Наследница благородных кровей

       После того, как мистер Спайк дал команду разойтись, Нэтт ещё пару секунд стоял неподвижно, потому что от волнения задеревенели ноги, дыхание сбилось, а бешеное сердцебиение перекрывало звучание окружающего мира. В тот момент, когда Мари очнулась от оцепенения, у неё оставалось всего несколько секунд, чтобы хоть куда-то пойти. Но тут произошло то, что она ожидала меньше всего. Вместо того чтобы пойти туда, куда велит ей сердце (по словам мистера Спайка, опять же), она споткнулась об какой-то предмет (как она узнала позже, это было ведро для воды, по глупости забытое Нино) и рухнула на землю, вновь сдирая кожу с многострадальных колей. В тот момент, когда она уже хотела подняться, мистер Спайк скомандовал замереть на месте и не двигаться. Поэтому всё ещё ошарашенный Нэтт так и остался неподвижно сидеть на коленях, стараясь слишком уж явно не показывать боль, которую ему приносили свежие раны и ноющий живот.        После позорного падения, чувства радости и окрылённости сменились на ужасный страх и переживание. Переживание за то, что ни одна лошадь не выберет Нэтта, что его попросту не заметят, что он так и останется без лошади, поэтому крошечная надежда на призрачную свободу таяла с каждой секундой и… И тут Мари чувствует резкий толчок в живот. Секунда падения, и вот уже она лежит на земле, вдыхает клубы пыли, образовавшиеся после выхода лошадей из загонов, и отчаянно пытается понять, что произошло и кто же её толкнул. Ещё пара-тройка мучительно-долгих секунд и Спайк командует снять повязки, при этом удивлённо таращась на Нэтта, не обращая внимания ни на что вокруг. А посмотреть действительно было на что.        Прямо над Нэттом возвышался огромный вороной конь* без единого светлого пятнышка с мощной мускулистой шеей, длинной и спутанной на концах гривой, абсолютно чёрными глазами и… почему-то без подков. Мари лежала на земле, взгляд её бегал по лошади, а сама она иногда забывала сделать вдох, находясь в потрясении и восхищении от, казалось бы, исполинского жеребца (снизу он и в правду был огромен). Никакой другой лошади, более прекрасной, чем эта, Мари не видела за всю свою жизнь. И если бы хоть кто-то попытался в этом усомниться, она, не задумываясь, поклялась бы не только своей жизнью, но и жизнями своих родителей.        Наконец, она посмотрела в глаза коня, их взгляды встретились и на секунду ей показалось, что этот конь понимал её всю: её душевную и физическую боли, её страхи, переживания и… Она отогнала эту мысль. Не стоит тешить себя ложными надеждами, иначе потом будет только больнее. Этот урок она усвоила очень давно, хотя иногда всё же она попадалась на эту коварную удочку.        Мари была настолько потрясена и находилась так глубоко в своих мыслях, что очнулась от недолгого транса лишь из-за оглушительной тишины, царящей в радиусе пятнадцати-двадцати метров вокруг. В попытке понять, что же случилось, Мари посмотрела на мистера Спайка, но тут же поняла: что-то не так. Спайк вообще был довольно собранным и ответственным человеком, держал себя в руках в самых стрессовых ситуациях, помогая ученикам и не позволяя им падать духом, но при этом он не терял своё своеобразное чувство юмора. Именно поэтому было очень необычно, нет, даже скорее странно видеть откровенную, ничем не прикрытую панику в глазах мистера Спайка. Он стоял неподвижно, губы его беззвучно шевелились, а сам он выглядел не то, чтобы беспомощным, но абсолютно растерянным человеком, который при этом усиленно пытается что-то сделать, чтобы исправить какую-то ну очень плохую ситуацию. Что именно произошло — Мари так и не поняла. Поэтому перевела взгляд на других, всё ещё не понимая, что же случилось. Но все, как один, безмолвно стояли и, не стесняясь, таращились на Нэтта. Хотя нет, они смотрели не на Нэтта, они смотрели на то, что было выше него. Они смотрели на коня.        Вдруг, посреди всеобщего молчания раздались тихие, едва слышимые звуки мужского голоса:        — …тт, …этт, Нэтт. — Взгляд Мари вновь упал на тренера Спайка. Теперь он был более собранным и уверенным, но глаза всё равно выдавали небольшую панику, а он сам продолжал говорить шёпотом. — Ты только не волнуйся. Всё… Не буду говорить, что всё хорошо, но всё может быть нормально, если мы все хорошенько постараемся. Самое главное: не двигайся и внимательно послушай меня. Этот конь он… Он немного странный, ненормальный, некоторые говорят, что он бешеный. Понимаешь, это настоящий дикий не прирученный мустанг, не принимающий людей. Он не даётся никому в руки, никого к себе не подпускает и ведёт себя довольно агрессивно. Последний самоуверенный смельчак, добровольно вызвавшийся почистить этого коня, лежит с переломом ноги, потому что его лягнули. Чтобы попытаться не пострадать у тебя будет всего один шанс. — Он чуть помедлил, а затем заговорил немного громче, обращаясь уже ко всем. — Послушайте, конь действительно опасный, поэтому, чтобы никто не пострадал, мы должны действовать быстро и, самое главное, все вместе. По моей команде разбегаемся в разные стороны и перелезаем через ограду загона. Я понимаю, что она высокая, но это то, что вы сможете сделать, если захотите. Нэтт, ты используешь момент, когда конь отвлечётся на нас, и бежишь до ограды. Я бегу вместе с вами. Снаружи мы решим, что делать дальше. Ну и последнее, — мистер Спайк впервые за день легонько улыбнулся. — Все запомнили, кого какая лошадь выбрала?        Дождавшись лёгкого кивка, Спайк сжал руку в кулак, и медленно начал пальцами отсчёт от одного до пяти. Когда ладонь была полностью раскрыта, ребята сорвались с мест, а Спайк пронзительно свистнул, обращая внимание коня на себя, и побежал к ограде.

***

       За время непродолжительной речи Спайка Мари успела незаметно осмотреться. Она лежала в одном из самых стратегически невыгодных мест — аккурат по центру загона. Самая ближайшая ограда находилась в десяти метрах от неё, а самая дальняя — в двадцати. Что толком делать — она так и не придумала, да и по правде сказать, она не могла поверить своим ушам, что этот конь с такими умными глазами, да и к тому же абсолютно безобидный на первый взгляд, может быть хотя бы на каплю опасным.        Как итог, погружённая в свои мысли, она потеряла несколько драгоценных отвлекающих секунд и сдвинулась с места лишь тогда, когда уже добрая половина учеников оказалась либо у ограды, либо за ней. Но злосчастное ведро и тут сыграло свою службу — Нэтт вновь запнулся и упал, оставшись один на один с конём. Конечно, того, что произошло дальше, не ожидал никто, включая самого Нэтта.        Когда Мари вновь упала, раздался глухой звук падения чего-то довольно массивного, что, бесспорно, отвлекло внимание коня от убегающих учеников и заставило посмотреть на Нэтта. Вороной неожиданно резко двинулся в её сторону (хотя их отделяла буквально пара метров), остановился рядом с ней и наклонил голову так, что их глаза стали находиться примерно на одном уровне. Конь немного покрутил головой вверх-вниз, резко фыркнул, а затем вновь уставился на Мари, словно говоря: «Ну и что ты тут расселась? Тебе давно пора встать, я тут тебя жду, между прочим!». Мари списала резкое и странное поведение коня на своё бурное воображение, но встать всё-таки решилась. Очень медленно поднявшись, она попыталась сделать пару шагов назад, но попытка бегства была внезапно остановлена грозным, и даже немного гневливым, взглядом коня, и Мари замерла на месте, точно вкопанная.        Конь сделал грациозный шаг к Мари и вновь уставился на неё своими абсолютно чёрными глазами. С минуту они стояли неподвижно, и, казалось, даже не моргали. Все ученики вместе с мистером Спайком уже давно были за оградой арены, поэтому случись что плохое, Мари бы никто не помог. Хотя… Даже если бы кто-то и был рядом, она сомневается, что ей хоть кто-нибудь стал помогать. Разве что тренер Спайк… но и на счёт него она всё же немного сомневалась.        Как и обычно, Нэтт оказался предоставлен сам себе, а это значило, что и выход из сложившейся ситуации он тоже должен был найти сам. В конце концов, ему уже не привыкать.        Однако, несмотря на уверения мистера Спайка в опасности и дикости коня, какая-то часть Мари всё же отказывалась в это верить. И поэтому она решила рискнуть. Всё же, её жизнь целиком и полностью состоялась из ежедневного риска, поэтому она давно привыкла ставить на кон всё.        Она медленно потянулась правой рукой к морде коня и замерла, хотя ей оставалось всего сантиметров пять, чтобы дотронуться до его переносицы чуть выше ноздрей **. Почему-то прикоснуться к нему она не решилась, но конь, будто поняв нерешительность Мари, сам преодолел оставшееся расстояние. Мари не знает, что в тот момент почувствовал конь (да и никогда не узнает), но сама она чувствовала себя так, слово в тот миг она обрела верного, но молчаливого друга. Наверное, так оно и было.        Что происходило следующие полчаса — Мари помнит с трудом. Из восхищённого оцепенения, буквально острыми клещами ***, её вынул мистер Спайк, единственный из всех, кто осмелился зайти в арену из-за долгого отсутствия Нэтта. Как он потом признался, он ожидал увидеть самое худшее (от сломанных рук и ног до продавленного черепа), но никак не Нэтта, спокойно обнимающего на удивление спокойное животное, которое при этом с удовольствием уплетало морковку прямо из рук семиклассника.        Несколько секунд замешательства тренера Спайка сменились поражением, а затем отчасти и восхищением. Было решено на страх и риск Нэтта и под его личную ответственность оставить Мари коня. Но всё же Спайк настоятельно просил (хотя это скорее походило на очень настойчивое требование), чтобы Нэтт с «опасным конём» занимались отдельно от всей группы (а лучше вообще в другое время и дни), пока Спайк абсолютно точно не убедится в том, что конь безопасен для окружающих.        Собственно, Нэтт не имел ничего против, потому что тренироваться с заносчивыми старшеклассниками и мерзко хихикающими одноклассниками не было никакого желания. Да и, по правде сказать, спустя месяц, не только Нэтт, но и всё остальные заметили, что Чоко **** (так Мари назвала коня, потому что окрас лошади напоминал ей сказочную сладость из маминых сказок) был спокойным только в присутствии Нэтта и по-прежнему никого кроме Мари к себе не подпускал, оставаясь для остальных агрессивным и опасным.        Зато с Нэттом он превращался словно в пушистого чёрного котёнка, жаждущего ласки, любви, внимания и заботы. Ему до безумия нравилось, когда его мыли, чистили, гладили, кормили с рук, расчёсывали гриву — в общем, любое проявление внимания Нэтта к его важной персоне. Когда у него было хорошее настроение, он даже разрешал делать что-то со своей гривой (например, Нэтт любил заплетать её в косу или в косы, потому что потом гриву было легче очистить от пыли и грязи). Единственное, что Чоко напрочь отказался делать — дать себя седлать и подковать. Поэтому процесс обучения Мари верховой езде затянулся дольше, чем у её сверстников. Но она не жаловалась, и даже отчасти была рада, потому что по силе, скорости и ловкости Чоко превосходил остальных лошадей в несколько раз. Однако сама Мари в умениях отставала от других. Спустя полтора месяца Чоко то ли пожалел Мари, то ли дал ей поблажку и впервые позволил надеть на себя первый и единственный на данный момент атрибут приручения — уздечку. Надо сказать, Нэтт был очень благодарен Чоко, потому что за то время, что они провели вместе (а они виделись каждый день, ведь только Нэтт мог его кормить без вреда здоровью), Мари поняла, как Чоко ценит свободу. С уздечкой дело пошло в гору, и пусть Нэтту всё ещё было тяжело, но он почти догнал сверстников и даже перешёл от средней по скорости рыси к медленному галопу.        В любом случае, она безмерно была благодарна судьбе за то, что ей достался именно Чоко. Вернее, что Чоко выбрал именно её. Теперь у неё появился ещё один друг. И пусть Чоко не мог поговорить с ней или дать совет, но те моменты, когда он легонько клал голову ей на плечо или лизал лицо и руки, поддерживали её лучше каких-либо пустых слов.