Совокупность случайностей, которую мы называем судьбой

В десятый по счету зевок Котецу вложил всё свое разочарование миром, жизнью и бытием шиноби. Он напрасно рассчитывал отдохнуть пока хокаге-самы не будет в деревне — Шизуне развернула бурную деятельность, которая заключалась в основном в том, чтобы как можно сильнее нагрузить его и Изумо. С одной стороны, оно и понятно: кажется, и в самом деле будет война, и Котецу воспринимал всё происходящее очень серьезно. Но с другой стороны, Изумо дрых сейчас дома, и это было в высшей степени несправедливо. В коридоре раздались шаги, и чуунин убрал ноги со стола, удивляясь про себя, кого могло занести в Резиденцию в такой поздний час, да еще в это крыло. — Привет! — поздоровался Копирующий, подходя к окошку. — О-о-о, пришел заменить меня? — с наигранной надеждой в голосе спросил Котецу, возвращая ноги обратно на стол. — Я бы с радостью, да у меня дела, — ответил Какаши. — Дай, пожалуйста, свиток с уровнем доступа C. — Ты опять к этому? — Котецу лениво мотнул головой и взглядом показал куда-то под стол. — Вниз, к Учихе? Джонин кивнул. Понимая, что Хатаке не настроен болтать, чуунин сполз со стула и повернулся к стеллажам со свитками доступа. Потом, вспомнив о чем-то, развернулся обратно с хитрой улыбочкой. — Какаши, слушай... — начал он заговорщицким тоном, выглядывая в смотровое окошко, — а одолжи мне свою книжку, пока ты вниз ходишь? Обратно будешь возвращаться, я тебе отдам. Я уже все судоку перерешал, — Котецу осторожно покосился в сторону нетронутого сборника судоку, затем продолжил: — Спать так хочется, а книжка... ну, сам понимаешь... взбодрит. Хатаке помолчал немного, затем рассеянно похлопал себя по карманам жилета и брюк. — Извини, кажется, оставил её дома, — развел он руками, улыбаясь. — Понятно... Котецу взял со стеллажа один из свитков и протянул его визитеру. — Вот, держи. Свиток с уровнем доступа C. Хатаке принял документ и направился к лестнице. Он беспрерывно спускался минут десять, после чего вышел в коридор, стены, пол и потолок которого были обтянуты тонким слоем чакры сенсорного типа, из-за чего постоянно раздавалось тихое потрескивание. Джонин шел еще какое-то время, молчаливо поднимая ладонь, приветствуя попадавшихся на пути сотрудников. Наконец, он вошел в блок C, где находились временные камеры для особо опасных заключенных: здесь преступники ожидали суда и вынесения приговора, после чего их либо казнили, либо отправляли в одну из тюрем. — Какаши-сан, — АНБУ, сидевший возле девятой камеры, поднялся со стула. — У вас назначено? — Нет, — Хатаке сунул руку во внутренний карман жилета и достал свиток с кодом доступа. — Хокаге прислала срочное требование, нужно кое-что попытаться разузнать у пленного. — В рамках допроса? — Боюсь, оформлять официально мой визит нет времени, — улыбнулся Какаши. — Вы ведь знаете, что я веду это дело. Позволите? АНБУ посторонился. Хатаке пустил в свиток немного чакры, после чего раскрыл его и просмотрел проявившуюся последовательность ин. Отложив допуск, джонин сложил нужные символы и приложил ладонь к печати на двери. Ничего. АНБУ напрягся. — Хм, — произнес Какаши задумчиво, — неужели ошибся? — Попробуйте еще раз. Хатаке снова воспроизвел заданную последовательность и накрыл ладонью вязь иероглифов на двери — фуиндзюцу не желало реагировать. — Хм... — снова изрек Хатаке. — Не двигайся! — раздалось за спиной. Охранник обнажил танто и отпрянул к противоположной стене, медленно переводя взгляд то на одного Копирующего Ниндзя, то на другого. Появившийся в проходе Какаши-Номер-Два сжимал кунай. За его спиной маячил Котецу. — Что происходит? — спросил АНБУ, обращаясь к Какаши-Номер-Один, который даже не обернулся и продолжал стоять лицом к двери камеры. — Это двойник, — бросил Какаши-Номер-Два. Котецу высунулся из-за плеча Какаши-Номер-Два, ткнул пальцем в первого и авторитетно произнес: — Настоящий Какаши всегда носит с собой «Ича Ича»! Какаши-Номер-Один, наконец, развернулся и медленно поднял руки вверх. — Ха-ха-ха, в самом деле прокололся, да еще на чем — на порнухе! Вот я идиот! Я должен искупить свое бесчестие! Не дожидаясь ответа, он стремительно извлек из рукава кунай и воткнул себе в живот, отрывисто дергая лезвием в ране. При этом он смотрел в глаза настоящему Какаши и улыбался. АНБУ метнулся было к нему, но двойник уже рухнул на пол и теперь корчился, булькая кровью и постепенно затихая. — Вот же ж... Хатаке, ты себя убил! — пошутил Котецу, но тут же прикусил язык. «Я придурок» Бывает, жалеешь, что слова неосязаемы, и нельзя их схватить и затолкать обратно, пока они не успели причинить кому-то боль. Сакумо Хатаке совершил сэппуку. И в том, как человек с внешностью его сына ворочал лезвием в своем брюхе, и в последующей за этим легкомысленной шутке Котецу — во всем этом было что-то бесконечно злое и жестокое. Какаши не ответил и молча шагнул к неподвижному уже телу. — Стойте! — АНБУ предостерегающе направил оружие в сторону Хатаке. — Никто не двинется с места, пока сюда не придёт подкрепление. — Мы настоящие вообще-то, — возразил Котецу, собравшийся было следом за джонином. — Он тоже был «настоящим», — кивком головы указал охранник на самозванца. — Без проблем прошел через сенсорные датчики, и свиток-пустышка отреагировал на его чакру. — Что это за техника? — пораженно спросил Котецу, послушно отступая на прежнее место. — Если бы передо мной сейчас не лежал труп, я бы мог подумать, что создал теневого клона и забыл о нём, — мрачно изрек Какаши. — Пока он был жив его чакра была полностью идентична моей собственной. *** — Ну что, третий раунд! — с азартом проговорила Цунаде. Шикаку бледно улыбнулся. Шиноби Кумо раздвинули седзи, и делегация от Конохагакуре вошла в зал переговоров и заняла свои места на третьем за сегодняшний день собрании. Совет Пяти Каге длился второй день, и пока главы государств только и делали, что спорили друг с другом. При появлении Цунаде мизукаге приветливо улыбнулась. — Заставляешь себя ждать Цунаде, — громогласно проронил Эй, поднимая голову от бумаг. — У меня объявление. — отрывисто ответила Сенджу, игнорируя замечание райкаге и придвигаясь к столу. — Конохагакуре захватила одного из членов «Акацуки», Итачи Учиху... — Какие хорошие новости! — воскликнула Мей. — ...и мы отправим его вместе с джинчуурики на остров. — Что-о-о?! — взревел райкаге, разом выпрямляясь. — Цунаде-сан, чем вызвано столь противоречивое решение? — проговорил Гаара. — Цунаде, что вы делаете? — зашипел на ухо Шикаку, но женщина только с досадой отмахнулась от него. — Я уверена, есть какое-то объяснение... — начала было мизукаге. — Ты на старости лет совсем ум изжила? — прокряхтел Ооноки, возмущенно приподнимаясь над столом. — Заткнись, сморчок! — рявкнула Сенджу на цучикаге. — Объяснись! — бычий рёв райкаге накрыл хор голосов, как тяжелый колпак, но его тут же пробил голос хокаге: — Не приказывай мне, Эй Четвертый! — вскинулась Цунаде, тоже поднимаясь со стула и ударяя ладонями по столешнице. Раздался короткий треск. В зале переговоров повисла тишина. Цунаде села обратно, сложила руки в замок и закрыла глаза, сосредотачиваясь. — Вчера в Конохагакуре проник шпион. Предположительно из «Акацуки». Предположительно с целью устранения пленного. Я не могу, — повысила голос Цунаде, предупреждая зарождающиеся вопросы, — рисковать безопасностью деревни из-за отступника, тем более сейчас, когда вся боевая сила сосредоточена в военном резерве. — О чем ты говоришь, Цунаде? Ты слышишь себя? — цучикаге побагровел, сдерживая крик. — Ты хочешь сказать, что Конохагакуре не способна присмотреть за нукенином? — Ты сам будешь хоронить моих людей, если Мадара ударит по Конохе?! — Я против! — крикнул райкаге. — Подпускать «Акацуки» к джинчуурики? Эти подонки чуть не убили Би! Оба Учихи предатели твоей деревни, вот и разбирайся с ними сама! — «Акацуки» — наша общая проблема, и я не намерена брать на себя дополнительные риски! — Цунаде, — елейный голос мизукаге, как ручеек, прорезался сквозь переругивания. — Если вы не можете оставить пленного на территории Конохагакуре, может быть, проще убить его? — Это исключено! Итачи Учиха — ценнейший источник информации, который нам нельзя терять. — И что же ценного вы успели выяснить? — подал голос казекаге. Сенджу метнула на него испепеляющий взгляд. — Объясняю в последний раз. — четко проговорила Цунаде. — Итачи Учиха это не проблема Конохагакуре. Это твоя проблема, пятый казекаге. Это также и твоя проблема, Ооноки. И твоя, мизукаге, и, да: твоя тоже, Эй. — Сенджу поочередно обратилась ко всем присутствующим. — Мне также понятны ваши опасения, но я утверждаю, что Итачи Учиха слаб, лишен шарингана и к тому же до сих пор восстанавливается после серьезной операции на внутренних органах. Сейчас он не представляет угрозы ни для Наруто, ни для Би. При этом его присутствие в Конохагакуре уже известно «Акацуки», и я подозреваю, Итачи располагает чрезвычайно важными сведениями, раз Мадара заслал к нам лазутчика. Я также считаю, что враг не остановится в своих попытках ликвидировать заключенного, — Цунаде умолчала про деятельность «Корня», — поэтому его необходимо спрятать точно так же, как и джинчуурики. Если он представляет такую угрозу для Мадары, значит, на то есть веские основания. Я не могу гарантировать безопасность Учихи, пока он находится в Конохагакуре. Более того, я уверяю — никто из вас не сможет этого гарантировать. Шпионы «Акацуки» проникают повсюду, даже на собрания каге! — Камень в мой огород, полагаю, — усмехнулся Мифуне. — Я просто хочу донести до вас всех понимание того, что шпионы «Акацуки» вездесущи, а Учиха Итачи — кладезь сведений, за которым охотится Мадара. Если единственное место, где джинчуурики будут в безопасности — это Шимагаме, значит это и единственное место, где «Акацуки» не доберутся до Итачи Учихи. — заключила Пятая. Остальные каге замолчали, обдумывая слова Цунаде. Казекаге зашептался с сестрой. Шикаку стоял неподвижно, сверля взглядом затылок Сенджу, словно так он мог прочитать её мысли. — То есть вы полагаете, Учиха Итачи будет полезен в грядущей войне? — нарушил молчание Гаара. — Если Мадара пытался его убить — да, есть все основания так думать, — ответила хокаге. — Вы пока не добились от него признаний? — уточнила Мей. Цунаде в ответ покачала головой. — В таком случае, я могу порекомендовать своих специалистов, — лучезарно улыбнулась мизукаге. — А в чем сложность выбить из него информацию? — зычно спросил райкаге. — Если он, как ты говоришь, дохляк. — Есть определенные... — начала Цунаде. — Любой из моих ребят вытащит какие угодно данные. Я сам бы с удовольствием переломил Учихе хребет, — сжал кулак Эй. Теруми деликатно коснулась его могучего плеча. Райкаге свирепо выдохнул в ответ на наглое нарушение личных границ, едва сдерживаясь, чтобы не сбросить чужую ладонь резким движением. Мей, казалось, это ничуть не смутило. — Ну, к чему марать... руку, райкаге-сан, если для этого есть специально обученные люди. Тем более, как я поняла, это не совсем тот Учиха, который вам нужен. — проговорила она. — А что будет, если Совет откажется принять это решение? — подал недовольный голос Ооноки. — Тогда Конохагакуре расценит это как неоказание содействия. О последствиях думайте сами, — грудным голосом проговорила Цунаде. Ооноки не то оскорбленно, не то одобрительно хмыкнул. Гаара задумчиво постукивал по подбородку пальцем. Теруми вальяжно откинулась в кресле, расположив локоть на спинке сидения, и сосредоточенно обдумывала услышанное. Райкаге хранил красноречивое молчание. Мифуне обвел присутствующих взглядом. — Ну что, голосуем? Кто за то, чтобы поместить пленного из «Акацуки» на Острове Черепахи вместе с джинчуурики? — Конохагакуре за. — произнесла Цунаде. — Киригакуре тоже, — Мей слегка приподняла ладонь над столешницей, как бы голосуя. — Если пленный действительно такой исключительный актив, как утверждает Цунаде, мы должны сохранить его. — Я воздержусь пока, — Гаара сложил на груди руки и откинулся на спинку сидения. — Цучикаге-сан, слово вам. Старик пошамкал губами в раздумьи. — Ты не убедила меня, принцесса, я голосую против. — Два голоса за, один голос против, один воздержался. Райкаге-сан? — обратился Мифуне к райкаге. — Ваш голос может стать решающим. Эй сидел, сложив руки на груди, вперив в хокаге тяжелый взгляд из под нахмуренных кустистых бровей. — Если всё так, как ты говоришь, и этот твой Учиха не представляет угрозы... я проголосую за. Если ты поклянешься, что пленник не наведет беду на моего младшего брата. Ооноки с большим интересом следил за Цунаде. «Поверить не могу, что я иду на что-то подобное ради кого-то из клана Учиха. Немыслимо» — с досадой пронеслось в голове у Сенджу. — Я клянусь, райкаге, — сдержанно проговорила хокаге, чуть помедлив, — что Итачи Учиха не причинит вреда ни Би, ни Наруто. Райкаге первым отвел взгляд. — Мне все равно. Это какой-то цирк. Мы то прячем джинчуурики от «Акацуки», то прячем террористов вместе с джинчуурики, — начал он, нарочно затягивая с ответом. — Я голосую за, — подал голос Гаара. Эй с яростью хрустнул костяшками. — Хокаге поклялась. Уж не знаю, чего вам это стоило, — усмехнулся казекаге, обращаясь к Сенджу. — Думаю, подобной гарантии достаточно. — Итак, большинством положительных голосов Советом Пяти Каге принято решение укрыть отступника Учиху Итачи на Острове Черепахи вместе с джинчуурики. Занесено в протокол. — подвел итог Мифуне. Напряжение в плечах и шее спало. Легендарная Неудачница Цунаде Сенджу ненавидела быть перед кем-то в долгу. Быть в долгу перед Учиха — тем более. *** Итачи пока не решил, что делать: слишком неожиданно поменялся расклад. Задумывая своё возвращение в Коноху, он рассчитывал сперва выбить для Саске помилование, шантажируя совет старейшин. Он бы отдавал Конохе информацию по капле до тех пор, пока деревня не развернула бы операцию по спасению Саске. Он бы предложил себя в качестве подсадной утки, если бы правительственные чины не догадались до этого сами: Саске вернулся бы в Коноху хотя бы ради того, чтобы еще раз убить брата. Итачи бы предложил купить мир в Конохагакуре ценой своей жизни: пусть они бы отдали преступника отото для завершения мести, а взамен заставили бы Саске поклясться не трогать деревню. Был и третий, самый крайний вариант. Выманить Саске с помощью брата, а затем применить на нем котоамацуками, которое Итачи дал Наруто. В его первоначальном сценарии, где он сам был мертв, а Саске не знал правды, котоамацуками было гарантией того, что деревня останется в безопасности, даже если его младший брат слетит с катушек и пойдёт по стопам Мадары. Техника мягко и незаметно для всех, — а главное совершенно безвредно для Саске — отработала бы заданную программу. Задумка казалась Итачи идеальной. До недавних пор. «Это будет нечестно по отношению к Саске. Я снова хочу отнять у него свободу воли» Мысль, пришедшая в результате долгих раздумий, была предельно простой и ясной, и теперь Итачи даже стыдился того, что понадобилось так много времени на её осознание. «Я снова хотел лишь манипулировать им» В моменты, подобные этому, Итачи думал, что его сердце просто не выдержит. Случится приступ или что-то в этом роде. Слишком много разномастных переживаний свалилось на него за эти два месяца: он жив, он слеп, он видит, он может дышать, он снова в Конохе. «Он знает правду» Годами возводимые планы превратились в руины. Единственный человек, которому он мог доверять, оставил его. Брат оказался под влиянием безумца. Почему Итачи до сих пор не умер от горя? И вдобавок эта новая мысль, впившаяся в его сознание, как осколок, причиняла невыносимые муки. Итачи сам неадекватен, может быть, почище Мадары. В своём стремлении всё контролировать он превратил жизнь младшего брата в ад на Земле. Желая для отото всего самого лучшего, Итачи выбирал наиболее травматичные, наиболее болезненные методы. Безопасность и благополучие Саске стали настолько приоритетной целью, что за этой целью Итачи перестал видеть самого Саске. Итачи расписал жизнь брата по пунктам, словно это была очередная миссия. К какому результату это всё привело Итачи было даже страшно подумать. Что Саске чувствовал, узнав, что брат, которого он собственноручно убил, принес себя в жертву ради его спасения? Итачи молился, чтобы Саске не принял этого близко к сердцу. Чтобы ненависть оказалась сильнее любой правды. «Вдруг он наложит на себя руки? Он ведь не знает, что я выжил. Господи» Итачи никогда не воспринимал брата, как личность. Он отнял у него любую возможность действовать самостоятельно. Скрутил по рукам и ногам. «Глупый маленький брат» — разве это не его слова? Слова, полные ласковой, но всё-таки снисходительности. Почему Итачи решил, что имеет право так относиться к нему? Почему Итачи решил, что имеет право манипулировать им? С какой стати ты, Итачи, вообразил, будто знаешь, как будет для него лучше? «Потому что я старший брат. Такими должны быть старшие братья» Но внутренний голос звенел от ликования: нет, вовсе нет, твои представления ошибочны. Мог ли Итачи попробовать поговорить с Саске, когда тот стал постарше? Попробовать ему все объяснить? Хотя бы попытаться вернуть тому право на выбор? Узнав правду Саске мог бы принять решение, опираясь на более полную информацию, а не на ту ложь, которую выстроил вокруг него Итачи. Память услужливо подбросила воспоминания о провальной миссии в Шукуба-мачи. Там Итачи впервые спустя долгих пять лет встретился с Саске. Как же он вырос. Как же он изменился. Итачи с болью узнавал в этом рычащем, озлобленном подростке своего младшего брата. Пальцы, в которые Итачи когда-то впервые бережно вложил сюрикен, объясняя, как правильно держать оружие, чтобы не пораниться, теперь были скрючены судорогой. Эти руки, которыми новорожденный Саске крепко хватался за его указательный палец, теперь тянулись к его шее, чтобы сомкнуться на ней еще крепче. Кажется, Итачи был в состоянии аффекта. Все события после того, как отото оказался в его поле зрения, нукенин помнил смутно. Он избил его. Он снова пытал его в цукиеми. Он чуть не убил его. Наверное, хотел выглядеть убедительно. Какой же ты молодец, Итачи! В дальнейшем брат оценит твои старания. Осознание накрыло его через несколько километров от границы города вместе с панической атакой. Дикий овес рассыпáлся по полю. Ноги начали заплетаться в этих колосьях. Почему-то казалось, что маленький Саске вот-вот вынырнет из высокой травы, хохоча, выскочит прямо перед ним. «Нии-сан! Поймал!» Итачи рухнул на землю, хватая ртом воздух. Кисаме навис над ним. — Итачи-сан, вы как? Глаза? «Сердце, Кисаме. Моё сердце сейчас не выдержит» Итачи стискивал на груди плащ, не в силах выдохнуть. Хошигаки хлопотал рядом, соображая, что делать, причитая и сетуя на проклятый шаринган. — Да что же это такое... Итачи-сан... Воздух вышел из легких с глухим рыданием, и Итачи почувствовал, как что-то умирает в нём. Была ли это какая-то глупая, неуместная надежда? В тот день Кисаме посетили первые подозрения. Так мог ли Итачи рассказать Саске? Сведенные судорогой пальцы. Плечи, словно вырубленные из камня. Такие маленькие, детские плечи, на которые Итачи безжалостно навалил непосильный груз. И, конечно, глаза. По ним можно было прочитать абсолютно всё. «Он бы мне не поверил ни тогда, ни позже» Была и еще одна причина — Итачи шиноби. Он поклялся не разглашать правду во имя благополучия Конохи. Он дал клятву. Он безымянный заступник, защищающий деревню из тени. Получается, деревня оказалась важнее собственного младшего брата? Было страшно, потому что Итачи не мог ответить на этот вопрос. Возможно, он всё это время лишь обманывал сам себя, вбив в голову, что всё было ради Саске. Раз речь идет о любви, то не милосерднее ли было убить и его тоже? Или Итачи оставил его в живых, потому что... надо ведь кому-то возрождать клан? Это безумие. «Я безумен» И после всего того, что Итачи учинил с жизнью Саске, он всерьез собирался использовать на нем котоамацуками, будто брату не принадлежала его собственная жизнь. Точно так же Итачи относился к своим врагам, которых ликвидировал во время миссий. Браво, Итачи, ты действительно монстр. Помимо того, что ты убийца матери и отца, трус и ничтожество, ты ещё и болен головой. Но мог ли Итачи что-то исправить? Сидя в коноховской камере в смирительной рубашке — навряд ли. Однако он по-прежнему может заключить сделку с официальным следствием. Он может потребовать разговора с Наруто в обмен на данные. При встрече Итачи объяснил бы мальчику, как избавиться от запечатанной в нём вороны, а это позволило бы не допустить ещё одной несправедливости в отношении отото. В конце концов Саске пока неизвестно где, наверняка раздираемый противоречиями и внутренними конфликтами. Если предположить, что правда стала известна брату сразу после их с Итачи сражения, то напрашивается вопрос, почему Коноха до сих пор цела? И вот как раз этот вопрос внушал толику надежды. Потому что помимо того, что Саске готовил тактику, разрабатывал план, собирал ресурсы и так далее... помимо всего этого могла быть и другая причина: он медлит. Он не готов. Он не принял сердцем этого решения и сейчас сомневается несмотря на всё то, что поет ему над ухом Мадара. Саске — доброе и чистое создание, и даже пройдя через все мытарства он должен был сохранить в себе волю огня. Почему Итачи вообще решил, что Саске способен на подобное? Неужели он настолько в него не верил? Итачи погружался в пучину вопросов. Эти вопросы застревали в его горле, он буквально захлебывался ими. Шипение печати на двери вырвало его из этого омута.