Девочка, стоящая в румянце рассвета

— Ната, не шевелись!       Девочка посмотрела на меня, состроив недовольную мордашку, но всё попыталась взять себя в руки и сидеть неподвижно, как я её и прошу. Натали улыбнулась, вновь замирая, но я знал, что это не на долго, так что решил поторопиться со своей картиной. С холста на меня уже смотрели добрые зеленные глаза размером с блюдце, в которых отражалось дневное солнце, лучи которого пробивались сквозь стекла. Её глаза совершенно отличались от глаз своей матери. Это, наверно, было единственным отличием, в остальном я был полностью уверен, что смотрю на Лайлу во времена её детства. Но вот характером они были будто совершенно чужие люди. Меня всегда удивляло такое кардинальное различие между ними. Ещё и её глаза. Девочке невероятно повезло заполучить себе волшебство управлять одной из четырёх стихий. Правда, какой из них, ни я, ни Натали, ни Лайла ещё не знали. Так уж вышло, что её мать имеет другой цвет глаз и в деле управления своими силами она ей ничем не может помочь. А я уж тем более.       Честно признаться, я был удивлён тем, что у Лайлы есть ребёнок, хоть и не отрицал эту версию. Просто, смотря на девушку, ей бы точно нельзя было дать больше двадцати семи, но как оказалось, её возраст уже перевалил за тридцать, хоть и всего лишь три года назад. За всё прошедшее время я ни разу не увидел её волшебства. На мои прямые вопросы она отвечала мутно и расплывчато, при этом загадочно улыбаясь, и делая вид, будто она тут не при чём. Один раз мне даже пришла мысль, словно она пытается удержать меня своими тайнами, раскрывая их одну за другой прежде, чем я успею потерять к ней интерес. Это показалось мне глупым, ведь я всё это время был с Лайлой не из-за интереса, как к какой-то зверушке, но ей ведь это не может быть известно. Как бы я не думал об этом, а думать я любил, так что делал это достаточно часто, мне в голову не приходило не одной иной версии её поступков. Хотя, может быть все женщины такие? Хотят быть загадочными и необычными.       Ещё больше я удивился, когда наконец встретился с её маленькой дочерью. В тот момент у меня не было никаких сомнений. Девочка, стоящая передо мной, была той самой, которая неоднократно появлялась на моих картинах взамен Мэри. Слишком длинные блестящие прямые волосы цвета ночного небосвода. Вот только с цветом глаз я прогадал, и волшебство созидания, которым по обыкновению обладали голубоглазые представители, у девочки были ярко-изумрудные блестящие детским азартом глаза. В этом году Натали должна будет поступить в ту самую Академию Расссем, близ которой я познакомился с Лайлой. Так что через три-четыре месяца я, наконец, смогу увидеть её волшебство своими глазами. Кстати о них, хоть мои серые глаза до сих пор и оставались светло-серыми, моя серая жизнь начала разбавляться красками. Прошло уже чуть больше полугода, как я не вспоминал о Мэри, и чуть меньше трёх месяцев, как наши с Лайлой губы, наконец, соприкоснулись. Натали не начала называть меня папой, да я и не просил её об этом. Но она, мне кажется, всё же понимает, что происходит между нами с Лайлой. Эта черта характера досталась ей от синеглазой матери. Чуткость к людям, их душевному состоянию и прочему казались мне неплохими качествами людей с «ночными» глазами. Из размышлений меня вывела Натали, которая громко чихнула, прикрывая нос рукой. — Прости, здесь давненько не убирались, — сказал я девочке, при этом не отрываясь от рисунка. — Нужен платок?       И правда, в этой комнате, в отличие от самого магазина, уборка проводилась достаточно давно. Это и не удивительно, ведь здесь в основном никого и не было. Редкие посетители просто покупали книги и возвращались домой, и никто даже не замечал этой тесной комнатушки, предназначенной для чтения прямо здесь. Конечно, проводя пальцем по немногочисленной мебели, на кончике не появится слой пыли, но всё же здесь было грязно, хотя выглядело неплохо. Натали ответила мне широкой улыбкой и через чур активным размахиванием головы в знак отказа. Я продолжил рисовать девочку, на коленях у которой лежала книга в тёмно-зелёном переплёте. На холсте из книги вверх поднимались завитки разнообразного цвета и размера, а справа от Натали обездвижено порхала бабочка со светло-васильковыми крыльями. Фиолетовые.       Я вдруг вспомнил о Мэри, с которой мы уже давно не виделись. Если задуматься, рыжая выглядела на четыре или даже пять лет старше Натали. Интересно, а у Мэри есть родители? Хотя она ведь всего лишь мой сон… Но её глаза меня удивили. Ранее мне доводилось только слышать о таком явлении, как фиолетовые глаза, но встречались они, максимум, у 3% людей. Ну может я и преувеличиваю, ведь точная статистика мне неизвестна. О фиолетовоглазых давно перестали интересоваться у нас в городе, хотя до меня дошли слухи, что на где-то на окраине города живёт парень с фиолетовыми глазами. Я не уверен, каким волшебством он обладает, ведь по большей части не вникал во всё это. Но я никогда не думал, что смогу встретить такого человека. Видимо, все фиолетовоглазные странные личности, если судить по Мэри. При условии, конечно, что она не плод моего воображения. А может это со мной что-то не так? И я вижу то, чего на самом деле нет, и никогда не было бы. Такие мысли печалили, и если бы не Лайла и Натали, я бы наверняка начал медленно сходить с ума. — Тал, мне уже можно посмотреть? — умоляющим высоким голоском пропищала девочка, смотря на меня. — Нет, я ещё не закончил, — слегка улыбнувшись, ответил я зеленоглазой, заканчивая тем временем покрывать нежно-розовой краской кофточку Натали.       Мой ответ, видимо, ей не понравился, так как девочка нахмурилась, вновь отворачиваясь от меня к книге. Девочка перелистнула страницу книги, что лежала у неё на коленях, вновь начиная читать. Несмотря на свой малый возраст, Натали уже читала некоторые книги из нашего магазина, предназначенные для более взрослой аудитории, изредка спрашивая у меня значение некоторых непонятных ей слов. Конечно, сильно «взрослые» книги она ещё не читала, считая их события скучными и совершенно не захватывающими. А вот «Легенды замка Ностис» пришлись ей по вкусу юной читательнице. Ведь в этой книге главная героиня тоже девочка семи лет, жившая задолго до нас. Она жила в сейчас уже заброшенном и полуразрушенном замке. Книга начинается красочно, как и предполагает фэнтези рассказ. Мария была с детства окружена всем, чем обычно окружены знатные леди: роскошные платья из лучшего шёлка, дорогие игрушки прочие прелести рождения в знатном роде.       Мария коротает свои дни вместе со своими добрыми и любящими её родителями. Пересказывать всё нет смысла, но в конце книги зрителю даётся понять, что всё это время всё, что происходило с девочкой, было лишь её болезнью. Все детские краски: краски счастья, беззаботности и роскошной жизни, стёрлись в порошок в одно движение. На самом же деле Мария уже давно перестала быть девочкой, вырастая так же, как и все обычные дети. Но самой же девушке казалось, что она навечно осталась в своих оковах детства. Это произошло после очередного побега Марии на прогулку в близлежащий лес. Весь замок вместе с его обитателями охватило сильнейшее пламя, в которое попали и родители Марии: сердобольная леди Донелл Каррингтон и её твердый характером лорд Реджинальд Каррингтон вместе с прислугой сгорели в том ужасном пожаре. Вернувшись в свой дом, от которого остались лишь холодные камни, девочка продолжила жить в своих фантазиях, проживая одни и те же моменты снова и снова. — Тал! А что такое ад-дик-ци-я? — подала голос Натали, разделяя слово по слогам. — Это как твоя любовь к сладкому, — как-то попытался объяснить я девочке неизвестное ей слово, улыбнувшись сам себе такому приведённому примеру. — Ну, а если серьёзно, то это, когда человек зависим от чего-то… А где ты уже читаешь? — Я на том моменте, когда Мари встретила того мальчика с фиолетовыми глазами! — с энтузиазмом, впрочем, как и всегда, ответила Ната. — Что?.. Я не помню никакого мальчика с… фиолетовыми глазами, — только услышав её ответ, я не придал ему особого внимания, но после он заставил меня задуматься. — Это было в… 4 главе. Мари ушла погулять в лес, но уснула… -…И мальчик явился ей, назвав себя её сном, — вспомнил, наконец, я эту важную деталь книги, которую я забыл из-за большого промежутка времени со времён, когда я читал эту же книгу. — Да! — воскликнула девочка, вновь уделяя всё своё внимание книге.

***

— Мэри! Мэри! — я окликал девочку, блуждая по лесу в попытках её найти.       После нашего с Натали разговора я решил, что прошло уже очень много времени с нашей последней встречи, да и у меня накопилось много вопросов к рыжей. Хоть Мэри и утверждала, что она — мой сон, вспоминая о книге, я уже был не очень в этом уверен. Девочка всё не хотела отзываться, как бы я не кричал. Я уже почти отчаялся, но всё-таки пока что сдаваться было рано, ведь у меня ещё впереди есть вся ночь. Прекратив попытки до неё докричаться, я остановился у дерева, сбрасывая рюкзак на землю. На этот раз я даже не стал искать поляны или ещё чего-нибудь для привала, иначе мне грозит заблудиться в этом огромном лесу. Рисовать здесь было особо нечего, но я не был бы мной, если бы даже сейчас не смог совладать со своим вдохновением. Передо мной были лишь деревья и трава. Но этого мне хватило, чтобы между стволами появилась более сокрытая от глаз, чем ранее, фигура девочки, которой оказалась Натали. Без особого энтузиазма я рисовал свою очередную картину, дожидаясь Мэри.       Не зря говорят, что когда чего-то ждёшь, время тянется мучительно медленно, словно в каждой секунде вдруг появилось ещё по шестьдесят минут, при этом никого не предупредив о таком новшестве.Размышляя о том, где я, я и впрямь понял, что ноги меня занесли не туда, и теперь моей, наверное, единственной надеждой на спасение является Мэри. Меня не покидали мысли о том, каким же образом рыжая может быть связанна с тем мальчиком. Я хотел узнать, кто такая Мэри, и что она от меня всё это время скрывала. И ещё, зачем она является мне во сне. Но спроси я её напрямую, ничего бы не вышло. Мне уже давно стало понятно, что эта девочка не собирается упрощать мне жизнь. Это огорчало. И если она всё-таки обычный человек, как я, Лайла, Натали, Фред и все остальные, то ей точно уже никак не одиннадцать, сколько ей примерно даёт мой глаз. Быть может она призрак, до сих пор слоняющийся в нашем бренном мире? Или чьё-то запечатленное воспоминание, которое, если подумать, тоже является призраком. Да и чтобы её душа всё ещё оставалась на земле, нужен волшебник, как минимум с голубыми глазами. — Иди за мной, — её голос внезапной трелью раздался в лесной тишине, смешиваясь со стрекотанием кузнечиков и цикад. Она говорила тихо и спокойно, в привычной ей манере, но почему-то сказанные ей три слова этом раздались у меня в голове, будто она проникла в мои мысли.       Я пошёл за ней, как она мне и сказала, горя от нетерпения завалить её вопросами. Но Мэри была спокойна и размеренным неторопливым шагом двигалась куда-то в противоположенную сторону той, с которой я пришёл сюда, шагая босыми ногами передо мной. Свой импровизированный мольберт я даже не собирался убирать обратно в рюкзак, зажав его в одной ладони. После нашей «прогулки» Мэри вывела меня к невероятной красоты дереву. Багровая кора на толстом стволе отдавала розовым свечением, отражая, подобно зеркалу яркие розовые лепестки, которыми было покрыто вся крона взамен листьев. Я, как заворожённый волшебством кареглазых, неотрывно разглядывал летящие вниз на наземь яркие лепестки. Первым сравнением, которое я привёл у себя в голове, была, без всяких сомнений, сакура в период Ханами. Но придя в себя, я задал вопрос девочке, которая, кстати говоря, даже не оглянувшись подошла ближе на поляну, оставляя меня безмолвно восхищаться красотой этого дерева. — Разве сейчас период цветения? — спросил я, глядя на Мэри, стоящую ко мне уже полубоком и смотрящую будто в никуда, хотя взгляд её был прикован к одному месту на коре. — Это не сакура, — ответила она мне тем не менее без единой запинки, и даже её холодный тон остался при ней. — Присмотрись к тому, что видишь.       И правда, вглядываясь в лепестки, с тихим шелестом опускающиеся на землю, я понял, что это были никакие не лепестки. Передо мной с дерева опускался листопад ярких, пастельных розовых и персиковых листьев. Для меня это необычное дерево уже было схоже с произведением искусства, которые я никогда не видел прежде. Впрочем, и людей с фиолетовыми глазами я тоже не встречал. И всё это заставляло меня восхищаться этим. Мне не дано волшебство, как другим людям, но то, что я могу наблюдать за таким волшебством, ничуть меня не огорчало и даже не заставляло завидовать тому, что в нашем необычном мире я родился совершенно обычным. Я даже чувствовал себя особенным, смотря на эту красоту. Мне вдруг захотелось привести сюда Лайлу. Я представил, как Натали, весело размахивая руками, будет кружить под опадающими листьями, вороша те, что уже опустились на землю. Эти размышления вызвали у меня на лице улыбку, которую я даже не пытался скрыть. — Мы с братом, — нарушила тишину Мэри, подойдя ближе к дереву. Она приложила руку к твёрдой коре, буквально прикасаясь лишь кончиками пальцев, а в её голосе проскальзывали нотки тоски и печали. — Любили это место. Оно напоминало нам о доме. — Твой брат — это же Юко, да? — озвучил я свою догадку. Я и представить не мог, чтобы мальчик из сказки оказался братом Мэри, хотя то, что они как-то связаны, было мне уже понятно. В ответ девочка молчала, продолжая касаться чего-то на дереве. Я подошёл ближе к девочке, всматриваясь туда же, куда смотрела Мэри. На коре, видимо ножом, было неаккуратно выцарапано три имени: «Мария, Юко и Ла…». Последнее имя, написанное ниже двух предшествующих, обрывалось после первых букв. Остальная часть слова была в прямом смысле уничтожена, словно кто-то содрал с дерева кору. — Из-за нас с братом Мария потеряла рассудок, — девочка отошла от дерева, вновь выстраивая между нами расстояние. А я молчал, смотря на неё и ожидая, что она продолжит свой рассказ, хотя мне хотелось задать ей множество вопросов. Но видимо, она и сама мне всё расскажет. — Из-за нашего эгоизма эта девочка перестала видеть мир таким, каким он должен быть. Мы убили её…       И на какой только прямой ответ от Мэри я надеялся. Но всё же эта маленькая информация гораздо лучше, чем абсолютное незнание истины. Рыжая опустила голову вниз, и её светлые пряди волос полностью сокрыли её лицо от меня. Так как она молчала, я, до сих пор ещё переваривая полученную информацию, задал вопрос: — Каким волшебством ты обладаешь?       Вместо ответа девочка подняла на меня глаза с чуть удивлённым видом. Кажется, она ожидала от меня других вопросов. Но всё же девочка быстро сменила такое выражение лица на совершенно спокойное и привычное ей. Будто только что она и не рассказала мне часть своего прошлого, которое ей явно было болезненно вспоминать. С её слов я понял, что её имя начинается на «Ла» и уж никак не может быть схоже с именем «Мэри», которое я ей дал. Сейчас мне казалось, что даже лесные звуки не могли потревожить моё сознание. Я ждал, что же будет делать Мэри. На моих глазах её жёлтое воздушное платьице до колен преобразилось в роскошное одеяние, какие обыкновенно носили богатые девочки. Подол платья, короткий спереди, который опускался ниже колен, удлиняясь всё больше, уходя девочке за спину, и вот уже через мгновение ночной ветер подхватывал лёгкую белоснежную ткань, выложенную несколькими слоями на худеньком теле девочки, вздымая её на воздух, и делая юбку ещё более широкой и воздушной, а травы касался длинный шлейф. Поверх юбки стелилась прозрачная белая ткань, два широких лоскута которой развивались вместе со шлейфом за спиной девочки. Маленькую грудь и талию Мэри сжимал корсет, обтянутый такой же снежной тканью, из какой была сшита юбка. — Подобные платья я носила раньше, — тихо сказала девочка, сжимая в ладонях мягкую юбку. Её стопы до сих пор были босыми, а фиолетовые глаза сияли при свете луны. Да и она вся сияла под лучами ночного светила, пробивающихся сквозь багровые верви и ярко-розовые листья. — Какой была Мария? — спросил я рыжую. Она снова удивлённо подняла на меня глаза, но на этот раз её удивление было во много раз больше. — Так ты ничего не понял? — задала встречный вопрос Мэри. Её тон будто принижал меня. Я не понимал, чего же я не понимал, и видимо по моему лицу это было понятно. Девочка тяжело выдохнула, всем видом показывая, что ожидала от меня большего. — Ясно. Значит, время ещё не пришло. — О чём ты? — меня раздирало любопытство и я медленно начал закипать от такой напыщенной загадочности. Но Мэри даже и не собиралась отвечать, продолжая говорить о чём-то своём. — Во всяком случае, остерегайся котов, прощай. — Постой!..       Это всё, что я успел воскликнуть до того, как Мэри растворилась в пустоте, и лишь ветер, задувший с новой силой, возвестил меня о внезапном похолодании.