В объятиях

***

-…А я ему и говорю, чтобы пошел куда подальше, и не мешал честным людям работу свою выполнять! — парень во весь голос рассмеялся от собственной шутки, но голос его, волнами гогота расходящийся по небольшому помещению кафе, медленно затих, не поддержанный ничьим больше. Воцарилась неприятная тишина, главенствующая над этим вечером встречи друзей. За столиком сидели пятеро, каждый в своих мыслях, и только один пытался поддерживать атмосферу всеобщего веселья, которой не было изначально. -Ребят, — снова громко заговорил тот же самый парень с шевелюрой, стоящей торчком как на геле из девяностых. -Вам не кажется, что это немного не то место, чтобы вот так сидеть и распускать сопли? Все как один подняли на него глаза. Кто-то перестал разглядывать безумно интересную плитку пола, кладка которой занимала гораздо лучше, нежели разговор по-душам; кто-то убрал руки со стола, что так яростно выводили на нем непонятные узоры и уже должны были протереть дерево насквозь; кто-то благодарно улыбнулся, придавленный всеобщим настроением; кто-то просто «отмер», придя в себя и заставив себя думать, вслушиваться в слова, как-то включиться в окружающую обстановку, напрягся как мог. Шутник выдержал эти взгляды, полные непонимания, страха и немого вопроса, оглядев каждого. -Я, конечно, понимаю, горе и все такое, но жизнь-то не остановилась.- парень развел руками чуть более пренебрежительно, чем мог бы. -Несомненно, то, что произошло, касается каждого из нас, нам всем больно и одиноко, мы все опустошены. Он сделал небольшую паузу, с опаской поглядывая на сидящего рядом друга, который снова опустил взгляд куда-то вниз, но крашенную в кровавый прядь волос все же отпустил. Она выскользнула из его пальцев и безжизненно застыла, будто всегда так и была. Говорящий перевел взгляд на сидящего напротив и вздохнул. -Но не все же потеряно. Мы еще живы, даже вполне функциональны, — он не мог не усмехнуться. -И, что самое главное, мы вместе. Неужели вы думаете, что я позвал вас сюда только ради того, чтобы вот так тленно помолчать? Никто не ответил. Очевидно, никому так не казалось. Но сама идея собраться вечером в кафе чтобы поболтать как в старые добрые времена неприятным осадком осела где-то в сознании, отчего встреча и испортилась еще с самого начала. И восстанавливать ситуацию следовало немедленно. Шоковой терапией. -И чего ты хочешь? — вдруг подал голос наследник всемирной компании. -Чтобы мы, позабыв все печали, радовались непонятно чему как дети? Кричали как прекрасна жизнь, а на проблемы забили? Шутник спокойно наклонил голову на бок. Он был готов к подобным выпадам. По крайней мере пока… -Нет, я лишь хочу чтобы вы расслабились немного. -Как ты? -Ну например. Хотя мне тоже нелегко. -Нелегко?! — парень сильно ударил по столу кулаком, отчего встрепенулись все посетители кафе. Он подождал, пока лишнее внимание спадет, а затем продолжил, шипя: -А по тебе и не скажешь. Рука в старых детских шрамах практически невесомо накрыла его ладонь. -Успокойся.- еще тише выдохнул обладатель невероятно грустных и уставших зеленых глаз, которые казались просто огромными из-за почти фиолетовых мешков, удобно расположившихся по бокам от носа. И тот тут же остыл, почти с ужасом и немым извинением глядя на сидящего напротив. Девушка рядом с зеленоглазым нервно почесала щеку, а затем судорожно схватилась за меню. -И-и правда, — немного запнулась она. -Как насчет для начала заказать что-нибудь? -Да, — ее поддержал статный молодой человек в очках и накрахмаленной до ломкости белой рубашке. -Было бы неплохо. К ним присоединился и всеобщий «заводила», и спустя минуту уже уставшая ждать заказ молодая официантка наконец записала в блокнотик несколько блюд, после чего молниеносно удалилась, не желая больше ни минуты проводить рядом с этими нестабильными посетителями. Три пары глаз грустно проводили ее до маленького окошка на кухню и снова заметались по помещению, осознавая вновь затянувшуюся паузу. Через десять минут все та же официантка принесла поднос с соком. В полной тишине она расставила стаканы и снова исчезла, нервно вздохнув. -Ты не видела нож для тортов? — спросила ее коллега, выглянув из-за дверей в подсобку. -Нет, — ответила ей девушка. -Но можешь попробовать попросить вон тех посетителей помочь. Я уверена, эти кого хочешь порубают. И без тени улыбки убежала принимать заказ у пожилой пары, только что вошедшей в кафе. Атмосфера в компании тем временем ничуть не изменилась. Как назло за окном стал накрапывать еле заметный глазу, но вполне ощутимый кожей противной дождик, который не промачивал насквозь, но лишь пропитывал одежду излишней холодной влагой, заставлял ее липнуть к телу и неприятно раздражать кожу. Но парень с узнаваемым издалека причесоном и не задумывался унывать. Ему надоело это напряжение. -Знаете в чем ваша проблема? — бесцеремонно спросил он, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно. -У меня такое ощущение, будто вам это нравится. -Ты к чему клонишь? — снова зашипел «папенькин сынок». Он неприятно скосил глаза, сощурившись так, что тень от век сделала белки серыми почти такого же оттенка, как и небо за окном. Грянул первый за вечер раскат грома. 
Все присутствующие за столом с тревогой переводили взгляды с одного на другого. -Да я к тому, что нельзя быть такими мазохистами.- наглый ответ заставил бровь наследничка взлететь почти к волосам. -Время первого шокового состояния давно должно было пройти, а вы как будто в нем застряли намертво и сами отказываетесь выпутываться. «Заводила» помолчал немного, играя в гляделки с уже явно желающим почесать об него кулаки другом. Давай, взорвись уже. -Лично ты, как мне показалось, ничего против происходящего не имеешь. -Что?! — взревел задетый за живое будущий бизнесмен, хватая шутника за грудки и чуть приподнимая со стула. -Что, правда глаза колет? — выплюнул, хватаясь за его руку, парень. -Он, может, и был больным ублюдком в чем-то, может, отравлял кому-то жизнь своими выходками, может, бесил тебя неимоверно, но это не значит, что ты прав, желая, чтобы он никогда не приходил в себя. На секунду его слова оглушили. Они неприятным холодком пробежались по позвонкам каждого, поселили что-то в душах, какой-то червячок подозрений, и беззвучный вопрос прошелся на выдохе
 «Что, правда?» Имя назвать было не обязательно. Все и так поняли, о ком именно идет речь — одно описание чего стоило. Вся потасовка вдруг оказалась такой ничего не значащей по сравнению с действительно важными вещами, творящимися сейчас за несколько остановок метро в больнице. И ведь мать так и не отходит от постели сына Зеленоглазый, до того без особого интереса наблюдающий за препирающимися со стороны, скривил губы от этой мысли. Конечно, она там, где еще ней быть? И почему сейчас он не рядом с ней? Почему не рядом с ним? Почему не приходил уже несколько недель? Столько вопросов, а ответ всего один, который он никак не хотел найти. Мог, но просто боялся, ибо каким-то шестым чувством понимал, что это будет конец. Но чего именно и почему? Разобраться не хватало сил. Город за окном медленно превратился в расплывчатую декорацию. Жизнь вообще стала походить на какой-то сценарий к фильму с плохим концом и полными страницами описаний того, как главный герой мучается душевными болями по той или иной причине. От сцены к сцене он все погружается в себя, и друзья, так старающиеся помочь в начале, оставляют его одного на растерзание собственным мыслям, после чего он не выдерживает и… Ничего не напоминает? Зеленоглазый вздрагивает, приходит в себя, обводит взглядом помещение, в котором находится. Что, еще не титры? Он медленно приходит в себя от колоколом звенящих в пустой голове простых мыслей и замечает, что его друзья все еще перекидываются злобными взглядами и что-то друг другу говорят. Почему-то от этого зрелища становится не по себе, хоть никакой драки, вроде бы, и не было. -Хватит, — получается слишком тихо, чтобы хоть кто-то услышал. Он и сам не верит своим голосовым связкам. -Прекратите, — уже громче, почти на грани возможностей, а горло начинает саднить, и он нервно сглатывает. Парень с красными прядями на голове отвлекается от яростного перебрасывания фраз, поворачивается к нему и тут же отпускает чужую рубашку. Он снова утыкается куда-то в ноги, хмуро сверлит взглядом пол и поджимает губы. Видно, что ему еще есть что сказать, но он изо всех сил сдерживается. Шутник с грохотом усаживается обратно на стул. Наверное, если бы не другие посетители, он бы сделал это еще громче. Разговор на повышенных тонах в подвешенном за ворот состоянии и душащей у самого горла пуговицей сбил дыхание. Парень шумно вдыхал полной грудью и все хмурился, ища новый повод для перебранки. Потому что это нужно всем Потому что нельзя вот так держать все в себе, это тормозит, укутывает в удобные и теплые шелка безразличия к миру, жалости к себе и окружающим, выпивает все соки и, черт возьми, заканчивается плохо Всегда заканчивается плохо Быстрыми твердыми шагами подошла официантка. Другая, не та, что принимала заказ. Она мило улыбнулась, ставя поднос, первому, что попалось на глаза. Стол на эту улыбку никак не отреагировал. Долго раскладывала приборы немного трясущимися руками, уронила ложку, пришлось идти менять. Как только напитки не пролила? Но не будем о грустном. Громкий вдох облегчения чуть не вырвался из груди, как только весь заказ перекочевал с подноса под носы клиентов. Никто не сказал ни слова благодарности, только парочка из присутствующих — молодой человек в очках и с очень прямо спиной, да юная слегка пухлая девушка — подняли головы и измучено кивнули. Официантка подбадривающе подняла сжатый кулак, уходя к барной стойке. Она не знала, что произошло, но ощущение было, словно за тем столом кто-то умер, а все собравшиеся просто сидят и пялятся на труп. Девушка вздрогнула. Слишком яркая фантазия еще никого ни до чего особо хорошего не доводила.