаем бой и пойдём в лагерь.       О, Совет! Стоило Кролику упомянуть о сегодняшнем ночном мероприятии, как у Мальволапки все мысли из головы улетучились. Она с нетерпением ждала, когда же вновь окажется на небольшом острове, заросшем высокой травой, под круглой луной и сияющими звёздами. Хотелось поскорее туда, в атмосферу дружелюбия и общей заинтересованности. Только на Советах другие племена были так доброжелательны, только там можно было спокойно побеседовать с любым котом из любого племени!.. — Мальволапка, — раздался над ухом укоризненный голос Кролика. — Мне что, не стоило говорить про Совет, да?.. — Я просто мыслями уже там, — поделилась кошка и помотала головой, надеясь, что это поможет выбросить прочь всё лишнее и сосредоточиться на занятии.       Надо всего лишь быстренько завершить повторение. Ничего нового Мальволапка уже не изучала, только повторяла то, что узнала за луны обучения. Её испытания были всё ближе и ближе, чуть больше одной луны оставалось до них, и все тренировки были теперь направлены на то, чтобы подготовиться к проверке боевых навыков.       Драться Мальволапка умела, но не любила. Она слишком быстро уставала и выдыхалась, внимание рассеивалось, и кошка совсем скоро после начала боя теряла концентрацию. Куда больше ей нравилось спокойно, без лишних дум загонять кроликов и ловить мышей и луговых собачек. Там всё было легче, и ученица охотилась уже как-то автоматически, лишь изредка ошибаясь. В боевых навыках дело обстояло иначе. В драке нужно было уметь анализировать действия противника, быстро прикидывать свои и соображать на ходу, а это было как-то слишком утомительно. — Нападай, — спрыгнув с возвышенности в высокую траву, произнёс Кролик, и Мальволапка только вздохнула: ну вот, хоть и не по-настоящему, а драться.       Впрочем, она понимала, что это было необходимо. Настоящая воительница должна была уметь махать когтями, и не наобум, как глупый котёнок, а продуманно и рационально, не тратя попусту силы. «Да ладно, мы и не дерёмся ни с кем особо, — подбодрила себя Мальволапка, чтобы заставить-таки заняться нелюбимым делом свою иногда особенно ленивую тушку. — Мне это пригодится только на испытаниях. Порву там всех и могу забыть на долгие луны!..»       Она присела на задние лапы, напрягла их как можно сильнее и, оттолкнувшись, прыгнула чуть дальше стоящего по шею в траве Кролика, рассчитывая, что наставник отступит от возможной атаки сверху именно туда.       Стукнувшись лапами о землю, Мальволапка поняла, что просчиталась. Вскакивая с земли, она угодила в мышиную нору, неуклюже перекувыркнулась через голову и, выдернув-таки застрявшую лапу, всё-таки встала, потихоньку приводя сбившееся после позорного падения дыхание в норму и думая, как действовать дальше. — Если бы мы оценивали прыжки, ты бы, может, и прошла, — покачав головой, сообщил Кролик, сдвинувшийся со своего первоначального места на пару шажков, и, вытянув лапу вперёд, отвесил ученице затрещину. — Короче, ты убита из-за своей неуклюжести. Давай ещё разок! — Ещё разок меня убьём? — заворчала Мальволапка, недовольная тем, что проиграла так быстро. — Ага, — радостно оскалив зубы, закивал Кролик. — Я убил тебя уже в двенадцатый раз! Это немного начинает надоедать. — Поэтому ты весь перерыв и сидел угрюмый, как туча, — снова забухтела Мальволапка и встала на исходную позицию, отойдя на несколько хвостов в траву. Кролика теперь видно не было. Ученица оказалась среди высоких зелёных стеблей и травинок, и отсутствие какого бы то ни было обзора только мешало. — И вообще, я не люблю драться. Ну не моё это, вот вообще! И почему я должна?..       Кролик только фыркнул откуда-то из травы. Он слышал подобное бормотание далеко не в первый раз и уже не обращал внимания на то, что Мальволапка ворчала, подобно старейшине, себе под нос.       Ученица понюхала воздух, однако здесь уже было всё исхожено на много раз, и запахи были повсюду — и её, и Кролика, так что ориентироваться, полагаясь на нюх, было не лучшим занятием.       Решив, что просто прыгнуть — самый лучший вариант, Мальволапка снова подобралась и рванула вперёд, раздвигая передними лапами траву перед собой, чтобы не запутаться в ней.       Упасть, потому что лапу обвила травинка — это было бы самым глупым, что кошка могла сделать. Впрочем, Мальволапка прекрасно бегала на пустошах и лугах, где травы было до заячьих ушей и больше. Это и было одним из преимуществ её, ветряной кошки: случись какая драка на этих землях, противники бы быстро заплутали среди высокой травы и запутались бы в ней.       Мальволапка в два прыжка оказалась на том месте, где была ещё недавно. Притоптанная и примятая полянка под взгорком была пуста, и ученица повертела головой, разыскивая Кролика, однако нигде не заметила наставника. Понюхав воздух, ученица уныло отметила, что все запахи были ещё слишком свежими, чтобы понять, куда подевался наставник.       Поднявшись на пригорок, она обвела взглядом лужайку, однако и сверху, как ни старалась, не увидела Кролика. Где только мог притаиться с его-то пятнистой шерстью, издали всем заметной?.. «Впрочем, моя ещё заметнее», — невесело отметила Мальволапка, бросив беглый взгляд на свою практически белую грудку, и плюхнулась на землю.       Она решила, что лучше всего будет, если выждет немного. Наверное, стоило поразглядывать лужайку повнимательнее, чтобы понять, где мог скрыться Кролик.       Мальволапка подумала, что он вполне мог и слинять. Ну, а что — надурил и пошёл в лагерь, а она тут сидит, ждёт чего-то!.. И что это за нападение вышло, когда противник исчез, словно и не бывало?       Позади вдруг раздался шорох, и Мальволапка резко обернулась. С другой стороны пригорок кончался крутым низеньким обрывом, нависающим над песком и начинающимся за ним цветочным лугом. Стало как-то не по себе: эту местность ученица и не думала проверять. — Ну, в общем, ты снова убита, — раздался вдруг голос Кролика из-под пригорка, а потом показалась его ушастая голова, и кот хлопнул лапой по хвосту ученицы. — Я десять раз мог напасть и, пока ты соображаешь, что к чему, прокусить тебе горло. — Фу, — скривилась Мальволапка, представляя, как умирает, убитая, словно загнанный заяц и одновременно с тем чувствуя себя полной дурой.       И как она могла не догадаться, что, если нигде не шуршала трава, Кролик просто ушёл под пригорок? По лугу невозможно было передвигаться бесшумно — травинки всё равно выдали бы чужое присутствие — а она, как какая-то зайцеголовая, искала совсем не там, где надо.       Прав оказался Кролик: убили бы сразу, это как в глаз дать понятно. Мальволапка уныло прикинула, что с такими навыками ей боевое испытание не пройти ни за что, если не тренироваться ещё усерднее, чем сейчас. И это значило, что каждый день теперь придётся посвятить отрабатыванию боевых приёмов!.. — Какая несчастная мина, — Кролик жалостливо погладил дочку хвостом и, спрыгнув со взгорка, двинулся через траву в сторону холмов, за которыми скрывалась тропка, ведущая в лагерь сквозь вересковую пустошь. — Пошли, надо вернуться поскорее. Тебе-то делать нечего до самого выхода на Совет, а мне ж ещё распоряжаться насчёт вечерних патрулей!       Мальволапка только посочувствовала Кролику, который сам себя завалил лишней работой: он сегодня встал поздно и не стал с утра тратить время на то, чтобы решить, кто обойдёт границы после ухода отряда на Совет, оставив этот вопрос на самый последний момент.       Солнце давно уже двигалось к горизонту, и сейчас до черты, в которой небо и земля соприкасались, оставалось всего ничего. Совсем скоро небо должно было начать розоветь. Наступил бы вечер, появились первые звёзды, а луна, полная, круглая, серебристая, проступила бы на небе ярким блестящим кругом.       Из-под лап распрыгивались кузнечики, и Мальволапка, пытающаяся шагнуть так, чтобы наступить хотя бы на одного такого прыгунчика, быстро повеселела. Все её неприятные мысли о боевых тренировках уже не казались такими противными и угрюмыми, и кошка начинала чувствовать прилив сил и новой энергии.       Теперь она видела впереди Совет и больше всего сейчас хотела, чтобы поскорее наступила ночь священного перемирия, а с нею и небольшой поход вдоль озера на уютный маленький остров.

***

      Ночь опустилась скоро. Солнце зашло за горизонт, а на небе, облака с которого разбежались куда-то далеко-далеко, начали зажигаться первые звёзды. Мальволапка, топающая в самом конце небольшого отряда, состоящего из тех, кто отправился на Совет, разглядывала отражающуюся в водах озера прибрежную траву и лунную дорожку, так и сверкающую и рябящуюся.       Они шли по самому краю, почти у воды. Не так давно отряд пересёк границу, и здесь, в землях Речного племени, проход по которым был разрешён только в эту ночь, пахло илом и размытой глиной. Мальволапке не нравилось, что от воды и берега несло какой-то затхлостью, однако ничего поделать с этим было нельзя: идти можно было лишь по кромке озера, чтобы не нарваться на неприятности.       День был насыщенным и даже тяжёлым. Мальволапка толком отдохнуть не успела после тренировки, как настала пора выдвигаться. Кошка чувствовала себя усталой, однако Совет стоил того, чтобы перетерпеть любые неприятные ощущения вроде болящих лап и случайно поцарапанной по дороге подушечки.       Звёзды постепенно становились всё ярче, а небо — всё темнее и глубже. Луна, большая и круглая, казалось, висела низко-низко, и её тусклый свет падал на землю дрожащими едва заметными полосами, серебрился на каплях вечерней росы, повисших на растениях, и подсвечивал шерсть идущих какой-то мутной серебряной дымкой.       Мальволапка оглядела своих соплеменников, которые сегодня направлялись на Совет. Повезло немногим — большая часть племени осталась в лагере, и в числе этих самых оставшихся были те, с кем можно было поговорить по пути. И Суховей, и Солнцелап, два брата ученицы, с которыми она могла бы потрындеть по дороге, сейчас, должно быть, уже видели десятый сон. Мальволапка вообще сегодня оказалась единственной ученицей, которую взяли на Совет — так уж вышло, что в семьях остальных как раз произошли недавние трагедии, и их решили не тревожить лишний раз. Может, оно было и к лучшему — всё-таки, соплеменники нуждались в поддержке и сочувствии, — но Мальволапке было скучно. Не с воителями же болтать, в самом-то деле! У них других интересов полно. Тем более, что компания подобралась не самая приятная: Дроковница да Малоног, не жалующие оруженосцев, Утёсница, с которой Мальволапка после ссоры старалась не пересекаться, да Овсяник с Пухогривкой, которые, как недавно ставшие воителями, сегодня предвкушали поздравления от других племён и ни о чём другом не думали. И Кролик, как назло, был где-то впереди, подле Однозвёзда, как ему и положено!..       Ученица от досады даже пнула лапой какую-то ветку, валяющуюся здесь же, на чавкающем под лапами глинистом и вонючем берегу озера, и тут же поняла, что злилась зря: ветвь оказалась колючей — видимо, обломилась с какого-то кустарника с острыми шипами.       Впрочем, такие мелочи, как отсутствие собеседника, лёгкая усталость и болящая после встречи с веткой лапа не могли погасить в Мальволапке желание поскорее очутиться на Совете. Кошка коротала дорогу за разглядыванием ночных пейзажей и попыткой поймать пару вьющихся вокруг идущих светлячков, и совсем скоро её слабое раздражение сменилось состоянием спокойствия и умиротворения, такого, которое испытать можно только в тихую звёздную ночь, когда трава слабо колышется в дуновении ветра, а вода в озере рябится, отражая круглую неподвижную луну.       Совсем скоро показалась переправа — поваленное дерево, перекинувшееся через воду и соединившее остров Советов с основной землёй. Мальволапка уже привычно, стараясь не смотреть вниз и не думать о том, что она может случайно оступиться, пересекла этот мост, и её лапы ступили на священную землю. Рядом тихо шумела вода — в озеро прямо за спиной впадал тонкий и узкий, но необычайно бурный ручеёк.       Понюхав воздух, Мальволапка поняла, что добрались они без опозданий. Не было на острове лишь Грозового племени, самого отдалённого от этого места, и ученица, лишь мельком отметив, что этими опаздывающими провоняет весь берег озера ветряной территории, осторожно отделилась от своих соплеменников и спустилась к воде. Она всё ещё находилась в состоянии странного спокойствия, какого-то даже немного сонного, и не хотела нарушать его возможными собеседниками из других племён, которые могли бы попасться по дороге. «Я поищу себе компанию попозже, » — наконец, решила ученица, усаживаясь на низком бережке, который порос невысокой травой и мелкими белыми цветами, похожими на звёздочки.       Отсюда холмы, образующие немаленькую часть ветряной территории, казались просто крошечными. Мальволапка вглядывалась в темноту, в очертания берега, и родные земли, отделённые от неё огромной водной гладью, казались слишком мрачными, словно укрытыми большой плотной тенью, и чужими. Холмы отсюда различить было тяжело, их гряда вдоль самого берега казалась незначительной возвышенностью, окутанной мраком ночи. — Ты рвалась на Совет, а теперь сидишь в одиночестве! — сзади неожиданно нарисовался Кролик. Видимо, уже успел, как требуют того приличия, перездороваться со всеми присутствующими предводителями и глашатаями, которых, признавалась себе Мальволапка, она и помнить-то не помнила даже по именам (и удивлялась, как Кролик умудряется знать не только соседских лидеров, но ещё и уйму котов и кошек из разных племён). Теперь наставник, вспомнив об ученице, видимо, явился вытаскивать её в свет присутствующего тут общества. — Если я и пришла сюда только ради того, чтобы посидеть, — пробормотала Мальволапка, умиротворение которой было так жестоко нарушено. Всё равновесие, воцарившееся в душе, смело прочь, и теперь ученица ощущала только раздражение оттого, что Кролик опять до неё докопался. — Посидеть можно и в лагере, — тут же откликнулся как обычно деятельный наставник, старающийся и дочь заразить своей непомерной активностью, и пригрозил: — Будешь сидеть, как кочка, больше не возьму тебя на Совет, так и знай!..       Мальволапка только вздохнула. На Советы она, конечно, хотела ходить почаще, поэтому спорить лишний раз всё же не стала. Кролик, конечно, добродушный, но если всё-таки разобидится, пускай и на глупость какую, то, того и гляди, исполнит свою угрозу. — Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю, — видя, что ученица прониклась, предложил Кролик и быстрым шагом направился обратно на большую поляну в центре острова, к собравшимся там трём племенам. — Моя замечательная знакомая! Не кошка, а настоящее чудо: столько радушия, доброжелательности, открытости в ней!.. — Ты что, на неё запал? — с сомнением осведомилась Мальволапка, но Кролик только отмахнулся и пренебрежительно дёрнул хвостом: — Скажешь тоже. Она ж речная! «Как будто бы это сильно мешает», — мысленно хмыкнула ученица, однако говорить ничего не стала. Даже если Кролик и впрямь питает к этой кошке какие-то возвышенные чувства… подумаешь, с кем не бывает! Она, Мальволапка, ни капельки не лучше со своей-то непомерной влюблённостью. Да и, кроме того, Кролик всегда был правильным, честным и преданным воителем. Видимо, у него просто были действительно весомые причины так отзываться об этой речной кошке.       Да и какое дело? Мальволапка выкинула лишние мысли из головы, решив, что познакомиться с кем-то ей не повредит. В конце-концов, она и так собиралась найти себе компанию на вечер. — Эй, Завиток! — крикнул Кролик, протиснувшись между двумя теневыми котами, которые о чём-то негромко беседовали на левой стороне поляны. Мальволапка пролезла следом и поёжилась, когда получила неодобрительный взгляд в спину за то, что наступила одному из теневых на его не в меру длинный хвост.       На оклик Кролика из-за небольшого кустика какой-то душистой травы выглянула кошка. Она была светленькой и, скорее всего, золотистой или бурой, — ночью тяжело было понять, какого цвета её шерсть, — и довольно-таки крупной и упитанной. Пусть и не такая большая, как её соплеменники, эта Завиток возвышалась над Мальволапкой и Кроликом устрашающе мощной скалой, однако приветливая улыбка кошки говорила о том, что настроена она очень дружелюбно. — Привет, Кролик, — голос у речной воительницы, от которой малоприятно пахло тиной и рыбой, оказался размеренным и каким-то мурлыкающим. — Ты наконец привёл мне свою доченьку? Я Завиток, — представилась она, опустив ясный взгляд на ученицу. — А ты Мальволапка, я знаю. Кролик говорил, ты хорошо учишься. — Не хорошо, а идеально, — тут же напустив на себя побольше важности, поправила Мальволапка. Несмотря на то, что Завиток казалась славной кошкой, ученица старалась держаться с чужаками как можно менее открыто: мало ли, что выведают, если смогут обмануть и заморочить голову! — А ещё она бывает заносчивой, — обращаясь к своей знакомой, но при этом очень укоризненно глядя на Мальволапку, произнёс Кролик.       Завиток только весело рассмеялась и отмахнулась — она не посчитала слова ученицы хоть сколько бы то ни было неприемлемыми при первом знакомстве. — Кто этим не страдает! — воскликнула речная кошка, а потом, торопливо пригладив светлую длинную шёрстку на передней лапе, предложила с осторожностью и как будто бы даже неловкостью: — Присоединишься ко мне и моей семье, Мальволапка? Не думаю, что ты найдёшь компанию лучше. — Твоей семье? — переспросила ученица. Она не ожидала получить подобное приглашение и думала, что придётся самой искать себе компанию.       Завиток только утвердительно кивнула, отвечая на вопрос юной собеседницы, и её уши качнулись. Мальволапке вообще такое предложение показалась немного странным. Как можно было звать в свою компанию незнакомку, о которой всё, что знаешь — это имя и должность?.. — У речных есть своеобразный культ семьи, — видя недоумение Мальволапки, шёпотом пояснил Кролик, наклонившись к уху ученицы. Завиток в это время вежливо сделала вид, что её тут нет, и принялась разглядывать звёздное небо, но было видно, что нисколько не обиделась на то, что Кролик принялся растолковывать Мальволапке чужие порядки. — Даже на Советах они предпочитают держаться со своими родственниками, однако и чужаков в компанию, знаешь, пускают охотно. Они те ещё болтуны! — А-а, — понимающе протянула Мальволапка.       С тем, что речные действительно были очень болтливы, кошка не могла не согласиться. Завиток говорила немного, но в ней чувствовался яркий живой огонёк, и Мальволапка догадывалась, что эта кошка могла разговаривать много и долго с теми, кому доверяла. — Тебе пора под дерево, — между тем, обратилась Завиток к Кролику и неодобрительно прибавила, качая головой: — Грозовые явились… и опоздали — как обычно! Ничего, поговорим после Совета. Надеюсь, не разойдёмся сразу.       Кролик только поглядел в сторону большого дерева, на котором уже собрались предводители всех племён, и, попрощавшись с Завиток и соприкоснувшись с ней лбами (для этого кошке пришлось сильно наклониться), коротко ответил: — Не думаю, — а потом бросил быстрый взгляд на ученицу: — Мальволапка, не скучай и общайся побольше, да побудь пока с Завиток. Я не для того тебя вывел на Совет, чтобы ты в одиночестве шаталась по острову. — Да-да, я познакомлюсь тут с… — кошка запнулась, толком не зная, с кем она вообще пойдёт знакомиться, и пробормотала: — Э-э, ну раз Завиток предложила…       Но Кролик, видимо, напутствовал её чисто формально. Даже не дослушав, что там бубнит Мальволапка, он быстро юркнул в гущу собравшихся, а уже через несколько секунд бегом добрался до дерева и занял принадлежащее ему место в корнях. — Пойдём, тебе понравятся мои родственники, — Завиток потянула за собой Мальволапку, оставшуюся наедине с малознакомой кошкой, и прибавила пусть и размеренно, в присущей ей манере говорить, но не без лёгкого энтузиазма: — Согласись, гораздо интереснее болтать с теми, кого не знаешь, чем со своими соплеменниками! Я всегда ищу себе новых знакомых на Советах. — Ну… все так делают, — осторожно произнесла Мальволапка. Завиток казалась ей неплохой кошкой, но слишком разговариваться ученица пока что не собиралась.       Конечно, ей не впервой было сводить знакомства, и Мальволапка даже была рада тому, что так хорошо всё устроилось: Кролик познакомил её с Завиток, а та представит своих товарищей. Совет начинался неплохо, и ученице нравилась компания, в которую она попала. Ну, пока что. — Не все! — возразила Завиток после небольшой паузы и остановила неспешное, как и её речь и вся она, движение, указывая пушистым коротким хвостом в сторону небольшой обособившейся ото всех группки: — Теневые смотри, какие буки. Да и грозовые последнее время обособились!.. Да что я о ерунде. Скажи лучше, ты давно учишься? — Порядком, — припомнив, когда вообще стала ученицей, ответила Мальволапка. Кажется, её посвятили в самом начале Голых Деревьев… Кошке казалось, что прошло невозможно много времени с того момента. Она уже и не помнила почти, как это было. — Лун семь, думаю. Скоро уже воительницей буду. — По тебе видно, что ты взрослая, — оглядев ученицу с ушей до лап, заметила Завиток. Она всё время говорила с негромким мурчанием, взвешивая каждое слово, неторопливо и неспешно, словно медленная большая река, лениво несущая свои воды по необъятным просторам… И Мальволапка не могла понять, комплимент ей сейчас отвесили — или всё-таки нет. — Маленькая, как все вы, ветряные, но взрослая! — Интересное наблюдение, — проигнорировав это уже привычное из уст соседей обзывательство, — почти каждый, с кем Мальволапка когда-либо знакомилась, считал нужным высказать своё мнение о некрупности ветряных, — произнесла ученица, и решила, что и ей бы стоило задать какой-нибудь вопрос, чтобы поддержать диалог: — А ты давно знакома с Кроликом? — Не знаю, наверное, мы общаемся уже несколько лун… — ещё больше замедлив и без того неторопливую речь, призадумалась Завиток. Мальволапка обошла её кругом и остановилась, не зная, куда идти дальше. Речная, словно опомнившись, указала в сторону небольшого цветущего кустика шиповника, и бодро направилась туда, по дороге рассказывая: — Мы заболтали на Совете, а потом стали хорошими знакомыми. Я люблю интересных собеседников… я вообще, знаешь ли, люблю вести беседы. Без разговоров живётся скучно! — Ты права, — согласилась Мальволапка, хотя на самом-то деле пропустила мимо ушей последние слова навязанной ей собеседницы. — Мне тоже всегда хочется с кем-то поговорить, если настроение подходящее. Только на Советах… ну, сложно найти компанию по душе.       Завиток понимающе кивнула, и обернулась через плечо, чтобы посмотреть, успевает ли за её широкими большими шагами Мальволапка. Та только ощетинилась, показывая своё недовольство — всем было известно, что в племени Ветра нет медлительных!.. — Поэтому мы всегда ходим своими группами — и просто приглашаем к нам тех, кто показался интересным, — чтобы сгладить напряжённый момент, Завиток вернулась к прошлой теме. Мальволапка не знала, сколько лун этой воительнице, но догадалась, что немало, раз та уже столь умело вывернулась из неудобной ситуации. — Ну, а вы? Тоже, наверное, кучкуетесь? — Ну-у, как повезёт, — протянула Мальволапка. — Сегодня, например, я пришла без своих друзей. А этого… культа семьи, как у вас, у нас нет. Ну, мы, конечно, общаемся с роднёй, но на Советы толпами не ходим. Мой брат вообще остался в лагере. — У тебя только брат? — глаза Завиток, большие и светлые-светлые, почти серые, вдруг блеснули. Дождавшись утвердительного кивка, она сообщила: — У меня тоже только брат! Мать и брат, и больше никого. — У меня ещё есть племянники. Они недавно родились. Такие славные! — решила зачем-то поделиться Мальволапка. Про ближайшую родню она говорить не стала: не знала, была ли в курсе Завиток о том, что Кролик ей не родной отец, и не знала, как та отреагирует. А если Кролик не рассказал за ненадобностью, а Завиток обидится на него? Кто ж знает этих речных кошек и что у них на уме! — Я тоже обожаю котят, — произнесла собеседница, а потом резко затормозила.       Мальволапка чуть не налетела на кошку и только сейчас заметила, что они, обходя по дуге небольшие беседующие компании, приблизились к кусту шиповника. Совет давно уже начался, с широкой ветки что-то вещал крупный рыжий предводитель племени Теней, имя которого Мальволапка забыла за ненадобностью, но мало кто обращал внимание на происходящее. В основном все собирались здесь, чтобы поговорить, свести новые знакомства и просто хорошо провести время. Новости, рассказываемые предводителями, пролетали мимо ушей. — Наконец-то я их отыскала, — выдохнула Завиток и обратилась к кому-то под кустом: — Мама! Вы зачем сместились с центра?       Выглянув из-за плеча Завиток, Мальволапка увидела, что её новая знакомая обращается к достаточно некрупной, по сравнению с самой Завиток, кошке, чья тёмная шерсть полностью слилась с мраком ночи и тёмными очертаниями куста шиповника. Кошка эта, тоже речная воительница, была, насколько позволял судить её силуэт, мощной и широкоплечей. Мальволапка поёжилась: эта взрослая воительница, наверняка очень сильная и опытная, внушала страх даже сейчас, в ночь перемирия. — Знали, что ты притащишь очередную подружку, а там трескотня будет мешать окружающим, — обратилась мать Завиток к своей дочери. Голос её был каким-то отчуждённым и очень холодным, и блеснувшие в темноте голубые глаза казались ледяными, когда воительница отрывисто закончила: — Хорошо хоть, не Кролика! Ваша дружба не даёт мне покоя… — А это его дочка! — тут же представила Завиток, перебив свою мать, и выпихнула мнущуюся позади и ждущую, когда её представят, ученицу вперёд. — Её зовут Мальволапка, она очень милая. «Спасибо за такую лестную характеристику», — хмыкнула кошка, про себя отмечая, что незнакомая ей ещё воительница посмотрела уже не с таким недоверием и высокомерием, как раньше. — Мальволапка, знакомься, моя чудесная семья. Точнее, часть её. Братик тут немного… ну, незаконно, он прячется за кустом, — Завиток, между тем, степенно обернулась к ученице и чуть склонила голову в вежливом жесте. — Моя мама, Вечерница — наиприятнейшая кошка! Каждый Совет я представляю ей нового знакомого или нескольких из разных племён, и каждый раз она сначала ворчит, как злая собака, а потом сама начинает лясы точить, и за уши её не оторвать от беседы с соседями… — Завиток, — резко оборвала воительницу эта Вечерница, и её строгий голос резанул по ушам.       Мальволапка только пошире расправила плечи. В конце-концов, Кролик сказал ей быть с Завиток, видимо, доверяя речной кошке, и потому стоило, наверное, умудриться-таки свести знакомство с роднёй отцовской подружки.       Ученица пристально посмотрела в глаза речной воительнице, и та ответила таким же долгим взглядом. Вечерница, показавшаяся Мальволапке очень несговорчивой и строгой, словно пыталась отыскать в её взгляде враждебность или желание обмануть, выудить нужную информацию, но ничего подобного не заметила — у Мальволапки в планах была только беседа. Не с этой кошкой, отнюдь — с её дочерью. Завиток, признавалась себе ученица, её сумела заинтересовать.       Наконец, Вечерница отвела взгляд, потеряв к представленной ей ученице всякий интерес, и только одобрительно кивнула Завиток — она была не против того, чтобы дочь общалась с ветряной кошкой. — Пойдём, представлю тебе моего брата, — Завиток подпихнула Мальволапку плечом, и ученица решительно двинулась в обход куста шиповника следом за речной кошкой, с облегчением оставляя позади малоприятную Вечерницу. «Надеюсь, хоть брат у Завиток не такой… подозрительный», — почувствовав, как дёргается шерсть, подумала Мальволапка.       Нет, ей не было страшно — кошка общалась на Советах и с оруженосцами, и с воителями, и даже в пограничных патрулях ей доводилось говорить с соседями, так что знакомства она сводила легко, а в беседе всегда держалась вежливо, спокойно и ровно, не роняя своего достоинства и не пороча племя дурным воспитанием. Однако личности, суровые и неразговорчивые, подобные матери Завиток, ничуть не располагали к себе, и Мальволапка испытывала облегчение, убираясь подальше из неприятной ей компании. «Она ещё и про Кролика отозвалась нелестно, — угрюмо фыркнула Мальволапка. — Тоже мне, умная какая! Надеюсь, Завиток не потащит меня потом обратно к этой… как её… Вечернице».       Завиток завела Мальволапку за куст. Высокий и колючий, его пришлось обойти по дуге, но ученица всё равно умудрилась наступить на лежащий в траве маленький шип. Лапу пронзила неприятная резкая боль, быстро утихнувшая, и Мальволапка принялась разглядывать ранку. В темноте видно было не так хорошо, как днём, но ученица с облегчением отметила, что колючка не вонзилась в её лапу — вывалилась, оставив после себя лишь маленькую узкую царапинку. — А это мой братишка, его зовут Стручок, он очень… — между тем, представила замершая неподалёку Завиток, и Мальволапка, услышав знакомое имя, резко вскинула голову — да так и обмерла, чувствуя, что лапы резко подкосились, и чуть не свалилась прямо в траву.       Стручок, с которым Мальволапка столкнулась взглядами, задорно подмигнул ученице и расплылся в шкодливой улыбке — и кошка поняла, что что-то здесь очень и очень её напрягает.       Что там говорила Завиток, Мальволапка уже не слушала. Она пыталась сообразить, как её угораздило сегодня столкнуться со Стручком: не более, как пару ночей назад, он говорил, что вряд ли явится на Совет, а тут оказался вдруг перед ученицей собственной персоной. И лыбился так широко, да так и сверкал, что звезда в небе, — и Мальволапка не могла не заподозрить, что что-то тут нечисто, потому что совпадений таких просто-напросто не бывает.       Стручок окинул ученицу беглым взглядом, даже не пытаясь сделать вид, что впервые узнал вообще, что на свете существует какая-то Мальволапка, и скорчил рожицу. Его, видимо, сильно забавляло то, как опешила кошка, не ожидавшая подобной встречи. — Ты что, оставила мать одну? — вдруг прервал поток излияний своей сестры Стручок, при этом метнув на Мальволапку озорной взгляд. — Сгоняй-ка к ней, а то она будет недовольна, что ты её сегодня покинула. А я пригляжу за твоей знакомой!       И, когда Завиток неторопливо удалилась, огибая куст, кот молниеносно обхватил Мальволапку за шею пушистым длинным хвостом и потащил за собой в сторону ближайших зарослей высокой травы, которые раскинулись между чахлыми деревьями, тонкими и жалкими ивами, растущими преимущественно у воды. — Она что, в курсе? — недовольно зашипела Мальволапка, пытаясь вывернуться, и укусила Стручка за кончик его хвоста. Ученица пока не могла решить, что в ней преобладает: злость на кота, который соврал, что не явится на Совет, или ослепительная радость, возникавшая каждый раз, когда они встречались. — Неа, — оптимистично сообщил Стручок. — Она, может, и занудная, но тупая, как прибрежная галька! Заслать её к Кролику, чтобы она совершенно случайно притащила сюда тебя, было легче лёгкого!..       Они быстро преодолели высокую траву и немного илистый берег острова, обогнули полузасохшую иву, которая, казалось, вот-вот упадёт в воду, и вышли в незнакомую Мальволапке часть острова. Только тогда ученица окончательно выпуталась из странного ошарашенного состояния. — Тьфу на тебя, подавись заячьим помётом, если б я знала, что Завиток — твоя сестра, и что ты тоже будешь на Совете!.. — раздражённо воскликнула она, пихая плечом своего развесёлого спутника, видимо, довольного тем, что его задумка выгорела. — Как ты только оказался здесь? Сам говорил, что не придёшь!       Стручок только засмеялся и одним лёгким движением опрокинул недовольную Мальволапку в траву, и, беспечно сложив на неё передние лапы, плюхнулся рядом. — Мне очень хотелось тебя повидать, — осторожно шепнул он, наклоняясь ближе — и Мальволапка почувствовала, что словно вспыхнула вся изнутри.       Всё несвойственное ей смущение появлялось неожиданно, и всегда — на встречах со Стручком, когда он, словно нарочно, смотрел на ученицу особенно проказливо, но при этом с большой такой, осязаемой каждой шерстинкой теплотой. — Да, меня не взяли на Совет, но я пришёл сам! Наш лагерь совсем рядом, идти недалеко. Скажу тебе по секрету, что половина наших ходит сюда таким вот образом, — пояснил Стручок, с какой-то трепетной задумчивостью разглядывающий Мальволапку, и взгляд его, пронзительно-лучистый, — возможно, только лишь для кошки, — казалось, отражал в себе все несметные звёзды, горящие в тёмных небесах. — Я знал, что ты придёшь с Кроликом. Отправить Завиток к её товарищу было просто. Я знаю её и был уверен, что она притащит тебя для познакомиться!       И, глядя на оптимистичную и довольную улыбку Стручка, Мальволапка просто не могла раздражаться и злиться. В конце-концов, он ради встречи с ней тайком явился на Совет (и какая разница, что, с его же слов, почти все речные делали так?) — и осознание этого заставляло сердце биться быстрее и быстрее.       Поддавшись сиюминутной прихоти и порыву, подобному тем, которые Мальволапка всегда старалась держать в себе, она вытянула шею и молча прижалась щекой к тёплой серо-белой шерсти Стручка, пушистой, длинной и мягкой. Последние дни ей было всё труднее и труднее ждать новой встречи, и каждый день тянулся неизмеримо долго. Мальволапке казалось, что ей жизненно необходимо поделиться со Стручком своими чувствами и эмоциями, но она не могла подобрать слов.       А ещё боялась, что принимает желаемое за действительное, а на самом деле нет никакой любви, и всё это — выдумка. И всё-таки Мальволапке хотелось верить, что не просто так она испытывает эти чувства, что Стручок ей действительно важен и нужен. В конце-концов, не зря же ей в тягость долгое расставание с ним, не зря же лучшее время и самое большое счастье — их встречи раз в две-три ночи?.. — Знаешь, Стручок, — осторожно начала Мальволапка. — Иногда мне кажется, что…       Ученица глубоко вдохнула, втянув в себя побольше воздуха, и попыталась успокоиться. Правильно ли было то, что она хотела сказать? Уверена ли была в своих чувствах, готова ли была пойти на такой шаг? Ученица не знала точно, но, по обыкновению, не боялась рискнуть, сделав столь важное для неё заявление.       Она поджала губы, чувствуя, как подрагивает подбородок. Мальволапка любила действовать прямо, говорить, не скрываясь, с теми, кому доверяла… Стручок терпеливо ждал, то и дело поглядывая на ученицу с озорной искринкой во взгляде, и явно догадывался, к чему она клонит.       Здесь, в дальнем конце острова, далеко от поляны и дерева предводителей, куда мало кто заглядывал, было тихо. Не слышно было даже шума и разговоров с общей поляны, не долетали обрывки речей предводителей… Тишина, нарушаемая лишь шорохами травы, слабым плеском воды в озере и дыханием замершего в ожидании Стручка побудили Мальволапку действовать.       Она вскочила на лапы, оказываясь выше лежавшего в траве, подвернув под себя большие пушистые лапы, Стручка, и неторопливо договорила: — Кажется, что я люблю тебя.       Стручок тряхнул головой, и по его всегда жизнерадостной морде расползлась ещё более широкая, чем обыкновенно, улыбка. Мальволапка фыркнула, когда поняла, насколько предсказуемой она оказалась. И зря тянула паузу, размышляя — Стручок и так всё понял. Он, конечно, дурачился порой и был не в меру оптимистичен, но точно не глуп. — Конечно, я знаю тебя не так долго, — осторожно подбирая слова, начала Мальволапка. Ей казалось, что нужно сказать что-то правильное, но кошка не могла даже представить, что.       Одно дело — так вот запросто, как четыре дня назад, предложить начать отношения, и не кому-то там, а соседскому воителю, самому лучшему коту из всех, кого Мальволапка только знала. Тогда-то всё получилось, и пускай ничего, в общем-то, и не изменилось, недомолвок не осталось. Но ведь совсем другое дело — открыто признаваться в любви!..       Ученица испытывала странное волнение. Она не боялась того, что их разговор могут услышать; не пугала кошку и небольшая вероятность того, что Стручок решит пойти на попятную. Скорее, её окутывало нетерпение: что будет дальше, как изменится её жизнь… — Совершенно не обязательно знать кого-то идеально, чтобы любить, — решив, что Мальволапка слишком долго думает, что сказать, привычно ободряющим тоном откликнулся Стручок, всё такой же улыбчивый. Он поднялся, и Мальволапка в который раз залюбовалась длинной пятнистой шерстью кота, серебрящейся в свете луны. — Я не спорю с тем, что иногда мы влюбляемся в тех, с кем живём бок о бок целыми лунами, в тех, кого не замечали раньше, в своих соплеменников… но любовь бывает разная, и порой она начинается с первого взгляда и первого слова, сказанного какой-то ученицей, даже если эта ученица живёт по ту сторону границ твоего племени и Воинского Закона. — Я скоро стану воительницей, — зачем-то ляпнула Мальволапка, переступив с лапы на лапу и случайно угодив в жидковатую прибрежную глину, размытую водой, которая иногда, по всей видимости, поднималась до этого места. Ученица сама не поняла смысл своей фразы, однако Стручок истолковал её по-своему. Он решил, что собеседница обиделась на совершенно случайно возникшее указание на различие в их званиях, и весело фыркнул. — Хорошо, я заменю слово «ученица» на «кошка», — голос его чуть дрогнул: Стручок усиленно пытался не рассмеяться, как любил порой делать от любой мелочи, потом вдруг сдавленно хихикнул, но сумел удержаться, и видно было, что с большим трудом. — Вот только смысл от этого не поменяется.       Мальволапка молча кивнула. Сейчас она чувствовала себя на удивление спокойно, и не было даже привычного уже для свиданий со Стручком покалывания в лапах. Былое лёгкое смущение первых встреч окончательно развеялось, и теперь всё это: и разговоры о чувствах, и тайные свидания, и посмеивания неунывающего Стручка, и признания в любви казались абсолютно правильными, словно иначе и не могло случиться. И, наверное, впервые Мальволапка готова была искренне поверить в судьбу — и вообще задуматься о её существовании.       Задрав морду, ученица рассматривала звёзды. В голову неожиданно полезли мысли о том, что если судьба какая и существует, то решается она, скорее всего, там, на небесах. — Короче, ты поняла меня, — Стручок, видимо, устав церемонно подбирать слова, наконец не сдержался и прыснул. Кажется, его, такого смешливого, на этот раз до хохота довела одухотворённая гримаса Мальволапки, размышляющей о судьбе и любви. Кошка вздрогнула, опустила взгляд на собеседника, и тогда тот договорил: — Да, думаю, я тоже испытываю к тебе любовь. Я не знаю, куда она нас с тобой приведёт, но верю, что только к чему-то хорошему. — Ещё б ты в другое верил, ага, — хмыкнула Мальволапка, знающая по их встречам и его рассказам о себе, что Стручок в принципе склонен был всегда надеяться на всё самое лучшее и искать в любой, даже самой мерзостной ситуации, светлые лучики.       И, что самое удивительное, всегда умудрялся их находить, в какую передрягу бы не попадал — а их, со слов самого Стручка, у такого любопытного кота, как он, было множество. И даром, что уже взрослый воитель, который и сам оруженосца успел вырастить — у него, ей-зайцы, колючка под хвостом какая-то сидела, видать, что его на авантюры так и тянуло.       Мальволапка выдохнула и подняла взгляд к звёздному небу. Луна переливалась серебром, и след от её света яркой полосой ложился на неподвижную гладь озера, видную отсюда через просветы в высокой прибрежной траве. Ночь была ещё в самом разгаре, и Совет продолжался.