Совокупность случайностей, которую мы называем судьбой

Становится как-то легче, когда Амегакуре но Сато с её бесконечными топями и чахлыми деревцами остается позади: любому шиноби и любой куноичи, родившимся и выросшим в Конохе, милее сердцу непроходимый густой лес. Он позволит слиться с тенью деревьев, затаиться в их густой кроне. Шум листвы на ветру спрячет осторожные шаги, заведет врагу за спину. Несмотря на многочасовой непрерывный бег почти все испытали прилив сил, когда вдоль горизонта пролегла зеленая линия — они приближались к Стране Огня. «Через час должны быть на границе. Будет привал» — передал на бегу условными знаками Хатаке. Хоть они и останавливались несколько раз, чтобы Сакура могла проверить состояние Учихи, эти передышки не длились больше пяти минут. Через пару часов солнце начнет садиться, продолжать движение будет затруднительно. Им всем необходимо подкрепиться и выспаться. Отряд заступил на территорию Страны Огня даже раньше, чем рассчитал Хатаке. Несколько километров они углублялись в лес, чтобы не разбивать лагерь в опасной близости от границы, после чего остановились на ночлег. Расставляя защитные дзюцу по периметру Какаши засек движение в темноте. «Новенький. Слишком явно выдал себя» Джонин отвлекся от своего занятия, выпрямился и поднял ладони на уровень плеч, давая понять, что заметил наблюдателя и не собирается применять оружие или ниндзюцу. По наступившей тишине Какаши понял, что его чакру сканируют и сверяют со списком. — Доброй ночи, Какаши-сан, — раздалось из темноты. Снова шорох. Патрульный ушел. Закончив с делами, Хатаке вернулся в лагерь. Многие уже спали, измотанные походом. Взгляд заскользил по спальным мешкам и остановился на самом крайнем, расположенном поодаль. С момента, как Учиха пришел в себя после операции, он не произнес почти ни слова, только отвечал на вопросы Сакуры о своем самочувствии. Девушка в разговоре с сенсеем сокрушалась, что чакроподавляющие браслеты могут усугубить состояние Итачи, но была вынуждена согласиться с тем, что это необходимо. Сейчас возле Учихи дежурил Киба. Парень сидел, подперев рукой щеку, и со скуки вгонял кунай в землю, потом выдергивал, снова отправлял обратно. Его полная разочарованность Итачи Учихой и миссией в целом немного веселила Какаши. Мысль, что не он один тяготился текущим заданием, как-то, совсем чуть-чуть, поднимала ему настроение. Инузука подавил зевок и не без зависти посмотрел на укладывающегося спать командира. Ему еще два часа торчать на карауле. — Простите, что не оправдал ваших представлений о себе, — раздался рядом тихий голос. — Че? Киба с изумлением покосился на Итачи. Тот полулежал, прислонившись спиной к дереву, и смотрел на него. Инузука насторожился: с чего это вдруг пленный заговорил с ним? А Учиха тем временем продолжил: — Вы подавлены неудачной для вас миссией. Вероятно, это из-за меня, прошу прощения. Киба продолжал тупо смотреть на Учиху, не находясь, что ответить. Он не знал, что выбивало его из равновесия больше: то, что знаменитый Итачи Учиха оказался немощен, как гражданский, то, что именно Кибу поставили охранять его, словно в издевку, или то, что международный террорист любезно извинялся перед ним за причиняемые неудобства. — Ну, в общем, ладно... не в обиде, — бросил Киба небрежно. Он поднялся с земли с намерением переместиться ближе к костру: ночь выдалась холодная, да и поддерживать странный разговор желания не было. Вспомнив о чем-то, парень развернулся к тому месту, где караулил пленного, и стал искать взглядом кунай. Он едва успел отклонить корпус: лезвие черкануло воздух где-то под подбородком и вонзилось в стоявшее на пути дерево по самую рукоять. В одно мгновение весь лагерь бодрствовал с оружием на изготовку. Инузука увидел, как к нему сердитым шагом направляется командир. Он повернулся к пленному и застыл, чувствуя, как его пробирает дрожь. Учиха изменился до неузнаваемости. Линия его плеч, выражение лица, взгляд — всё это излучало темную, неприкрытую угрозу. В нем не осталось и следа от недавней слабости. В руку, которую нукенин не успел опустить после броска, вцепился Акамару, глухо рыча. Вторая рука была скована древесной техникой, как и горло. Всё это произошло так быстро. «Когда он успел выкрасть кунай? Почему я не заметил?» — Придурок, ты что, позволил ему завладеть твоим оружием? — презрительно бросил Неджи. — Киба-кун... — дрожащим голосом пролепетала Хината. Шино молчал. Инузука почувствовал, что его заливает краска. — Никогда не стоит недооценивать своего врага, Киба-кун... каким бы слабым тот ни казался... — произнес Итачи сдавленно. Мокутон сжал его горло сильнее, заставляя замолчать. «Я был полностью открыт, он мог убить меня» — Как у пленника оказался кунай? — Копирующий Ниндзя навис над чуунином. — Я... Не дождавшись ответа, мужчина перевел тяжелый взгляд на нукенина: — Развлекаешься? — Киба-кун, отзови Акамару! — Харуно хотела приблизиться к пленнику, но пес предупреждающе зарычал, вонзая клыки еще глубже. — Шаннаро! Ямато-сан, пожалуйста, ослабьте мокутон! — умоляюще крикнула Харуно видя, что Учихе тяжело дышать: она понятия не имела, как могли повести себя не прижившиеся легкие. Не обращая внимания на возгласы Сакуры, Ямато подошел к поврежденному дереву и не без усилия выдернул кунай. Затем посмотрел на Хатаке выразительным взглядом. — Попроси Акамару отпустить его, — приказал Какаши, снова обращаясь к Кибе. — Хай, — Инузука виновато опустил плечи и сделал Акамару знак рукой. Пес разжал челюсти и сделал пару шагов назад, щерясь и приникая к земле. Сакура тут же опустилась на колени рядом с Учихой и принялась залечивать место укуса, с беспокойством поглядывая на древесную удавку. — Будь на моем месте Куренай, ты бы уже завтра лишился звания чуунина: она такое не спускает на тормозах. Это ошибка уровня академии, — сухо проговорил Какаши так, чтобы его слышал только Киба. Затем, обращаясь ко всему лагерю, продолжил: — Пользуясь собственными болезненным видом и физической слабостью противник может ввести вас в заблуждение. Вы должны каждую секунду помнить о том, что перед вами — враг, особенно, если его вверили под вашу охрану. Иначе под ударом можете оказаться вы сами или ваши спящие товарищи, — с нажимом добавил джонин. Киба не знал, куда себя деть со стыда. Облажался, как щенок. — Надеюсь, это будет тебе уроком, — уже более спокойно добавил Хатаке. — К тому же, в этом есть и моя доля вины: я недооценил уровень угрозы. Тензо, будь добр. АНБУ кивнул и сложил ин. Оба запястья Учихи оказались зафиксированы колодкой. Петля на шее ослабла и уползла обратно в землю. Какаши некоторое время смотрел, как Учиха, согнувшись, хватает ртом воздух, затем развернулся обратно к спальному месту. — Держи! — раздался голос Ямато. Киба очнулся от ступора и поймал кунай, с обидой подмечая, что это было совсем не по технике безопасности. Ему хотелось скорее перестать чувствовать гнетущий стыд, и он неосознанно цеплялся за любую возможность переключиться на другие эмоции. Остаток караула Инузука не сводил с Учихи глаз. Нукенину, напротив, он стал совершенно безразличен. Следующим утром Акамару отказался нести Учиху. Невзирая на все увещевания Кибы пес скалился и рычал всякий раз, когда к нему подводили пленника. В связи с этим Хатаке решил не задерживать восьмую команду и вместе с Ямато отправил их в Коноху. Подростки не будут лишний раз путаться под ногами, а Ямато, оказавшись в деревне раньше прочих, найдет Наруто и серьезно поговорит с ним. В базе Конохагакуре Итачи до сих пор числится как сотрудник «Акацуки», и нельзя допустить, чтобы он контактировал с джинчуурики. «А Наруто обязательно захочет с ним встретиться» Итачи, даже без чакры и кекке генкай, мог быть опасен для Наруто. К тому же Учиха без труда манипулировал людьми и хорошо лгал. Хатаке заранее предвидел, что из подобного разговора вряд ли получится что-то хорошее. Он надеялся, что Ямато удастся объяснить Наруто, почему тот должен повременить со своими вопросами. Оставшаяся часть отряда продвигалась вдоль тракта. Спешка Какаши на протяжении всего похода сыграла им на руку, и прибыть в Коноху отряд должен был в назначенное время, поэтому не торопились. Какаши и Неджи ушли вперед, о чем-то беседуя. «Конечно, Неджи — уже джонин. Им наверняка есть, о чем поговорить с сенсеем» — не без досады подумала Сакура, оглядываясь за спину: в хвосте цепочки черепашьим шагом тащился пленник, поддерживаемый Саем. «Почему Сай не посадит его на одного из своих рисованных зверей?» — задалась вопросом Сакура, но решила его не озвучивать: она была совсем не против пройтись, конечно, ни на секунду не забывая о том, что это миссия, а не праздная прогулка. Убедившись, что их с другими членами отряда разделяет достаточно расстояния, чтобы его не могли услышать, Сай наклонился к Учихе и тихо произнес: — Данзо-сама мертв. Итачи ожидаемо не ответил. Сай выдержал паузу. Он не знал, доходили ли какие-либо сведения до Амегакуре. — Саске-кун убил его. Вы знали? Лес был безмятежно тих. В высоких ветвях перекрикивались птицы. Впереди деревья начинали редеть: отряд приближался к дороге, идущей на Конохагакуре. По этой дороге шиноби возвращались домой с долгих миссий. — Все в «Корне» считают вас героем, Итачи-сан. Саю показалось, что руки пленного, все еще стянутые колодками, слегка дрогнули. Ответа так и не последовало. — Простите. У меня нет полномочий говорить об этом. — проговорил юноша. Подумал немного и все же добавил: — Некоторые приказы Данзо-самы остались в силе после его смерти. Коноха небезопасна для вас. — На этом многозначительном предостережении Сай оставил дальнейшие попытки заговорить с нукенином. *** После той ночи, когда Учиха Итачи покинул Конохагакуре и был объявлен отступником, Данзо собрал всех действующих на тот момент сотрудников «Корня», что делал крайне редко, предпочитая работать с каждым из них индивидуально. Старик смотрел на склонивших головы подчиненных. Смотрел на своё детище. Надежные люди. Идеальные инструменты. Но всё же люди. Предательство Учихи могло посеять смятение даже в их рядах. Мыслимо ли это, чтобы лучший из них оказался предателем? Как это оказалось возможным? Как Данзо-сама мог так просчитаться? Шимура водил взглядом по рядам белоснежных масок. Черные фигуры застыли в ожидании приказаний. Возможно, кого-то из них уже точит червь сомнения. Это гнилое, никчемное чувство, ведущее к своеволию и беспорядку. Данзо не мог допустить послабления своего авторитета. Он мог бы заклеймить Итачи паршивой овцой, но сама идеология «Корня» не допускала, что подобный человек может оказаться среди них. Вместо этого Шимура назовет Итачи Учиху своим лучшим сотрудником и защитником Конохагакуре. Он еще раз напомнит, чего ждет от своих подчиненных: готовности в любую секунду пройти через подобное, стать предателем, если это нужно для блага деревни. Отбросить эмоции ради эффективного выполнения поставленной миссии. — Для этого существует «Корень», — говорил Данзо. — Покрытые слоями грязи, таящиеся в самой тьме: корни удерживают дерево, позволяют ему тянуться к свету. Не имея собственной воли, они определяют течение жизни. — Данзо замолчал на мгновение. — Привязанности не должны быть помехой на пути к выполнению миссии. Это и означает быть верным своей деревне до конца. Девятилетний Сай почувствовал, как его друг, сидящий рядом, сильнее прижался к нему плечом. Знать бы, что его позабавило в речи Данзо-самы! Сай чувствовал, что Шин улыбается под маской, и тоже улыбнулся. В конце концов они пока еще были детьми. *** Итачи замедлился. — Вам плохо? — спросил Сай, готовый позвать Сакуру. В ту же секунду Сай резко подпрыгнул, отталкивая Итачи в сторону. Учиха перегруппировался и пригнулся к земле. Земля в том месте, где они стояли с Саем секунду назад, была усеяна сюрикенами. Итачи не рискнул поднять несколько штук, хотя они бы сейчас пригодились: на лезвия мог быть нанесен яд. Рядом с Итачи возник Копирующий Ниндзя, переместившийся при помощи шуншина. «Да, поторопился я деток домой отправлять» — мрачно подумал Хатаке. — Сай! — нетерпеливо прикрикнул Какаши. Сай к этому моменту уже завершил технику: над землей возвышалась двухметровая птица. Она играла крыльями и загребала когтистыми лапами дорожную пыль. Парень в спешке помог Учихе запрыгнуть на неё и разместился следом. Птица в один могучий прыжок взлетела и быстро набрала высоту. Какаши снизу показывал, чтобы они не ждали и двигались на деревню. — Ну вот, я же сказал, вам в Конохе будет небезопасно, — проговорил Сай с улыбкой, когда полет выровнялся. Погода была безветренная, можно было не напрягать связки, чтобы докричаться до спутника. — Это «Корень»? — раздалось сзади. — Да. Организация расформирована после смерти Данзо-самы, но подчиненные намерены завершить его поручения. Молчание. — Почему же ты медлишь? Я не могу использовать ниндзюцу. Упав с такой высоты, я, скорее всего, не выживу. Теперь была очередь Сая промолчать. — Значит, сегодня ночью тоже были они, — сделал вывод Итачи. — Да, — после недолгой паузы ответил Сай. — Но вы переполошили весь лагерь, и они не рискнули действовать. Сай знал, что у бывших коллег по «Корню» возникнут вопросы. За день до начала операции ему ясно дали понять, чтобы он ликвидировал отступника. Однако... Данзо-сама мертв, и приоритеты «Корня», стоявшие на ступеньку выше приоритетов Конохи, теперь не первостепенны. Для «Корня» было бы лучше ликвидировать Учиху Итачи. Для Конохи было бы лучше оставить его в живых и использовать в интересах деревни. К тому же его товарищи — Наруто-кун и Сакура-чан — считали, что Итачи поможет им вернуть Саске. «Это важно для моих друзей» Кроме того Сай заметил, что в нем ожило какое-то новое чувство, и Учиха Итачи был связан с этим. Кажется, Сай испытывал что-то похожее когда-то... или нет? Он мысленно перебирал тот скудный запас переживаний и понятий, которые были ему известны на собственном опыте: страх, радость, удивление, покорность, дружба. Но, если верить заученным определениям, ничто из этого нельзя было отнести к нукенину. Сай решил заглянуть в библиотеку сразу же, как вернётся в Коноху. *** Вечер выдался нервным. Крепкий сон откладывался на неопределенный срок в который уже раз за эти дни. Хокаге принимала от Какаши устный отчет о прошедшей миссии. — Сакура провела пересадку самостоятельно? — Цунаде исподлобья смотрела на Копирующего. — Да. Неджи и Хината помогали ей, и трое ирьенинов из Амегакуре. Это она настояла на проведении операции и тем самым обеспечила успешное завершение миссии. — Хн. Годайме полезла в ящик письменного стола, но Хатаке все равно успел разглядеть на её лице улыбку. — Что вы думаете по поводу нападения, Цунаде-сама? Женщина откинулась в кресле и серьезно посмотрела на джонина. — Это как раз я у тебя должна спрашивать. Есть предположения? — Свои. Слишком близко к деревне, поступили бы сигналы. — Смело, Хатаке. Препятствование исполнению миссии, порученной Хокаге — серьезное преступление. Кто мог пойти на такое? — Тот, кто исполнял другой приказ? — Возможно, возможно... — Цунаде задумчиво постучала по столу ногтями. — Что у вас за секреты с Наруто? — неожиданно спросила Годайме. Какаши смотрел на неё с тем же выражением лица. — Хатаке, я не шучу. Сокрытие важных данных от Хокаге — не менее серьезное преступление. — Какаши замешкался. Цунаде надавила сильнее. — Я же видела, как вы тут переглядывались. Наруто каждый день ко мне бегал, караулил, не вернулись ли вы с миссии. Я уже не знала, куда его спровадить. Какаши! — наконец, начала терять терпение Цунаде. Джонин глубоко вздохнул. — Это непроверенная информация... Дверь с грохотом открылась, в кабинет с неожиданной для стариков энергичностью ворвались старейшины. — Что вам нужно? — раздраженно спросила Цунаде, закрывая лицо руками. — Разве людям в вашем возрасте не пора спать в это время? Какаши учтиво склонился перед советниками. — Цунаде-химе, — укоризненно проговорила Кохару, пропуская дерзость мимо ушей, — до нас дошли известия, что отряд вернулся с миссии. — Это же секретная миссия! Кто доложил вам? — вскинулась Цунаде. — Не гневайся на нерадивых подчиненных, принцесса, — покачала головой советница. — Я прожила жизнь куноичи и умею добывать информацию. — Я — хокаге! И я сама решаю, кому, какую информацию и когда предоставлять! Немыслимо! Шпионить в стенах Резиденции за главой деревни! Пока Цунаде разражалась возмущенной речью, Кохару с интересом поглядывала на Какаши. — Сын Белого Клыка, ответь перед Советом Листа, удалось ли вам вернуть Учиху Итачи в Коноху? — спросила старуха, снова игнорируя Годайме. Какаши с трудом подавил неудовольствие при упоминании отца. — Да, Кохару-сама. — Его уже отправили на допрос? — спросил Хомура. — Если позволите, — с нажимом перебила Годайме, — я бы хотела принять отчет. — Как скажешь, принцесса. Мы тоже послушаем, — послушно согласилась Кохару и села на диванчик у стены. Копирующий осторожно покосился в сторону Цунаде. — Говори уже, — махнула она рукой, — если это окажется важным, мне все равно придется выносить на обсуждение. *** За окном темнело. Закатный свет обволакивал спину и плечи Пятой, на лице её легла тень. По мере того, как Какаши говорил, тень эта становилась глубже. Цунаде даже не смотрела в сторону советников. Старики замерли на своих местах, явно не ожидая услышать от джонина того, что услышали. Когда Хатаке замолчал, минуты две стояла звенящая тишина. — Хатаке-сан, подобные обвинения... — начала Кохару. — Это правда? — спросила Цунаде. Старуха осеклась. — Нам лучше обсудить это без лишних людей, Цунаде-химе... — Какаши — джонин специального назначения и бывший сотрудник «Корня». Здесь нет лишних людей.— чеканным голосом произнесла Цунаде. «Ох, нехороший знак, лучше бы кричала» — подумала Кохару. — Даже у стен есть уши... — попытался возразить второй советник. — Это кабинет Хокаге, отсюда даже пылинка... Так, значит, правда? Цунаде опустила руки на стол и перевела взгляд на стариков. Они хранили траурное молчание. Кохару с достоинством выпрямилась под взглядом Цунаде, но было видно, каких моральных усилий ей это стоило. Обвисшая кожа на её шее натянулась, когда она вздернула подбородок, готовая отражать атаку Пятой. — Просто ответьте: правда это или нет?! — закричала Годайме. — Правда. Пятая как-то странно дернулась и снова накрыла лицо ладонями, не в силах произнести ни слова. В голове сам собой прозвучал голос Джирайи. «Есть у меня один ценный источник...» — Итачи передавал разведданные через Джирайю? — глухо спросила она, не отнимая ладоней. — Да. — Джирайя знал? — Нет, принцесса, ему даже не было доподлинно известно, с кем именно из «Акацуки» он общается, — проговорила Кохару. — Но он подозревал, — вставил Хомура. — Конечно, подозревал. Какаши, все это время молчавший, заметил, как мелко дрожали руки Цунаде. — Хокаге-сама, может быть, завтра... — начал джонин. — Вон. Все. Выйдите из кабинета. Это приказ. Стариков не пришлось уговаривать дважды. Какаши помедлил немного и тоже покинул кабинет. *** По помещению разливался резкий сивушный запах. Цунаде опрокинула в себя третью рюмку, но в голове звенела чистая, ясная пустота. Всю свою жизнь она испытывала к Учихам простую, незамысловатую неприязнь, унаследованный отголосок той ненависти, которую питал к проклятому клану её второй дед, Тобирама. Годайме привыкла жить с мыслью, что Учиха — заноза в теле Конохагакуре, засевшая слишком глубоко. Неприятно, но приходится мириться с её существованием. Когда после выхода из комы Цунаде узнала, что Данзо, будучи хокаге, внес имя Саске в Книгу Бинго, она испытала облегчение: хоть в чем-то старик поступил верно. У неё самой давно чесались руки объявить Саске отступником, но Наруто не простил бы ей этого, а балбеса она любила. Что не укладывалось в её голове, так это то, почему сенсей допустил геноцид. Цунаде помнила Хирузена как справедливого, мудрого руководителя, всегда ищущего компромиссы. Он перенял от предыдущего хокаге лучшие черты, ведя при этом миролюбивую политику. Как червяк вроде Данзо смог так сильно влиять на него? Цунаде с ужасом представила себя на месте Сандайме. Обозленный клан Учиха. Угроза восстания. Шаткое политическое равновесие. Качни лодку — и опрокинешься. И на одной чаше весов гражданская война, а на другой — опустевший квартал, ставший склепом для целого клана. Она бы тоже отошла в сторону? Она бы допустила? А Дан? А Наваки? Цунаде сама от себя отмахнулась. Как глупо. Наваки и Дан были совсем детьми, представлять их в этой роли... А Наруто? Цунаде наполнила четвертую рюмку. — Выходи... я знаю, ты здесь. Какаши тенью проскользнул в окно. — Не мог допустить, чтобы хокаге напивалась в одиночку. — хмыкнул джонин. — Выпьешь? — Цунаде, не дожидаясь ответа, достала вторую рюмку, которую всегда прятала для Джирайи. На улице стояла темень. Коноха спала, объятая тишиной. Милая, родная Коноха. Ради тебя люди шли на преступления. На что ты сама шла ради них? «На ещё более страшные вещи» — Какаши. — М? — Быть хокаге — то еще дерьмо, знаешь. Не соглашайся, если предложат. Джонин тихо посмеялся. — Я однажды чуть не согласился. — Значит, обошла тебя нелегкая. Цунаде снова наполнила рюмки.