I hate you, dear

Слёзы мешали нормально видеть. Они стекали по бледным щекам, капая с подбородка на майку. Стайлс опёрся на закрытую дверь дома, прикрывая глаза и дёргая волосы в разные стороны. Было трудно дышать и поэтому в тёмном доме было лишь слышно тяжёлое и быстрое дыхание, в перемешку с удушенными всхлипами. Гарри взорвался и уже не мог остановить поток эмоций, которые так тщательно скрывал от всех. Хотелось все уничтожить, сломать вокруг себя стены, чтобы люди могли понять и увидеть его настоящего. Кудрявый оттолкнулся от тёмного дерева и с криком ударил по комоду ногой, скидывая с него вещи. Но этого не хватило и поэтому на заплетающихся ногах он прошёл в гостиную, сразу же разбивая стеклянный столик, и отшвыривая все бумаги, лежавшие на нём. Слёз больше не было, но дышать было по-прежнему трудно. Грудная клетка резко вздымалась, а кудри были мокрыми. — Блять, — шёпот в темноту, — Блять, блять, блять. Гарри прикрывает рот рукой, закрывая глаза. Стайлс оседает на пол, опираясь руками на пол. Осколки от разбитого столика впиваются в мягкую кожу ладоней, и Гарри тихо шипит, отряхивая от них руку. Тишина дома давит на него, окутывая со всех сторон. В тишине люди думают и обдумывают, но кудрявый не хочет этого делать, потому что в голове крутятся слова Найла, так хорошо описывающие его. Найл прав. Все вокруг него правы, и это убивает Гарри. Он запутался и не может найти выхода. Ему нужна помощь, но принять ее намного тяжелее, чем просто говорить о ней. Жертва не Луи, а ты. Не Луи, а ты. Ты. Он откидывает голову на мягкий диван и снова ощущает слёзы на заплаканном лице. Он хочет встать и пойти в комнату, но звук открываемой двери останавливает его. Он раздраженно вздыхает, скрипя зубами. -Гарри? Голос отца заполняет гостиную, а сам мужчина оглядывает темную комнату, замечая чёрную фигуру сына, сидящего на полу. Он не отзывается, продолжая тихо сидеть. -Что, чёрт возьми, произошло? И снова тишина. Джейсон прикусил губу, стараясь быть спокойным. Гарри не знал всего, что происходило в их семье. Он был маленьким и вряд-ли мог понять всю ситуацию так, как было нужно. Он и Энн, мать Гарри, познакомились благодаря их родителям, которые работали вместе. Они были компаньонами, создавшими свою адвокатскую фирму. Все было прекрасно, дела шли хорошо, но, дабы заключить союз между двумя семьями окончательно, они приняли решение поженить своих детей. Банально, да, но не факт, что не эффективно. Они приняли решение за своих детей, но, в отличие от Энн, Джейсон был только за. Девушка была красива, умна, амбициозна и добра, так что Стайлсу младшему ничего не мешало согласиться на договор его отца. Энн была категорически против, имея уже возлюбленного, но против воли отца идти не смогла. Джейсон не знал, что заставило сказать ее да, но был счастлив этому. Звучало эгоистично, но любовь к девушке перекрывала все плохие мысли. Но тут можно было ожидать, что все будет не так хорошо, как хотелось бы. Нужно было сразу догадаться, что отказаться от своего любимого человека Энн не могла, поэтому Джейсон знал, что каждый раз, когда женщина уходила из дома, она шла к нему. А потом появился Гарри. По правде говоря, Джейсон до сих пор не знал, являлся ли он его сыном, но с первого взгляда полюбил этого маленького человечка. Он помогал Энн растить его, но та до сих пор уходила к другому мужчине, и даже Гарри не мог остановить ее. Скандалы, крики, угрозы — каждый день Гарри слышал это. Видел, как его отец кричал на мать, пока та надевала пальто и целовала сына в лоб, закрывая за собой дверь. Она сбегала не только от Джейсона, но и от Гарри. Но мальчик отчаянно видел в ней только лучшее, только хорошее, считая, что отец виноват во всех ссорах в их доме. Малыш был ближе к маме, доверял только ей, позволял быть рядом только ей. А потом ее не стало. Остановка сердца в тридцать четыре года. Так несправедливо, что хотелось выть от боли. Кричать, ломать, плакать, но только забыть. Столько хороших мгновений было потрачено на гнев, боль и ругань. И до сих пор Гарри считал отца виноватым в том, что его мамы не стало так рано. Каждый день Стайлс старший вспоминал взгляд зелёных глаз, когда он сказал, что мамы не стало. Так много детского непонимания, страха, боли. Одиннадцать лет Гарри стали отправной точкой. Мистер Стайлс закрыл глаза, разгоняя мысли о прошлом. Он прошёл в глубь комнаты и остановился напротив сына. Он услышал тихий всхлип, и его сердце защемило. Гарри хотел казаться сильным, но в данный момент перед Джейсоном был не восемнадцатилетний парень, а все еще тот одиннадцатилетний мальчик, потерявший все дорогое, что было в его жизни. -Гарри, что произошло? Он не двигался, все еще сидя на полу, среди осколков. Парень пытался абстрагироваться от всего этого. Хотел уйти, убежать, уехать. -Это ты виноват, — сломанный голос пробился сквозь давящую тишину. Отец Гарри вздохнул, понимая, о чём говорит его сын. Ему было больно это слышать, потому что он безумно сильно любил Энн, хотя она не отвечала ему взаимностью. -Гарри, пожалуйста… -Что «пожалуйста»? Что ты хочешь от меня? — кудрявый поднялся на ноги, не сразу находя опору. Его руки сжались в кулаки, а в глазах была лишь лютая ненависть. Детская ненависть. — Я беспокоюсь. Комната наполнилась фальшивым смехом, отскакивая от холодных стен дома. Мужчина вздрогнул. -Ты беспокоишься? Лучше бы делал это, когда очередной раз закатывал скандал, — сквозь зубы проговорил кудрявый, — Это ты виноват. Если бы не ты, она была бы жива. Она была бы рядом с-со мной, — новая порция слёз, — Она бы не б-бросила меня. Отчаянные слова сломленного мальчика. Мальчика, потерявшего маму. Свет в жизни. Путеводную звезду. Джейсон старался быть спокойным, но слова сына добивались своего, поэтому он приблизился к Гарри, говоря тихо, но слышно. -Каждый вечер, когда ты засыпал, она уходила к другому. Она уже тогда бросала тебя. Твоя мама не была святой. Гарри попятился назад, открывая и закрывая рот, словно рыба. Казалось, обычные слова, но сколько боли они могут причинить. -Нет, я не верю тебе. -Гарри, это правда. -Это ложь! Громкий крик наполнил гостиную, после чего темная фигура скрылась на втором этаже. Послышался сильный стук дверью, и Джейсон осел на диван. Гарри перевернул стул, стоящий в комнате, после чего с криком перевернул рабочий стол, разнося все по комнате. Нет, это неправда. Его мама не могла так. Она же его мама. Самая прекрасная женщина на свете. Она его мама. За столом последовала полка, висящая на стене, а так же все, что лежало на ней. Но внимание привлёк маленький пакетик, упавший из книги. Белый порошок рассыпался по пожелтевшим страницам старой книги, и Гарри гулко сглотнул, убирая солёные слёзы с щек. Он сел на пол и поднёс руку к пакетику, сразу же отдергивая её. Сомнение захлестнуло его с головой, но сердце все так же болело, а сам он не мог поверить во все то, что сказал ему отец. Героин был единственным способом закрыться от всего, что навалилось на него. Возвести вокруг себя стены было легче, чем справляться с душевной болью в одиночку. Быть одиночкой всегда трудно. Стайлс вздохнул, и его длинные пальцы схватили пакетик вместе с книгой. Он положил ее на колени, высыпав немного порошка на жесткую обложку произведения. Гарри не был уверен, что делает все правильно, его руки дрожали, когда он делал тонкие дорожки, чтобы позже вдохнуть их. Он посмотрел на три дорожки, которые тянулись белыми линиями по чёрной обложке книги. Сейчас у него был выбор. Он мог забыть это, собрать порошок и выкинуть его, ни о чем не жалея. Но был и другой вариант. Вдохнуть наркотик и забыться хоть на несколько часов, ощущать свободу разума и, наконец, чувствовать себя счастливым. Гарри вздохнул и нагнулся над книгой, закрывая пальцем одну из ноздрей. Он подвинул головой, вдыхая в себя наркотик и сразу же перекидываясь на вторую дорожку. Ничего вокруг уже давно не имело для него значения, когда черная обложка была чиста от белого порошка. Тело расслабилось, но вот разум что-то не отпускало. Вернее, кто-то. Гарри не совсем понимал, что делал, но рука сама тянулась за телефоном, лежащим в заднем кармане джинс. Движения были медленными, легкими, но слабыми. Одновременно и спокойствие, и слабость свалились на Гарри, пока он бережно открывал диалог с Луи, который был пустым. Номер находился у него уже около двух лет, и кудрявый надеялся, что шатен его не поменял. Он с с трудом попадал на маленькие кнопочки, но все-таки написал то, что хотел, добавив нежное «Лу», которое так хорошо подходило Томлинсону. Стайлс откинул телефон с расслабленной и еле заметной улыбкой, падая спиной на пол и раскидывая руки.

***

Первое, что Луи видит, это его мама, стоящая над ним. Ее волосы растрепались, брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию. Уже потом мальчик чувствует боль, проходящую через все тело при малейшем движении и вспоминает всё, что произошло. В комнате горит ночник, а за окном уже достаточно темно. Губа вдруг начинает болеть, и Луи шипит, привлекая внимание Джей. Она аккуратно дует на ранку и успокаивающее проводит рукой по мокрым волосам сына. Луи замечает беспокойство, сожаление и любовь в её глазах, и понимает, что в безопасности. Он пытается встать, но заботливые руки Джоанны легонько давят на худые плечики Томлинсона, укладывая его обратно. -Не надо, — женщина убирает вату и садится на край кровати, наблюдая за шатеном. Луи пытается вспомнить, что было после того, как его избили, но ничего получается. Сейчас в его голове бардак, и ему трудно что-либо сказать, не говоря уже о воспоминаниях. Джей прокашливается и открывает рот, чтобы что-то сказать, но Луи прерывает её. Не столько из-за того, что боится вопроса «Кто это сделал?», а столько из-за того, что желает вспомнить все, что было после раздевалки. -Как я оказался дома? — его голос хриплый и когда он произносит слова, то его горло немного сдавливает. Из-за этого ему приходиться прокашляться, а его маме поднести стакан с водой и помочь ему отпить из него воды. Он помнит лишь то, как Найл вёл или даже тащил его к выходу. Потом все прерывается. -Мне позвонил твой друг Найл и спросил наш адрес, а потом привёз вот такого…тебя, — Джей моргает несколько раз и шмыгает носом. Томлинсон понимает, что мама готова вот-вот расплакаться, — Лу, я-я так испугалась. Ты мой единственный сын, и только ради тебя я живу, дорогой. Я не выдержу, если., — она не может договорить, потому что по ее щекам давно текут слёзы, а нижняя губа дрожит. Ее родные пальцы нервно перебирают край кофты, а на саму ткань беспрерывно падают маленькие и прозрачные капельки. Луи прикусывают больную губу и тут же встает, чтобы обнять маму. Ему не нравится смотреть на ее слезы или видеть ее грустной, потому что никто и ничто не достоин ее слез. Он плюёт на то, что его голову пронзает колкая боль, что ранка на губе воспалена или на то, что синяки по всему телу дают о себе знать. Самый главный человек в его жизни сейчас плачет, и на все остальное мальчику наплевать. Он оборачивает свои слабые руки вокруг мамы и прижимается губами к ее виску. -Пожалуйста, не плачь. Я же здесь, рядом с тобой, — Луи готов сам заплакать от вида разбитой матери. Парень начинает покачиваться, надеясь успокоить женщину, — Пара царапин, мам. Это не правда, далеко нет. Он побит не только физически, но и морально. Желчь предательства разливалась в его теле, ему хотелось плакать и кричать без остановки, но вместо этого Луи успокаивал свою маму. Он был зол на Стайлса, ведь если бы не он, ничего бы этого не случилось. И Луи имел ввиду не только инцидент избиения, но и то, с чего все это дерьмо началось. Никто не достоин слёз его мамы. Он зол. Женщина кивает и обнимает сына в ответ, иногда прерывисто всхлипывая. Джоанна поднимает голову и целует мальчика в лоб, задерживаясь намного дольше. -Да, ты тут, — повторяет она и, похлопав себя по бедрам, с лёгкой улыбкой встает с постели. Ее лицо красное от недавних слез, но в глазах снова начинает гореть огонёк. Луи вздыхает, — Но ты все еще должен рассказать мне, что произошло и кто это сделал, молодой человек. Джей складывает руки на груди и встаёт в уверенную позу, иногда все еще шмыгая носом. Луи, который думал, что эти вопросы уже забыты, со стоном повалился на подушку и натянул на голову одеяло, чтобы скрыться от всего. Конечно, простое одеяло не обеспечит тебе пожизненное убежище, но оно хотя бы создаёт эффект защиты и спокойствия, чего не скажешь о всей ситуации и окружения Томлинсона. -Мам, — Луи не уверен, слышит ли его Джей через толщу одеяла, но продолжает, — Давай мы поговорим об этом позже, хорошо? Я, может, позвоню Найлу и поблагодарю его, а потом лягу спать. Ну, голова болит, и, вроде как, отдыхать нужно, да? Я, в любом случае, не умираю, лежу здесь и, если буду нужен, ты, конечно, зови меня. Я всегда тут, да, куда мне еще деться? Я ведь живу тут, точно, — Джоанна знает сына, как свои пять пальцев и если он так много говорит, и говорит не совсем адекватные вещи, то это значит одно: он правда не хочет, чтобы ближайшее время с ним кто-то был и уж точно не хочет, чтобы его спрашивали, кто избил его так сильно. Он попросту выпроваживает человека разговорами, не давая даже вставить слово. -Но…- Джей пытается что-то сказать, но шатен, полностью дезориентированный под одеялом, машет рукой в сторону двери, как он предполагает и бурчит осипшим голосом «Иди». Женщина закатывает глаза, но нежно улыбается, тихо хлопая дверью перед уходом. Луи лежит под одеялом еще несколько секунд, пока аккуратно не выглядывает, чтобы убедиться, что мама его не обманула. Мальчик тяжело вздыхает, наконец, находясь в одиночестве и тишине. Лицо обдает холодным воздухом, как только он откидывает тяжелое одеяло. Ему многое нужно обдумать и переосмыслить. Многое нужно понять и разобрать. Все это время Луи находился в полном неведении. Он будто был под куполом и неизвестно, по своему желанию или же насильно. Томлинсон отмечает про себя, что подружился с Найлом довольно быстро и ему не трудно было общаться с блондинистым парнем. Значит ли это, что в будущем, немного погодя,  шатен может стать общительным человеком и, возможно, центром компании? Может быть, таким же светлым и веселым, радостным и задорным, как ирландец Хоран? Многое меняется от каких-либо обстоятельств и даже самые незаметные детали не должны ускользнуть от нас. Зачастую, именно они являются чем-то, за что можно действительно уцепиться. Что может показать нам другую сторону медали, скрыть от нас темную, показывая светлую сторону или же наоборот. Одной из таких деталей было поведение Гарри на первой, и, вероятно, последней вечеринки, где был Луи. Он казался таким ребёнком, который лишь хотел, чтобы о нём позаботились. Хотел ласки и любви, и признавал это лишь тогда, когда был пьяным. Ему, очевидно, не хватало рядом с собой родного человека и поэтому он чувствовал себя одиноко. А такие люди, как правило, закрывались в себе. Но Стайлс не был похож ни на одного, ни на другого. Кудрявый парень никогда не позволял кому-либо сомневаться в нем. Он был самоуверенным, холодным, никогда не позволял себе делать то, что сделало бы его слабым в глазах окружающих. Луи отчетливо вспомнил отрезки разговора Гарри и Найла. Фраза «Жертва ты, а не Луи» заставила его о многом задуматься, и в глубине души Луи надеялся, что Гарри тоже. Ведь правда, шатен никогда ни у кого не замечал такого порыва быть лучшим в обществе окружающих людей. Не то, чтобы Стайлс подстраивался под их мнение и слушал их беспрекословно, но и мимо ушей не пропускал. Если Гарри Стайлс являлся тем, кто ломал Луи, то кто был тем, кто сломал самого Гарри? Почему ему было важно быть первым и не уступать? Почему было важно доказывать каждый раз, что он выше кого-то или чего-то? Почему? Миллион вопросов и ни на один не было ответа. Они оставались безмолвными, как и сам Гарри. Все привыкли видеть в нем жесткость и беспощадность, качества лидера и победителя. Но никто и никогда не пытался откопать в зелёных глазах что-то другое, кроме того, что всем и так было известно. Скрытую нежность, любовь, страх и боль? Ведь в первую очередь кудрявый являлся подростком, не принимающим многие вселенские вещи. Простым мальчиком, который был загнан в угол. Незнание убивало, и, как назло, Гарри не являлся открытой книгой. На ней был замок с паролем, который еще стоило подобрать. Но из мыслей шатена вырвал звук приходящего сообщения. Он нахмурился и открыл диалог. Номер был неизвестный, но Луи сразу понял, кто это. «Прости, Лу» Рот шатена приоткрылся, и его глаза беспорядочно забегали по светлому экрана телефона, не понимая абсолютно ничего. Какая-то вовсе абсурдная ситуация, ведь несколько часов назад этот самый человек избил Луи за то, что он лишь увидел его слабого и не такого, какого привыкли видеть все. В этом Томлинсон не сомневался. Но теперь просит простить его, добавляя «Лу». Это прозвище дала ему мама и называла так только она. Либо Стайлс пьяный и снова взялся за это ласкательно-уменьшительное, либо…? Конечно, Гарри всегда нужно было запутать Томлинсона. Сначала он избил его, а теперь раздобыл номер, так еще и прощения попросил. Через сообщение! Как умно, Гарри Стайлс. Он не ответил, лишь отчаянно промычал и закрыл лицо руками, проводя ими по нему. Все это до ужаса неловко и странно. А что самое интересное — Луи не злился и не ненавидел Стайлса за то, что тот избил его. Томлинсон понимал, что ему это было важно-показать всем, что он еще тот, кем был раньше. А шатен оказался лишь помощником в этом. Это неправильно, но заставить чувствовать себя по-другому сложнее, чем ощущать чуть-чуть другое. Луи вздохнул и решил всё-таки позвонить Найлу. Блондин долго ждать себя не заставил, сразу же посылая всю любовь через телефонную трубку. -Томмо, дружище, ты как? — сразу последовал вопрос. -Уже лучше, на самом деле. Хотел поблагодарить тебя, если бы не ты, то я, скорее всего, лежал бы сейчас в больнице и неизвестно, в каком отделении, — Луи выпустил смешок, закрыв глаза и зарывшись рукой в грязные волосы. Ему нужно в душ. -Без проблем, Луи, ты же мой друг. Томлинсон улыбнулся, хотя, конечно, Найл видеть этого не мог. Но Луи вздохнул. Тяжело и прерывисто. На языке крутился вопрос о всей этой ситуации, и на секунду шатен подумал, что неплохо было бы рассказать все с самого начала. Но покачав головой своей же мысли, он закусил кончик языка, продолжая разговор. -Эм, кажется, что ты был прав насчёт того, что это все похоже на мелодраму, — Луи начал чуть-чуть из далека. Найл издал смешок на том конце провода и сразу догадался, к чему клонит шатен. -Что опять этот кудрявый мудак сделал? -Он попросил прощения. -Что? Но как? Блондин выронил из руки шоколадку, тихо ругаясь из-за этого. -Он, кажется, раздобыл где-то мой номер и, эм, ну, написал мне? -Ты у меня сейчас спрашиваешь? Луи хихикнул и вытянулся на кровати, скидывая тяжёлое одеяло на пол. -Пф, нет, я утверждаю. Просто… — Луи остановился, не зная, как сказать. -Просто что? -Ну, — Луи тяжело вздохнул, — Я не понимаю его. Рука снова зарылась в грязные волосы, оттягивая темные пряди. -А тебе это нужно? — Найл говорил осторожно, чтобы не спугнуть. Он, привязавшись к шатену за это время, хотел всеми силами ему помочь, — Луи, иногда мне кажется, что между вами произошло нечто большее, чем ты рассказываешь мне. А Луи это было нужно? Ведь правда, он вполне мог бы забыть это и забить на Стайлса и его характер, а так же проблемы, безусловно присутствующие. Мог бы начать жить для себя и не бояться поднять взгляд на кудрявого парня. Мог бы ходить там, где захочет. Одевать то, что захочет. Говорить то, что захочет. Быть там, где захочет. Он человек. Он подросток. Он Луи и у него есть собственная жизнь, мечты и потребности. Немного подумав, Луи выдал: -Да, кое-что было, но это в прошлом. И, нет, мне это не нужно. Вскоре все, что так сильно мучало Луи, было разложено по полочкам, и в его голове воцарился порядок, который так долго заставил ждать себя. Но оно того стоило, потому что в первый раз, за почти месяц, Луи смог уснуть спокойно, не переживая о том, что будет завтра, послезавтра, через месяц и через год.