Марк сидел на пороге чужого дома и с упоением читал очередной миф из цветной книги, подаренной Беком пару дней назад. Собственно, историю о Диких Огненных наездниках он уже слышал из уст лучшего друга перед роковым днем, но читал с не меньшим интересом — предложения и абзацы складывались перед глазами в красочную картинку, а люди тут же оживали в богатом воображении. На самом деле юношу привлекали не только красивый почерк Бёна и его умение подать тот или иной рассказ, но и иллюстрация. Она, казалось, была нарисована не тушью и углем, а выженна самим природным огнем — линии были на удивление резкими и отрывистыми, ложились на желтоватую бумагу весьма грубо, но, вопреки ожиданиям, хуже от этого не стали. Молодой человек не понимал, чем именно, с первого взгляда простое изображение настолько сильно притянуло его взор и завладело всем вниманием. С рисунка на пограничника с холодом и неким презрением, присущими, как ни странно, только ледяным эльфам, смотрел высокий статный мужчина. Его карие глаза отдаленно напоминали черные стеклянные шарики, в которых с легкостью можно было разглядеть свое отражение, но никак не эмоции и чувства. Челюсть упрямо сжата, губы нервно дрогнули в неком подобие улыбки, хотя назвать так сие искривление просто не поворачивался язык. Неизвестный наездник был довольно-таки жилист и высок. Широкие крылья — ангельские, как подумал Минхён, — стелились за мужчиной багряно-рыжим шлейфом и кое-где отливали приятной чернотой, грудную клетку пересекал крестообразный темный шрам, а по рукам растянулись веточки синих вен. Ко всему прочему, Бэкхён почему-то нарисовал мужчине необычную татуировку на левой стороне груди — механическое сердце, которое, казалось, мерно стучало у парня в ушах, когда он пристально вглядывался в аккуратное сплетение тонких проводков и железных щитков, служащих основой органа. К чему была эта небольшая «приписка», огненный эльф не знал. Вообще, насколько ему было известно из рассказов Чондэ, работающего напрямую с металлом, и Исина — механизмы изобрели именно люди. Иногда даже у них в деревне проскальзывали простые безделушки с мерным тиканьем внутри, но, опять же, со слов старших товарищей, все грандиозные проекты пока что оставались несбыточными мечтами и глупыми грезами. Если честно, паренек не всегда мог понять ход их мыслей — разве мечтать о чем-то — плохо? Люди должны во что-то верить, чтобы жизненная рутина не затянула их в свои цепкие объятия. Перед глазами тут же словно бы в насмешку пронеслась вся сравнительно недолгая жизнь Марка — улыбки и смех, которыми она была наполнена, совсем не походили под описание серых будней. А мечта, красивая и, увы, недосягаемая, всегда отдавалась глухой болью в сердце. Юноша коротко усмехнулся себе под нос. А ведь и правда… Все-таки остальные ребята были пусть и ненамного, но старше него самого, а, значит, и жизненного опыта у них всяко больше. По крайней мере, Лэй-хён уж точно никогда не кидал своих слов на ветер.
Тяжко вздохнув и с характерным шлепком захлопнув книгу одним отточенным движением, юноша легко поднялся с насиженного места и уныло потащился в дом. Лекарь совсем недавно ушел в лес на каждодневный сбор трав, поэтому лачужка практически пустовала — никакого громкого звона кастрюль, стеклянного писка банок или тихого, еле различимого пения. Если бы не одна вполне себе конкретная, чуть курчавая причина, которая стоически отказывалась приходить в себя после столкновения с отрядом противоположного элемента, то Марк, конечно же, без промедлений взял корзину и последовал за знахарем. В детстве они довольно-таки часто все вместе ходили за сырьем в чащу. Какое-то время Чжан даже пытался научить их различать ядовитые и лекарственные растения, однако потом лишь махнул рукой и предпочел проверять добытое. В основном молодые люди активно старались сравнивать различные листочки и корни кустарников с картинками в ботаническом атласе, который им, исключительно по доброте душевной, торжественно вручал знахарь. Конечно же, каждый из них ошибался по несколько раз за поход, однако никто (если не брать в расчет весьма знакомую ведьму) не догадался попробовать одно из растений на зуб. Огненный эльф тихонечко прыснул в кулак, а затем и вовсе позволил себе рассмеяться в голос — тогда Бэкхён был похож на человека, попытавшегося похитить у пчелиного роя мед. Лицо подозрительно посинело и раздулось, словно воздушный шар, так, что из-за образовавшихся пухлых щек глаза превратились в две узкие щелки. Губы отдаленно напоминали крупный, неумело завязанный бант, а язык распух и при любом удобном случае был готов вывалиться изо рта. Разумеется, в тот момент перепугавшимся на смерть ребятам было совсем не смешно, собственно, как и Исину, который заставил горе-парня выплюнуть все до последней ягодки. Слава Богу, концентрация яда была крайне мала, и лекарь вовремя успел ввести пограничнику нужный антидот. С тех самых пор, пожалуй, Бён перестал таскаться за ними в лес, чтобы напакостить.
Н-да… Сейчас казалось, будто все это происходило так давно, да и то, не совсем понятно — наяву или в каком-то дивном сне. Когда именно все пошло под откос? Когда его нормальная жизнь стала рассыпаться, утекая, словно песок сквозь пальцы? Марк позволил себе мрачно усмехнуться и немножко заторможено перевел уставший взгляд на беспокойную чащу — лес роптал тяжелым замогильным шепотом. Растрескавшаяся, как резиновая маска, кора деревьев отдаленно напоминала юноше человеческие гримасы; такие, какие бывают лишь в моменты агонии. Скрюченные пальцы ветвей тесно переплетались с неаккуратными, растрепанными еловыми лапами и притягивали друг друга в импровизированные объятия, макушки словно склонялись ниже к земле, стараясь спрятаться от чего-то страшного. Ветер вальяжным бароном проплывал между широких стволов с многообещающей улыбкой, безжалостно топтал красивые цветы босыми ногами и старался запугать птиц и животных. Где-то вдалеке завывала постепенно приближающаяся буря. Небесный купол напоминал огненному эльфу размытое свинцовое пятно, которое расплылось на холсте уродливой кляксой. Натянутое до предела, оно так и грозило разорваться в любой момент, а затем с неимоверно громким, почти что громовым раскатом рухнуть на землю.
— Давненько такого не было… — негромко пробормотал парень и как-то неопределенно покачал головой, с характерным старушечьим скрипом закрывая дверь. Надо как можно скорее зайти в дом. Скоро на улице начнется самый, что ни наесть настоящий ураган, который стандартно проходил мимо их поселения каждые пять лет. Насколько Минхён знал из все тех же рассказов знахаря, сие явление было определенно магического природного происхождения и, скорее всего, брало свое так называемое начало с легендарных болот. Кстати, оно тоже довольно-таки подробно расписывалось в красочном подарке Бэкхёна. Быстренько заскочив в уютную лачужку, молодой человек судорожно принялся закрывать все распахнутые окна, а когда дело было сделано, снова принялся листать небольшой томик. Чтобы убедиться, что он ничего не напутал, так сказать. Нужная ему легенда обнаружилась ближе к концу книги и была специально помечена красными чернилами.
…Ненависть людских ведьм крепчала. Она, подобно горькому сумраку, рассеянными клубами расползалась по земле, хватала одиноких путников за ослабшие ноги и с неведомой силой утягивало на дно, отчаянно пытаясь найти среди густой стены леса поселения скрывавшихся эльфов. Болота были им родным домом, а леса, дикие, заросшие дурман-травой, багульником и душистым шиповником, служили им верной крепостью, которая хранила магические тайны с начала веков. Мужчина плотнее запахнулся в безразмерный черный балахон, натянул капюшон почти до кончика покрасневшего носа и судорожно подышал на ледяные пальцы, которые нагло отказывались слушаться своего хозяина. Тишина, окружавшая его со всех сторон, пугала. Она была ненормальной, чересчур неестественной, пронизанной едва различимыми искрами магии. Охотник лениво покосился на поваленное, давно прогнившее до самой сердцевины дерево, вернее, на неспешно выползающую из его недр змею, и крепче сжал рукоять меча. Каждый шаг отдавался в голове едва ли не церковным набатом, из-за чего он постоянно замирал, как хищник, готовый к стремительному рывку, а затем снова продолжал свой нелегкий путь.
— Лучше бы шел дождь, — нечленораздельно пробурчал себе под нос молодой человек и раздраженно заскрипел зубами, когда нога едва не съехала в чью-то нору. Черт возьми, какое лихо только понесло его в самый разгар ведьминских шабашей в эту поистине дьявольскую чащу?! Конечно, в отличие от его лучшего друга, мужчине, по большему счету, здесь было нечего делать. Его семья никогда не страдала от нападок изуродованных травей с кровожадностью диких зверей, которые царственно называли себя «оскорбленными и несчастными женщинами». Кажется, вчера в баре он перебрал медовухи и проиграл желание в карты… Иначе как он по доброй воле мог пойти… сюда? Благо, жена, дети и младший брат еще спали, когда он покидал дом. И именно сейчас до мужчины дошло — возможно, навсегда.
— Если бы Чонин меня видел — точно убил, — все тем же благоговейным шепотом ругался молодой человек, по максимуму осторожно отовигая в сторону вредные ветки, которые так и мечтали лишний раз стегнуть нерадивого путника по физиономии. — Или запер в какой-нибудь каталажке, чтоб неповадно было…
— Первый вариант мне понравился больше, — негромко обронили сзади подозрительно знакомым голосом, но мужчина среагировал быстрее, чем успел понять, кто именно преследовал его все это время. Меч с характерным свистом рассек воздух и замер почти у самого горла чужака. Впрочем, неожиданный преследователь даже не дернулся, лишь игриво вскинул брови и странно покосился на эфес. — Скажи, ты и в правду такой идиот, или прикидываешься? — на удивление без всякой тени раздражения или недовольства спросил он и легко отбил лезвие в сторону тыльной стороной ладони. — Можешь не отвечать. Нет, правда, Кай, кто из нас двоих охотник — я или ты? Ты шумишь, как голодный медведь после спячки. Но это одно… Другое — на кой-черт ты пошел в лес в самый разгар ведьминых плясок? Умереть захотел?
Чонин был сравнительно невысок, но довольно-таки жилист. Его упрямый профиль с вечно сжатыми губами и нахальным, цепким взглядом был пределом мечтаний любой деревенской девицы, а аккуратный шрам, пересекающий верхнюю губу придавал ему некоего шарма. Совершенно белые волосы, жесткие, как у волчонка, забавно топорщились во все стороны. В народе, за спинами (и не очень) поговаривали, что они выцвели из-за колдовства, что, собственно, было чистой правдой. Ким Чонин, младший в своем роду — ведьмак. Первый за долгие тысячи лет, а от того и один из самых желанных гостей на любом шабаше. Вот только сам юноша явно не стремился искать компаний дьяволиц и зеленых огней, которые с некоторых пор каждую ночь загорались неподалеку от людского поселения. А сам Кай, как ни смешно, мало чем походил на настоящего охотника на «адских созданий» — вечно заспанный, лохматый, как воробей, и активно поддерживающий занятия своего брата-близнеца, он мало походил на страшного инквизитора, которыми родители пугали маленьких детей. Единственное, что действительно выдавало в молодом человеке обученного воина, тайком ушедшего из церкви (и унесшего с собой половину весьма дорогих икон, но это уже другая история), — меч.
— Кажется, я вчера поспорил… — неуверенно пробормотал старший из близнецов и выразительно закатил глаза к пасмурному небу, словно мысленно взывая к его помощи. — Помню, как сидел в пабе, пил медовуху и спорил с Кихё, помню игру в карты, потом промежуток моей жизни выпадает и, боюсь, так навеки и останется тайной… Но не суть. Просто знаю, что так надо, — упрямо гнул свою линию Кай, внимательно вглядываясь в ленивые, словно бы объевшиеся тучи.
— Ладно, можешь не продолжать, — хмыкнул его визави и наконец соизволил оттолкнуться от дерева, на которое он до этого опирался. Он ступал почти бесшумно, будто интуитивно огибал каждый опасный кусочек земли, где притаилась хитрая старая ветка, которая с легкостью могла выдать его местоположение, и делал это так непринужденно, словно был рожден в этом самом лесу. — Поспорил, значит, поспорил. На что хоть, помнишь?
— Кажется, речь шла о каком-то артефакте… — неуверенно протянул мужчина и с явной опаской покосился на, казалось бы, невозмутимого Чонина, который с преувеличенным вниманием рассматривал носки своих ботинок и сухие листья под ногами. Ведьмак еще какое-то время делал вид, что рассказ брата нисколько его не интересует, а затем медленно, словно в каком-то фильме ужасов, поднял на него опасный, полыхающий ледяными искрами взгляд. Кай судорожно сглотнул и на автомате отступил на пару шагов назад, меч в руке подозрительно дрогнул, но был тут же отправлен обратно в ножны. Играть с огнем в лице Чонина было довольно-таки чревато.
— Ну-ну, — обманчиво мягко подтолкнул он, — я слушаю, — ласковая улыбка показалась Каю острее любого кинжала. Мужчина невольно передернул плечами и будто бы между прочим покосился на уже привлекательный лес за своей спиной.
Совершенно черные глаза впились в охотника, как бы приказывая оставаться на месте и не делать глупостей. Ким спрятал руки за спиной, а потом и вовсе сцепил их в крепкий замок, перекатился с пятки на носок и обратно. Казалось бы, ничего угрожающего, вполне себе расслабленная, можно даже сказать, непринужденная поза, вот только Кая этой игрой не проведешь. Наверное, брат все же насмехался над ним, когда так открыто показывал свое недовольство.
— Чтобы достать его, если мне не изменяет память, хотя я все еще не уверен… — неловко протянул он и осторожно отступил на пару шагов назад.
— Да-да? — не прекращая таинственно улыбаться, подтолкнул Чонин, тряхнул головой, и пара кудряшек упала ему на лоб. Скептический взгляд пронзил брата насквозь.
…Марк оторвал взгляд от книги и прислушался. Показалось?
За окном грозно прорычал гром и махнула серпом молния, расколов пасмурное небо надвое. Огненный эльф почти безразлично покосился на столь привычное состояние погоды, снова отогнал от себя мысли об Исине (в конце концов, мужчина уже не маленький, явно укрылся в каком-нибудь безопасном месте) и хотел продолжить изучать легенду, как снова услышал это. Звук, слабый и совсем болезненный, больше похожий то ли на надрывный кашель, то ли на приглушенный вскрик. Какое-то время Ли сидел, не двигаясь; его рука сама по себе легла на тонкую ручку раскладной артемиды и крепко ее сжала. Новая волна надрывно и уже куда более громкого кашля заставила Минхёна решительно захлопнуть книгу, почти на автомате прихватить с плиты мешок с горячими углями и направиться в сторону операционной. Если юноша все правильно понял, кажется, их гость наконец-то пришел в себя. Каждый шаг давался пограничнику с трудом, однако он упрямо переставлял внезапно одеревеневшие ноги и мысленно просил великих духов дать ему терпения и сил. Когда Марк наконец достиг нужной двери, он какое-то время неловко топтался на месте, словно маленький застенчивый ребенок, набрал в легкие побольше воздуха и вошел. В операционной, как обычно, было светло и довольно-таки уютно, особенно если забыть о том, для чего служила эта комната. Дикий Ледяной охотник корчился на столе (с такой раной переносить его было крайне опасно), хватался все еще слабыми руками за тонкое покрывало и время от времени приоткрывал глаза.
Марк опасливо сделал парочку шагов и вытянул голову, — молодой мужчина явно мучился от противной боли и озноба. Парень медленно моргнул, а потом для уверенности и вовсе потер глаза кулаком, однако странное видение все никак не желало исчезать. Эльф громко стучал зубами, весьма красноречиво пытался подогнуть ноги под себя, но тут же начинал глухо стонать, и тянул непослушными пальцами тонкую материю на себя. Воздух был сухим и теплым, никаких признаков мороза или обледенения предметов Минхён так и не обнаружил. «Его сила… спит?» — как-то неуверенно предположил он, на всякий случай натянул на руки плотные перчатки из драконьей кожи. Огненный эльф неловко обошел пациента, установил на небольшую стойку на операционный стол, которая должна была послужить своеобразным изголовьем, а затем мучительно медленно запустил руки подмышки наезднику. На удивление, его кожа была горячей и чуть влажной. Марк молча поразился данному факту и мучительно медленно, боясь навредить своими неосторожными действиями еще больше, подтянул мужчину повыше. Перехватив его одной рукой поперек груди, Ли все также аккуратно вытянул из-под его спины подушку, устроил ее на стойке, и только потом плавно опустил представителя противоположной стихии. Облегченный вздох сам по себе сорвался с губ, когда Марк заметил, что его одежда не спешила покрываться коркой льда. Парень выскочил из операционной, но только для того, чтобы мгновением спустя вернуться с теплым одеялом. Он, уже не боясь получить ледяной ожог, уверенно закутал беднягу в небольшой кокон, уверенно налил в кружку воды и, придерживая мужчину за затылок, прислонил посудину к чужим губам. Наездник пил жадно, гулко сглатывая, время от времени подергивал руками под одеялом, но так и не рискнул высунуть их.
— Так, давай медленнее, я не заберу, — успокаивающим тоном сказал Минхён, точь-в-точь таким, каким обычно его успокаивал Исин-хён. Правда, мужчина услышал его только с третьего раза, но Ли справедливо посчитал это прогрессом. Когда кружка была наконец осушена, молодой человек позволил себе с интересом пробежаться по незнакомцу взглядом. Чунмён — так его называли Сехун и Минсок — был бледен и худ. И без того резкие черты его лица еще больше осунулись из-за ранения, потрескавшиеся от мороза губы были плотно сжаты. Под закрытыми глазами залегли тени. Невысокий лоб блестел от испарины, а влажные каштановые волосы спутались.
— Эй, — неловко, почти шепотом позвал Марк, не зная, как правильно обратиться к наезднику, — Чунмён, как ты себя чувствуешь? — конечно, юноша понимал, что мужчина старше него на пару лет точно, однако вежливое «Вы» как-то сразу терялось при одном взгляде на дрожащего эльфа. В такой обстановке он казался совсем беззащитным.
— Будто в вулкан свалился, — весьма душевно прохрипел мужчина и поморщился. Веки чуть дрогнули, но, видимо, он все же передумал и не стал открывать глаза. — Можно мне еще воды, пожалуйста? Такое чувство, будто я сейчас сгорю, — вымученно признался ледяной наездник и снова надрывно закашлялся. Марк молча выполнил его просьбу, едва заметно вздрогнув, когда чужие пальцы призывно сжались на его запястье.
— Где я нахожусь? — слабым шепотом выдавил из себя Чунмён, близоруко сощурился, но тут же зашипел на свет рассерженной кошкой. «Должно быть, острая светобоязнь, как после любой болезни», — парень кивнул своим мыслям и по старой привычке задумчиво зажевал губу. Что же ему делать, если Чунмёну вдруг станет хуже? Перед глазами невольно всплыла картина, где Марк нервно подскочил посреди ночи от душераздирающего крика.
— Ты на территории Огненных эльфов, в доме местного лекаря, — охотно пояснил юный пограничник, придвинул к столу стул, а затем удобно уселся. — Если судить по рассказам твоих товарищей, то тебя ранили в столкновении с Дикими Огненными наездниками. Один из них сильно зацепил твое бедро. Хён думал, ты не выживешь, — вполне себе честно признался молодой человек. — Но, кажется, тебе все же лучше…
— Откуда ты знаешь мое имя? — с явным трудом спросил мужчина. Его голос, глухой и скрежущий, больше походил на зов какого-то мистического существа, которое нагоняло ужас на местное население. Марк даже усмехнулся своим мыслям. «Вот уж точно, местное чудовище», — с каким-то непонятным весельем подумал молодой человек, тряхнул головой и внезапно понял, что Дикий Ледяной наездник повторил свой вопрос.
— Прости, я задумался, — вполне себе спокойно отозвался юноша. — Тебя каждую неделю навещают капитан О и Сюмин, я слышал от них, — неожиданно упавшим голосом сказал Минхён. При одном только упоминание о соулмейте метка противно заныла, а по телу прошелся табун мурашек. Гипнотические черные глаза, вечно бесстрастное лицо и дикий холод, сковывающий и душу, и тело вспомнились как-то сами собой. Ли какое-то время размышлял над своими проблемами, пока неожиданно не понял, что в операционной слишком тихо. Как оказалось, Чунмён разглядывал его с вежливым вниманием, чуть прищурившись от яркого света слезившиеся глаза, и как-то слишком многозначно молчал. — Что? — наконец не выдержал огненный эльф и для большего эффекта даже импульсивно всплеснул руками, как это обычно делал Бэкхён.
— Ты до сих пор не представился, — приглушенно рассмеялся эльф и, как показалось Марку, его лицо приобрело лукавое выражение. Молодой человек глупо моргнул и с искренним изумлением уставился на визави. Он только что… смеялся? Или у Минхёна начались сильные галлюцинации от множественных ледяных ожогов, и он на самом деле не беседует с Чунмёном, а лежит сейчас под операционным столом, свернувшись калачиком? Парень с силой потер глаза кулаками, однако странное наваждение не пропало. Уголки губ представителя противоположного элемента все еще были дружелюбно приподняты, а в теплых карих глазах плясали заинтересованные смешинки.
— Минхён. Ли Минхён, но все зовут меня Марком. Ты, конечно, еще не восстановился в полной мере, но давай отложим рукопожатие, вдруг элементы войдут в конфликт? Лучше дождаться Исин-хёна, — убежденно кивнул молодой человек, а затем неожиданно подскочил со стула. — Боги! Ты, наверное, голодный! Подожди, никуда не уходи, я вернусь через несколько минут.
— О, так и быть, — с сарказмом пробормотал Ледяной наездник, но Минхён уже не слышал его, выскочив за дверь шустрой лаской. Чунмён потерянно посмотрел ему вслед, на автомате подтянул на себя одеяло, понимая, насколько абсурдно выглядит даже предположение о том, что ему, сыну зимы, может быть холодно. Если бы ему кто-нибудь сказал это месяц назад, он бы никогда и ни за что не поверил. К слову, о времени… Мужчина осмотрелся, — собственно, а сколько он уже здесь? Если верить словам того забавного мальчика-воробушка, то неделю, как минимум. А еще он назвал сурового заместителя капитана по имени, кажется, даже не задумавшись. — Как же много я пропустил… — со смешанными чувствами пробормотал мужчина, провел рукой по мокрым от пота волосам, чтобы кудрявая челка не липла ко лбу, и хотел подтянуться немного повыше, как его тут же гневно окликнули:
— С ума сошел?! — почти прорычали со стороны входной двери, и Чунмён неловко замер, только уперевшись в свою импровизированную постель руками. Марк опасливо выглянул из-за спины, должно быть, того самого знахаря, о котором он говорил до этого. — Убрал руки и замер, — стальные нотки в чужом голосе звучали весьма убедительно, поэтому ледяной эльф, ни на мгновение не отрывая заинтригованного взгляда, незамедлительно выполнил приказ. — Господи, за какие прегрешения ты послал мне этих эльфов? Не понимаю, — устало простонал Исин, уверенно прошел к пациенту и, совершенно не церемонясь, сбросил с него теплую материю. Чунмён вернул ему возмущенный взгляд, но практически сразу отвел его в сторону, — что-то в этом человеке невольно заставляло подчиниться.
— Минхён, — неожиданно мягко позвал целитель, дождался, пока последний осторожно заглянет в операционную, и поманил его пальцем, — поставь поднос с едой на любой свободный стол и иди сюда, поможешь мне.
Чунмён со смесью недоверия и легкого ошеломления наблюдал, как тепло улыбнулся Исин, когда суетливый мальчишка принялся ретивой стрекозой скакать по помещению. Он, откровенно говоря, не понимал, как можно так быстро сменить линию поведения. Еще мгновение назад мужчина метал молнии и был готов убить его одним только взглядом, а сейчас наблюдал за Ли, который маленьким ураганчиком перекладывал с места на место связки сушеных трав, удивительно спокойно и расслабленно. Словно наставник, отец, ну, или, скажем, старший брат. Со стороны могло показаться, что эти двое выглядели довольными жизнью и совершенно счастливыми, однако взгляд Чунмёна невольно зацепился за чуть подрагивающие кисти Минхёна, а затем и за искалеченные руки знахаря. Последний факт многое расставил по местам.
«Значит, этот Исин — человек с природным даром, к тому же, довольно-таки редким. Вот только… Откуда капитан узнал о том, что он живет на территории огненных эльфов? Как он вообще узнал о нем? — взгляд Чунмёна снова вернулся к Марку, который уже закончил со своим первым поручением и сейчас стоял от него по левую сторону. — Он ведь говорил о Минсоке, верно? Причем назвал его прозвищем, которое знают лишь наездники… Неужели он!..» — Ким пораженно замер, медленно, почти киношно повернулся к новому знакомому и понял, что не ошибся. Из-под хлопковой рубахи с широким воротом выглядывал уголок снежинки, объятой рыжими языками пламени.
— Так вот оно что… С ума сойти, — сдавленно пробормотал Дикий Ледяной наездник себе под нос, надеясь, что никто ничего не понял из его бормотания, но практически сразу наткнулся на отнюдь не дружелюбный взгляд Исина. Чунмён смущенно потупился. — Извини, я должен был промолчать. Как давно я здесь?
— Минхён, зафиксируй его, пожалуйста, чтобы ненароком не лягнул, когда я буду менять повязку, — совершенно не обращая внимания на вопрос своего пациента, сказал Чжан. Он вообще старался упорно делать вид, что никакого Кима здесь нет и не было. — Не беспокойся, пока у него озноб, прикосновения не страшны. Возьмись чуть ниже колена и поперек груди.
— Не нужно, я могу и потерпеть.
— Прости, Чунмён, — виновато улыбнулся молодой человек и, на удивление крепко сжал его ногу. — Лучше молчать и лежать смирно, пока Лэй-хён не скажет, что можно двигаться, — почти шутливо хмыкнул юный пограничник. — Ты был без сознания почти четыре недели, — сказал Марк. Его руки тут же напряглись, когда мужчина слабо дернулся и зашипел от боли. Какое-то время Чунмён просто скрипел зубами и жмурился, а затем, с молчаливого разрешения Ли ухватился за него руками и уткнулся лбом в плечо. Очередная манипуляция Исина вызвала у мужчины глухой стон, который он попытался задавить еще в горле, но, в конечном итоге, не сдержался.
— Минхён, сейчас держи крепче, бинт все-таки прилип, — придется дергать, — предупредил знахарь и, дождавшись рваного кивка от своего помощника, обратился непосредственно к самому «виновнику торжества»: — Потерпи, сейчас будет очень больно, но потом станет легче.
Чунмён согласно простонал и крепко зажмурился, готовый к новой вспышке боли. Он слышал, как кто-то душераздирающе закричал и только спустя пару мгновений понял, что это был он сам. Глаза заслезились, руки на автомате впились в предплечье удерживающего его Марка, и эльф почувствовал, как к горлу подкатила тошнота, а по щекам все-таки побежали слезы. Его била мелкая дрожь от проклятой боли и неестественного холода. Какое-то время мужчина сдавленно бормотал нечленораздельные проклятия, пока неприятные ощущения постепенно, но все равно чересчур быстро не стихли. Вздох облегчения сам по себе вырвался у него из груди, легкое, но приятное покалывание прошлось по раненому бедру, и Ким приоткрыл глаза, отрываясь от чужого угловатого плеча. Как он и предполагал, руки лекаря были опутаны магической паутиной приятного малахитового оттенка, которая уверенно окутывала его рану и сращивала между собой мышцы и ткани. Дикий Ледяной наездник видел, как бедренная кость окончательно скрылась за пока еще тонким слоем мышц, уверенно сплелись мелкие разорванные сосуды, которые, должно быть, лекарь просто не стал соединять сразу из-за ограниченности своих возможностей. Чунмён видел, как Исин благодарно кивнул Минхёну и одними лишь глазами указал ему на дверь. Паренек молча кивнул, ненавязчиво высвободился из чужой хватки и без всяких возражений скрылся за дверью.
Лекарь методично обработал рану каким-то раствором, заново перебинтовал и благосклонно накрыл мужчину, который все это время неотрывно следил за его действиями и передвижениями напряженным, но благодарным взглядом, сразу двумя одеялами. После он взял с подноса тарелку с супом и кружку чая, от которого приятно пахло ягодами и мятой. Чунмён уже начал поднимать руки, чтобы забрать у Исина пищу, но наткнулся только на скептический взгляд.
— Я сам, — отрезал мужчина, поставил кружку на близстоящий инвентарный столик и осторожно присел на краешек кровати. — У тебя руки трясутся так, что ты быстрее перевернешь тарелку и обожжешься, нежели нормально поешь. В этом нет ничего такого, — выдержав определенную паузу, дополнил Лэй и, на полном серьезе зачерпнув ложкой бульон, принялся на него дуть.
— Как тебя зовут? — наконец спросил Чунмён. Конечно же, он помнил имя, которое пару раз упоминал Марк в их диалоге, однако наладить непосредственный контакт с самим человеком все надо было.
— Я больше чем уверен, что Минхён уже говорил, — предельно ровно отозвался оппонент и многозначно поднес ложку к чужим губам. Ким послушно проглотил предложенный суп и блаженно застонал, — долгожданное тепло приятно опустилось в желудок. — О Сехун и его заместитель еще не заглядывали на этой неделе, однако сюда приближается магический ураган, который продлиться пару дней точно. Попозже я принесу тебе парочку книг, чтобы было не так скучно.
— Я не нравлюсь тебе, да?
— А должен? — немного резче, чем надо было, поинтересовался мужчина и скептически приподнял одну бровь. Все остальное время пара провела в напряженном молчании; Исин думал о чем-то своем, раздраженно кривя губы, а Чунмён, пользуясь редким случаем, разглядывал своего спасителя. «Симпатичный», — невольно признал ледяной эльф и даже не заметил, как стал улыбаться уголками губ. Когда тарелка и кружка закономерно опустели, Чжан поднялся, составил грязную посуду на поднос и, прежде чем выйти, сказал звать его, если боль вернется. Чунмён еще пару минут смотрел ему вслед, а затем прикрыл уставшие глаза. Хотелось увидеть Сехуна.
***
Тао жил среди ужасов Мракобесия уже около недели, но до сих пор не смог привыкнуть к взрывному хохоту наездников, которые, казалось, не замолкали ни на миг. Он постоянно неприятно бил в спину ножом, заставляя молодого человека изредка вздрагивать — слишком уж сильно по манере поведения эльфы отличались от обычных людей. Конечно, их голоса были самыми разнообразными и не всегда пугающими до икоты — у кого-то мягкий и текучий или же низкий хриплый бас, а у кого-то — истинный скрип заржевевшей двери — однако ни чей баритон не мог сравниться с завораживающим бархатом лидера. Что уже говорить о том самом зловещем хохоте? Нет, Хуан ни в коем случае не был очарован! Слишком гордый, упрямый и своевольный, чтобы даже где-то в глубине души купиться на обволакивающий голос и в тайне наслаждаться, когда Лухан решал собрать весь свой «цыганский табор» в едином месте. Темные эльфы неприязненно косились на «трофей» капитана и чересчур пугающе скалились, словно стая голодных шакалов. Лишь парочка молодых людей совершенно не обращала на него внимание и тихонько занимались своими делами. К последним Тао старался держаться поближе, тихонько зализывая свои раны и восстанавливая растраченные силы. Пока что время замирало лишь на несколько жалких секунд, да и то сопротивление реальности было настолько мало, что сквозь него легко проводили и сами Темные наездники. Хань смотрел на жалкие попытки своего пленника с неизменно ласковой, но глумливой улыбкой, а потом так многозначно облизывал губы, что даже его заместителя — сурового мужчину мрачного вида — бросало в дрожь.
— Эй, новенький, мясо будешь? — на удивление приветливо поинтересовались откуда-то справа, когда юноша как раз в очередной раз отвлекся на расслабленого капитана, и перед носом появился аппетитный, хорошо прожаренный кусок. Который, к слову, Хуан выхватил из чужих рук быстрее, чем подумал. Он уже успел вгрызться в сочное мясо, когда осознание происходящего резко ударило его по голове. Тао мучительно медленно, с опаской поднял настороженный взгляд и наткнулся на неожиданно скептичную, но веселую физиономию.
— Спасибо, — с явным трудом выдохнул Тао, когда шумно сглотнул жирный сок. Из-за первичного шока он даже не сразу обратил внимания, что этот самый сок некрасиво стекал у него по подбородку и пальцам.
— Пожалуйста, — бодро отозвался незнакомец и улыбнулся самой, что ни наесть обычной улыбкой. Хитрые карие глаза быстро пробежались по визави и наконец замерли на чуть осунувшемся лице. — Тебя как звать то? А то все «трофей, трофей», даже неудобно как-то… Я, к примеру, На Джемин, заместителя капитана зовут Ву Ифань, но лучше к нему обращаться «Крис». Зашибет еще… Он у нас нервный. Скажу по секрету, к нему в принципе можно обращаться только в крайнем случае. А так… Лучше сразу к капитану. А вон, — мальчишка, да-да, именно мальчишка резво указал пальцем на пару эльфов, которые сидели чуть поодаль от остальных и о чем-то беседовали, — Юта и Донён. Они тебя точно не обидят. К слову… — Джемин продолжал что-то бодро тараторить и активно размахивать руками, пока Тао осоловело смотрел на своего нового знакомого и пытался интереса раи сосчитать, сколько слов в минуту выдает озорной мальчишка.
— Джемин, ты сейчас заговоришь нашего гостя до смерти. Надо будет установить тебе лимит на сто слов в день, — насмешливо хмыкнули сзади. Тао уже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, — за спиной мрачной тенью застыл Лухан. Причем, явно с ядовитой усмешкой на губах. — Так что будь добр, сгинь, — обманчиво мягко посоветовал молодой человек и по-хозяйски опустил руку на чужое угловатое плечо. Тао сдавленно рыкнул, хотел взбрыкнуть, но, поймав ледяной взгляд совершенно черных глаз, быстро передумал.
— Слушаюсь и повинуюсь, капитан, — нараспев сказал мальчишка, игриво вскинул руки в воздух, готовый капитулировать, и с громким хохотом, который больше походил на бой ритуальных барабанов, ускакал в сторону тех самых Юты и Донёна. Причем в прямом смысле этого слова.
Тао проводил шебутного ребенка с вороньим гнездом на голове чуточку ошеломленным взглядом. Забывшись, вопросительно глянул на Ханя, который, казалось, был совершенно не удивлен данному феномену. Впрочем, быстро придя в себя, Хуан быстро отвернулся в другую сторону и постарался сделать максимально незаинтересованный вид. Боковым зрением он видел, как лукаво улыбнулся капитан Мракобесия, глядя на него с легким, но хитрым прищуром.
— Я бы на твоем месте ел мясо быстрее, пока оно не остыло, — приглушенно рассмеялся Хань и совершенно невозмутимо, будто никакой опасной бури мгновением назад не было, плюхнулся рядом с ним. Бедром к бедру. Тао негромко прошипел что-то себе под нос, но отодвигаться не стал. По крайней мере, пока. Внимательно следя за руками темного эльфа (мало ли, в какой момент ждать от него поползновений), юноша снова впился зубами в мясо, совершенно не смущаясь прямого взгляда.
— О, а как же без твоих прелестных огрызаний, милашка? Я ожидал, что ты скажешь что-нибудь по типу…
— Закрой рот и дай мне спокойно поесть, капитан, — тут же окрысился молодой человек. — Я сам прекрасно знаю, что и как мне делать, без твоих подсказок, — ядовито протянул Цзытао и заработал челюстью еще активнее, когда увидел растерянное лицо Лухана. Чуть приоткрытый от удивления рот, наивно распахнутые черные глаза и даже чертова прядь, выбившаяся из-за уха, делала самого опасного эльфа в этом сброде похожим на маленького ребенка. Тао злорадно усмехнулся и с ликованием подумал, что это его первая, пусть и маленькая победа.
Конечно, Тао прекрасно понимал, — будь на его месте кто-нибудь другой, капитан бы мило улыбнулся ему, а затем снес голову одним стремительным движением руки, в которой бы был зажат меч, сотканный из теней и жаждущий чужой крови. Признаться честно, юноша не понимал, чем привлек Ханя. Многие, да что там многие, все в округе говорили, что во всем виноваты его светлые волосы, только и всего. Однако сам Тао был склонен считать, что дело было далеко не в его внешности, скорее в том самом волшебстве, из-за которого его и изгнали из деревни. Сам Лу Хань никаких комментариев по этому поводу не отпускал, про способности останавливать время и поворачивать его вспять, не спрашивал, а… просто держал подле себя. Время от времени Тао приходилось терпеть чужие руки на своем торсе, а губы на шее, однако ничего не мог сделать. Кроме как попытаться вырваться из кокона на удивление крепких рук. Тао настолько погрузился в свои мысли, что пропустил веселое: «Так то лучше, милашка». Одобрения своих действий ему явно не требовалось.
— Мракобесие! — громкий командный голос заставил молодого человека нервно вздрогнуть. — Заканчивайте с едой побыстрее, мы выдвигаемся через пол часа! Крис, возьми с собой нескольких наездников, пойдете вперед, на восток. Если наткнетесь на поселение, проверьте и подайте сигнал, — коротко распорядился Лухань, а затем совершенно неожиданно и довольно-таки грубо дернул Тао вверх за капюшон.
— Встань за мной и не высовывайся, — одними губами прошептал Хань, обращаясь уже непосредственно к Тао. Последний громко фыркнул, уже открыл рот, чтобы сказать что-то едкое, однако тяжелый взгляд того самого заместителя капитана, о котором некоторое время назад трещал Джемин, и почувствовал, как ноги сами двинулись в сторону столь же мрачного Ханя. — Джемин хоть и много болтает, но по делу…
— Как прикажете, — без всякого выражения отозвался Крис, но вид у него при этом был такой, словно он готов броситься на капитана прямо сейчас и вырвать ему глаза. «И, вполне вероятно, что у него бы получилось, — неосознанно подумал Тао. — Но тогда мне точно — конец».
Крис был значительно выше Лухана и шире в плечах. Жилистые руки, крепкие ноги и льдисто-серые глаза, которые сулили суровую расправу любому, кто посмеет ему перечить. В черных волосах пробивались седые пряди, которые юноша старательно зачесывал руками, словно они были каким-то проклятием для него. Из-под черного дуплета с многочисленными металлическими застежками на груди выглядывало множество шрамов, наверняка, полученных в бою. Один из них тянулся из-под невысокого воротника, поднимался вверх по шее и заканчивался чуть ниже линии носа. Тао разглядывал заместителя темных эльфов тайком, стараясь, чтобы его неуместное любопытство не было замечено никем.
— Не приближайся к нему, если не хочешь пострадать, Тао, — все еще негромко сказал Лухань, впрочем, так и не оборачиваясь на свой «трофей». — Крис не посмеет ослушаться моего прямого приказа, однако я не могу предсказать, что он выкинет в следующую секунду.
— Ба, что я слышу? Мне показалось, или великий и ужасный капитан лихого Мракобесия боится своего заместителя? — точно таким же заговорческим шепотом процедил Хуан, но отступать, впрочем, тоже не спешил. Вся его бравада быстро сдулась, когда эльф с силой вцепился ему в запястье и сдавил так, что Тао послышался хруст. — Опусти, Хань. Пусти, — юноша попытался вырвать несчастную руку, однако не смог пошевелить даже пальцем. — Пусти, — глухо прорычал он. — Пусти! — последнее слово стало приглушенным возгласом на чужое ухо. И только тогда Хань, казалось бы, вышел из своего напряженного транса. Тао почувствовал, — чужая хватка наконец-то немного ослабла, — и вырвал руку. Потер подозрительно посиневшее запястье и наградил затылок темного эльфа озлобленным взглядом. Если бы он мог, то давно бы прожег дыру в его проклятой голове. Но, к сожалению… К сожалению…
— Не указывай, что мне делать, эльф.
— Тогда научись выживать, мальчишка, — в прямом смысле этого слова прошипел Лухан, резко развернувшись к юноше лицом. Тао тут же отпрянул, — в чужих глазах клубилась опасная тьма и уже начали появляться отголоски лихих завитков, по одному на каждого убитого эльфа. — Или держись меня, пока смерть улыбается мне.
***
Звуки были нанизаны на тонкую нить, и Чанёлю казалось, будто он может коснуться кончиками мозолистых пальцев круглых боков этих самых бусин. Огненные варвары во главе с новоприбывшим в их отряд мальчишкой, который прослыл капитаном уже на третий день своего пребывания здесь, приземлились на родных болотистых землях, где всюду пахло гнилым торфом, брусникой и отсыревшими листьями. Мужчина, как ни странно, несмотря на то, что прожил в этом месте практически всю свою сознательную жизнь, никогда не считал его своим домом. Собственно, как и их тайное поселение сразу за территорией старой ведьмы. Чанёль потянулся до хруста в позвоночнике и блаженно застонал, — казалось, крылья весили целую тонну. Жаль, что снять их нельзя. А порой, признаться честно, очень хотелось. Пак мрачно глянул на тяжелое, серо-свинцовое небо, которое, казалось, было готово упасть, и устало вздохнул. Крылья противно ломило после долгого перелета, глаза слипались, а ноги нагло отказывались слушаться своего хозяина. Дикий огненный наездник в принципе ощущал себя одним большим сгустком негатива и недосыпа.
— О, а вот и наш блудный наездник заявился, — чужой голос вонзился Паку между лопаток, словно острое копьё, и прошил его насквозь. Крылья слабо дрогнули в ответ на раздражение хозяина, чем и выдали его. — Где ты был последние два дня, Чанёль? Кажется, я не отдавал тебе приказа выходить из строя и уж тем более, исчезать в неизвестном направлении, — жестко осадили молодого человека сзади. — Черт возьми, Пак, повернись! Мне надоело разговаривать с твоей спиной!
Когда Чанёль обернулся (нарочито нерасторопно, с отсутствующим лицом), крылья капитана Огненных варваров пылали обсидиановым пламенем. Длинные маховые перья топорщились в разные стороны, как у взбешенного хищника, в абсолютно черных глазах плясали опасных дьявольские искры, губы были плотно сжаты, а на лбу и шее выстутили нервно пульсирующие вены. Огонь с жадным удовольствием пожирал гнилой торф болот и редкую пожухлую траву, постепенно полз ядовитой змеей по земле, подбираясь к ногам совершенно невозмутимого Чанёля все ближе и ближе. Он знал, что их капитан был весьма способным малым, а его гнев способен уничтожить целую деревню, однако никакого страха при взгляде на это мелкое, пышущее злостью создание эльф не ощущал. Конечно, весь отряд был мало знаком с чудо-новичком До Кёнсу, многие даже не желали подчиняться неизвестному чужаку и бросали ему вызов. Вот только Пак пока не видел ни одного, кто бы вышел по крайней мере живым из схватки с прытким и не в меру сильным мальчишкой. Самого его едва ли интересовало, кто станет во главе их небольшого, но необузданного отряда. В первые дни он вообще не обращал на До никакого внимания, просто не считая нужным напрягаться и идти на контакт с тем, кто в будущем не принесет ему никакой пользы. Но и пустым местом при этом Кёнсу не являлся. Чанёль предпочитал не приближаться к новому лидеру, не маячить перед глазами и не раздражать лишний раз, как скажем некоторые его знакомые из отряда. Однако низенький дьяволенок почему-то запомнил именно его; и цеплялся в большей степени, соответственно, только к нему. Чанёль был уверен, что остальных молодой человек едва ли помнил в лицо, а здесь даже имя его запомнил.
— Пак! Ты вообще меня слушаешь, выродок огненный?! — буквально прорычал Кёнсу и нагло схватил Чанёля за свободную зеленую рубаху, рывком притягивая его нос к носу. Признаться честно, огненный эльф не сразу понял, когда Кёнсу успел подобраться к нему так близко. От неожиданности Пак послушно склонился к озлобленному капитану, отстраненно отмечая про себя, что он выше него почти на две головы. — Почему я должен повторять все по двести раз? У тебя что, слух отказал или контузило, пока ты где-то прохлаждался, а?! — взревел капитан, казалось бы, даже не замечая, как потемнели и без того непроглядные глаза Чанёля и окаменело лицо.
— Начнем с того, что это тебя совершенно не касается, До. Надеюсь, я понятно излагаю свои мысли? Не слишком сложно для того, кто не слышит спокойных доводов? — после весьма осмысленной паузы процедил хмурый эльф и весьма грубо скинул чужие руки со своей одежды. — Я не оспариваю твоего права, а ты не лезь ко мне с претензиями. Это только мое дело, где я бываю, зачем и как долго, — лицо Чанёля исказила гримаса презрения. Он смотрел на Кёнсу с безмолвной жалостью и глухим раздражением.
Дикий огненный наездник уверенно отвернулся от капитана, глухо цыкнул, заметив, что на рубахе, аккурат в районе груди, куда вцепился этот чокнутый, остались черные отметины. Черное пламя всегда сильнее рыжего, оно переходило от лучшего к лучшему, однако совершенно не признавало других атрибутов. «Предыдущий капитан хотя бы умел пользоваться им без ущерба другим», — иронически подумал Чанёль, быстрыми шагами уходя от источника глухой ненависти.
— С кем, — достигло слуха Чанёля. Короткое словосочетание, казалось огрело его по голове стальным молотом — перед глазами поплыли фиолетовые круги, а звуки, словно бы лопнули, как натянутые гитарные струны. Пак как можно медленнее остановился, чтобы ненароком не выдать себя, и, не оборачиваясь, переспросил:
— Что? — его голос, как обычно ровный и равнодушный, ни разу не дрогнул. Руки медленно переползли в карманы черных брюк, но только для того, чтобы нервно сжаться там в кулаки. Пак очень надеялся, что проклятые чувствительные к перепадам эмоций крылья не выдали его нервозности.
— «Не как долго», Пак, а «с кем». Обычно говорят так, — издевательски протянули сзади. — Такое сочетание, понимаешь? Когда, где и с кем. Ничего не хочешь, уточнить, Пак? — Кёнсу улыбался глумливо, с явным превосходством. Еще и для пущей видимости важно скрестил руки на груди. Вообще он имел вид великого превосходства и явно насмешничал над Чанёлем.
— Не понимаю, о чем ты, До, — как можно равнодушнее бросил юноша и уже сделал следующий шаг вглубь редкой чащи на окраине болота, как Кёнсу снова заговорил.
— О…Правда? Не хочешь говорить. Что, неужели тот мальчишка настолько хорош, что ты не хочешь делиться? — злорадно прошипел капитан Огненных варваров. — Бэкхён, так ведь? Ты к нему постоянно бегаешь раз в неделю? Как думаешь, сколько еще таких клиентов, кроме тебя, у этого продажного бл…
Договорить Кёнсу попросту не успел. Огромный столб чистого пламени снес его с ног и протащил по земле чуть больше десяти метров. Он едва успел вцепиться в жалкий, но на удивление прочный клочок земли, прежде чем по пояс уйти в топи. Намокшие крылья практически мгновенно превратились в неподъемную ношу, которая с удовольствием тянула До на дно. Вода в колдовских болотах имела особое свойство гасить пламя любой природы, каким бы сильным и могущественным оно ни было. Пак преодолел разделявшее их расстояние в пять больших прыжков, его лицо было перекошено от гнева. Крылья пылали, подобно одной из самых ярких звезд, а между каштановыми прядями лениво кружили яркие искры, похожие на святлячков. На руках Чанёля раскинулась мелкая сетка лавовых капилляров, сами кисти стали угольно-черными от осевших на них пепла и гари.
— Повтори, — почти душевно попросил Пак и со всего размаху наступил на пальцы молодого человека. Приятный хруст и сдавленное шипение Кёнсу стало лучшей музыкой для него, однако даже после этого гнев и ненависть в душе не улеглись, а только злорадно оскалили зубы, мечтая оторвать Кёнсу как минимум голову.
— Посмотрите-ка, как тебя это зацепило, Пак, — булькающе рассмеялся До и самодовольно посмотрел на Чанёля снизу вверх. Так, словно бы это не он утопал в болоте, а его визави. — Неужели равнодушный наездник влюбился? — все еще продолжал насмехаться Кёнсу, а Чанёль опасно замер.
У него перед глазами само по себе возникло окровавленное тело брата и дикие глаза его убийцы. Влюбиться в это отродье? Чанёля невольно передернуло, одна только мысль об этом вызывало у него ни с чем несравнимое отвращение и тошноту. Он даже почувствовал, как на мгновение горло свело болезненным спазмом, и неловко отступил назад. «Будь ты проклят, Виен, вместе со своим ненаглядным соулмейтом!» — c остервенением подумал Дикий огненный наездник, прикрыл глаза и принялся медленно считать до десяти одними лишь губами. Ему срочно надо было успокоиться, однако чертово воспоминание все никак не хотело уходить. Бешенство, боль, горечь, глубокое разочарование, чувство потери, и еще кое-что безумное и чертовски сильное, что он так и не смог понять, не смог искоренить.
Он не помнил, как схватил Кёнсу за здоровую руку и силком вытащил его из болота, оставив откашливаться, не помнил как спалил часть того самого реденького леса, не помнил, как оказался на другом конца топей и уселся на одно-единственное здоровое дерево, спалив его дотла. Когда Чанёль более менее пришел в себя, мрак уже накрыл собой родные земли и сменил свинцовый навес неба на черный, с множеством мелких крапинок-звезд. Прохлада прозрачным покрывалом накрыла плечи Чанёля, коснулась его воспаленных черных рук, но это не принесло никакого успокоения. Юноша спрыгнул с обуглившейся ветки в самый последний миг, аккурат перед тем, как она грузно обвалилась на землю, доковылял до воды и принялся методично смывать с пальцев остатки своего гнева. Признаться честно, он редко выходил из себя, но, как говориться, весьма феерично. Пожалуй, на мгновение ему даже стало жаль их непутевого капитана, однако лишь на мгновение. Каким бы не был этот малодушный убийца Виена, Кёнсу не имел никакого права так отзываться о нем. А еще вести слежку за самим Паком.
Как только руки наконец вернули себе нормальный человеческий цвет, он пару раз умыл лицо, стараясь не смотреть на свое отражение. В последнее время от везде видел лицо брата.
— Порой я ненавижу тебя, Виен, — глухо, почти отчаянно прошептал Пак в пустоту и поднял уставшие глаза в небо. — И ты не представляешь, насколько сильно.
…Чанёль вернулся в лагерь ближе к утру, разбитый и еще более уставший. Те, кто не спал, проводили его встревоженными взглядами, но никто так ничего и не сказал. Впрочем, ему было плевать, кто и что думает. Крылья волочились за ним бесполезным огненным хламом, во рту чувствовался привкус ацетона и желчи. Единственное свободное место, как назло, оказалось рядом с пресловутым капитаном, но Паку было, откровенно говоря, уже все равно. Пусть хоть задушит, если ему так угодно. На землю огненный эльф упал тяжелым мешком, свинцовые веки моргали до жути медленно, однако все никак не хотели полностью закрываться и подарить ему долгожданный сон. Когда мир уже начал расплываться у него перед глазами, он услышал хриплый голос, зовущий его по имени.
— Я слушаю, — сонно пробормотал он, еще не до конца понимая, кто конкретно зовет его в такую рань.
— Чанёль, я должен извиниться, — юноша приоткрыл один глаз и тут же встретился с напряженным взглядом совершенно бодрым Кёнсу. — Я не должен был говорить то, что сказал, — юноша терпеливо дождался, когда Пак промычал что-то нечленораздельное в ответ, и продолжил: — Пак, скажи, это то, о чем я думаю?
— Навряд ли, — уже совсем не сонно отозвался Чанёль и отвернулся от Кёнсу. — Он мне не соулмейт, если ты об этом. Извинения приняты, к слову. И… Я не сожалею о том, что сделал, До. Это было даже более, чем заслужено.
