В моем мире слишком много правил

Маленькая придурь: замечать, что изменилось в Женьке за лето. Собственно, он развлекался тем же, правда. Иначе бы не заявлялся на порог нашей квартиры в тот же день, как возвращался со своего якобы отдыха. Этакая традиция, которую мы, несмотря на то, что уже являли собой два здоровых лба, все же блюли лет восемь. Я бы, наверное, даже оскорбилась, если бы Женька вдруг однажды решил не прийти. Иногда я реально верила Ваське, когда она, театрально закатывая густо подведенные глаза к небу, говорила, что мы с Женькой - два дурака без какой-либо возможности на исправление этого недостатка. - Ты опять белая, как привидение, - вместо приветствия выдал Женька, деловито переступая через порог и оглядывая меня с ног до головы. В точку и в яблочко, даже нет смысла спорить. Не люблю загорать, поскольку реально «сгораю». Потом долго хожу вся красная и чешусь. Меня аж скривило от воспоминаний о весьма неудачных попытках принять солнечные ванны и их последствиях. Никакими кремами и прочей химией я не пользовалась, ибо банально не доверяла, а поскольку в душное лето превращалась в японское чудо под названием хикикомори, которое, впрочем, вылезало к бабушке, то как-то и не страдала от отсутствия загара. - Я типа Белоснежка, - хмуро выдала я, опираясь плечом на стену и скрещивая руки на груди. Мол, кто-то разве не понял? Женька, или просто Гешка, как обычно, вернулся «шоколадкой», с выцветшими на солнце короткими русыми волосами. Да он и светился точь-в-точь как солнце, в крайнем случае, как лампочка Ильича, вечно жизнерадостный, полный сил и каких-то ненормальных, зачастую только ему понятных идей. Он вновь вытянулся и, страшно сказать, но, наверное, возмужал, что ли. Хотя в моих глазах, думаю, навсегда останется беспечным мальчишкой, даже когда обзаведется семейством, квартирой и солидным пузиком вкупе с залысиной. - Поганка ты бледная, а не Белоснежка, - усмехнулся Гешка. - Ты тоже это понял? – в коридор из комнаты бешеным карасем вынырнул брат, подворачивая на ходу рукава рубашки. Видимо, опять опаздывал. Пунктуальность не его конек в принципе. Учителя в школе всегда удивлялись, как я умудрялась приходить на уроки вовремя, а Сашка, соответственно, ухитрялся опаздывать, хотя мы по настоянию мамы утром выходили в одно и то же время. Правда, потом по дороге мы разделялись, поскольку брата ожидала его компания, а я шла доставлять в школу Ваську. - Приехал, да? Ну хоть ты теперь будешь сеструху выгуливать, - Сашка поравнялся с Гешкой. Они пожали друг другу руки и тут же попрощались, затем брат выскочил из квартиры, словно получил от меня хорошего и вполне заслуженного пинка. - Пока, малая! – крикнул Сашка уже мне. – Буду поздно, если что! Женька деловито закрыл за ним дверь, пока я тихо возмущалась на тему, кто здесь «малая»? Он старше меня на несколько минут всего-то. Но эта привычка считать меня младшенькой инфантильной козявочкой раздражала. Сашка считал себя взрослее и умнее, соответственно. - У него новая пассия, ага? – хмыкнул Женька. - Не буду спрашивать, как догадался, - я уже реально задумывалась над тем, чтобы подарить брату отрывной календарь, где на каждом листе, соответствующему дню, было бы написано девчачье имя, чтобы он не забывал, с кем у него сегодня шуры-муры-амуры. - Когда там Васька приезжает? – поинтересовался Гешка, сбрасывая таки обувь, без приглашения, по-хозяйски, прошел в квартиру, беря курс на мою комнату. - Завтра, - откликнулась я, следуя за Женькой, будто гостем здесь была моя скромная персона, а не он. – Забыл? - Угу, помню, что она что-то там говорила… - как-то рассеяно проговорил Женька, а я только подумала, что есть что-то странное в его вопросе. В конце концов, мы же друзья, чего это он не знает про Ваську, и мы все общались летом, пусть и посредством телефонов-интернетов. Женька пошел приветствовать Клеопатру, которая, наверное, сжалась в террариуме и вознесла молитву к своим паучьим богам, ибо Гешка вновь начал стучать по стеклянной стенке и сюсюкать что-то типа «Клепушка». Думаю, у нас был самый дерганый и нервный тарантул. Каждый Женькин приход сопровождался подобными актами вежливости в сторону Клеопатры. В отличие от меня, пауков он не боялся, а таких крупных – даже уважал. Он бы, наверняка, откопал бы себе какого-нибудь паучищу, но его мама – тетя Даша – пообещала выкинуть в форточку сначала волосатое членистоногое, а потом и своего сына, если тот осмелится притащить подобное чудо в дом. И почему моя мама так когда-то не сказала? Я прошла сразу на кухню, чтобы поставить на плиту чайник. Еще один Женькин интерес в этом доме, кроме Клеопатры, - вкусно покушать. Среди наших с братом друзей и знакомых ходили легенды на тему маминой выпечки. Увы, мои руки росли из другого, совершенно не предназначенного для того места, а потому к плите домашние меня не подпускали и вообще не особо рисковали пробовать мою редкую, но все же стряпню. Положа руку на сердце, я бы и сама ее пробовать не стала. Вообще брат даже недоумевал, почему у него макароны сварить получается лучше, чем у меня, хотя, что бабушка, что мама в нашей семье являлись знатными поварихами. На данные не лишенные ехидства рассуждения я отвечала лаконично: «Половник тебе в руки и фартук на шею». Женьке, кстати, повезло: как раз вчера мама стряпала пироги, а я из самых лучших побуждений даже припрятала несколько специально для приезжающего друга, ибо два прожорливых рта в лице отца и брата, как говорится, бдели, и им было абсолютно все равно на «после шести не есть» и «мучное - вредно». Как ни крути, я была рада, что Женька вернулся. Пусть даже по мне и не особо скажешь. С ним было весело и легко общаться, правда, иногда он выдавал финты своими слегка оттопыренными ушами. Жаль, что год назад тетя Даша решила, что сын нуждается в профильном образовании, и Гешка перешел в другую школу с физико-математическим уклоном. Правда, он сам недоумевал, что там забыл, но спорить с тетей Дашей было чревато. Опять же из-за форточки. - Харе издеваться над пауком и дуй сюда! Руки только вымой! – крикнула я, когда чайник стал многозначительно пофыркивать, вот-вот готовясь оглушительно засвистеть. …А дальше Женька вновь делился впечатлениями об отдыхе в деревне, куда с легкой руки родителей ездил каждый год. Заочно я уже знала большинство родственников и приятелей друга по именам и кличкам, а также соседей, почтальона и участкового. Женька был мастером рассказывать в лицах, а еще являл собой ходячую неприятность, потому с его приездом жизнь в деревеньке точно становилась веселее. Ну, кто еще додумается оседлать козла, а затем улепетывать от взбесившейся животины? Или кому придет в голову проверить, умеет ли курица плавать и бросить парочку пернатых в пруд, благо, что ни одна из них не утонула, а отделалась культурным, но мокрым шоком… - А теперь твоя очередь что-то рассказывать, - наконец, выдал Женька, откидываясь на спинку углового диванчика. Я задумалась. Да, мне нечего было рассказывать, мои приключения за лето были совсем не запоминающиеся и блеклые. Впрочем, их и приключениями нельзя было назвать. Все было слишком будничным и не по-летнему серым. Наверное, я реально скучный человек с такой же скучной жизнью, которая, впрочем, меня отчего-то устраивает. Правда, я все же нашла, что сказать. Просто вспомнилось, что как раз Женьке я не рассказывала про тот вопиющий случай мировой несправедливости, случившийся пару дней назад. - У бабушки появился новый сосед, которого Васька уже прочит мне в мужья, - выдала я, а Женька подавился остатками чая и засмеялся. Правда, я не успела поинтересоваться, чему именно посвящены его посмехушки, как раздался звонок в дверь. Я даже удивилась. Родители должны были вернуться с работы вечером, а брат обещался скоро не быть, к тому же он не имел привычки трезвонить в дверь и носил с собой свой комплект ключей. - Кого ждем? – с интересом осведомился Женька. - Никого, но кто-то пришел. Пойду гляну, - я встала и направилась в прихожую под повторившуюся трель звонка. Наверное, какой-нибудь представитель сетевого маркетинга или очередной опросник. Но с аналогичной вероятностью по ту сторону порога мог пребывать и кто-нибудь из соседей, а с ними мы дружили, потому знали, как кого зовут, и просьб друг друга не игнорировали. Все мои ожидания так и остались ожиданиями, а глазок то ли решил поиздеваться, то ли еще что, но под дверью стояла фигура, в которой я умудрилась опознать… Родиона?