Мальва расцветает по весне

      Утром Мальволапка снова чувствовала лёгкое покалывание в лапах и неприятное беспокойство, которое охватило её, стоило проснуться и окинуть взглядом лагерную поляну. Было свежо и прохладно, солнце пряталось за облаками, а роса с невысокой желтоватой травы цеплялась за шерсть, делая её влажной. — Как настрой? Боишься, что ли? — поинтересовался у сестры Суховей, заметив её приближение. Кролик, с которым они до этого шушукались, пихнул кота лапой, заставляя замолчать. — И ничего я не боюсь, — отрезала Мальволапка, пытаясь себя саму убедить в своих словах, и села рядом с отцом и братом, принимаясь приводить в порядок свою шерсть. — Когда приступаем? — А тебе всё не терпится, — хмыкнул Кролик. Сегодня он выглядел уже не таким довольным, как вчера, и Мальволапка, глядя на наставника, подумала, что ему, должно быть, тоже сложно ставить точку в её обучении.       И всё-таки нетерпеливое предвкушение праздника уже охватило и Мальволапку, и всех, кто был ей близок. Суховей даже на своих котят, играющих неподалёку, не обращал внимания: этот день принадлежал только Мальволапке. — Давай начнём, если ты так хочешь, — Кролик вернул себе прошлый воодушевлённый вид, хоть и с трудом, пытаясь этим вселить в Мальволапку уверенность в ждущем кошку успехе. — С чего бы ты предпочла? — Я могу выбирать? — удивилась ученица, до этого думавшая, что её просто поставят перед фактом того, что необходимо сделать.       Кролик кивнул, улыбнувшись, и легко приобнял дочь хвостом, прекрасно понимая, что, какой бы решительный настрой Мальволапка не имела, она всё равно волновалась и страшилась испытаний. — Я просто посоветую тебе оставить охоту напоследок, — произнёс Кролик, одновременно кивая Суховею — и тот моментально упылил куда-то за земляную насыпь. — Даже при большой усталости ты прекрасно справишься с ней. Начни с того, что сложнее всего, пока у тебя есть силы. — С боевой проверки, да? — вздохнула Мальволапка, прекрасно знающая, где её слабое место.       Впрочем, тренировки с Солнцелапом многое дали кошке. Она всегда была ловкой и быстрой и знала все приёмы превосходно — только, одна беда, терялась и забывала всё, оказавшись лицом к лицу с противником. Солнцелап помог сестре научиться концентрироваться только на бое, отбрасывать все лишние мысли и умудряться анализировать быстро, почти моментально предугадывать действия противника — делать то, что Мальволапка до этого не умела и не могла научиться, как ни билась и как ни старался Кролик.       Солнцелап оказался действительно хорошим бойцом, несмотря на то, что был младше, и, самое главное, он умел как-то настроить на нужные мысли. Наверное, это была одна из причин, по которой Мальволапка дорожила дружбой с Солнцелапом. — Ну так что? — окликнул задумавшуюся кошку Кролик, и Мальволапка, решив, что он прав и стоит начать с более сложного, пока есть силы и уверенность, поспешно ответила: — Да, сначала драться. — Не драться, а показать себя, — поправил Кролик. — В драке важна победа, в боевом испытании — техника и слаженность действий. Помни это и наплюй на результат, главное — то, как ты будешь действовать и как проявишь себя. «Главное не победа, — повторила про себя Мальволапка самое важное правило испытаний, которое она слышала от Кролика и раньше. — Я могу победить и наловить кучу дичи, но не пройти испытания, если моя техника подведёт меня, поэтому я должна сосредоточиться на цели пройти испытания и делать всё, чтобы дойти до неё. Мне нужно выложиться по максимуму, и, прав Кролик, неважно, какой будет результат каждого отдельного этапа — важно, какие качества и навыки я покажу».       Обойдя по дуге полусонный лагерь, Мальволапка приблизилась к куче с добычей. Кролик посоветовал ей поесть, а сам исчез куда-то, сообщив, что вернётся, как только всё подготовит, и ещё раз расскажет Мальволапке, что ей нужно будет сделать на своём первом испытании. «Нужно думать только о ждущем меня бое, — уверенно повторила Мальволапка первое правило, которым поделился с ней как-то раз Солнцелап, рассказывавший, как он достиг успеха и научился драться не хуже взрослых воителей всего-то в одиннадцать лун. — Атаковать лучше всего в самый неожиданный момент. Оборону затягивать нельзя: это признак неумелости и неуверенности, он сыграет только против меня. Впрочем, идти в атаку тоже нужно с умом: если выбрать неподходящий момент, обо мне будут судить как о нетерпеливой и не умеющей ждать…»       Отрешиться от внешнего мира получилось вполне, и Мальволапка жевала еду, даже не чувствуя её вкуса. Вряд ли она могла понять, что вообще съела: погружённая в свои думы и пытающаяся сконцентрироваться только на одной вещи, ученица была мыслями далеко от лагерной поляны и всего, что могло помешать ей уловить то состояние сосредоточенности, которого порой получалось достичь, следуя советам Солнцелапа.       Вскоре вернулся Кролик. Он выглядел не менее серьёзным, чем сама Мальволапка, в который раз прокручивающая в голове все приёмы и все тактики нападения и отступления, которые только знала. — Даже не стану спрашивать, готова ли ты, чтобы не спугнуть твой настрой, — заявил наставник, усаживаясь рядом. — Выложись на полную, дерись как в последний раз, как будто твоя жизнь зависит от этого… и не забывай, тебе нужно показать, как много ты знаешь и умеешь. Я почти уверен, что тебе не одержать победы, но я знаю: ты пройдёшь, если покажешь всё, чему научилась.       Мальволапка отстранённо кивнула. Слова Кролика прошли словно мимо неё, несмотря на то, что кошка услышала, мысленно повторила и запомнила каждое. Это было важно, но не потерять настрой было важнее во сто раз. — Что с организационной стороны… — Кролик помедлил, словно не зная, что именно стоит рассказать. — Я выбрал для тебя лучших противников. Несмотря на то, что одним из них будет Суховей, это не будет легко. — Сколько их будет вообще? — мысль о том, что придётся драться с братом, даже не задела Мальволапку. Она знала, что Суховей не поддастся ей, как знала и то, что он отличный боец, что его ей не одолеть, но больше не волновалась: все эмоции отступили далеко, и от них сейчас не было толку. Делать шаг назад уже было поздно — оставалось только идти вперёд, ступая гордо и уверенно. — Двое, — коротко ответил Кролик, видя, что Мальволапка находится в каком-то особом состоянии, из которого её лучше не выдёргивать. — Суховей и Дроковница. Там Солнцелап и ещё парочка хотели просто посмотреть, так что тебя никто и ничто не отвлечёт.       Мальволапка кивнула. Противников ей и правда подобрали достойных, сильных и непобедимых, — по крайней мере, для неё. Кролик словно специально усложнял задание, чтобы доказать самой Мальволапке, что она способна сделать больше, чем сама думает.       Боевое испытание проходило за лагерем, на небольшой зелёной лужайке с невысокой травой и мелкой белой кашкой, цветущей, казалось, все Зелёные Листья. Мальволапка даже не разглядывала пустоши, что обычно делала всегда, когда выбиралась на них из лагеря.       Ей нужно было всего лишь показать себя с лучшей стороны. Два противника, как Мальволапка полагала, нужны были, чтобы, если один раз не получится, у неё был шанс исправиться. «Но я смогу с первого раза», — отстранённо подумала кошка. Голова была необычайно пустой и лёгкой: не осталось ничего лишнего, лишь повторяющиеся по кругу, как мантра, приёмы и способы ведения боя.       Сближаясь с идущей с другой стороны лужайки Дроковницей, Мальволапка не думала ни о том, что это всего лишь испытание, ни больше о том, что ей необходимо сделать. Кошка отсчитывала про себя шаги, остающиеся до прыжка, который могла сделать одна из них — или она сама, или Дроковница.       Мальволапка прижалась к земле, словно готовилась прыгнуть, и Дроковница молниеносно ушла в сторону: она была действительно хороша в быстрой реакции. Ученица перенесла вес на задние лапы и кинулась вперёд, забыв уже о своём обманном прыжке.       На секунду в голубых глазах Дроковницы промелькнуло одобрение: она оценила манёвр ученицы, и Мальволапка приободрилась. Сражаться с соплеменницей — по-настоящему, хоть и без когтей, — было странно, и это чувство чуть не вытеснило собой весь правильный настрой.       Мальволапка пропустила атаку Дроковницы, сбившись, и рухнула на землю. Взгляд сам собой скользнул по тем немногим, кто находился неподалёку, наблюдая за боем. Солнцелап, пришедший поддержать сестру, даже подскочил, вытянулся весь и неслышно шептал что-то. Кролик тоже смотрел на ученицу, и в его взгляде не было той объективности и строгости оценивающего — только искреннее беспокойство за сбившуюся дочь. «Не завалюсь, не сегодня, — решительно подумала Мальволапка, перекатываясь и вскакивая. Поддержка близких придала ей сил и уверенности в себе. — Я не для того, чтобы не пройти, училась столько лун и столько работала над собой!»       Ученица пролетела мимо Дроковницы, заходя ей за спину, и та молниеносно развернулась, отражая атаку. Две быстрых и ловких кошки сошлись, и, несмотря на весь опыт старшей из них, она не могла пойти в атаку: Мальволапка уже привычно отступала то в одну, то в другую сторону, мешая оборону с обманными выпадами вперёд. Она защищалась, но, снова уловив тот прежний настрой, делала это так, как всегда учил её Кролик: изматывая противницу, постепенно вытягивая из Дроковницы силы.       Рывок вперёд получился быстрым, точным, но недостаточно умелым: Дроковница смогла предугадать нападение и, склонив голову, встретила лбом таран Мальволапки. Ученица дрогнула от удара, прилагая немало усилий, чтобы устоять. Лапы дрожали от напряжения, и, понимая, что это будет последнее, что она сможет сделать в подобном положении, без возможности к отступлению, Мальволапка боднула головой Дроковницу, а потом уселась на землю, поочерёдно вытягивая болящие лапы и признавая поражение. — Я не ожидала от тебя такой прыти, — произнесла Дроковница, отряхивая шерсть. — Признаю, ты была хороша. — Надеюсь, я больше никогда не буду драться с тобой, — выдохнула Мальволапка. Напряжение постепенно уходило, лапы болели уже не так сильно, но впечатление от боя ещё было свежо. — Ты такая сильная!       Дроковница самодовольно улыбнулась и кивнула, благосклонно принимая похвалу из уст ученицы. Она подошла к Кролику, оставив Мальволапку одну на лужайке, и что-то сказала глашатаю. Тот кивнул и послал ученице ободряющий взгляд: первый этап первого испытания прошёл, кажется, неплохо. — Всегда мечтал вживую проверить, как ты дерёшься! — Суховей, сменив Дроковницу, приблизился к Мальволапке и весело ткнул её тяжёлым хвостом под ребро. — Не представляешь, как долго я уговаривал Кролика! — Мог бы и заранее предупредить, — пробормотала Мальволапка, уворачиваясь от очередного тычка. Братец пребывал в отличном настроении и пытался поддержать кошку так, как только мог. — Не волнуйся, я даже силу прилагать не буду, — заверил Суховей и в пару больших прыжков отскочил на положенное для начала боя расстояние. «Ему весело, а мне… мне не очень», — поёжилась Мальволапка, когда огромный братец пошёл на таран, и проворно отскочила в сторону, тут же переходя в контратаку.       Она легонько, чтобы не навредить, куснула брата сначала за одну, потом за вторую лапу, и, когда Суховей попытался лягнуть слишком юркую ученицу, вновь укатилась в сторону, опять заходя за спину воителю. — Кстати, Кролик уже сказал, что ты молодец и что в этом испытании ты показала себя даже лучше, чем он надеялся, — через плечо бросил Суховей, и Мальволапка от неожиданности тормознула, пропуская момент лобовой атаки. Братец, пользуясь моментом, снёс её со всей своей медвежьей силы и, посмеиваясь, прокатил лапой по траве, зелёной, пахучей и липнущей к шерсти. — Ты обещал не пинать меня слишком сильно! — тут же возмутилась Мальволапка. Испытания с участием в них Суховея больше напоминали детскую возню, и ученица искренне посочувствовала Кролику, который сейчас, наверное, со стыда сгорал за своё решение позволить Суховею поколошматить сестру. — Я и не сильно, — пожал плечами пёстрый кот, уклоняясь от оплеухи, которую попыталась отвесить ему Мальволапка, и добавил: — Не так сильно, как заехал бы настоящему врагу. Ты отдыхай, а я пойду скажу Кролику, что ты застала меня врасплох. Не терпится дождаться вечера, хочу поскорее покричать твоё новое имя!       И, потрепав сестру на прощание по макушке, Суховей унёсся прочь, разрезая траву носом. Мальволапка поднялась, глядя ему вслед и не совсем понимая, что сейчас произошло. Неужели Суховей и правда решил подыграть ей и рассказать Кролику не совсем правду? Уж врасплох-то ученица брата не застала — только попыталась… «Впрочем, какая разница? Главное, что я, кажется, сделала всё, что могла, и ни разу не налажала в приёмах», — вздохнув, подумала она. Лапы снова задрожали: сдержать вес сначала Дроковницы, а потом и Суховея было нелегко, и сейчас ноющее чувство усталости дало о себе знать.       Мальволапка без сил рухнула на спину, поджав передние лапы к животу, и уставилась на небо, чуть прикрытое зелёными травинками, качающимися над головой. Облака плыли по нему, местами наползая друг на друга, местами разрываясь, и в просветы между ними было видно ясную и далёкую синеву небес. — Мальволапка! — услышала она зов отца, но даже не поднялась. — Эй, ты что, даже не порадуешься тому, что самое сложное осталось позади?       Кролик вскоре подошёл сам, так и не дозвавшись кошку. Он понимал, что подобное испытание должно было быть изматывающим, так что не стал поднимать Мальволапку сразу и тащить на следующую проверку: кошке нужно было отдохнуть. — Ты молодец, — Кролик сел рядом, около головы ученицы, и ласково улыбнулся ей — так тепло и по-отечески, как мог только он. — Я не сомневался в том, что ты сможешь настроиться на нужные мысли и раскрыть себя. Победы придут с лунами, а техника — это то, что уже выработалось и останется с тобой навсегда.       Мальволапка почувствовала, как губы сами собой растягиваются в широкую, счастливую улыбку. На душе стало легко, и, глядя на небо, словно забравшее себе все тяжёлые мысли и всю напряжённость с прошедших боёв, хотелось искренне и громко смеяться.       Она оставила позади самый сложный этап! Она прошла боевое испытание, и теперь уже ничего не казалось таким сложным, и ничто больше не могло помешать ей стать воительницей! — Я люблю этот день, — поделилась Мальволапка с отцом, прижавшись лбом к его лапе. Какое-то восхитительное чувство, гордость за саму себя и невообразимая радость так и рвались из неё. — Теперь я точно стану воительницей, я стану, обязательно стану! — И никак иначе, — негромко рассмеялся Кролик: веселье Мальволапки, такое редкое, но такое искреннее и яркое, оказалось заразительным.       Вытянув лапы вверх, Мальволапка пару раз сжала их, впуская и выпуская когти и чувствуя, как усталость проходит, вытесненная воодушевлением и уверенностью в том, что этот день кончится только одним образом — её посвящением. — Поднимайся, это ещё не конец испытаний, — Кролик заботливо лизнул дочь между ушей и отошёл, готовый сопроводить её дальше, как наставник и организатор испытаний, обязанность которого и состояла в этом.       Мальволапка вскочила моментально. Голова слегка закружилась, но это ощущение быстро отступило, сменившись предвкушением следующей проверки, которую ученица собиралась пройти идеально. Подгоняемая прохладным ветром, она сорвалась с места и побежала за Кроликом, уже взлетевшим на вершину соседнего холма. Лапы кололо сухой после недавнего зноя травой, ветви вересковых кустов цеплялись за шерсть, но ничего этого Мальволапка, окрылённая решимостью и воодушевлением, не замечала. — Дальше я должен проверить, как ты ориентируешься на местности, — произнёс Кролик, когда Мальволапка догнала его.       На вершине холма дул сильный ветер. Несмотря на то, что стоял полдень, было совсем нежарко. Солнечные лучи не пробивались сквозь облака, и погода была прохладная. — Разве ты и без того не знаешь, что я ориентируюсь хорошо? — вздохнула ученица, и, видя, что Кролик собрался ей возражать, поспешила заверить: — Я понимаю, что так надо, иначе будет нечестно. Давай уже своё испытание, чего делать-то надо?       Мальволапке казалось, что всё ей теперь под силу: любое испытание, любая проверка. Страх остался позади вместе с самым сложным заданием, боем, и теперь ученицу не пугало и не волновало уже ничего. — До того, как солнце станет клониться к вечеру, тебе нужно будет обойти три места, — пояснил Кролик, указывая с холма в сторону макового поля. — Сначала тебе туда, а там найдёшь Дроковницу и получишь от неё дальнейшее указание. Считай это ещё и испытанием на скорость и выносливость: времени у тебя немного, а пустоши велики. — Да я на раз-два всё сделаю и вернусь даже раньше, чем надо! — воскликнула Мальволапка, которой испытание показалось плёвым делом.       Помахав Кролику хвостом на прощание, она сорвалась с места и помчалась по склону холма, разгоняясь и разгоняясь. Скорость казалась невообразимо большой, но Мальволапка не ощущала дискомфорта: она любила бежать так быстро, что казалось, будто летишь, почти не касаясь земли.       Ветер свистел в ушах, и, дуя со спины, был попутным и только подгонял вперёд. Мимо мелькали мелкие цветы и колосья, качавшиеся и ударявшие бегущую кошку по бокам. «Стану воительницей! — возбуждённо думала Мальволапка, и эта полная гордости и счастья мысль подстёгивала её бежать быстрее. — Сегодня! Кажется, совсем недавно я впервые вышла на пустоши, а уже сегодня!..»       Перепрыгнув через кочку и даже не заметив этого, Мальволапка оказалась на небольшой возвышенности. До макового поля оставалось всего ничего, и кошка, торопясь поскорее отыскать Дроковницу, поспешила вниз, напрягая лапы так сильно, как только могла.       Кошка влетела в маки, высокие и красные, которые застилали своими головами небо. Поле было небольшим, и Мальволапка решила обойти его вокруг. Она предполагала, что Дроковница недалеко ушла после того, как поучаствовала в первом испытании, и оказалась права: пятнистая воительница, чья белая с серыми пятнами шерсть была заметна издалека, обнаружилась совсем скоро. — Я тут вроде как опять к тебе, — сообщила Мальволапка издали. Дроковница повернулась, смерила её непроницаемым взглядом и спросила, словно насмехаясь: — Мало было? — Только если тебе, — моментально огрызнулась Мальволапка. Дроковница, необычно добродушная во время боя, вновь стала воинственной и несговорчивой, и ученица поинтересовалась: — Чего ты опять такая злая? — Я не злая, — пробормотала воительница. — Просто не люблю лишней болтовни. — Тогда скажи, куда мне идти дальше, и будешь свободна от этой твоей «лишней болтовни», — чувствуя, как подступает раздражение, потребовала Мальволапка. У неё и без того времени было немного, чтобы тратить его на выяснение причин плохого настроения Дроковницы.       Та только пожала плечами и равнодушно откликнулась: — Тебе к озеру, на ту его часть, что между двумя ручьями. — А конкретнее что, никак? — моментально возмутилась Мальволапка, такого ответа по достоинству не оценившая. — От нашего ручья до ручья на границе слишком большое расстояние!       Дроковница только пожала плечами: её нисколько не тронуло возмущение Мальволапки.       Ученица топнула лапой и перевела дух, думая о том, как поступить. Сдаваться она не собиралась, тем более на таком простецком испытании, осложнённом, по-видимому, лишь тем, что среди большого неконкретного места необходимо было найти одного-единственного кота.       От ручья в середине территории и до Лунного Ручья, разделявшего племя Ветра с Грозовым, было и правда достаточно далеко бежать, и на это ушло бы всё время, выделенное Кроликом: расстояния на пустошах были немаленькие. «Кролик не мог не учесть этого, — подумала Мальволапка, снова срываясь с места. Она направлялась к прибрежным холмам, по пути раздумывая, какое место всё-таки стоит проверить. — Если я думаю об озере в этой части территории, то что сразу приходит мне на ум? Водопой?..»       Это было место с плавным и пологим спуском к озеру, самое близкое к лагерю, в котором можно было всегда напиться чистой озёрной воды: ряска не затягивала воду в небольшой заводи, а лёгкий спуск делал подход безопасным — оттуда практически невозможно было свалиться. «Там больше примечательных мест и нет никаких, — отметила Мальволапка, решительно беря вправо, чтобы поскорее добраться до водопоя. — А если всё-таки не оно, то потом и решу, что делать дальше. Зато и напьюсь заодно!»       Слабое, но утешение тому, что место может оказаться не тем, Мальволапка всё же нашла и даже невольно улыбнулась: ну вот, начала мыслить в духе Стручка.       Воспоминания о любимом коте неожиданно оказались тем, что заставило поторопиться скорее достичь водопоя. Представляя, как скажет Стручку, что стала воительницей, Мальволапка чувствовала, как поднимается настроение, испортившееся было после диалога с Дроковницей и осознания того, что испытание не такое уж лёгкое, каким казалось на первый взгляд.       Эти мысли придали кошке сил, и она снова ускорилась, быстро перебирая лапами и представляя реакцию Стручка на её новое звание, свалившееся на голову так неожиданно — раньше, чем они оба предполагали. О, ради этого, только ради Стручка и того, чтобы он поздравил её, Мальволапка готова была выложиться на полную — и она торопилась, внутренне уже уверенная, что всё получится, какие бы сложности её не ждали дальше.       Она даже не заметила, как, занятая думами о Стручке и воспоминаниями об их встречах, добралась до берега озера. Холмы здесь были пологими, спуск — гораздо более лёгким, чем в иных местах, и Мальволапка торопливо сбежала вниз, к самому озеру.       На берегу она заметила Овсяника, одиноко перебирающего лапой травинки, и внутренне вздрогнула: с котом они не общались с того самого момента, как расстались, и Мальволапка никак не могла взять в голову, с чего бы ему тогда участвовать в её испытаниях. «Впрочем, это неважно, — подумала она, сбавляя скорость. Лапы уже ныли от усталости и долгого бега, и кошка лишь надеялась, что следующая, последняя точка её маршрута будет недалеко. — Главное, что я догадалась, что это за место! Кролик может гордиться моей находчивостью!..» — Эй, — окликнула Мальволапка Овсяника, спускаясь к самой воде. — Мне к тебе, да? — Привет, — вежливо кивнул кот, поднимая на неё тусклый, и, несмотря на всё, что между ними было, приветливый и доброжелательный взгляд. — Да, ты пришла правильно. Дроковница смилостивилась и подсказала, или ты сама? — Я сама догадалась, — Мальволапка расправила плечи и поторопила: — Куда дальше?       Овсяник моргнул, отводя взгляд, и чему-то тоскливо улыбнулся. Ученица чувствовала напряжение: она боялась, что кот решит отомстить ей за прошлые обиды и назовёт место ещё обширнее, чем Дроковница, но подозрения не оправдались. — Беги к ручью, туда, где к нему вплотную подходит вересковая пустошь, — ответил Овсяник, снова поднимая взгляд на Мальволапку, и в глазах его было столько плохо скрытой грусти, что кошке стало не по себе. — Вообще, я должен был сказать только «к ручью», но… — Но он большой и мне его не обойти? — предположила кошка, чтобы поскорее закончить этот неуютный разговор.       Всё это время она избегала Овсяника, чтобы не напоминать себе, что обошлась с ним подло и некрасиво и заглушить голос совести, однако теперь вновь пришлось столкнуться с ним лицом к лицу, и Мальволапка ощущала неприятное чувство стыда за свои прошлые действия и слова. — Но я хочу, чтобы ты прошла испытания идеально, — Овсяник покачал головой, и усы его, длинные и светлые, чуть дрогнули. — Почему? — удивилась Мальволапка, с трудом выдержав его тоскливый взгляд, от которого отвыкла за прошедшее время, что они не общались и не пересекались. — Я думала, ты обижен на меня. — Я не могу быть обижен на кошку, которую всё ещё люблю, — пояснил Овсяник со всё той же вежливо-вымученной улыбкой.       Мальволапка вздохнула: этого стоило ожидать. Слова Овсяника неприятно укололи её, и кошка почувствовала вину за свой обман и свои резкие слова при расставании, которые ещё недавно считала нормой. — Прости, я всегда была слишком резкой с тобой, — произнесла Мальволапка, уверенно выдержав взгляд Овсяника, не обвиняющий, но, тем не менее, пробуждающий от долгого сна совесть. — У тебя есть Пухогривка, и она, кажется, обожает тебя, так что присмотрись-ка лучше к ней. — Я знаю, — спокойно кивнул Овсяник. За эту луну он, казалось, неимоверно изменился, и от него прошлого почти ничего не осталось — только этот глухой голос да тусклый и вечно печальный взгляд. Овсяник повзрослел, и Мальволапка уже не могла признать в нём некогда знакомые черты, которые всегда раздражали её. Неужели она и была виновата в этом?.. — Я не злюсь на тебя за то, что ты сделала, и ты не злись на меня: я не могу просто так отказаться от чувств, которыми жил столько лун. — Как знаешь, — вздохнула Мальволапка. Овсяника было не то, чтобы жаль… просто не по себе становилось, когда она думала, что виновата в том, что так круто изменила его жизнь, всего лишь развлекаясь. Прошло всего ничего, несколько лун, а Мальволапка уже осознавала, что была тогда той ещё высокомерной дурой, не заботящейся о чужих чувствах. Вот только менять что-то было уже поздно, а сделанного было не воротить. Вздохнув, она предложила: — Мы можем быть приятелями, как раньше, до всего этого, если ты хочешь. — Было бы прекрасно, — всё так же вежливо кивнул Овсяник и настойчиво попросил: — Давай поговорим об этом завтра? Сегодня у тебя праздник, и я не вправе его отбирать.       Мальволапка только плечами пожала и, пару раз тронув языком воду, чтобы избавиться от ощущения сухости в пасти после долгого бега, снова помчалась — на этот раз вдоль берега, постепенно поднимаясь на холмы и приближаясь к ручью.       Мысли быстро заняло следующее испытание — охота, к которой Мальволапка была готова больше всего.       Бросив взгляд на небо, ученица заметила, что солнце значительно сместилось. Теперь, когда облака разошлись, его было прекрасно видно. Полдень кончался, и Мальволапка с удивлением отметила, что и не заметила, как прошло время. До того, как солнце должно было начать клониться к вечеру, оставалось всего ничего, и кошка торопилась поскорее добраться до ручья.       Несмотря на появившееся солнце, в воздухе всё ещё ощущалась нехарактерная для Зелёных Листьев прохлада, и Мальволапка невольно отметила, что лето, кажется, кончалось: не так давно наступила последняя луна самого тёплого сезона, и уже близился Листопад. — Кролик, я тут, я успела! — заголосила Мальволапка, издалека увидев среди уже отцветающего сиреневого вереска пятнистую шерсть отца, сидящего на берегу ручья.       Кролик повернулся к ней, ожидая, пока ученица дойдёт до него. Мальволапка больше не бежала: сбавив темп, она неспешно шагала мимо вересковых зарослей, наслаждаясь медовым ароматом и разглядывая жужжащих над цветами шмелей, пухленьких и мохнатых. — Было легко, да? — глаза наставника смеялись, однако сам он изо всех сил старался сохранять серьёзный вид. — Так ты говорила в самом начале? — Мне стоило ждать подвоха от такого лёгкого испытания, — проворчала Мальволапка, усаживаясь около Кролика. Она чувствовала себя уставшей, однако впереди оставалось ещё одно испытание, с которым, впрочем, ученица собиралась справиться отлично. — Воинское звание так просто не даётся, — Кролик погладил дочь хвостом и улыбнулся ей. — Впрочем, ты доказала, что повзрослела, гораздо раньше сегодняшнего дня. Ты стала другой, гораздо более милосердной и понимающей. А навыки твои я знаю и так! — Значит, я сегодня стану воительницей? — на всякий случай уточнила Мальволапка. Несмотря на то, что первые два испытания кошка прошла, а третье завалить просто-напросто не могла, она всё ещё опасалась, что её не допустят до посвящения. — Ну конечно же! — воскликнул Кролик. — Что, закончим это всё? Давай загоним какого-нибудь жирненького зайца и устроим племени хороший ужин. — Это будет последний раз, когда ты охотишься со мной, как с ученицей! — радостно выдала Мальволапка. Теперь ей не терпелось поскорее стать воительницей.       Оставалось всего лишь поохотиться! С Кроликом это должно было быть даже весело. Она давно уже не загоняла зайцев и кроликов напару с наставником, и совместная охота была, пожалуй, лучшим завершением длительного периода обучения.       Уже вечером Мальволапка должна была выпорхнуть из-под опеки заботливого Кролика и стать самостоятельной, по-настоящему взрослой кошкой, но это уже не пугало её так, как раньше. Теперь ученица точно знала, что жизнь изменится, но из неё не исчезнут те, кто ей дорог, и она точно так же продолжит близко общаться с самыми родными ей котами: Кроликом, Суховеем да Солнцелапом… а взросление, так или иначе, было неизбежно. Сидеть в ученицах вечно было нельзя, и Мальволапка, осознав, что, став воительницей, она не поменяется и не потеряет друзей, теперь с нетерпением ждала вечерней церемонии. — Считай это не испытанием, а последним в своей жизни уроком, — обратился к ученице Кролик, прежде чем они отправились выше по ручью, в сторону холмов, невысоких, но частых и богатых на дичь. — Не думаю, что последним. Уверена, я ещё не раз обращусь к тебе за советом, — пожала плечами Мальволапка и бросила взгляд на прозрачную воду ручья, текущего медленно и размеренно. В нём отражались вересковые кусты, небо с редкими белыми облачками, солнце, потихоньку ползущее к горизонту, и сама кошка, стоявшая на самом краю.       Мальволапка показалась вдруг самой себе какой-то непривычной и незнакомой. Отчуждённо отметив, что выглядит неприемлемо для церемонии с растрёпанной и испачканной шерстью и что нужно будет привести себя в порядок, она отвернулась от ручья и ускорила шаг, догоняя ушедшего вперёд Кролика.       Начиналось её последнее испытание — или, как сказал отец, последний урок, который он мог ей дать как наставник. И было одновременно и грустно оттого, что ученичество подошло к концу, и радостно: стать воительницей Мальволапка мечтала с котячества. — Смотри, там заяц, — обратился Кролик к Мальволапке, когда они отошли от ручья, покинули вересковую пустошь и поднялись на плато, ведущее к невысоким холмам.       Ученица кивнула, моментально заметив зверька. Длиннолапый, бурый, с большими ушами и блестящими чёрными глазками, он беспечно сидел неподалёку, даже не подозревая о поджидающей его опасности. — Смотри и гордись мной: сейчас я его погоняю и поймаю, — хвастливым шёпотом бросила Мальволапка и медленными тихими шажками принялась подходить к добыче.       Когда до зайца оставалось всего ничего, Мальволапка покрутила головой, выбирая, куда лучше будет загнать зверька, и, выбрав небольшой пригорок, под которым цвёл реденький клевер, наконец-то решилась спугнуть зверя.       Заяц услышал шорох позади, резко подскочил, и его длинные уши зашевелились. Он заметил охотницу.       Мальволапка медлить не стала: кинулась вперёд, забирая правее, чтобы задать зайцу нужную ей траекторию. Зверёк бросился наутёк, однако расстояние между ним и ученицей было коротким. Кошка постепенно выводила добычу на небольшую дугу, которая должна была привести их обоих к пригорку с клевером.       Мальволапка метнулась вбок, и заяц сместился тоже, уходя от участи быть пойманным. Они взмыли на пригорок с разницей в пару секунд: ученица просчитала всё до мелочей и теперь могла, оттолкнувшись от кочки, настичь добычу в прыжке.       Приземлившись на крупную дичь, немногим меньше её самой, Мальволапка схватила зайца зубами за уши и чуть не свалилась на землю, когда тот попытался сбросить её и лягнуть задними лапами.       Однако кошке было не впервой ловить строптивую добычу. Укус, отточенный за много лун занятия любимой охотой — и заяц рухнул, перестав биться. — Его на пятерых хватит, — оценил Кролик, вскарабкиваясь на пригорок. Мальволапка гордо выпятила грудь вперёд: это была не самая большая её добыча, но она составила отличный улов. — Ещё поохотимся? — предложила ученица, отпуская заячьи уши. — Не стоит, если хочешь успеть на церемонию, — покачал головой отец и, пристально посмотрев на Мальволапку, добавил: — Я горжусь тобой, той кошкой, в которую ты превратилась со взрослением. Ты можешь далеко пойти. — В этом только твоя заслуга, — серьёзно ответила Кролику ученица, принимаясь спешно вычищать светлую шерсть, всегда собирающую множество грязи, чтобы на церемонии выглядеть так красиво, как она только могла. Несмотря на то, что сегодня она всего лишь становилась на ступень выше себя предыдущей, это всё слишком напоминало прощание, и у Мальволапки отчего-то сердце сжалось, и в носу защипало. — Если бы у меня не было такого отца, как ты, кем бы я стала и существовала бы вообще я — такая я, какая я сейчас? Знаешь, — прибавила она, чувствуя, что хочется наконец-то поделиться всеми мыслями, — знаешь, мне стоило гораздо раньше принять тебя, а не выделываться, не пытаться доказать свою независимость. Я была глупой, и мне очень стыдно за себя. — Что давно прошло, то стоит и забыть, — откликнулся Кролик вроде бы и равнодушно, однако Мальволапка заметила, как он старательно подавил улыбку. Видимо, не хотел лишний раз стеснять её, хоть сам и был рад, что дочь признала собственные ошибки. — У тебя сейчас будет совсем другая жизнь, более самостоятельная и вольная, чем была. Ты только не забывай навещать старенького папку, а то обижусь же! — Ты ещё далеко не старенький, — рассмеялась Мальволапка, чувствуя необычайную лёгкость, похожую на ту, что она ощущала после боевого испытания, когда валялась на спине и разглядывала небеса. — Я никогда не забуду о тебе. Всё-таки, ты мой самый близкий родственник, пусть у нас и нет общей крови.       Кролик только потрепал её кончиком хвоста по загривку и, подхватив убитого зайца за голову, потащил в сторону лагеря. Мальволапка поспешила подобрать добычу за задние лапы, чтобы облегчить отцу ношу.       В лагере их уже ждали. Мальволапка проходила мимо соплеменников, ловя на себе заинтересованные взгляды, отвечая на вежливые улыбки и пытаясь выискать взглядом тех, кто был ближе к ней.       Суховей, играющий с котятами возле детской, тепло улыбнулся сестре, а Утречко, вскинув головку, что-то пропищал, но что именно Мальволапка не услышала. Даже Жавороночка, сидевшая подле друга и детей, смотрела на двоюродную сестру без прежней капризной неприязни, и её тёмно-синий взгляд был мягким и доброжелательным. — Время сказать «прощай» ученичеству наступило, — произнёс Кролик, опуская зайца в кучу с добычей и, последний раз на этом жизненном этапе Мальволапки прижавшись носом к её лбу, направился в сторону центра поляны, сделав ученице знак следовать за ним.       Мальволапка встряхнулась, поднимаясь. Собравшиеся расступались перед нею и Кроликом, когда они проходили мимо, направляясь в первые ряды. Ученица чувствовала, что многие смотрят на неё, — и даже не на Кролика и не на Однозвёзда, стоящего в центре поляны, такого редкого гостя в лагере своего племени. «Это и правда мой день», — внутренне торжествуя, подумала кошка. Всё внимание доставалось только ей, и разговаривали, казалось, тоже только о ней — и такое, понимала Мальволапка, случалось в жизни лишь один раз.       Она стояла под стремительно алеющим небом, и лучи зависшего над горизонтом солнца, казалось ученице, вдохновлённой происходящим, ласкали её шерсть, грея её так, как не грели даже в самые жаркие дни. Сердце колотилось быстро, и дыхание перехватило, когда Кролик занял своё законное место рядом с Однозвёздом, а сам предводитель сделал шаг вперёд, готовясь начать церемонию.       Десятки взглядов поддерживали её, и Мальволапка впервые так сильно, как никогда раньше почувствовала общеплеменное единство, словно все они, её соплеменники, имели одну на всех душу и одни на всех чувства, кем бы ни были они в обычный день. Не сдержавшись, кошка тихонько замурчала, ощущая себя невообразимо счастливой. Это было слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой, но, тем не менее, это было ею: Мальволапка и впрямь стояла сейчас в центре поляны, готовая к самой важной в её жизни церемонии, и это действительно был только её — и ничей больше — праздник. — Все мы собрались сегодня здесь, на заходе солнца, чтобы провести самую важную церемонию в жизни одной юной кошки, — горделиво расправив плечи и словно красуясь, торжественно начал Однозвёзд, свысока взирая на Мальволапку. Той, однако, уже не было дела до того, как вёл себя предводитель и искренне ли он говорил: ученица не думала больше ни о чём.       Сердце её стучало гулко и быстро, и Мальволапке казалось, что вся она сейчас не здесь, а где-то очень далеко, в своих мыслях, и в то же время необычайно близко к соплеменникам, их чувствам и эмоциям, неподдельно торжественным и ярким. — Как я знаю, Мальволапка справилась со всеми своими испытаниями, — продолжал Однозвёзд, и кошка с трудом сфокусировала плывущий взгляд на предводителе, стоящем всего в паре хвостов от неё, замершей почти в самом центре поляны, в самом сердце лагеря. — За время ученичества она показала себя как прекрасную охотницу, обладающую скоростью, ловкостью и выносливостью — всеми теми качествами, которые выделяют нас, ветряных котов, среди остальных. Мальволапка доказала нам всем, что уверена в себе, прямолинейна и открыта… «Так вот зачем ты вчера вызывал меня к себе», — промелькнула в голове ученицы быстрая мысль, но тут же потухла, вытесненная каким-то невероятным и даже детским восторгом.       До того, чтобы стать воительницей, оставался один шаг — маленький, но самый-самый главный, и этим шагом было её посвящение. — Кролик научил Мальволапку всему, чему только мог, и за всё время своего обучения она доказала всем нам, что достойна стать воительницей — такой же, как и мы с вами, — Однозвёзд перевёл взгляд с Мальволапки на собравшихся соплеменников, потом на пустое место на поляне перед собой и приказал: — Мальволапка, подойди ко мне и встань рядом.       Ученица вздрогнула и бросила взгляд за спину Однозвёзда, на Кролика. Отец одним лишь взглядом улыбнулся ей и едва заметно кивнул, и тогда Мальволапка решилась: поднявшись, она сделала три небольших изящных шага и остановилась рядом с Однозвёздом.       Тот вскинул подбородок, задирая голову к небу, на котором только-только проступали очертания Серебряного пояса, и заговорил вновь, на этот раз не скрывая напыщенной торжественности: — Пусть наши предки явятся посмотреть на юную Мальволапку, которая упорным трудом заслужила новое звание! Я говорю от их лица и их властью призываю тебя, Мальволапка, поклясться в верности племени и Воинскому Закону — тому, что священно для каждого воителя.       Однозвёзд перевёл сияющий звёздами янтарный взгляд на Мальволапку, а позади него Кролик замахал хвостом, пытаясь подсказать ученице, что сейчас необходимо сделать. Понаблюдав пару секунд за жестами отца, кошка повернулась к предводителю и склонила перед ним голову. — Я обещаю быть верной Воинскому Закону, тебе и всему нашему племени, Однозвёзд, — на одном дыхании выдала Мальволапка. Судя по тому, как облегчённо выдохнул Кролик, она всё сказала правильно — так, как он и объяснял ещё давно, когда рассказывал принципы проведения подобных церемоний. — С дозволения Звёздного племени и под его вечным взглядом я даю тебе звание воительницы племени Ветра, — легко кивнув, и, как того требовала церемония, возложив подбородок на голову Мальволапки, провозгласил Однозвёзд. Отступив на шаг, он закончил: — Красивая, как распускающийся цветок, лёгкая и быстрая, как летящая птица, ты заслужила и своё новое имя. Отныне и до скончания своих лун ты будешь известна как Мальвокрылая, новая, но далеко не последняя воительница великого племени Ветра!       Вскинув голову, Однозвёзд обвёл взглядом племя, давая понять, что церемония подошла к концу.       Единый хор голосов подхватил новое имя только что посвящённой кошки, к которому ей ещё предстояло привыкнуть, выкрикивая его со всех уголков лагеря. Мальвокрылая обернулась, обводя взглядом поляну. Она видела, как с улыбкой, печальной, но гордой, вместе со всеми повторял её новое имя Кролик, незаметно смаргивая слезинки; как Суховей с сияющими глазами смотрел на сестру, удерживая хвостом что-то визжащего в едином со всеми порыве Утречко, хотевшего было рвануть к тётушке; как Солнцелап смотрел на неё с едва заметной завистью, смешанной с восторгом и радостью за всё-таки прошедшую испытания сестру; как Осока и Утёсница, сидевшие бок о бок, забыв обо всех своих некогда существовавших конфликтах с племянницей и внучкой, вместе со всеми поздравляли её… — Вот и всё, — когда выкрики стали реже, к новой воительнице приблизился Кролик. — Важный этап позади, верно? — Ты грустишь? — глянув на отца, спросила Мальвокрылая, и что-то внутри снова сжалось, как совсем недавно на охоте и как вчера, когда она со слезами страха просила Кролика не забывать о том, что у него есть дочь… — Немного, — не стал скрывать кот, на лице которого удивительным образом сочетались такие противоположные печаль и радость. — Тяжело принять взросление единственной дочери. Но ты должна радоваться! — Я стала воительницей, но это не значит, что я стала взрослой! — поспешно выпалила Мальвокрылая. Соплеменники, особенно те, с кем она общалась чаще всего, толпились вокруг неё, однако кошка обращала внимание только на Кролика. — Я всегда буду твоей маленькой дочерью, а ты всегда будешь самым лучшим на свете отцом, что бы ни менялось! Ты сам вчера говорил мне это.       Кролик кивнул и сел рядом, положив свой хвост поверх спины Мальвокрылой, и это был такой знакомый с самого детства жест, который всегда успокаивал и поддерживал, что кошка не могла не расплыться в ещё более широкой, чем раньше, счастливой, восторженной улыбке. Пускай она и стала воительницей, но в ней продолжала жить и не собиралась никуда исчезать та Мальволапка, задорно-серьёзная, самоуверенная и решительная, порою впечатлительная и ставшая с лунами чуть более мягкой и сентиментальной, которую знали только самые близкие, но которую сейчас поздравляли и поддерживали всем племенем.       Мальвокрылая продолжала стоять посреди лагерной поляны, принимая поздравления и ощущая себя самой счастливой на свете кошкой, и сердце её стучало быстро и гулко. Она всё ещё не могла поверить, что это случилось с нею, что она стала воительницей — но это действительно было так, и это было какое-то восхитительное, неведомое доселе чувство.       Поздравления звенели со всех сторон, а над головой зажигались первые звёзды. Становилось темно, но праздник был ещё в самом разгаре, и Мальвокрылой казалось, что эта ночь, только её ночь, такая прекрасная, никогда не закончится.       И это было чудесно.