Совокупность случайностей, которую мы называем судьбой

Определенно, Сакуре повезло ни разу не встретиться с Итачи Учихой во времена, когда луна его кровавого гения стояла в зените. Из близких ей людей трое пережили встречи с ним. Бестолковому Наруто повезло, что на помощь пришел Джирайя-сан и спугнул преступников. Какаши-сенсею повезло меньше: после схватки с Итачи он несколько дней пробыл в госпитале, а потом долгое время оправлялся. Для Сакуры тогда это стало шоком: её учитель, один из сильнейших шиноби, которых она только знала, чуть не погиб от рук человека, даже не достигшего совершеннолетия. Впоследствии это событие, в числе прочего, подтолкнуло девочку напроситься в ученицы к Цунаде-саме. Если Сакура хотела вернуть Саске, значит ей нужно учиться у сильнейших. Третьим человеком, которого Учиха Итачи пытался убить и не смог, был Саске. Внутреннее альтер эго Сакуры праздновало триумф, сердце замирало от восторга: наконец, Саске-кун вернется в Коноху и снова станет частью их команды! Но к ликованию примешивалась тревога. Девушка опасалась, что Саске-кун окончательно изменился под влиянием жажды мести и после встречи с Итачи, как менялись все после встречи с ним: Какаши-сенсей, сделавшийся в одночасье слабым и уязвимым; Наруто, всегда улыбчивый и открытый, но резко становящийся другим, когда речь заходила о Саске или об его брате. Сакура не верила в мистицизм. Но в её сознании Итачи Учиха, лишенный каких-то явных черт, был темной и иррациональной силой. А всё, чего касалась эта сила, становилось другим. Привыкшая постигать мир через знание, девушка чувствовала неуверенность и страх, потому что о старшем брате Саске-куна она не знала ничего. Конечно, она старалась компенсировать это. В библиотеке и доступной секции архива Сакура искала информацию о резне в квартале Учиха, но сведения были скудны. Родители тоже мало чем помогли, неловко отшучиваясь в ответ на её осторожные расспросы. А Какаши-сенсей за все время ограничился лишь ликбезом по мангекьо шарингану. Это задевало Сакуру, било по её синдрому отличницы: собственное незнание на фоне, казалось, общей осведомленности. Девушка считала, она должна знать больше о человеке, который определил жизнь её Саске-куна. Будто одно это способно было бы сблизить их. Однажды Сакура поняла, как это напоминает ей здоровые отношения, в которых партнеры зачастую разделяют общие интересы. На время ученичества у Цунаде-самы Сакура полностью погрузилась в тренировки и медицинские книги. Её темное и вязкое любопытство к старшему брату Саске-куна улеглось. Мысли о самом Саске отзывались болью, граничащей со скорбью. Она пыталась как можно чаще обращаться воспоминаниями к тому Саске, который был частью команды №7, но сквозь них все отчетливее проступали чужие черты. В какой-то период Сакуре стало казаться, что именно Итачи — главная причина её неудач. Он перечеркнул жизнь младшего брата, а заодно и жизнь Сакуры. Она дошла даже до того, чтобы убить Саске-куна. Насколько же она сама стала другой, раз решилась на это без колебаний? Если бы Саске-кун не уходил из Конохи... если бы Наруто не давал ей обещания вернуть его... если бы всё было иначе? Как бы сложились их судьбы? Но Итачи Учиха прошелся по их троице, словно мор, и отнял у них любые «а если бы». Если бы Учихи Итачи просто не было? «Всё было бы лучше» А потом Наруто крикнул Саске: «Тоби рассказал нам правду об Итачи!» И только Сакура не понимала, о чем речь, а они все — Наруто, Саске и Какаши-сенсей — понимали. «О чем он?» «Браво, Сакура! Ты снова ни во что не вдупляешь, а только хлопаешь глазами, как идиотка» «Почему всё важное проходит мимо меня, а я этого даже не замечаю?» «Может быть, стоит иногда вылезать из книг и немного смотреть по сторонам?!» «Почему Наруто-кун ничего не говорил мне?...» «Потому что не посчитал нужным» «Я снова чувствую себя лишней» Позже Сакура спросит, не должна ли она знать о Саске-куне чего-то важного? Наруто глупо заулыбался и промямлил, что не понимает, что Сакура-чан имеет в виду. Какаши-сенсей немного извиняющимся тоном объяснил ей, что информация, которой они владеют, непроверена. — Но это касается Итачи? Какаши устало прикрыл глаз и коротко кивнул. — Да. — Из-за этого Саске хочет уничтожить Коноху? — Сакура, извини, я не могу сказать большего. Харуно резко повернулась к Наруто. — Разве я не полноправный член команды №7? Разве не это ты только что говорил Саске?! — Сакура-чан, я... я правда не могу... прости... — виновато выговорил Узумаки, отводя взгляд. — Я просто так сказал... хотел вывести Саске на эмоции. — Тц... шаннаро! Итачи Учиха всегда был ключом к Саске. Сакура была в ужасе, понимая, что этот ключ, возможно, был единственным. *** Сакура бежала за сопровождающей её куноичи Амегакуре. Чуть в стороне, недовольно пыхтя, семенил Паккун, которого Какаши отправил навстречу ученице. Сай и Хината проследовали с ними до городских ворот и остались там ждать возвращения Харуно и прибытия второго подотряда. Паккун коротко ввел куноичи в курс дела. «Учихе паршиво. Если загнется — ни одна сторона не выиграет от этого». — А что с ним? — спросила Сакура, пытаясь перекричать ветер. — По твоему я похож на ирьенина? Я ищейка! — огрызнулся нинкен, стараясь поспевать за людьми. По пути к главному зданию города Сакура лихорадочно вспоминала всё, что знала о кекке генкай Учиха. Пройдя странную процедуру досмотра, Сакура под присмотром шиноби добралась до переговорной залы. Открыв дверь она увидела Какаши-сенсея, женщину, которая была, как поняла Сакура, главной, и медиков, сгрудившихся на полу, кто на коленях, кто на корточках. Как только она вошла, несколько ирьенинов вскочили на ноги, остальные продолжали придерживать Учиху в сидячем положении. Сакуре понадобилось несколько коротких вдохов и выдохов, чтобы собраться и включить профессиональный расчет. — Это Харуно Сакура, — обратившись к Конан произнес Какаши. — Со слов Цунаде Сенджу — её самая талантливая ученица. — Сакура вспыхнула до кончиков своих розовых волос. Неизвестно, приврал ли сенсей, чтобы внушить девушке уверенность в экстренной ситуации. — Какаши-сенсей, я... — судорожный вдох Учихи прервал её на полуслове. «Харе миндальничать! Пациент загибается!» Сакура быстро завязала волосы в узел и склонилась над нукенином. Остальные ирьенины слегка отпрянули, давая девушке возможность осмотреть больного. Глаза Учихи были распахнуты, рот широко открыт в попытке сделать выдох. Сакура отметила желтоватый цвет лица и впалую грудную клетку. «Да, знания о шарингане мне вряд ли здесь пригодятся» — Как долго длится удушье? — Около полутора минут, — ответил шиноби, на вид вдвое старше неё. — Что в анамнезе? — Дыхательная недостаточность, инфекция дыхательных путей и... — Почему тогда просто не усилить иммунный отклик? — ...и, по всей вероятности, какое-то аутоиммунное заболевание, — напряженно закончил медик. — Мы не можем даже провести полный осмотр, чтобы выявить очаг патологии — действие медицинской чакры провоцирует резкое ухудшение. Харуно повернулась к Какаши. — Возможно, Хината или Неджи могут... — Понял. Девушка вновь стала осматривать Учиху. Он был в сознании, каждый его вдох и выдох сопровождались свистом и сипом. Очевидно, что-то мешало воздуху проходить свободно. Сакура глубоко вдохнула, прежде чем решиться опробовать один известный приём. Она предупредила остальных, что попытается купировать приступ. Девушка расположилась позади нукенина и обхватила его под ребра, слегка приподнимая над полом. Это далось Сакуре без особого труда — оказалось, мужчина весил достаточно мало. Девушка сделала еще одну мысленную пометку: «Истощение». Кажется, нукенин понял, что собиралась сделать Сакура, потому что он буквально повис на её руках, опуская корпус вниз. Девушка резко вдавила кулак в эпигастральную область. Затем еще раз. Учиха оперся ладонью о пол и мокро закашлялся, после чего сделал поверхностный, но чистый вдох. Харуно отстранилась от Учихи. — Спасибо, — произнес нукенин одними губами, стараясь отдышаться и выпрямляясь. Подбородок мужчины был выпачкан кровью, на полу блестел бордовый, почти черный сгусток. Сакура нервно улыбнулась. *** Хатаке сидел на стуле вполоборота, лицом к большому полукруглому окну, высеченному в монолитной стане здания. Окно переходило в террасу, ничем не защищенную от дождя. Большая часть воды стекала по водосточным желобам, но в помещении все равно стояла добротная лужа. Глядя на неё Хатаке с интересом наблюдал, как внутри него зарождается крохотное, не до конца оформленное желание. Он прислушался к нему. Хотел бы он прямо сейчас броситься в эту лужу и плескаться в ней, а потом отряхиваться от воды? Да, пожалуй, это оно. Хатаке привык подмечать эти слабые звериные порывы с тех пор, как подписал контракт с нинкенами — они шли в довесок к обостренному обонянию и возможности в любой момент призвать псов-ниндзя. Давно было известно, что шиноби нередко перенимают часть черт и повадок тех животных, с которыми заключили контракт, взять того же Орочимару. Какаши, довольный тем, что смог верно идентифицировать едва уловимое возникшее ощущение, без усилий подавил его и перевел взгляд на Конан. Она наблюдала за ним с противоположного края стола. — О чем думаете, Какаши-сан? — На ум не приходит ни один ответ, который мог бы не обострить политическую ситуацию. Хаюми промолчала. Говорить пока действительно было не о чем. Через какое-то время в переговорный зал вернулись Сакура, Неджи и главный ирьенин местной бригады. При помощи бьякугана они провели полный медицинский осмотр Учихи и теперь собирались доложить о результатах. От итогов диагностики зависело многое. — Конан-сама, смею доложить, что пациента вряд ли удастся спасти, — сказал ирьенин, не успев переступить порог. Он застыл в поклоне перед правительницей. — Подробности, Кейчи-сан? — Если верить вашему шиноби, — Кейчи бросил взгляд на Хатаке, выпрямляясь, — то пленник уже не жилец. Легкие разлагают сами себя. Счет идет не на недели, на дни. Сакура слушала старшего по бригаде вполуха, устремив взгляд в пол. После медосмотра Учихи её уверенность в себе значительно упала. Зайдя в больничное крыло Резиденции она обомлела, пораженная количеством современной техники: из каждого угла доносился аппаратный писк, ходили ходуном какие-то поршни, перекачивающие жидкости и газы, мигали разноцветные лампочки. Амегакуре искала альтернативные пути лечения и совмещения протоколов, применяла технологии. На ум сразу пришли простенькие палаты коноховского госпиталя, традиционные методы чакролечения. Стонущие от боли женщины и мужчины, на которых не хватало квалифицированной помощи. Если бы Пейн не воскресил всех этих несчастных, вокруг Конохи не хватило бы земли для могил. Харуно с какой-то стыдливостью отбросила эти образы. Если даже местные ирьенины оказались бессильны, как же она способна помочь им? Здесь нужна рука гения, но ведь она далеко не Цунаде-сама, она всего лишь военный медик... — Сакура, — куноичи услышала голос Хатаке будто сквозь толщу воды, — что скажешь? Необходимо твое мнение. «Верните мне брата!» Итачи не может умереть. Итачи не должен умереть. — Мы можем провести замену легочного комплекса, — сказала Сакура. — Есть высокий риск, что Учиха уйдет прямо на операционном столе, тем не менее, это единственная возможность значительно продлить его жизнь. — Это слишком рискованно, — возразил Кейчи. — Вы знаете, в каком он состоянии, и все равно предлагаете пойти на такой шаг? Сакура перевела взгляд на медика. Высокий, уверенный в себе мужчина. Смотрит снисходительно, словно она маленькая девочка, сказавшая очевидную глупость. Куноичи это разозлило. — Не понимаю, почему трансплантация вызывает у вас такие сомнения, — процедила Сакура, закипая. — Мы проводили изучения одного из тел Пейна и пришли к выводу, что все тела заменяемы при необходимости. Это значит, вы должны были быть всегда обеспечены большим количеством материала. Уверена, у вас найдется пара-другая подходящих легких... Хатаке хмыкнул. — ...и глаз, — с вызовом бросила Сакура, глядя прямо на правительницу Амегакуре. Взгляд Конан потяжелел. — Изначально целью нашей миссии было переправить Итачи Учиху в Коноху в обмен на заключение мира с Амегакуре. Какая будет выгода от этого договора, если Учиха умрет по дороге? Мы не сможем провести допрос, мы не сможем... мы так ничего и не узнаем! — почти срываясь на крик заключила Сакура. Она посмотрела на сенсея, пытаясь понять по его взгляду, не сказала ли она чего-нибудь лишнего. Какаши, вздыхая, встал из-за стола. — В общем-то, Сакура озвучила мои мысли. Коноха заинтересована прежде всего в живом пленном. Конан обвела взглядом присутствующих. Сейчас она задумалась, не слишком ли много она делает для человека, с которым её, по сути ничего не связывало. Почти ничего. «Конан-сан, я прошу вас не распространяться о том письме, которое предназначалось Джирайе-сану. Не думаю, что я вправе ставить вам какие бы то ни было условия, расценивайте, пожалуйста, как просьбу. Надеюсь, прошу я не о многом» «Чувствую ли я себя в долгу перед Джирайей-сенсеем? Как это странно» — Хорошо, раз так... Кейчи-сан, прошу вас, подготовьте и предоставьте Сакуре-сан и Неджи-сану все необходимое. У нас еще достаточно биоматериала? — Хай, Конан-сама, разумеется, я отдам распоряжения, — ирьенин снова согнулся в почтительном поклоне. Сакура только сейчас заметила, каким был подобострастным его тон каждый раз, когда он заговаривал с главой Амегакуре. Она вспомнила перепалки Цунаде-самы и Наруто. На этот раз воспоминания о Конохе отозвались теплотой. *** Подписание мирного соглашения перенесли на неопределенный срок. Операцию назначили на следующее утро. Хатаке попросил Конан распорядиться, чтобы его отряд разместили в городе. Отношения между Конохагакуре и Амегакуре дрожали на острие, местные шиноби относились к вынужденным гостям с молчаливым презрением, но напряжение между Хатаке и Хаюми спадало, что влияло на общую атмосферу. Тем не менее Хатаке и Ямато попросили ребят не покидать пределы Резиденции. — Да не больно-то и хотелось мокнуть, — буркнул Киба, развалившись в кресле и зло чихнув, — нам с Акамару и без того хватило. В ответ Акамару жалобно заурчал. С его боков сосульками свисала грязь. — И вновь мы не у дел словно, — подал голос Шино, — и лавры все соберут носители бьякугана. — Ага, и Сакура, — поддакнул Киба. Ямато и Сай переглянулись. — На наших товарищах сейчас и правда большая ответственность, — примиряющим тоном сказал Ямато. Он разделял комнату с Саем, Шино и Кибой, и надо сказать, относился к этому без восторга: если Сай работал под его руководством раньше и был юношей не слишком проблематичным, то двух других чуунинов он знал только по предыдущей совместной миссии по выслеживанию Итачи. И, наблюдая за ними, сделал вывод, что это довольно своеобразные ребята. — Но, — продолжил мужчина, — если операция пройдет удачно, я попрошу Какаши-сана, чтобы именно вы конвоировали Учиху до деревни. — Воу, правда? — Инузука оживился. Роль надзирателя одного из самых опасных нукенинов современности виделась ему очень значительной и важной. — А что, было бы круто, Шино, а? Может быть, и не зря тогда торчим здесь? Его товарищ пожал плечами и отвернулся к окну. *** Сознание возвращалось медленно, словно перо, покачивающееся в неторопливом падении. Он будто бы со стороны наблюдал за ним. Перо двигалось в воздухе, как на волнах — вправо, влево. Лениво, на долю мгновения замирая на пике, а после устремляясь в противоположную сторону. Вправо, влево. Всё ниже и ниже. Когда перо мягко опустилось у его ступней, сознание начало заполняться звуками и запахами. Итачи с трудом разлепил веки. Он пока плохо соображал, конечности слабо его слушались. Грудную область он никак не ощущал — казалось, что от него остались только руки, ноги и голова, а все остальное тело перестало существовать. — ...слышите? Звуки стали вырисовываться четче, низкий далекий гул превратился в размеренный писк аппарата, совсем рядом звучал чей-то настойчивый голос. — Вы меня слышите? Юноша слегка повернул голову, в поле зрения оказались фигуры в белом. Они столпились над ним в ожидании. — Да... слышу, — прошептал Итачи. — Вдохните так глубоко, насколько сможете. Учиха осторожно втянул воздух. Никакой боли, хрипов, першения. Итачи выдохнул и сделал еще один вдох, на этот раз более глубокий и жадный. Он вдруг ощутил себя невесомым пером из недавнего сна. — Отлично, отлично, — сказала одна из фигур со смехом. — Операция прошла успешно. Итачи не мог надышаться. *** Онкология — явление в мире шиноби достаточно слабоизученное. Хотя бы потому, что редкий шиноби доживал до среднего возраста диагностики заболевания, а это порядка шестидесяти-шестидесяти пяти лет. Немногочисленные клинические случаи были известны ирьенинам из практики гражданских врачей: среди обычного населения, которые не лечились чакрой, процент заболеваемости был выше. Тем не менее и по ту, и по эту сторону медицины патология считалась неизлечимой. Случай Итачи был исключительным: он заболел рано, опухоль разрасталась несколько лет, и к двадцати двум годам почти убила своего носителя. Обычно в юном возрасте шиноби обладают отменным здоровьем. Собственная чакра циркулирует по организму и поддерживает его, подавляет патологические процессы в зародыше. Но в случае с Итачи что-то пошло не так, одна злокачественная клетка разделилась надвое, потом следующие две, и так по нарастающей, а собственная чакра не помогла остановить деление опасных клеток, а наоборот — поддерживала процесс, перенаправляла все ресурсы в образующуюся опухоль. Возможно, этим же объяснялись и скромные резервы энергии — сложно поддерживать долгую чакрозатратную технику, если все ресурсы сжирает болезнь. Несколько спокойных недель после сражения с братом онкология пребывала в состоянии ремиссии — Итачи был начисто лишен энергии, он был истощен. Это и спасло его от обострения и быстрой смерти. Но здесь, в Амегакуре, Учиха отдыхал, восстанавливался. Чакровый резерв вернулся к нормальному уровню, организм снова направил ресурсы в очаг патологии. И состояние юноши постепенно, но неукоснительно ухудшалось. Сакура была права — пересадка легких была единственным возможным вариантом. Но решимость испарялась из её взгляда по мере того, как стрелки часов приближались к назначенному часу. Это должна быть её первая серьезная операция. Деревни договорились, что проводить её будет именно Сакура, чтобы впоследствии нельзя было обвинить Амегакуре в чинении препятствий или намеренном нанесении вреда здоровью Учихи. Ассистировать ей будут пять человек: Неджи и Хината, и трое ирьенинов Амегакуре, включая Кейчи. Все трое были взрослыми и опытными нин-медиками, от них пахло усталостью и крепким табаком. Все трое наверняка смеялись над ней в курилке. «Но ведь ты сама настояла на операции. Выкручивайся теперь» Внутренний голос звучал даже как-то сочувственно. Впервые на Сакуру возлагалась такая ответственность. В сражениях, в полевых мобильных госпиталях всё по-другому. Там не успеваешь задумываться о таких вещах, а просто режешь, шьешь, переливаешь, откачиваешь. Только и успеваешь смахивать с кончика носа пот. Хатаке задержал её перед тем, как она нырнула вслед за остальными в операционное крыло. Придержал за локоть. — Сакура. — Какаши-сенсей? — Вообще-то, я немного приврал... при мне Годайме никогда не называла тебя своей самой талантливой ученицей, — очень серьезно произнес джонин, пристально глядя в глаза девушке несколько долгих секунд. Затем улыбнулся и мягко отпустил её руку. — Но будь она менее скупа на похвалу, уверен, мы бы только это и слышали о тебе. Молчание. — Я не подведу, Какаши-сенсей. — Я знаю. *** Галочка. Галочка. Харуно делала пометки в медицинской карте. Галочка. Почему-то она избегала смотреть на Итачи. Это было глупо, ведь он был без сознания, после операции прошли всего пара часов, и он не смог бы так быстро очнуться и заключить её в гендзюцу. У него даже не было шарингана: Сакура подтвердила это, когда попыталась прослушать чакру в его глазах — тишина. Но девушка избегала смотреть на нукенина, потому что тревожилась увидеть там не пациента, а кого-то другого. Например, человека, до боли похожего на Саске-куна. Куноичи осторожно оторвала взгляд от планшета. «Как же похож...» «Ты дура? Они, на минуточку, родные братья!» Девушка выдохнула. Черт. Черт. Нужно сосредоточиться. Нужно заняться записями. Нужно, в конце концов, найти время, чтобы похвалить себя — за стойкость, за самообладание, за тот взгляд, которым на неё посмотрел Какаши-сенсей, когда все закончилось. Сакура вытащила Учиху с того света. Она заставила его сердце биться, а новые легкие — нагнетать воздух. Галочка. От нервного напряжения пальцы не слушались. Свежая пометка расплывалась по бумаге. — Ты сломал жизнь Саске-куна. Теперь поплыли показатели давления. Чернила не успели как следует высохнуть, слезы без труда размывали их. — Ты сломал мою жизнь. Пальцы с силой сдавливали планшет, его край больно врезался в грудь. Учиха не смог бы ответить Сакуре. Его трахею пронизывала интубационная трубка. Руки были опутаны сетью проводов и печатей. Страшный, на все тело, шов был скрыт слоями плотных бинтов. Человек, лежащий на больничной койке, не должен был вызывать иных чувств, кроме жалости. Сакура теперь неотрывно смотрела на преступника. Она не могла понять, почему всё в её жизни сложилось именно так. Почему на этом жалком, психически нездоровом человеке сошлись все ниточки? Почему чей-то один воспаленный разум способен обратить судьбы нескольких человек в пепелище? Почему они все оказались так зависимы от решений и действий какого-то безумца? Придя в себя, девушка вытерла непрошеные слезы и смяла испорченный листок. Ручка бойко застучала по чистой бумаге, заполняя графы. Галочка. Галочка. *** Хаюми поставила росчерк на пергаменте. Подпись зашипела, въедаясь в бумагу. — Какаши-сан, между Конохагакуре и Амегакуре официально заключен мир. Какаши взял свой экземпляр договора, сворачивая его в свиток. Миссии, сопряженные с бумажной волокитой, вызывали в нем уныние. Он чувствовал удовлетворение, что задание, наконец, выполнено. — Что ж. Мы выступим через час. — Я распорядилась дать вам в дорогу провиант и медикаменты для пленного. — Для пленного ли? Женщина склонила голову набок. — О чем вы? — Прошу вас, Конан-сан, — Какаши положил свиток во внутренний карман форменной жилетки и перевел усталый взгляд на собеседницу. — Мировое соглашение подписано. Мы можем, наконец, говорить искренне. — Вы сомневаетесь в моей искренности? — Уединенное государство, — продолжил рассуждать вслух Хатаке, — максимально нейтральная международная политика на протяжении нескольких лет... и вдруг мир с Конохой? С государством, которое повинно в преступлениях на территории вашей страны? — Я не совсем понимаю вас, Какаши-сан. — Смею уверить вас, мой интерес максимально обывательский, я не политик. — мужчина понизил голос. — Цунаде-сама... хотела бы знать. Конан резко спала с лица. За эти несколько дней Какаши впервые увидел её эмоции. Тем удивительнее, что она не пыталась их прятать. — Вы ведь знаете, что Джирайя-сан был моим учителем? — прервала тяжелое молчание Конан. — Мне это известно. — Я оказалась многим обязана Конохе. — продолжила Конан. Она смотрела в прорубленное, полукруглое окно, куда-то далеко, сквозь завесу дождя. — Я много лет находилась во тьме и была убеждена, что поступаю верно. Я пыталась увидеть свет, не понимая, что стою спиной к его источнику. Джирайя-сенсей и Узумаки Наруто многому научили меня... — её голос слегка дрогнул, но Хатаке не обратил на это внимания. Наконец, женщина повернулась к джонину. Её лицо вновь было бесстрастным, только янтарные глаза подернулись поволокой. — Какаши-сан, пожалуйста, передайте Цунаде-сан, что я глубоко сожалею об её утрате. Я сожалею. *** — Чертов дождь, а-а-а!.. Киба демонстративно застонал, натягивая капюшон как можно сильнее. — Шиноби мы и должны все тяготы стойко переносить. — А я, блин, не стойко переношу, по-твоему? Я стою под ливнем уже хрен знает сколько! — Немного не это имел в виду я... — Какаши! — Ямато выпрямился и устремился навстречу семпаю, радуясь тому, что его будни, окрашенные перепалками Кибы и Шино, остались позади. Какаши поднял ладонь в приветствии. — Как вам миссия? Не скучали? — А где Хината-чан и засранец Неджи? — водя носом спросил Киба. — Они скоро будут, — ответил командир, остановившись подле. Он медленно переводил взгляд с одного чуунина на другого, вспоминая о чем-то. — Ах да... Тензо передал мне, вы хотите конвоировать заключенного. — Не мои то слова были... — попытался слабо возразить Абураме, но Киба перебил его. — Да! Все это время миссия была отвратительной, и я озверел сидеть в четырех стенах. — Какаши и Ямато переглянулись. — Дайте мне этого Учиху и я быстро поставлю его на место, каким бы он там нукенином ни был! — Ну... вот как раз и он, — с воодушевлением произнес Какаши. Сай, до этого безучастный к происходящему, с интересом повернулся в сторону городских ворот. Энтузиазм Кибы был более явным. «Учиха Итачи, преступник класса S, террорист. Не терпится увидеть его своими глазами!» В нос ударил резкий запах медикаментов. «Эт.. это что за овощ?!» На плечо застывшему Инузуке опустилась ладонь командира. — Ну вот, Учиха Итачи, преступник класса S, цель нашей миссии. Значит, до конца маршрута вы с Шино отвечаете за его состояние. Сакура подошла к парню и вывалила ему в руки пакеты, пахнущие больницей. — Извини, не успела сложить в свиток. Очень важно вовремя давать ему препараты, поэтому я всегда буду рядом. Спасибо, что вызвался. — Э... — Как мы будем передвигаться? — вслух спросил Какаши. — Я бы мог использовать птицу, но мои техники не работают под дождем, — подал голос Сай. — Акамару мог бы нам помочь, как думаешь, Киба-кун? — несмело предположила Хината, которая минуту назад подоспела и теперь стояла рядом с Сакурой, робко разглядывая нукенина. — Э... — В самом деле! — обрадовался командир. — Как я сам не догадался? Инузука поверх свертков с лекарствами шокированно наблюдал за тем, как человек, закутанный в несколько слоев одежды, медленно поднимается с инвалидной коляски. — Это... это и есть Учиха Итачи? — наконец, выдавил Киба. — Ну да, — буднично ответил Хатаке, не пытаясь вникнуть в причины растерянности чуунина. «Вот отстой...» Учиху подвели к Акамару. Пес с интересом обнюхал чужака и недовольно заворчал. — Что сказал товарищ твой? — поинтересовался Шино. — Что от Учихи воняет кошками. — поморщившись, буркнул Инузука. — Хотя, по-моему, от него несет только лекарствами, как от моего деда. — Добавил он, нисколько не смущаясь тем, что Итачи его, скорее всего, слышал. «Самая отстойная миссия на свете»