Фаворит

- Как видишь, Чарльз, что касается браков – теперь между нами ничья! – рассмеялся король, разливая по бокалам вино. В этот вечер они с фаворитом, как это с некоторых пор повелось, ужинали в его покоях приватно, выдворив слуг. Их отношения не нуждались в свидетелях. Да, на сегодняшний день каждый из них состоял уже в четвертом по счету браке, в котором жены являлись таковыми лишь на словах. Что ж, самая удобная в их положении ситуация. Брэндону вспомнился эпизод, случившийся в ночь после свадьбы Генриха с Анной Клевской. Они с Кэтрин, также приглашенной на торжество, укладывались в постель – а что еще оставалось делать, ведь ей не выделили отдельных покоев, тем более, по закону она все еще оставалась его женой. Не глядя на Кэтрин, он снял с себя камзол и рубаху. - А она страстная женщина. - Что? – он обернулся к жене. Она в упор смотрела на него. – Кто? - Твоя любовница. - О чем ты? – он все еще не понимал. - Следы на твоей шее, - спокойно пояснила она. – И на спине. Брэндон почему-то смутился, поспешил поскорее натянуть ночную рубашку и забраться под одеяло. Что его так смутило, размышлял он, чувствуя, что лежащая на другом конце постели супруга тоже не спит. Неужели упоминание о другой женщине? Но они с Кэтрин больше двух лет не живут вместе, по умолчанию дав друг другу свободу. Нет, он был смущен тем, что она узрела на его теле следы его тайной жизни – той, которую он ревностно охранял от вторжения... - Надеюсь, счет останется прежним, - ответил Брэндон по поводу ничьей. – И больше ни с кем из нас подобного не случится. - Упаси Бог! – согласился король. – Какие еще неприятности могут произойти с человеком вроде меня? Мне кажется, что со мной уже произошло все самое страшное, что только могло произойти! - Например, я? – усмехнулся Брэндон. Генрих в ответ только хмыкнул. Неторопливо допив вино, он сказал после паузы: - Ты слишком высокого мнения о себе, Чарльз. - Значит, я - не самое худшее, - констатировал Брэндон с иронией. Генрих расхохотался. - Да, ты высокого о себе мнения! Меж тем как другие лезут из кожи вон, чтобы только заслужить мое одобрение, тебе все досталось, можно сказать, даром. В том числе и король. Опять Генрих за свое… - Разве не наоборот? – отпарировал Брэндон. - Ты – мне? Помилуй! В моем распоряжении все подданные моего королевства. А чести удостоился только ты. - Насколько мне известно, не только я. - Ах, ты про Комптона… Да, Уилл был славный парень, упокой, Господи, его душу. Их друг юности и, впоследствии, придворный Генриха Уильям Комптон умер много лет назад от потницы, в то самое лето, когда они с Маргаритой безвылазно сидели в своем поместье, страшась эпидемии, и он мечтал о смерти Анны Болейн… Теперь ее тоже уже больше нет. Как и королевы Джейн. Ушли все, кто стоял между ним и Генрихом. А кто из нас умрет раньше, мелькнула вдруг мысль, я или Генрих? Что за глупости лезут в голову… И только на ложе короля он мог на какое-то время забыться, отогнать прочь мрачные мысли и перестать думать о том, где и когда его встретит смерть. Продолжая придерживаться политики благополучного брака, Генрих время от времени навещал свою несостоявшуюся жену. В последнее время это даже начало доставлять ему некоторое удовольствие. Он заметил, что за прошедший месяц она существенно изменилась – стала более раскованной, жизнерадостной и общительной. Даже ее английская речь звучала более плавно и правильно. Произошли изменения и в ее внешнем облике. Генрих не мог не отметить, что одета она со вкусом, глаза оживленно блестят, а на щеках играет легкий румянец. Одним словом - как ни парадоксально, но этот нелепый брак, кажется, пошел ей на пользу. Ну, разумеется, делал он выводы, что она видела у себя в Клеве? Ни настоящего общества, ни развлечений – с ума можно сойти от уныния, как, по слухам, это случилось с ее отцом. Не удивительно, что в Англию она прибыла робким, забитым, не умеющим радоваться существом. Зато теперь она живет при одном из самых роскошных дворов Европы, где постоянно проводятся разного рода увеселения – представления, концерты, балы, маскарады. Не умея прежде ни танцевать, ни музицировать, теперь она этому обучается и даже начала делать некоторые успехи в игре на верджинале, что только что продемонстрировала. И как знать, уж не влюбилась ли она в мужа? Генриху льстила такая мысль, но даже на основании этого он не собирался доводить этот брак до логического завершения. Не смотря на его возросшее расположение к королеве, никакого влечения к ней он по-прежнему не испытывал, воспринимая ее теперь, скорее, как родственницу – кого-то вроде кузины. Закончив незатейливую мелодию, Анна Клевская встала из-за инструмента и снова расположилась в своем кресле напротив мужа. - Браво, мадам! Еще немного – и вы сможете давать при дворе концерты, - польстил он ей. - Спасибо, Ваше Величество, - Анна слегка зарделась от похвалы. – Вы меня слишком хвалите. Мне еще нужно учиться. Но мне это очень нравится! - Не сомневаюсь, что вы преуспеете… Кстати, мадам, у меня есть для вас приятные новости. Вскоре ко двору прибудет ваш кузен. - Я очень рада, Ваше Величество! – просияв, воскликнула Анна. – Кузен Филипп писал мне, что вы пригласили его. Я думаю, он понравится принцессе Марии. - За одним исключением, - хмыкнул Генрих. - Да, он лютеранин, - поняла королева. – Но разве в браке главное это? Так некстати всплывшая брачная тема слегка омрачила настроение Генриха, тем более с браками у него было связано много не самых лучших воспоминаний, и он поспешил удалиться, сославшись на важные государственные дела. Перемены, произошедшие в Анне Клевской, заметил не только король. - Как вы находите королеву, Ваша Светлость? – поинтересовался у Брэндона Эдвард Сеймур. - Кажется, она довольна жизнью, - лаконично ответил Брэндон. - Вероятно, их с королем брак все-таки состоялся, - резюмировал Фрэнсис Брайан. – Его Величество наконец-то возделал почву, она зацвела, и вскорости, как знать, даст и плоды. - Насколько мне известно, сэр Фрэнсис, король давно не посещает ее по ночам, - ответил на его циничное замечание Сеймур. – Известно мне также, кто посещает ее в дневное время. И этот кто-то отнюдь не король. - Ах, вот как? – оживился Брайан, и его глаз загорелся заинтересованностью. – И кто же это? - Вы могли бы поинтересоваться у своей матушки, - не спешил выкладывать сведения граф Хартфорд, - ведь она старшая фрейлина Ее Величества. - Да будет вам известно, сэр Эдвард, что моя матушка не болтлива, - отпарировал Брайан. – В отличие, вероятно, от леди Хартфорд… - Кромвель, - ни к кому не обращаясь, уронил Брэндон. - Именно! Откуда вы знаете? - А тут и знать нечего – все очевидно: у Кромвеля с самого начала прослеживалась личная заинтересованность в этом браке. - Признаться, мне тоже так показалось, - согласился Хартфорд. – Слишком уж активно он ратовал за союз с Клеве, даже в те времена, когда наши противники были к нам еще расположены. - Так что же это получается, господа? – смеясь, воскликнул Брайан. – Кромвель пытается подбить к королеве клинья? - Назовем это заключением сепаратного договора, - тонко и значительно улыбнулся граф. – У короля с Клеве союз политического характера, а у Кромвеля с принцессой Клевской отдельный союз, мотивы которого хотелось бы выяснить. - То есть, сэр Эдвард, они не очевидны? – скабрезно ухмыльнулся на это Брайан. - Отнюдь. Кромвель не из тех, кто ищет романтических приключений. И я готов поклясться, что если он замечен в компании дамы благородных кровей – им руководит исключительно хладнокровный расчет. - Я думаю так же, - подал голос Брэндон. - А разве одно другому мешает? – не сдавался дотошный Брайан, который, напротив, обожал поискать приключений в чужих альковах и с готовностью предполагал то же самое у других. - Вам бы, сэр Фрэнсис, это не помешало, - сдержанно согласился более прагматичный Хартфорд. – Однако Кромвель птица совершенно другого полета. Брайан понял прозрачный намек графа Хартфорда на его похождения, в которых фигурировала леди Хартфорд, но развивать эту тему не стал. Его даже восхищала манера этого надменного вельможи носить рога так, словно это корона. - Король, вероятно, еще не в курсе? – поинтересовался он у Брэндона, поскольку тот считался самым приближенным к монарху лицом. - Да, он ничего не знает, - подтвердил Брэндон. – И я считаю, что нет необходимости информировать его об этом сейчас. Предлагаю понаблюдать за Кромвелем. - Я только что сам хотел предложить эту идею, – согласился Хартфорд. – Думаю, это будет не только интересно, но и пойдет когда-то на пользу. Не Кромвелю, разумеется. Его компаньоны понимающе улыбнулись. Она ожила и похорошела с тех пор, как прибыла ко двору, с удовольствием отметил Кромвель, наблюдая за королевой. Он зашел навестить Анну Клевскую и сообщить ей точную дату приезда кузена, о котором она уже успела ему рассказать. - Не более чем через неделю вы будете иметь удовольствие приветствовать вашего брата, - сказал он ей. - Это меня очень радует, милорд Кромвель! – ее лицо озарилось счастливой улыбкой. – Мы были дружны в детстве, и до сих пор продолжаем обмениваться письмами. Леди Мария уже знает? - Да, я написал ей, - ответил Кромвель. – Но она, к сожалению, выражает скепсис по поводу брака. - Ах, это не имеет значения! – взволнованно возразила Анна, покачав головой. – Разве вера может стать препятствием для… Она запнулась и сделала вид, что забыла английское слово, которого ни разу не слышала в свой адрес. Но Кромвель прекрасно понял ее, и ее чувства тоже. - Liebe erobert alle (Любовь побеждает все), - тихо, словно про себя, произнес он. Ее щеки запылали румянцем. - Ja, Herr Cromwell, - быстро сказала она, покосившись на фрейлин, сидящих поодаль, и, понизив голос, добавила: - Wenn ich könnte eine Wahl ... Aber die Prinzessin nicht das Recht haben, zu wählen (Если бы я могла выбирать… Но принцесса не имеет права на выбор). В ее голосе слышалась горечь. Кромвель вспомнил вдруг, что то же самое он слышал от короля. Только имел он в виду себя. Чего угодно Томас Кромвель ожидал от секретаря Ризли – но только не этого. В ужасе он непроизвольно оглянулся по сторонам – нет ли поблизости свидетелей их разговора. - Кто вам это сказал? Отвечайте! - Можете не беспокоиться, мистер Кромвель. Этот человек уже никому ничего не расскажет, - заверил Ризли. Пэкингтон. Его приятель и по совместительству тайный агент. Тот самый, который был убит в Сити на прошлой неделе. - Так это ваших рук дело? - Я этого не говорил, - усмехнулся Ризли. – Но, в любом случае - разве вам нужен болтливый агент? Кромвель только скрипнул зубами. - Заклинаю вас, мистер Ризли – молчите! Во имя спасения собственной жизни – ни слова ни единой живой душе! Он не стал распространяться о собственной ошибке, которую допустил сгоряча, намекнув герцогу Саффолку на его близкие отношения с королем. Пусть Ризли его соратник и протеже, но откровенничать Кромвель избегал даже со своими сторонниками. Нельзя сбрасывать со счетов возможность, при которой сторонники в одночасье могут сделаться яростными противниками. На его веку такое происходило не раз. Даже за примером ходить далеко не надо – тот же Саффолк, вначале поддерживающий короля в его идее жениться на Анне Болейн впоследствии с удовольствием помог сокрушить ее. Не стал Кромвель говорить и о том, что слуга короля Томас Калпеппер куплен им и регулярно докладывает о том, что происходит в спальне Его Величества. - Разумеется, я буду молчать, - пообещал Ризли. – Но боюсь, мистер Кромвель, что и без этого каждый, кто любопытен и склонен к анализу, сделает выводы. Согласитесь, что затянувшийся целибат герцога Саффолка подозрителен? А уж тот факт, что брак короля не состоялся, и вовсе указывает на… - Мистер Ризли! Вы понимаете, как опасно делиться подобными аргументами с кем бы то ни было? – жестко перебил Кромвель. - Я делюсь только с вами, - пожал плечами секретарь. И, не удержавшись, фыркнул: - Подумать только – мужчина с мужчиной… Брр! Филиппа Баварского встретили со всеми полагающимися церемониями. Он оказался привлекательным, а также предприимчивым молодым человеком, успев самостоятельно познакомиться во время бала в его честь с принцессой Марией. Вопреки опасениям, они сразу же нашли общий язык, и вопрос брака Марии казался решенным. На вопрос Кромвеля относительно этого союза король ответил, что, скорее всего, он даст согласие, поскольку не видит препятствий. - В таком случае, Ваше Величество, должен вам сообщить, что герцог Филипп уполномочен советом протестантской лиги принять от вас деньги, которые должны быть внесены за представление Англии, - проинформировал Кромвель. - Деньги? – нахмурился король. – Но сейчас у меня нет такой суммы. Я не могу заплатить. - Простите, Ваше Величество, но существует договоренность… - Я знаю, - раздраженно перебил Генрих. – Передайте им, чтобы подождали. Что решит небольшая отсрочка? - Боюсь, мы потеряем доверие лиги. Генрих тяжело вздохнул. - У меня, между прочим, еще меньше поводов доверять лиге. Особенно Клеве. Чего они хотят? Повесили на меня девицу не первой свежести, а я еще и плати по первому требованию! - Мы должны выполнять условия договора, Ваше Величество, - твердо возразил Кромвель. – Мы не можем сейчас потерять единственного союзника. - О, Боже! – Генрих уронил голову на руки. – Неужели нельзя как-то договориться? Например, после заключения брака Марии с герцогом. - Государь, напомню, что Совет лиги с неохотой пошел на наши условия. Получение рассрочки далось с трудом. Если и сейчас они ничего не получат… - Месяц, - отрезал король. – Пусть подождут еще месяц. Тем более, герцог Баварский проведет его у меня при дворе. Передайте ему, чтобы проинформировал совет лиги на этот счет. Причину нежелания короля уплатить первый взнос Кромвель выяснил в тот же день, обратившись за помощью к лорду-казначею. Согласно отчетности, крупные суммы пошли не столько на укрепление береговой обороны (как планировалось), сколько на строительство нового дворца, которым король бредил еще со времен королевы Джейн. Он назвал его Нонсач – Бесподобный – и планировал завершение строительства к лету. Давно Кромвель не испытывал такого отчаяния и злости на короля, который в угоду собственным прихотям столь беспечно подставил под угрозу свое государство. Зима в этом году выдалась затяжная, мрачная и промозглая, но в душе Анны Клевской царила весна – ее собственная весна, с радостным солнечным светом и пением птиц. Столь неудачно начавшийся брак теперь не казался ей тягостным бременем. В ее жизни наконец-то появилась опора, которой прежде никогда не было. Человек, от которого этого ожидалось меньше всего – лорд Кромвель, сыгравший зловещую роль в ее судьбе – стал для нее сейчас самым близким в этой чужой стране. Его неожиданное участие к ней потрясло Анну и заставило взглянуть на него другими глазами. Положа руку на сердце, ее мнением и чувствами никто прежде не интересовался. Брат использовал ее для политической сделки, муж, не сделав ни единой попытки расположить ее к себе, сразу забраковал, как негодную, и, всеми преданная и опозоренная, Анна отчаялась хоть когда-нибудь быть просто понятой. Но лорд Кромвель… Сначала она боялась его. Она знала, что Кромвель – доверенное лицо короля, и, уговаривая ее постараться понравится мужу, преследует прежде всего его и свои цели. Как так вышло, что она осмелилась столь откровенно высказаться перед ним - Анна и сама не могла понять. Тогда она корила себя за несдержанность, опасаясь, что Кромвель передаст ее слова королю. Но оказалось, что он не только не донес на нее, но и встал на ее сторону. Почему он так поступил? Она снова и снова прокручивала в памяти воспоминания. Жест, которым он прикоснулся к ее щеке, слова, когда он назвал ее привлекательной… Никто и никогда не говорил ей, что она хороша собой. Никто и никогда не утешал ее в минуты отчаяния. Ее жизнь, до той поры серая и унылая, заиграла яркими красками. С удивлением она поняла, что имеет право на радости, которые прежде были ей недоступны, и более того – никто ей их не запретит. Она с удовольствием училась танцам, музыке и придворным играм, подружилась с принцессой Марией, и даже общение с мужем перестало ее угнетать. Они играли в карты и пили вино, которого прежде Анна ни разу не пробовала. Это раскрепощало и делало общение более непринужденным. С удивлением она замечала, что король, кажется, начал искренне благоволить к ней, хотя их отношения стали не намного ближе, чем прежде, ограничиваясь, как и ранее, лишь его кратковременными визитами и редкими подарками. Но его взгляды и речи, обращенные к ней, перестали отдавать пугающим холодом неприятия, за которым чувствовалась угроза. Да, одно время она боялась даже, что король убьет ее, если она не сумеет ему угодить, как он сделал это с Анной Болейн, которая, как говорили, провинилась перед ним лишь в том, что не сумела родить ему сына, которого обещала. Но теперь, как кажется, эта угроза исчезла, и с души Анны спало тяжелое бремя, которое когда-то так невыносимо давило и тревожило ее, что она не сумела сдержать своих чувств, открывшись лорду Кромвелю. Лорда Кромвеля она видела редко, но он теперь постоянно пребывал в ее мыслях, и потому Анна не чувствовала себя одинокой и брошенной на произвол судьбы. И она просто делала то, что прежде ей было заказано – наслаждалась жизнью и первой своей настоящей весной. - Поразительно, как ей удается держать лицо в ее положении, - шепнула одна из фрейлин королевы своей напарнице. - Да, леди Ризли, - откликнулась та, - похоже, она крепкий орешек. - Подумать только, леди Хартфорд – король так и не сделал ее настоящей женой, и вообще забыл дорогу в ее спальню, а она умудряется музицировать и веселиться, как ни в чем не бывало. - Возможно, все еще впереди. Его Величество, кажется, начал питать к ней расположение в последнее время, - заметила жена графа Хартфорда. – Как знать, к чему это приведет. - А я уверена, что ни к чему, - заявила Джейн Ризли. - Откуда такая уверенность? Леди Ризли на несколько мгновений замялась, покусывая губу, но не выдержала. - Ну так и быть, вам я скажу. Однажды я подслушала разговор мужа с мистером Пэкингтоном. Оказывается, он собирал информацию для мистера Кромвеля, и узнал кое-что интересное, - тут она сделала многозначительную паузу и выпалила: - Это невероятно, но король и герцог Саффолк… Услышав шокирующую информацию, Анна Стэнхоуп в первый момент едва не расхохоталась. Ну надо же! Бедная обманутая королева. Не видать им герцога Йоркского, как своих ушей… Зато, осенило ее в следующий момент, если правильно использовать эти сведения, Эдварду наконец-то удастся добиться того, о чем он давно мечтает – свергнуть ненавистного Кромвеля, чей шпион так опрометчиво проболтался. - Ну все! – торжествующе воскликнул Эдвард Сеймур, от души насмеявшись. – Теперь они оба у нас на крючке! - Кто второй? – полюбопытствовала довольная жена, снабдившая его весьма ценной информацией. - Герцог Саффолк, конечно же, - пояснил он. – Теперь он сделает все для того, чтобы помочь нам уничтожить этого выскочку. - Осторожнее, Эдвард! Мы не должны фигурировать в этой истории! - Не беспокойся, жена, - пообещал граф Хартфорд. – Я устрою все так, что крайним окажется Кромвель. Но пока не стоит спешить. Придет время – и я сыграю против него по-крупному, а этот козырь мне пригодится. Анна Стэнхоуп вдруг прыснула и залилась звонким хохотом. - О, Эдвард, ты можешь представить себе – герцог Саффолк и король… - Боже, Нэн, я тебя умоляю! – скривился муж. – Не хочу даже этого представлять… - Есть еще кое-что интересное, - интригующе протянула жена. – Хочешь, скажу? - Я весь внимание, дорогая. - Так вот, дорогой – как ты знаешь, мистер Кромвель завел обыкновение посещать королеву. Но это еще не все. На днях они шушукались по-немецки. Как ты думаешь, о чем? - По-немецки? То есть, чтобы окружающие не поняли? - Вероятно, да. - Интересно… Иди-ка ко мне, милая, я тебя поцелую, - широко улыбнулся Хартфорд. - Ах, как скучно – супружеский поцелуй, - Анна Стэнхоуп капризно надула губы. – Я-то думала, ты ценишь меня куда больше. - Так и есть, - серьезно заверил Хартфорд. – Ты сокровище. Вместе с наступлением весны в Англию стремительно ворвался ветер перемен, несущий угрозу планам Томаса Кромвеля. - Милорды! – обратился король к стоящим перед ним в ряд советникам. – Как вам известно, уже несколько месяцев я женат. Но моя совесть не позволила мне консумировать брак, ибо я постоянно чувствовал некую преграду. Я сделал все, что мог, чтобы уговорить свое сердце и разум, но ощущение преграды так и не исчезло. Кромвель слушал его с нарастающим чувством падения в бездну. Он знал, что задумал король. На днях стало известно, что император и король Франции расторгли мирный договор, и теперь оба монарха наперебой предлагают Генриху дружбу, суля невероятно выгодные условия. И король Англии с радостью ухватился за эту возможность, чтобы расторгнуть обременительный союз с Клеве. - Возможно, истина в том, что предыдущая помолвка принцессы Клевской с сыном герцога Лотарингского так и не была аннулирована, и теперь я, по сути, женат на чужой жене. Эдвард Сеймур покосился налево: суровое лицо Кромвеля стало еще мрачнее, герцог Саффолк же с трудом сдерживал довольную улыбку. - Милорды, оставляю вам выяснить, оправданы ли мои сомнения, - закончил король, в упор глядя на Кромвеля. Сеймур и Брэндон довольно переглянулись. Король поднялся, давая понять, что аудиенция окончена, и советники потянулись к выходу. - Боюсь, милорд, вам придется найти способ, чтобы успокоить совесть Его Величества, - значительно обронил Брэндон, проходя мимо Кромвеля. - Все, Чарльз, с этим нелепым браком покончено, - удовлетворенно заявил Генрих. – Я не собираюсь платить огромные суммы за свой позор и терпеть в своем королевстве лютеранскую ересь. Подумать только, как разошлись в последнее время еретики! По-видимому, их воодушевил мой союз с Клеве. Но повторяю – этому не бывать! Сегодня и Франция, и Испания ищут дружбы со мной. Кому нужно Клеве? - Кромвелю, разумеется, - ответил Брэндон. – Это ведь он все устроил. Вспомни, как он в свое время настаивал на этом браке. И ведь не поленился, добился рассрочки платы за представление в лигу. О чем это говорит? Кстати, он до сих пор продолжает упорствовать в своем мнении, что ваш брак абсолютно законен и его нельзя аннулировать. Генрих сорвался с кресла и, заметно злясь, несколько раз прошелся по кабинету. Брэндон остановил его, мягко заключил в свои ладони его лицо, бледное от негодования и осторожно, но с твердостью в голосе, произнес: - Генрих, я боюсь, что огорчу тебя, но я должен это сказать. - Так? - Стало известно, что Кромвель неоднократно посещал королеву… - Королеву? С какой целью? - Вот это и хотелось бы знать. Несколько раз они встречались приватно, а когда разговаривали при свидетелях, переходили на немецкий. К сожалению, ни одна из фрейлин леди Анны не знает этого языка. От волнения Генрих вцепился в плечи любовника. - Что? Они о чем-то тайно договаривались? Но это же немыслимо, Чарльз! - Отчего же? – возразил Брэндон, почти касаясь губ короля своими губами. – Кое-кто утверждает, что Кромвель купил или собирается покупать в Клеве недвижимость и эмигрировать туда. Говорят, он намерен занять положение при дворе герцога Клевского. Согласись, поддержка герцога для него очень важна. Он мог добиваться его расположения через сестру. Все логично. - Мне не верится, что он на это способен… - потрясенно прошептал Генрих. – Проделывать подобные вещи за моей спиной… - Увы, но сегодня он, похоже, не на твоей стороне. - Нет, но как же так? Ведь он всегда старался угодить мне во всем… Во всем, Чарльз! Он всегда был моим верным слугой – самым лучшим из всех… Немыслимо, чтобы он мог предать меня... Совершенно потерянный, Генрих склонил голову на плечо фавориту. Тот обнял его, торжествуя победу. Эдвард Сеймур с удовольствием наблюдал, как менялось лицо и осанка протеже Кромвеля – секретаря Томаса Ризли, по мере того, как он диктовал ему свою волю. - Таким образом, вы должны показать на мистера Кромвеля, как на источник компрометирующей Его Величество информации. Запомните – ни мое имя, ни имя моей жены не должны прозвучать. Иначе я найду способ достать вас, мистер Ризли, как вы проделали это с Пэкингтоном. Руки секретаря дрожали, когда он, улучив момент, отозвал в сторону герцога Саффолка и начал претворять в жизнь планы Эдварда Сеймура. - Простите, милорд, но я должен предупредить Вашу Светлость, что при дворе у вас появились недоброжелатели… - О ком вы говорите? – нахмурился Брэндон, чье сердце тревожно заныло в предчувствии чего-то ужасного. - Дело в том, что мистер Кромвель... Нет, я, конечно, не разделяю его точку зрения … - Говорите связнее, Ризли! – вспыхнул Брэндон. – О чем это вы? - Мистер Кромвель сообщил мне информацию компрометирующего характера… относительно Вашей Светлости и Его Величества, - собравшись, выпалил Ризли. – Но я, как уже и сказал, не поверил ему. Сердце Брэндона на мгновение остановилось, а потом заколотилось так, что стало больно и горячо в груди. - О какой информации речь? – с трудом выдавил он. – Что именно он сказал? - Признаться, такое неловко и повторить… - замялся Ризли. - Говорите! – вне себя крикнул Брэндон, встряхнув его за плечо. Ризли нервно сглотнул и пробормотал: - Он обвиняет вас и Его Величество в неподобающих отношениях... эээ... содомском грехе, так сказать. Прошу прощения… - Вот как? - деланно усмехнулся Брэндон, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. – Что ж, заведомая грязная клевета и оскорбление королевской особы. Боюсь, что это измена. - Безусловно, Ваша Светлость, - поспешно согласился Ризли. - Ему придется за это ответить. Благодарю вас, мистер Ризли. - Значит, он меня действительно предал. Голос Генриха звучал глухо, сквозь спазм в горле. - Я не строил иллюзий на его счет, - уронил Брэндон. – Все было очевидно. - Только не для меня, Чарльз… Я верил ему… Брэндон сокрушенно вздохнул и сжал кулаки. Предстояла битва. И он должен в ней победить, черт возьми! - Генрих, он предал твое доверие, - твердо заявил он. – Он злоупотребил твоей лояльностью, узурпировал ряд твоих полномочий и пользовался ими на свое усмотрение. У епископа Гардинера есть доказательства того, что он поддерживал лютеранскую ересь и освобождал из-под следствия еретиков, вместо того, чтобы судить их согласно закона. Он вошел в сговор с герцогом Клевским, лоббируя в своих целях интересы чужого государства в твоем. Разве это не измена? Он пытался войти в доверие к леди Марии, неизвестно еще, для чего именно, но, зная Кромвеля, можно предполагать все, что угодно. И, наконец, он разболтал о нас, хотя, как ты утверждал, его можно было не опасаться. Он посягнул на твою репутацию! Репутацию короля Англии! Неужели всего этого недостаточно для того, чтобы осудить его? Генрих поднял на фаворита глаза, и тот, пораженный, едва не отпрянул – настолько безумен и яростен был этот взгляд. - Он умрет без суда. Все это невозможно выносить на всеобщее обсуждение. Но сперва пусть добьется развода.