Наследница благородных кровей

       Если кто-нибудь в начале обучения Нэтта в ШДМБП (Школе для мальчиков благородного происхождения), сказал бы ему, что его лучшим другом станет старшекурсник, проказник и редкостный бездельник при этом лишь каким-то чудом умудряющийся отлично учиться, то Нэтт не то, что не поверил бы, но и счёл говорившего явным психом. Если бы вдобавок ко всему прочему Мари сказали, что к очаровательному проказнику-блондину прилагаются безумно застенчивый и милый Натаниэль и забавный и харизматичный Нино, то Мари бы просто отвела шутника за руку в больницу для душевнобольных. Но факты неоспоримы, а Нэтт действительно настолько сдружился со всей этой безумной и противоречивой троицей, что просто не представлял, как бы печально сложилась его жизнь, не залезь Адриан к нему в комнату в тот самый день.        Ребята настолько крепко сдружились, что их весёлое сборище в кругу учащихся получило шутливое прозвище «Квартет», а во всех бедах неизменно винили их, хотя, собственно, в большинстве случаев они не были виноваты вовсе. И пусть, к стыду Мари, довольно часто она занималась покрывательством шуток этих трёх бездарей, но при этом она сама никогда не принимала участия в этих смутных затеях. Хотя кому скажи — не поверят! Кто всегда «стоял на стрёме» и кого неизменно обнаруживали первым? Нэтта! Кому доставалось чаще всего больше других (хотя и незаслуженно)? Конечно Нэтту! Кому высказывал всё своё недовольство и неизменно мстил на тренировках мистер Спайк? Правильно, Нэтту!        Но отчего-то Мари всё устраивало. Она не знала почему. Может потому, что в компании с этими прохвостами она чувствовала себя комфортнее и могла быть практически сама собой (если, конечно, забыть, что она всё-таки не парень)? Или потому, что их шутки были не очень злобными и действительно забавными? Или из-за того, что над Нэттом стали меньше насмехаться одноклассники, боясь получить за завтраком заслуженную — пусть и не самую благородную — вендетту* от друзей-старшеклассников Нэтта? Точный ответ она дать не могла. Она лишь чувствовала, что с ними ей было комфортно и не желала ничего менять.

***

       Время шло, дни сменялись днями, а Мари периодически ловила себя на мысли о том, как же хорошо быть парнем. В смысле, действительно быть парнем, а не притворяться им с целью защиты себя. Живут себе, не зная ни бед, ни горя, ни проблем. Им не нужно думать о том, что в любой момент их могут раскрыть и не заботятся о дальнейшей судьбе. Ещё чаще Мари ловила себя на том, что мечтает. И эти мечты были противоположны как огонь и лёд, но при этом не менее желанны, потому что Мари понимала — она будет более чем благодарна, если бы хотя бы одно из её желаний действительно станет явью. Первое, было более ммм… приземлённым и осуществимым, что ли? Она мечтала, что сохранит свою тайну до конца школы, получит достойное образование в школе, затем заочно закончит Высшие курсы в Королевском Университете и продолжит спокойную жизнь (пусть и без наследников) в теле парня, обеспечивая себя и своих родителей. Второе же желание было таким же доступным, как и кража Луны с неба. Редко, она позволяла себе мечтать, что в один прекрасный день найдётся человек, который будет любить её всем сердцем, понимать с полуслова, а жить они будут в гармонии и согласии, без побоев, издевательств и жестокости. Потом она осознавала невозможность этого всего, грустила, пила успокаивающие настойки, очень редко позволяла себя «упустить» пару слезинок, а потом, если все дела были сделаны и тренировок больше не было, бежала к Чоко — её лучшему другу, которому она могла рассказать абсолютно всё, не боясь, что об её тайне может кто-то узнать.

***

       В этот раз всё проходило по похожему сценарию.        Нэтт шёл в свою комнату из библиотеки с целым ворохом книг. Сегодня был долгожданный выходной. Мистер Спайк уехал в город, так что дополнительных тренировок быть не должно; друзья наверняка в их секретном месте у одного из прудиков вблизи входа; её вечные дониматели-одноклассники скорее всего ещё не проснулись; так что Нэтт мог спокойно и никого не опасаясь сходить в библиотеку и обратно и даже насладиться припекающим весенним солнышком.        Дойдя до комнаты, он сгрузил книги по оружейному искусству на стол, взял первую попавшуюся из них и запрыгнул на кровать, начиная читать. Эту книгу нельзя было назвать полноценным учебником. Скорее, это было нечто вроде вольного рассказа знатока об основах оружейного дела вперемешку с его воспоминаниями, хронологическими событиями, историческими вкраплениями, смешанные с его личными мыслями и деталями не всегда по теме, воспоминаниями о том или ином месте или событии, а также связанными с ними народными легендами или приданиями. Этакий дневник «всё обо всём и ни о чём вовсе» на более-менее оружейную тематику. И, несмотря на то, что периодически встречались довольно обидные фразочки вроде «Женщина — является существом подчинённым, которое следует держать в повиновении для её же пользы, чтобы предотвратить разгул дикарских инстинктов, унаследованных от праматери Евы» и «Как мы все знаем, шевалье де Латур-Ландри сравнивал женщину с пауком, умело оплетающим сетью сильный пол, чтобы таким образом вовлечь его в пучину плотского греха», читать всё равно было довольно интересно. Интересно, но обидно.        Спустя некоторое время рассказчик дошёл до одной из легенд, в которой рассказывалось о чудесной любви неких Тристана и Изольды, потом шла некая критика поступков Тристана, мол ни к чему такие жертвы ради женщины и прочее. Но именно эта легенда вновь всколыхнула давнюю несбыточную мечту.        Мари отложила недоучебник-дневник и, недолго думая, отправилась к Чоко — кроме него видеть никого не хотелось.        Чоко встретил Нэтта игривым ржанием, подставляясь под ласкающие поглаживания и буквально выхватывая из рук дикое яблоко, которое Нэтт сорвал по пути к конюшне.        Настроения ездить на стадионе не было совершенно, поэтому Мари забралась на неосёдланного Чоко и направила его прямо к выходу в лес, куда на самом деле было запрещено выходить без сопровождающего во время уроков или во время школьной охоты, куда допускались лишь старшие классы. Но Мари не было никакого дела до правил, поэтому она отправилась к родной неприметной дыре в заборе, откуда ещё со времён детства сбегала в «густой зловещий тёмный лес», хотя она таковым его не считала.        Вместе с Чоко они выбрались за пределы леса, и Мари пустила Чоко во всю прыть, крепко держась за гриву. А слёзы были вовсе не из-за невозможности светлого будущего, в котором она будет кем-то любима, нет-нет, вовсе не из-за этого, просто Чоко уж очень быстро нёсся против ветра.