Время бежит быстро, даже если его течение кажется медленным. Человек торопит его, гонит бежать быстрее, торопя события. Но время течет всегда одинаково, шурша крохотными песчинками друг о друга. Песчаная лавина всегда подкрадывается медленно и неотвратимо, словно затаившийся хищник. И смертельно опасный пустынный самум начинает кружить вокруг режущими порывами ветра, накрывая своей удушающе-обжигающей волной резко накативших событий, упущенных возможностей и разбитых надежд.
После слиянием с часами Вечности на самой грани сознания я могла чувствовать едва уловимый бег времени и сухой скрип песка в металлических шестеренках. Редко когда мое чувство времени могло меня подвести. Но этот раз стал тем самым редким исключением.
От своих размышлений я очнулась ближе к вечеру. Чайный сад наполнился темными тонами, больше не было той восхитительной контрастности света и тени, что отгораживала меня от беспокойного мира с его запутывающими снами и странными эмоциями, что он порождал.
Мысли о произошедшем все никак не могли мне казаться реальностью, но теперь я больше не ощущала нервозности по этому поводу. Легкая неопределенность оседала легкой дымкой, с каждым слоем окутывая сердце все крепче. Хотя даже это уже не приносило ничего кроме усталости, что отдавалась головной болью.
На улице больше не было удушающей жары летних месяцев. Прохладный ветерок начал скользить по моей коже вызывая желание вернуться в домик.
Камелии уже начали закрывать свои душистые белые бутоны и теряться в своей темной листве. Светло-зеленые огонечки светлячков начинали мелькать у самой травы и в веточках самшита.
С каждой секундой мир вокруг становился темнее, я в груди росло чувство тоски и одиночества. Хотелось чего-то странного и, возможно, несбыточного. Хотелось, что бы обняли, закрыв от прохладных порывов ветра, заслонив собой закатный небосвод, и что бы это был тот самый мужчина.
От картины покрывающегося тьмой сада и чувств, что он будил, на глаза наворачивались слезы превращавшие окружавшее пространство в размытое пятно.
Еле слышный всхлип вырывается откуда-то из груди и соленая влага струится по щекам, капая на шелк кимоно и камни родзи. Чувствую, как мои плечи мелко подрагивают от внезапно охвативших неслышимых рыданий. Прижимаю левую руку в тщетной попытке остановить текущие слезы. Но они и не думают останавливаться, черпая силу от разрывающих меня своей новизной и яркостью чувств. Почему в прочитанных мною книгах никогда не писалось об обреченной влюбленности и отравляющих душу снах?!
Неожиданно мою правую руку хватают чуть повыше запястья и разворачивают. От шока мои глаза широко раскрываются, от чего мир вновь становится четким, а волосы слегка задевают щеки при повороте.
Страшно.
Возвышаясь, на меня смотрят сверху вниз. На лбу Дофламинго отчетливо проступили вены, часто пульсируя. Вечно закрытых за очками глаз все так же не было видно. Но еще совершенно неясно что страшнее: смотреть на эти бездушно поблескивающие линзы очков или смотреть в горящие бешенством глаза. Прислуга говорила о том что правитель Дресс Розы не может улыбаться, а лишь безумно ухмыляться. Но я никогда не верила этим сплетням, ведь со мной Дофламинго улыбался, хоть не часто, но это было, и сейчас я не могла поверить в то что видела. Оскал исказил обычно бесстрастное лицо мужчины.
- Я хочу получить, - яростно начал он, - …свой ответ.
Ужасная картина, представшая передо мной в первые секунды, резко изменилась: исчезли вены, оскал резко пропал, само его лицо стало каким-то потерянным, хватка на моей руке ослабла, а голос в считанные секунды изменился с яростно-требовательного на приглушенный.
- Почему ты плачешь? – голос Дофламинго звучал по прежнему глухо. – Это из-за меня? Я напугал тебя, да?
Его слова звучали так печально, что остановившиеся на секунду слезы вновь побежали по щекам, и я смогла лишь вжать свою голову в плечи и помотать головой в отрицательном ответе.
- Тогда что же случилось?
Мою голову аккуратно обхватили Дофламинго своими руками, нежно вытирая слезы большими пальцами. Это действие невероятно успокаивало меня, вместе с тем рождая жуткое смущение.
- Я подумала, что мне приснился наш с вами разговор ночью, приснилось, что вы предложили мне плыть с вами. Я не знаю, что мне делать, но, если возможно, я и правда хотела бы отправиться с вами!
С самого начала моего рассказа я зажмурила свои глаза, не желая видеть что-либо и просто опасаясь того, что ели буду смотреть на Донкихота, то растеряю всю свою смелось и не смогу вымолвить и слова.
На самой грани слышимости я различила короткий смешок, от которого мое сердце пропустило удар, а я почувствовала себя невообразимо глупой. Но мои худшие опасения не подтвердились. Этот невозможный мужчина легонько коснулся самого кончика моего носа своими губами.
После того как он закончил, я открыла глаза и мое сердце сделало очередной кульбит. Я была готова поклясться, что Дофламинго смотрел мне прямо в глаза. Его губы вновь расплывались в столь редкой тихой улыбке. Свет закатного солнца освещал его лицо и было невозможно понять покраснел ли он или это из-за алых лучей на его щеках. Сейчас жесткий правитель своей страны представлялся мне чрезвычайно милым. Милее Нацу с Хеппи, что умели строить мордочки во время упрашиваний о еде или о походе на опасное задание.
- Я никогда не меняю своих решений. Даже ели они показались тебе сном.
На последней фразе мужчина хмыкнул, а я окончательно поняла, что попала.
***
Собирать чемодан меня не допустили. Лишь с боем я смогла самостоятельно собрать свое нижнее белье, а после стыдливо прикрыть его в чемодане нагадзюбаном, под которым также были спрятаны ключи звездных духов. Все это время за мной внимательно следили, словно я тайком возьму с собой бомбу или просто попытаюсь сбежать. Оба эти варианта были бредовее друг друга, но спорить с Дофламинго я почему то больше не хотела.
- Так ты и впрямь собралась уйти со мной. Но неужели ты даже с Императором не поговоришь?
Так вот в чем была причина его нахмуренного вида? Я даже и представить не могла, что Дофламинго будет переживать по этому поводу.
- Все в порядке, я уже поговорила с ним. Я встретила его в том саду, в котором ты меня нашел. Император очень умен и поймет в чем дело и не будет переживать, а Момоноске я напишу письмо. Но мне было бы интересно узнать, почему я должна отправиться на корабль уже сейчас.
Это и вправду вызывало у меня легкое недоумение, словно мужчина пытается скрыть меня от кого-то и это вызывало тревогу. Он вздохнул.
- Просто у меня есть Семья. Нет, не кровная. Они что-то вроде моей банды, мое близкое окружение. В последнее я им не доверяю и мне не хотелось бы, что бы они смогли навредить тебе из-за связи со мной или использовать тебя в качестве рычага давления на меня. Пусть лучше не знают о нашей связи.
- Хорошо.
Слова Дофламинго о его подозрениях встревожили меня, но радость от того что я ему действительно не безразлична и он спасет меня, если что-нибудь случится, вытесняли все тревоги из души. Какой девушке не будет приятно, если к ней придут на помощь? Даже если она сама сильный маг и может разгромить слабую темную гильдию не особо напрягаясь.
Теперь мне осталось лишь написать письмо Момоноске с как можно большим количеством пояснение к программе по изучению языка нашего мира, которую я ему уже давно составила.
***
Поспешная сборка моего багажа затянулась до поздней ночи.
Стоять на корме корабля и смотреть в бархатно-черное небо с россыпью звезд было волшебно. Черное небо сливалось с черным морем на самой кромке горизонта, а серебряный свет отражался в темных водах. Казалось, что вокруг ничего нет, кроме прекрасного до слез ночного неба. Но сегодня я уже выплакала достаточно, поэтому лишь смотрела в обманчиво близкое небо.
Наверное, этот мир присматривает за мной в этой ночной тишине. Не зря же самые важные события произошедшие здесь произошли ночью? Знакомство с Дофламинго, прощание после первой прогулки, его приглашение в свою страну и мое нахождение на палубе его корабля. Все это произошло под сияющей луной, что сейчас серебрит мои руки своим светом. Еле слышимое спасибо срывается с моих губ и уносится с легким бризом в самые небеса.
Буквально спиной ощущаю приближение мужчины и оборачиваюсь. Он и правда подошел ко мне сзади и теперь задумчиво смотрел на ночное светило. Невыносимо захотелось, что бы Дофламинго начал звать меня моим настоящим именем.
- Вы можете звать меня Люси?
- Хм, почему это?
Какая же я бываю иногда глупая. Нужно как-то выкручиваться.
- У моих родителей была маленькая конторка под названием «Любовь&Люди», но в то время, как мама меня родила, в слове «Люди» отпала буква «К» и получилось «Люси». Так меня и начали звать в нашем городке, а я и привыкла.
И не соврала ведь даже почти!
- Я согласен, но у меня два условия.
- И какие же?
- Обращайся ко мне на «ты». И зови меня Доффи.
Я вновь стояла жутко смущенная, пока он подходил ко мне.
- Так ты согласна?
И по птичьи склонил голову к своему правому плечу, нависая надо мной темным изваянием.
- Согласна.
Донкихот не ответил, склонив голову уже к другому плечу и с любопытством рассматривая меня.
- Д-д-доффи…
- Молодец.
Меня обняли, укрыв полами странной шубы с розовым оперением, как я и мечтала буквально три часа назад, плача от несбыточности своей мечты. Оторванная от земли, прижатая к его груди я хотела остаться в этих объятиях навечно. Мужские губы теперь прижимались к моему лбу, а сильные руки держали меня как свою величайшую драгоценность. В груди пушистым комочком попискивала радость.
Пока я под этим звездным небом все будет хорошо.
